Марк Шнайдер
Несправедливость

Редактор Кая Шнайдер

Иллюстратор Кая Шнайдер

© Марк Шнайдер, 2021

© Кая Шнайдер, иллюстрации, 2021

ISBN 978-5-0055-6611-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– Изменениям подвержены все мы. Ну, а я и есть это «изменение».

Владимир

ЧАСТЬ I
Перерождение

1. Подозрительный тип

Дверь. Холодная, белая, железная. На уровне глаз находится табличка, на которой вырезана золотистая надпись: «ГЕРМАН».

Дима дотрагивается до поверхности двери. Шершавая. Напомнило дверь при входе в квартиру.

Постучал. Дернул за ручку – открылась.

Дима сморщился и зажмурил глаза. Кабинет слепил своей яркостью. Все белое. Белые стены, белые полки, белый потолок, пол. В окно будто светит прожектор. Ярко. Нужно привыкнуть. Сколько потребуется? Минут пять? Десять?

Он и не понял, сколько прошло времени. Открыл глаза, увидел стеклянный стол и два красных кресла, а на одном из них сидит какой-то старик. Длинные светлые волосы он мог заметить уже с порога двери. Нужно подойти поближе.

– Здравствуйте… – сделал пару шагов вперед Дима. – Извините… Герман, верно?

– Да, все верно, – улыбнулся мужчина. – Подходите, присаживайтесь.

Дима закрыл за собой дверь. С потолка посыпалась штукатурка. Кабинет, что ли, старый?

Вокруг действительно все было в ярком белом цвете, и выделялся только красный цвет, как настоящая кровь, только та темнее. Белый столик посередине двух кресел отделяет двух людей, отражает всю комнату своим глянцевым покрытием, хотя отражать-то нечего.

Кресло мягкое. Очень мягкое. Будто провалился в пустоту.

Напротив паренька сидел Герман: скрестил ноги, руки сложил в один кулак и уперся ими в подбородок. Наблюдает. Настоящий психолог. Наконец, Дима мог его рассмотреть: его волосы были не просто светлыми, а крашеными – это были волосы, перекрашенные в пепельный цвет. Зачем старику с уже седыми волосами перекрашивать их в пепельный? Странный он. Нос с горбинкой, не сильно выступает, но в то же время хочется вправить этот дефект. Борода только около рта – вылитый Уолтер Уайт. Глаза серые, словно холодный лед. А лицо уже старое, морщинистое.

– Что ж, молодой человек, меня вы знаете, а я вас – нет. Представитесь? – улыбка не сходила с его лица.

– Я Дмитрий. Дмитрий Александрович.

– Хорошо, Дмитрий, – Герман посмотрел на стол. – Забавно, я тоже Александрович…

Дима улыбнулся. Не много Александровичей он повстречал в своей жизни. Хотя имя Александр очень распространено среди новорожденных. Саня, Санек. Классно.

– Дмитрий, с какой целью вы ко мне пришли?

Задает вопросы – действительно психолог.

– Я просто хочу кому-нибудь рассказать свою историю. Мне надоело молчать. Хочу, чтобы хоть кто-то узнал обо мне. Я всегда грустил, и мне было скучно жить, но именно сейчас я понял, каково это – «жить по-настоящему», – наконец вдохнул Дима. – Понимаете?

Герман внимательно слушает. Даже не моргает. Глаза пересохнут же.

– И как вам это удалось, Дмитрий?

– Все благодаря моему другу. Только благодаря ему.

– Расскажите о нем, как он помог вам?

– Это очень долгий рассказ, – сделал паузу парень, смотря на лицо психолога. – Вы точно готовы его полностью услышать?

– Конечно, вы можете написать книгу как Ник Кэррэуэй в «Великом Гэтсби», – Герман ухмыльнулся, – но вы же понимаете, что это будет дольше? Так что, можете прямо сейчас рассказать. Времени у нас достаточно, мы с вами никуда не торопимся. Но, в любом случае, решать только вам.

А заслуживает ли этот старик моего рассказа? Это моя жизнь. Ему подобные истории уже представляли десятки раз, а то и сотни… А может, на хер его, и свалить?

