Master Fei
Поэзия даосских мастеров: духовность и вдохновение
Введение
Автор не является дипломированным востоковедом и литератором. Он лишь описывает все как обычный даос, восхищающийся поэзией древних мастеров. Тех удивительных людей, которые зашли за грань бренного мира обывателей и ступили в вечность, познав Истину.
Их стихи – это голос бесформенного, это облик незримого. Вернувшись к Источнику, они продолжали творить словами, создавая удивительные произведения искусства.
В этой книге мы обращаемся не только к завораживающей поэзии древних даосских мастеров, но и к главному трактату нашей духовной традиции – Дао дэ цзину. Глубочайшему творению великого патриарха Лао-цзы, написавшего его в стихах.
Однако эта поэзия уже не для праздного наслаждения, но имеющая глубочайший внутренний смысл, она наставляет практикующих на Пути самопознания и самосовершенствования.
Раздел 1. Источник вдохновения
Искусство вдохновения
Любой человек, занимающийся духовной практикой, рано или поздно, погружаясь в глубины своей души, постигает источник вдохновения. Это просто неизбежно.
И не важно, к какой религиозной традиции он принадлежит. Будь это великий Омар Хаям или Люй дунбинь. Все мастера, вкусившие сладостный вкус блаженства, обретают дар творчества. Ибо как говорят: «Творец создал нас по своему “образу и подобию”». Он создал нас Творцами!
В глубине души каждого есть Источник. Божественное скрыто там. Медитация есть путь самопознания. Есть путь внутрь себя.
В соответствии с даосским Учением, психика человека состоит из дух частей: поверхностный ум – Хунь (魂) и глубинный невербальный ум – По (魄). Хунь – сознательное. По – Подсознание.
Трансовое состояние (жу-шень, 入神), которое и культивируется внутренней даосской практикой, есть единство сознательного и Бессознательного, единство Хунь и По. Это состояние «целостности» (全), когда все части психики находятся в полной гармонии и единстве.
Во время глубокой медитации поверхностный думающий ум замолкает и практикующий погружается в глубины своей души («По»). Он погружается глубже и глубже… пока не достигает истинного Центра (中) – Источника.
Этот источник и есть божественное начало (изначальный дух, 元神). Оно есть у каждого вне зависимости от его религии, языка или убеждений. Оно есть и у даоса, и у буддиста, и у католика, и у атеиста. Каждый обладает этим божественным началом в глубинах своей души.
Медитация позволяет найти этот Источник внутри себя. Потому рано или поздно каждый практикующий становится Творцом. Творцом своей жизни. Творцом каждого мгновения «здесь и сейчас».
Духовные мастера рисуют узорами слов, играют смыслами и ритмами. Поэзия – великое искусство, когда Хунь и По в единстве. Думающий вербальный ум не отключается (как в глубокой медитации), но остается активным. И когда он находится в гармонии и единстве с глубинным невербальным умом По – это состояние потока, в котором и рождается вдохновение. Вдохновение всегда идет из самых глубины нашего существа. Вдохновение – то состояние, в котором даосский мастер находится всегда. Каждый момент времени. Ибо жизнь есть бесконечный поток блаженства и вдохновения. Не об этом ли писал Омар Хаям? Не об этом ли писали все великие духовные наставники?
В этой книге мы обратимся к великим китайским мастерам и их глубокому поэтическому творчеству.
Откуда появляются мысли?
«Начни с управления своим По (Подсознанием)»
Священный канон Дао Дэ цзин, глава 10.«载 营 魄 …» 道德经 第10章
Как уже было сказано ранее, психика человека состоит из двух частей. Хунь (魂) – думающего ума. По (魄) – глубинного невербального ума. Обращаясь к современной психологии, для упрощения можно ассоциировать Хунь с «сознательным», а По с «Бессознательным» (Подсознанием).
Духовная традиция призывает обращать поток внимания внутрь самого себя. Устремляться в самые глубины своего существа, в сокровенные глубины своей души. Именно там и живет божественное.
Все учения и религии сходятся в том, что божественное находится внутри, а не вовне.
«Быв же спрошен фарисеями, когда придет Царствие Божие, отвечал им: не придет Царствие Божие приметным образом, и не скажут: вот, оно здесь, или: вот, там. Ибо вот, Царствие Божие внутрь вас есть»
(Евангелие от Луки 17:20–21).
Медитация есть прямой метод познания великого источника. Медитация есть обращение потока внимания вспять, внутрь самого себя. Так это описывает древний канон:
«Потом, когда всплывают посторонние мысли, не следует продолжать сидеть чинно. Но исследовать где находятся эта мысль? Откуда она всплыла? Где она затухла? Долгое время исследуй ее… И тогда узришь источник, откуда мысли всплывают»
(Тай И Цзинь Хуа Цзун Чжи или «Тайна золотого цветка»[1]).
