Мария Вячеславовна Чепало
Цветок Лилии
Надежда найти мать с каждым годом все уменьшалась. Он уже не просто следил за тем, кто забирает закладки. Он высматривал куда он направляется, с кем общается, где живет, где проводит время. Ни один наркоман не вывел Макара на след матери, и он окончательно отчаялся.
С этим отчаяньем пришла мысль о ее смерти. Он захотел выйти из игры. Он не мог больше видеть ни одного наркомана и даже если его мать жива, он не был уверен, что знакомство с ней пойдет ему на пользу.
Макар перестал выходить на связь с Вальтером. Не отвечал на звонки крыши. Он углубился в изучение ветеринарии, он был уже на третьем курсе колледжа. В его жизни сменился ракурс, он понял, чем бы хотел заниматься, в какой области развиваться.
Спокойными были лишь три дня. Три дня Макар делал вид, что живет нормальной жизнью. Три дня Шахим потратил на его поиски. Они вычислили квартиру, где он живет, узнали о дяде, где тот работает, его расписание рейсов. Макар был вынужден вернуться. Ради безопасности дяди. Он понял, что ему есть что терять. Он понял какую огромную ошибку совершил в жизни. Преследуя призрачную цель найти мать, которой уже возможно нет в живых, он поставил под угрозу свою жизнь и жизнь единственного родного человека. Он понимал, что заслуживал наказания. Он отказался от своей мечты стать ветеринаром, бросил учебу за год до ее окончания. Он проклял свое существование. Он сам себя наказал. До конца дней он будет в подчинении у Шахима и Вальтера, и не сможет завести ни семью, ни даже собаку. Он не достоин, чтобы его любили.
У него была любовь, которую он потерял, и на этом его история должна быть окончена.
С того дня на лице его редко появлялась улыбка.
Макар жил в черно-белом мире. Холодном. Безлюдном. С потерянной надеждой выйти на след своей матери.
Прошло три года с тех событий. Макар плыл по течению. Доверие к нему со стороны крыши возросло. Они знали рычаги давления на него и не боялись, что мысли выйти из игры снова появятся у него в голове. Кроме того, его способность незаметно выслеживать людей, пробиваться в притоны и искать нужных людей, сыграла им на руку.
Незадолго до повышения Макара у них появились конкуренты. Они покупали их товар, и, выдавая его за свой, перепродавали втридорога. Видимо у них сложилась удачная рекламная кампания, а на фоне известных сериалов, добавляя в продукт синий краситель, в головах бедных наркоманов сложилось стойкое впечатление того, что синий продукт лучше, и они готовы за него переплачивать.
Клиентов становилось все меньше, Шахим был все раздражительнее. Это продлилось недолго. Макару не составило труда выследить конкурентов, а остальное дело рук других людей Шахима. Макар никогда никого в жизни не убивал. И если бы на его долю выпало это бремя, он бы скорее умер сам, чем исполнил приказ.
Зная о его мягкотелости, а также принимая во внимание его полезные способности, Шахим оставил его главным по бегункам, и не просил делать большего. Терять такой кадр ему не хотелось.
Будучи занятым делами с конкурентами, Макар совсем не думал о поисках своей матери, пока в один момент он не наткнулся на ту женщину. Имя матери скользнуло из ее уст случайно. У Макара замерло сердце.
– Как-как вы сказали? Матузова? – фамилия была редкой, и Макар не верил своим ушам. – Елена Матузова?
Женщина кивнула.
– Она жива?
Снова кивок.
– Вы знаете, где ее найти? – Макар вцепился в плечи несчастной. Та перепугалась и потеряла дар речи. – Скажите, умоляю!
Женщина упорно молчала. Ее взгляд стал стеклянным, кажется она не понимала, где находится, и забыла, что говорила пять секунд назад.
– Елена Матузова! Вы ее знаете!? Где ее найти!? – не унимался Макар.
Время поджимало. Если Макар не вернется в течении получала, ему придумают наказание похуже прожигания кожи сигаретой. Говорить с женщиной сейчас бесполезно, она словно амеба. Ничего не понимает, и лишь таращится на Макара безумными глазами.
Он записал на ее руке свой номер, не найдя листка бумаги.
