Мария Рашова
Лабиринт в пустыне
Утро не задалось. Чайник никак не закипал, потому что я не до конца закрыл крышку, яичница подгорела, бутерброд упал колбасой вниз. Все мои жизненные бутерброды падают всегда колбасой вниз.(Почему не маслом? Потому что я люблю колбасу) Закон Мерфи, кажется, да? О нееет, это мой персональный жизненный закон. «Если что-то может пойти не так, оно обязательно пойдет не так»(с)– это тоже не помню где и кто сказал, но суть в чем: нужно быть готовым ко всякой хренатени в жизни. Она, эта хренатень, существует, и именно она пытается отравить вам жизнь. Следовательно, нельзя каждый раз удивляться, изумляться и тратить энергию на горестную реакцию, когда она появляется в вашей жизни. Нужно просто знать, что она будет и ждать её. То есть, вы знаете, что косяки будут обязательно ( и совсем необязательно- ваши), будут. Поэтому вы не тратите драгоценную энергию на горестное удивление и страдание, когда они приходят. Вы просто смотрите в этот момент на часы и говорите: «М, все по плану, идут тютелька в тютельку, без опозданий». Легкое вскидывание бровей и элегантный взмах руки с часами вместо слез, истерик, сжатых губ и желваков, ходящих ходуном под кожей. Чувствуете разницу? От, то-то же. Я научился. Я почти научился. Я только хмыкнул, когда увидел, как бутерброд шлепнулся вниз. Ничего такого, ничего особенного. Просто контроль над собой. Годами выверенный контроль. Я не всегда был таким. Было время, когда я искренне изумлялся неприятностям, горевал над каждой проблемой, моя кукушечка отлетала всякий раз, когда я встречал ситуации, которые не стоили и выеденного яйца. Когда же мне стало ясно, что по большей части автором всего трындеца в моей жизни является враг рода человеческого и мои собственные грехи, и глупо обвинять различных людей в моих бедах, если эти люди- всего лишь марионетки в руках темных. Зачем кричать на мешки из кожи, набитые жиром, мясом и костями, если их душа, плотно порабощена тьмой? Что они могут сделать, если руки их в кандалах и они годами не знают, как освободиться? Можно ли орать на людей, если они выглядят как куклы, которым полностью вынули мозг, надели наручники и заставили выполнять команды? Это смешно на самом деле. Удивляло другое – последовательные попытки тьмы уничтожить меня на этой планете. Эти попытки предпринимались с детства. Я подавил легкий вздох и хладнокровно выбросил бутерброд в мусорку. Не надо кормить мелких тварей своей энергией. Они ждут ее, эту вашу негативную энергию, чтобы вы поорали, потопали ногами, распсиховались, зарыдали, покраснели от гнева, да так, чтобы дым пошел из ушей. Эти маленькие тангалашки толкают вас под руку, чтобы вы пролили горячий кофе, да на белую рубашку, они, это они делают так, чтобы ваш новый бежевый тренч обрызгало проезжающее мимо авто, чтобы вам наступили на ногу, чтоб у вас проткнули колесо, чтобы вы потеряли ключи от квартиры или машины, да ещё чтоб вы впридачу их искали перед выходом, когда опаздываете, полчаса, красный как рак. Это они, эти твари, теряют ваши важные документы, роняют ваш мобильник с большой высоты, да прямо на асфальт, толкают вас на глупости – высказать все о наболевшем вашей маме-сердечнице, бросить в разгар скандала супруге, что хотите развестись, детям – что не ожидал, что у вас такие глупые дети, больше тройки по математике не можете принести, начальнику- что тот дурак на букву «м» и что давно хотели уволиться. В общем, мерзопакостные твари, безусловно. Питаются исключительно вашими взрывами гнева после таких вот провокаций. Надо постоянно контролировать пространство вокруг себя, отслеживать все, что ты собираешься сказать или сделать. Постоянный контроль и постоянная молитва – вот что может оградить от таких тварей. Маленькие- не значит безвредные. Все, кто находятся на службе у тьмы, представляют собой опасность, вне зависимости от размера. Я знал, что тангалашки особенно сильно меня атакуют, когда я ослаблен – физически устал или морально выжат. Истинный христианин старается не допускать состояния, когда ты просто настолько устал, что не можешь встать на молитву. Послаблений не существует, потому что этим пользуются враги. Даже если бы одновременно отказали руки и ноги, все равно, это не повод чтобы не молиться. Святые побеждали врагов и лежа, будучи больными, пребывая в постоянной молитве. Это единственное, что спасает и держит в тонусе. Последние времена свирепствуют за окном, нам всем нужно осознать, наконец, что единственная