Мария Папаянни
Крылатые сандалии
Ты меняешься каждый миг
Роза смотрела на свои ноги. Поднимать голову не хотелось. Они с папой забрались на холм, но устали и присели поболтать на уступе.
– Розита, я хочу пойти на небольшую разведку. Ты со мной?
– Нет, пап, иди сам. Я тебя здесь подожду.
Через некоторое время показалась компания детей, а с ними собака. Когда они подошли уже совсем близко, Роза застеснялась, подтянула к себе ноги и спрятала голову в коленях. Теперь она не видела ничего, кроме своих ботинок. Зато слышала: ребята бросали собаке сосновые шишки. Они кричали и хохотали, а пес бегал туда-сюда.
Розе так хотелось познакомиться с местными детьми, и вот они рядом – а она не смеет и глянуть на них. Сейчас посмотрят на нее и будут смеяться: сидит, язык проглотив, неподвижная будто продолжение холма. Роза пыталась понять, о чем они говорят – боялась, что о ней – но судя по тому, что ей удалось уловить, обсуждали футбол и матчи. Девчачьих голосов слышно не было. Наверное, в компании одни мальчики. Роза вся свернулась, скукожилась над своими ботинками. Только бы ее не заметили, только бы не заметили. Она не знала, чего ей хочется больше: чтобы папа вернулся прямо сейчас и спас ее от этой неловкости – или чтобы он, наоборот, задержался и не увидел, как она изображает из себя памятник и не осмеливается заговорить. Лучше уж второй вариант. Через какое-то время все убегут, придет папа, а она ничего ему не скажет.
Здравствуйте, красные башмачки. Вам нравится топтать землю? Посчитаю-ка я ваши дырочки.
На соседний камень карабкалась букашка. Роза уже собралась прогнать ее, как вдруг между двух красных башмачков протиснулась морда. Она обнюхивала землю, словно пытаясь понять, что там такого интересного. Не зря же девочка, пригнувшись, сидит на этом месте. Мордаха заметила насекомое, засопела – а букашка оторвалась от камня и улетела. Растерянная мордочка уставилась на Розу. Та с улыбкой потянулась погладить ее, а собака в ответ притерлась теснее.
– Это Арья. Кажется, ты ей понравилась. А меня зовут Афина.
– Привет. Меня зовут Роза.
– Как же скучно с этими мальчишками! Только о футболе и болтают.
Роза снова улыбнулась и подняла голову: вот, значит, какая она – Афина. По виду чуточку постарше. Роза подвинулась на уступе, и Афина села рядом. Она оказалась той еще болтушкой. Всего за несколько минут выяснилось, что она родом из красивой горной деревеньки, что касается небес. Как раз там прошлым летом Афина нашла Арью, забрала ее с собой и привезла в город Афины. Скоро они снова поедут в деревню, потому что папа с мамой взяли отпуск. Сейчас она приглядывает за младшим братом, и ей приходится повсюду таскаться за его компанией. Подружки самой Афины уже разъехались на каникулы, так что их район опустел. Днем они с братом и его компанией приходят сюда, на холм. Мальчишки гоняют мяч и лазают по деревьям, а она бросает Арье шишки.
– А тебе скучно с мальчишками?
– Не знаю. Мне кажется, мальчики бывают разные.
– Покажи мне хоть одного мальчика, который умеет разговаривать серьезно, а не бегать за мячиком целыми днями.
– Я знаю одного мальчика, который любит золотую рыбку и обожает поезда. Мы с ним часто разговаривали о том, чего другие дети не понимали.
– Например?
Роза задумалась, стоит ли делиться папиными историями. Вдруг и Афина их не поймет? Она старалась подбирать слова как можно тщательнее:
– Ну, мы обсуждали истории, которые прочитали или услышали. А еще планировали, как объедем на поезде весь свет.
– Я тоже мечтаю о путешествиях. Я бы хотела исследовать самые глухие места на планете. И пережить самые опасные приключения в мире.
– Мой друг мечтает полетать на воздушном шаре.
– Это здорово. Обязательно познакомь меня с ним!
– Это не так-то просто. Он живет очень далеко отсюда. Но я позвала его на чай, и он точно когда-нибудь придет. Так что я и тебя приглашу заодно.
– Ты такая забавная, Роза. Не думай, я не в плохом смысле. Просто ты разговариваешь не так, как другие знакомые мне девочки. И дружишь ты с мальчиком, который совершенно не похож на всех знакомых мне мальчишек. И на чай меня никогда не звали!