– Знаю, вы можете стесняться, можете не доверять мне, я вас полностью понимаю, – медленно кивал головой Герман. – Не беспокойтесь, любой психолог держит всю жизнь своего пациента у себя в голове. Он никому ничего не рассказывает. Представьте, будто вы разговариваете с самим собой. Тем более, разве не за этим вы пришли ко мне? Вы еще у порога двери были согласны рассказать мне о себе.

Мысли читает. Вот зараза. Или историю хочет? Мою историю.

– Хорошо, – согласился Дима, – как я уже и говорил… Это очень долгий рассказ.

Герман кивнул. Будто сказал «все правильно, продолжай».

– Все началось еще в начале одиннадцатого класса. Мое новое знакомство…

* * *

1 сентября

Это был одиннадцатый класс. Еще год и все – можно валить. Год за годом —ничего здесь не меняется. Только преподаватели, учащиеся, директора. А вот здание… Здание все помнит. Оно помнит все моменты своего прошлого с начала строительства и по сей день. Школу начали проектировать еще во времена существования Советского Союза, но когда Советский Союз превратился в Россию – само строительство почему-то заморозили на начальном этапе. Денег, что ли, не было, или еще какие-либо проблемы. Спустя несколько лет уже при новой власти школу продолжили строить. Закончили строительство быстро, но не учли факта, что через годы здание будет хлипким. Один раз ударишь с приложением силы по стене – и пробьешь. А если дело доходило до драки, то картонные стены пробивались так, будто их не существовало, но больно все-таки было. Повсюду и находились стены с заделанными дырами. Цвет стенок отличался и можно было сразу понять, что здесь что-то не поделили старшеклассники. А пройдя чуть дальше – можно было заметить одинокое огромное пятно – это кто-то влетел с ноги прямо в стену.

Дима перешел в эту школу еще в десятом классе. Сдал экзамены в другой школе и захотел чего-то нового. Он никогда особо не разговаривал с кем-то из одноклассников. Никаких общих интересов. Никаких совместных занятий. Одни вопросы к нему по типу: «почему ты такой странный?». А он не был странным, он просто видел всех окружающих насквозь, не хотел общаться с ними. Они все – глупы и сами своей странностью не понимают Диму. Когда он перешел в эту школу, он сразу «познакомился» с некоторыми ублюдками из его нового коллектива. Так хорошо познакомился, что на следующий день после учебы получил сотрясение мозга. Родителям сказал, что упал на лестнице и ударился об угол. Повели в больницу, а врачи-то умные – сразу кулак от угла отличили. Родителям, к счастью, не сообщили об этом. Унижали его подобным образом около полугода, потом им надоело и они перестали. Но Дима так и остался тихоней. Никогда никого не бил и не унижал, только в мыслях.

И вот, он сидит в этом классе с древними партами, дряхлыми стенами и качающейся доской, на которой написано: «С первым сентября!». Дима даже не слушал классного руководителя, он просто смотрел на свою сумку. Красивая ведь, черная, кожаная, идеально влезает ноутбук и пара учебников с тетрадями. Он в нее сразу влюбился, как только увидел. Как в самую лучшую девушку, которая не будет капризничать по пустякам и выедать мозги. Цена, правда, за такое сокровище кусачая – почти десять тысяч рублей. Любви ведь не прикажешь, пришлось попросить денег у родителей на день рождения. Как подарок на восемнадцатилетие она ему досталась. И радовался. Прекрасная сумка.

– А теперь, ребята, важная информация! – писклявый голос Ольги Ивановны повысил свой тон.

Дима отвлекся от своей сумки.

И что ты хочешь нам рассказать?

– В этом году учебный процесс будет начинаться не как раньше! Теперь вы будете начинать учиться в полдевятого. Запишите себе где-нибудь!

Отлично, теперь еще и времени на сон меньше. Кто это придумал? Директор?! Ну конечно директор, кто еще? Да этот придурок уже умереть должен был после того как рак легких получил. Излечился, сука? Ремиссия у тебя? Ввел какие-то тупые правила в учебном заведении, а сам в своем кабинете какую-то бабу лапаешь? Весь персонал школы ведь помнит, для чего ты водил к себе учениц год назад! Откупился своими деньгами, мразь. Дело даже не завели на тебя.

Всего за один год Дима смог узнать все об этом месте. Коррупция здесь такая же, как и везде. Никогда ничего нигде не меняется. Только власть. И то власть не уходит.

