Мария Сергеевна Мещерская
Легенда о рассвете
– Обними меня, – словно в бреду прошептала Маифь, протягивая к Ангелу Смерти слабые, дрожащие руки – Поцелуй меня, Ангел… Я люблю тебя… Ангел… люблю тебя…
– Мне жаль, – горько нахмурился Илано Десмедт и отвернулся.
В отчаянии Маифь закрыла глаза руками. Всё вдруг исчезло, словно болезненный бред. Она не понимала, как могла почувствовать и сказать такое. Молчала, сгорая от стыда.
– Ты такая же, как все они, – обречённая. Но я хочу, чтоб ты жила, – наконец произнёс Илано, – Мне жаль тебя, как когда-то было жаль Саирим. Но жизнь всегда стремиться к смерти. И чем ближе я, тем сильнее будет в тебе это желание. Поэтому, прошу тебя, останься здесь. Прощай!
С этими словами он повернулся и вышел из комнаты прочь, бесшумно, как призрак.
Маифь убрала руки от лица. Сердце бешено стучало в груди, мысли путались, натыкаясь друг на друга. Она ничего не смогла сказать, даже когда Вердхи вошёл в комнату и, склонившись над нею, задумчиво потирал бороду.
Чувствовала только, что чем дальше в горы уходил Илано Десмедт, тем большая пустота чёрной пропастью расползалась в её душе.
– Это пройдёт, – пожал плечами доктор – Всё пройдёт. А ведь он мог легко убить тебя, как убивал всех очарованных и несчастных. Стоило ему только исполнить твою просьбу. Такая малость, – поцелуй смерти. Раз – и ты на небесах. Но ты счастливая, очень счастливая, раз сам Ангел благословил тебя жить.
Маифь не ответила. Она отвернулась к стене, закрывшись одеялом с головой.
Доктор вышел из комнаты. Он задумчиво перелистывал жухлые страницы книг, в очередной раз понимая, что давно прочёл их от корки до корки. Нечего читать. Некуда идти. Его запасов хватит ещё на тридцать лет вперёд, семье из трёх человек. Испарители работают отменно, и в доме всегда есть немного чистой воды. Но странное беспокойство никак не оставляло Вердхи уже несколько дней, с того самого момента, как на его пороге появился Илано Десмедт с раненной Маифь на руках. Больше всего доктора поразило то, что суровый Ангел так и не покинул своего места, пока не убедился, что девчонка в безопасности. Вердхи хмурился. Неужели всё и вправду подходит к концу?.. Даже проклятому мечнику теперь есть дело до людей и их ничтожных жизней.
Каждое утро, скрестив руки на груди, старый доктор задумчиво поглядывал на часы, которые не показывали время. Он наблюдал, как стремительно Маифь выздоравливала. Уже на следующий день она начала выходить из дома и с каждым днём всё дольше находилась на улице. В конце концов, её рана затянулась, а нога обрела прежнюю подвижность.
Так она прожила у старика почти неделю. Не спешила покидать его дом, помогая по хозяйству. Но Вердхи замечал, как каждый раз на закате солнца лицо Маифь становилось задумчивым, и совершенно чужим. Спокойным. Мудрым. Сдержанным. Словно бы в самом солнце скрывалась какая-то немыслимая загадка, ответ на которую известен только ей. Он чувствовал, как она всей душою желает уйти. Каждая секунда промедления была для неё пыткой. Но что-то останавливало её и заставляло плакать ночами.
Пыльные бури одна за другой поднимались в пустынях и приливными волнами наваливались на горы, меняя скудный ландшафт до неузнаваемости. Несколько раз равнина превращалась в причудливые холмы, много раз пески обнажали развалины древних городов, невиданные машины и мусор.
– Расскажите мне, что это был за город, – просила Маифь, с обрыва глядя вниз, на острые иглы шпилей и бетонные балки – Я хочу знать!
Вердхи вздыхал и разводил руками. Он не знал, что здесь было, и почему ничего этого нет. Он боялся ответить, что только один единственный человек на всей земле может дать ответ на её бесчисленные вопросы. Илано Десмедт, Ангел Смерти. И старый доктор молчал.
