Мария Высоцкая
Принцесса для Аспида
– Полин, поехали отсюда, если нас тут поймают…
– Кто нас поймает?
– Полиция…
– Тея, прекрати нагнетать. Всем пофиг. Ну вот кому мы все тут нужны?
– И все же, если нас поймают, твой отец тебя убьет.
– Ну да, папа может, но нас не поймают. И вообще, странно слышать это от человека, который угнал свою же машину.
– Очень смешно, – улыбаюсь.
– Так, я договорилась и поеду вон с тем парнем, – подружка указывает на высокого блондина, он стоит в паре метров от нас. – А ты?
– А я посмотрю со стороны.
– Боже, тебе точно лет семьдесят.
– Я просто дорожу своей жизнью, – высовываю язык.
– А мне хочется, чего-то… прям вау!
– Вперед.
Мурас Полина Игоревна походкой от бедра шагает к салатовому скайлайну, а все, что остается мне, завороженно смотреть в мониторы, наблюдая за тем, как их машину заносит на довольно крутых поворотах.
А потом, потом происходит что-то ужасное. Я слышу вой сирен, вижу, как машины начинают разъезжаться, а толпа людей – разбегаться в разные стороны. Несусь в этом потоке куда глядят мои глаза, полностью теряясь в пространстве.
Каблук подламывается, и я оступаюсь. Щиколотку пронзает резкой точечной болью, с губ срывается всхлип, а чужая рука опоясывает мою талию.
– Ну привет, – на самое ухо, – оказывается, ты не только ездить не умеешь, но и бегать.
Его голос выводит из транса, заставляет повернуть голову и столкнуться взглядами. Это он, тот, с кем я встретилась на своем дне рождения.
– Отпусти, – отлепляю его ладонь, – чего тебе надо?
– Если ты не поторопишься, то проведешь эту ночь в ментовке, перспектива так себе, – он нагло тянет меня за собой, но я словно приклеиваюсь к полу. Замираю. Меня перетряхивает от его близости, рядом с ним я становлюсь не собой. Смотрю в его лицо и не могу ничего сказать, ничего, просто смотрю. У него такие длинные ресницы и глаза, яркие, наглые глаза. А ведь я до сих пор не знаю его имени… до сих пор.
– Пошли.
– Куда? – хлопаю ресницами.
– Вниз, – его усмешка запечатлевается в моей голове, – поздно.
Он кривит лицо, а я вздрагиваю от ощущений чужого прикосновения к моему плечу. Обернувшись, вижу перед собой полицейского. Мой «знакомый» делает попытку сбежать, но ему заламывают руки, довольно грубо заталкивая в полицейскую машину. До меня долетает поток отборного мата, и я нервно сглатываю, все еще не веря, что действительно проведу эту ночь в полиции.
– Ты тоже едешь с нами!
Лейтенант не церемонясь толкает меня к машине, а я совершенно не представляю, как буду оправдываться перед родителями. Еще и Полька пропала, очень надеюсь, что хотя бы ее не постигла подобная участь. В сумочке начинает трезвонить мобильный, я успеваю заметить лишь имя абонента – Поля, прежде чем у меня отбирают телефон.
– Этих в отдел.
Голос позади словно в тумане. Обнимаю себя руками, сидя внутри полицейского уазика, и смотрю на решетки. Меня трясет. Как, как я могла во все это впутаться?
Плечи покрываются мурашками, становится слишком холодно, все же мне стоило надеть куртку. Растираю гусиную кожу, продолжая всхлипывать. Совсем скоро у меня начнется истерика.
– Не реви, они выяснят, кто ты, позвонят твоему отцу, и он тебя заберет.
Его голос кажется таким громким, хотя на самом деле он говорит тихо, почти шепотом. А ведь я даже не заметила, что нас посадили в одну машину. Тут четыре человека и слишком мало места, нас практически в прямом смысле засунули в багажник с лавочками друг напротив друга. Но даже в этой тесноте я абстрагировалась настолько, что не заметила его. Совсем.
– Это ужасно, я не хотела сюда ехать, не хотела…
– Но приехала, – снимает свою джинсовку, накидывая мне на плечи, – тебя трясет.