В кабинет зашел какой-то парень – вид у него был не выспавшийся: круги под глазами, закрывающиеся глаза. По одежде был похож на скинхеда: военные сапоги, рваные черные джинсы, темно-серая рубашка в клетку. Для полного комплекта только бритвой по голове пройтись нужно.

В их школе можно было ходить в какой угодно одежде. Хоть в домашнем халате приходи – тебе ничего не скажут. Все потому что всем плевать, в чем ты пришел. Главное, чтобы не голым. Сам Дима сидел в классическом костюме: черные брюки, белая рубашка и черный пиджак. Неудобно, только, но красиво.

Парня этого никто не заметил: ни Ольга Ивановна, ни сидящие ученики. Настолько всем плевать. По-видимому, это был новый учащийся их коллектива.

Он, ничего не сказав, сел куда-то назад. Дима не обратил внимания, только и рассматривал свою изрисованную парту. Годы идут, а синие и черные линии от ручек и маркеров на столах никогда не стираются, и никто не хочет их убирать. Кто-то взял циркуль и со всей силы вжал иглу прямо в безобидное дерево, из-за чего получились бестолковые надписи по типу: «химичка – тупая сука», «школа – дерьмо», «когда домой?», «а нахуй так жить?». И, конечно же, рисунки половых органов, ведь без этого никак.

– А теперь запишите себе расписание! – воскликнула Ольга Ивановна.

Ну, еще и расписание, конечно же. Оно будет таким же идиотским, как и все прошлые?

– Итак, понедельник: русский язык, астрономия, химия… успеваете?

Класс молча кивнул.

– Хорошо. Значит: русский язык, астрономия, химия. Дальше: биология, алгебра и опять русский язык. Шесть уроков. Так, теперь вторник…

Дима перестал записывать расписание и закинул ручку себе в сумку.

* * *

Наконец, это закончилось. Вся эта бессмысленная лекция о новом учебном году остается такой же нудной. Дима подарил цветы преподавательнице. Он всегда дарил цветы, ни разу не пропускал этого «ритуала жертвоприношения». Хоть эта учительница и была тварью, но нельзя же было просто так пройти мимо и не подарить цветы. Или уже родители внушили, что «нужно дарить цветы в любом случае». Ольга Ивановна – преподаватель химии. Уже учит детей лет тридцать, не меньше. Старая, полная, седая. Ходит еле-еле, иногда с палочкой. Почти слепа, очки кругловатые, и даже они не помогают ей все хорошо развидеть. Но больше ее ненавидят за ее ужасный характер и, конечно, голос. Не давала она исправить оценки: если получил «два» – то и живи с этой оценкой. «Химичка – тупая сука».

Он вышел из кабинета. Опять эти старые коридоры. Желтое свечение от ламп. Еще год потерпеть, всего лишь год. Немного. Кабинет находился на втором этаже здания, в самой его глуши. Пока идешь до лестницы, то хочешь уже с окна прыгнуть, настолько это долго. Наконец дошел до лестницы. Деревянный пол настолько скрипит, что кажется, будто он прямо сейчас развалится и все здание упадет. А вот и место, где буквально полгода назад разломали одну дощечку на лестнице. Столько тогда шума было. Какой-то паренек из седьмого класса прыгнул на хлюпкую, прогнившую доску и поплатился за это – нога ушла по колено, а достать не смог. Пришлось вызывать МЧС, или кто там этими делами занимается?

Единичный случай, конечно, но было и повеселее. Когда-то прямо во время занятий один идиот кинул петарду прямо посередине коридора. Поговорили с ним и отпустили. Зря. Через неделю он принес фейерверк. Так же, во время урока вышел в туалет и поджег фитиль. Грохот был на всю школу. Если петарду можно было не услышать, то это не услышать было невозможно. Вызвали родителей в школу. Отчислили. У парня, оказывается, расстройство было. Шизофрения, или что-то такое.

Диме всегда интересно было наблюдать за такими случаями. Может, ему постоянно скучно, но подобное его веселило и давало счастья на весь день.

Вот и первый этаж. Его украшала только большая люстра. Такого же, Советского времени. Она падала как-то, пока Дима лежал в больнице во время сотрясения. Целая, ничего не разбила себе. Невероятно красивая, золотистая. Блестит, как множество бриллиантов. Умели в СССР делать красивые и невероятно прочные вещи.