цель тьмы – истребить нас целиком и полностью. Глупо надеяться на милость врагов, цель которых одна – грохнуть наши тела, а души на вечные муки упечь в ад. Я сделал себе новый бутерброд. Колбаса есть, хлеб есть – все в порядке. Сделай второй бутерброд, это проще простого. Не психуй. Это намного продуктивнее, чем страдать годами от предыдущей неудачи. Ты не должен расстраиваться от упавших бутербродов, ты должен сделать новый и идти вперед. Многочисленные жизненные ошибки не сделали меня слабее. Я не стал ныть 24/7, как мои друзья. Мог ли я переживать о том, что все удары врага пронеслись мимо и не сровняли с землей мою самооценку? Я еще что-то мог. Я был на что-то способен. И, самое главное, я был жив. «Курице не больно, курица довольна»(с),– бормотал я про себя детскую поговорку, когда надевал белую рубашку. День предстоит занятой, день предстоит занятный. Нужно сделать кучу дел, в том числе и тех, что висят над моей головой дамокловым мечом уже очень давно. Уже много времени, как я не входил в то состояние, в котором мог спокойно отдохнуть. На моем побережье было пустынно, там давно не было меня. Соленый ветер раскачивал пустой гамак, море расстроенно шептало «Жжжддуууу, ждуууу, приедешшшшшь, приедешшшшшь…», солнце тратило свои силы зря. Я сражался every day, пахал как лошадь, мотался по городу как гончий пес. А все зря. Мое море не мне нашептывало на ухо свои сказки. Меня не было там, на золотом песке с узкой полоской синего моря с белыми барашками. Я был в моей клетке с беговыми колесами, которые крутились 24/7, вот только бег в них ни на йоту не приближал меня к цели.
Я брызнул на себя мои любимые духи с запахом морского бриза и вышел из квартиры. Вот уже неделю я ходил на работу максимально красивый ( решил, что «погибать, так с музыкой»(с), и местные бабульки, видимо, приклеенные насмерть клеем «Момент» к скамейкам у нашего подъезда, очень хотели крикнуть мне в спину: «Шлюх!» Это читалось на их лицах, но каким-то неимоверным усилием они сдерживались, и я их уважал за это. Не каждый может справиться с бесом осуждения и гневом. Это достаточно серьезные товарищи. Некоторые монахи с ними борются по 10 лет. Хотя, возможно, бабулек прорывало, как только моя спина скрывалась за углом.
В то утро, как говорится, ничего не предвещало. Солнце светило, надрываясь, как будто хотело доказать москвичам, что они живут в Сочи, а в не загазованной и шумной столице. Москвичей было не провести – рубашки в области подмышек были мокры, лица красны и злы. Я тут как раз на днях прочитал статью, что жару человек воспринимает как эмоцию гнева. То есть, среднестатистическому москвичу жарко – и именно поэтому он, как умалишенный, давит на клаксон в пробке и орет что-то матом в соседнюю тачку через открытое стекло. Приходит в офис – орет на секретаршу, всех увольняет направо и налево, если начальник, а если подчиненный-бьет кулаком в стену в туалете, кричит в трубку на жену, как обычно, не вовремя позвонившую спросить, как его дела. Когда замаячит первый инфаркт, и человек отойдет в другой мир, то-то же ему будет тоскливо, когда ему там, на небе, объяснят, что по факту он психовал из-за жары. Из-за такой фигни грешил, подрезал на дороге, увольнял людей, рушил чужие судьбы, орал на жену и детей, губил свой многолетний брак и, в конечном итоге тупо умер. Хотя, смиренно перетерпи он эту дурацкую жару спокойно, мог бы жить и жить. И после смерти попасть именно туда, куда все мечтают. Именно поэтому в такую жару я постоянно твердил про себя Иисусову молитву. Самая короткая и самая быстродействующая и спасительная молитва в мире. Если ты идешь с этой молитвой, то находишься будто в облаке, никто и ничто не сможет тебя «достать». Да ты и сам накосячить не сможешь и на кого-то там наорать из-за жары – тебе просто не дадут. Я отлично знал применение всех молитв в разных ситуациях. Все они были мощнейшим оружием, 24/7 защищающим меня от темных. Меня не сбил рандомный парень на самокате, потому что какая-то сила оттолкнула меня вправо, когда он как раз собирался в меня врезаться. Я не стал разглядывать девицу в легкомысленном декольте и короткой юбке, потому что мой мозг следил за словами молитвы. Меня не обрызгала машина, потому что я как раз неожиданно отступил в сторону, продолжая творить молитву. Я был защищен, Бог хранил меня. А ведь за обычный путь человека, едущего в офис на работу и изнывающего от жары, можно собрать столько грехов по пути! Но Иисусова молитва защищала меня.