– Спасибо, – стягиваю материал, стараясь завернуться в него как можно сильнее.
Он остается в одной майке болотного цвета, взгляд сам падает на переплетение татуировок, они видны в широком V-образном вырезе. Где-то черные, где-то цветные рисунки затрагивают не только грудную клетку, нет, правая рука облачена в татуированный рукав, он доходит до самых пальцев.
– Понравилось? – крутит запястьем, глядя в мое лицо с усмешкой.
– Что это за змея? – касаюсь его кожи, и мы оба вздрагиваем.
– Коралловый аспид.
– Звучит красиво.
– Не думаю, что встреча с ней тебе бы понравилась, – отдергивает руку и, отвернувшись, сжимает ладонь в кулак.
Глава 4
Нервно кусаю губы и смотрю на мелькающий в решетке свет фонарей. На улице давно ночь. В отделении нас засовывают в камеру, настоящую, с железными прутьями и длинной лавкой вдоль всей стены. Здесь дурно пахнет, а в углу дрыхнет какой-то бомж, возможно, я ошибаюсь, но выглядит он довольно плохо.
Меня затолкнули сюда первой, а потому весь остальной поток людей прет напролом, заставляя напрячься. Отступаю на своих убитых каблуках, а после оказываюсь выдернутой в сторону. Он хватает меня под локоть и тянет на себя, слишком неожиданно, резко. Его пальцы с толикой боли впиваются в мою кожу, и вот я уже прилетаю носом в его грудь. Тру лицо свободной рукой, запрокидывая голову. На мне все еще его куртка.
– Не стой на проходе, – закатывает глаза.
Он словно намеренно от меня отворачивается, усиливая захват. Морщусь, пытаясь вернуть себе свою конечность. В этой возне я несколько раз упираюсь бедром в его пах, не сразу соображая, что не так. Нет… мне же показалось? Хочу взглянуть ему в глаза, но он отступает, отворачивается. Мне сейчас причудилось или я реально терлась там… боже. Он же не мог возбудиться, нет… пячусь и впечатываюсь спиной в угол решетки. По лицу ползут красные пятна. На автомате хочу залезть рукой в сумку за телефоном, но все личные вещи у нас отобрали.
Когда оборачиваюсь на своего «знакомого», понимаю, что ему абсолютно плевать на происходящее, на мое смущение, его не волнуют эти люди, запах и творящийся вокруг кошмар. Он сидит на этой самой лавке, сложив руки на груди, голова прижата к окрашенной в грязно-коричневый цвет стене, веки плотно закрыты.
Его куртка мне велика, из-под рукавов видны лишь кончики пальцев. Обнимаю себя за плечи, чувствуя взгляды. Здесь не только пойманные на парковке люди, нет, тут еще парочка ночных бабочек и какой-то мужик кавказской внешности. Нервно передергиваю плечами и, сжавшись в комочек, ползу к лавке.
– Когда нас выпустят?
Мне нужно спрятаться, мне просто необходима поддержка. Поэтому я по инерции приклеиваюсь к тому, кого хоть немного знаю. Подхожу вплотную, почти касаясь коленом его ноги.
– Что? – приоткрывает один глаз.
– Нас скоро выпустят?
– Тебя раньше, – вновь захлопывает веки.
– Как тебя зовут? – растираю ладошки друг о друга, нервничаю, когда я в таком состоянии, то мне обязательно нужно с кем-то поговорить. И кажется, я уже нашла себе мишень.
– Слушай, посиди молча, а?!
– Тут грязно, – смотрю на лавку и представляю, каким станет мое бледно-голубое платье.
– Тогда постой. Молча.
– Если ты все еще злишься из-за мотоцикла, то я правда случайно. Первый раз за руль села в тот день…
Он лениво открывает глаза, зевает и довольно медленно трет скулу.
– Я понял.
– Ты мог бы взять деньги, я же действительно была виновата.
– Слушай, чего ты ко мне пристала, а?
