Мария Вячеславовна Чепало
Цветок Лилии
– Я пойду на это, лишь бы все кончилось!
– Нет! Ты разве не понимаешь?
– Это ты не понимаешь. Ты не должна так переживать. Дядя будет с тобой. Вы нужны друг другу.
– Я не должна переживать!? Ты слышишь о чем говоришь? Ты не чужой мне!
Ты не чужой… Слова вырвались сами собой. От сердца. Лиля сама не ожидала от себя услышать. Это было признание. В первую очередь самой себе. Признание в том, что Макар ей не безразличен.
– Слушай, ты отталкивал меня, я поняла. Ты нарочно так себя вел – злился, закрывался от меня. Но ты не можешь так говорить. Ты мне не чужой. Я не знаю, когда это произошло, но… Да пофиг! Я готова потерять отца, но не вас с дядей, ясно!? Я не могу. Не могу вас потерять. Вы – мой дом.
Макар обхватил ее лицо руками. Они были так близко друг к другу и так далеко.
– Ты его не потеряешь. Я обещаю тебе.
– Ты не можешь этого обещать!
Еще секунда перед тем, как Макар все испортит. Это была вечная секунда. Она длилась гораздо дольше чем та, что была до и та, что будет после. В эту секунду он смотрел в ее покрасневшие глаза, на яркие веснушки, разгорячившиеся щеки. Обкусанные от нервов губы. Он лишь на мгновение остановил на них взгляд, а она это почувствовала. Прочитала мысли. Поцеловала.
Ее щеки были мокрыми. Губы мягкими. Сладкими. Макар готов поклясться чем угодно, что в это время его сердце не билось. Оно застыло.
Он все испортил. Все свои старания выкинул в мусорку. Так сильно хотел ее оттолкнуть, но не понимал, что тем самым только ближе притягивал.
Она запустила руки ему в волосы. Он прижал ее тонкую талию. Она не могла перестать плакать. Он не мог позволить этому моменту закончиться.
Не ясно было, кто оторвался первым. Казалось, они сделали это одновременно. Посмотрели друг на друга и опустили глаза. Словно зеркально опустились на стулья за стол. Зашумел холодильник, возвращая их к реальности.
– И что ты собираешься делать дальше? – сдалась первой Лиля.
– Я хотел сегодня пойти в полицию. Не ожидал, что ты придешь.
– Я разрушила твои планы? – усмехнулась она. Лиля была рада, что не позволила ему уйти и совершить ошибку. – Нет, должен быть другой выход.
– Его нет.
– Я в это не верю.
Лиля стала убирать со стола. У нее словно выросли крылья, а настроение неуместно поднялось. Как никогда раньше ей удавалось мыслить позитивно. Макар же хотел перевести тему, и, воспользовавшись моментом, ушел в туалет.
Войдя в комнату Макара, Лиля сразу зацепилась взглядом за «Искупление». Страницы горели. Следили за ней. Она поддалась искушению, фотография оказалась в ее руках. Она успела ее хорошенько разглядеть до того, как Макар вернулся.
– Красивая, – шепнула Лиля. – Кто это?
– Соня.
Он не злился, но убрал фотографию на место.
– У нас же сегодня вечер откровений, – улыбнулась она. – Но если это слишком…
– Это еще одна история, о которой я никому не рассказывал.
Неуверенность читалась по его глазам. Лиля села на диван, поджав под себя ноги по-турецки, и обняла подушку.
– А у меня не было бывших.
Макар удивился.
– Что? – рассмеялась она. – Не смотри на меня так. Ну ладно, был один, но он не считается.
– Как это? – Макар сел рядом, но на достаточном расстоянии. После их поцелуя в воздухе чувствовалось напряжение.
– Стыдно говорить. Но вообще-то эта история не для слабонервных.
– Где ты их видишь?
И Лиля рассказала о Денисе. Свою правду. И не опустила никаких подробностей, будучи преданной вечеру откровений. И, конечно, Макар ей поверил. Он не стал рассказывать, что о ней наплел Денис. Он видел, что хотя она и храбрится, голос все равно дрожит.
