Мария Высоцкая
Когда ты станешь моей. Книга 1
Глава 3
– Да, конечно, твоя мачеха жжет.
Анфиса приложила платье к себе, покрутившись перед зеркалом.
– Она мне не мачеха.
Раздраженно наблюдаю за подругой, а саму до сих пор колотит от встречи с Дорониным. Меня словно ударило током, по телу прошел высоковольтный разряд, стоило ему дотронуться.
– Ладно, ладно, не злись. Лучше расскажи, – откинув тряпку, подаренную мне Леной, Анфи присела рядом, – он сильно изменился?
– Кто?
Включаю дуру, хотя сама же и растрепала ей, что видела Сашку.
– Ну, Марин, – надувает губы.
– Немного, – пожимаю плечами, – слушай, я Боре позвонила, сказала, чтоб он сразу к тебе приезжал.
– Ага. Ну что значит – немного?
– Сама вечером увидишь, чего пристала?
Анфиса прищурилась, ей явно не понравился мой эмоциональный всплеск. Думаю, раньше она такого за мной не замечала. Господи, у меня уже паранойя. Ну не могу я так реагировать на Доронина. Кто угодно, но только не я.
– Ладно, увижу. А вот и Боречка.
Мартынова вылезает в окно, прижимая плоский живот к подоконнику, согнув одну ножку в колене. Я же поднимаюсь с пола, высовывая нос следом. Боря действительно уже стоит под окнами, раздраженно пиная свой жигуль по колесам.
– Чего это он?
Анфиса закидывает руку мне на плечо, вынуждая почти улечься рядом.
– Не знаю, сломалось что-то.
– Бо-ря! – заливисто. – Поднимайся к нам.
Анфиска машет ему.
– Сейчас.
Борька широко улыбается, посылая мне воздушный поцелуй, после которого, поковырявшись в багажнике и вытащив оттуда коробку, идет в Анфискин подъезд.
– Чего это он там несет?
Мартыновское любопытство, как всегда, не дает ей покоя.
– Сейчас и узнаем, – пожимаю плечами, направляясь к двери.
Борька не заставил себя долго ждать. Ворвался в Анфискину квартирку, вручая подружке коробку яблок, из-за которой она чуть не грохнулась на пол или как минимум не сорвала спину.
Сам же заключил меня в кольцо рук, целуя в губы.
– Могли бы помочь, – причитает Анфиса, недовольно ставя коробищу на стул у двери в ванную.
– Я соскучился, – шепчет Яковлев, совсем не слушая Анфисиных причитаний.
Пока мы обнимались и я зажмуривала глаза, чтобы поймать момент, понять, что все сегодня совершенно иначе, Мартынова успела оттащить яблоки на кухню, вскипятить чайник и пару раз высунуться в открытое настежь окно.
Боря в который раз пробежал ладонями по моей талии, опускаясь ниже. Нагло залезая под подол моего платья и сжимая ягодицы. Крепче притиснул к себе, и я прекрасно чувствовала его возбуждение.
– Тут Анфиса, – вытягиваю руку, чтобы немного отстраниться.
– Да ей наплевать.
Боря бесцеремонно и жадно целует мою шею, оставляя влажные следы, совершенно игнорируя мои попытки не делать этого сейчас.
– Что не так? – раздраженный выдох.
– Все нормально, – киваю, – правда, с папой поссорились немного.
– Все будет хорошо. Мариш, мы две недели не виделись, – его пальцы касаются моей груди, – я соскучился.
– Борь, вечером. Мы в гостях.
Боря недовольно убирает руки, а я веду плечом в порыве стряхнуть с себя все эти прикосновения.
– Борик, а ты в курсе, что друг твой дембельнулся? – все же не вытерпела Мартынова, высовывая свою мордашку в прихожую.
– Доронин? – Борька улыбнулся широко, слегка по-детски. – Серьезно? Вот он гад, даже не написал.
Мартынова с Яковлевым обмениваются эмоциями, а я ловлю себя на мысли, что мне он тоже не написал, точнее, последние четыре месяца мы не общались вообще, Боря, видимо, тоже.