Застываю и, клацнув зубами, опускаю голову. Чувствую себя уязвленной. В других обстоятельствах я бы нашлась с ответом, но сейчас, сейчас у меня жуткий стресс.
– Я просто хотела сказать тебе спасибо за помощь там, на парковке.
– Зря.
– Что «зря»?
– Зря помогал. Теперь приходится сидеть здесь. Кому-то просто нужно быстрее шевелить ногами.
– Извини, я…
– За тобой пришли, – кивает за мою спину. Оборачиваюсь и застываю. Там стоит папа, он мило беседует с офицером, улыбается. – Я же говорил, тебя быстро выпустят.
– А ты?
– Топай, крошка, – он усмехается, закрывает глаза и вновь упирается затылком в стену.
Я выхожу, смотря себе под ноги, мне так стыдно. Очень стыдно. Папа касается моего плеча и выводит на улицу, подталкивает к машине, а когда открывает дверь, я понимаю, что ЕГО никто не выпустит. Сколько ему придется там просидеть?
– Пап, – задираю голову, – там парень, его привезли сюда из-за меня. Если бы он не решился мне помогать, то его бы не поймали, – шепчу и никак не могу уловить эмоции на отцовском лице, ощущение, что сейчас у него их просто нет.
– Тея, ответь мне на один вопрос: что мы делаем не так?
– Что?
– Что мы с мамой делаем не так? Я все понимаю, но вытаскивать тебя из обезьянника посреди ночи – это уже за гранью, дочка.
– Я не хотела, я не знала, что может приехать полиция. Это же просто дрифт, я хотела только посмотреть, ни в чем не участвовала, не делала ставок. Просто смотрела.
– Что это за парень?
– Не знаю, – качаю головой, – у меня сломался каблук, и он хотел мне помочь. Попроси, чтобы его тоже выпустили, пожалуйста.
– Садись в машину.
– Ты попросишь? – сжимаю отцовскую руку.
– Хорошо. Сядь в машину.
Часто киваю и забираюсь на пассажирское, пристегиваю ремень и опускаю стеклоподъемник. После той вони, что была в этой клетке, до сих пор не могу надышаться свежим воздухом.
Через несколько минут дверь отделения вновь открывается. Папа появляется на крыльце первым, после выходит мой знакомый. Что-то говорит отцу, тот кивает и, пожав ему руку, идет к машине. Я же смотрю на то, как парень прикуривает сигарету и делает затяжку. Перестаю дышать, завороженно наблюдая за его плавными, ленивыми движениями, а когда дверь в салоне авто захлопывается, вздрагиваю.
– Маме ничего не говори, – папа выезжает на дорогу, – не стоит волновать ее лишний раз, но, Тея, еще одна подобная выходка…
– Такого больше не повторится, я обещаю.
– И я очень на это надеюсь.
Прикрываю глаза, только сейчас понимая, что я так и уехала в чужой куртке. И как я теперь ему ее верну? Где его искать? Этот вопрос не дает мне покоя, я настолько погружаюсь в мысли, что не замечаю, как мы оказываемся в гараже.
– Спасибо, – смотрю на отца, – извини меня. Я правда не хотела доставлять тебе неудобства.
– Дело не в неудобствах, Тея, а в твоей безопасности. Иди спать, – папа целует меня в макушку, и мы вместе выходим из машины.
В комнате я долго прислушиваюсь к звукам за дверью, отец, кажется, тоже идет спать. Прижимаюсь спиной к стене, медленно стягиваю куртку с плеч, стискивая ее в объятия. Она потертая, пахнет сигаретами и туалетной водой с ярко выраженными древесными нотками.
Подобное произошло со мной первый раз в жизни, как я могла так вляпаться? Если бы папа не приехал, я бы просидела в той конуре до утра …
Утром я долго не решаюсь выйти из комнаты, хожу из угла в угол с мужской курткой в руках.
Этой ночью я так и не смогла заснуть, мысли просто не позволяли мне этого сделать. Я ворочалась, смотрела в потолок, зажмуривала глаза, но все было бесполезно. Сон не шел, а бодрость лишь нарастала. За эти часы темноты за окном я успела о многом передумать, осознать, что творю какую-то дичь. И я же вроде не при чем, но последствия шарашат по мне отбойным молотком.