– А я тебя зову.
– К тебе домой можно с собаками?
– Мы с папой обожаем животных. Думаю, Карлито тоже будет не против Арьи.
– А кто это – Карлито?
– Наш соловей.
– У тебя есть соловей? В клетке?
– Да, но иногда он оттуда вылетает.
– А вы не боитесь, что кошки его съедят?
– Ой, нет, кошки любят Карлито.
– Только не говори, что у вас и кошки есть!
– Они не то чтобы наши собственные. Их очень много. Живут на улице, у нас под окнами. Но папа говорит, что мы их вроде как удочерили. Мы их кормим и крестим.
– Крестите? Кошек?
– В смысле, даем имена. В купель мы их не погружаем.
– И как же их зовут, твоих кошек?
– Рембо, Элюар, Сапфо, Гомер, Вулф, Плат.
По Афине было видно, что еще чуть-чуть – и она скажет, что сроду не слыхала таких чудны́х имен. Чем больше пальцев загибала Роза, перечисляя кошек, тем шире ее новая знакомая раскрывала рот. Пожалуй, о Праксилле говорить не стоит: Роза уже и так назвала многих. Упомянуть новую кошку с абракадабровым именем она тоже не решилась.
– Что это за имена такие?
«И это я еще про Эмили Дикинсон не рассказала», – подумала Роза.
– Ну, то есть я хочу сказать, очень уж непривычные имена.
– Мне они тоже поначалу не нравились. Кроме разве что Плат. А Вулф[6], по-моему, больше подходит собаке. Правда, теперь я к ним привыкла. Это мой папа выбирал имена.
– Нет, они очень красивые, просто я раньше таких не слышала. Но, например, имени «Гарфилд» я тоже раньше не слышала, а сейчас оно кажется нормальным.
– Да, ты права. Имя Гарфилд скорее подойдет какому-нибудь волшебнику.
– Волшебнику? – Афина так и покатилась со смеху. – Ох, Роза, какая же ты смешная. У меня никогда не было такой подружки, как ты.
«Это хорошо или плохо? – задумалась Роза. – Если она останется, то хорошо, а если нет – то плохо».
– Афина, мы уходим. Есть хочется! Пойдем на площадь.
Такого поворота событий Роза не учла. «Если Афина сейчас уйдет, это не будет ни хорошо, ни плохо, – поспешно сказала она сама себе. – Это же не ее решение».
– Вы идите вперед, а я догоню. Ты с нами, Роза? Мальчишки точно будут пинать мяч, а мы можем посидеть на скамейке с Арьей и поболтать.
– Я не могу. Мне надо дождаться папу.
– А где он сейчас?
– Он пошел на…
Роза постеснялась сказать «на разведку». Афина точно решила бы, что это звучит странно и необычно.
– Он пошел на маленькую прогулку и скоро вернется.
Афина убежала, а Роза вновь задумалась над ее словами: что у нее никогда не было такой подруги. Но не успела она додумать, как Афина появилась снова и закричала:
– Как, ты говоришь, его зовут?
– Карлито.
– Да не птицу. Мальчика, который любит золотую рыбку!
– Его зовут Хасим.
– И это тоже необычно! – воскликнула, смеясь, Афина. – Вот позовете вы меня на ча-а-а-а-ай… – и она мигом испарилась, а собака умчалась за ней.
Если бы Афина дождалась ответа, Роза бы возразила, что в имени Хасим нет ничего необычного. Мама Хасима рассказывала, что у них на родине оно означает «победитель зла». И еще что-то вроде «предводителя» – Роза уже подзабыла. Возможно, для Греции оно и непривычное, но для места, откуда Хасим родом, – вполне обыкновенное.
– Ни за что не угадаешь, что у меня в карманах! – приближаясь, крикнул ей папа.
– И что там у тебя?
Арес вывернул карманы и вынул из них только помятые цветки альпийской фиалки.
– Они, конечно, подзавяли, но, если поставить в воду – оживут.
– Хватит шутить, пап. Я думаю.
– И о чем же ты думаешь, Принцесса Недосмеха?
– Я думаю, отличаемся ли мы.
– Ты от меня? Или мы вместе от всех остальных?
– Пап, ну не начинай. Ты же понял, о чем я. Мы, наша семья, отличаемся ли – ты понимаешь, в каком смысле.