Ее та история до конца еще не отпустила, но она уже могла смотреть на нее более-менее спокойно.
И тогда Макар решился рассказать свою. Когда он только начал крутиться в обществе Вальтера и Шахима, на него обратила внимание одна девушка. Она не знала ничего ни о мефе, ни о наркоманах. Она так и не узнала до конца самого Макара.
С ней он чувствовал себя живым. Любил саму мысль о ней. Возможно, где-то был дураком. Они познакомились случайно. В тот день она проиграла соревнования по легкой атлетике. Кто придумал проводить их на людной улице? Они столкнулись друг с другом, а второй бегун ее обогнал, придя к финишу первым.
Как же она ненавидела Макара тогда! Вторая встреча случилась через неделю в кофейне. Она подрабатывала. Позже выяснилось, что это заведение держат ее родители. Кофе – стал любимым напитком Макара с тех пор.
Три года они были вместе. Макар забыл о своей цели. Решил все бросить ради нее. Это была любовь. Настоящая. Но с Шахимом ничего не вышло, а стало все только хуже. Доверие подорвалось, он стал искать рычаги давления. У Макара их было два. Про дядю он узнал сразу же, а про Соню только догадывался.
Как это случается – все было хорошо, а затем резко его отношение к ней изменилось. Она ненавидела его за молчание. Колотила его по груди, требуя объяснений. Он остался тверд.
Она так и убежала, не узнав всей правды. В дверях столкнулась с Сергеем Александровичем впервые, но знакомиться уже не было смысла. Она выкрикивала проклятья и спускалась вниз по лестнице.
Макар окинул дядю взглядом, полным боли, и заперся в комнате. С тех пор он и не улыбался.
Сергей Александрович попытался заговорить:
– Почему та красивая девушка больше не приходит?
Макар сжал желваки и промолчал, даже не взглянув на дядю.
На том и закончили.
Тогда Макар и решил порвать с отношениями раз и навсегда. Он считал себя недостойным ни одной девушки в мире. Понимал, что он преступник, а таким хорошей жизни не светит. Макар страдал. Все это время. Оно било по его плечам и спине, ложилось огромным грузом. Невозможность расправиться, выпрямиться. Он сам себя истязал.
И то, что осталось не сказанным Лиле – все это прошло, когда он понял, что забыл. Как он мог ее забыть? Любовь до конца дней? Чувство вины упало сверху и все рухнуло. Сломалось. Макар сломался. А когда ему удалось встать – никакой тяжести не было. Все прошло.
Он смог забыть.
Но все же не нашел сил подпустить к себе кого-то другого.
Боялся быть камнем, привязанным за веревку к ее шее.
– Почему ты не рассказал ей, но рассказал мне?
Макар пожал плечами. Это было ясно и без слов – он не хотел наступать на свои же грабли.
– Ситуация изменилась. Теперь я знаю как от всего избавиться. И твоя судьба от моей не зависит.
Не зависит?
Макар посмотрел на время. Встал с дивана и накинул кофту поверх футболки.
– Ты куда?
Ответа не последовало.
Он был настроен решительно. Время еще есть. Медлить нельзя. На самом деле, он боялся передумать, зная, что это единственно верный путь.
Он вышел в коридор, Лиля побежала за ним. Куртка уже была снята с петли, Макар натягивал первый рукав.
– Я тебя не пущу!
Макар молчал. Лиля стала стягивать с него куртку.
– Хватит! – крикнул он. – У меня нет времени, нужно действовать сейчас, иначе все пропало.
В приглушенном свете, падающем в коридор из комнаты, Макар посмотрел на ее любимую майку с бретельками, подчеркивающую изящные изгибы. На ней широкие пижамные штаны, и она невероятно притягательна, особенно сейчас, когда ему не хотелось уходить.