Кондиционеры в офисе пахали во всю, было прохладно. Пара коллег прошли мимо меня, надрывно чихая. «Не простыть бы теперь»,– пролетела мысль в моем мозгу, и я снова сосредоточился на молитве. Офис, разумеется, был прикрытием для меня и для таких, как я. Мы, светлые, должны были где то работать, чтобы не вызывать подозрений. А мы их постоянно вызывали. Одно неловкое движение – и вот о тебе знают все, и темные, и светлые, и обычные люди. И наши, взяв тебя за шкирку, как нашкодившего котенка, молниеносно депортируют тебя по порталу в какую-нибудь глухомань, чтобы не отсвечивал первое время. Знаем-знаем, проходили. В глухомань я не хотел, поэтому я был предельно осторожен. Максимально осторожен. Я зашел на офисную кухню, поставил себе вариться кофе. Стайки сплетничающих девчонок из бухгалтерии мигом разбежались, и я остался один. Уж не знаю, чем это я их распугиваю, возможно, моя аура так действует на окружающих. Самое смешное, когда бесы, плотно и давно сидящие в старушках- одуванчиках, чистящих подсвечники в церквях, начинали на меня внезапно орать матом. Это был, конечно, фокус. Привлекали внимание, тут уж долго в храме не постоишь, когда тебя помоями поливают ни за что, ни про что. Хотя, конечно, наверное есть за что – жжет им пятки светлая сила, ох жжет. Жалко тоже их, бабулек, сердешных: с такими тварями всю жизнь внутри прожить, от отчаянья прийти убирать храм, и в таком почтенном возрасте все еще иметь их внутри. Поначалу вздрагивал от их воплей каждый раз, потом привык. Но я не хотел бы ничего поменять. Иметь слабую ауру, чтобы угодить темным? Чтобы меня быстрее и вкуснее было скушать? Ха! Разбежались! Никогда не бывать этому! Я притащил большую чашку кофе в мой кабинет и залился ею по уши. В моем желудке булькало море кофе, я был счастлив. Наши знали, что я был заядлый кофеман, но пока не заставляли меня бросить эту вредную привычку, терпели. А я радовался, как ребенок. У светлых не так уж много земных радостей, потому что большая часть из них ведет к разрушению души, и, как следствие, к аду. Кофе оставался на нейтральной полосе, хотя, по моему, от создания мира велись споры и дебаты о его возможном вреде. Кто-то был «за», кто-то был «против», а я просто радостно его хлебал каждые полчаса. В любом виде, от эспрессо до маккиато и флет уайт – я мог выпить все сразу и до дна. Повторюсь, любой кофе. Если не было натурального, я пил растворимый. Этот гребаный «3 в 1» я пил. Да, да, и мне не стыдно. Всевозможные суррогаты. Так я любил кофе, ребята. Не хочу слушать ваши крики о вреде кофе, у каждого из нас свои скелеты в шкафу, пусть в моем стоит всего лишь чашка кофе. Думаю, что годам к 80ти от этой вредной привычки вполне можно было избавиться, но я совсем не уверен, что планета Земля намеревалась столько времени терпеть меня – ведь чистые люди здесь живут совсем недолго. Не то, чтобы я считал себя совсем чистым, нет, что вы, моя гордыня под контролем, но, по крайней мере, свою душу я регулярно вытряхивал на исповеди не только насчет грехов, но и насчет помыслов. Еще п: за каждый такой помысел мне уже к вечеру мощно прилетало, и я сидел, внутренне весь в соплях и слезах и с горечью спрашивал себя, какого хрена я кого-то там осудил, или внутренне прогневался, или еще что в мыслях натворил, что, у меня меньше всех грехов?! Небо было неумолимо – согрешил утром – вечером расплата, согрешил вечером- утром расплата. «Утром деньги, вечером стулья»(с), механизм наказания был отлажен, как часы. Бывало и быстрее, минут через 5, это уж как будут свободны ангелы – каратели, в зависимости от того, сколько таких идиотов, как я, по тупости нагрешат этим вечером. У ангелов тоже бывают очень занятые вечера. И