Мария Семёнова
Полуночный охотник
Глава 6. Дед-камень
В небе горели светлые летние сумерки. Кайя вела лодку по тихой лесной реке. Огромные столетние ели по обеим сторонам мрачными стенами вставали прямо у кромки воды. Еловые лапы нависали над головой, трогали воду, мокли и гнили.
Черная вода казалась совершенно неподвижной. Деревья будто затаились – даже в кронах ни ветерка. Только медленно таял свет.
Единственным звуком были капли, падающие с лопасти весла. Кайя умела грести бесшумно и всякий раз вздрагивала при всплеске. Она старалась даже дышать потише, стараясь уловить малейший звук из чащи. Хруст черничника под ногой, шелест задетой ветки…
Хоть что-нибудь, что нарушило бы вечернюю тишину…
И подтвердило то, что Кайя и так знала: за ней следят.
Ощущение чужого взгляда появилось после полуденной остановки, когда лесная речка стала глубокой, темной и разошлась на два рукава. Привал вышел нехорошим и не принес отдыха. Костер все никак не разжигался, заныла голова… Что-то скверное витало в воздухе. Теперь Кайя уже понимала: это было предупреждение. То ли отпугнуть ее хотели, то ли предостеречь… Знаки духов порой сложно понять – особенно такой юной и неумелой гейде, как она.
И вот теперь она вела лодку по черной глухой протоке, где не видать ни зверей, ни птиц, где не плескала даже рыба в затонах, а среди елей сгущался вечерний сумрак. И ощущение слежки не пропадало, а усиливалось.
– Я тебя не боюсь, – громко сказала Кайя тому, кто следил за ней. – Ты трус! Если бы сам меня не боялся – не следил бы за мной исподтишка!
Никто ей не ответил. И на душе легче не стало.
Кайя со вздохом опустила весло в воду. Куда она держит путь? А, не важно! Лишь бы подальше от Змеева моря!
«Отец Душ, Моховая Матушка, храните меня от зла!»
* * *
Раздался всплеск – и это был не плеск весла…
Задумавшаяся Кайя вздрогнула от неожиданности, завертела головой… Никого. Вероятно, бобер – подточенные ими стволы она время от времени встречала…
И тут будто слабый ветерок пробежал, тронув еловые лапы. В их шелесте Кайе почудился детский голос:
«Помоги…»
Кайя застыла, даже волоски на руках встали дыбом. Сама того не заметив, она прикрыла глаза и принялась прозревать лес и воды взглядом гейды. Никого не увидев, положила руку на грудь и призвала оляпку.
– Стань моими глазами!
Оляпка беспокойно шевельнулся за пазухой, вспорхнул в воздух…
И Кайя увидела ее.
На торчащем корне, нависшем над водой, держась за сухую ветку, стояла маленькая русоволосая девочка.
Всего мгновение назад ее там не было.
Но вот она стоит и смотрит на Кайю широко распахнутыми голубыми глазами. Они будто светятся в сумраке под елками.
Сердце Кайи забилось в груди от волнения. Взгляд подмечал все новые мелочи: растрепанные волосы, босые ноги, белая рубашонка… И ни единого обережного узора, даже на вороте.
Кайя опустила в воду весло, замедляя скольжение лодки.
– Ты кто? – окликнула она девочку. – Где твое племя?
«Помоги, сестрица…»
Кайя прикусила губу. Взглядом гейды она видела, что рот девочки неподвижен. Голосок звучал прямо в голове.
– Ты мертвая, – не вопрошающе, а утвердительно сказала Кайя.
И с силой опустила весло в воду, уводя лодку от берега.
«Помоги, сестрица!» – раздался горестный призыв позади.
– Ищи другую добычу, голодный дух! – процедила сквозь зубы Кайя, работая веслом.
Она быстро гребла, не оборачиваясь, по протоке между двумя поросшими сплошным лесом берегами. Здесь стало совсем мелко, даже сквозь бурую торфяную воду виднелись камни на дне. Берега постепенно сходились – и чем уже становилась протока, тем сильнее беспокоился оляпка. «Не надо мне в ту сторону, – поняла его тревогу Кайя. – Повернуть бы…»
Вдруг прямо перед ней, перегораживая путь, бесшумно поднялся из воды призрак девочки. Кайя резко воткнула весло в дно и развернула лодку боком, едва не черпнув бортом воду.