Лиля сделала шаг вперед, сокращая между ними дистанцию, но Макар отступил. Еще шаг – Макар уперся в шкаф. Отсюда было уже некуда деться. Да и надо ли? Она притянула его к себе, вцепившись в воротник зимней куртки. Ее губы были все еще солеными на вкус. Они вдвоем оказались в большом мужском нзастегнутом пуховике. Они на мгновение отстранились друг от друга, встретившись взглядами, а затем снова поцеловались, отбрасывая все смущение, что было между ними. Макар почувствовал, как Лиля дрожит в его объятьях. С ее губ сорвался глухой стон. Макар прижал ее к противоположной стене. Она неловко пыталась стянуть с него пуховик, для этого пришлось оторваться от его губ. Макар скинул его в два счета. Он покрыл ее лицо поцелуями – глаза, щеки, нос. Она прижала его к себе, боясь, что он может ускользнуть в любой момент. Макар понес ее в комнату. Не размыкая объятий, они упали на диван. Пижамные штаны задрались, Макар провел рукой по ее нежной коже, опускаясь губами на шею. Когда их губы снова встретились, Лиля нащупала молнию на его кофте. Он скинул ее вместе с футболкой. Одежды между ними почти не осталось. Они замерли на мгновение, тяжело дыша, смотрели друг другу в глаза. Лиля провела рукой по его шрамам, ужаснувшись мысли о том, что Шахим с ним сделал. Макар запрокинул ее голову, стал языком раздвигать губы. Снова стон, похожий на вздох безысходности.
Наконец-то они не чувствовали себя незнакомцами. Миллионы километров между ними сократились до нуля. Они забыли о реальном времени – не существовало ни прошлого, ни будущего. Только сейчас. Только они. Шуршание одежды и постельного белья. Вокруг не существовало ничего, кроме всепоглощающего чувства желания. Волнения.
Несмотря на неопытность Лили, она прекрасно знала, что делает и чего хочет. Все фильмы и книги, которые она смотрела и читала не стояли рядом с тем жаром, в котором она тонула. Макар неловко снял с нее майку. Он целовал ее снова и снова. Ее грудь утонула в его ладони. Он поцеловал сосок. Лиля крепче прижала его голову. Макар поцеловал ее в ямочку между ухом и шеей. Она застонала вдвое громче прежнего, это возбуждало его все больше. Язык скользил по ее коже. Лилины руки оказались на его ягодицах, поверх джинсов. Она запустила большие пальцы под ремень. Вырвался его стон. Пальцы дрожали, не слушались. Он сам расстегнул ремень, тот брякнул. Джинсы упали куда-то под диван. Когда пришел ее черед, Лиля сжала плед в кулаках. Раскрасневшиеся, взлохмаченные они смотрели друг другу в глаза и не испытывали ни капли сожаления. Отступать слишком поздно. Им не хотелось останавливаться.
Решающий момент прошел гладко. Лиля сосала мочку его уха, и, когда все случилось, укусила ее. Макар впился поцелуем в ее шею. Они двигались навстречу друг другу ближе, глубже, словно перестали существовать в отдельности, слившись в единое целое. Лиля тихо стонала Макару в ухо. Он не мог насладиться ею. Они встретились взглядами, но не видели лиц друг друга. Они изумлялись изменениями, произошедшими с ними. Совсем недавно они и слова не могли сказать друг другу, а сейчас им было мало бесконечного диалога. Их захлестнуло море эмоций, разобрать которые не представлялось возможным. Жажда, нежность, надежда, трепет… Страх? Они боялись не того, что происходит, а того, что это может закончиться.
Они замедлились. Она прошептала его имя, а когда он в ответ прошептал ее, оно показалось ей незнакомым. Те же буквы и звуки, но смысл совершенно иной. Ей хотелось плакать. Она чувствовала все и сразу, не зная как со всем этим справиться. Слеза покатилась по щеке. Макар поймал ее губами.
Как раньше уже не будет. Это поняли оба.
Они снова поцеловались, разрушая неподвижность, и когда все уже почти закончилось посмотрели друг на друга и закрыли глаза, растворившись в свих чувствах.
