Мария Николаевна Попова
Маленький мир
«Что же я натворила…» – подумала Диана, отпрыгивая от Артерии словно напуганная дикая кошка. Девушка со всех ног бросилась бежать к домику, где она была защищена от подобного.
Дверь из комнаты громко скрипнула, выдернув драконенка из размышлений. Диана шла по начищенным половицам босиком, кутаясь в одеяло. Волосы ее свисали растрепанными прядями, лицо ее было бледным, с болезненным зеленовато-синим оттенком. Она ослабшим, совсем тихим голосом попросила Дилла дать ей попить. Когда драконенок подал ей скан, она взяла его обеими руками. Ее хрупкие ладони дрожали настолько сильно, что вода едва ли не выплескивалась из стакана. В этот момент вошел волшебник.
Пусть на долю секунды, но его лицо изменилось до неузнаваемости. Дилл даже не думал, что волшебник, восемь лет назад, выплюнувший собственное сердце, может так испугаться. А он мог. Ведь его отвергнутое сердце все еще было живо, все еще билось внутри обрамленной рунами Оси Мира. Он дал Диане отпить пол стакана, потом взял его из ее рук и поставил не полку. Он положил руку ей на лоб. Она была горячая как уголек. Диану знобило. Волшебник велел ей идти в постель и не вставать. Он бросил на Дилла полный неодобрения взгляд. Драконенок смутился и отошел.
Диана сидела на кровати, шмыгая носом. Она подняла на него потускневшие глазки. Волшебник приложил тыльную сторону ладони к горлу, потом кончиками пальцев приподнял ее подбородок. И пустота внутри него сжалась. Он взял с тумбы расческу, пригладил ее растрепанные волосы и собрал их в косичку. Аккуратненькая головка Дианы рухнула на подушку. Волшебник закутал ее одеялом.
– Тетя пытается пробить барьер. Я пробовал договориться с ней, но она не прошибаема. Милая моя, чем же ты ей так насолила?
«Милая!? Да что с ним такое!» – подумали разом Дилл и Диана.
– Я… я из драконозащитников… Я помешала ей убить одного знакомого дракона…
Диана говорила слабым, неожиданно робким голосом. Ее мысли были дерзкими и пытались бросить вызов юному гению, но сил воплотить их даже во взгляд не было. Была лишь холодная ладонь волшебника, гладящая ее щеку. Была бы она здорова, Волшебнику, будь он хоть пост-фиолетовый, пришлось бы туго.
– Знакомого?! – удивился Волшебник.
– Звучит странно, но он мой хороший друг. Да и… я реже встречаю добрых людей, чем хороших драконов… Это странно?
Внутри Диана бесилась. Ей хотелось врезать магу и за его снисходительную ухмылку, и за то, что он гладил ее по голове, и за то, что сделала с ней, сильной и гордой, его тётя.
Но ее магические и физические силы были на нуле. И вместо того, чтобы с размаху садануть Волшебника по ребрам, она безвольно уткнулась в его костлявое плечо. От него пахло какими-то пряными травами, возможно даже магическими зельями. Может, ее нынешняя слабость и к лучшему. Еще пару дней назад, она бы не позволила ему бы и на метр подойти, а сейчас, он обнимает ее и клянется защитить от противной старухи. Такой добрый, каким не был ни один человек до него. «Интересно, чтобы полюбить меня, обязательно надо лишиться сердца?» – думала Диана, все глубже и глубже погружаясь в исцеляющее заклинание, начатое Волшебником. Сознание ускользало, и вскоре она забылась глубоким волшебным сном.
Спящая Диана слегка светилась. Если приглядеться, в свечении можно было разглядеть магические символы. Это была исцеляющая магия Волшебника.
Он провел рукой по ее растрепанным волосам. Даже такими они были невероятно мягкими. Так хотелось ему защитить ее. Ото всех. Так, чтобы ее никто не нашел и не причинил ей боли. Она должна была быть в безопасности, как величайшее на земле сокровище. Бесценное сокровище. Волшебник наклонился к ней и поцеловал слегка приоткрытые сном губки. Дилл запаниковал. Ему казалось, Волшебник лишился рассудка. А если нет, то вот-вот лишится. Как бы то ни было, дела их были плохи. Совершенно плохи.
– Маг, очнись, ау! Ты с ума сошел?
– А тебе жалко?
Дилл понял, понял, что может произойти с ним, с его друзьями, с его домом. А еще понял, что между этим и Дианой Волшебник выберет Диану. Когтистая лапа схватила мага за запястье, но, как и прежде, не нащупала пульса. Все это время его сверлил удивленно-непонимающий взгляд небесно-голубых глаз волшебника. А его измученное сердце продолжало освещать холодным светом Маленький Мир.
– Волшебник, выпей сам своей микстурки, она тебе не повредит.
– Прости?
– Ты идиот. Ты чего творишь? Очнись! Ты не можешь променять мой дом на эту женщину!
– Это не тебе решать, Дилл.
– Если… если… ели ты выберешь ее они все погибнут!!! Ты не можешь… нет…
Если бы Дилл мог плакать, он плакал бы навзрыд. Он тяжело дышал, из ноздрей вылетали клубы пара, третье веко непрерывно хлопало. Драконья чешуя приподнялась, он весь будто ощетинился, ему было страшно.
Он развернулся и неуклюже побежал прочь из домика. Волшебник был ошарашен. Через мгновение бросился за питомцем. Дилл выскочил на крыльцо и застыл от ужаса. Ночное небо было кроваво красным. Все обитатели гнезда запрокинули головы. Близкое небо переливалось магическими пятнами, а поток магии, поддерживающий Барьер стал необычайно быстрый и огненно-рыжий.