– Позвоните мне, молю! Елена Матузова! Матузова! – повторял он.
Его телефон уже надрывался от звонков Вальтера. Он не мог больше здесь оставаться. Макар утешал себя тем, что если женщина не позвонит, то он знает где ее найти.
Вопреки всем ожиданиям она его запомнила. И позвонила. И назначила встречу. До нее оставались считанные минуты, Макар все смотрел на прохожих, но не видел ее.
Она опаздывала уже на полчаса. Макар вышел из кафе и стоял на перекрестке в ожидании. Мороз пробрался под его куртку, он не чувствовал пальцев ног. Мокрый снег царапал лицо.
Прошел еще час. Ее не было.
Макар снова потерял надежду. Он подошел к уличной урне и пнул ее что есть мочи. Из груди вырвался отчаянный крик. Онемевшей ногой он даже не почувствовал удар, но урна перевернулась и весь мусор из нее вывалился на землю.
Макар со всех ног помчался в тот притон, где она должна была быть. За ним несся невидимый след гнева и отчаянья. Сердце бешено билось, разливая кровь по венам. Стало жарко. Макар хватался за жалкую ниточку надежды, но она все обрывалась. Он не упускал ее из рук.
Место найти было несложно. Дверь была заперта. За ней слышались шорохи и кашли. Стон. Плач?
Макар дернул ручку, дверь не поддалась. Он колотил по ней изо всех сил. Никто не открывал.
Собрав всю свою силу в один кулак, всю злость, ненависть и отчаянье, Макар принялся вышибать дверь.
Удар.
Ничего.
Второй.
Ничего.
В ход пошли ноги. Макар кричал от боли, от ярости, от надежды. Стены заходили ходуном, дверная рамка и штукатурка вокруг нее стали отваливаться. Хлипкий замок на деревянной двери наконец сдался. Макар вошел внутрь.
В нос сразу ударил запах пота, немытых тел и рвоты. Людей было немного, но все же они сидели кто где. Большинство не понимало, где находится. Макар всматривался в лица, но никого не узнавал. Около самой дальней комнаты он нашел женщину, но не ту, которую искал. Она была огромной, ее руки были покрыты псориазом, кожа в мелких ранах и ссадинах. Кажется, на них были красные следы от ее ногтей. Она постоянно чесалась.
– Туда нельзя, – гаркнула она. – Ты кто такой?
– Я ищу одну женщину. У меня с ней была назначена встреча. Она не пришла.
– Здесь много женщин. Вали отсюда.
Макар уставился на дверь. Это единственна комната, которую он не просмотрел. Он был убежден, что она там.
– Пропусти, – процедил он.
– Туда нельзя, ты тупой?
– Почему?
– Труп там лежит. Проваливай.
В квартире стало тихо, все слушали их разговор.
– Кто умер? – не сдавался Макар.
– Тебе какая разница?
– Кто умер!? – Макар перешел на крик. Он не хотел верить в то, о чем думал.
– Подруга моя! – у женщины на глаза навернулись слезы. – Дура конченая. Я ей говорила, что до передоза ей недалеко, нет, кого она послушает!? Тебя что ли!?
Макар оттолкнул женщину, и та ударилась плечом о стену. Он распахнул двери, и, наученный опытом, заранее задержал дыхание. Это была она. Та женщина. Она лежала на кровати, ее одежда была испачкана собственной рвотой. Кожа уже начала синеть. У Макара внутри рухнул весь мир.
Под крики незнакомой женщины, он вышел из квартиры, громко хлопнув дверью. Стены дрогнули. Он вышел на улицу, вдыхая ледяной воздух. Он набрал его в легкие побольше и закричал, что было сил. Его рваный голос эхом отлетал от бетонных стен дома. Его колени ударились об асфальт, штаны тут же промокли от снега. Скорчившись пополам, Макар лежал на земле и ревел, обнимая себя руками. Из его рта выходил пар. Шапка слетела, волосы запорошило снегом. Он думал о том, чтобы остаться здесь и замерзнуть насмерть. Он окончательно потерял надежду. Его сердце было разбито на мелкие кусочки. Оно больше не соберется в единое целое никогда. Макар самовольно испортил себе всю жизнь, так и не добившись своей цели. Его горло саднило от надрывистого крика. В нем не осталось сил, чтобы бороться.
