Марс Чернышевский – Бускунчак
Пресветлые дни Иннокентия Санненского и Валентина Учеблова
Медицинское заключение:
Востоковедение и «Анна Каренина» – вот то, что сейчас составляет сущность Иннокентия Санненского. Ему сорок девять лет. У него длинная и узкая борода. Холост. Смотрит по телевизору Лигу Чемпионов – болеет за Депортиво Ла Корунья. Любит индийский красный чай, батон с маслом и позднего Декарта. А так же является главным конструктором рекламных щитов сети магазинов Eurospar, до сих пор не бреется и жалуется на Запад.
Портрет Валентина Учеблова
Как-то раз (а может быть даже и не раз), будущий эквилибрист акустической гитары Валентин Учеблов занимался дома ипсацией. Он был подвержен мощным атакам бесовской конницы из далекой восточной страны Малакии. В этот неподходящий момент в квартиру вошла его мать. Увлеченный важным делом, он не услышал звуки отворяющих дверь ключей и был очень удивлен…
Печаль, обнаруженная Валентином на лице матери, была глубокой, с признаками горького разочарования и тихого отчаяния. Так они простояли минут пять, молча, опустив головы, не смея нарушить тишину момента. После чего, не сумев перебороть в себе шквал интенсивных противоречивых чувств, тетя Клава захлопнула дверь и покинула квартиру. В плену жесточайших угрызений совести, Учеблов бросился по лестнице за ней:
– Мама! Вернись! Я тебе сейчас все объясню…
Осенний синдром
(Знакомство)
Валентин Учеблов лежал на широких гнилых досках, застеленных тремя бушлатами (сильно засаленными соляркой и машинным маслом), что располагались в углу, возле теплой батареи, четвертого моторного цеха горьковского автомобильного завода. Он отдыхал после трудного рабочего дня, который начинался спозаранку в 6.00 и продолжался до 8.30. Затем его настигал легкий сон до 9.30, после чего на заводе начинался долгий обед, вплоть до 11.00, и уже в 11.15, будучи совершенно обескураженным положением вещей и объемом произведенных моральных подвигов, уходил домой, оставляя все тяготы рабочих будней в цехах индустриального колосса.
Прошел год, как Валентин подал документы в отдел кадров и был принят в качестве моториста второго разряда, хотя он мало, что понимал в этом ремесле. Он был прирожденным музыкантом и поэтом, и данный талант от природы не то, что не гармонировал с его нынешней профессией, а вступал с ней в открытую бескомпромиссную схватку.
Зачем он делегировал себя на это предприятие, и почему он был туда зачислен, до сих пор непонятно. Валентин сам при редких наших встречах всегда уклоняется от прямого ответа или просто меняет тему разговора.
Так вот, одним таким серым и до тошноты обыденным утром он тягостно дремал, как вдруг его разбудил звонкий и нервный окрик:
– Валек! Хватит валяться! Айда в теннис постучим!