утра. И дни. И вообще, они пашут 24/7, защищая нас, а мы всегда так неблагодарны. Говорим «Повезло», когда успеваем перебежать дорогу, буквально за доли секунд выпрыгивая из-под мчащегося на нас автомобиля, и совсем не видим нашего ангела, в седьмом поту вытягивающего нас за шкирку из –под колес. Никакой благодарности никогда им, а они ведь пашут всю нашу жизнь, постоянно спасая нашу душу и тело. Я тоже был неблагодарной сволочью, но где то после 10го раза спасения моей души стал упоминать своего ангела- хранителя в молитвах, немедленно чувствуя разливающееся тепло внутри. Сколько он выстрадал из-за меня, бедолага. Как вспомню, как я в детстве жевал гудрон, тонул, падал с деревьев на камни, расшибая голову, взрывал все, что может оторвать руки и ноги, проваливался под лед, делал «солнышко» на качелях, плавал в бездонном озере, как на меня неслось стадо коров, а мне некуда было скрыться – все это мой ангел- хранитель молча выносил, брал меня за шкирятник и спасал. Я надеялся, что моя жизнь что-то значила для Бога, раз он дал ангелу такое задание. Я надеялся, что Он все еще любит меня, как любит остальные 8 миллиардов людей, живущих на этой планете. А раз так, я не мог не постараться ради Него.
Я выхлебал кофе, перебрал какие-то бумажонки на столе, зашел в пару программ, потом в мессенджеры, проверил сообщения. Ничего особенного – обычная рутина. Ничего сверхсрочного или сверхважного. Проверил наш секретный канал в ожидании сообщения– ни-че-го. Пусто. Молчание, молчание и еще раз молчание. Возможно, канал перебили темные. Такое ощущение, что они могли меня взять на понт. Типа, проверочка светлого агента: через сколько времени я начну паниковать? Но я был тертый калач. Да, возможно, не самый лучший среди наших. Но опытный. Хотя, конечно, и «на старуху бывала проруха»(с), но все таки, я не был прям отстоем. Я соображал. Или, по крайней мере, надеялся на это. Вышел в open space, посмотрел на прозрачный аквариум, где работал мой шеф. Шеф носился по кабинету с хаером дыбом: с утра было совещание отдела, в котором я не участвовал по своему собственному желанию. Это было обсуждение бюджета с мегерами из бухгалтерии, я не хотел участвовать в этом шабаше ведьм. Их голосами можно перепиливать гипс на ногах пациентов больниц. Записать их, что ли, на диктофон и заключить контракт с клиниками, чтобы прокручивали записи для снятия гипса, что зря добру пропадать? Я пересек весь наш этаж под недоуменные и частично завистливые взгляды и нажал на кнопку лифта. Все было хорошо – мы снимали офис на 35 этаже в пафосном Moscow City, с чудесным видом, вот только если ты хотел выйти и сходить пожрать в какое либо кафе внизу, тебе приходилось ждать лифт полчаса, а потом столько же ехать, останавливаясь на каждом этаже, наблюдая унылые серые лица тех, кому «Повезло, ты не такой как все. Ты работаешь в о-фи-се»(с). Лифт, как ни странно, приехал сразу, и я ехал в нем один, что тоже было необычным событием в моей офисной жизни. Я ехал и напевал песенку из детского мультика, что то навроде «Покатай меня, большая черепаха, эге-гей!» Я все еще напевал ее, когда распахнулись дверцы лифта и мое радостное лицо сдисгармонировало с хмурыми лицами бедолаг, едущих на работу. Я одернул пиджак и молча вышел, пусть думают, что хотят, еще остались счастливые люди в офисах страны, и вы с этим ничего не сделаете. Я зашел в мое любимое «Серфинг- кафе» на 1м этаже, разумеется, ничего общего с серфингом, кроме названия, оно не имело. Это было обычное модное кафе для офисного планктона с ценником заметно выше среднего. Переплачивали за настроение. Играла легкая пляжная музыка, везде стояли серфинги и каяки, на стенах виднелись изображения радостных