«Не бросай меня здесь одну, прошу тебя! – раздался жалобный голосок. – Меня уже один раз бросили!»
Кайя нахмурилась, придерживая лодку посреди протоки. Девочка маячила перед ней, едва касаясь стопами поверхности, умоляюще глядя неподвижными, светлыми, как морская вода, глазами. Совсем малышка – верно, лет пяти-шести… Столько же было Кайе, когда она потеряла свою семью…
– Как ты умерла? – строго спросила Кайя.
«Меня оставили на острове, на одиноком камне… Мое племя заблудилось здесь, в черных протоках… Я стала даром здешнему сайво, чтобы он пропустил нас…»
Холодок пробежал по спине Кайи.
Скверная встреча! Духи брошенных или принесенных в жертву детей очень опасны. У сихиртя и саами множество страшных сказок о детях, оставленных в голодные годы в тундре. Даже мертвые, их духи никогда не отстанут от своего племени. Они молят о помощи, но на самом деле хотят лишь одного – еды…
«Сейчас попросится ко мне в лодку, – подумала Кайя. – Или начнет стенать, что ей холодно, чтобы я обняла и согрела…»
– Чего ты хочешь от меня, бродячая душа? – буркнула она вслух. – Мне нечем тебя накормить. И моей крови ты не получишь!
«Лишь об одном прошу, сестрица: похорони мои кости! Они тут, недалеко, где высится среди омута дед-камень… Мои кости клюют птицы, и я корчусь от ударов их клювов… Их палит солнце, и я мучаюсь, словно меня жгут огнем… Они трескаются от мороза, и я мерзну до самого лета… Отдай мои кости земле, и я перестану страдать…»
– Бедняжка, – пробормотала Кайя.
Внутри нее боролись сострадание и недоверие. Да, бродячий дух, но… Девочка, брошенное дитя, молит о помощи. И как не помочь ей – даже мертвой? Тем более мертвой… Неужели она откажет погибшему ребенку в такой малости?
…Бабка Морошка всегда повторяла, что их род во времена скитаний в чужих землях хранили боги. Сихиртя ни разу не плутали в непроходимых чащах, обходили самые гиблые трясины… Только в последнюю зиму пришлось положить несколько стариков на погребальные сани и оставить пурге… Но никогда, даже в самые трудные дни, они не приносили в жертву детей.
«А я была бы первой, кого отдали бы духам в уплату за верную тропу, – думала Кайя. – Судьба этой девочки могла быть моей судьбой. И это мои кости могли бы гнить на камне среди омута…»
– Подними рубашку! – резко приказала она.
«Поднять? Зачем?»
– Хочу убедиться, что у тебя нет второго рта на животе.
Проверка показала, что пасти нет. Что ж…
– Ладно, – хмуро сказала Кайя. – Веди. Где там твой дед-камень?
Больше протока не сужалась. Наоборот, вскоре стало светлее, и лодка выскользнула в укромную заводь. Здесь, среди нагромождения скал, разлилось нечто вроде лесного озерца с водой, подобной черному зеркалу. Ровно посередине заводи поднимался покатый замшелый валун. И на нем в самом деле белели кости.
При виде этого камня оляпка зашелся писком.
Кайя прищурилась, вглядываясь. Валун как валун…
– Лети, погляди, что там, – приказала она разведчику.
Странное дело! Оляпка не спешил выполнять ее приказ. Уж не боялся ли он?
– Лети! – повторила Кайя, сведя брови.
Да что же такое, уже собственный сайво не слушается ее!
На этот раз оляпка подчинился. Серым полупрозрачным пятнышком сайво порхнул к островку – и вдруг точно натолкнулся на невидимую стену. Отчаянно забил крыльями, затрепетал, запищал, смолк… И исчез.
Кайя приподнялась в лодке. Где оляпка?! Он был с ней уже больше десяти лет, и ничего подобного она прежде не видала…
«Может, я чего-то не могу разглядеть? Сильный морок, который мне не распознать? Не достать ли корону…»
Кайя мотнула головой. Ну нет! Синеокая же сказала ей: как только достанешь корону, к тебе мигом слетятся все злые духи и их хозяева…
«Справлюсь сама!»