16 Верный выбор?
В тот вечер, когда Макар вернулся домой, промокнув до нитки, Лиля и Сергей Александрович, как всегда, проводили время за чтением. Макар хлопнул дверью своей комнаты, давая знать о своем возвращении. Не раздеваясь, он упал лицом в подушку. Постель напиталась растаявшим снегом, ноги свисали с дивана. На смену печали пришла злость. Сначала на пол полетели подушки и одеяла, мягко ударяясь о ковер, затем пошли вещи более хрупкие – подставка под ручки, компьютерный микрофон, коллекция минералов, которые Макар собирал из журналов в двенадцать лет. Следом пошли книги, хотя их было немного.
Услышав звуки погрома, Лиля напряглась и перестала читать. Она посмотрела на Сергея Александровича, его лицо было спокойным. Видимо, то, что происходило было в порядке вещей. Сергей Александрович поспешил успокоить Лилю и посоветовал не обращать внимание. Она продолжила читать, но все мысли были обращены в комнату Макара.
«Искупление» Макьюэна ударилось корешком о пол и раскрылось на той странице, где Макар хранил фотографию темноволосой девушки. Она смотрела на него светящимися глазами и не понимала причины его злости. Макар упал на колени и уставился безжизненным взглядом на девушку. Что-то в груди еле билось о стенки грудной клетки, но Макар этого не чувствовал. То, что раньше было на месте сердца, испарилось. Исчезло. Бесследно.
Зазвонил телефон. Макар не оторвал взгляда от фотографии. Звонок раздался снова. Глубоко вздохнув, Макар поднял трубку. Он прислонил ее к уху, не проронив ни слова. Вальтер услышал разъяренное дыхание быка на том конце провода.
– Шахим хочет тебя видеть. Сейчас. – Без приветствия и без прощания, он отключился.
Телефон сжался в кулаке Макара. Он был не в состоянии куда-то идти и с кем-либо общаться. Одну минуту Макар потратил, чтобы прийти в себя, и вышел из дома. В след летели недовольные возгласы Сергея Александровича.
– Куда он? – спросила Лиля, но вопрос остался висеть в воздухе.
Сергей Александрович не знал, куда ушел его племянник. Но догадывался. Лиля заметила его беспокойство и поспешила продолжить чтение, чтобы отвлечь старика от переживаний.
Шахим, как всегда, сидел в квартире в полузаброшенном доме. Вальтер на пороге встретил Макара сочувственным взглядом. Он предупредил, что Шахим не в духе.
– О чем он хочет со мной поговорить? – спросил Макар. Вальтер пожал плечами.
Мужчина со шрамом стоял у окна, сцепив за спиной руки. Он о чем-то крепко задумался и не сразу заметил, как Макар вошел. Не было этого привычного взгляда, которым Шахим смотрит, когда кто-то провинился. На его лице отражалось что-то, слабо напоминающее улыбку. Верхняя губа была практически парализована из-за шрама.
– Хорошо, что ты пришел, – сказал Шахим. – Как идут дела?
– Все в порядке. Ко вторнику соберу оставшиеся деньги.
– Отлично. Отлично, – Шахим поднял нос кверху и громко вздохнул. – Ты знаешь, последнее время… в целом… я доволен твоей работой. Опустим моменты, когда твои бегунки косячили. Со всяким случается, так, Вальтер? – Андрей, сидевший на диване, кивнул. – Конечно. Они не понимают с чем имеют дело. И с кем. Они видят тебя – робкого мальчика. Я говорил, что ты слишком мягкий? Нет? Так вот – ты слишком мягкий. Они знают, что их внутренности останутся на месте, даже если они вынюхают весь порошок, захлебываясь своей кровью из носа, потому что ты, – Шахим ткнул Макара в грудь, приблизившись к нему так близко, насколько это было возможно, – и пальцем их не тронешь. Это не в твоем характере.
Тем не менее, я доволен. До-во-лен. Я рад, потому что мой кошелек всегда набит деньгами, – он похлопал себя по карману штанов. – И это во многом благодаря тебе. Ну и тем обдолбанным наркам, которые дохнут каждые пять минут как крысы, нажравшиеся яда, – он засмеялся хриплым и низким смехом, от которого даже Вальтеру стало жутко.