Они сидели у самого края, глядя, как медленно оползает песок по камням, вниз, в долину. Тонкими, ветвящимися потоками. Сегодня разыгралась сильная буря. Она принесла много песка и пыли, оторвала железную ставню, опрокинула накопительный бак с водой. Маифь щурилась, разглядывая новый пейзаж под обрывом. Она опиралась на костыль, который Вердхи сделал ей из железной трубы, найденной среди развалин.
– Что это?! – вдруг встрепенулась она, встревожено вглядываясь вдаль – Там кто-то есть! Я видела!
– Небось крысы. Или ветер. Вон сколько там всего понабросано, – равнодушно фыркнул старик, – Никого не вижу.
– Нет-нет! Вон, снова, – она поднялась со своего места, напряженно сжимая в руках тяжелую палку. Что-то стремительно промелькнуло в долине за камнями и снова исчезло.
И вдруг, Маифь обмерла.
Дикие собаки гнали, рвали на части ребёнка. Что-то ёкнуло в сердце в этот момент, и ни секунды не раздумывая, она прыгнула вниз, в ползучие струи песка, полого стекающие по склону. Поднимая тучи пыли, словно вихрь, наперевес со своим железным костылем, она спустилась в лабиринт развалин, пролетев их, и не заметив. Со всего размаху разметала в стороны голодных собак. Они жадно клацали челюстями. Тощие, злые. Мальчишка прятал лицо в окровавленные руки, ревел, задыхаясь от ужаса.
И тут воздух содрогнулся от оглушительного выстрела. Маифь вздрогнула. Один зверь отлетел в сторону, прочерчивая по камням кровавый след. Потом раздались ещё выстрелы, ещё и ещё, пока все собаки не были убиты.
Старик Вердхи окликнул Маифь с утёса. В руках его было ружьё.
Мальчишка скулил как щенок. Грязный и тощий, он был больше похож на дикого зверёныша, чем на человека. Понял, что опасность миновала и крепко вцепился разодранными ручонками в подол платья Маифь. Так и висел, словно клещ, пока они поднимались наверх, в убежище Вердхи.
– Ох, каков храбрец, – улыбался доктор, осматривая его раны, – Сегодня тебя чуть не съели. Любишь жареное мясо? У нас нынче пир!
Мальчишка молчал. Он трясся как осиновый лист и не мог произнести ни звука. Только прятал чумазое лицо в складки платья Маифь. Она гладила его по голове и тоже молчала. До самого вечера никто из них не проронил ни слова.
…
– Его зовут Габанче Нориц, – с сомнением заявил доктор – Очень не уверен я в том, что это правда, но на его бирке написано именно так. Но какой он южанин? Ни сколько не похож он на южанина. Мальчишка мог украсть номерок или найти, к примеру. Сколько ему лет? Пять? Восемь?.. Почему один в пустыне? Как странно…
– Как тебя зовут? – мягко спросила Маифь, гладя найдёныша по голове, – Откуда ты взялся?
– Габи… – нервно проскулил тот, перебинтованными руками комкая край её платья – Это моё имя. Меня зовут Габи. Нас всех, всех жителей забрали в караван падальщики. Мы долго скитались по пустыне, от поселения к поселению. Но, несколько дней назад была большая охота, погибло много всадников, и той ночью я слышал, как в караване шептались про Ангела. Потом моя сестра Гриет сказала мне, что видела его своими глазами. Она словно бы сошла с ума. Только о нём и говорила. Тогда я рассердился на неё и ушёл спать на доски, к старикам. Но утром, когда я проснулся, все падальщики были мертвы… Никого из них не осталось. Рабы разбежались, а я не знал что делать, всё искал сестру, думал, что она вернётся за мной. Потом я ждал, и долго шёл по ее следу, пока не напали собаки. Я прятался от них, сколько мог, но они выследили меня, и тогда, я побежал… Мне двенадцать лет. Двенадцать…
– Ужасно, – протянул Вердхи, – Это ужасно! Из-за скудного питания и тяжелой жизни он совсем не вырос.
Мальчишка всхлипнул и закрыл лицо.
– Что такое вы говорите? – нахмурилась Маифь – Он столько всего пережил, причём здесь его возраст?
– Прости старика, мальчик. Я совсем выжил из ума от одиночества, не сердись на старого доктора.
Габи робко кивнул, не зная, что ответить. Маифь было жалко его. Покалеченный и несчастный, напуганный, одинокий мальчишка.
– Сегодня я ухожу в горы, – тихо проговорила она.