Луна тонула в облаках. На белоснежную землю падали лучи света фонарей, отчего снег сиял, отражая свой блеск в небо. Где-то вдали слышался лай собак, а поблизости хруст из-под ног прохожих. Лиля уставилась на детскую площадку, где несколько часов назад бегали детишки. Вдыхая свежий вечерний воздух, из-за мороза которого у Лили покалывало нос, она наслаждалась моментом. Ничего больше не надо – только эта ночь, эта комната, этот человек.
20 Мышка в клетке
На кухне кряхтит старый холодильник. По окну бьет мокрый снег. Слабый свет, который смог просочиться в комнату через белый тюль, рябит, бросая тени на голые стены. Батарея пышет жаром. Лиля лежит, запутавшись в одеяле. Первые секунды пробуждения. Глаза уперлись в подлокотник дивана. Кажется, она все еще видит сон. Ночь без кошмаров. Как непривычно. Память понемногу вернулась, Лиля почувствовала на своих губах сладкие поцелуи Макара. Все тело покрылось мурашками. Его прикосновения…
Она улыбалась. Этой плохой погоде, своей жизни, неудобному дивану. Счастье переполняло ее. Она заправила за ухо потрепанные волосы и перевернулась на другой бок. Вторая половина постели была холодной. Уголки губ опустились, с глаз исчезли остатки сна.
На полу она отыскала свою одежду, побежала к часам, висевшим на стене в зале. Девять утра. На кухне остался лежать ее ноутбук и телефон. Она написала Макару сообщение, но он не был в сети со вчерашнего вечера. Его куртки и ботинок не было в коридоре.
Охватила паника.
Он ушел.
Она перевернула его комнату вверх дном, чтобы найти хоть какую-нибудь информацию о местонахождении того дома, где Макар встречается с Шахимом. Никакого плана в ее голове не существовало, только эмоции. Логика отключилась, мозг не мог справиться со страхом, бившем в грудной клетке. На столе лежала скупая записка с корявым почерком. Он точно писал ее второпях.
«Прости, что приходится так поступить. Я не жалею ни о чем. Дядя должен скоро вернуться с работы, оставайся с ним. Не делай глупостей».
От погрома Лилю отвлек звонок в дверь. Она замерла на месте. Помня свой неудачный опыт, Лиля не спешила открывать. У Сергея Александровича и Макара есть ключи, а больше она никого не ждет. Кто-то принялся стучать. Каждый удар отражался дрожью Лилиных рук. Отец позвонил бы по телефону. Человек за дверью не собирался сдаваться. Кулаки до боли сжаты. Ногти впились в ладони. За дверью послышались голоса. А затем кто-то вставил ключ в дверной замок. Лиля закрыла комнату Макара, скрывая устроенный погром.
– Лиля, привет! Не знал, что ты у нас. Рад тебя видеть, – сказал Сергей Александрович, наступая пятками на ботинки, чтобы их снять.
За ним Лиля увидела низкую женщину с алкогольным носом, редкими волосами, выглядывающими из-под вязаной шапки. На левой щеке неумело прикрыт тональным кремом огромный синяк. Хотя они никогда прежде не встречались, и отец даже не называл ее имени, Лиля сразу догадалась кто перед ней стоит.
– А, это ко мне, – кивнул Сергей Александрович. – Проходите, не стесняйтесь. Я только с рейса, сейчас помою руки и все вам заверну.
Женщина кивнула и расстегнула пуховик.
Сергей Александрович и не заметил встревоженности Лили. Он потрепал ее по волосам и широко улыбнулся, а затем мыча себе под нос какую-то мелодию ушел в ванную.
– Привет, – неловко бросила женщина. – Ты ведь Лиля?
Утвердительный кивок.
– Меня зовут Лидия Викторовна, – женщина протянула руку, но Лиля на нее даже не посмотрела.
Это было глупо, но все внутри Лили полыхало ненавистью. И вот эта женщина стала заменой ее матери? Просто смешно. Она и в подметки не годится.
Оставшись не пожатой, ее рука неуклюже упала обратно вдоль тела.
– Я пришла с тобой поговорить.
– О чем?
– О твоем отце. Это очень важно.