В дверь стучат, и я резко накрываюсь с головой одеялом. По тихим шагам сразу понимаю, что это мама.
– Я знаю, ты не спишь.
– Не сплю, – вылезаю из своего убежища и, подтянувшись на локтях, усаживаюсь в кровати.
– Если вы с отцом хотели скрыть от меня свой поздний ночной приезд, не вышло. Разочарование с тренировками вынуждает тебя совершать необдуманные поступки, и стоит предотвратить подобное на старте. Ночь в полиции – это уже за гранью, доченька, за гранью.
– Но, мама, я…
Что я? Какие у меня есть оправдания? В голове так и сидит эта навязчивая мысль о куртке. Мне нужно ее вернуть… нужно. Не понимаю свой порыв, но чувствую, что мне необходимо это сделать. Увидеть его и вернуть куртку. Что здесь главное: увидеть или же вернуть?
– Ты злоупотребляешь нашей с папой добротой.
– Нет, это не так.
– Возможно, но я очень огорчена твоей ночной выходкой. Тебе никто и никогда ничего не запрещал, но это уже переходит все границы.
Когда мама уходит, я еще долго смотрю на закрывшуюся за ней дверь. Смотрю и хочу разрыдаться. Мама никогда не разговаривала со мной так безэмоционально, никогда. Неужели я подорвала их доверие? Ну я же не хотела… не хотела…
Вечером, за ужином, я просто ковыряюсь вилкой в тарелке. Улыбаюсь проходящей мимо Кате, она хочет накормить меня до отвала, но в меня ничего не лезет. Совсем.
Мама что-то тихо обсуждает с отцом, родители выбрали тактику игнорирования, поэтому я сижу, уткнувшись в телефон, и от этого молчания в горле встает ком из слез и разочарований.
Но когда приходит очередной ответ от Польки, я понимаю, что, в отличие от меня, ей влетело по первое число. Неделя домашнего ареста и два месяца работы официанткой в родительском ресторане.
– Спасибо за ужин, – встаю из-за стола и делаю шаг к лестнице, жду чего-то вроде «ты даже не поела», но ответом служит лишь тишина. Взбегаю вверх по лестнице и присаживаюсь на последнюю ступеньку.
– Герда, ты перегибаешь. Она это мясо с соусом из своих слез ела, – до меня доносится голос отца. Вытягиваю шею, прислушиваясь к разговорам.
– Я видела, но отреагировать нужно, это ненормально, то, откуда ты ее вытащил сегодня ночью. Какой сюрприз она преподнесет нам в следующий раз?
– Возможно, ты и права.
– Наказывать Тею запретами бесполезно. Она должна понять, что своими выходками делает нам больно. Я просто не представляю… а если бы с ней там что-то случилось? На этих гонках…
Родители продолжают говорить, а я плетусь к себе и, упав лицом в подушку, начинаю выть на всю комнату. Я реву не сдерживая эмоций, а потом на меня выливается вода. Много воды. Подрываюсь, начиная кашлять и быстро моргать. Когда шок проходит , и я уже различаю происходящее, вижу перед собой довольную морду гоблина. Ник стоит с кастрюлей в руках, именно из нее он окатил меня ледяной водой.
– Ты охренел!
– Тейка, че ты вечно ноешь? Меня знаешь сколько раз наказывали?! – он закатывает глаза и, зашвырнув кастрюлю на кресло, садится рядом. – Ты как девчонка.
– Я и есть девчонка, – растираю остатки воды по лицу. – Чего тебе надо?
– Пошли кино посмотрим. Скучно.
– Пошли, – пожимаю плечами, – и да, сегодня ты спишь тут. Заодно и высушишь.
– Ага, ща, – Ник показывает язык и убегает в свою комнату, несусь за ним следом, ловя себя на мысли, что это, оказывается, не так плохо, когда у тебя есть брат, хоть и не всегда адекватный.