Макар сидел, боясь пошевелиться. Обычно Шахим зовет его только для того, чтобы оставить новый отпечаток сигареты на коже, но сейчас он его нахваливает, и в каждом его слове чувствуется подвох.
– Вот. Это тебе.
Макару на колени упала пачка денег.
– За твои старания.
Он поднял взгляд на Шахима, потом снова посмотрел на деньги, пощупал их, открыл пакет, убедившись, что это не розыгрыш.
– Спасибо, – неуверенно шепнул Макар.
– Теперь проваливай.
Как только за Макаром и Вальтером закрылась дверь, в глухом коридоре раздались восторженные возгласы напарника.
– И за что это тебе так повезло?
– Понятия не имею.
– Ты чего кислый? – Андрей похлопал Макара по спине. – Что купишь на такие деньжищи? Сколько там?
Макар пожал плечами.
– Ты бледный, – не унимался Вальтер, – случилось что?
– Нет.
– Да ладно, мне можешь сказать. А то тебя сейчас стошнит, по-моему.
– Просто я был сегодня в одном притоне, и там сдохла она наркоманка. Мало приятного.
– Понимаю, – усмехнулся Вальтер. – Поэтому я стараюсь туда не ходить. Поручаю это самому хлипенькому бегунку, чтобы закалялся. Нет, притоны – это самое ужасное. Помню раньше часто там приходилось бывать. Потом по часу стоял под водой, чтобы смыть с себя эту вонь. Как она сдохла? Зарезали? Если зарезали, то лучше без подробностей. Не выношу вида крови.
– Передоз.
– А-а, ну да. Обычное явление.
– Слушай, мне сейчас не до разговоров. Я пойду домой.
– Конечно, давай, – Андрей еще раз похлопал Макара по спине. – Кстати, знаешь, что помогает не думать о захлебнувшихся собственной рвотой? Какой-нибудь жесткий ужастик, ну типа, клин клином, понимаешь? Давай, до встречи.
– Рвотой? – переспросил Макар. Он внезапно остановился, кровь внутри закипела на мгновение.
– Да. Только не смотри «Ад каннибалов» или что-то типа того, а то самого вывернет. Зрелище не для таких неженок, как ты.
– Но я не говорил ничего про… – пробубнил Макар. Вальтер смотрел на него непонимающим взглядом. – Не сказал, как она умерла.
– Ты сказал передоз.
– Да, но не про то, что она захлебнулась рвотой.
Вальтер замялся на секунду, а потом рассмеялся и его голос еле заметно задрожал:
– Я предположил, брат. Они часто так умирают, это известный факт. Я что, угадал? – снова смех. – Вот это я дал, надо подать заявку на битву экстрасенсов. Ее еще снимают, как думаешь?
Он возвращался и что-то бубнил себе под нос, а Макар так и стоял на месте, собирая мысли в кучу. В окне показалось лицо Шахима. Он смотрел на Макара ледяным взглядом. Пришлось идти домой. Макар еще дважды оборачивался. Шахим стоял на месте.
В тот момент все всё поняли. Вальтер понял, что облажался по-крупному. Шахим – что его безупречный план дал трещину. А Макар – что эти двое причастны к смерти той женщины. Шахиму не выгодно, чтобы Макар думал о чем-то кроме тех дел, которые ему поручают, он знал о поисках матери. Он следил. Чего стоит жизнь какой-то незнакомой наркоманки, если они все уже и так полумертвые? Шахиму нужно было отрезать последнюю нить, связывающую Макара с его целью, и тогда он попадет полностью в его руки. Его мысли будут направлены в правильное русло.
Разные чувства бушевали внутри Макара. Там горел пожар, а снаружи – ничего. Холодная маска, бесчувственная, плотная и глухая. Семь лет… А сейчас ни надежды, ни уверенности в завтрашнем дне. Макар ненавидел Шахима. Ненавидел свою жизнь. Ненавидел тот путь, по которому ему придется пройти.