Кстати, Яковлев учился с Дорониным и Лукьяновым в одном классе, пока отец не отдал его в кадетский корпус. После Борька поступил в школу милиции, а в этом году начал работать в местном отделении милиции.
Боря чмокнул меня в щеку и на эмоциях выскочил за дверь.
– Девки, – просунул голову в приоткрытую щель, – я быстро, Мариш, не обижайся. Я к Сане на пару минут.
Он хлопнул дверью, а Анфиса в очередной раз кинула на меня подозрительный взгляд.
– Что? – оборачиваюсь.
– Ничего, странная ты сегодня какая-то.
– Какая есть. Пошли ногти красить, ты хотела.
– Пойдем, я думаю, красный, – певуче протянула подружка, прихватив в спальню пару яблок.
Глава 4
Мама колдовала у плиты, а Людка, усевшись напротив, рассказывала о том, что и у кого изменилось. В дверь позвонили прежде, чем сестра успела закончить фразу.
– Кого там еще принесло? – недовольно сморщила нос, вставая из-за стола.
– Сам открою, – перехватил ее руку, – сиди.
Повернув ключ, потянул дверь на себя, видя стоящего на пороге Борю. Секундная пауза, прежде чем в квартире раздались наши громкие голоса приветствия и смех.
– Доронин! Мне девки сказали, ты вернулся, я даже не поверил сначала. Чего не позвонил?
– Не хотел баламутить, проходи.
– Боренька, – мама выглянула в прихожую, – проходи, мы обедать собираемся, будешь?
– Спасибо, теть Ань, я на минуту. Вечером гуляем?
– Само собой.
Яковлев хлопнул в ладоши.
– Тогда я парней соберу, и за тобой заедем.
– Куда едем-то?
– На дачу ко мне, я только родственничков по домам развез. Хата наша.
– Ладно, давай.
Борька ушел, а Люда с интересом посмотрела ему вслед, выскочив в прихожую.
– Куда намылились?
– Тебе скажи.
– М-м-м, маму не расстраивай, а то я вас знаю, особенно Лукьянова, – недовольно цокнула языком и, круто развернувшись, вернулась на кухню, усаживаясь на стул.
– Маратик, блин.
Мама уже накрыла на стол и все никак не могла перестать суетиться.
– Чего Боря приходил?
– Ой, мам, а ты не догадываешься? Пить поедут и по девкам, – закатила глаза сестра.
– Люда!
– А что, мама? Я не права? – рассмеялась.
– Уймись, – раздраженно смотрю на сестричку.
Никак не могу понять, что с ней не так, но что-то явно изменилось. Откуда эта дерзость, желание уколоть, язвительность? Та Людка, которую я знал и помнил, была другой. Моя сестра – олицетворение нежности, мечтательности, романтичности, по крайней мере, я запомнил ее такой. Только вот сейчас от всего этого остались лишь слова.
Протянул руку к солонке, подсолив горячий суп.
– Мамуль, я сегодня к девчатам пойду, мы договаривались, да и пятница.
– Хорошо, только если ночевать у Карины надумаешь, брякни, чтобы я не волновалась.
– Ладно.
Людка крепко сжимает в руке ложку, смотря на меня с толикой злобы.
В кухне моментально повисает атмосфера напряжения и недомолвок, которую остро чувствуют все, кроме мамы. Она же витает в собственных мыслях, радуясь моему возвращению.
В восемь дом наполнился шумом телевизора. Людка уходит к подруге, проведя перед этим больше часа у зеркала в ванной. Проводив сестру взглядом, выхожу на балкон, вытащив перед этим из форменных штанов сигареты. Прикрыв дверь поплотнее, чтобы дым не шел на кухню, делаю первую затяжку, опершись корпусом на перила.
Смотрю вниз, у подъезда, в клумбах из старых шин, привычно цветут ноготки и астры. Соседка снизу выгуливала таксу, а баба Зоя, рассевшись на пол-лавочки, высматривала тех, о ком можно сочинить очередную сплетню. Залипаю в своих мыслях до тех пор, пока Борькина шестерка не останавливается у моего дома, оглушая прохожих льющейся из всех форточек музыкой. Марат вылез из салона первый, задрал голову вверх и, сунув два пальца в рот, свистнул, чем вызвал ворчание старушки.