– Куда? Зачем? – заволновался старик – Неужели ты собираешься найти его сестру? Послушай же! Все те, кто ушёл за Ангелом Смерти – обречены…
– Хватит! – вдруг оборвала его Маифь, – Я знаю. Но я всё равно найду Гриет и расскажу ей, что брат ищет её и ждёт её возвращения. Вы ведь сможете вылечить его руки?
Вердхи молчал, задумчиво кивал, печальными глазами глядя на неё.
– Тогда, – вдруг всхлипнул мальчонка, уткнувшись лбом ей в плечо – Тогда, Маифь, иди! Я буду здесь ждать. Даже если сестра не захочет вернуться, Маифь, найди её! Я хочу быть уверен, что она не одна…
– Я обещаю, – горько шепнула Маифь, – Прощайте, друзья! И спасибо…
Она взяла с собой только скромный узелок с едой, дорожный плащ и костыль, который смастерил для нее старик. Не так много дней прошло, как Илано Десмедт оставил её у Вердхи, но уйти он мог далеко. Вспомнились разговоры про таинственную Цитадель, далеко на западе. Да, прочь размышления, на запад! Туда, куда день ото дня её тянуло всё сильнее.
Маифь вышла из маленького убежища, надёжно спрятанного среди скал, и по узкой тропинке побрела прочь. Наверх, по обрывам и склонам. Вслед ей смотрел старый доктор и мальчишка с забинтованными руками. Средь лёгкой дымки, в небесах висело тяжёлое, блёклое солнце. Оставляло длинную тень от хрупкой фигурки Маифь, исчезающую среди мусора и серых камней.
…
Наступила ночь. А закат был так полноцветен, что до сих пор слезились глаза. Теперь небо занимали яркие россыпи созвездий, и холодный воздух вырывался изо рта сизыми облачками пара. Меж камней скромно поблёскивал костёр. Маифь сидела у огня, задрав голову к звёздному небу, бархатному и глубокому. Она думала, какой же невозможной ширины и глубины Вселенная раскинулась над головой. Полная миллиардов огней, как океан, до краев полный жизни.
– «Что это за воспоминания, которые я вспомнить толком не могу, – вздыхала она, рисуя палочкой в пыли у костра зверей и птиц, – Никто мне не поверил. Сказки одни, да и только…»
Она насупилась. Подумала про бесцветный взгляд Илано Десмедта, и снова подняла голову к небу. Край горизонта на западе мерцал, словно там всё ещё теплился закат. Но мерцание это было совсем не похоже на отблески тусклого солнца.
– «Зарево пожара» – про себя вздохнула Маифь, заворачиваясь в тёплый плащ. – «Как далеко ушла эта сумасшедшая Гриет? Нет… Где же ты, чёртов рыцарь? Как же далеко ты ушел?..» Она легла в мягкую пыль у костра и закрыла глаза. Сон наваливался и отступал, как волны прилива.
Кажется, на всей земле за всю её необъятную историю ни дня не было без войны. Всегда, ежесекундно, где-то случалась война. Пусть маленькая, но злая. И всегда несправедливая. А бывают ли вообще справедливые войны?
Маифь крепче укуталась в тёплый полог плаща. Она была уверена, что если какое-то время лежать неподвижно, то обязательно уснёшь. Но нет… Небо на западе мерцало и вспыхивало, тревогой отзываясь в сердце. Она уныло поднялась, сгребла в охапку свои скромные пожитки, и опираясь на тяжелую палку, неспешно двинулась дальше, через горы. Костёр гасить не стала. Он медленно догорал, скупо подсвечивая рисунки на песке.
Звёзды освещали путь, и скалы блестели, будто политые маслом. Безжизненный пейзаж – как диковинная скульптура из глянцевого тёмного стекла, ненароком разбитая вдребезги. Как же тихо вокруг.
Маифь слышала собственные шаги, шуршание подола о плащ, стук тяжелого костыля о камень, и больше ничего. Она с упорством мула пробиралась через горы, поднималась, спускалась, скользила, падала и снова поднималась вверх, к перевалам. Целеустремлённо, будто бы в груди её был вшит такой особый компас, какой есть у перелётных птиц, что знают свой путь в небесах. Она шла всю долгую ночь, до рассвета, исступлённо, как лунатик. И только когда алый краешек восходящего солнца первыми лучами ударил ей в спину, Маифь вдруг остановилась.