Всю дорогу до дома он взвешивал за и против, удивляясь способности здраво мыслить. Словно чего-то такого он и ждал. Словно эти мысли всегда были в его голове. Он уже продумывал действия. План собирался из крупиц его идей. Страха не было. Внутри царило безразличие. Смирение?
Ни на минуту Макар не задумывался о том, чтобы отступить. Он видел перед глазами лицо Шахима. Видел, как он держит ту женщину, чтобы она не перевернулась на бок. Видел, как в белках его глаз отражается ее страдание. Видел его наслаждение этим. С каждым таким видением его уверенность все тверже укреплялась.
Макар сделал свой выбор. Он не казался ему странным или неправильным. Этот выбор словно сидел где-то внутри и ждал, когда его выпустят наружу. Макар этому не удивлялся. Ему было нечего терять. Почти. Он подумал о дяде. Он поймет со временем. И простит, конечно. Всегда прощает.
Лиля.
Нельзя потерять то, чего у тебя нет.
Но при мысли о ней, у Макара сжался воздух в груди. Она увидит, какой он на самом деле и это оттолкнет ее. Так будет лучше. Для всех.
Для всех?
Точно лучше для нее, ведь Макар так старается держаться от Лили подальше. Не думает о ее голосе, о смехе, о слезах… Она часто ему снится. Иногда в квартире проносится ее запах. Нет, это вранье. Она всегда в его мыслях, даже сейчас, когда он планирует покончить с незаконной частью своей жизни. Казалось бы, здесь ей не место, но вот она – сидит на диване, глаза сияют, на руках мурлыкает кошка. Она говорит: «Привет» и улыбается. Уши разъезжаются от улыбки и от того торчат в разные стороны еще больше.
Да. Так будет лучше для всех.
С момента исповеди Олега прошло много дней. Он постоянно ночевал у Лиды. Она обхаживала его со всех сторон – готовила, стирала, давала деньги. О том, чтобы снова попытаться бросить пить и начать искать работу, Олегу было тошно думать. Чуть алкоголь в его крови уменьшался, Олега начинало всего трясти. Призраки прошлой жизни летали перед затуманенными глазами, Олег давил свой страх в грудной клетке и пытался не кричать.
Во снах он часто проживал счастливые дни, когда была жива Вера и его сын. Но когда он просыпался, начиналась лихорадка, а чтобы ее угомонить, приходилось пить. Замкнутый круг.
С дочерью он до сих пор пересекался редко. Обычно он просто слышал, как она шлепает тапочками по линолеуму, или хлопает дверьми. Он давно бросил попытки с ней заговорить. Черта была позади его шагов. Может быть, Олегу не хватало какого-нибудь пинка, но скорее всего здесь дело в трусости. Он это понимал, но не мог ничего поделать.
Однажды вечером Лиля ушла, как всегда, не проронив ни слова. Она уходила каждый вечер в тапочках, возвращалась до полуночи и ложилась спать. Олег проследил за дочерью через глазок и смог обнаружить ее бункер.
На следующий день, когда Лиля была на учебе, Олег решил навестить старого знакомого. Открыв дверь, Сергей одарил Олега презрительным взглядом и чуть пошатнулся назад от резкого запаха перегара.
Олег расспрашивал о дочери – чем она занимается, все ли в порядке, не достает ли своим присутствием. Сергей хотя и успокоил озабоченного папашу, но не поверил в его проснувшуюся родительскую заботу, и попросил оставить дочь в покое.
– Не тебе меня учить что делать, – процедил сквозь зубы Олег.
– Да ну? А мне вот почему-то кажется, что ей лучше оставаться здесь, чем дрожать от страха сидя в квартире с алкашом, к которому в любой момент могут прийти его дружки вытряхивать деньги.
Олег замахнулся, прицелившись в левый глаз Сергея, но тот его опередил. Худощавое тело Олега повалилось на бетонный пол, а Сергей Александрович только прыснул из-под седых усов.
– Хочешь, чтобы ваши отношения наладились? Найди смелость и перестань заниматься самобичеванием. Олух, – последнее он буркнул себе под нос.
Хлопнула дверь.
