Маша Трауб
Не мамкай!
А что, так можно было?
Это самая распространенная ошибка. Молодые мамы сами отправляют мужа спать в другую комнату. Его ведь жалко. Ему на работу утром. Он добытчик. Конечно, ему требуется здоровый полноценный сон. Впрочем, иногда молодые отцы как-то сами собой незаметно перебазируются на диванчик в соседней комнате. Свекрови и некоторые тещи тоже активно прикладывают руку к тому, чтобы оградить сына или зятя от ночных бдений.
А если вдруг женщина не собирается уходить в декрет и хочет продолжать работать «на удаленке», фрилансе или полный рабочий день проводить в офисе? А если муж готов уйти в декрет вместо жены, причем с большим удовольствием? Как сейчас говорят, «а что, так можно было?».
Я точно помню, что с мужем мы никогда не садились за стол и не обсуждали глобальные проблемы из серии «как мы будем жить дальше». Все складывалось само собой. И, как показало время, складывалось правильно.
С сыном было сложно – я лежала на сохранении. Меня выписывали из больницы домой на неделю и обещали оставить за мной кровать у окна. Сына я вылежала. Потом выкармливала, выхаживала. До сих пор не знаю, как благодарить своего начальника за то, что мне платили зарплату все месяцы, которые я провела в больнице. «Потом отработаешь. Думай о ребенке. Вернешься, когда будешь спокойна», – сказал он, когда скорая увозила меня прямо с рабочего места – угроза выкидыша. Восемь недель беременности. Никто, кроме начальника, вообще не знал, что я беременна. Я звонила, плакала, просилась на работу, но он запретил мне появляться в офисе. Он был замечательным отцом мальчиков-близнецов и просто мудрым человеком. В миллионный раз повторял, что ребенок важнее всех работ, вместе взятых, а материнство – главный рабочий пост для женщины. Многолетний брак, успехи детей – лучший карьерный рост, самый головокружительный. Именно он научил меня расставлять жизненные приоритеты – дети, муж, семья. Жить ради них, работать ради них. Не для них, а именно ради.
Слава богу, тогда не были так активны феминистки, и никому в голову не приходило с пеной у рта обсуждать гендерные различия, права женщин и обвинять мужчин в сексизме. Никто из женщин-коллег не стал кричать: «А как же собственное развитие, желания, мечты?» Все оказалось правильно и на своем месте, в том числе я. На месте матери и жены, хранительницы пресловутого домашнего очага. Мечты и желания? Благодаря детям я исполнила их все. Развитие? Да каждый день, только успевай. Карьера? Дети – лучший стимул ее сделать, бежать вверх по карьерной лестнице.
Сейчас у меня нет никакого желания держать себя в форме, тренироваться. Меня не волнуют морщины и седина. Но я тренируюсь, худею, закрашиваю седину и колю ботокс во все возможные места. Потому что у меня есть дочь, Серафима, Сима, как мы называем ее дома, которая хочет видеть свою маму молодой и красивой. Да, иногда я могу напомнить себе, что у меня есть еще и взрослый сын, и мне уже позволительно не гнаться за молодостью и стройным телом. Но когда я выхожу куда-то с сыном, купаюсь в комплиментах. А еще чаще я появляюсь в обществе дочки. И мне нужно выглядеть так, как выглядит большинство мамочек из окружения – на десять лет младше.
Да, у меня не самая популярная точка зрения. Многие женщины стараются хорошо выглядеть для мужчины, мужа. Я хочу быть красивой для своих детей. Никто меня не убедит, что ребенку неважно, как выглядит мама – ведь она для него самая-самая.
Много раз я видела мальчиков, которые стесняются мам. И не потому, что мама пытается поцеловать их на глазах у друзей и соучеников. Я видела, как одноклассник моего сына Василия, можно сказать, отрекся от собственной матери. «Это твоя мама?» – спросили ребята. «Нет!» – ответил двенадцатилетний мальчик. Я дала себе слово, что мои дети будут кричать: «Да, это моя мама!» – и кричать с гордостью.