Всю неделю я веду себя тише воды, ниже травы, всячески подлизываясь к родителям, не привыкла быть с ними в ссоре, и если папа оттаивает быстро, то мама до последнего старается держать оборону. Но к вечеру воскресенья даже она прекращает бойкот. В связи с этим утром в понедельник я просыпаюсь в привычной для себя атмосфере, завтракаю и еду к Польке, у меня к ней дело, и я уверена, только она может мне помочь.
Оставив Игната в машине, поднимаюсь в комнату к моей девочке и, плотно закрыв за собой дверь, лезу к ней с обнимашками.
– Боже, наконец-то неделя этого сидения в четырех стенах окончена, – подруга заваливается на кровать, и я вместе с ней.
– Сильно ругали?
– Пфф, папа орал так, что чуть все стекла в доме не повылетели. А у тебя как?
– А со мной неделю не разговаривали.
– И все?
– И все.
– Да, Шелест, мне б твои наказания, – Полина внимательно на меня смотрит и, прищурив глаза, цокает языком. – Я прям чую, ты что-то задумала.
– Задумала, но мне нужна твоя помощь.
– Да мне теперь все равно, что творить и куда бежать. Излагай.
– Помнишь официанта, о котором я тебе рассказывала?
– И?
– Это вместе с ним нас загребли в участок.
– Та-а-ак, – Полька проворно опирается на локти и, подтянувшись, усаживается у изголовья кровати, – это уже интересно.
– Короче, мне нужно его найти.
– Найти?
– Да, отдать куртку, ну и так…
– Так? Тея, а как же страдашки по Юлику?
– Я тебя умоляю, какие страдашки?!
– Значит, план герой-официант считаем активированным?
– Считаем.
– И где будем искать?
– Может, съездим в тот участок? Если дать им денег, они могут сказать, где его искать. Просто я даже имени его не знаю.
– Они-то могут, но, если мой папенька узнает, что мы там шарились, бошки нам посшибает. Тут нужно тоньше. Подожди, он же был на дрифте. Ребята из той компании могут его знать. Сейчас, – Поли полезла за телефоном и начала быстро перелистывать список своих контактов. – Вот, Виталя дрифт.
– Это кто?
– А это тот, с которым я там каталась. Прикольный парень, да простит меня мой Изао.
– У вас все серьезно?
– Два года отношений, с первого курса, еще бы несерьезно.
– И что, он уже выучил русский?
– Ага, «привет, как дела?» – наш потолок. Так, вот нашла, звоним?
– Звоним.
Полина кивнула и нажала кнопку вызова. Через несколько долгих протяжных гудков ей ответили.
– Привет, котик. Это Полина, помнишь? На той неделе…
– Помню.
Я отчетливо слышу мужской голос и, затаив дыхание, выжидаю, когда Полька перейдет к делу.
– Хорошо, что ты позвонила. Я так и не успел сохранить твой номер. Может, встретимся? Покатаемся?
– Конечно, встретимся, – Поля расплывается в улыбке, – но сначала у меня к тебе будет дело.
– Какое?
– Нужно найти одного парня, он очень приглянулся моей подружке.
На этих словах толкаю Поли в бок локтем.
– Ай, – морщит нос, продолжая лыбиться, – он из вашей тусовки. Поможешь?
– Да без проблем. Говори имя.
– Тут такая вещь, имени мы не знаем.
– Ну хотя бы описать сможете?
– Сможешь? Тей?
– Да, – киваю, – высокий, глаза светлые, как льдинки…
– Так, Шелест, мы не стихи пишем.
– А еще на руке была татуировка, змея – коралловый аспид.
– Короче, татуха змеи на руке, такая в черно-красную полосочку змеюка.
В трубке повисает молчание, и мы с Полькой переглядываемся.
– Ты там жив?
– Жив, – словно с усмешкой, – вечером встретимся, и я все расскажу. Адрес скину в мессенджере, и да, подругу бери с собой – фоторобот составлять.
– Котик, ты просто душка. Мы будем.
Полька вырубает вызов и, громко выдохнув, сжимает мои плечи.
– Ну все, развлечение на вечер есть. Заодно и мистера икса твоего отыщем.