– Саня, спускайся!
Усмехнувшись, стряхиваю пепел и, махнув на них рукой, чтобы ждали, выбрасываю окурок.
– Мам, я к пацанам, – застегиваю на груди олимпийку.
– Надолго?
– Как получится. Мы к Борьке на дачу, не волнуйся.
– Ладно, – целует в щеку, – сильно там не…
– Мам, – сжимаю ее плечи, – не маленький. Пока.
Выскользнув за дверь, через пролет сталкиваюсь с бабой Зоей, она с присущим ей недовольством и руганью дергает дверь своей квартиры, а увидев меня, встает посреди дороги, хватаясь за мой рукав, высказывая, как обнаглела молодежь.
Выслушав бред старушки, сбегаю вниз и, перемахнув через последние перила на первом этаже, выхожу на улицу. Марат, сидящий на капоте Борькиной машины, замечает меня одним из первых.
– Саня, – вытягивает руку с зажатым в ней пивом, – с возращением, – сделав несколько глотков, отдает бутылку Яше.
Маратик спрыгивает на асфальт, идя ко мне, и стоит нам поравняться, как он закидывает свою граблю на мое плечо.
– Короче, мы усе придумали, – кивает своим же словам, – сейчас едем к Яковлеву на дачу, – вытягивает указательный палец, – там шашлычок, банька, бл*ди.
– Э-э-э, – Боря недовольно хлопает Лукьяна по спине, – какие бабы? Мы так не догова…
– Тихо, я договорился, – продолжает Маратик, – или кто-то против?
– Я против, Лукьянов! – сложив руки на груди, как резаная вопит подошедшая Анфиска.
– Она чего тут делает?
Марат хмурится, а я пока стою молча, ожидая, чем закончится это представление.
– Я? Это ты чего приперся? – продолжает в своей манере Мартынова. – Козел!
– Охренела! У меня друган из армии пришел, вали давай отсюда!
– Боря! – верещит Анфи. – Он вообще, что ли?!
– Это я ее позвал, – вклинился Борис, – ее и Марину.
На последнем слове напрягаюсь автоматом, высматривая в повисших августовских сумерках Баженову. Она стоит за Анфиской, обнимая себя руками, и очень выбивается из этой толпы.
– Этот никуда без своей телки не ходит, – ехидно шепчет Лукьянов.
– Кого? – переспрашиваю, все еще смотря на Марину.
– Девка его вон, – тычет пальцем в Баженову.
– Она не телка, – сквозь зубы.
– Прости, я забыл, что вы дружили.
Лукьянов не придает всему этому значения, а я пока не определился, как реагировать и реагировать ли вообще. Впрочем, Боря, подошедший к ней и обнявший за талию одним своим движением, не просто машет передо мной красной тряпкой, вынуждая агрессировать, а в прямом смысле швыряет ее мне в лицо…
Втянув побольше воздуха и сглотнув вставшую в горле желчь, осознавая, насколько я зол оттого, что она мне не сказала о Яковлеве, сжимаю руки в кулаки, предварительно спрятав их в карманы. Баженова спит с моим другом и не считает нужным поставить меня в известность.
Конечно, мы же не пара, мы друзья, и она ничего мне не должна. Но какого хрена она молчит о таких вещах? Выпускаю воздух, вытягивая шею, и, слегка запрокинув голову, забираю у Маратика бутылку, садясь под его болтовню в машину.
Они еще полчаса решают, кто куда сядет, где поедет и нужно ли еще заехать за водкой.
– Анфиску в багажник кидайте, – ржет Яша, настежь открывая дверь машины с моей стороны.
Боря же отодвигает Яшу в сторону, командуя тому садиться вперед.
– Саня, можно на пять сек? – касается моего плеча.
– Чего? – вылезаю из машины.
– Слушай, не знаю, где Марат нашел Рыжика и зачем с нами потащил, но мы все не влезаем, – покосился на Маринку, она стояла в стороне, будто непричастна к этому балагану вовсе.
– И?
– Мариша домой собирается, я, наверное, не поеду.
