Мария Высоцкая
Фальшивая невеста мажора

Полная версия

Глава 1

"Мы дали друг другу обещание не влюбляться, но потом все вышло из-под контроля…"

– Руслан, познакомься, это Ева. Моя невеста! – Марк крепко сжимает мою ладонь и притягивает меня к себе.

Мужчина в деловом и явно о-о-очень дорогом костюме лишь слегка склоняет голову в знак приветствия. Нервно улыбаюсь в ответ чисто по инерции, когда мои губы накрывает нахальный рот Валиева. Очень сложно не растерять самообладание, когда на тебя наваливается такое…

Валиев, с которым мы вот уже третий год как кошка с собакой. Мой нерадивый мажористый однокурсник с огромной короной на голове. Это какой-то прикол? В кустах с камерой сидит кто-то из его не менее пафосных дружков?

От такой наглости мои зрачки превращаются в монетки. Такие же огромные, круглые и блестящие. Я хлопаю ресницами в шоке наблюдая, как сменяются эмоции на лице Марка. Хочется подметить, что на красивом лице. У него ярко выраженные скулы, четкие, почти квадратные углы нижней челюсти и очень примечательная ямочка на подбородке.

Выбившийся из груди воздух закручивает вихрем слова, что слетают с моих губ. И вместо вопроса: «Что тут, черт возьми, происходит?» – я издаю лишь невнятное мычание.

– Мы вместе почти год. Ну, я тебе рассказывал, – продолжает Марк, вцепившись в мою руку с такой силой, что в нее вот-вот перестанет поступать кровь. Еще немного, и она посинеет и отвалится.

– Ты же знаешь, племяш, я не люблю знакомиться в спешке, – подтянутый, высокий мужчина с проступившей на висках сединой смотрит на часы. – Я сейчас тороплюсь. Приезжайте лучше к Илоне, там и познакомимся.

Я не спешу возобновить свою речь. Просто слушаю, потому что все происходящее кажется, не просто странным, но еще и интересным. Что Валиев придумал на этот раз?

Мужчина снова смеряет меня взглядом. Не знаю, замечает ли он, как посинела моя рука или задергался глаз, но внешне этого никак не выдает. Только хлопает своего племянничка по плечу и, развернувшись, садится в припаркованный у тротуара мерс. Видимо, действительно очень спешит.

– Чистилище! – шипит Марк, медленно разворачиваясь ко мне лицом. На его губах все еще красуется отпечаток моей розовой помады.

Морщусь, демонстративно высовываю язык и начинаю активно елозить по нему зубами, чтобы хоть как-то избавиться от последствий этого поцелуя.

– Что это было? – делаю попытку вырвать руку, но Марк продолжает удерживать меня рядом с собой, мельком наблюдая за кортежем из трех машин, в одну из которых сел его дядя.

– Так надо, Лейкина.

– Серьезно?

– Ага, – опустив мое недовольство, лениво растягивает свой ответ и наконец выпускает мою руку из захвата.

Машины уже скрылись из нашей видимости. Первая реакция моего тела, – бежать.

– Стоять.

Нахальная лапища снова перехватывает ладонь и резко тянет назад. Вот теперь в моей голове заседает другая мысль, наиболее правильная, исходя из того, что тут происходит.

Я маниакально хочу выцарапать этому гаду глаза и скормить уткам в парке. Если они, конечно, такое едят. Хотя, даже если и едят, его лупелками явно побрезгуют.

– Это Руслан, – Марк кивает за свою спину, будто машины все еще там, – брат моего отца. Он прилетел из Лондона на несколько недель. От его решения зависит… – медлит, будто прикидывает, стоит ли выдавать мне свои секретики. – Как скоро я смогу войти в бизнес моего покойного отца.

– Я тут при чем?

– Он двинутый старикан, помешанный на семейных ценностях.

– И?

– Че тупишь, Лейкина? – черные зрачки, обрамленные темно-коричневой радужкой, сужаются. – От меня он ждет того же самого. А ты у нас гордость факультета. Без силикона и гиалуронки. Не избалованная. Не тупая. Десять из десяти, короче. Все, что тебе нужно, это притвориться моей невестой, пока старикан не свалит в свою Англию. Я заплачу.

– Засунь себе свои деньги знаешь куда? Хотя я догадываюсь, что знаешь.