– Тебе не показалось, что после упоминания о татуировке он как-то странно отреагировал?
– Ну, может, он его знает, это же еще лучше, разве нет?
– Это же ужасно, что значит он моей подруге понравился? Никто мне не нравится, я просто хочу вернуть куртку.
– Ты себя накручиваешь, Тей, и мне мозг выносишь. Понравился-не понравился, какая, на фиг, разница? Пошли лучше позагораем.
– Ты непробиваемая, пошли. А что у тебя с работой?
– Я выпросила четыре дня отсрочки после домашнего заточения. С пятницы вступаю в ряды маминых сотрудников. Хотя какой загорать? Надо придумать, что надеть.
– У тебя же есть Изао!
– Ну я же так, только пофлиртовать. Мне восемнадцать лет, по-твоему, я должна привязать себя дома к батарее и погрузиться в страдания по нашей нескорой встрече?
– Нет.
– Ну вот. Я просто развеюсь, только и всего.
– Ой, он скинул адрес. Это за городом, там озеро рядом. Тейка, нас пригласили на пикник, сто процентов.
– Поли, какой пикник? Прекрати уже сходить с ума.
– Значит, выбираю шорты. А ты?
– А я поеду так.
– В этом длиннющем сарафане? Ты в нем как бабка.
– Сама ты бабка, – вспыхиваю, приглаживая подол.
– А если этот парень там будет? Ты собралась соблазнять его в балахоне?
– Никого я не собираюсь соблазнять. Просто верну куртку и уеду.
– Я тебе уеду. Уедет она, совсем уже?! Возьмешь и бросишь меня там одну?
– Не думаю, что ты не найдешь компанию.
– Тея, только попробуй смыться.
Отмахиваюсь, потому что уверена, что сделаю так, как считаю нужным, и Полька меня не остановит.
В этот раз я решаю быть правильной. Поэтому на место мы добираемся на машине с водителем. Полинка, конечно, недовольна, и нам приходится оставить Игната на дороге, а самим тащиться к берегу озера по тропинке через сосновый бор.
– Так, надо позвонить Витале.
Именно это она и делает, звонит своему новому знакомому, который очень быстро приходит нам навстречу.
– Девчонки, привет, – он нагло целует Польку в щеку, тянется ко мне, но я отворачиваюсь.
Не люблю все эти слюни, плюс я вижу его первый раз в жизни.
– Привет, котик. Не обращай на нее внимания, Тея сегодня встала не с той ноги.
Он ржет, но при этом проворно стискивает Полинину ладонь в своей.
Мы выходим на поляну перед озером, где тусуется народ. Музыка, костры, смех и стоящие неподалеку машины, многие из них я видела в ту ночь на парковке.
Засматриваюсь на закат и, отстав от Виталика с Полиной, шагаю в противоположную от большого скопища людей сторону. Кидаю рюкзак под ноги и смотрю на водную гладь, в которой отражается красное солнце, обнимаю себя руками, замирая на самом краю крутого песочного берега, вдыхая запах свежей травы и подступающей ночи. Немного подаюсь вперед, уже хочу развернуться, как вдруг моя нога соскальзывает по мелким камешкам так быстро, что я не сразу понимаю, что почвы подо мной совсем не осталось.
Оказавшись под водой, трепыхаюсь, стараясь понять, насколько тут глубоко, задеваю ногой дно, такое склизкое, илистое, что хочется взвизгнуть. Вынырнув, распахиваю глаза и очень быстро иду к берегу, баламутя воду вокруг. Скрутив свои волосы, отжимаю их, словно тряпку, и расправляю сарафан, который облепляет мое тело. Нет, так не пойдет, нужно снять его и выжать. Озираюсь по сторонам и, отойдя еще дальше, стараясь скрыться за деревьями, стягиваю его с себя. Выжимаю и слышу треск ветки, словно кто-то на нее наступил. Замерев, прикрываю голую грудь влажным сарафаном, вглядываясь в сумерки.
– И зачем ты меня искала?