Кайя оглянулась, собираясь задать вопрос девочке-призраку, но той и след простыл. Лишь ветер покачивал еловые верхушки.
«У меня украли духа! – сообразила наконец Кайя, от изумления переходя к возмущению. – Среди белого дня украли моего сайво!»
– Отдай оляпку! – закричала она с негодованием, с силой загребая в сторону камня.
Впереди раздался смешок.
Кайя вздрогнула: прямо перед ней на камне среди заводи сидел старик. Выглядел он как нойда, камлающий нижним духам: землисто-бурое косматое облачение, седые с прозеленью длинные волосы, небольшая корона с окрашенными в красный цвет рогами… Рот кривился в острозубой ухмылке.
В поднятой руке он сжимал оляпку и довольно хихикал:
– Иди сюда, маленькая гейда!
Кайя перестала грести, но в следующий миг днище кережи шаркнуло о камень. Девушка попыталась оттолкнуться веслом, но камень будто поднимался из-под воды, не давая спихнуть лодку.
– Зови своих духов, – раздался надтреснутый голос темного нойды.
Кайя моргнула, и шаман пропал. Сейчас перед ней был лишь замшелый валун, торчащий из заводи. Она моргнула еще раз – и снова увидела старика. Крепко зажмурилась, открыла глаза: валун…
«Да это не человек!» – поняла Кайя.
Тот, кто прикидывался темным шаманом, вовсе не сидел на камне, а будто вырастал из него. На коленях у него лежали детские кости, тело его было каменным, покрытым мхом. Сквозь травяную бахрому, которую Кайя приняла за шаманскую шапку, на нее смотрели плоские глаза без зрачков.
Еще одна попытка столкнуть кережу с мели закончилась звонким треском – это сломалось весло, угодив меж двух подводных камней. Которых еще мгновение назад там не было…
– О боги, – прошептала Кайя, глядя, как из-под воды появляется черная блестящая макушка подводного камня и двигается в ее сторону… Затем вторая, третья…
– Давай, зови своих духов, гейда! – потребовало существо. – Всех зови сюда, мне все сгодятся!
Лодку резко качнуло. Нос ее начал погружаться в воду, будто ее кто-то тянул снизу. Кайя схватилась за борт, а в следующий миг пронзительно закричала от страха и боли – раздался треск, в днище появилась дыра, и кто-то мертвой хваткой вцепился ей в ногу.
– Синеокая, помоги! – вырвалось у Кайи, когда что-то поволокло ее вниз.
Лодка распадалась на части, быстро погружаясь в воду.
– Синеокая, – хрипло повторил каменный старец. – Где она? А, вот в том коробе…
Кайя беспомощным взглядом проводила короб со своим сокровищем. Тот, выпав за борт, поплыл было, но тут же исчез и больше на поверхности не появлялся…
– Это все, что у тебя есть? Да, ты и впрямь совсем юная гейда… Ну, а теперь самое вкусное…
Что-то, клещами ухватив ногу девушки, быстро поволокло ее на дно заводи.
– О Кавр… – булькнула Кайя, скрываясь под водой.
Налетел могучий порыв ветра, и небо потемнело. Кайя ничего этого не видела – она боролась за глоток воздуха. Она не поняла, что за руки подхватили ее и с силой выдернули из омута, будто подхваченную багром. Только крикнула, уносясь в вышину:
– Нет! Корона! Моя корона! Отзовись, Синеокая!
Но та ничего ей не ответила.
Глава 7. Незнакомая болезнь
Безымянный нойда сидел на высоком берегу реки. Что это была за река, как она звалась, он не знал – просто еще одна преграда в пути на север. Неширокий поток блестящей полосой рассекал луг. Дальше виднелось ячменное поле и за ним – дымки словенской деревни.
Над водой уже стелился туман. В сумерках звенели комары, опасаясь подлетать близко к костру, возле которого хлопотал лишний близнец. Парень, явно приученный быть незаметным, молча варил похлебку, стараясь ничем не обеспокоить великого шамана.
А тот, не думая ни об ужине, ни о прошедшем дне, ни о завтрашнем, глядел в небо.