– Конечно же мы отличаемся! В мире не найти даже двух людей, которые бы воспринимали жизнь совершенно одинаково.
– Ты опять за свои небылицы, пап?
– А почему ты вдруг об этом спрашиваешь?
– У меня появилась подружка.
– И она отличается?
– Скорее нет, она обычная. А вот все мое ей, наоборот, кажется необычным.
– Так это хорошо! Ведь необычное зачастую и оказывается самым интересным.
– Ее зовут Афина. У нее есть брат, он играет с мальчиками в футбол. И еще у нее есть чудесная собаченька, ее зовут Арья.
– По мне, так все это звучит просто замечательно.
– Да, я как-нибудь позову ее в гости и познакомлю с Карлито и Хасимом.
– Но теперь-то мы живем не в одном районе с Хасимом.
– Он обещал, что приедет меня навестить.
– Уверен, он сдержит слово.
– Пап, хочешь, мы назовем следующего кота Гарфилд?
– Почему нет? Если это имя ему подойдет.
Вечером, когда Роза уже соскальзывала в царство снов, папа прошептал ей:
– Доброй ночи, малышка. И не переживай, нам всем вовсе не нужно быть одинаковыми. Ведь и мы сами день ото дня разные. Ты меняешься каждый миг.
Роза хотела о чем-то его спросить, но не вспомнила о чем, а потом во сне она увидела ежа, который искал свой дом, и побежала ему помогать. Завтра надо будет спросить, что папа имел в виду.
Полная луна птиц
Роза открыла коробочку с мелками. Цветов в наборе было очень много. Она выпросила у папы разрешения покрасить стену у кровати в ее любимый оттенок: не то чтобы фиолетовый, но и не совсем розовый. Выбрала белый мелок и провела линию. А потом еще одну. Получилась дорога. Роза села на кровать и посмотрела на дорогу. А что теперь? Куда она ведет? Может, в прежний дом? Туда, где она родилась; туда, где познакомилась с лучшим другом? Или начертить новый путь – из Кошачьего царства? А куда он приведет? Может, в лес? Или лучше бы к морю – туда, где папа ловит рыбу.
Она положила мелок обратно и растянулась на кровати. Дорога была видна отлично. И все-таки: куда же она ведет? Роза вспоминала, как готовилась к сражению за право делать с этой стеной все, что душа пожелает. Честно говоря, она даже не пыталась спокойно спросить у отца, согласен ли он. Сразу начала кричать, как несправедливо, что она не может распорядиться своей собственной стеной. Она начала сыпать аргументами ровно так, как задумала, но папа лишь молчал да курил трубку.
– Ты закончила? – спросил он.
– Почти, но говори, я тебя слушаю.
– Ты выросла, принцесса.
– И?
– И конечно, твоя стена – это твоя стена, и ты можешь делать с ней все, что заблагорассудится.
– И разукрасить ее?
– Все, что пожелаешь.
Роза смягчилась: не было никаких причин затевать целую битву. Она подошла к папе, зарылась в его объятия, а его трубку сбросила на пол. Папа рассмеялся и поцеловал ее.
– Давай вставай, надо собрать табак, пока не начался пожар, – только и сказал он. – Завтра, как буду возвращаться с работы, прихвачу для тебя цветные мелки.
– Все цвета.
– Все цвета. А что ты нарисуешь?
– Увидишь, – ответила Роза, как будто уже знала, что собирается изобразить.
Ну а теперь она, лежа на кровати, смотрела на две линии. Цветов в коробочке было хоть отбавляй, а вот идей в голове – ни одной.
Со своего места она видела и настоящую дорогу за окном. За стеклом мелькнул край пестрой юбки и остановилась пара красных туфель. Хотя Розу никто не заметил бы, она все равно закопалась в подушки. Ох! Госпожа Сумасбродка: она рассматривала клетку Карлито и пыталась его найти, но тот прогуливался по комнате.
– Где ты, мой соловушка? Я принесла тебе семечки. Отборные! Где же ты?
Роза осторожно покосилась на Карлито: тот явно собрался к окну.
– Не предавай меня, Карлито. Не лети туда.
Соловей глянул на угощение и перелетел на подушку к Розе.
– Молодец, малыш! Нас не купить за пару семечек.