Вопрос так неожиданно раздается за спиной. По телу проходит волна колких мурашек, и я медленно оборачиваюсь на голос. Сталкиваясь с его наглым взглядом, пячусь. Становится неуютно, конечно, я стесняюсь. Но больше меня беспокоит то, что выгляжу я сейчас не очень. Мокрые волосы свисают на лицо, делая похожей на какую-то утопленницу.
– Отвернись, – вытягиваю ладонь, – мне нужно одеться.
Он не реагирует на мои просьбы, даже с места не двигается. Стоит тут, и пялится нагло, не скрываясь. Психую и, повернувшись к нему спиной, дрожащими руками натягиваю сарафан, который несколько раз чуть не падает на землю. Выдохнув, прикрываюсь ладонями, вновь сталкиваясь с ним взглядами.
– Это хамство, – упираюсь пальцем ему в грудь.
– Зачем искала? – отводит мою руку, но продолжает ее сжимать. У него теплые пальцы, а у меня стучат зубы, ночь выдалась ветреной, еще немного и мои губы посинеют.
Он меня игнорирует, точно издевается. Раздражаюсь все больше. Вырываю свою ладонь и, подбежав к рюкзаку, вытаскиваю из него куртку.
– Хотела вернуть, – со всей силы швыряю в него, замечая на его лице мелькнувшую усмешку.
– Это было необязательно, – закидывает джинсовку себе на плечо и, развернувшись, идет в сторону толпящихся у костра людей.
Он правда сейчас взял и вот так ушел? Мне все это не привиделось? На губах застывает немой вопрос: «Куда ты?». Дернувшись, растираю шею ладонью, чувствуя, как капли воды скатываются в ложбинку между грудями, и продолжаю смотреть в его спину, а после срываюсь с места. На ходу скручиваю пучок из своих волос и, вернувшись к людям, отыскиваю Полю. Она сидит на капоте машины, по-королевски принимая ухаживания Виталика.
Смотрю на нее, отчетливо понимая одно – я сюда столько перлась не для того, чтобы меня проигнорировали. Такого никогда не было. Никогда.
– Ты откуда такая… – Полина осматривает мой внешний вид немного ошарашенно, – мокрая?
– Упала в озеро.
– Серьезно?
– Более чем.
– И что? – уныло. – Мы домой, да?
– Ага, конечно. Никуда я теперь не поеду.
После его выходки я точно отсюда не уйду. Ни за что!
Кручу головой, замечая его поодаль, в компании нескольких человек, и сжимаю руки в кулаки. Я, между прочим, рассчитывала на банальное «спасибо», но он, он смог выбесить настолько, что в голове то и дело промелькивают планы коварной мести.
Он смотрел на меня как на пустое место. С презрением. Ни за что это ему не прощу, ни за что!
– Тей, все хорошо?
– Нет, – смотрю за Полинину спину, где расположился Виталик, разговаривающий с каким-то парнем. – Хотя мне нужно приглядеть красавчика…
– Виталя сказал, что…
– Потом, лучше помоги мне выбрать красавчика.
– Так, я не буду спрашивать, что случилось, да? – Поли спрыгивает с капота и, сложив руки на груди, сканирует взглядом присутствующих здесь парней. – Вон, смотри, там, у дальнего костра…
– Темненький, в красной футболке? Пойдет.
– И что ты задумала?
– Ничего, просто повеселюсь. Мы же на пикник приехали.
– Тея…
– Все, – смеюсь, – не буду вам мешать.
Полька еще что-то говорит, но я уже выдвинулась в сторону брюнета, чувствуя на себе такой знакомый и слегка раздраженный взгляд. Он смотрит, и это хорошо.
Выдыхаю и со счастливым лицом появляюсь перед парнем в красном.
– Привет, – взмахиваю рукой, но он как-то безэмоционально пробегает по мне глазами, – я Тея.
– Слушай, меня там звали. Прости.
Извинившись, он уходит. Хмурюсь. Это как понимать? Ладно, иду к стоящей неподалеку компании, которая так же рассыпается по сторонам от моего присутствия. Ощущение, что они все намеренно меня игнорируют.
– Аспид, – слышу женский голос.