Горящие глаза, харизма, бьющая через край, адреналин, будто тебя подсоединили к аккумулятору. Женственность, страсть, игривость, непредсказуемость. Если вы видите женщину с подобными симптомами, не спешите ставить диагноз – любовник. Возможно, но лишь в одном случае из ста. В остальных девяносто девяти случаях вы видите перед собой молодую мать.
Когда я устаю до чертиков, больше не могу выдерживать рабочий и домашний графики, не прошу сына или мужа забрать или отвести дочь на тренировку. Иду сама. Там я обязательно встречу своих многодетных приятельниц. Они уже успели отвезти старших девочек на тренировку и лихо выруливают с парковки. У них есть два часа на то, чтобы забрать среднюю дочь с продленки, отвезти домой, усадить за уроки и приготовить ужин для всей семьи. Вернуться за старшей. Младший ребенок обычно болтается под мышкой у мамы, радостно суча ногами. Под другой рукой – плюшевая собака или заяц. В руке – обруч, который не понадобился для тренировки, но мог понадобиться, или сумка с тем, что дочь забыла на предыдущем занятии. Плюс пакет с продуктами – грех было не забежать по дороге в магазин. За спиной – рюкзак с документами.
– Куда ты? – спрашиваю я Лену. – Надеялась перехватить тебя и пойти кофе пить.
– Котлеты! – кричит Лена в окно, продолжая рулить. – На плите! Муж точно не догадается переставить сковородку!
И тогда я понимаю, что совсем не устала. У меня не горят на плите котлеты. Нет полуторагодовалого ребенка, который еще плохо говорит, поэтому непонятно, чего хочет и из-за чего бунтует.
Если мне становится тоскливо, зову Катю переждать время тренировки у меня в гостях, чтобы не мотаться туда-сюда по пробкам. Естественно, с маленькой Евой. Я всегда их рада видеть. Как и остальных подруг, которым всегда предлагаю завести малышей в туалет, попить чай, поесть, поиграть. Двухлетнюю Еву сначала нужно уговорить войти в дом, потом держаться на приличном расстоянии, чтобы она не начала уверенно топать на выход. Завлечь на кухню и накормить котлеткой. Достать игрушки. Нет, игрушки не хочет. Тогда пианино. Пятнадцать минут Ева занята. Потом зайцы в домике. Еще десять минут. Ева расплакалась, увидев вышедшего из комнаты страшного и чужого дядю – моего старшего сына. Дядя, впрочем, привык к тому, что в доме случайно объявляются то младенцы, то годовалые дети, то орущие трехлетки. То сразу все, зашедшие «на огонек».
– Мам, в морозилке есть мороженое, – советует Вася, видя, как я мечусь по кухне, не зная, что еще вкусное и полезное затолкать в ребенка – ребенок решительно ничего не хочет.
Убили еще пятнадцать минут.
Переоделись, помылись, поменяли памперс, съели яблоко, разбросали яблоко по кухне. Попили чай, разлили чай. Размазали по столу чай ложкой. Поиграли в мячики. Хвала небесам, что дети любят мячики. Начали собираться на выход – за старшими девочками. Пока обувались, решили остаться навсегда и не уходить. Освоились. Улыбнулись. Попрыгали на кровати. Покакали. Поменяли памперс, порыдав в незнакомой ванной. Опять порыдали, желая вернуться в ванную. Решили прорваться в комнату к страшному дяде. По дороге почитали книжку. Одевались в страшной спешке. Забыли шапку. Вернулись за шапкой. Забыли сумку со всеми документами. Вернулись за сумкой. Захотели пить. Попили. Захотели есть. Ели в лифте творожок и банан. В результате неслись галопом, чтобы вовремя забрать девочек с тренировки. Девочек на двадцать минут задержали тренеры. Выдохнули от счастья. Успели! И все это – за два неполных часа. Что там у меня было? Тоска накрыла? Ну да…
Я хочу, чтобы дети меня уважали. За труд, достижения, работоспособность. За то, что мама – не просто мама, а человек. Красивый и успешный. Да, они меня любят, ценят, берегут, жалеют, целуют. Но самые удивительные эмоции, самые ценные – когда ребенок, особенно маленький, смотрит на тебя с гордостью. И всем говорит: «Это моя мама». Потому что мама связала крючком цветочек. Или испекла самый вкусный торт в детский сад. Неважно. Но хотя бы раз поймайте этот детский взгляд, и вы свернете горы.