“以后凡念起时，不要仍旧兀坐，当究此念在何处，从 何起，从何灭。反复推究… 即见此念起处 也”
（«太乙金华宗旨»）
Именно По является источником вдохновения. Внутренняя Сила живет там.
Каждый духовный мастер, постигший внутренний Источник, неизбежно обречен на вдохновение. Ибо творчество есть естественный порыв его души. Нужно лишь не сдерживать его. Убрать оковы разума и позволить душе воспарить в порыве божественного экстаза. Это и есть Путь.
Духовная поэзия
Величайшим и глубочайшим трактатом в даосской традиции является «Дао Дэ цзин». Существует больше трех сотен различных канонических переводов этого текста. Некоторые из которых прямо противоречат друг другу. Как же так?
В западной религиозной мысли учение должно быть догматично. Должно быть только одно «правильное» толкование священного писания. И разумеется, каждая отдельная секта считает свое толкование «единственно верным».
В даосской традиции все иначе. Дао Дэ цзин описывает невыразимое, озвучивает безмолвное. Дао Дэ цзин – это дух, а не слово. Потому не может быть одного «правильного» толкования. Для разных людей в разные периоды их жизни и практики оттенки значений будут отличаться.
Познавать этот написанный в стихах древний трактат необходимо на интуитивном уровне, на уровне души, а не разума. Но и не только так.
Помимо этого, Дао Дэ цзин также имеет крайне сложную многоуровневую логическую структуру. Один и тот же отрывок, воспринимаемый на разных уровнях толкования, будет иметь разные (иногда принципиально) значения. Каждая строчка имеет минимум девять уровней смыслов.
Сложная внутренняя логическая структура и постигаемое интуитивно духовное невербальное содержание Дао Дэ цзина – это и есть удивительное смешение несовместимого. Разум и чувства. Логика и интуиция. Хунь и По.
Раздел 2. Поэзия даосских мастеров
«Правильный» перевод Ли Бая
Пожалуй, самым выдающимся китайским поэтом является великий Ли Бай (李白), творивший целую тысячу лет назад. Будучи даосом, он отвергал конфуцианский догматизм и узость взглядов, направляя свой взор в сферу таинственного и необычайного.
Ниже мы рассмотрим известное произведение, написанное в удивительном «пятисложном» стиле, суть которого в том, что в каждой строчке автор вмещает смысл ровно в пять иероглифов. Ни больше ни меньше.
Основой русскоязычной поэзии является рифма – созвучные окончания слов в каждой строке. Китайская культура имеет несколько иной взгляд. Здесь прежде всего важна внутренняя «ритмика» текста.
Стоит сказать, что древние тексты (например, Дао Дэ цзин), написанные в стихах, часто не содержат знаков препинания. Пять тысяч иероглифов идут один за другим. И именно чувствование «внутреннего ритма» позволяет понять, где именно поставить запятую… «Казнить нельзя помиловать».
Другой особенностью является особое отношение к количеству слов в строке. Русский поэт не обращает на это принципиального внимания, сколько предлогов, сколько существительных и т. д. Здесь же важно… пять иероглифов. Ни больше ни меньше.
«Думы в тихую ночь» Ли Бай
Оригинал:
《静夜思》李白
床前明月光
疑是地上霜
舉頭望明月
低頭思故鄉
Перевод автора (почти пословный):
«Пред кроватью ясной луны свет,
На земле подобно инея след,
Подняв голову, увижу полную луну,
Опустив, по родному дому взгрущу».
Комментарий. Здесь в некоторой степени соблюдается правило «пятисловия» (五言), то есть по пять слов в строчке. Хотя, разумеется, это даже близко не передает ритмику оригинального китайского текста. Просто вглядитесь, как красиво и изящно выглядит идеальная геометрическая симметрия этого произведения на китайском. Изящество простоты, геометрической четкости и в то же самое время бездонная глубина каждого иероглифа. Простота и глубина.
В переводе Ильи Ерошенкова оно же звучит так:
«И, начинаясь у моей постели, уходит в небо, словно иней, белой луны дорожка – прямо в синеву.
И глядя вверх, луною очарован, я опускаю взгляд и будто снова оказываюсь дома – наяву».
Перевод Леонида Сторча:
«Перед моим окном белеет,
Плывет луна,
Как будто инеем покрыла
Весь пол она.
Я вверх смотрю на серебро,
На это небо
И вспоминаю дом, где я
Так долго не был».
Перевод советского поэта Александра Гитовича:
«У самой моей постели легла от луны дорожка,
А может быть, это иней – я сам хорошо не знаю.