Марк снова впивается пальцами в мое запястье и тянет на себя. Мы оказываемся близко-близко. Мне кажется, я даже начинаю слышать его мысли.

– Лучше захлопни рот, Ева.

Он достает бумажник и вытаскивает оттуда много пятитысячных купюр.

– Мало?

– Пошел в задницу!

Я снова пытаюсь сбежать, но не выходит. Его пальцы замкнулись на моей руке стальным хватом.

– Говорят, эти летом ты хочешь слетать в Америку. Языковой лагерь, все дела.

Откуда он знает?

– Допустим.

– Я все оплачу, а ты, перестанешь дергаться и просто мне подыграешь. Я тебя ему уже представил.

– Спать я с тобой не буду, даже не надейся, – отшатываюсь в сторону.

Валиев смеется, смотрит оценивающе. Я бы сказала, с легким пренебрежением.

– Поверь, этого не понадобится. Ты не в моем вкусе, абсолютно, – последнее чеканит по слогам.

Фыркаю, задирая нос почти до небес.

Выказываю полное безразличие, хотя на самом деле его слова ранят в самое сердце. Потому что обиду я успела испытать три года назад, когда только поступила в наш универ. Наивная девочка из провинции, очарованная красивым мальчиком, что в упор ее не замечает. Новогодняя вечеринка, разговоры по душам, а потом новый день, на который он меня даже не вспомнил.

И это был он. Марк!

Злость, зарождающаяся в недрах моего подсознания, очень быстро трансформируется в меркантильную обертку совсем не вкусной конфеты.

Я говорю твердо и уверенно:

– Хорошо, я согласна. Но деньги мне нужны сейчас.

– Мы не в кино, – он хмурится. – Будут у тебя деньги. После пар встретимся тут же.

– Нет, – отрицательно кручу головой. – Сейчас. Половина суммы сейчас и половина после того, как твой дядя улетит домой.

Валиев хоть и на эмоциях, но не тупой. Стоит ему чуть прийти в себя и подумать, как мои аргументы станут для него пустым звуком. Поэтому ловить нужно на горячем.

– Душнила.

Очередное оскорбление, высказанное уже на словах (да-да, его оценивающий взгляд был первым), в свой адрес я решаю пропустить. Плевать. В конечном счете все складывается очень даже неплохо.

– Так, тут штук сто, – все же сует мне наличку, и я быстро прячу пятитысячные купюры в висящую на согнутом локте сумочку. – Остальное переведу. Куда?

– На карту.

– Серьезно? – его бровь скептически ползет вверх. – Номер, Ева. И расписку.

– Какую расписку?

– Что ты выполнишь все условия.

– Мы разве в кино? – заламываю бровь, но сталкиваюсь с настоящим игнором, от которого мои губы мгновенно сжимаются тоненькой полосочкой. – Без проблем. Я не собираюсь тебя обманывать, – горделиво задираю подбородок, чувствуя легкое покалывание в области сердца. А еще у меня дико горят уши. – Ты, надеюсь, меня тоже.

Что я вообще творю? Куда лезу?

У меня есть парень, и половина сумму на поездку. Валиев не вписывается в мою жизни ни коим образом даже на время. Но тем не менее…

Перекидываю завязанные в толстую косу волосы за спину и незаметно обтираю чуть вспотевшие ладони о пальто где-то на уровне бедер.

– А, ну и, главное, не распространяйся здесь об этом, – он смотрит на здание вуза, словно боится, что кто-то увидит нас вместе за пределами этих стен.

– Боже, да кому ты нужен, – закатываю глаза и, дописав расписку, ставлю на листке свою размашистую подпись. – На, – сую ему листик и, круто развернувшись на пятках, шагаю к главному входу. От резкости движений и ударившего в лицо ветра бежевая осенняя шляпка слетает с моей головы и летит прямо в руки Валиеву.

Да чтоб его!

– Вообще-то, – ему хватает пары шагов, чтобы меня догнать и небрежно надеть шляпу на мою голову, – это для твоего же спокойствия. А так я не против сорвать куш и выиграть парочку споров.

– Каких споров?

– Кто нашей недотроге залезет в тр….

Толкаю его локтем в бок, чтобы заткнулся и не продолжал.

– У меня парень есть, – злюсь еще больше и ускоряюсь. А толку-то? Он как шел в спокойном темпе, так и продолжает. При этом все еще находится рядом.

– Серьезно?!