Сын никогда меня не стеснялся, даже когда был подростком. Хотя нет, был один случай. Когда мы всей семьей пошли на его школьный выпускной и вручение аттестатов. Красивые и нарядные.
– Мам, сейчас никто уже так не ходит, – бурчал Василий, – ну что такого? Не свадьба же.
– Скажи спасибо, что мы еще бабушку с собой не взяли. У Альберта и бабушка наверняка придет.
Альберт – Васин друг с первого класса. И на все школьные праздники, линейки и прочие мероприятия наши семьи приходили в полном составе.
– Ну вот, иди поздоровайся! – обрадовалась я, увидев бабушку Альберта на лавочке. В школе было душно и суетно. Потом Альберт с Васей покорно фотографировались на школьном дворе со всеми родственниками вместе и по отдельности. Если порывались сбежать, или я, или мама Альберта кричали, что еще пять минут они могут провести с семьей, а уже потом отправляться во взрослую жизнь. Мальчики терпели тисканья, поцелуи и причитания. И мне показалось, что дети, пришедшие на выпускной одни, без бабушек, тетушек, младших и старших братьев, мам и пап, им завидовали. Одна девушка в роскошном платье, которое ей явно не нравилось и было неудобным, все время оглядывалась. И успокоилась только в зале, увидев наконец опоздавшую маму.
Сима же сейчас зудит, что я пропустила две недели тренировок, и не дает мне есть хлеб. Да что там хлеб! Мне приходится прятать чипсы в комнате сына! Я равнодушна к сладкому, булкам и плюшкам. Но за пакетик чипсов, которые раньше назывались не чипсами, а хрустящим картофелем, или «картошкой с девочкой», готова жизнь отдать. Эти чипсы «с девочкой» и кольцо с орешками – лакомства моего детства. Когда мама возвращала меня в Москву от бабушки, я всегда просила картошку «с девочкой» и пирожное-кольцо.
Сейчас я иногда прошу мужа или сына купить мне эти чипсы. Маленькую упаковку. И прячу ее в ящик прикроватной тумбочки сына, куда заглядываю с опаской. У него там не пойми что хранится. Но стоит мне спрятать чипсы и жить с мечтой, что вечером, когда дочь уснет, заберу их и наконец съем, оказывается, что сын уже все слопал.
– Вась, как ты мог? Я же два дня о них мечтала! – возмутилась я.
– Прячь чипсы в своей комнате, а не в моей, – посоветовал сын, – тем более что ты потом все равно будешь страдать и причитать, зачем ты их съела.
– Между прочим, ты тоже ешь всякую гадость, – заметила я. – Вот что это? Козинаки? Знаешь, сколько в них калорий? А в этих батончиках? Они должны называться «расти, расти попа!». А это что? Попкорн? С карамелью? Кошмар.
– Мам, ты сейчас просто пробуешь ради проверки калорийности или решила съесть все запасы, чтобы спасти меня от ожирения? – хохотнул сын, глядя, как я тянусь за попкорном, еще не прожевав батончик.
– Просто в следующий раз не ешь мои чипсы. Я знаю, что они лежат в твоей тумбочке, и мне от этого хорошо. Может, я их вообще не стану есть, но буду знать, что они меня ждут!
