Мария Морион
Точка невозвращения
– Спасибо, достаточно.
Следующим отвечал робкий тихоня Саша. Майклу уже слегка наскучило выслушивать их ответы, но что поделаешь, работа есть работа.
– Мой вопрос, эээ… Вопрос. Ну, я расскажу про устройство власти в нашей стране. Есть комиссия по благоустройству, в ней состоят главы районов и глава парковой службы. Есть комиссия по развитию и здравоохранению, там ученые работают, экономисты, врачи, социологи…
– Вы рассказываете про страну или про городские власти?
– Я не знаю… А про что надо?
– Хорошо, понятно. Начните с домовых комитетов и постепенно дойдете до верховной власти.
– А, хорошо. Так… в каждом доме есть домовый комитет, он решает всякие мелкие вопросы и споры между жильцами, глава домового комитета выбирается общим собранием жильцов на неопределенный срок и может быть переизбран в любой момент тем же общим собранием. Он входит в районный комитет, который решает вопросы уже всего района, среди них раз в год выбирается глава района, он входит в городскую комиссию по благоустройству. В комиссии председательствуют поочередно все главы районов. Главы городских комиссий входят в городской совет наряду с главами других комиссий: комиссии по надзору за правопорядком, по образованию, по развитию. И есть еще верховный совет государства, собирающийся по необходимости, когда возникают какие-то важные проблемы в масштабе страны. С тех пор как Али Фердинанд исчез, президента больше не выбирают, его место за круглым столом верховного совета остается пустым, когда все главы комиссий из разных городов собираются за ним.
– Как вы считаете, какое название больше всего подходит нашему типу правления?
– Полисная демократия, я думаю.
– Хорошо, спасибо.
Потом отвечала Энни, бойкая кудрявая брюнеточка. У нее был вопрос про права человека в Двуедином государстве. Начало ее ответа Майкл прослушал, отвлекшись на сине-зелено-оранжевого попугайчика, усевшегося на створку приоткрытого окна и как будто внимательно прислушивающегося к тому, что происходит в аудитории. «Может, от него было бы не меньше проку, чем от моих студентов, умей он говорить. По крайней мере, выглядит он гораздо умнее многих из них. Помнится, был в древности один деятель, который проповедовал птицам. Интересно, чем кончилась вся эта история?»
«Пьюти-фьют», – ответил попугайчик и улетел.
Тем временем Энни продолжала:
– … и было решено, что дети, рождающиеся на Оу, будут иметь право выбрать, на каком из двух островов-континентов они хотят жить, потому что дети не должны отвечать за грехи своих родителей.
Майкл опять отвлекся, думая о том, что те, кто приезжал на Уэй в самостоятельном возрасте, лет в 16-17, уже очень тяжело приживались тут, жизнь казалась им слишком спокойной, слишком пресной, и они часто возвращались обратно. Или их заставляли вернуться, потому что они не могли смириться с теми добровольными ограничениями, которые накладывал на себя каждый порядочный гражданин Уэя: никаких наркотиков (даже сигарет), алкоголь только совсем слабый – пиво или легкое вино, постоянное соблюдение чистоты, вежливость, аккуратность, пунктуальность и исполнительность. Они чувствовали себя Геккльберри Финнами, попавшими на воспитание к вдове Дуглас, и начинали бунтовать. Но дети, перевезенные в самом раннем возрасте, приживались хорошо. Иногда их родители сами отказывались от детей, чтобы обеспечить им счастливую и спокойную жизнь на Уэе, но чаще это были сироты, чьи родители погибли на «свободном» острове, или брошенные дети, о которых родители просто не хотели заботиться. Граждане Уэя с удовольствием их усыновляли и воспитывали как своих родных детей.
– На Уэе очень большое внимание уделяется детскому воспитанию: с детского сада за малышами внимательно наблюдают, выявляя их природные склонности и способности. В школе их распределяют по классам, где помимо базовой общеобразовательной программы особое внимание уделяется какой-то группе предметов. Математические классы, гуманитарные, спортивные, творческие. В каждом классе не более 16 человек, близких по интересам и уровню способностей. Каждому хоть сколько-то одаренному человеку находится место в этом мире; свобода творчества, свобода созидания – вот идеал свободы граждан острова Уэй. На Оу свободу понимают иначе – как вседозволенность, безделье, легкие деньги.
«Что ж, – подумал Майкл, – кому по вкусу такая свобода, для того остров Оу – райское местечко. Там можно предаваться любым порокам, любым излишествам, были бы деньги и желание».
– Там не существует законов, перед которыми все равны, но зато есть понятия. Это своего рода правила поведения, довольно дикие и причудливые для цивилизованного человека. Вся земля там поделена между кланами, глава клана контролирует территорию и устанавливает там свои порядки, бедные и слабые вынуждены им беспрекословно подчиняться и работать на благо богатых и сильных. На Оу процветают азартные игры, наркоторговля, проституция, там любого человека могут ограбить и даже убить на улице, и никто не будет ловить преступников. Там нет даже такого слова «преступник», потому что нет законов, которые можно было бы преступить. Но если кто-то перейдет дорогу главе клана или его приближенным, то его, конечно, убьют. Между собой главы кланов разбираются «по понятиям», то есть устанавливают какие-то взаимно приемлемые правила. Есть, конечно, и «беспредельщики», которые даже на «понятия» плевать хотели, но они, как правило, долго на этом свете не заживаются. На силу всегда найдется другая сила. Как ни странно, довольно много граждан Уэя, несмотря на весь риск, обожают проводить отпуск на Оу. Они называют это «разрядкой».