– Он сейчас дома, вы можете к нему зайти. Что вам от меня нужно?
– Это не объяснить в двух словах. Давай сядем и спокойно все обсудим?
– Если честно, у меня нет на это времени.
Лиля уже сделала шаг, давая понять, что разговор окончен, но Лида встала на ее пути и посмотрела щенячьими глазами.
– Это очень важно.
Что-то в ее тоне задело Лилю. Напугало. Она сказала Сергею Александровичу, что сама упакует все травы, которые нужны, сделав упор на то, что он очень устал с дороги и наверняка хочет отдохнуть. Старик поблагодарил, а его усы разъехались в улыбке. Он и правда валился с ног. Через пять минут на всю квартиру уже стоял его храп.
Лиля проводила гостью на кухню, усадила за стол, за которым они с Макаром еще вчера обнажали друг перед другом души. От этой мысли поперек горла встал ком, но Лиля приложила усилия, чтобы его немедленно проглотить.
Она не предложила ни чаю, ни кофе. Несмотря на то, что Лида была ни в чем не виновата, Лиля не могла вести себя с ней не враждебно.
– Ну? – спросила Лиля. Она даже не стала садиться напротив, опершись о кухонную тумбу и скрестив на груди руки.
– Я понимаю, что не нравлюсь тебе… и ты имеешь все причины меня ненавидеть, но я не могу больше молчать.
Лиля закатила глаза.
– Твой отец… Не пойми меня неправильно, не отрицаю, что возможно именно как отец он неплохой, этой его стороны я не знаю. Но как человек… – что-то не давало ей произнести вслух вертящиеся на языке слова. Она перебирала пальцами край своей куртки и ерзала на стуле. – Не так давно мы с ним выпивали. Когда он в таком состоянии, то очень остр на язык. Он думал, что я не слышу, а я просто сидела с закрытыми глазами. – Лиля заиграла желваками. Этот разговор ей уже не нравился, а то, что Лида не может связать двух слов, ее уже начинало раздражать. У нее не было на все это времени. – В общем, он мне кое в чем признался. Точнее просто рассуждал вслух, но получилось так, что я обо всем знаю.
– Говорите уже.
Лида набрала в легкие побольше воздуха и сказала все как есть:
– Он признался мне, что убил свою жену. То есть, твою маму.
У Лили подкосились колени.
– Что? – из груди вырвался нервный смешок. – Что за бред?
– Я тоже не поверила. Думала – ну сболтнул по пьяни, глупости. А потом он стал размахиваться кулаками, – она прикоснулась к своему синяку. – И тогда я задумалась, что все это было правдой. Я и представить не могла, что он из тех, кто… ну… бьет женщин, когда напьется. До сих пор он всегда вел себя тихо, и никаких намеков на это… ну… не было.
– Зачем вы это мне рассказываете? – голос дрогнул. Слезы накатили. Лиле не хотелось верить.
– Я переживаю за тебя. Ты же с ним совсем одна.
Вдруг вся неуместная злость и ревность отступили. Перед ней сидела женщина, которая за нее переживала. У нее, оказывается, еще не все мозги пропиты. И Лиле стало стыдно, что она так себя повела.
Картинка воспоминаний самого ужасного дня в жизни резко поменялась. Это не несчастный случай. Скользкий пол ни в чем был не виноват, а преступник все время был рядом. Он жил обычной жизнью и чувствовал свою безнаказанность. Все эти чувства, что он испытывал, были лишь неугасаемым чувством вины. Да как он смог жить после такого!?
– Вы верите в это? – Лиля уже не сдерживала слез. По ее молчаливому и сочувствующему лицу она поняла ответ без слов.
Лиля скатилась на пол, не издав ни единого звука. Слезы двумя широкими реками текли из ее глаз. Лида соскочила со стула, пытаясь поймать девчушку. Лиля смотрела в невидимую точку перед своим взглядом и не моргала, а слезы все не унимались.