– Пусть идет, – смотрю поверх Бори на Баженову, – мы вообще без баб хотели.
Борька хмурится, а вот Марина, напротив, целенаправленно высоко задрав голову, шагает к машине, резко открывает дверь и залезает внутрь, напоследок шарахнув этой дверцей так, что стекла вздрогнули.
– Все решилось, – хлопаю Борьку по плечу, – она едет.
– Слушай, так как-то вышло, я тебе не написал, что мы с ней вместе, но вы же не встречались…
– Расслабься, – салютую бутылкой, – падай за руль, ехать пора.
А вечер обещает быть веселым.
– Двигайся, – говорю Баженовой, которая расселась на моем месте.
– Здесь не ку…
Без слов пересаживаю ее к себе на колени, фиксирую руку на ее талии.
– Ты ко мне опять клеишься? – спрашивает тихо, отодвигаясь к окну.
– У меня и без тебя сегодня полно планов, – опускаю ладонь на ее бедро и отворачиваюсь к Маратику, делая равнодушный вид.
– Я думал, ты ее терпеть не можешь, – думая, что шепчет, начал Лукьян.
Марина напряглась, поерзала в желании отодвинуться и вздрогнула, когда моя рука нагло легла на ее живот, под тонкую спортивную куртку, так, чтобы никто этого не заметил.
– Тебе кажется. Че там у нас по бабам?
В то время как я задаю этот вопрос, мои пальцы пробегают по оголенной полоске ее кожи, между джинсами и укороченной футболкой.
– Эльдар с ними едет уже, не заморачивайся даже. Там такие девахи, закачаешься, – мечтательно протягивает Марат.
Анфиска же, все это время не отлипающая от бутылки красного сухого, громко смеется и рассказывает какие-то истории Рыжему.
Выпрямляюсь, чтобы притянуть Маришу ближе и сесть поудобнее. Моя ладонь покоится на ее животе, оглядываюсь, понимая, что Марат давно включился в разговоры Мартыновой и Рыжика, а Яша что-то бурно обсуждает с Борей.
Проанализировав это, без заморочек кладу подбородок на ее плечо, втягивая тонкий аромат духов. Касаюсь носом ее шеи, чувствуя под пальцами волну мурашек по ее телу. Она склоняет голову и, заведя руку себе за спину, начиная меня щипать. Это не очень больно, но явно неприятно.
– Значит… ты с Борей?!
Скорее констатирую, нежели задаю вопрос.
– Давай ответь что-нибудь. Могла бы написать: так и так, я трахаюсь с твоим другом.
– Что ты несешь?
Она вмиг начинает дергаться, пытаясь высвободиться, но внимания к нашему скромному диалогу привлекать явно не желает, поэтому враз прекращает все попытки от меня избавиться.
– Я не прав? Разубеди.
Прижимаюсь ближе, расстегнув верхнюю пуговицу на ее джинсах, усмехаясь ей в макушку. Маринка впивается ногтями в мою руку, пытаясь сделать больно. Улыбаюсь шире, поднимаясь по ее талии вверх, касаясь кончиками пальцев груди.
Глава 5
– Мы не встречались, – шепчу, сглатывая вставший в горле ком.
Сказать, что я в шоке, это не сказать ничего. У Доронина там совсем крыша поехала? Что за наглость? Он меня лапает и даже ни капли не смущается, что мы здесь не одни.
– Знаю, – с ухмылкой, – и именно поэтому ты мне ничего не сказала про Яковлева?
– Не трогай меня! – дергаюсь, отлепляя его лапу от своей груди, и слегка подаюсь вперед.
Анфиска резко поворачивается в нашу сторону, Саша разжимает кольцо из пальцев на моем запястье, почти отталкивая от себя, но пьяный мозг Мартыновой уже и так ничего не соображает. Машина резко тормозит у Бориной дачи, а я как ошпаренная вылетаю на улицу.