Для последних тревожных дней это был необычно спокойный вечер. За окном бушевала снежная пурга, а в доме кипел горячий чай. Квартира насыщена ароматом лаванды и шалфея. Стены дышат в такт размеренному чтению Лили. Сергей Александрович сидит на своем кресле и постоянно клюет носом. На кофейном столике лежат две книжки, дожидаются своей очереди. Лиля облизывает палец каждый раз, когда переворачивает страницы. Одна нога подогнута под себя, а вторая болтается, свесившись с дивана. Буквы несутся перед Лилиными глазами, голос ровный, а мысли витают далеко от сюжета романа. Они в другой комнате, в той, где притих Макар. Он никогда не выходит на вечерние посиделки Лили и Сергея Александровича. Он считает себя третьим лишним и не хочет портить их идиллию. Кроме того, последнее время их отношения с Лилей довольно напряжены. Он не собирается объясняться, а она постоянно смотрит на него требующим ответов взглядом.
Макар успешно избегал ее общества все время с тех пор, как они встретились на улице, и намерен придерживаться этой же тактики оставшееся время, что у него есть.
И снова ее смех, его слышно даже через стены. Она заметила храп Сергея Александровича и засмеялась. О этот звук. Он не мелодичный и не звонкий. Не милый и не задорный. Он просто родной. Он неидеальный. Он в самый раз. Иногда она хрюкает, и тогда на лице Макара проступают еле заметные складочки у кончиков губ.
В горле пересохло, и Макар вышел на кухню за водой.
– Всего пол часа продержались, – послышался голос Лили. – Я даже устать не успела.
– Нет, нет. Уже десять часов доходит, мне завтра рано вставать. Пора, – кряхтел Сергей Александрович, поднимаясь с кресла.
– Я вам приготовила с собой горячие бутерброды, не забудьте. Они в контейнере на второй полке в холодильнике.
– Спасибо, Лиля.
Графин с водой был пуст. Макару пришлось набирать воду из встроенного в раковину фильтра. Она еле-еле потекла тоненькой струйкой.
План Макара с треском провалился. На кухню вошла Лиля за добавкой травяного отвара. Они стояли вдвоем на безмолвной кухне, и бросали по очереди незаметные взгляды друг на друга.
– Хочешь? – Лиля кивнула на заварочный чайник. Макар отрицательно мотнул головой.
Снова повисло неловкое молчание.
– Он ушел спать? – спросил Макар.
– Да, сказал, что завтра рано вставать.
Лиля села за стол, держа в руках кружку горячего чая, а подмышкой недочитанную книгу. Она взглянула на овсяное печенье, которое принесла сегодня в качестве угощения, и с трудом проглотила слюну.
– Я тоже сейчас пойду, – поспешила она успокоить Макара. Ей казалось, что ему неприятно ее постоянное присутствие, но она ничего не могла с этим поделать. Она не хотела оставаться один на один с пьяным отцом, хотя последнее время он только спит. Кроме того, Сергею Александровичу всегда приятно проводить с Лилей вечера, а она здесь забывала о том кошмаре, который царил в квартире через лестничную площадку.
Макар положи себе в тарелку пару печений и сел напротив Лили. Заметив ее голодный взгляд, он предложил ей, но она отказалась.
– Нет. Если я наемся перед сном, то ночью меня обязательно будет тошнить.
– Почему?
Лиля пожала плечами. С тех пор, как ей пришлось снова жить с отцом, еда под конец дня плохо усваивалась.
Она снова сглотнула, наблюдая за тем, как Макар жует.
– Ну все, – сказал Макар и пододвинул ей свою торелку. – Ешь.
– Ладно. Три укуса погоды не сделают.
Тишина сменилась гудением холодильника. Сергей Александрович заглянул на секунду пожелать спокойной ночи и ушел. Лиля ела печенье, запивая чаем, и рассматривала узоры на обоях. Макар же уставился перед своим носом, а на пути его взгляда оказалась Лилина книга.
– Что за книга? – спросил он.
– А, называется: «Пять четвертинок апельсина».
– И как, интересная?
Лиля пожала плечами, откусывая очередной кусочек.
– Почитаешь мне? – слетело с губ Макара. В следующую секунду Лиля поперхнулась, и из ее рта полетели крошки. Макар и сам удивился своей просьбе, пожалев о ней в ту же секунду. А как же твой план? Нельзя подпускать ее ближе, чем на сто метров.