Я прямо слышу удивление в его голосе.

– Да, – стискиваю зубы. – Если понадобится встретиться с дядей, звони. И да, ты прав, нам лучше не появляться вместе, поэтому изыди!

Валиев ухмыляется и мгновенно меня обгоняет.

Смотрю в его спину и впиваюсь ногтями в ладошки, которые спрятала в карманах пальто.

– Самовлюбленная пиявка, – бормочу и, спохватившись, забегаю в корпус. Пара вот-вот начнется.

Глава 2

На пару я опоздала, это случилось в четвертый раз за четыре года. Хотя если подумать, то одно опоздание в год не так уж и страшно.

В комнате заклинило замок, и нам пришлось ждать слесаря. Вроде бы десятиминутное дело, а затянулось на целый час. Я и так спешила. Бежала от метро, чуть притормозила у главного корпуса, чтобы отдышаться, а как только завернула за угол, вляпалась в Валиева, чтоб его!

Кто его вообще просил приходить в такую рань? Насколько я успела понять за эти три года, он раньше обеда тут не появляется. Так что сегодня не так? Лунный коридор? Магнитные бури?

Хотя я тоже хороша, зачем подошла? Может быть, не позови меня тот мужчина, а сам Марк, я бы проигнорировала, а так мелькнула мысль, что возможно это кто-то из ректората. Ха! Кому мы вместе могли понадобиться в ректорате, конечно, та еще загадка, но мой мозг сложил вот такой странный пазл. Ну а потом, потом начался весь этот абсурд.

Хотя он и сейчас продолжается. В моей сумке лежат чужие деньги, где-то на задних рядах я слышу смешки Валиева, который переговаривается со своим дружком, а подсознание до сих пор воспроизводит наш с ним уличный диалог.

У доски профессор экономики рассказывает, конечно, куда более интересные вещи, но я не могу сосредоточиться на его голосе, потому что моя голова вот-вот лопнет от мыслей. Эмоции, которые скапливаются внутри, распирают, еще немного, и они просто-напросто разворотят мне грудную клетку.

Хочется встать и закричать. Куда я вляпалась? Кто меня вообще просил в это лезть? Нужно было послать его и уйти. Просто уйти. Но нет же! Я, как всегда, сама лезу на рожон, а потом жалею. Потом вот так вот сижу и не знаю, что со всем этим делать.

Из-за свалившихся переживаний пара проходит в немых муках. Если бы только Ника была рядом, а не валялась дома с температурой, возможно, мне было бы легче. По крайней мере, я смогла бы поделиться с ней тем, куда впуталась. А так… так остается поправить рубашку, легким прикосновением пальцев проверить, застегнуты ли пуговицы у горла, и, перекинув сумку через локоть, выйти из аудитории, а к середине дня понять, что мне просто необходимо отмотать все назад.

Поэтому на третьей паре я не спешу занять свое место в аудитории, а подхожу к Марку. Он сидит в коридоре на подоконнике, в компании своих друзей и пары девчонок. Последние в этом кругу часто меняются.

– Нужно поговорить, – чуть крепче сдавливаю журнал, который необходимо отдать преподавателю. Священная обязанность старосты – таскать эту книжку за собой.

Валиев прищуривается, но мгновенно расплывается в нахальной улыбке.

– Ну все, Марк, сейчас наша заучка будет отчитывать за прогулы!

Не прослеживаю, кто это сказал, потому что неважно. Их смешки меня мало волнуют.

– Чего тебе? – он делает шаг в мою сторону, и я пячусь.

– Давай отойдем.

– Ну давай.

– Слушай, – начинаю сразу, как только мы заходим за угол длинного коридора, – я хотела… Вот, – быстро вытаскиваю из сумки деньги и протягиваю ему. – На карту ты еще не переводил, к счастью. Я хочу вернуть…

– Вернуть?

– Да.

Все что я там несла было на эмоциях. Он задел меня своими высказываниями. А на языковой лагерь я в состоянии накопить сама. Да придется не просто, но брать деньги у Валиева за сомнительную аферу, было самой глупой идеей, которая только могла прийти мне в голову.

Марк смотрит на купюры в моей руке и вопросительно вскидывает бровь.

– Вернуть?

– Да, – часто киваю, прикусывая нижнюю губу.

– С тебя пятерка.