Она не знала, что чувствует. Словно ее перекрутили в мясорубке. От ее души и тела остался только жирный фарш. Внутренности просились наружу, хотелось стошнить. Но Лиля не могла и пальцем пошевелить. Она как желе тряслась на кухонном полу от редких всхлипов, а слезы уже затопили ее одежду.
Лида поднесла к ее губам стакан воды. Лиля не смогла сделать ни глотка. Тогда женщина затрясла ее за плечи, моля, чтобы та пришла в себя, но все было бесполезно.
Вся жизнь разрушена. Детские убеждения перечеркнуты. Вера в существование любящей и крепкой семьи разбита. Казалось, не осталось ничего, что хоть как-то бы заставило Лилю прийти в себя. Она не видела ни смысла будущего, ни радости настоящего. Ни уроков прошлого. Все сплелось в один тугой узел, который подожгли и стали глумиться. За что? За что.
В мире нет ни любви, ни дружбы, ни семьи. Ради чего жить? Ради чего просыпаться по утрам? Зачем ходить куда-то и чем-либо заниматься? Какой в этом смысл, если все, что окружает тебя в этом мире – пластиковая упаковка? У тебя нет сил ее порвать, ты задыхаешься. С каждым вдохом она просачивается тебе в горло. Ты кашляешь, чтобы ее выплюнуть, но какой в этом смысл, если тебе все равно придется делать следующий вдох?
Пока Лида брызгала Лиле в лицо холодной водой, чтобы привести ее в чувства, та смотрела на эту кухню будто со стороны. У левой стены квадратный деревянный стол с тремя стульями. Над ним висит календарь за прошлый год. У окна старый крякающий холодильник, который либо замораживает все продукты, либо они портятся на следующий день, потому что было недостаточно холодно. Обычные столешницы, которые есть у подавляющей части населения. Газовая плита, жестяной чайник, которому Сергей Александрович прикрепил неродной свисток. На подоконнике куча зелени и ультрафиолетовая лампа. От нее каждый вечер исходит приятный глухой свет.
На этой кухне Лиля впервые попробовала самый вкусный чай в ее жизни. Познакомилась с очень хорошим человеком, не заслуживающим переживать о ее проблемах. Здесь она впервые поцеловалась с парнем, который ей очень нравится. Может быть, она в него влюблена.
Но и он лишает ее права на счастье. Легкие наполнились горячим воздухом. Она злилась. Наконец, из ее груди вырвались первые звуки. Слезы уже лились не беззвучно. Лиду это обнадежило. Злость вывела Лилю из транса.
Если и есть хотя бы малейший шанс на это сраное счастье, тогда Лиля сделает все, чтобы его достигнуть.
Ее брови нахмурились, слезы перестали литься. Лиля смахнула их ладонями. Она встала с пола, чуть качнувшись, но ей удалось устоять. Лида спросила о ее состоянии, но в ответ ничего не прозвучало. Лиля схватила свой телефон, набрала Дениса.
– Ты где?
– В смысле? Дома, где мне еще быть?
– Собирайся, через пятнадцать минут встречаемся на повороте.
– Все-таки признала тот факт, что я лучш…
Она сбросила звонок.
Лида так и ушла ни с чем. Без ответов и без мяты.
Как и было обговорено, через пятнадцать минут Денис и Лиля встретились на повороте. Конечно, он опоздал, но долго ждать не пришлось. Он пришел с улыбкой до ушей, с высоко задранным подбородком. От него за километр разило одеколоном, видимо не успел помыться. Вел он себя как нахохлившийся петух, но Лиле было все равно. Она сжала в кармане покрепче записку Макара.
– Привет, – скалился он. – Ну, куда пойдем? Кафе, кино, парк? Я весь твой. Родители вечером укатят на какое-то мероприятие, так что квартира в нашем распоряжении.
– Ты отведешь меня в тот дом, где вы с Макаром занимаетесь этими вашими наркоманскими делами.
У Дениса даже челюсть отвисла.
– Чего? Откуда ты знаешь?
– Это не важно.
Она пошла в неизвестном направлении, не желая больше терять ни минуты.
– Эй! – крикнул Денис, нагоняя ее. – Окей, не важно, но отвести туда я тебя все равно не могу. Мне за такое башку оторвут.