Первое, что я делаю, это забегаю в дом, прячась на кухне. Меня все еще колотит от произошедшего. Сердце готово вырваться из груди, сажусь на табурет, пытаясь успокоиться. Я до сих пор чувствую его прикосновения, касаюсь своего живота, втягивая его в себя. Да, именно здесь и ниже, веду ладонь к пуговицам на джинсах, а после резко кладу на грудь. Раздосадованно отнимаю руку, тру щеки, которые горят. Хочется пить, а лучше вернуться домой. Стоит об этом подумать, как резко включается свет, режа глаза, прищуриваюсь, видя перед собой Борю.
Он стоит в дверном проеме кухни и быстро делает шаг в мою сторону. Поднимаюсь.
– Ты чего? – кладет ладони на плечи, слегка сжимая.
– Все нормально.
– Тебе здесь не нравится?
– Все нормально, – ежусь, – я сейчас приду.
– Это из-за Сани? Не переживай так, вы же не встречались, мы с ним поговорили, он все понимает, – подбадривающе продолжает Борька. – Поможешь овощи порезать, а то Анфиска там уже в кондиции?
– Хорошо, – целую его в щеку, прежде чем он выходит, – …все понимает, – шепчу себе под нос.
Мне было необходимо собраться, взять себя в руки. То, что Доронин говорил в машине, поддавалось объяснениям, в его словах, как ни странно, была логика. Мы очень близко и долго общались, он привык быть, скажем так, главным парнем в моей жизни, а теперь все изменилось, вот он и бесится. Но это временно, сейчас они с Лукьяном пойдут в разгул, и все вновь встанет на свои места. А его приставания логично списываются на то, что он только вернулся домой.
Хотя, кажется, я и сама не верю в то, в чем так старательно себя убеждаю.
Переборов эмоции, выхожу во двор и быстрым шагом направляюсь в беседку. На улице уже моросит дождь, и то, что беседочка закрытого типа, меня радует. Парни уже разожгли мангал, а Боря вкручивал лампочку. Когда помещение озарилось светом, он помахал мне рукой, растягивая губы в улыбке.
Я же подошла к столу, беря в руки нож и огурец. Разрезая овощ на части, непроизвольно посматривала на широкую Сашкину спину. Он перегораживал собой обзор всего, что творилось у мангала. Анфиска, сидящая в кресле с бутылкой в обнимку, икнула и, встав на свои каблуки, потопала к Доронину. Ее ручки обвили его шею, пальчики пробежали по плечам, она что-то шепнула, томно рассмеялась, и он нагло устроил свою ладонь на ее заднице.
Не знаю, почему и зачем, но я раздраженно откинула нарезанные дольки огурца в тарелку и резко отвернулась, полоснув острым лезвием по пальцу. Щекочущая боль почувствовалась сразу, всхлипнув, поднесла кровоточащий указательный палец к губам, слизнув выступившую кровь языком, ощутив на себе взгляд.
Подняла голову, понимая, что Саша смотрит именно на меня. Он играет желваками, не замечая висящей на себе Анфиски, которая что-то ему рассказывает, то и дело оголяя свои ноги еще больше. Убираю пальцы от своих губ и, затаив дыхание, смотрю в его глаза, они глубокие, исторгающие холод вперемешку с каким-то понятным лишь мне беспокойством. Завожу руки за спину, опуская взгляд, ясно понимая, что он все еще смотрит.
Капли больше не ударяют о металлическую крышу, оглушая всех своим звуком, а это значит, что дождь закончился.
– Больно? – Борька подошел со спины, вынуждая меня вздрогнуть от неожиданности.
Я отрицательно мотнула головой, стараясь не смотреть на Сашу, пока Борис обнял мою талию, аккуратно поднося пораненный палец к своим губам. Подув на ранку, он прижался щекой к моему виску, целуя.
– Сань, давай пройдемся?
Это предложение прозвучало из Анфискиных уст – громко и четко. Она уже потянула Доронина за руку, но его окликнул Лукьянов.
Маратик открывал ворота, впуская во двор еще одну машину, из которой вышли два парня и три девчонки. Боря засуетился, быстрее подаваясь туда. Они долго переговаривались с Маратиком на повышенных тонах, но как итог распили примирительную бутылку портвейна. И где только взяли? Водка же была.