Она увидела, что вокруг нее исчезли горы, и вместо них теперь высились пустые, заброшенные останки огромного города. Задрав голову вверх, она силилась разглядеть вершины домов, но они были слишком высокие. Широкие проспекты казались тесными от этой невероятной высоты. Город был необитаем. Его медленно заносил песок, ветер подтачивал фундаменты высоток. Какие-то дома давно рухнули, перегородив улицы, другие же грузно навалились на соседние, осели и покосились.
Некоторое время Маифь в нерешительности стояла перед этими развалинами, не зная, идти через них напрямик, или всё же обогнуть вдоль кромки гор. А потом, когда солнце поднялось выше, она вдруг поняла…
Нет здесь никаких гор! Это всё один огромный город. И хижина Вердхи стояла вовсе не на уступе утёса. И те здания у подножия, – тоже часть города, такого гигантского.
– «Неужели, здесь жили люди?» – подумала Маифь – «Как тесно… Так безрадостно. Что же могло случиться с таким большим поселением? Что-то очень страшное…» Она спустилась по растрескавшимся плитам набережной, туда, где когда-то текла вода. Река давно высохла и её русло занесло песком. Кое-где из-под него проступали холмики засохшего ила, стеклянные бутылки, полиэтилен, провода и разный хлам.
Маифь спрыгнула вниз, на самое речное дно, и двинулась вперед. Вскоре она услышала странный звук: слабый, еле слышный стон.
За поворотом река расширялась, и несколько домов обрушились, завалив набережную колотым бетоном и кирпичами. Возле обломков стены ветер шевелил горстку ветоши.
Стараясь ступать бесшумно, Маифь подобралась ближе, настороженно оглядываясь по сторонам. То что она приняла за ветошь оказалось худенькой темноволосой девчонкой.
– Гриет? – осторожно спросила Маифь, опускаясь рядом на песок – Это ведь ты Гриет? Ты в порядке?
Девочка подняла грязное заплаканное личико и с надеждой уставилась на неё. На вид ей было лет пятнадцать, не больше. Ручки тоненькие, словно ниточки, впалые глаза.
– Как хорошо что я тебя нашла, – обрадовалась Маифь, соображая, куда спрятала воду, – Я встретила твоего брата, Габи. С ним всё хорошо. Он за перевалом, вместе с доктором в доме на скале.
Девочка сказала в ответ что-то, очень-очень тихо, так что Маифь не смогла расслышать и части сказанного. То ли от пыли, то ли от истощения, голос у бедняги совсем пропал. Так что она вяло кивала и слабоумно улыбалась, бормоча неразборчивые слова благодарности. Маифь торопливо протянула ей флягу с водой. Напившись вдоволь, и уничтожив добрую половину провианта Гриет снова смогла говорить.
– Спасибо тебе! – кланялась она, – За спасение и за весточку о брате. А я шла следом за Ангелом, всё шла и шла, пока не упала.
– Твой брат очень волнуется. Он ждёт тебя. Идём, я тебя к нему отведу.
– Нет! – мотнула головой Гриет – Я хочу увидеть Ангела.
– Ангела?
– Да… Он так прекрасен!
– Нет, – фыркнула Маифь и отвернулась – Нужно возвращаться.
– Он Ангел… – мечтательно протянула Гриет, всплеснув руками – Он пленяет сердца людей, и ничего не поделать. Ведь он так прекрасен. Как мне хотелось бы умереть в его объятиях…
– Что с тобой? – испугалась Маифь, – Что ты такое говоришь?
– Я однажды увидела Ангела, и никак не могу его забыть. А он даже не взглянул на меня…
– Гриет, я должна отвести тебя к брату!
– Он так прекрасен…
– Да ты меня и не слушаешь, – обиделась Маифь – Ладно, хорошо, идём на запад вместе. Может быть, ты скоро передумаешь. В любом случае, одну я тебя не оставлю.
– Так ты тоже ищешь Ангела? – Гриет ревниво уставилась на неё, – Зачем он тебе? Зачем? – её глазки тревожно забегали.
– Нет, – насупилась Маифь – Я пришла сюда из-за тебя. Если ты не вернёшься, то и я не вернусь.
– Хорошо, – обрадовалась Гриет, поднимаясь и отряхивая драное платье, – Так как тебя зовут?