Оборачиваюсь и вижу повисшую на моем знакомом девицу в коротких джинсовых шортах. Он проводит рукой по ее спине, при этом неотрывно глядя мне в глаза. На губах ухмылка и что-то еще… триумф, победа. Но в чем? Осматриваюсь, понимая, что стою совсем одна. Стоп, неужели…
Задрав голову, широким шагом иду к нему. Аспид, значит, змеюка недоделанная. Это он, сто процентов он что-то всем им наплел.
– Не много ли ты на себя берешь? – толкаю его в плечо, оказавшись напротив.
Девица выпучивает глаза, задавая вопрос, кто я такая.
– Думаю, тебе лучше свалить домой, Тея. Не для тебя компания, – пожимает плечами.
– Я сама буду решать, что для меня, а что нет, – для убедительности не хватает лишь топнуть ногой.
– Грозно. Карин, я сейчас подойду.
Он что-то шепчет ей на ухо, улыбнувшись, и девчонка отходит в сторону. Наблюдаю за ее походкой, но быстро возвращаю все свое внимание к этому… Аспиду.
– Что я тебе сделала? – решаю сменить гнев на милость, возможно, он объяснит свои дурацкие мотивы.
– Я просто не хочу тебя здесь видеть. Уходи.
– Ты сейчас серьезно?
– Более чем.
– Ну конечно, я уйду. Прямо сейчас, ага, не дожде…
Договорить не успеваю, он хватает меня за руки и тянет на себя.
– Давай, принцесса, свали в свой розовый мир, здесь тебе делать не-че-го.
– Тебя так задевает, кто я? – склоняя голову вбок.
– Нет, но ты меня раздражаешь.
– Тогда я непременно останусь, – вскидываю бровь, – ведь это так логично, помогать той, кто тебя раздражает, правда?
– Я тебя пожалел, не обольщайся.
– Ну да, – киваю, – все так и было. А я пожалела тебя и попросила папу вытащить из той конуры.
Он дергает меня за руку, и я впечатываюсь подбородком в его плечо.
– Хотя, знаешь, оставайся, – шепчет. Его ладонь касается моей спины, вторая убирает прядь со лба. Чувствую чужие пальцы на своей коже и замираю, кажется, даже не дышу, абсолютно не понимая, что за чертовщина со мной происходит. Запрокидываю голову и не могу оторвать глаз от его лица: длинных, полуопущенных ресниц, ярко выраженных скул, дернувшегося кадыка.
Внутри пожар, стискиваю зубы и слышу, как бьется мое сердце, так быстро, громко.
Он склоняется ближе, обхватывает мои щеки, и я ему это позволяю. Позволяю провести большим пальцем по губам, а после поцеловать. С напором и чувством жуткого всепоглощения, когда картинка вокруг меркнет, а звуки затихают.
Сжимаю ткань мужской майки в кулаки, подаюсь вперед, приподнявшись на мыски, и ни черта не соображаю. Все становится таким неразборчивым. Закрываю глаза, проваливаясь в негу удовольствия, вдыхаю запах его туалетной воды, чувствуя легкое головокружение.
Я растворяюсь в моменте, напрочь забывая о том, что я его не знаю, о том, что он чужой, и, конечно, о том, что я никогда так не поступала. Не целовалась на первых свиданиях, не злилась на незнакомца, потому что он не обратил на меня своего внимания… Никогда. Меня немного ведет, ровно в тот момент, когда он резко отстраняется.
Смотрю на него помутненным взглядом, абсолютно не понимая, что происходит.
– Теперь точно свободна, ведь ты же ехала сюда за этим. Прости, но на большее у меня сегодня нет времени. Трахну тебя в следующий раз. Если, конечно, захочешь.
Он смотрит на меня зло, улыбается, но глаза выдают его ярость. Опускаю взгляд, чувствуя себя полной дурой. Униженной дурой. Он решил, что я на него вешаюсь…
– Леша, ну ты идешь?
Голос Карины вклинивается в создавшуюся тишину, и она назойливо повисает у него на плече.
– Что с ней? – кивает на меня.
– Ничего. Тея уже уходит.