Кто-то тронул Диму за плечо – он обернулся. Новенький, тот самый. Выше всего на пару сантиметров. И что ему надо?

– Да? – усталым голосом спросил Дима.

– Эм, слушай. Тут все какие-то агрессивные, не хотят разговаривать. А ты вроде не выглядишь, как они. Меня Вовой звать, можешь Владимиром, или Володей, как тебе угодно.

Голос у него был грубоват для такого лица. Может, действительно скинхед?

– И?

– Я бы хотел просто спросить, что здесь из себя все представляет? – он смотрел прямо в глаза, ни разу не отворачиваясь.

Дима ухмыльнулся.

Домой бы, да поскорее. Почему он подошел именно ко мне? Вон там, классный руководитель есть. Почему ко мне?!

– Все просто. В этом учебном заведении учатся одни придурки. Если хочешь прожить здесь год, то советую просто не лезть в плохие компании, но по твоему внешнему виду сразу можно понять, что ты сам можешь эту компанию разогнать.

Вова посмеялся.

– Не, мне просто нравится так ходить, это удобно.

– То есть, не скинхед?

– Не-а, – покачал головой парень. – Я такой же, как и все вы.

Ладно, теория со скинхедом опровергнута. Вещи удобные…

– Учеба начинается в полдевятого. Смотри, не пропусти. А я пошел, – закончил Дима и молча двинулся к выходу.

– Спасибо! – вслед ему крикнул Вова.

Ну неужели он отстал? Странный какой-то тип, он мог подойти к другим, но подошел именно ко мне. Почему я не выгляжу как они? Абсолютно все в этой школе унылые придурки, которые улыбаться-то толком не умеют.

Он вышел из здания. Свежий воздух. Зеленые деревья. Нужно наслаждаться этим, пока не наступит осень, а то и зима. Зима вообще ужасное время года, один только холод. Особенно в Петербурге. Построили город на Севере России, и что теперь? Отопление включают только когда уже все умирают от холода. Деньги экономят? Знаем мы эту экономию. Все для людей. У отца – зарплата нулевая, у матери тоже. Денег нет, извините, Россияне. Пока русские живут ради того, чтобы выжить, в других странах – чтобы наслаждаться и отдавать свои знания и разработки для цивилизации. Но мы ведь все уничтожили. И наши разработки, и наше образование. Раньше мы были лучшими в сфере всего, но сейчас мы чуть ли не на дне. Огромная территория страны позволяет нам развиваться и быть лучше, но мы просто сидим на месте и доедаем хлеб со времен Великой Отечественной. А ведь даже ветераны той войны жалуются на то, как они живут сейчас. Скоро они умрут и все забудут.

Дима жил в километре от школы, пешком спокойно можно дойти. Хоть где-то ему повезло. Место жительства рядом с метро. Станция метро «Звездная» находилась почти около дома. Вокруг проносятся люди, которых он будто бы уже видел. В таких районах Петербурга обычно только свои живут. Каждый друг друга знает. Как одна большая деревня. Но есть в этой деревне проблема, которая существует во всех подобных деревнях. Приезжие. Люди с настоящих деревень. Дима ненавидел людей, которые приезжают с какой-то отдаленной точки по типу Ростовской области. Ну если уж приехали учиться, то валите обратно после учебы. Зачем вы здесь остаетесь жить? Цивилизация? Не достойны вы этой цивилизации. Сидите у себя.

– Ой, привет!

Дима остановился, осмотрелся.

Виктор Петрович, старый знакомый отца. Хороший мужик, восьмой десяток уже живет. Отрывается на всю катушку: пьет каждый день, также выкуривает минимум пачку сигарет. Умереть хочет, да побыстрее. Нечего уже делать в этой жизни, все успел: и поработать, и пожениться, и даже дети появились. Осталось только построить дом и вырастить дерево.

– Здрасьте, дядь Вить. Как жизнь?

– Да вот, блин, продал кольцо своей жены, оно ей точно уже не понадобится. Представляешь, всего шестнадцать тысяч стоит! А когда покупал за границей – отдал восемьдесят, – Виктор Петрович развел руками, – ну, на тот момент это очень солидные деньги были.

– А вы уверены, что вас не обманули?