Пока все наслаждались вечером, разливали по стопкам алкоголь, чокались, говорили тосты, Анфиска успела переругаться с одной из пришедших мадам, закатить истерику и перевернуть кресло вверх ногами в порыве злости. С каждой минутой Боря становился все пьянее, впрочем, как и все вокруг.
Доронин улыбался и делал вид, что вообще меня не замечает, как и то, что пьет. Я своими глазами видела пару-тройку раз, когда он выплескивал водку, при этом подбадривающе вливая ее в Яковлева. Его улыбки Боре были лживыми, и мне это не нравилось. Я прекрасно понимала, что он его спаивает, только вот зачем? Поговорить? Мы могли сделать это и без подобных мер. Показать мне, какой Боря плохой? Вряд ли сегодняшний вечер показатель!
Мы в сотый раз посмотрели друг на друга, когда Доронинская рука заползла под топик девчонки, приехавшей сюда после нас. Саша усмехнулся, и я демонстративно отвернулась.
– П*здец, – Анфиска хлопнулась рядом, залпом выпивая стопку водки, – ты видишь, что происходит? Кто вообще додумался сюда этих баб притащить? Чертов Маратик. Доронин совсем на меня не смотрит, – причитала, нервно счищая с ногтей ярко-красный лак.
– Может, домой?
– Какой домой? Ты обалдела? Он тогда точно кого-нибудь из них поимеет. Сидим здесь. Блин, Борька уже носом клюет, – стрельнула в Яковлева глазками.
– Вижу, – вздыхаю, стягивая полы куртки крепче.
– Не вешай нос, подруга, – сочувственно кладет руку на мое плечо, – прости, но я побегу, а то Сашка сейчас к этой шлюшке в трусы залезет.
Я кивнула и прикрыла глаза, упираясь затылком в деревянную стену беседки, чтобы не взорваться. Ситуация накалялась, нервы были на пределе, а когда Боря еле живой протопал в дом и бухнулся там на диван, мое терпение лопнуло окончательно. Вытащив из комода чью-то старую осеннюю куртку с капюшоном, я надела ее на себя и под шум празднества вышла за калитку.
До дома было километров пятнадцать, идти всю ночь – не самая радужная перспектива, но, если добраться до трассы, можно поймать машину. Что я несу? Среди ночи ловить каких-то неизвестных, а с утра очнуться изнасилованной или избитой, конечно, не входило в мои планы. Но, несмотря на это, я уже миновала проселочную дорогу, добравшись до моста, переброшенного через узкую речку.
Край куртки зацепился за гвоздь, торчащий из деревянных перил. Пока я выпутывалась, за спиной кто-то остановился. Сердце ушло в пятки, прежде чем я почувствовала запах терпких мужских духов, которыми я успела пропитаться в машине.
Доронин резко дернул куртку, вырывая кусок материала, который остался на гвозде, и, распрямив ладонь, отодвинул меня от перилины.
– Куда собралась?
– Спасибо, – оборачиваюсь.
– Не за что. Куда пошла-то?
– Домой.
– Не уверен, что далеко уйдешь.
– Уйду, – выдыхаю, продолжая шагать в сторону трассы.
– Подожди, – Доронин помялся на месте, но в итоге двинулся следом, – провожу.
Мы шли молча и очень близко, иногда задевая друг друга ладошками.
– Значит, – пауза, – ты теперь с Борей?!
– Да.
– Могла бы написать, – говорит спокойно, идя по правую от меня руку.
– Не думала, что… да, наверное, стоило написать, – киваю, ускоряя шаг, словно пытаюсь сбежать от этого разговора.
Мне отчего-то стыдно, но за что? Все, что произошло, это нормальные вещи. Мы ничего друг другу не обещали… так бывает, когда жизнь меняет направление и людей в ней присутствующих. В моей произошло именно так.
Саша лишь усмехнулся.
– И давно вы?
– Как умерла мама, – засовывая руки в бездонные карманы куртки, – почти два года.
– Извини, я не хотел…
– Я уже почти привыкла, что ее нет. Нет, – качаю головой, – вру, не привыкла.