– Маифь.
– Маифь… Какое странное имя. Никогда не встречала, кого бы так звали. Тебе повезло, звучит красиво. В нём есть часть древнего слова «исток» и ещё одна часть, значения которой я не знаю, – она вдруг рассмеялась пронзительно громко. Так, что эхо прыгнуло в небо, отскочив от развалин, – Маифь! Как же здорово, что ты спасла меня! Теперь я смогу найти моего Ангела!..
Маифь пожала плечами. Она собрала остатки трапезы в дорожный мешок и побрела дальше, вниз по руслу высохшей реки.
– Знаешь, нам нельзя заходить в города и нужно избегать караванов и всадников, – проговорила Гриет, догнав её через пару минут, – Даже одиночки могут быть опасны. Нас некому защитить, а мы, знаешь ли, нынче дорогой товар. Особенно ты.
– Чего это? – искренне удивилась Маифь – Почему?
– Ты очень красивая… – с завистью протянула та – Тебя можно дорого продать. А меня только выбросят как мусор к другим рабам, или вообще съедят.
– Да что с тобой такое? – нахмурилась Маифь, останавливаясь напротив неё – Я могу за себя постоять, и даже тебя смогу защитить! Вот подумай, если мы не сможем заходить в города, то где мы возьмём воду и пищу?
Гриет расстроилась. Смотрела сейчас на неё печальными, тёмными глазами.
– Я не знаю… может быть, в мусоре можно что-нибудь найти?
– А до нас об этом никто не догадался? Даже если найдём еду, то без воды в пустыне мы и дня не продержимся. Придётся думать, как быть. Идём! – она посмотрела назад, на свою длинную чёрную тень. Солнце как-то странно низко, хотя совсем недавно был рассвет и до заката ещё очень далеко. Но солнце теперь высоко не поднималось. Чем дальше на запад, тем ниже висело оно к горизонту.
– Пойдём быстрее, – снова повторила Маифь, прибавляя шагу.
Они покидали останки старого города, которые медленно уходили в песок. Вскоре и река, набережная, развалины, всё исчезло под мягкими волнами дюн. Ничего не осталось. Так, почти не разговаривая, они шли весь день. Ночью ложились спать, не разжигая костра, ещё до рассвета поднимались и продолжали путь. Каждый со своей печалью.
Маифь засыпала, и во сне видела чистое синее небо, слышала птиц, и шорох листвы, а потом всё это тонуло в бесцветной пустоте холодного взгляда Илано Десмедта. Она просыпалась, дрожа от холода, и вновь засыпала до утра.
А утром, снова в путь.
…
На третий день припасов оставалось только до ужина, а впереди уже тревожно маячил очередной город. За пыльными стволами сухостоя, за нагромождениями ржавых машин, Маифь и Гриет тревожно переминались с ноги на ногу. Усталые ноги. Рваные ботинки.
До стен города можно было идти без страха, удобно скрываясь среди мусора и отходов, в изобилии громоздившихся повсюду. Но как войти внутрь и что на что менять, никто и представить себе не мог. Маифь этого не знала, а Гриет вообще была за гранью понимания.
– Так… – горестно протянула Маифь, тоскливо разглядывая свои жалкие припасы – Всё плохо. Совсем никуда не годится.
– И… Что же делать?.. – лепетала Гриет, нервно моргая – Может быть, рискнём? Поменяем на еду твой дурацкий костыль?
– Ерунда. Кому он нужен? Он вообще ничего не стоит. Тише! Что это? Кто-то идёт…
Они попадали в мусор и замерли, стараясь не шевелиться и даже не дышать. Через несколько минут мимо них вразвалочку проковыляла толстая старуха. Она тащила за собой большую колёсную тачку полную разного барахла. Чего там только не было… Оружие, мебель, игрушки, одежда, посуда и всякие разные, никому не нужные вещи. Прежде чем Маифь успела хотя бы подумать о чём-то, прежде чем даже успела вздохнуть, она ощутила, как железный костыль выскальзывает из рук. В следующую секунду, до скрипа стиснув зубы, Гриет приложила этим костылём старуху по голове. Та грузно рухнула в пыль и осталась там без движения.
– Ты убила её… – испуганно прошептала Маифь, закрывая руками глаза, – Какой ужас!