– Это уже не мои проблемы.
Денис еле успевал за ней плестись по сугробу. Тропинка была вытоптана только для одного человека.
– Подожди ты! Господи! Куда так несешься?
– У меня нет времени.
– Ну хорошо. Что мне будет, если я тебя туда отведу?
Лиля резко остановилась, Денис чуть не влетел в ее спину. Она посмотрела на него, преодолевая желание врезать. Из ее носа клубился пар.
– Все что хочешь, мне не важно.
– Даже так? Хорошо, только сейчас я запишу это на диктофон.
– Чего? Ты больной?
– Нет я просто хочу, чтобы ты не забыла о своих словах после того, как я попрошу тебя со мной переспать.
Взгляд стал еще суровее. Даже на таком морозе Лиля ни разу не моргнула.
– Вот, готово. – Он нажал на кнопку записи и поднес телефон ближе ко рту. – Итак, сегодня пятое декабря две тысячи восемнадцатого года, Вознесенская Лилия… как отчество?
– Олеговна.
– Лилия Олеговна обещает, что за то, что я отведу ее в одно обговоренное нами место, она клянется исполнить любое мое желание.
Он поднес телефон к ее рту и шепнул, чтобы та поклялась.
– Клянусь.
– И еще три раза. Ну, для большей официальности.
Лиля махнула рукой и телефон вылетел, приземлившись в сугроб.
– Понял, и так сойдет. Пошли, нам в другую сторону.
В дороге Денис постоянно что-то бубнил, но Лиля не слушала. Его хорошее настроение ее раздражало. Подбивало сунуть кляп ему в рот, лишь бы он заткнулся.
Снега напорошило сантиметров десять. Он шел, практически не переставая, два дня. К подъезду даже не было протоптано тропинки, а деревянная дверь скрипела на ветру. Увидев это богом забытое место, она поежилась, и на секунду засомневалась, что поступает правильно. Пока они шли, у нее было время подумать. Как уже ясно, плана у нее не было, но зато она была вооружена стремительностью и уверенностью, которая только что дала пробоину.
– Ну вот, мы пришли. Что ты вообще задумала?
Лиля смотрела в одно из окон на первом этаже. Оно было единственным, где висели шторы. Она прожигала их взглядом, и в конце концов это сработало. Хотя стекло отсвечивало бликами, Лиля была уверена, что шторы колыхнулись не случайно. На нее кто-то смотрел. Шахим. Тот который со шрамом. Тот, который гасил о Макара свои окурки.
– Вот блин. Нас заметили, – Макар почесал затылок и громко выдохнул. – Я думал его там нет.
Он смотрел на Лилю и думал, что она спятила. В ней было столько злости и решимости, что Денису передались ее импульсы. Она даже в пуховике выглядела хрупкой, и в таком состоянии она собралась идти к Шахиму? Сумасшедшая.
– Слушай, теперь точно придется туда зайти. Чела зовут Шахим. Не пялься на его шрам. Ты его уже видела, когда малышка Виталик размахивал руками. В общем, не знаю, что ты задумала, но ты явно отмороженная, если надеялась его там застать, поэтому говори по делу и не приплетай меня.
Лиля повернулась к нему, заглянула в глаза. Только что заметила расширенные зрачки, хотя на улице не было темно. В этот момент она его возненавидела всем сердцем.
– Нет, ты послушай. Ты вонючий кусок говна. Мне твои советы никуда не уперлись, и заткни уже свой рот на хрен.
У нее задрожали руки, и начал заплетаться язык, поэтому она решила ограничиться этим небольшим списком оскорблений. С трудом шагая по сугробам, она все же решилась зайти внутрь. Денис плелся за ней как последний трус.
Внутри воняло сыростью, пылью и старым деревом. Шаги отражались эхом. Решимость все падала и падала. Но отступать было уже некуда. Навстречу вышел незнакомец, которого Лиля еще не видела. Блондин, лет под тридцать. Андрей Вальтер. Он проводил ее изучающим взглядом, а потом посмотрел на Дениса, и было ясно, что за то, что он привел сюда девчонку, ему будет очень больно.