загорелых серфингистов, и моря, моря, моря…Меню изобиловало новыми модными сортами кофе, я с трудом нашел то, что пил обычно. Мне повезло – этот мой напиток с кокосом не удалили из меню, а могли бы. Бариста узнал меня, этот молчаливый парень с дредами обладал вниманием к деталям и памятью следака. Я уже давно его заприметил и оставил уже пару месяцев назад сообщение нашим для вербовки. Если только в нем окажется света больше, чем тьмы, он мог бы работать с нами. Если только. Парень просканировал мой look, вспомнил меня, улыбнулся краешками губ: «Как обычно, флет-вайт на кокосовом?». Я кивнул и улыбнулся ему в ответ. Все-таки, любому человеку на земле приятно, когда помнят, какой вид кофе он пьет, и помнят его вообще. Даже если это бариста в фейковом кафе для серфингистов в Moscow City. Любому человеку, но не агенту. Я слегка нахмурился, делая первый глоток дурманящего кофейно-кокосового напитка. Мы должны не отсвечивать, мы должны быть максимально незаметными. И что же мы делаем вместо этого? Лезем в самое пекло, в самую заварушку событий. И вот уже бариста нас помнят в лицо. Эх, не самое лучшее событие в жизни агента. Привычка, привычка, что вторая натура, так беспощадно «палит» нас. Я продолжал пить свой гавайский кофейный напиток через трубочку, одновременно мониторя вход. Я не знаю, зачем я это делал, возможно, автоматически. Мы не можем успокоиться и сделать вид, что нет войны, потому что мы точно знаем, что она идет от создания мира. Война между добром и злом, между светом и тьмой. Те, кто думает, что войны на планете Земля идут с перерывами – ошибаются. Война идет без передышки от изгнания Адама и Евы из Рая. Невидимая война. Я уже заканчивал свой кофе, когда в кафе вошел он. В нем не было ничего примечательного для обычных людей, но не для нас, светлых. Я не успел сосчитать его уровни, я сжал бумажный стаканчик с кофе так, что остатки кофе брызнули во все стороны. Темный. Темный с достаточным уровнем силы. Мы встретились взглядами так, что я сразу понял- этот товарищ пришел за мной. Мои золотые доспехи в долю секунды закрыли мое тело – я был готов к бою. Но не хотел жертв. Мы были на первом этаже: любые взрывы сил даже в параллельной реальности чреваты тем, что все 97-этажное здание, полное людей, обрушится, как только мы заденем несущие стены. Я понял, что именно этого темные и хотели, поэтому максимально быстро телепортировался через окно, к Москве реке, ожидая моего незваного гостя. Я был зол. Я был готов принять бой. «Сука, не дал мне допить мой кофе», – думал я, сжимая кулаки. Разумеется, кофе не было причиной моей злости, а вот война между нами, тянущаяся от создания мира – да. Я увидел клубы черного дыма, вылезшие из окна кафе, и в этот момент меня депортировали. Быстро, неожиданно, стремительно, точно. «Не твои проблемы, милок»,– услышал я голос. «А чьи же?!», – заорал я, кувыркаясь в слоях реальности. Никто мне больше не отвечал. Небо иногда поступает так: выдирает нас из текущего момента и телепортирует, во избежание опасности. Я мог сразиться, я был полон сил, я активировал свои доспехи! Я прокувыркался по берегу несколько метров, больно собрав спиной все ракушки и камешки, встреченные на моем пути. Телепортировали к морю. Правда, непонятно, какому. Но молодцы, во вкусе нашим не откажешь. К тому же, им было известно, что я люблю море. И готов, в принципе, простить за такой бонус почти любое вмешательство светлых в мою жизнь. «И что, он был намного сильнее меня? Сделал бы из меня шашлык?! Неужели я бы с ним не смог справиться?»