День был утомительно жаркий, но к ночи посвежело. Воздух наполнился ароматами ночных цветов. Сейчас, в начале травня, цвела каждая былинка, и луга стояли в полной красе.
«Как неспешно все цветет здесь, на юге. Будто впереди вечное лето…» – думал нойда, вдыхая запахи ночи и наслаждаясь ветерком. Этот легкий, прохладный ветер казался ему приветом с севера. Впрочем, нойда так давно не бывал в родных краях, что уже начал забывать их. Несколько раз он ловил себя на том, что залив Лахтака, где прошло его детство, вспоминается ему какой-то страной добрых духов, где и солнце мягче, и море добрее, и зимы приятнее, и все лучше, чем в любой из земель, которые он исходил за годы изгнания.
«Я придумываю себе север», – подумал он, грустно усмехнувшись.
Он поглядел на алую полосу, горевшую в небе на западе. Она будет так гореть до самого утра…
Нойде вспомнился ослепительный свет ночного неба над Змеевым морем. Там солнце не заходило вовсе, и даже в самую глухую полночь на небе не было видно ни единой звезды.
«Хочу домой…» – подумал он. И сразу прогнал эту пустую, горькую мысль.
Вместо нее саами вызвал в памяти свой приют на Коневице. Холодное море Нево, злые комары…
Вот его дом, и именно туда он вернется, когда выполнит то, что велел ему Каврай. А дальше будет видно. Сам он ни о чем просить богов не станет.
Нойда нагнулся вперед и взял в руки гладкую колотушку из лосиного рога, столько раз пробуждавшую его бубен.
– Жаль, Вархо, ты не можешь видеть закат, – произнес он, обращаясь к колотушке. – В словенских землях хорошо. Тут боги добры к людям…
По коже ладоней тут же пополз холодок. Пальцы отозвались дрожью.
«Видно, именно поэтому эти люди и зовут на помощь не своих волхвов, а северного колдуна?»
Ладонь нойды на миг окуталась тенью. Затем тень соскользнула наземь, обтекла костерок, на котором Лишний готовил ужин, устроилась по другую сторону, обрела человеческие очертания и сверкнула клыкастой улыбкой.
«Да, закат хорош. Но пламя огня – лучше…»
Напрасный близнец бросил на призрака быстрый взгляд, но ни слова не сказал. Даже ложка, которой он помешивал похлебку, в его руке не дрогнула.
– Подведем итоги, – вслух произнес нойда. – Я лишился бубна, всех сайво-помощников и здоровья… Что у нас осталось? Железная птица, назначение которой мне неизвестно, но ради которой арбуй чуть не уничтожил деревню…
Нойда почтительно коснулся совы с человеческим лицом, которая висела у него на груди.
– Колотушка с духом равка внутри…
«Этот равк едва посмертие не утратил ради тебя», – напомнила тень.
– Я помню. Итак! Колотушка с духом равка внутри… Непонятная железная птица… Шаманский пояс, обостряющий внутреннее зрение, – вещь дельная, но не оружие… И парень без души.
«Парень вроде неплох. Готовит, вещи носит, помалкивает… А еще ты забыл про кошель».
– Я не забыл, – возразил нойда. – Он мне не принадлежит, я его лишь храню. И огненный дух, заключённый внутри, еще должен родиться… Но когда, как, и главное, зачем – мне пока не открыто…
«Тебе же было сказано: открыть кошель, когда настанет то самое время!»
– А как я узнаю, когда оно настанет? То-то же…
Нойда закашлялся, дыхание сбилось. Кашель тут же отозвался глухой болью в груди. Как раз слева, там, куда саами во время боя ударил себя заговоренным ножом…
– Самое-то главное забыл, – прохрипел он, кое-как восстановив дыхание. – Жизни у нас остались!
«Полжизни у тебя, – уточнил Вархо, – и мой дух в твоей колотушке».
Нойда хлопнул себя по лбу.
– Вспомнил! Есть еще кое-что.
Он встал, отошел от костра и принялся копаться в сумках.
– Нашел!
На ладони у саами лежала небольшая плоская деревянная вагуда, треснувшая по всей длине.
– Этот варган мне еще дед Кумжа отдал, – сказал нойда. – «Почини, – говорит, – коль сумеешь. Для камланий послужит не хуже бубна». А я и забыл про него…
«У меня есть мысль получше, – сказал Вархо. – У словен варганы намного звонче, а почему? Потому что из железа!»