– Это… Ведьма?..
– Не только она. Много. Человек пятнадцать атакуют непрерывно. Меня хватит дня на три. Потом… всем нам придет конец. Но не приживай, Дилл. Я что-нибудь придумаю.
Он положил руку на чешуйчатую голову Дилла. Лиловые глаза уставились на мага в неподдельном изумлении. Волшебник никогда с ним не возился, нежностей от него не допросишься. Да и на заботливого драконьего папашу по-детски худощавый, тонкокостный маг походил мало.
Далекий, словно свет звезд, могущественный и прекрасный.
Худший друг, которого можно было найти.
Ось непрерывно пульсировала, испуская волны остаточной магии. Магия, как и, к примеру, органические вещества, со временем распадается до более простых субстанций. При этом, процесс разложения тоже сопровождается массой побочных процессов. Остаточная магия один из самых страшных ядов. К нему не имеют иммунитета ни сами волшебники, ни, тем более, обычные люди, к которым Волшебник относил Диану, ни даже Драконы.
И то, что Ось теперь исходилась этой отравой, никого не радовало.
– Остаточная магия… – послышался за спиной Волшебника голос Дианы – кто-то повредил Ось…
– Догадайся кто. Жаль, что ты не застала Гнездо в лучшие его времена…
Дилл понял. Волшебник попытается разрушить Ось, освободить свое сердце и сразиться с Ведьмой. Чтобы защитить Диану. И плевать он хотел на Гнездо и его обитателей.
В панике Драконенок схватился за полы мантии Волшебника. Драконенок умолял его одуматься. Ведь Ведьма убьет всех, кто не успеет спастись.
И тут он перевел глаза на Диану. Она стояла, прислонившись к дверному косяку. Что-то не хорошее ощущал Дракон. Что-то очень важное не могли разглядеть в ней его лиловые глаза.
– Ты прикасалась к Оси?
– Нет, только к Артерии.
– И?
– Меня чуть не засосало.
– Что-то не так. Я схожу проверю.
Волшебник шел к отравленной оси, сквозь потоки ядовитого магического тумана. Его мысли с каждым шагом наполнялись человечностью. Его влекло и манило сияние его преданного сердца.
Когда же все это началось, Персиваль?
«Все началось с убийства моих родителей. Я не мог такого простить. И сейчас не могу. Ведьма убила моих родителей. Моего отца, и женщину, которую я называл своей матерью. Она убила маму Дилла. Я ненавижу ее. Я ее родной племянник. Сын ее младшей сестры. Даже зная об этом, я называл вторую супругу отца мамой. Я считал, что моя родная мать недостойна так называться. Кларисса, по идее, и сейчас не достойна. Так вышло, что у Клариссы один единственный ребенок, а у ее сестры ни одного. Ведьма попыталась меня отобрать у отца, но он ей меня не отдавал. Тогда она просто взяла, и убила и маму, и папу. Так, я остался сиротой в девять с половиной лет. До нашей с тобой встречи я жил планами мести. Вскоре после того как я лишился сердца Ведьма взяла меня с собой в путешествие, во время таких прогулок маги зарабатывают деньги, чтобы покупать дорогостоящие приспособления и ингредиенты для всяких зелий. Нам заказали избавиться от драконихи, мы и пошли. И убили ее. Она долго умирала. И перед тем, как вовсе испустить дух, она попросила меня заботиться о Дилле. Дилл – жертва остаточной магии. Его крылья не травма, а, скорее, проклятие. Наверное, дракониха знала, что случилось с Диллом, поэтому отдала его мне. Он тогда еще даже не успел вылупиться. Я прятал его от ведьмы, как только мог. Этот дом я построил специально для Дилла. Чтобы он был тут, пока меня нет. Я боялся, что она его найдет….
И тогда я решил извлечь свое сердца и создать Гнездо.
Я решил, что со временем, я ей отомщу. Но… мне пришлось жить с ней в одном доме. Сначала я подумал, что это будет достойная, хладнокровная месть. Погибнуть от собственной магии, от руки ученика. Мне понравилась эта идея. Но со временем я стал испытывать к ней жалость, а порой даже благодарность. Я видел эту старую, никому не нужную, одинокую женщину. Мне было ее жалко. А она относилась ко мне очень по-доброму, я не в чем не нуждался, она не в чем мне не отказывала и учила меня той самой магии, которой я собирался ей отомстить. Я испугался, что не доведу дело до конца и предам память родителей. И я начал искать способ избавится от ненужных чувств. Вскоре я нашел то, что искал. Я принял решение без колебаний. Ведьме сказал, что я хочу избавиться от скорби, чтобы стать великим магом. Чтобы учиться, в общем, не сильно я и соврал. Она согласилась мне помочь – маг помолчал, наверное, он обдумывал следующую фразу, но кто его знает – Я думаю, что она хотела, чтобы я от него избавился. И разом у меня не осталось никаких чувств. Кроме холода и пустоты. Мне даже было не одиноко, не просто было холодно. И к этому проклятию нельзя привыкнуть. Нельзя смириться, потому, что забываешь, что такое смирение, нельзя простить, потому, что не помнишь, что такое прощение. Нельзя забыть, потому, что ничего в этом мире не ограничивает твой разум. Последнее время – это стало и вовсе невыносимо. Я понимал этот мир настолько, что лишился самой возможности его понять, все стало настолько простым, что стало казаться невыносимо сложным. А потом появилась она. Испуганная, измотанная, но такая чистая и светлая…