– Значит, Яковлев вовремя подставил плечо…
Доронин говорит это слишком резко, настолько, что в моей груди сразу зарождается протест. Боря очень многое сделал для меня, очень многое, и Доронин не имеет права очернять все это своими выходками.
– Вовремя, – остановилась, – и не смей больше так говорить, ты ничего не знаешь.
– А ты могла бы рассказать, написать о том, что тебя волнует, а не эту позитивную чушь!
– Зачем? Чтобы заморочить голову своими проблемами и тебе?
– Потому что мы друзья.
– Наверное, уже нет.
– Чего ты несешь? – застыл, резко дернув за руку.
– Мне больно.
– Прости, – разжал захват, – если ты думаешь, что…
– Не надо, слышишь? Не смей, если ты себе что-то придумал, не…
– Не сметь? Серьезно? Я два года думал о том, когда тебя увижу. А теперь ты говоришь мне не сметь? – повышает голос.
– Мы дружили, ты не должен был обо мне так думать. Не должен!
– А кто это решает? Ты? – подтянул меня на себя, не давая вырваться. – Я о тебе думал, когда спал, жрал, когда бегал эти гребаные марш-броски. Постоянно перечитывал эти дурацкие письма и ждал дня, когда тебя увижу.
Он говорит громко, вплотную притянув меня к себе. От его слов и хвата мне становится страшно. Чувствую себя жалкой в своих попытках отстраниться.
– Отпусти. Саша, отпусти, – очень тихо.
Доронин прикрывает глаза, разжимая пальцы.
– Странная у тебя, Баженова, дружба или ее отсутствие, – достает сигареты, – когда ничего не чувствуют, так не смотрят, – прикурил.
– Как?
– Так, как это было на даче, когда на мне висла Анфиска.
Я ничего не ответила, лишь пригладила волосы, немного вырвалась вперед. Сашка шел следом и курил, я чувствовала запах дыма и совершенно не знала, что делать дальше.
Мы вышли на дорогу вдвоем, шли прямо около часа, прежде чем проезжающая машина притормозила у обочины. Доронин перекинулся с водителем парочкой слов, и тот с энтузиазмом подбросил нас до города, не переставая болтать о жизни.
До дома все еще оставалась пара километров, а Сашино присутствие вгоняло меня в краску и какой-то странный стыд. Я шагала по тротуару и смотрела себе под ноги. Мы завернули за угол нашего двора, где и начался настоящий кошмар.
Доронин сориентировался первым, оттолкнул меня подальше, прежде чем вышедшие из стоящей посреди двора машины парни кинулись на Сашку. Завязавшаяся драка вогнала меня в оцепенение, я оторопела ровно до момента первого удара. Самый высокий и крепкий из этих уродов с размаха приложил Сашу битой в живот. Доронин согнулся пополам, падая на колени. Но им было мало, я слышала удары, от которых, возможно, ломались кости, видела кровь. Они, матерясь, повалили его на землю, продолжая пинать. Тяжелые удары приходились по всему корпусу, и я заорала как ненормальная, кинувшись туда, за что получила по голове и упала на траву. Тот, кто это сделал, со смехом и маниакальным азартом подтянул к себе за лодыжки.
Он смотрел больными, холодящими внутренности глазами. Нож-бабочка в его руке умело коснулся моей щеки, а пальцы начали расстегивать джинсы. Я застыла, боясь пошевелиться, от ощущения холодного металла. Слезы затуманили обзор, внутри что-то оборвалось, слова застряли в горле. Я не могла даже кричать, меня окутал паралич страха. Его грязные лапы содрали с меня куртку и прижали спиной к земле. Острое лезвие опустилось на шею, пробежало по ключице и поддело футболку у живота.
– Оставь ее, – громкий голос сверху, – валим! Это еще не все, урод! – плюется в Сашкину сторону.
Я сжалась, а ублюдок отстранился. Нож исчез, как и вся троица. Я не сразу смогла встать, лежала, чувствуя стекающие по лицу слезы, а взгляд бегал по двору. Что это было? Сглотнув и посмотрев на Доронина, поднялась на четвереньки и поползла туда.
– Саш? – всхлипнула, переворачивая его на спину, и резко отдернула руку, пугаясь его окровавленного лица.