– Где же я возьму железный варган?
«А вон там, на отшибе, где огонек мигает, видишь? Там кузнец живет с семейством. Пусть в уплату за помощь он выкует тебе новый варган. А уж ты в него таких могучих сайво подселишь…»
– Какую еще помощь?
«А это мы скоро узнаем. Здешние уже знают о тебе, днем заметили. Сейчас стемнеет… Жди, скоро придут просители».
– А если не придут? Может, в этой деревне все хорошо?
«Да не бывает такого. Чтобы так много людей жили вместе и у них было все хорошо?»
Нойда скривился.
– Так ведь опять начнется: отворот, приворот… Наведи порчу, сними порчу… Ты же знаешь, я таким не занимаюсь.
«Ну ведь снять-то можно? Снять же порчу – благое дело?»
Нойда вздохнул и промолчал.
«Поверь, придут. Я чую…»
– Что ты там чуешь?
Призрак равка сверкнул железными клыками:
«Тьму…»
Нойда с сомнением поглядел на противоположный берег. Огни гасли один за другим. Лениво перелаивались собаки. Где-то вдалеке промычала корова…
– Да какая там тьма…
«Дыхание Нижнего мира. Поверь, я сам оттуда. Скоро придут – а ты соглашайся. Нам нужна еда…»
Нойда промолчал.
«В тебе дыра, дружище. От удара заговоренным ножом. Ты чуть не убил себя, чтобы заманить едуна в оржавень… Помнишь?»
– Помню… – буркнул саами.
«Только трижды ты можешь прибегнуть к этим чарам, – прозвучали в его памяти слова учителя Кумжи. – На третий раз не вернешься…»
«Так вот, братец, из тебя утекло много крови, а с ней и много жизни. Надо возвращать ее! Добрая еда, отдых, новые сайво, новый бубен… Или хотя бы варган. Иначе дыра не закроется… И мне тоже будет нечего есть».
– И при этом ты говоришь, что на том берегу тьма, и предлагаешь мне снова рискнуть жизнью…
«Тебе нужен варган или нет?»
– Хозяин…
Нойда обернулся и увидел за спиной Лишнего. Тот, в белой рубахе, с бледным лицом, и сам напоминал бесплотную тень.
– Я слышал вашу беседу, – тихо сказал близнец. – Я готов.
– К чему готов?
– Отдать часть жизненной силы…
– Ты что несешь? – привстал нойда.
Лишний испуганно моргнул:
– Разве ты увел меня не для этого?
– Пошел вон отсюда!
Лишний шарахнулся прочь и чуть не упал в траву. Зубастая тень разразилась ядовитым хохотом.
«А парень еще полезнее, чем я думал!»
– Эй, напрасная душа! – рявкнул нойда, пытаясь успокоить в себе гнев. – Кто тебя надоумил?
– Батюшка Елмаш всегда так делал, – смущенно ответил Лишний. – Для того мне и жизнь сохранили, чтобы я был щедрым источником жизни для него и всей семьи. После каждого чародейства меня звал… А теперь ты – мой хозяин…
– Ах, вот как!
Нойде вспомнилась чуть живая женщина на лавке. И ее муж, волхв Елмаш, подзывающий к себе безответного лишнего близнеца.
«Я знаю, кто пойдет за Кромку. На такой случай его и приберегали…»
– Значит, ты привык отдавать жизненные силы родичам…
– Да, хозяин. Заболевшим, ослабшим – всем, кому батюшка Елмаш скажет. А на что я еще-то годен?
– Выносливый ты парень, я гляжу. Крепкий…
– Так я готов… Ты ранен, тебе плохо, я же вижу! Можно даже и кровь не пускать – просто возьми меня за руку и пей…
– Сгинь с глаз, межеумок!
Лишний поглядел на хозяина с удивлением и обидой. Отряхнулся и пошел к костру, где уже грозилась выкипеть похлебка.
Нойда отвернулся, сопя от гнева. Вархо молчал, посмеиваясь.
«А вот и гости! – встрепенулся равк. – Слышишь плеск?»