Я голову поднимаю, гляжу на луну в окошко.
Я голову опускаю и родину вспоминаю».
Перевод Бoриса Мещерякова:
«Лег у постели ясный ли лунный свет?
Иней ли белый – осени первый след?
Взор поднимаю – полной пленясь луной.
Взор опускаю – вспомнив про дом родной».
Перевод Юлиана Щуцкого, довоенного китаиста, автора «Антологии китайской лирики 7–9 вв.»:
«В изголовии ложа
Сияет, светлеет луна.
Показалась похожей
На иней упавший она.
Посмотрел на луну я,
Лицо к небесам обратив,
И припомнил родную
Страну я, лицо опустив».
Как можно заметить, сюжет везде похож. Но вот художественная форма необычайно разная. Как же так получается? Ведь такое простое стихотворение. Всего четыре строчки по пять иероглифов. И такие разные переложения на русский язык.
Дословный перевод каждого из двадцати этих иероглифов следующий:
床 – «кровать». 前 – «перед». 明 – «ясная». 月 – «луна». 光 – «свет».
疑 – «кажется». 是 – «является». 地 – «земля». 上 – «на». 霜 – «иней».
舉 – «поднять». 頭 – «голову». 望 – «смотреть». 明 – «ясная». 月 – «луна».
低 – «опустить». 頭 – «голову». 思 – «думать о…». 故 – «родные». 鄉 – «места».
А как бы это стихотворение перевели лично Вы, читатель?
Возможен ли вообще какой-либо «правильный» перевод поэзии и высоко образных текстов? Автор считает, что нет. Любой перевод есть лишь отражение изначального стихотворения в сознании автора. Многие смысловые поля китайских слов абсолютно отличаются от русских. Бесчисленное количество нюансов и оттенков смысла абсолютно непередаваемы.
К примеру, вот в русском языке: птица «сидит» на ветке, но сделай из нее чучело, и оно уже будет «стоять» на столе. Ложка на столе «лежит», а тарелка «стоит». Но окажись тарелка в раковине, так она тут же начинает там «лежать».
Русское слово «готовить» имеет широкое поле значений. В английском, к примеру, «готовить еду» – cook. «Готовить ребенка к поездке» (подготавливать) – prepare. «Готовить домашнее задание» – do.
На китайском языке: к примеру, 张 (zhang) – это слово для определения как листа бумаги, так и стола. Почему? А для носителя китайской культуры это очевидно. Ибо смысловое поле данного термина охватывает плоские предметы. Такие как стол или лист бумаги. А еще это фамилия. А еще «натягивать лук» (张弧), «сжимать кулаки» (张拳), «раскрывать глаза» (张目), «устраивать банкет» (张宴) и т. д. Огромное смысловое поле, охватывающее то, что с вашей точки зрения «нелогично» и не должно охватываться.
Как передать эти оттенки смысла на другой язык? Возможно ли это вообще?
Посему нижеизложенные стихи великих даосских мастеров есть лишь видение автора с его скромными комментариями.
«Одиноко пью под луной» Ли Бай
Каждый даос занимается творчеством. И не потому, что этого предписывает Учение. Но потому, что такова его внутренняя природа. Природа Творца. Кто-то выражает себя в каллиграфии, кто-то – в музицировании, кто-то – в изобразительном искусстве… Великим даосом, постигшим высочайшие высоты поэтического искусства был Ли Бай, известный также, как «отшельник синего лотоса» (青莲居士). Называемый также «бессмертным сошедшим в бренный мир» (谪仙人). А потомками почтенно именуемый «бессмертный поэт»[2] (诗仙). Воистину дар его необычаен. Дар, что есть у каждого. В глубине души находится неиссякаемый источник творчества. Постижение этого Источника и есть Путь.
Оригинал:
《月下独酌》
花间—壶酒
独酌无相亲
举杯邀明月
对影成三人
月既不解饮
影徒随我身
暂伴月将影
行乐须及春
我歌月徘徊
我舞影零乱
醒时同交欢
醉后各分散
永结无情游
相期邈云汉
Перевод:
Среди цветов один кувшин вина,
Нет близких рядом, пью один.
Я жестом пригласил луну, и вот она пришла,
Втроем, с луной и тенью, посидим.
Не в силах луна напиться сполна,
За мной следует тень, шевельнусь я едва.
Раз тень и луна в компаньоны мне дана,
Веселье продолжается, покуда не придет весна.
Я пою, и луна мне вторит,
Я танцую, и тень хаотично бежит.
Пока в сознании, вместе мы веселы,
Но каждый сам по себе, когда уже пьяны.
Беззаботными странствиями навечно связаны мы,
Договором о встрече на Млечном Пути.