– Тебе?
– Почему бы нет? – его губы расползлись в неловкой улыбке. Мысли твердили одно, язык поворачивался по-другому. – Как раз успеет перевариться перед сном, – он кивнул на тарелку.
Лиля вытаращила на Макара глаза. Он только что заметил, что они светло-светло зеленые. Такой легкий ненавязчивый цвет. Его сердце замерло от ее пристального взгляда, и он опустил глаза в тарелку.
– Ладно, – согласилась Лиля.
Она как раз доела свой ужин. Собрала грязную посуду, быстро всполоснув ее в раковине. Ее руки дрожали. Действия были резкими, торопящимися, словно она боялась, что Макар передумает.
Впервые Лиля оказалась в его комнате. Она была светлая, с серыми стенами, небольшим разобранным диваном, на котором лежал ярко-горчичный плед. Разномастная мебель придавала комнате уюта. Макар погасил настольную лампу, закрыл крышку ноутбука, и присел на диван, опершись о стену и подложив под бок маленькую подушку.
Других мест не было, и Лиле пришлось, преодолевая стеснение, неловко сесть на край дивана. Ее глаза летали по полкам над рабочим столом. Там были школьные дипломы за участие в олимпиадах, немного книг, какие-то камни и одна рамка для фотографии. В ней еще была этикетка с эмблемой магазина.
– Почему рамка пустая? – спросила она.
Замыленный глаз Макара и не замечал эту рамку, хотя она стояла здесь уже несколько лет.
– Не знаю. Мне нечего в нее поставить.
– Поставь фотографию Сергея Александровича.
– Нет уж, спасибо, – усмехнулся Макар. – Его физиономии мне и так хватает.
Уголки губ Лили натянулись, на щеках проступили ямочки. Она уткнулась в книгу на строчку, где остановилась, и не могла начать читать.
– Начать сначала или там, где мы остановились? – робко спросила она.
Макар открыл рот для того, чтобы попросить начать с того момента, где она остановилась, ведь все что было до он слышал, но сказал:
– Как хочешь.
Лиля поежилась на своем месте, сидя словно на иголках. Откашлялась, поправила волосы, и начала читать:
– До того лета я считалась… Ой, – прервалась она. – В общем, действие происходит во Франции во время Второй мировой, а история о девушке, которой в наследство от матери досталась…
– Поваренная книга, – ляпнул Макар.
– Повар… что? Ты знаешь?
– Ну, в общем-то… Я кое-что слышал…
Лиля поджала губы, посмотрев на Макара нахмуренным взглядом. Значит он слышал, как она читает, но ни разу не приходил послушать открыто. Сначала Лиля была в замешательстве, а потом ее накрыло какое-то неопределенное чувство. Ей было приятно? Почему?
– До того лета я считалась маленькой, чтобы ездить в город…
Квартира снова погрузилась в размеренное чтение. Макар не отрывал взгляда от Лилиных розовых губ. Они двигались, оголяя передние зубы. Иногда она облизывала нижнюю губу. Он смотрел, как дрожат ее кудрявые волосы. Сегодня они собраны на затылке. Почему-то Макару нравилась эта прическа больше остальных.
Увлекшись своими мыслями, он прослушал все, что она читала. Сидя за стенкой ее было легче слушать. Здесь же она в непосредственной близости, буквально в метре от него. Яркие веснушки осыпали ее лицо, шею и руки. Кожа даже на расстоянии казалась невероятно нежной.
«Что ты делаешь?» – вертелось в голове Макара. Он разрывался на две части. С одной стороны он был невероятно счастлив, с другой – злился на себя. Зная о своих намерениях, что он не отступится от задуманного, он просит ни в чем неповинную девушку почитать ему вслух, тем самым приближая ее к себе. Нет, между ними осталось уже девяносто семь метров. Но как приятно. Словно ешь шоколадки, хотя знаешь, то у тебя диатез.
Лиля не видела его глаза, но чувствовала прожигающий взгляд на себе. Она вся покраснела, но продолжала читать. Пришло время перелистывать страницу и в этот момент она невольно посмотрела на Макара. Они встретились взглядами.