– Да ну, – непринуждённо фыркнула девчонка – Вон, смотри сама, – она перевернула несчастную жертву на спину, и содрав с её головы платки и шарфы, обнажила лицо – Это ж старик, зачем он притворялся женщиной?
– Ой, нет! – взвизгнула Маифь, резко отталкивая её в сторону и со слезами бросаясь к старику – Кай?! Кай!!! – трясла его за плечи, но тот только невнятно бормотал что-то бессознательное – Умоляю Кай, прости нас! – в отчаянии она схватила свою флягу и разом вылила на старика всю воду до капли.
– У-у-убийцы! – взвыл тот, резко садясь и беспорядочно размахивая руками – Ограбить меня вздумали?! … Маифь?.. – он удивлённо замер, потом поморщился, потирая здоровенную шишку на голове – Это ты меня приложила, мерзавка?
Маифь отрицательно мотала головой. Она была готова расцеловать старика, так рада была его видеть.
– Кай!
Гриет в растерянности сидела на песке.
– Вы меня бросили в Гелионе, – сердито сказал Кай, поднимаясь – Сбежали с хозяином посреди ночи как любовники! Вот уж никак не ожидал я от него таких сюрпризов. И что теперь? Что ты тут делаешь? А он где?
– Я не знаю, – Маифь покраснела – Я сама решила уйти из Гелиона. Мне он показался чужим. А потом такое началось, что я сто раз пожалела что ушла.
– Ой, да ладно? – удивился старик, обеими руками хватаясь за голову – О небеса!.. Не верю… Действительно, какого чёрта нужно сначала покидать единственное безопасное место на этой дерьмовой земле, а потом слоняться по пустыне и жалеть что ушла. При этом нападая на беззащитных стариков и дубася их по голове железной палкой.
– Прости меня, пожалуйста, – сожалела она, помогая ему подняться – А почему на тебе женские юбки?
– Что?! Это не юбки! Может, и выглядит похоже, но это вовсе не юбки.
– А что ж тогда?
– Вещи на обмен. Они не влезли в тележку, – бормотал старик.
Маифь рассмеялась.
– Ладно, – наконец оборвал её Кай – я пойду в город, наменяю побольше воды и продуктов. А вы обе ждите здесь. Только не бузите так, хулиганки!
Он сунул в руки Маифь тяжёлый, ржавый револьвер с четырьмя патронами в барабане, сказал как им пользоваться, и ушёл. Покатил свою тачку по песку. Колёса хрустели и лязгали, наезжая на мусор. Ждать его пришлось долго.
Маифь сидела, прислонившись спиной к горячему от солнца боку разбитой машины, глядела на Гриет, которая мечтательно выводила в пыли кривые рисунки грязным пальцем.
«Интересно, о чём она думает? Хотя, это и так понятно», – заметила она, вытряхивая песок из ботинок – «Не пойму, как такое возможно? Вот так, с первого взгляда вдруг голову потеряла»… – вдруг вспомнила рассказ старухи Саирим и задумчиво сникла. Долго сидела неподвижно, все больше и больше хмурясь.
– Что с тобой? – спросила Гриет, оторвавшись от своих художеств – Ты чего мрачнее тучи? Эй, Маифь!
– Это всё жара, – безразлично отозвалась та, – Пить хочется. Есть хочется.
– Ты ещё сердишься на меня за то что я ударила того деда? – не унималась Гриет – Я не знала что он твой друг.
– Нельзя вот так просто бить людей. Я на тебя не сержусь, но больше так не делай.
– Я не буду. Но ты только представь, когда я найду Ангела… О, как он прекрасен!
– Хватит, это невозможно! Ты можешь говорить о чём-нибудь другом? – взмолилась Маифь, в отчаянии уткнув лицо в колени.
– Нет, – огорчилась Гриет.
– Что ты вообще про него знаешь, кроме фразы «он прекрасен»? Ты знаешь, добрый он или злой, честный или подлый, где его дом, сколько ему лет, что он любит, что не любит, есть ли у него друзья, в конце концов? – сердито буркнула Маифь, потуже завязывая шнурки на своих рваных ботинках – Мне кажется, что вся твоя любовь какая-то дурацкая.
– Дурацкая? – всплеснула руками девчонка, краснея от негодования – Да она самая искренняя на свете! Пускай я не знаю про него ничего, кроме того, что он есть, но мне и того хватит. Я найду его! Он мой!