Нойда поглядел в сторону реки и увидел, как в их сторону по воде движется черное пятно.
– Лодка, – пробормотал он. – Мужик гребет. Баба боится.
«Все они тебя поначалу боятся…»
– Она не меня боится. Послушаем, что скажут.
Плеск становился отчетливее. Вскоре лодка уткнулась в берег. Двое поднялись по склону, остановились в отдалении от костра, низко поклонились.
«Будем биться об заклад? – вкрадчиво спросил Вархо. – Приворот или порча? Я за приворот! Ставка – три капли твоей крови!»
– Отвяжись. – Нойда сделал просителям знак подойти поближе.
Женщина – средних лет, небедно одетая – выглядела очень взволнованной, мужик помладше годами держался настороженно.
– Мир тебе, лопарский колдун! – произнес он, отдав малый поклон. – Поздорову ли добрался? А мы тут к тебе…
– Плохи дела у нас, колдун! – перебила его баба. – Помоги нам! Все от нас отказались, на тебя одна надежда…
– Что стряслось-то? – спросил нойда.
– Да у нас…
– Я скажу, ты только крыльями хлопаешь, – сурово одернул женщину ее спутник. – Болеет тут у нас девка одна. Да такая у нее болезнь, какой никто еще на людской памяти не болел. Мы сперва диву давались, а теперь уже думаем, не сняться ли всей деревней из этих мест да не переселиться ли куда подальше…
Нойда пристально посмотрел на мужика.
– А кто тебе эта девка?
Прежде чем тот успел рот открыть, вперед выступила женщина.
– Дочка это моя, колдун! А вот он, который меня привез, – мой младший брат.
– Что же ты сама пришла о дочери просить, величавушка? – прищурился нойда. – Муж-то где? Или это не его дочка?
– Да ты что такое мелешь, колдун?! – возмутилась баба. – Как не его? Я уж двадцать лет за кузнецом честно живу!
– Тогда где муж? Тоже болеет? У вас там что, моровое поветрие?
– Типун тебе на язык! Нет никакого поветрия!
– Креслав не знает, что водимая здесь, – вмешался мужик. – Мы тайком прибежали.
Нойда явственно услышал тихое хихиканье Вархо.
«Так вот кого она боится!»
– Супруг у нее хороший, – сказал мужик. – Елица сперва предложила ему пойти к тебе на поклон вместе. Мы ведь о тебе наслышаны, лопарь. Все уже знают, как ты в Шурмани извел злого арбуя, что людей заколдованной рысью травил… Но Креслав и сам к тебе не пошел, и жене запретил.
– Почему? – с любопытством спросил нойда.
– Сказал, сам справится. Они ведь, кузнецы-огневеды, из непростого рода. Дед его огненных духов заклинал, мать ведуньей была… Креслав и сам кое-чего может. Говорит, зачем нам лопарь? Только хуже сделает…
– Так и сказал? А ты все равно сестру привез? Что ж ты, против зятя пошел?
Просители переглянулись.
– Да, привез! – с вызовом сказал мужик. – Потому что надо уже что-то делать! Говорю, деревня по утрам просыпаться боится… А Креслав знай твердит: да ничего у нас особенного не деется, просто девка от маеты сердечной сохнет, а яблони садовое гадовье пожрало…
– От маеты сердечной? – с подозрением повторил нойда. – Сердце у нее слабое, то ли?
– Нет, жених ее бросил. Вот она и начала чахнуть без него, бедняжка…
«На что мы там спорили? – раздался ехидный голос Вархо. – Готовь кровушку!»
Видно, на лице нойды отразилось все, что он об этом подумал, поскольку мужик поспешно добавил:
– Ты не сомневайся, колдун. Знать, решил, мы тебя попусту тревожим… Но нет, там не просто девичья блажь. Слыхал ли, чтобы от живого человека могилой пахло? Или чтобы по весне весь яблоневый цвет в саду почернел и увял?
«Блин горелый, – разочарованно протянул Вархо, – все-таки порча. Эх, братец, ты выиграл. Но я забыл сделать ставку, так что без заклада…»
– У вас всегда что ни болезнь, так порча. Ладно, – проворчал нойда. – Лечить – благое дело. Добро хоть, приворот сотворить не понуждаете. Ждите, завтра утром приду к вам…