Читает следующую страницу.
Взгляд все настойчивее, а Лиле все больше становится не по себе.
– Ну что? – с оглушительным хлопком она закрыла книгу.
– Что? – не понял Макар.
– Сколько еще будешь пялиться?
– Извини.
Макар сменил позу и стал рассматривать свои ноги.
Лиля продолжила читать.
Буквально через пять секунд Макар не удержался и снова посмотрел на Лилю, и тут она окончательно отложила книгу.
– Ну все.
– Ладно-ладно, все, – рассмеялся Макар. Он взял книгу и стал искать потерянную страницу. – Где ты остановилась… сейчас.
Но Лиля уже была настроена на другой разговор. Фраза вертелась у нее на языке, но она не знала, как к ней подступиться. В прошлый раз, когда она задала свой вопрос, Макар хлопнул дверью и ушел. Но сейчас между ними не было дверей, и Лиля набрала в легкие воздух.
– Макар. – Он не поднял взгляда, лишь кивнул, дав понять, что слушает. – Кто был тот человек? Со шрамом.
Его взгляд сразу же потускнел. Плечи опустились. Он перестал листать книгу.
– Это не важно. С чего вдруг интерес?
– Хорошо. Я отвечаю на твои вопросы, а ты на мои. Договорились?
Макар поиграл желваками.
– Интересно, потому что он выглядел как какой-то бандит, – продолжила Лиля.
– Это просто мой знакомый.
– Знакомый бандит?
Макар соскочил с дивана, желая прекратить этот разговор. Он подошел к окну и открыл форточку, вдыхая свежий ледяной воздух.
– Это тебя не касается, – сквозь зубы процедил он.
Лиля ожидала такого ответа, но все же сдаваться была не намерена. Сергей Александрович за последний месяц стал для нее почти как родной. Он столько сделал для нее, потратил столько нервов, что волей-неволей она привязалась к этому старику. И каждый вечер, чувствуя в его глазах и словах тревогу о Макаре, она хотела помочь ему эту боль не чувствовать. Нет. Она считала себя обязанной ответить ему той же добротой, с которой он относится к ней.
– Зато касается твоего дяди, – сказала она заготовленный ответ. – Послушай, он очень переживает, хотя и не говорит об этом. Он часто бормочет, когда заваривает чай, или поливает зелень на подоконнике. Обычно это какие-то его рандомные мысли, но в них проскакивает беспокойство о тебе. И я не хочу, чтобы он волновался. Я хочу помочь…
– Тебя не просят. Помогать.
Лиля уставилась в пол, жалея, что завела этот разговор.
– Тебе лучше уйти, – сказал Макар.
Лиля встала, забрала свою книгу, и направилась к двери. Макар все так же стоял к ней спиной. От него исходили во все стороны раздраженные вибрации.
Она уже нажала на ручку, но в последний момент развернулась.
– Мне не плевать на него, в отличие от тебя. Это, может быть, единственный человек, который желает мне добра, и я просто обязана отплатить ему тем же.
– Ты не расскажешь ему, – кинул Макар через плечо. На его висках вздулись вены.
– У меня нет другого выхода.
– Зачем ты лезешь в это!? – сорвался на крик Макар, но быстро убавил громкость, боясь разбудить дядю.
– Я прошу тебя, если ты замешан во что-то опасное, пожалуйста, перестань! – взмолилась Лиля. Макар усмехнулся. Перестань. Это так легко сказать. – Это же ради твоего дяди. Он единственный, кто у тебя есть, почему ты заставляешь его страдать?
– Это не твое дело, – повторил Макар. – Если ты расскажешь ему – сделаешь только хуже. Этого добиваешься?
– Нет, я просто хотела с тобой поговорить. Попытаться донести то, что чувствует Сергей Александрович. Ты этого можешь не замечать, ведь тебя постоянно нет дома.
– Я все знаю. Я не слепой.
– Тогда почему?
Их взгляды бегали из одного глаза в другой. Макар боролся с желаем встряхнуть ее и кричать ей: «Беги! Беги, глупая!». Она не поймет.
Поняв, что он не собирается продолжать разговор, Лиля шепнула короткое «извини» и ушла к себе, оставив в его комнате свой запах.