– Ой, всё, – Маифь утомлённо закатила глаза. Она молилась, чтоб скорее вернулся Кай. Хотелось есть. Живот тоскливо урчал от голода.
В ржавом револьвере поблескивали четыре патрона. Горячее солнце висело над горизонтом и длинные тени развалин, длинные тени машин, тени мусора и мёртвых деревьев, чёрными лентами стелились по песку. И время тянулось как эти тени. Долгие, чёрные тени. Вязкие, словно клей.
Глава 5
– У нас есть вода! – радостно возвестил Кай, доставая со дна тележки большую пластиковую канистру, – но будем экономны. Это последний мирный город в округе, – он недоверчиво посмотрел на Гриет, которая сидела в стороне и жадно грызла серый сухарь – И вот ещё, Маифь, ты не расскажешь мне, откуда эта оборванка?
– Ой, – смутилась она, – Её зовут Гриет. Я нашла её в развалинах. Она немного странная.
– Я догадался, – старик потирал шишку на голове и хмурился – Зачарованная дура. Понятно всё.
– Что?
– Да, забудь. Не привязывайся к ней.
– Как это? – насторожилась Маифь, и Кай заговорил совсем тихо, чтоб только она могла его слышать.
– Вспомни, что говорила Саирим.
– Да я только об этом всю дорогу и думаю, – Маифь закрыла лицо руками. – А как же я? – вдруг прошептала она – Со мной же всё иначе.
– Не знаю, – пожал плечами Кай – Трудно сказать. Ты же сбежала с хозяином в пустыню из Гелиона. Так что всё, нет тебе веры, дурочка.
– Я даже спорить не стану, – отвернулась Маифь – Тьфу, да ладно!
– Вот тут-то и оно, – усмехнулся Кай, протягивая ей блёклый квадратик старого печенья – Я знаю, ты ничего не помнишь до момента, как мы нашли тебя в реке, так что у меня есть для тебя хорошее оправдание. Не сердись на старика.
Она печально улыбнулась, снова вглядываясь вдаль.
– А ты куда шёл, Кай?
– На запад. У меня одна дорога.
– Эй, эй! О чём это вы там шепчетесь?! – вопросительно протянула Гриет. Она догрызла сухарь и теперь шарила глазами в поисках добавки, – Можно мне печенья?
– Держи! – ответил старик – Откуда ты родом, из какого города?
– Не помню. Мы с братом очень долго были в караване, – безразлично лепетала девчонка, запуская жадную руку в мешок с припасами – Я так мечтаю найти Ангела! А вы когда-нибудь видели Ангела?
Кай пожал плечами, поморщился и отвернулся.
Вскоре еда была убрана в тележку, отдых закончился, и они двинулись в путь. Маифь отдала свой железный костыль радостной Гриет. Нога больше не беспокоила её, и он стал не нужен. Заткнутый за пояс ржавый револьвер был куда внушительнее дурацкой палки. У хитрого Кая наверняка припасено ещё кой-какое оружие, на всякий случай. Ведь город, окрестности которого они покидали, был последним мирным поселением по пути на запад. А что там дальше? Бескрайняя пустыня, покрытая мусором, полная опасностей.
Пять дней были похожи, как один. Пять дней слились в один бесконечный, невыносимый день. Пока однажды утром, когда ноги ни в какую не желали делать ни единого шага, Кай вдруг протянул руку вперед, и, указывая на горизонт, проговорил тихо и ровно:
– Море…
Море…
И в голове Маифь нахлынули вдруг, набежали хрустальные волны. Белые чайки с криками взмыли в небо, восторженно, стремительно, быстро. Так быстро… Солёный ветер и камни, шум прибоя, запах водорослей…
Море… Белопенные волны накатываются на берег, шевелят гальку.
Море…
Она открыла глаза, боясь взглянуть туда, куда указывал старик. Чувствовала, что там что-то страшное, совсем не похожее на то, что отзывалось в сердце при звуке этого чарующего слова.
Они шли дальше, всё с тем же медленным упорством, какое бывает только в пустыне. И Маифь не поднимала глаз, до тех пор, пока под самыми ногами песок не сделался плотным и светлым, напитанным солью. Земля здесь была жёсткая, грубая как наждак. Повсюду камни. Кусочки ракушек и водоросли рассыпались в пыль от малейшего прикосновения. Море высохло уже очень давно. Оно тоже превратилось в пустыню.