– ворчал я, пытаясь подняться на ноги в рыхлом песке. Меня слегка штормило после портала – это было наше обычное состояние. Небо безмолвствовало. Ага, выдернули меня из реальности, в боевом состоянии, на высшем уровне адреналина, полностью закованного в доспехи и готового бою, швырнули на пляж, жопой на ракушки, и теперь молчат. Оригинааально. Я поскоблил пятую точку от ракушек, можно, в принципе, сказать этому костюму «до свидания». Мои трусы были полны песка и обломков ракушек. И, честно говоря, все, что было пониже спины, саднило от микро- порезов. Проехался я по песку знатно. Когда я уже научусь вовремя тормозить после порталов? Я снял пиджак, носки и ботинки, расстегнул и закатал рукава рубашки. Прохладнее не стало, солнце жарило как умалишенное. «Все тридцать пять в тени», – подумал я. В трусах что ли идти? Это еще повезло, что я сегодня в спортивных гламурных плавках, а ведь мог бы, по старой русской традиции, напялить с утра семейники, вот уж там вентиляция «хали-хало»! А идти то куда? Впереди было бескрайнее море, я стоял на широкой полосе пляжа, справа пальмы, слева пальмы, и ни-ко-го, ни одной души. Я бы даже сказал, вообще никого, ноль. Ни одной птицы, ни одного насекомого. Нас иногда зашвыривали в такие места «на подумать», но чтобы так, внезапно, прямо перед боем – такое у меня впервые. Это наказание? Или решили, что ли, пока «не светить» меня? Надо сказать, что я не был совсем новичком, принимал участие в комплексных сражениях «стенка на стенку», а вот tet-a-tet – такого еще не было, сегодня был бы первый раз с тем придурком в кафе. «Он, наверное, думает, что я струсил», – при этой мысли кулаки мои непроизвольно сжались. Ох, говорил мне мой сенсей: «Сразись со своим гневом, и тогда ты победишь сам себя». Я старался, правда, я старался. Но самый мой страшный враг – я сам. Постоянно приходится следить за собой, чтобы не нагрешить. Только отвернешься – и видишь, что душа твоя беспечно порхает рядом с пропастью. Зачем меня сюда катапультировали? Я всматривался в бесконечную синюю линию горизонта, и не понимал. Вырвали прямо перед боем. Что, наши сомневаются во мне? Думают, не потянул бы я его? «Абидна», не то слово. Солнце жарило все сильнее и сильнее. Я решил плюнуть на все и пойти купаться. А что еще оставалось делать? Я был один на этом пляже, я даже толком не понимал, в какой я стране. Сзади меня были джунгли, впереди – море, я прямо посреди на полоске песка. Чем тут еще можно было заняться, кроме как уйти в заплыв? Может, умные мысли посетят меня там, на глубине? Я скинул рубашку и штаны, бросил весь свой офисный look на берегу и с разбегу забежал в волны. Море было как кипяток. Я не помню, когда в последний раз купался в такой теплой воде. Я плыл, отфыркиваясь, и волны нежно обнимали меня. Весь стресс последних месяцев ушел, я растворился в синей воде. Небо смотрело на меня с любовью, море обнимало меня, я был счастлив. Когда я в последний раз был так счастлив? В детстве, наверное. Только безгрешные дети бывают так счастливы, как души в раю. С годами мы утрачиваем это ощущение. А ведь так просто – не греши, и ты всегда будешь счастлив рядом с Богом. Так почему же мы «лезем в бутылку», ведёмся на бесконечные искушения тьмы, грешим так, как будто собираемся жить вечность? Как будто мы еще успеем все это исповедовать, отмолить. Как будто времени еще навалом. Секрет то прост – чистая душа всегда по умолчанию счастлива так, как никогда не сможет быть грешник, даже скупивший пол-мира за свои нечестные бабки. Нет такой опции у тьмы – давать счастье людям так, как дает его Бог. Только у Него – безграничные возможности и ресурсы сделать человека счастливым. Только Он может это сделать. Все остальное – жалкие попытки тьмы кинуть в грешника мирские подачки, чтобы поплотнее насадить его на крючок, за которым так удобно затянуть в ад.