Он же шутит? Кожа покрывается мурашками, а лопатки становятся влажными. Я начинаю нервничать и решаю переспросить, вдруг мне послышалось.

– Сколько?

– Пять.

– Но за что?

– Проценты.

– Ты совсем? Какие проценты?

– Обычные. Обещание ты выполнять не собираешься, значит, брала в долг. Так что все верно. Пять. Ровно по счетчику. А здесь всего сотка…

Самодовольная улыбка на его лице становится еще шире.

– Я все расскажу твоему…

– Дяде? Давай. Долго искать будешь. Деньги жду завтра. Это можешь оставить себе, – собирает мои пальцы в кулак, зажимая в нем купюры. – Вдруг передумаешь.

– Не передумаю. И пойду в полицию.

– Иди.

– Я скажу им, что ты вымогаешь у меня…

– Расписка, Ева, – он лениво перекатывается с пяток на мыски, убирая руки в карманы джинсов. – Ты должна мне пятерку.

– Я же…

– Ты подошла к этому несерьезно и написала одно предложение. Что выполнишь все условия, за которые получила пять тысяч. Условия ты игнорируешь, деньги тоже возвращать не хочешь. Как так?

– Ты дал мне только это, – снова пытаюсь сунуть ему деньги, но он не шевелится. Просто стоит и смотрит на меня как на полную дуру. Хотя я такая и есть.

– Где доказательства? Там четко написано: пять.

Он пожимает плечами и хочет развернуться, чтобы уйти. Не выдержав, хватаю Марка за руку.

– Зачем тебе я? Попроси любую.

– Я уже объяснял. Ты просто подходишь.

– Какой же ты…

– Советую сейчас выбирать выражения и все-таки подумать. Хорошо подумать.

А потом его пальцы так неожиданно касаются моей шеи, что я вздрагиваю.

– У тебя пуговица оторвалась.

Марк резко тянет пуговку на себя, и я слышу треск ниток.

– Держи, – кладет белый круглый пластик мне в ладонь, – потом пришьешь. Хотя так гораздо лучше, – снова задевает воротник рубашки пальцем, чуть разводя материал в стороны. – Однозначно.

– Убери от меня руки, – делаю шаг назад.

– Ева, Ева…

Он снова ухмыляется и поворачивается ко мне спиной.

Пусть уходит. Пусть проваливает сейчас же.

Как только Марк скрывается из вида, прилипаю спиной к стенке и прижимаю ладонь к груди. Сердце частит.

Во рту настолько сухо, что, когда я сглатываю, чувствую режущую в горле боль.

Всю пару я сижу словно в трансе. Хотя, когда выхожу к доске с ответом, наверное, делаю перерыв. Но стоит только вернуться на свое место, и меня снова захватывают мысли о том, как теперь быть.

Пять тысяч. Откуда я возьму такие деньги? Это же все, что я смогла накопить на поездку…

Он просто издевается надо мной. Просто издевается.

Я всегда им не нравилась. Половина группы считает меня нудной заучкой, а что я могу сделать, если, в отличие от них, мне и правда нужно учиться, чтобы не вылететь и не потерять стипендию? У моих родителей нет высокодоходного бизнеса, особняков и яхт. Они самые простые люди, с самой обычной работой.

Мама – учитель, а папа – мастер на заводе.

У меня нет времени ходить по клубам и тусовкам. Нет возможности тратить заработанные деньги на развлечения. Вся моя жизнь – это бег по кругу. Учеба, работа, самостоятельные занятия и снова работа. Такому, как Валиев, этого не понять.

Но то, что теперь он считает меня такой же меркантильной дурой, как все, бесспорно.

Боже, ну как, вот как можно за какую-то минуту так сильно подпортить свою репутацию, Ева?

Когда звенит звонок, я все еще витаю в собственных размышлениях и даже не сразу замечаю, как одногруппники начинают покидать аудиторию.

Соображаю лишь тогда, когда кто-то нагло дергает меня за косу. Поворачиваю голову, сталкиваясь с Марком взглядами, и краснею от злости. Он может говорить все, что хочет, как и требовать. Но выставлять меня посмешищем я ему не позволю.

– Не трогай меня!

Резко выдергиваю волосы из его лап и отворачиваюсь.

Где-то сбоку слышатся смешки, но я старательно все это игнорирую, только вот ручку в кулаке сжимаю с такой силой, что становится больно.