Залог прекрасной фигуры – дети. Главный рецепт огромных глаз в пол-лица – дети. ЗОЖ (здоровый образ жизни) и ПП (правильное питание) – ничто по сравнению со спортивной диетой дочки-гимнастки. Интервальное голодание? Ерунда. Дети вам устроят такое интервальное голодание, что вообще забудете, когда в последний раз ели, и ели ли вообще. Как итог – прекрасные скулы и блеск в глазах. От голода.
Папа в декрете
Спустя восемь лет после рождения сына, во время второй беременности, я панически боялась «упустить рабочий процесс», не представляла, как «сяду дома». Муж, напротив, переживал кризис на работе и собирался увольняться. Ему хотелось сидеть дома, читать, разбирать шкафы с рукописями и семейный фотоархив, а не решать двести пятьдесят рабочих вопросов в минуту. Он устал от коллег, ежедневного общения, офиса. Мне же требовалась бурная общественная и светская жизнь.
– Давай я уйду в декрет вместо тебя, – пошутил как-то муж. Я была месяце на шестом.
– Ага, отличная идея, – раздраженно буркнула я, собираясь на рабочую встречу. – Уже и в эти джинсы не влезаю.
На седьмом месяце я ходила быстрым спортивным шагом по парку, потом ехала на встречи и вечером бежала на день рождения подруги. Сил хватало на все. Я успевала и готовить, и убирать, и делать с сыном «домашку».
Очень хорошо помню, как моя мама, скорбно поджав губы, спросила:
– Ты что, теперь год работать не будешь?
Она всегда боялась, что я стану домохозяйкой. Просто панический страх какой-то. Сейчас шутят, что «горе матери – сын-бариста», а моя мама считала личным горем дочь-домохозяйку.
– Не волнуйся, вместо меня Андрей в декрет уйдет, – отшутилась я.
Шутки кончились, когда секретарь моего мужа позвонила и поинтересовалась, с какой начинкой заказывать торт – три шоколада или крем-брюле? Какой больше понравится шефу?
Я честно ответила, что понятия не имею, пытаясь вспомнить, по какому поводу может быть торт. Беременность все же сказывалась на моей памяти. Секретарь сообщила, что тогда они закажут три шоколада, и уточнила, буду ли я присутствовать на празднике? Тут мне совсем стало нехорошо, потому что компания не устраивает праздники по незначительному поводу.
– А праздник в связи с чем? – уточнила я у секретаря. – Простите, из-за беременности я сама себя не помню.
– Как? Андрей Владимирович подал заявление! Мы его провожаем в декретный отпуск. Решили праздник устроить. Это ведь такая редкость в наши дни. Он просто герой! Удивительный мужчина. Все девочки вам завидуют. Как вам повезло! – Секретарь едва сдерживала слезы умиления.
«Девочки» устроили моему мужу настоящие проводы в декрет – с шариками, подарками для новорожденной, которая еще не родилась. Тортиком и цветами. Гуляли бурно, ни один юбилей так не отмечали.
– Нет, это нормально? Вообще-то это мне рожать, а не тебе, – хохотала я. Муж вел себя как будущая мать на позднем сроке беременности. Стал плаксивым и сентиментальным. Зудел, что я до сих пор не выбрала кроватку и ванночку. Требовал прогулочную коляску, немедленно, потому что потом будет поздно. На следующий день беспокоился по поводу штор в спальне, которые требуют срочной замены. Чтобы свет не пробивался даже сквозь маленькую щель. В роддом я сбежала за неделю до предполагаемых родов лишь потому, что хотела отдохнуть и не перетирать в сотый раз полки, полы – муж требовал стерильной чистоты в квартире.
– Мам, а можно с тобой? – попросился сын, которому на тот момент исполнилось восемь. – Папа меня из школы начал встречать, а я давно сам хожу. И читать умею. Только папа об этом забыл, кажется.
– Нет, малыш. Позаботься о папе, пока меня не будет, – попросила я.
– Вообще-то я собаку просил, если что. Или брата. Но точно не сестру, – буркнул сын.
В декретном отпуске я была две недели. Потом работала – из дома, иногда выезжая по делам.