Я расслабился совершенно точно. Теплые волны заставили меня отпустить все мое напряжение. Я был похож на огромную рыбу, на ленивого тюленя. Я перекатывался между горячих волн, я вдыхал радость, я выдыхал все плохое, что случилось со мной в этой жизни. Может быть, меня закинули сюда потому, что моя аура прохудилась от бесконечного стресса, который испытывает каждый среднестатистический человек, живущий в 21 веке? Может, я должен был обновить свою защиту? Я не знал ответы на эти вопросы, Богу было ясно, зачем меня сюда закинули, я же никак не мог взять в толк. Вышел из воды, отфыркиваясь, как довольный тюлень, и просто упал на горячий песок. Вот оно счастье то. И тут же вырубился. Я не понял, спал я или не спал, но вдруг мне открылась такая картина как бы со стороны: над моим телом, лениво и безвольно лежащим на песке, сгрудилось 7 ангелов в серебристых одеждах с огромными белыми крыльями за спиной и светящимися крыльями. «Что будем с ним делать?»,– спросил, как мне показалось, самый старший из них. «Не знаю,– ответил самый молодой,– меня он не слушает». «И меня», «И меня», «И меня», – поддакнули сразу несколько ангелов. «Я не знаю, что сделать при таком раскладе. Боевая единица»,– сказал, помолчав, один из них. «Можно доложить Ему», – робко сказал самый молодой. «И что тогда,– резко обрубил его старый,– ты понимаешь, чем это может закончиться?». «Справимся сами»,– резко бросил тот, что вертел меч в руках. «Будешь полоскать мозги? »,– спросил самый высокий. «Куда ж я денусь?», – пробубнил самый широкоплечий. «На том и порешили, – сказал самый старый. Если бы этот парень знал, какая великая миссия ему предстоит…». «Он бы сбежал, -перебил его со смешком самый маленький ангел,– только пятки бы сверкали». «И то верно»,– со вздохом согласился старый. Ангелы взлетели неожиданно и мгновенно, от взмахов их огромных белых крыл неожиданно поднялась буря на море. Дикий грохот волн, яростно обрушивающихся на берег, вывел меня из транса. Я сел на песке. В моем бедном мозгу происходила какая то битва извилин, и голова жутко трещала. Я вспомнил про «полоскать мозги» и успокоился, значит это входило в программу. Ну, поговорили, так поговорили, что тут сказать. Я подумал, что нужно одеться и пойти поискать воды и еды. И людей. Кого-нибудь. Однако же, как только я напялил штаны, как вихрь портала резко засосал меня. «Да что ж ты будешь делать!», – орал я, размахивая брюками. Портал выплюнул меня в мужском туалете. Я закашлялся от разницы теплого морского воздуха с московским кондиционированным. Какой-то мужик вышел из кабинки, и, посмотрев на меня, попятился назад и передумал мыть руки, хлопнул дверью. Я посмотрел на себя – морда обгоревшая, в волосах – песок, штаны растянуты и в мелких дырочках от ракушек на попе, ботинки в песке, рубашка намотана на шею, пиджак безвольной тряпкой висит в руке. К груди не притронешься – обгорела. Мдааааа…как я сейчас явлюсь под ясные очи шефа? Напялил на себя рубашку и пиджак, кое –как пригладил волосы руками, а вот что делать с обгоревшей мордой лица? Высунул голову в проем дверей в «предбанник» туалета, увидел, что у зеркала красится какая то девчонка. Эх, была не была. Что называется, «почувствуй себя метросексуалом». Попросил у нее тональник. Нищие просят милостыню, а я прошу у москвичек тональный. Дожили. Она глаза выпучила, но от шока дала мне его, добрая душа. Выдавила мне на ладонь эту бежевую жижу. Щедро выдавила, почти вся рука в этой скользкой штуке. Экая пакость. До чего я докатился?! Как низко я пал. Я полетел к зеркалу мазаться, она постучалась и до кучи еще дала спонж. Намочила и научила, как им наносить. Я еще больше покраснел, но что делать: агент должен оставаться агентом до конца, красная рожа и песок в волосах дадут повод для вопросов в офисе, а я знал, что мне сегодня никак из него не смыться. Девушка помогла мне скрыть следы преступлений. Спросила, где я так обгорел. Я молчал. Врать не хотелось. Она решила, что я только что из отпуска, прилетел с моря, и