***

Из универа я сбегаю, не дождавшись Валю, девочку с параллели. Еще в столовой мы договорились, что поедем в общагу вместе, но в последние минуты я передумала и двинула своим ходом.

Сейчас мне просто необходимо уединение, чтобы проветрить мозги.

Когда я только приехала в Питер, то еще несколько месяцев не могла поверить, что ближайшие шесть лет моя жизнь будет протекать тут, в самом сердце Северной столицы.

Перебираю ногами по набережной канала Грибоедова в сторону дома. Все это я уже сто раз видела: и Казанский, и Спас на Крови, и Марсово поле, и раскинувшийся над Невой Троцкий мост. Стандартный маршрут, чтобы добраться из универа в общагу, который со временем стал совершенно непримечательным. Всего этого архитектурного великолепия просто стало в избытке. Один и тот же путь, снова и снова.

Но сегодня нужно отвлечься, постараться заметить что-нибудь, до чего раньше не дотягивались мои глаза.

Уже на Петроградской стороне, по пути в общагу, захожу в излюбленное бистро и беру три шавермы: себе и своим соседкам по комнате.

В комнате Дашка сразу набрасывается на пакет с едой, а Марина осторожно интересуется, все ли у меня в порядке.

– Все хорошо, – выдавливаю улыбку и снимаю шляпу.

Я почему-то только разулась. Скинула ботинки и сразу же прошла вглубь комнаты, усаживаясь на свою кровать прям так. В шляпе и пальто.

– Точно? На тебе лица нет.

– Да есть у нее лицо. Снова четверку получила, вот и парится, – хмыкает Надя. Наша четвертая соседка. Стерва редкостная. Она учится на курс старше и считает себя просто мисс вселенной.

– Рот закрой, Голубцова, – влезает отвлекшаяся от пакета Даша. – Ковыляй на своих ходулях отсюда. Иначе будешь свои отбеленные зубы по полу собирать.

– Хабалка, – взвизгивает Надя и, накинув легкую кожаную курточку, хлопает дверью.

– Тоже мне цаца.

Дашка перебирается к кровати и стаскивает с моих плеч пальто.

– Ну, рассказывай, кто мою девочку обидел? Всех ушатаю.

Водолеева занимается дзюдо с пяти лет. Поэтому в том, что она без особых усилий наваляет кому-то вроде Марка, я даже не сомневаюсь. Одна только мысль об этом вызывает улыбку.

– Да я, кажется, вляпалась, – вздыхаю и бегло рассказываю о произошедшем.

– Нужно просто притвориться его невестой? – уточняет Марина.

– Да.

– И чего ты тогда паришься?

– Потому что сглупила. Нужно было сразу отказаться, а я решила… Боже, – прикрываю глаза, – а если Максим узнает? Я вообще не понимаю, почему я изначально о нем не подумала, когда соглашалась, – бормочу в свои ладони.

Либо мне так затмила глаза материальная перспектива, либо я просто хотела… Что, собственно?

Обратить на себя внимание Марка? Дурная затея от начала и до конца. Одного раза мне уже с лихвой хватило.

Я просто была зла. Очень и очень зла на него. За все.

– Козел этот Валиев, – изрекает Водолеева. – Он же тебя просто развел. С самого начала знал, как все будет. Вот расписочку и попросил. Сволочь.

– Думаешь?

– Уверена. Так, Марина, чай поставь. А мы обязательно что-нибудь придумаем. Пусть он своими деньгами подавится там.

Очень легко так рассуждать, когда вляпался не ты. Нет, мне не в чем обвинять Дашу, но такие высокопарные фразы режут слух. В конечном итоге я сама протупила по полной, знала же, что он за человек. А могла ведь просто пройти мимо.

Нужно что-то придумать. Может, он шутил? Это же логично. Хотел напугать. Завтра я снова попытаюсь вернуть ему его деньги, и все будет хорошо. Забудется, как страшный сон.

Глава 3

Как, оказывается, сложно быть умной и принимать правильные решения в реальной жизни. Пока применение моего оцененного по достоинству ума ограничивается исключительно стенами университета. Поучаствовать в олимпиаде или взять победу в конкурсе куда проще, чем решать взрослые и не всегда адекватные вопросы.

– Чай, девочки, – деловито сообщает Марина и распечатывает пачку печенья. – С шоколадной крошкой.

– Спасибо, – крепко сжимаю в руках кружку и дую на горячий напиток.