Шахим встретил Лилю распростертыми объятьями. Она осталась стоять в дверях.
– Ну здравствуй, рыженькая! Очень рад тебя видеть. Признаюсь, не ждал.
Одними глазами он приказал Вальтеру осмотреть ее. Блондин стянул с нее шапку, расстегнул пуховик, прощупал руки, корпус и ноги. Велел отдать телефон. Вывернул все карманы и нашел записку Макара. Она тут же попала Шахиму в руки.
– Мило, – заключил он. – Но здесь написано «не делай глупостей», а ты пришла ко мне. Думаешь, это было умно?
У Лили затрясся подбородок. Она проглотила ком в горле и сказала:
– У меня к вам дело, – голос дрогнул. Слезный комок не хотел уходить.
– О-очень интересно. И какое?
Шахим отодвинул из-за стола стул, повернул его за спинку на одной ножке. Стул с изящным стуком встал ровно и Шахим сел на него, закинув голень одной ноги на коленку другой.
– Я не желаю вам зла. Я только хочу узнать, что нужно сделать, чтобы вы отпустили Макара с миром.
По комнате пронесся низкий хриплый смех Шахима. Его шрам страшно растянул верхнюю губу от улыбки. Он стал выглядеть еще более угрожающе.
Смех не унимался добрых минуты две. Даже блондину уже стало не по себе.
– Ты слышал, Вальтер? Она пришла сюда просить отпустить ее дружка с миром!
Он снова зашелся смехом. У него даже покатилась из уголка глаза сухая слеза.
– Это очень мило. Просто прелесть. – Шахим встал, обошел стул и оперся о его спинку локтями, соединив пальцы пирамидкой. – Отвечая на твой вопрос – ничего. Ничего не нужно делать.
Повисла тишина. Лиля не знала, что сказать, а Шахим изучал ее со всех сторон.
– Мне хочется мирно уладить этот вопрос. Если он не будет никому болтать, забудет о вашем существовании, не станет причинять неприятностей и вообще исчезнет, то вы его отпустите?
Лилина рука утонула в грубой ладони Шахима. Он прижал ее к груди и защебетал:
– Дорогуша, кто тебя надоумил явиться сюда с такими нелепыми просьбами? И, постой-постой, прежде ответь мне вот на что – какого хрена ты вообще знаешь об этом месте?
Он улыбался, но как только прозвучали эти слова, его взгляд переметнулся на Дениса, и улыбка сползла с лица.
– Я… мне…
Задрожало все тело. Бросило в жар. Лиля судорожно пыталась подобрать слова, но они были уже не нужны. Она еще не знала, но все, что она скажет позже – пролетит мимо ушей Шахима. Он уже принял решение относительно нее. И относительно Макара.
– Если вы не отпустите его, то мне придется обратиться в полицию.
Шахим сжал Лилино лицо одной рукой. Ее губы сложились трубочкой, а челюсть сдавило так больно, что из ее груди вырвался порывистый всхлип. Она опустила взгляд в пол, но Шахим прожигал ее насквозь, наслаждаясь вкусом страха.
– Твои угрозы на меня не действуют. Ты бы слышала себя со стороны. Даже мыши пищат от возмущения громче.
Сзади послышались звуки борьбы. Вальтер врезал Денису по лицу, из его рук выскользнул телефон и прилетел прямо под ноги Шахиму. Ему пришлось отпустить девчонку. Она громко вдохнула воздух. Глаза Шахима забегали, он что-то читал в телефоне Дениса. Сначала его лицо скривилось от злости, но потом он расслабился.
– Так даже лучше, – сказал он, кладя телефон себе в карман. – Скоро приедет твой любимый дружок. Ты! – он обратился к Вальтеру. – Свяжи этих двоих и поезжай к его дому. Будешь следить за стариком. Только он чихнет – ты сразу мне сообщишь, ясно? Что ж, мышка в клетке.
Его шрам разъехался в оскале.