была недалека от истины. Зашпаклевала меня основательно, я был ей очень благодарен. Не нашел ничего лучше, чем предложил ей угоститься чашечкой кофе, она мило отказалась. Везет мне на людей. Небо посылает мне самых лучших. Я промониторил все кафе – темного больше не было. Какие то остаточные следы от его визита еще висели в воздухе, но они были крайне малозначительны, он не оставил даже следящих элементов. По ходу дела, ему был нужен я и только я. Ну что ж, господа. Ставки сделаны, ставок больше нет. Я взмыл вверх в лифте, все еще задумчиво приглаживая волосы. Посмотрел на часы: я отсутствовал 40 минут. А такое ощущение, будто вечность. Мог ли я себе позволить спокойно выпить кофе за 40 минут? В конце концов, может у меня голова заболела и я метнулся за лекарствами в аптеку? Аааа, не прокатит, у нашего секретаря есть аптечка. Что же делать? Может, никто и не заметил. Я вошел в офис, стараясь не отсвечивать. Наш улей мирно трудился, следов паники не было заметно. Значит, никто не заметил время, когда я ушел и когда вернулся. Отлучки сотрудников надолго в нашем офисе не приветствовались. Раб должен был быть всегда на виду у своего хозяина. Я сел за свой комп, и только тогда успокоился. Привычная атмосфера сыграла мне на руку. Начал что-то проверять в своих программах. Шеф мирно печатал что-то в своем кабинете, все вокруг было спокойно. Итак, что мы имеем? Меня депортировали в тот самый момент, когда я решил сразиться с темным. Который явно пришел за мной и явно знал, что я в это время в этом Серфинг-кафе люблю выпить чашечку кофе. То есть его явно проинформировали. Кто бы это мог быть? Мой любимый бариста? А я то его хотел завербовать в армию светлых! Или зря на него гоню, кто-то другой? Ну, не важно. Итак, этот темный типок явно хотел грохнуть меня. Я был готов настучать ему по ушам, по уровню соответствовал, но наши предпочли меня упихнуть через портал к морю. Против моря ничего не возражаю, искупался от души. Я вздрогнул, вспомнив, что именно над мною спящим говорили ангелы. Походу дела, работенка предстоит достаточно пыльная. И я ничего не смогу сделать, кроме как выполнить её, потому что это задача от Бога. Вот так вот, шах и мат вам, Иннокентий Абсурдович, взялись за вас по серьезному, надо выполнять. Это вам не хухры-мухры. Дело важное, дело серьезное. Знать бы еще, что именно. День близился к концу, я торопливо закрыл ноутбук и поспешил с такими же, как и я, бесконечно усталыми клерками в деловых костюмах, на выход. Нас была целая армия измученных офисом людей, работёнкой выпитых до донышка, рьяно несущихся по своим делам, чтобы успеть немного «пожить» для себя, пока завтра утром неумолимое жерло капитализма не засосёт нас снова в офис к 9 утра, чтобы выжать, как лимон. Я просто торопился домой, чтобы немного прийти в себя после утренних странных происшествий. Не каждый день тебя за пару секунд до битвы телепортируют к морю, а потом ты весь день ходишь на лице с женским тональником, с песком в ботинках и ракушках на жопе. Не каждый день это случается, и тут понять бы мне, что к чему. Я приехал домой, припарковал тачку, как смог, а не как предполагалось, что смогу. Вошел в квартиру, захлопнул за собой дверь, скинул ботинки и зимнюю аляску прямо на пол и упал лицом в диван. По чесноку – я не хотел ничего знать. Я не хотел напрягать свой мозг. Я не хотел узнавать, зачем меня преследовал тот темный амбал. Я не хотел знать, что конкретно имел ввиду тот ангел на берегу. И я боялся узнать настоящие замыслы Бога. Потому что я должен был их воплотить в жизнь в любом случае. Даже легкая тень от пробежавшей как мышь мысли, чтобы я мог отказаться, повергла меня в страшную дрожь. Богу никто и никогда не говорит «нет». Всевышнему не отказывают. Невозможно отказаться от Пути, уготованного Им. От креста не отказываются, с него снимают в конце жизни, чтобы похоронить. Именно поэтому я так боялся услышать Его волю. Потому что я должен был исполнить ее в любом случае, даже смерть моя не была бы оправданием.