Говорить больше не хочется. Меня все еще немного потряхивает от содеянного, но я силюсь взять себя в руки. Почему-то мысль о том, что это просто глупая шутка, кажется вполне логичной и даже рациональной.

Валиев привык над всеми издеваться, вот теперь, кажется, очередь дошла и до меня.

– Слу-у-ушай, – подает голос Марина, – а может, тебе все же согласиться?

Видимо, она замечает мои огромные глаза и добавляет:

– До июня ты не накопишь нужную сумму на лагерь.

– Значит, не судьба, – пожимаю плечами и делаю еще один глоток чая.

– Марин, отстань от нее, – предупреждает Даша.

– А что я такого сказала? Всем так будет проще. Он от нее не отстанет теперь. Вот увидишь.

– Почему? – поднимаю глаза на соседку.

– Потому что ты уже попалась, вступила в игру. Теперь каждое твое действие он расценивает как вышедший на охоту хищник. Ты для него добыча, и он сделает все, чтобы тебя загнать.

– Боже, Маринка, откуда этот бред? – Дашка смеется и толкает меня локтем в бок. Мол, совсем девка поехала.

– В одной статье прочитала. Это самый обычный прием в психологии.

– И когда ты у нас только успела стать психологиней, а? Вроде ж только вчера программистом была.

– Иди ты, Водолеева, – фыркает Мариша.

Пока они пререкаются, я прихожу к выводу, что Марина права. Если я буду и дальше продолжать брать нахрапом, сама заведу себя в ловушку. Нужно мягче, аккуратнее.

Нужно нормально с ним поговорить. По-человечески. Именно завтра это и сделаю.

Сроднившись с этой мыслью, мою за собой чашку и сажусь за учебники. Стрелка часов отмеряет час, потом еще один и еще.

Из-за стола я выползаю в начале десятого. За окном уже давно смеркалось, а девчонки утопали в соседнюю комнату смотреть какой-то ужастик.

Потянув позвоночник после долгого сидения, выхожу в коридор и, перекинув полотенце через плечо, иду умываться.

Намазав лицо кремом, юркаю под одеяло, оставляя горящим только ночник у Дашкиной кровати.

Я настолько вымоталась за этот день, что мгновенно проваливаюсь в сон, который в скором времени прерывает треньканье телефона. Тянусь под подушку и, вытащив смартфон, еще немного прищуренными глазами читаю сообщение от незнакомого номера.

«Собирайся, через час за тобой заеду».

Пару раз бегло прохожусь по тексту, не сразу соображая, кто и что от меня хочет. Но, вот когда доходит, отрываюсь от подушки и, крепко сжав телефон в ладонях, шевелю губами. Перечитываю послание в третий раз.

«Зачем?» – печатаю ответ и замираю в ожидании.

«Съездим в одно место».

«Я никуда не поеду. Уже поздно».

Отправляю и зажмуриваюсь.

«Нашла деньги?»

«Ты сказал, у меня есть время до завтра»

«Я передумал. Сегодня. Либо сегодня возвращаешь все, либо завтра советую остаться дома и не приходить в универ. Вообще не приходить».

«Что ты сделаешь?»

«Обнародую твою расписку. Спать за деньги плохо, Ева».

Что? Как он может? Это же, это…

«Это ложь, Марк».

«А ты докажи».

Смотрю на подмигивающий смайлик, что он оставил в конце, и начинаю подвывать. Сейчас самое время взять подушку и хорошенько проораться.

Гад. Какой же он…

Нет! Швыряю телефон на одеяло, куда-то в ноги и складываюсь пополам. Воздуха катастрофически не хватает. В висках пульсирует. Меня явно штормит от нервов и полученной информации. В голове просто не укладывается, а в глазах слегка темнеет. Так бывает, когда резко подскакивает внутричерепное давление.

Мне же просто не дадут прохода в универе. А если все это дойдет до деканата, то… Это как-то отразится на моей учебе? Стипендии? Или так бывает только в фильмах?

«Приезжай».

Печатаю и сразу отправляю, чтобы не передумать.

Нет, конечно, я никуда с ним не поеду. Просто попробую поговорить. Нормально. С глазу на глаз. Без агрессии.

Поэтому, я быстренько вылезла из-под одеяла. Нужно немного привести себя в порядок, причесаться и переодеть пижаму. Пока я копалась в шкафу, телефон снова пиликнул, но я решила проигнорировать. Если это Валиев уже притащился, пусть ждет.