– Почему ты вдруг стала такой печальной? – спросила любопытная Гриет, заглядывая ей в глаза – Что случилось?
Маифь натянуто улыбнулась.
– Нет, ничего. Я вспомнила море, – она умолкла, прислушиваясь к собственным шагам и скрипу колёс тележки Каихьнедта.
– Расскажи мне! – умоляюще взвыла Гриет, хватая ее за руки, – Расскажи! Какое оно? Никогда ничего такого не слышала!
– Море бескрайнее, оно может петь, говорить, шуметь и реветь словно зверь. Оно полно чистой солёной воды. И в нём целый мир! Мир камней, рыб, водорослей и белых чаек, парящих в небе над берегом. На всём белом свете ничего нет прекраснее, чем закат и рассвет на морском берегу, чем шум прибоя, мягкий и равномерный.
– Как красиво ты говоришь… – благоговейно прошептала Гриет – Теперь я тоже хочу танцевать как море! Как чайки и рыбы! И камни! – она принялась бегать, описывая широкие круги, размахивая ржавым костылём и ловко перепрыгивая трещины в рассохшейся земле. Маифь не понимала её радости. Она заметила гнилые чёрные остовы кораблей невдалеке и совсем помрачнела. На душе стало тревожно и гадко, плохое предчувствие давило изнутри. Словно на них надвигается что-то зловещее.
– Кай, – сказала она, наконец, – Постой, Кай…
Старик внимательно смотрел на неё, щуря блёклые карие глаза.
– Что? Тебе нехорошо?
– Нет. Я не знаю. Не хочу идти дальше!
– Но нам пора искать место для ночлега. Я слышу раскаты грома. Погода портится, может разразиться соляная буря. Тут уж не приходится выбирать.
– Прошу тебя, немного отдохнем здесь, – умоляюще протянула она.
Кай в нерешительности переминался с ноги на ногу, поглаживая бороду, как вдруг замер и присел. Снова послышались далекие раскаты грома. А потом ветер донёс рокот машин и острый запах горелой резины.
– Вон там! – он схватил Маифь за руку и указал на изрезанный ущельями берег, скрытый за останками кораблей. Там висели серые тучи пыли, подсвеченные вспышками и редкими огнями.
– Они двигаются! Там, внутри них что-то движется! – выкрикнула Маифь, бледнея как мел, – Что это?
Все пристально уставившись в одну точку. Сквозь расстояние, пыль и марево, поднимающееся от раскалённой земли ничего толком не разобрать. Через пару минут таинственное облако раскололось на множество чёрных пятен и клякс, гремящих и вспыхивающих огнями.
– Это охотники Цитадели! – испугался Кай, – Надо прятаться! Не знаю, с кем они там не в ладах, но лучше нам переждать пока всё не утихнет!
Он подобрал ручки своей тележки и во всю прыть припустил в сторону кораблей. Маифь и Гриет опрометью бросились следом. Только забившись в тёмную щель под прогнившей кормой разбитого танкера, они смогли отдышаться. Взрывы и выстрелы стали ближе, рёв машин всё яростней. И через несколько минут Маифь казалось, что она уже отчетливо слышит крики людей и звон оружия в ближнем бою. Воздух наполнился горячим едким дымом и запахами металла, пороха и крови. Всё было так близко, что страшно представить. Кай забился за свою тележку и сидел, скрючившись, спрятав узловатые пальцы в собственной бороде. Можно было подумать, что он молится, но как только взрыв или выстрел раздавался оглушительно близко, старик вздрагивал и тихонько поругивался на всех языках мира. Маифь привалилась боком к холодным ржавым обломкам и бессознательно наблюдала, как воет и корчится на песке смертельно напуганная Гриет. Полость под кораблём медленно заволакивало густым удушливым дымом, который драл горло и выедал глаза. Все звуки постепенно стихали. И когда верх и низ слились с ядовитой тягучей пеленой, и Маифь уже готова была потерять сознание, её ударил в голову резкий, отчаянный вопль.
– Ангел! – взревела Гриет, – Ангел! – не разбирая дороги, она выскочила прочь и бросилась в горячее месево, туда, где самый густой дым и искры, и пламя.