Цветастая юбка еще больше распласталась, прильнула к тротуару. Среди цветов показалось лицо, которое отчаянно выискивало птицу. Роза задержала дыхание и загадала, чтобы то же самое сделал и Карлито. Ей совсем не нравилась эта госпожа Сумасбродка. Из кровати Розе удавалось наблюдать за ней, оставаясь невидимой. Она была не такой большой, как казалось. И не такой страхолюдиной, как Роза себе воображала. С краснющими – цветом прямо как туфли – и, должно быть, очень длинными волосами: когда госпожа Сумасбродка нагнулась, пряди легли на тротуар.
– Видишь ее красные космы? Ведьма она. Тебя хочет превратить в летучую рыбу, а меня – в аквариум.
– Здравствуйте, а Роза здесь живет?
– Кто такая Роза? – послышался голос госпожи Сумасбродки. – Милая, ни с какой Розой я не знакома. Я ищу соловья, которого заперли в клетке.
– Значит, Роза тут. Она сказала, что живет на этой улице, но я не знала номер дома.
– Понятия не имею, о чем ты, милая. Единственное, что я знаю наверняка – и от этого я в ярости: здесь, в подвале, кто-то держит взаперти соловья.
– Он не взаперти. Его зовут Карлито. Иногда он сидит в клетке, а иногда нет. И кошки его вовсе не беспокоят, потому что они его любят. Мне Роза об этом рассказала. Это ее птичка.
– Ах вот оно как. Скажи, пожалуйста, а с кем живет эта Роза?
– С папой.
– И только?
– Может, и с мамой тоже. Не знаю. Я пока не была у нее в гостях. Погуляла с собакой и пришла сюда.
– Давай тогда постучимся. Может, ее мама дома.
Цветастая юбка отдалилась от окна, а через минуту затрещал дверной звонок. Роза закрыла уши. Она поняла, что это Афина пришла ее искать. Но госпожа Сумасбродка все испортила. Роза глубже нырнула в подушки. Она боялась эту женщину. Розу оглушила волна панических, жутких мыслей. Через пару вздохов она уверилась: эта женщина хотела забрать Карлито, а их семью наказать за то, что он был в клетке, когда она его увидела. Может, она уже все устроила так, чтобы папу посадили в тюрьму, а Роза осталась одна. Хасиму бы никто не рассказал, что приключилось. А Роза, даже если бы и хотела к нему прийти, все равно не нашла бы дорогу к его дому. Слезы побежали по щекам. Роза не знала, почему плачет. Но сама мысль, что ее могут навеки разлучить с папой, была сущим кошмаром. Она протянула руку под кровать, нащупала коробочку и положила ее рядом с собой на матрас. Подняла крышку и стала искать фотографию. Нашла и погладила.
«Мама? Где же ты, мама?»
Звонок утих. Сумасбродка и Афина устали ждать и ушли. Роза с облегчением обняла подушку и провалилась в сон. Она шла по выжженной дороге. Две прямые линии. Одна параллельна другой. А поблизости – ничего. Ни деревьев, ни домов. Только Роза, идущая меж двух прямых. Куда же, куда ведет эта дорога? Роза посмотрела наверх и увидела фиолетовое небо. А затем небо почернело. Она подумала, что это туча, но нет. Что же? Будто танцующая тень. Луна? Роза пригляделась. Сложила пальцы колечком, посмотрела в них, как в бинокль, и тогда увидела птиц. Полная луна птиц летела на юг. Роза попыталась их сосчитать. Десять, двадцать, двадцать девять. Она вспомнила папину историю про тридцать птиц, что отправились искать царя Симурга. «Одной не хватает», – подумала Роза и начала пересчитывать, но вновь получилось лишь двадцать девять. Должно быть, одна потерялась в пути. Роза вновь окинула взглядом небо. И тут крылья затрепетали в ее ладони. Она разжала пальцы – Карлито освободился и упорхнул. Он отправился навстречу другим птицам.
«Карлито, куда ты? Ты еще маленький. Ты не можешь пересечь семь земель и семь морей».
Но соловей решительно взмыл в небо. Роза знала, что птицы устремились к горной гряде, что обнимает Землю, и во сне пожелала, чтобы Карлито удалось долететь.