Быстро собрала волосы в хвост и по привычке потянулась к подоконнику за сумкой, в которой лежала маленькая косметичка. Но вместо сумки на подоконнике валялись только тетради и Надькины шмотки.

Голубцова вернулась, пока я спала, и уже сама мирно посапывала в углу на своей кровати. Дашка с Маринкой еще не пришли от соседей.

Немного пошарив на полу у батареи и на стульях, все же решилась толкнуть Надьку.

– Надя! Где моя сумка?

В нашей холодной войне трое против одного Голубцова частенько перекладывала наши вещи, яро отстаивая свою территорию. Подоконник как раз был поделен между нами с ней напополам.

– Чего?

Надька зевнула и высунула нос из-под одеяла.

– Сумка моя где? Я ее на подоконник ставила.

– На помойке, – она снова зевнула и отвернулась к стенке.

– Что?

– Что слышала. Я предупреждала не лезть на мою территорию. Так что давай, беги, может, еще выиграешь битву с бомжами.

– Ты совсем! Это не смешно, где мои вещи?

– Я же сказала, в окно выкинула.

Выкинула в окно? Мою сумку, где лежали документы, кошелек и пачка денег, которую мне дал Валиев?

– Дура.

Я выдрала подушку у Надьки из-под головы и ударила ее этим ортопедическим чудом.

– Там деньги и документы.

– Какие у тебя там деньги?!

– Идиотка.

На волне злости я не раздумывая открыла окно и выбросила туда коробку с Надькиной косметикой.

– Лейкина, ты… ты…

Голубцова вскочила на ноги и метнулась к подоконнику.

– А что? Разве там было что-то ценное?

– Ну все, готовься, это война, – злобно выплюнула Надя и побежала к двери. Я ринулась за ней следом.

К счастью, общага открыта до двенадцати и нам без труда удалось пронестись мимо вахты.

Мы чуть ли не наперегонки бежали на другую сторону корпуса, а когда добрались до нужной точки, Надька кинулась к разбитой коробке со своими склянками.

– Ты хотя бы представляешь, сколько эти румяна стоили? А пудра? А духи?

– А ты хотя бы представляешь, что было в моей сумке?

Я дернулась в сторону и подобрала свою пропажу, на которой уже была с мясом выдрана молния. Внутри валялись тетради, жвачка, косметичка и шнур от зарядки.

Кто-то спер даже мой адаптер. О кошельке можно вообще не говорить.

Сто тысяч. Хорошо хоть паспорт на месте.

Теперь Марк точно от меня не отстанет. Придется брать деньги из накопленных, снимать со счета…

Из-за своей глупости я теперь в минусе на сто тысяч рублей. Да как же так?

Понимание того ужаса, в который я угодила, приходит не сразу. Я вполне спокойно поднимаюсь на четвертый этаж, захожу в комнату и снимаю кроссовки.

Сумку все еще прижимаю к груди. Сажусь на кровать, но собственного присутствия в комнате не ощущаю. Мыслями я далеко за гранью нашей вселенной.

Телефон снова пиликает. Вздрагиваю, сжимая его в ладони.

Я ошиблась, до этого мне пришло оповещение от МЧС. Зато сейчас действительно написал Марк.

«Я приехал».

– Да чтоб ты провалился, – всхлипываю и засовываю сумку под кровать.

Надька сидит за столом и квохчет над своей коробкой с разбитой косметикой.

– Ты за это ответишь, Лейкина, – шипит мне, когда я прохожу мимо.

– Правда? А может, ты? У меня из-за тебя сто тысяч украли.

– Че ты гонишь!

– Я сегодня со счета сняла, хотела внести за обучение, – сочиняю на ходу.

Надя поджимает губы. Видимо, все еще думает, верить мне или нет.

– Правда?

– Ага. А из-за тебя их теперь нет.

– Можно камеры посмотреть…

– Ты там хоть одну видела?

– Не знаю, но…

– Дура, – пинаю ножку стула, на котором она расселась, и натягиваю пальто.

– Ты куда?

– Как куда? На панель, деньги зарабатывать.

– Ев… Я же не знала, – ноет мне в спину.

– Пошла ты.

Хлопаю дверью и плетусь к лестнице.