Муж стал героем нашего парка. Молодые мамочки приводили его в пример своим мужьям. Бабушки, тети, няни, троюродные родственницы стали его поклонницами и образовали фан-клуб. Муж наконец нашел себя – он собирал толпу благодарных слушательниц, которым рассказывал, что читать младенцам, какие песни им петь на ночь, как укачивать, как купать и как переворачивать на животик. Он был в курсе всех развивающих игрушек, погремушек и знал про прикорм больше, чем многие из собравшихся. То лето стало звездным периодом в его жизни. Он до сих пор помнит, на какой лавочке любил сидеть, какую книгу читал под яблоней, а какую под сосной. Если бы он мог, то кормил бы грудью детей лет до трех и не перерезал бы пуповину лет до тридцати. Муж из тех, кто готов работать и содержать младшее поколение до пенсии. Причем до пенсии внуков.
Я занималась Васей – уроки, тренировки. Успевала работать. Муж наслаждался материнством, то есть отцовством. Сын, получив маму в полное распоряжение, совершенно не ревновал к младшей сестре. Напротив, начал помогать отцу. Играл с Симой, пытался укачивать, относился с нежностью.
Даже сейчас Василий, которому уже двадцать, иногда очень смешно возмущается: «Мам, почему у тебя ребенок расстроен?» Младшая сестра стала для него не соперником в борьбе за любовь родителей, а ребенком, который требует заботы и внимания. Лишь Симе он позволяет заходить в свою комнату, когда вздумается. Валяться на его кровати. Лишь сестра может так его обнять, что Василий тает, как поделка из пластилина, оставленная на подоконнике в детском саду.
Мой же настоящий декретный отпуск всегда начинался, когда детям исполнялось пять лет. И сын, и дочь вдруг осознавали, что у них есть мама. И я уходила в этот особый декрет. Занималась только детьми, их проблемами, готовила к школе, становилась такси-мамой: отвезти, подождать, привезти. Развивалки, кружки, секции. Продолжала работать, но подстраивала рабочий график под расписание детей, под их нужды.
Мне действительно повезло с мужем. Он позволял мне активно работать в тот период, когда я этого очень хотела. Брал на себя все заботы о детях – от ночных кормлений до многочасовых прогулок и игр на детских площадках. Он получал удовольствие от прогулок по парку, ходил без устали. Качал детей на качелях, ловил с горки. А я уже через час мечтала вернуться домой и сбегала от знакомых по песочнице. Но при этом муж не понимал, как можно забрать у ребенка соску, отучить от памперса или научить его кататься на самокате. Горшки, бутылочки, велосипеды, плавание – с этим справлялась я.
Я в некотором смысле – папа, а мой муж – мама. Он до сих пор не может заснуть, пока сын не вернется домой. Переживает до невралгии, если дочь уезжает на спортивные сборы. Напишет и мне, и детям двести сообщений во всех мессенджерах, чтобы мы, например, не забыли взять зонты. Я звоню и пишу лишь в экстренных случаях. И дети это прекрасно знают.
Наверное, в этом счастье. Не в договоренностях, не в распределении обязанностей. А в том, чтобы прислушиваться к своим чувствам и потребностям. Мы с мужем их даже не обсуждали, как советуют психологи, а действовали интуитивно. Если мужчина хочет уйти в декретный отпуск – это не подвиг. Если женщина не хочет бросать любимую работу – это не преступление. Никто не знает, как надо и как лучше. Каждая семья уникальная. Нет общих рецептов и секретов воспитания. Папа в декрете или мама – неважно. Детям абсолютно все равно, как распределяются родительские обязанности. Им важно, чтобы папа с мамой просто были. Рядом. Вместе. Всегда.