Сейчас – просто зритель
В центре города, недалеко от улицы Судеб, есть площадь. Там собираются дети, играют среди столиков местных кофеен. Посередине фонтан – правда, уже без воды. На углу примостился ларек госпожи Ирини[7]; она дрожит каждый раз, когда на горизонте появляются мальчишки с мячом. На полках у Ирини полно журналов, газет, шоколадок и чипсов, а по краям висят мячи и всякие игрушки-безделушки. Дети считают, что это настоящий Маленький Рай – именно так они называют магазинчик между собой.
В густонаселенном районе площадь Кекропса была единственным пространством, где могли собираться все. После полудня взрослые заглядывали в здешние кофейни, а вечером встречались за бокалом вина в соседних тавернах. Роза тоже тут бывала. Когда папа не работал по субботам, они приходили сюда поесть в «Колибри».
Роза знала, кто такая колибри. Это микроскопическая пташка, которая как сумасшедшая хлопает крылышками. Совершенно непонятно, как она связана с пиццами и макаронами, но папа объяснил: может, все дело в том, что колибри едят на лету. А пицца – уличная еда. Это, конечно, была типичная папина шутка-небыль-чепуха: он может сочинить что угодно на пустом месте. У него нашлась бы история и для господина Кыша с госпожой Горемыкой, которые живут в высоком доме напротив. Роза так их называет, потому что никогда не слышала, чтобы кто-то звал их по имени. Как они разговаривают между собой, она тоже не слышала.
Ставни их окон всегда закрыты. Единственное, что доносится до Розы: «Кыш, кыш!» Трижды в день. Господин Кыш постоянно ходит в пижаме. На краю балкона за перилами виднеется чашка с водой. Ставни распахиваются трижды в день: господин Кыш выходит, хватает чашку и выплескивает воду на кошек. Они поспешно разбегаются. Потом на балконе появляется его жена, госпожа Горемыка, берет пустую чашку, наполняет ее водой и ставит обратно. Окна закрываются, кошки отряхиваются и начинают вылизываться.
Каждый раз, когда Роза видит эту парочку, она клянется, что однажды заберется к ним на балкон, стащит чашку и будет сидеть в засаде напротив, поджидая Часа Кыш-кыш. Интересно, что они будут делать без чашки?
Папа говорит, что-то там да происходит, раз кошки идут туда, хоть и боятся воды. Кошки не глупые. Там что-то загадочное. Если там что и происходит, возражает Роза отцу, так это то, что кошки – ненасытные обжоры. Им не хватает рыбы, которой их кормят в Кошачьем царстве, вот они и выискивают какой-нибудь десерт.
Однажды, когда Роза выходила из дома, она наткнулась на этих соседей. Господин Кыш прятал хмурый взгляд под полами шляпы, а его жена – бледная, с застывшей натянутой улыбкой, – казалось, не видела ничего вокруг себя.
«Почему ты всегда такая несчастная? – хотела спросить Роза. – И почему Кыш, твой муж, всегда гоняет кошек?» Хотела, но не спросила. «Однажды я наберусь храбрости и все-таки с ней поговорю».
Роза стояла у Маленького Рая и ждала Афину. Сначала прибежала Арья и давай запрыгивать на Розу. Вскоре появилась и Афина.
– Я хочу познакомить тебя с двумя моими подругами. Они тоже живут в нашем районе. Вот увидишь, они тебе понравятся. Одна из них в следующем году пойдет в тот же класс, что и ты. Давай зайдем за мороженым, пока девочки не пришли?
Холодильник в Маленьком Рае был битком набит мороженым. Роза и Афина определились с выбором и сели на лавочку. Арья радостно носилась вокруг и искала с кем бы поиграть. Она вернулась в компании маленькой чистой собачки, совсем крошечки. Белая и пухленькая, как мячик, в розовом ошейнике, она ступала осторожно, чтобы не запачкаться. Арья самозабвенно прыгала рядом. Девочки рассмеялись.
– Ну просто Леди и Бродяга!
– Я за Арью. Вторая слишком уж кокетка.
– Кокетка-сердцеедка! Такая хорошенькая, правда, Роза?
Вскоре пришли подружки Афины, а затем и ее брат с двумя мальчиками, которые пинали мяч.
– Без мяча вы уже и шагу не можете сделать? – крикнула им Афина.
– Афина, ты же знаешь, что он нам нужен для равновесия. Без мяча будто чего-то не хватает, и непонятно, куда ноги девать, – ответил ей один из мальчиков, который был повыше остальных.
– Да, но если вы его упустите и он угодит в ларек, вот увидите, что будет. Госпожа Ирини вас прикончит.