Выйдя на крыльцо, которое, кстати, только и попадает под камеры, выискиваю машину Валиева. Особо не напрягаюсь, тут не так много заниженных спортивных тачек.

Медленно шагаю по ступенькам и, завернувшись в пальто, открываю дверь, плюхаясь на сидение.

Дорогая кожа немного поскрипывает под моей наеденной пятой точкой, а в нос ударяет запах дорогого салона вперемешку с приятными мужскими духами.

Я в таком апатичном состоянии, что мне абсолютно плевать, как я сейчас выгляжу. Хотя лук еще тот: небрежный и наполовину распавшийся хвост на голове, пушистые домашние тапки, черные, затертые на коленках джинсы, растянутая футболка и пальто.

– Привет, – Валиев скользит по мне взглядом, но все, что я могу, это смотреть в одну точку прямо перед собой.

Еще немного, и лобовое стекло испепелится.

– У меня сперли твои деньги, – шумно выдыхаю и сразу слышу смешок.

– Ты просто находка, Лейкина.

Марк откровенно надо мной угорает.

– Ага.

– Как?

– Неважно, – накрываю лицо руками, потому что то, как это получилось, просто достойно Оскара.

– Я дам еще, не проблема. Но ты выполнишь мое условие.

– Притвориться невестой. Да. Почему я?

– Опять? На какой круг мы вышли? Я устал объяснять.

– Дядя, наследство, ты подходишь, Лейкина… Да, объяснения на высшем уровне, – снова вздыхаю, разглядывая свои ногти. – Что делать нужно?

На Марка стараюсь не смотреть, и так слишком тошно. А вид его довольной физиономии только подкинет дров в разгорающийся костер моего разочарования.

– Пока прийти к нам на ужин.

– Надеюсь, не сегодня? – разгибаю колени, чуть вытягивая ноги, и смотрю на свои тапки.

– Нет.

Марк прослеживает мой взгляд.

– Свинка Пеппа? – снова ухмыляется, разглядывая мои домашние носки с поросятами.

– Рада твоей осведомленности о таких изысках. Когда ужин?

– В пятницу.

– Хорошо. Могу идти?

– Вообще, я…

Договорить ему не даю, резко ныряю вниз, задевая ухом руль. Место, где сейчас находится мое лицо, угадать несложно. А все потому, что Макс, мой парень, идет с приятелем со стороны магазина. Будет совсем некстати, если он заметит меня сидящей в дорогой тачке Марка.

– Не так сразу, Лейкина. Я, конечно, понимаю, удержаться сложно…

Наглая лапа ложится на мой затылок, и я не церемонясь хлопаю Валиева по руке, быстренько поворачиваясь лицом к потолку. Правда, тут же сталкиваюсь с самодовольной ухмылкой. Боже, как же он меня бесит.

– Совсем? – пихаю его кулаком в грудь. – Убери руки.

– У тебя справки, случайно, нет? На парах ты явно поспокойнее. Притворяешься нормальной?

– Иди ты, – закатываю глаза. – Там парень в белой куртке к крыльцу шел. Он еще на улице или зашел в общагу?

Пальцы Марка ложатся на руль, и он вальяжно откидывается на спинку кресла.

– Там еще.

– Блин.

– Твой парень?

– Да.

– Пригласим присоединиться? Так мило сидим, по-домашнему.

Он снова надо мной издевается.

– В другой раз, – мило улыбаюсь, начиная теребить поясок пальто. – Еще там? – спрашиваю минуты через две.

– Там, там.

Он так нагло улыбается, что я начинаю соображать – врет. Врет, гад.

Резко вскакиваю. Конечно. Никакого Макса тут уже в помине нет.

– Я тебя убью, Валиев. Просто прикончу, – толкаю его локтем в бок и тянусь к ручке двери.

– Стоять.

Марк цепляет меня за воротник пальто и тянет назад. Впечатываюсь спиной в его грудь и затихаю.

– Я же сюда не ради того, чтобы тебя увидеть, ехал. Пристегнись.

– Что? Куда мы едем?

– Надо.

– Общага до двенадцати, меня не пустят.

Марк смотрит на часы, потом на меня.

– Ладно. Вали. Завтра съездим.

– Куда?

– Завтра и узнаешь.

– Хорошо, – пожимаю плечами и сразу выскальзываю на улицу, стараясь больше не касаться Валиева и не смотреть на него.