Но это было уже с дочерью. А с сыном я очень хотела стать идеальной мамой. Вставать по ночам, бежать с бутылочкой к колыбельке, носить на руках, мурлыкать песенки. Однако мне попался сумасшедший муж. Пока я успевала спустить одну ногу с кровати, он подскакивал и несся к сыну. Радовалась своему счастью я недолго. Муж вытаскивал Васю из кроватки и начинал ему петь, менять памперс и спрашивать, что хочет новорожденное сокровище – пить, есть, соску, другую соску? То есть спрашивал вслух и рассчитывал на внятный ответ. Не дождавшись такового, пытался все вышеперечисленное дать младенцу немедленно. Напомню, ночью. После чего начинал активно укачивать окончательно проснувшегося ребенка, который смотрел на мир ясными глазами и радовался образовавшейся движухе – ночник горит, песни поются, его носят туда-сюда. Кто ж уснет, когда такое веселье в разгаре?
Я по требованию мужа подавала бутылочки, подогревала, снова подогревала недостаточно теплые, с его точки зрения. Выдавала крем под подгузник, поправляла белье в кроватке, открывала форточку, чтобы проветрить комнату, закрывала форточку. Муж с сыном на руках отдавал указания, которых становилось все больше. Дошло до того, что Вася перепутал день с ночью окончательно. Он отсыпался днем, а ночью требовал активных действий с участием отца: от наблюдения за звездочками до аттракциона, в который превратились укачивания: то качели, то карусель, то американские горки. А еще муж мог среди ночи положить сына в коляску и катать по квартире.
Когда я пыталась кому-то пожаловаться на свои тяжелые ночи, на меня смотрели как на сумасшедшую. Эта счастливица еще жалуется! Да всем бы таких мужей, хотя бы через одного встречались!
А я лихорадочно соображала, как сделать так, чтобы муж дал выспаться и мне, и Васе.
– Он дышит? – будил меня муж, когда ему казалось, что сын затих в кроватке, и тут же бежал прислушиваться к дыханию младенца.
– Ты слышала? Кажется, он кашлянул! Может, памперс неудобный? Вдруг натирает животик? И боди с короткими рукавами надо на ночь надевать. Жарко ведь. Это одеяло совершенно не годится. Слишком большое. Надо поставить ограничитель на форточку. – Все беспокоящие его вопросы муж предпочитал выяснять по ночам.
– Сейчас? – вяло интересовалась я.
– Что сейчас? – не понимал он.
– Ограничитель на форточку сейчас ставить?
Я очень терпеливая. Уступчивая. Благодарная. И тонко чувствующая тоже. И много чего еще. Кажется, по молодости и неопытности я продержалась месяц. С дочкой такого уже, конечно, не было.
Так что делать с мужем? Я тогда ушла спать на кухню, поскольку мы жили в однокомнатной квартирке и других вариантов не имелось. Застелила кухонный уголок, закрыла дверь и сказала, что, если муж меня разбудит, я его убью.
Грудью я Васю кормила недолго, к моему огромному сожалению. Если была бы хоть малейшая возможность, кормила бы лет до пяти точно. Но в этом счастье мне было отказано по состоянию здоровья.
В тот вечер я заранее насыпала в бутылочку смесь, рядом поставила в подогреватель бутылочку с водой, чтобы сохранялось тепло. Оставалось только смешать и встряхнуть. Выложила кучкой памперсы, четыре соски и боди всех видов и фасонов.
– Мне надоело, – объявила я мужу, – решил вставать – делай это сам.
Вы думаете, я не спала и прислушивалась к каждому звуку? Нет. Я спала, и даже крепко и сладко.
Утром измученный муж ушел на работу. Кажется, в офисе он уснул на гостевом диванчике в комнате для переговоров. Секретарша, которая давно назначила моего мужа «лучшим отцом тысячелетия» и без конца им восхищалась, прикрыла его своей шалью.
Следующим вечером все повторилось. Я выложила на кровать весь арсенал вещей, которые могли понадобиться ночью, и ушла спать на кухню. Днем я пыталась вернуть нормальный режим дня, устроив сыну активное бодрствование. Массаж, прогулка, ванна дважды в день. Игрушки, перевороты на животик и снова на спинку. И опять на животик. Вася кряхтел, пыхтел, пытался уснуть вне графика, но я держалась стойко.