– Не переживай, Афина. Мы же несильно бьем по мячу.
Афина подтянула Розу к себе.
– Это Костис. Он немножко старше остальных. Уже в среднюю школу ходит[8] и строит из себя умного, – прошептала она. – Как он тебе?
– Кажется хорошим, – смущенно ответила Роза.
– Ну, хотя у тебя уже есть Хасим…
– Хасим – мой друг.
– А Костис когда-нибудь станет моим.
Вот как: Афина решила, будто Хасим ее парень, но у самой Розы никогда не возникало таких мыслей. Она любила Хасима. Хотела объехать с ним весь земной шар и пережить вместе еще тысячу миллиардов приключений, но даже не задумывалась, может ли он стать ее парнем. Хасим был как минимум на ладонь ниже Розы и очень, очень худенький. Однажды они устроили водяной бой и вымокли до нитки. Папа сказал им переодеться и дал Хасиму штаны и футболку Розы. Хасим утонул в ее вещах.
Роза погрузилась в эти мысли и не заметила, как случилось страшное. Мяч Костиса с одного пинка влетел в Маленький Рай, обрушив газеты и журналы, а те посбивали и жвачки, и леденцы, и шоколадки, и кукурузные палочки, и чипсы.
Какой-то высокий мужчина – крепкий, весь в черном – сгреб Костиса за шиворот и поднял его на метр над землей. Госпожа Ирини выскочила из ларька. Она махала руками и кричала. Но это она не на Костиса ругалась, а на мужчину, чтобы поставил мальчика на землю. В этот момент принеслись пять-шесть мопедов и встали на площади. Ездоки соскочили с них и начали вопить и толкаться. Розе было плохо видно. Она поднялась на носочки и силилась понять, что происходит. До нее долетали лишь обрывки фраз, но о чем речь – неясно. Высокий орал, что пришло время очистить площади от мигрантов и беженцев и что Греция принадлежит грекам, а не черномазым, пакистанцам и прочим понаехавшим[9]. Роза, дрожа от страха, посмотрела на Костиса, который приземлился чуть ли не на холодильник с мороженым. Ей не казалось, что он какой-то особенно черный. Хасим, кстати, пакистанец, но Костис совсем на него непохож. Только волосы у него темные, как и у самой Розы. Она поискала взглядом Афину: та стояла на противоположной стороне с остальными ребятами. Роза пошла было к ним, но попала в толпу – люди выбрались из-за столиков кофеен, чтобы понаблюдать за представлением. Госпожа Ирини продолжала кричать: мол, площадь принадлежит всем детям, а ей самой такие защитники не нужны. В молодости она сражалась с немцами, так что ее не запугать, и забывать уроки прошлого из-за случайного мяча она не собирается. Высокий мужчина, который затеял весь этот скандал, поднял руку. Те, кто был с ним, затихли.
– Проблема в том, уважаемая, что они думают, будто Греция им принадлежит. Сегодня, как вы говорите, они просто дети и просто бросают мяч. А завтра они вырастут, и что нам делать?
– Тоже расти. Молодой человек, уходите. Я не настолько стара. Я помню всё. И вам эту память не вытравить. Забирайте своих парней и уходите.
– В этот раз мы уйдем, но молись, чтобы это не повторилось. Мы знаем, кто ты и чем занимаешься.
– Я и не скрываю. И буду стоять на своем до конца: как жила, так и умру[10]. Уходи, говорю тебе.
Роза слушала их в тревоге. Она увидела, как высокий дал знак своим друзьям. Все они сели на мопеды и уехали, вновь крича что-то, чего Роза не поняла.
Завсегдатаи кофеен разошлись по своим местам, бурно обсуждая происшествие. Госпожа Ирини начала собирать журналы и газеты. Роза подошла и подняла коробку с чипсами, рассыпавшимися по площади. Она слышала, как госпожа Ирини приговаривает:
– Нет, ну как же все-таки изменился мир! Что же это творится-то? Господи, помилуй. Страшно подумать, какая гроза на нас надвигается.
Роза решила, что эти слова обращены к ней. Она не поняла, о чем речь, но невольно ответила:
– Мне очень жаль.
Только тогда госпожа Ирини ее заметила.
– Почему, моя девочка, тебе жаль?
– Потому что вы были совсем одна, и никто за вас не заступился.
– Так действует страх.
– А вы не боитесь?