– Мне аргументы привели, что золото уже не то, да и каким-то прибором проверили бриллиант, а он оказался ненастоящий. Короче, хреново все.

А золото ведь не портится. Обманули тебя, дядя. Золото хоть и не портится, зато однозначно портит людей.

– Ну, а у тебя как дела? Как отец?

– Да у меня все нормально, вот учиться опять начал. А отец, как всегда, работает, попивает иногда, – Дима начал медленно разворачиваться, чтобы поскорее закончить этот разговор.

– Ты там передавай привет обязательно. И удачи тебе, – он достал из кармана пачку сигарет с зажигалкой.

– Передам, дядь Вить. И вам удачи.

Продолжил двигаться к дому.

Дерево. Облокотившись на него стояло стекло. Пустое, без рамок, с битым отверстием, будто камень кинули. Осколки лежали на холодной земле, на одном маленьком осколке была красноватая жидкость: кровь – сразу понятно. Недавно разбили. Жил Дима в неблагополучном районе: шприцы, как в девяностых, могли лежать прямо во дворе дома. Иногда использованные шприцы вкалывали прямо в дерево, травили и его. Дерево-то выдержит, а люди умрут; пустые, стеклянные бутылки от пива стояли в ряд на скамейках, когда-то пустые, когда-то полные и недопитые. Было бы весело покидать эти бутылки в стену и посмотреть на то, как красиво разлетаются маленькие стеклышки. Молодость, а Дима не пользуется своим возрастом. Другие в этом возрасте гуляют, развлекаются… прекрасные года, чтобы «увидеть жизнь». А что если поймает полиция? Никого не ловят, а тут приедут специально за Димой и скажут: «пройдемте с нами», и на пятнадцать суток в обезьянник. Не жизнь, а сказка.

Дошел до дома. Доставать ключи даже не требуется, просто со всей силы нужно дернуть дверь. Дима так и сделал.

Дверь с громким звуком открылась.

Квартиры у них в доме были, в основном, двухкомнатные. Трехкомнатных не было. Обычно тут живут семьи, которые хотели жить вблизи к метро, а также алкоголики с наркоманами, которым правительство бесплатно подарило квартиру. Если кто-то курил в квартире, то запах просачивался через проводку. Ужасный запах, под который невозможно уснуть. Крики по ночам в других квартирах и стуки по стенам очень частое явление, все уже свыклись с этим. Как-то раз Диме удалось услышать ссору в соседней квартире: женщина убийственно орала, будто ее резали, как потом выяснилось: они с мужем употребляли наркотики и уже дошли до стадии передозировки. Муж умер, а эта женщина орала всю ночь до того момента пока не вызвали полицию.

Начал подниматься по лестнице. На лестничной площадке пахло мочой, ничего нового. Все как всегда. Ноги уже уставали идти, а всего на третий этаж нужно. Есть хочется, энергии хочет организм. На подоконниках стояли самодельные пепельницы, созданные из алюминиевых банок, рядом с мусоропроводом чья-то рвота – пусть кошки доедают.

Дошел до квартиры, нащупал ключи в кармане и открыл. Дима всегда закрывал дверь на все замки и полностью их проворачивал. Привычка такая, мама научила. Даже когда он находился дома – так же закрывал дверь на полную. Этот раз не стал исключением.

Скинул вещи прямо в прихожей. Все равно завтра на учебу идти. Нужно поесть. Пошел на кухню, заглянул в холодильник: три бутылки пива, торт, вино, кастрюля с макаронами, контейнер с котлетами. Мама ничего не приготовила. Устала, наверное. Может сегодня после работы приготовит? Мама у него – настоящий шеф-повар. На один из праздников она приготовила огромный торт, причем сама, даже без малейшей помощи. На кондитера училась, не зря несколько лет потратила, матушка. Выложил макароны на тарелку, кинул две котлеты и в микроволновку. Прекрасная еда. Пока разогревается пища, пошел в свою комнату переодеться. По пути взял сумку из прихожей. Вот и комната. Маленькая, но очень уютная. Дима смотрел на полку и гордился: там стояла его книжная библиотека. Он помнил каждую прочитанную книгу, пятьдесят семь штук и одна в процессе. Настоящий повод для гордости. Никто в его семье не читал столько за всю свою жизнь, а он прочитал за три с лишним года. Любимые жанры, конечно, были детективные романы, а также книги по психологии. Диме просто нравилось изучать человека, а именно его голову. Он знал всех своих окружающих лучше, чем они себя, даже не общаясь с человеком мог увидеть его сущность, просто по внешнему виду. Психология и психотерапия – его призвание.