Вечером сын закрыл глаза и мгновенно уснул.
– Маша, почему Вася спит? Мы еще не дочитали «Муху-цокотуху»! – перепугался муж.
– Потому что ему пора спать. Проснется в пять утра. Покормишь его из бутылочки и до восьми даже не пытайся его разбудить.
– Ты сегодня опять на кухне будешь спать? – спросил в отчаянии муж.
– Да, если не прекратишь издеваться надо мной и ребенком! – рявкнула я.
Муж вошел в разум, и мы договорились. Он ложился раньше, а я укладывала Васю, поскольку к вечеру у меня открывается второе дыхание. Утром же меня лучше не трогать. В пять, шесть утра я ведьма, Баба-яга и Змей Горыныч, вместе взятые. Поэтому муж взял на себя утра. Кормил, менял памперс прямо в кроватке и давал сыну доспать.
Мамы грудничков! Ваш полноценный сон – залог лактации. Молоко прибывает не от волшебных снадобий, отваров, трав и чая с молоком, выпиваемого литрами. Молоко прибывает, если вы спите. Не только ночью, но и днем. Уложили ребенка – и легли сами спать, наплевав на несваренный суп и невымытую голову. Волнуетесь, что муж испугается вашего вида и убежит? Переживаете, что супруг останется голодным, если вы не совершите кулинарный подвиг? Если вы поспите днем, успеете и голову помыть, и ужин приготовить. Даже ресницы накрасить, если уж очень захочется. Дневной сон обязателен, жизненно необходим.
Когда-то давно одна знакомая дала мне совет: «Научись спать как волчица». Я не проверяла этот факт – действительно ли волчицы спят именно так, а не иначе, но знакомая сказала, что лишь этот навык позволил ей не сойти с ума от недосыпа. Спать по двадцать минут в дневное время. Заставить себя лечь, выкинуть все из головы и уснуть. Хотя бы подремать. Кому-то действительно хватает двадцати минут. Мне – сорока, иногда тридцати пяти. Ровно через сорок минут я другой человек, способный на разумные действия и любовь к окружающей меня действительности. Поверьте, за то время, что вы проспите, самый ужасный ужас, который может случиться – разнесенная в хлам кухня, где ваш супруг попытается найти, чем покормить себя или ребенка, и гора немытой посуды в раковине, если ему удастся что-то отыскать. После того, как проснетесь и пойдете на кухню, смотрите под ноги. На полу могут валяться использованные памперсы, погремушки, на которые очень больно наступать, и что-то липкое непонятного происхождения. Но ваше пробуждение и сам факт вашего появления на кухне муж и ребенок встретят с радостью, восторгом и благодарностью. Тут я всегда вспоминаю присказку своей мамы: «Мама должна быть как ясное солнышко. Появилось – и на том спасибо».
Муж – такой же человек, как и вы. Он идет на работу, а вы идете на кухню, в парк, в магазин. И кому важнее быть выспавшимся? Всем важнее. Да, он отвечает за материальное обеспечение семьи, а вы – за жизнь и здоровье ребенка. И что важнее? Все важнее. Не надо мериться заслугами, страданиями, энергозатратами и вообще сравнивать в этом случае недопустимо. Не надо выяснять, кто больше устает, у кого ответственность выше. Вы оба будете отвратительно выглядеть, с черными кругами под глазами от недосыпа. Пока мы не настроили режим дня, мой муж выглядел как грустная панда, а я – как волк с дергающимся глазом из мультика про Машу и Медведя. Вы – мама и папа. Семья. Так что просто распределите время – кто из вас когда способен стоять на ногах. Кто сова, а кто жаворонок, в конце концов. Хотя мой муж утверждал, что он – типичная сова, но его жизнь заставила стать жаворонком. Ну и так бывает. Поэтому отдельный угол для того, чтобы отсыпаться, оборудовать все-таки стоит, но им должны пользоваться оба родителя.