– Умеешь хранить секреты? Как тебя зовут?
– Роза.
– Я боюсь, но умею это скрывать. Когда я была, как ты, я делала много чего такого, что сейчас не решусь повторить. Но тогда мы знали, кто наш враг. А сейчас? Сейчас меня пугают те, кто сидит, сложив на груди руки. Простых зрителей[11]. Вот их я боюсь.
Пока госпожа Ирини говорила, газеты выпали у нее из рук. И теперь руки были свободны. Она то поводила ими туда-сюда, то прижимала к груди, то поднимала и опускала – как будто кричала, но только руками: картинка без звука. Ее руки казались Розе похожими на весла: они так же ходили вверх-вниз, но без всякой причины. Роза испугалась, как бы с женщиной чего не случилось. Она чувствовала, что должна унять это мельтешение, потянулась к госпоже Ирини и коснулась ее. И тут будто что-то произошло: руки-весла стали крыльями и обняли ее. Роза притихла, затаив дыхание, в незнакомых объятиях, а госпожа Ирини наклонилась и поцеловала ее волосы. Они вдвоем были островком у Маленького Рая.
– Малышка, ты только посмотри. Совсем я старая стала, слезы текут сами собой. Но знай, Роза, что плачу я о другом, о прошлом, о своих делах. А те парни – они не стоят ни слезинки. Давай-ка я угощу тебя лимонадом.
Роза не смогла отказать. Она взяла лимонад и попыталась его выпить, хотя он совсем ей не нравился, потому что был газированный. Ей хотелось другой, голубого цвета, но попросить его она не успела. Из этой затруднительной ситуации ее спасла Афина. Роза услышала, как та свистит из-за дерева, вежливо попрощалась с госпожой Ирини и подбежала к подруге.
– Хочешь лимонад? – спросила она.
Афина, не ответив, схватила его и выпила залпом.
– Вот спасибо. Ужасно хотелось пить. Почему ты сразу за нами не пошла?
– Меня зажали в толпе, и я не могла пошевелиться. Как там Костис?
– Ни жив ни мертв.
– А кто все эти люди на мопедах?
– Не знаю. Они уже не первый раз тут ошиваются. Однажды плеснули серной кислотой в того, кто им не понравился.
– А почему он им не понравился?
– Потому что он был немного того.
– В каком смысле «немного того»?
– Не знаю, так сказали взрослые – я сама слышала.
– А что они имеют против Костиса?
– Скорее всего, против папы Костиса.
– Он тоже немного того?
– Нет, видишь ли… Он то ли филиппинец, то ли ливанец, что-то вроде того.
– Может, кубинец или голландец?
– Может, и так, не помню. В любом случае заканчивается на «-ец». Точно не грек.
– И почему это их волнует?
– Откуда же мне знать. Будешь играть в воров и полицейских?
– Не хочу. Я пойду домой.
– Да ладно тебе, останься. Без тебя всё испортится. Я расстроюсь, если ты уйдешь. Мы же только-только вышли гулять.
– А Костис?
– Он тоже придет. Мы все вместе поиграем. Мальчишки с девчонками.
* * *
Роза предпочла бы вернуться домой. Голова стала тяжелее ноги, которая тоже разболелась. И все-таки ей хотелось увидеть Костиса. Он как раз шел в их сторону и улыбался им издалека.
– Мама велела мне возвращаться поскорее. Роза, мы даже не поговорили. Тебя ведь Роза зовут?
Другие ребята обернулись и посмотрели на нее.
«Да, меня зовут Роза», – ответила она, но внутри себя, а снаружи лишь кивнула.
– Роза, госпожа Ирини что-нибудь сказала про ущерб? Она очень злится?
– Нет, она сказала, что никакого ущерба нет, но будет здорово, если в другой раз ты останешься ей помочь. И еще – что ты не впервые пинаешь мяч рядом с Маленьким Раем.
– О, ну это на нее похоже. Мне стыдно, что я сбежал, но я дико испугался. Вдруг эти типы погнались бы за мной.
– Ты маме рассказал, что случилось на площади? – спросила Афина.
– Нет, она бы начала гундеть. Вы же знаете, какие сейчас мамы.
– Да, – подтвердили все.
– Да, – сказала Роза, а сама подумала, что вовсе не знает, какие сейчас мамы, но в который раз оставила мысль при себе.
Завтра она запишет все это в дневник.