Положил сумку на письменный стол, переоделся в домашнюю одежду и аккуратно сложил свой костюм в шкаф – завтра он в нем точно не пойдет. Если можно приходить в свободной форме – наденет какие-нибудь спортивки и футболку. Зачем создавать трудности и одеваться по три часа утром? Можно ведь надеть легкую одежду и расслабиться.

Где-то вдали послышался писк микроволновки. Готово.

Пришел на кухню. Распахнул дверцу микроволновки. Горячее. Как мама в детстве говорила? Есть горячим надо, холодное невкусное? Интересно, что большинство продуктов действительно невкусные в холодном виде. Только и трать на них энергию. А мясо-то. Мясо еще пещерные люди ели сырым, а потом как к огню его поднесли, так и глаза себе открыли: вкусно им стало, не так, конечно, сочно, но это было куда лучше – глисты-то теперь не жрали изнутри твою еду и самого тебя. А сейчас, как появилась термообработка мяса и люди научились правильно его прожаривать – вкус стал куда лучше, и никаких паразитических червей ты себе в кишечник не пустишь.

Минут за десять справился. Хоть мама и не успела приготовить что-то другое, но это тоже была превосходная еда. Пусть мама приготовит дерьмо, но это будет вкусное дерьмо.

На часах без десяти четыре дня. Спать рубит. Даже на занятиях так сильно не рубило как сейчас. Готов был лечь прямо посреди кухни и провалиться в глубокий сон. Видимо, это еда так подействовала на Диму. Иногда, приходя после учебы домой, он съедал малую порцию супа и так же готов был засыпать прямо на ходу, идя в комнату.

Вот она, комнатка. Который раз я с тобой уже вижусь? Неужели я сейчас смогу отдохнуть от всего, что сегодня было? Вот и кровать: манишь меня, чертовка. Мягкая ты, удобная, легкая, хоть и скрипучая, но люблю я тебя, сука. Сколько мы с тобой знакомы? Лет пять? А ты ни разу не подвела меня. Спасибо.

Дима закрыл дверь в комнату. Положил телефон рядом с подушкой, лег в кровать и попытался уснуть.

Он вышел из дома, опять учеба. Проверил – все на месте: учебники, тетради, ключи, телефон. Тот же путь: километр от дома до школы; как и всегда, еще один год потерпеть в этом зоопарке. Все то же: те же деревья, те же дома, те же лица, те же разбитые стекла – все идентично в этом городе. Сзади идет неизвестный мужчина, весь в черном: черная накидка, пальто что ли, или плащ? Черная шляпа, закрывающая половину лица, черные перчатки. Красиво выглядит. Дима всегда любил все черное. Неизвестный начинает ускорять свой шаг и касается плеча Димы.

– Да? – Дима смутился.

Мужчина молчал. Его лица не видно, будто его нет совсем. Настолько все черное было.

– Извините, – Дима развернулся и продолжил идти.

Остается половина дороги до школы. Никого нет по пути. Естественно, кто еще будет гулять в восемь утра? Дима развернулся. Заметил, что неизвестный до сих пор шагает за ним. Его охватила дрожь. Что же ему нужно-то? Резко свернул в переулок и начал бежать вдоль дома. Обернулся – никого. Вот и хорошо. Хорошо.

Не успев развернуться обратно, его хватают сзади за шею и бросают на землю. Дима попытался встать, но этот человек оказался сильнее и прижал его со всей силы, Дима даже слова не мог сказать, только шепот получался. Неизвестный что-то берет из кармана. Нож. Белый, будто только что вылитый из чистой стали…

Звонок на телефон.

Дима проснулся весь в поту, резко вскочил, посмотрел на экран – «неизвестный номер». Он выключил звук и подождал, пока прекратятся звонки. Никогда не отвечал на неизвестные номера. Звонок с этого номера снова начался – он сбросил. Сердце стучало так сильно, будто на последнем издыхании.

Больше в этот день он не мог уснуть.