«Точно, мне тоже нужна разрядка. Иначе я задохнусь в этом милом, добром, чистом и прекрасном мире, как керосиновая рыбка. Надо будет рассказать Катарине эту притчу, она должна понять ее смысл. Понять и отпустить». Додумав эту мысль Майкл понял, что Энни давно уже смотрит на него выжидающе, видимо запас ее красноречия иссяк.
– Что Вы можете сказать о Клятве гражданина?
– Клятва гражданина была сформулирована в 56 году другом и помощником Али Фердинанда Ильясом Азоном. Она произносится при посвящении в граждане, в десятилетнем возрасте, когда ребенок получает право завести себе личную страницу, где будет отражаться его социальный рейтинг и все его достижения в учебе и в общественной жизни. Потом еще раз повторяется в день совершеннолетия, по достижении 17 лет, когда человек получает отдельное жилье. Согласно ей, каждый гражданин Уэя обязан трудиться на благо общества и заботиться о процветании своей родины, быть вежливым, честным, отзывчивым к чужому горю, бережно и ответственно относиться к окружающей среде.
Потом отвечал Ли, рассказывал о денежной системе Двуединого государства:
– На Оу есть бедные и богатые, чего давно нет на Уэе, где определена достаточная норма комфортной жизни для человека. Раз в пять лет лучшие математики и экономисты острова пересчитывают эту норму, стараясь учесть изменяющиеся потребности человека и появившиеся за эти годы новые технологии. Достаточная норма поступает на счет каждого гражданина в начале месяца, затем в течение месяца ее отрабатывают. Помимо основной работы, которая занимает 4 часа в день, люди часто занимаются другой общественно полезной деятельностью. По сути, деньги у нас перестали быть эквивалентом успешности и значимости человека, их заменил социальный рейтинг, складывающийся из многих факторов, важнейшим из которых, конечно, остается труд. Допустим, человек работает врачом, его социальный рейтинг складывается из количества пациентов, объективных показателей эффективности лечения, отзывов пациентов, но также и иной деятельности на благо общества. Допустим, он рисует картины в свободное время и передает их в картинную галерею или для украшения дома пожилых людей1, за это тоже начисляются баллы. Или, например, участвует в районных субботниках. Как правило, социальный рейтинг превышает достаточную норму, иногда даже в разы, он отображается на личной странице и виден всем гражданам. Конечно, самыми уважаемыми являются граждане с высоким социальным рейтингом. Если же человек ленив и едва-едва отрабатывает достаточную норму, понятно, что он не пользуется особым уважением. Средства в рамках достаточной нормы можно тратить как угодно, дополнительные средства из социального рейтинга тоже, конечно, можно тратить, но если, например, слишком часто обналичивать их для поездок на Оу для запретных развлечений, то у комиссии по контролю могут возникнуть вопросы к такому гражданину.
Майкл подумал было, не в его ли огород этот камушек, но Ли продолжал:
– На Оу используются в основном наличные деньги, а электронными (при помощи отпечатка пальца) можно расплатиться только на территории порта и отелей для граждан Уэя.
– Как Вы считаете, в чем основное достоинство нашей денежной системы?
– В том, что, во-первых, у нас нет людей, наживших богатство незаконным путем и незаслуженно пользующихся уважением. Во-вторых, прозрачность электронного денежного оборота исключает возможность взяток. В-третьих, люди не стремятся больше к демонстративному потреблению, чтобы показать свою общественную значимость. Они берегут природу и ресурсы, стараются тратить меньше, чтобы их социальный рейтинг был выше.
– Спасибо. Отлично.
4
Майкл возвращался домой из университета в самом радужном настроении. В его воображении уже нарисовалась заманчивая картина путешествия по морю, он буквально чувствовал, как свежий морской ветер треплет его волосы, ощущал вкус соли на губах, слышал протяжные крики чаек… Ему вспоминалась его молодость, пришедшаяся на конец века, тогда в моде было всяческое фрондирование, противостояние правительству, многие из его однокашников становились хиппи и уезжали жить на Оу, говоря, что на острове Уэй им нечем дышать, что свобода и демократия выродились в новое полицейское государство, повсюду камеры слежения, а вот на Оу настоящая свобода без границ, без тотального надзора и контроля. Сколько таких юных романтиков сложило свои буйные головушки на этом «свободном» острове – не сосчитать. Майкл тоже отдал дань этой моде в свое время, сбежал из дома в 18 лет, бросив университет, поехал на Оу проповедовать любовь к ближним и учиться настоящей свободе. Учение состояло в основном в неумеренном употреблении алкоголя и наркотиков для «расширения сознания». Потом любовь, боль расставания, снова алкоголь – теперь уже лишь для того, чтобы забыться, не думать, не вспоминать… А потом возвращение. Служба в армии, учеба, работа, потом Кэт, дети. И вот теперь, спустя больше двадцати лет, эта попытка вернуться в прошлое: найти утраченное или наверстать упущенное? Наверное, просто попытка снова обрести себя…
С этой мыслью Майкл и вошел в свою уютную квартирку на 17 улице, стараясь придать лицу серьезное и решительное выражение.
– Милый, с тобой все в порядке? У тебя такое лицо, как будто ты только что похоронил своего любимого хомячка.
– Кэт, знаешь, я сегодня встретил Томаса по дороге на работу…
– Нина еще не родила?
– Нет пока. Так вот, Томас сказал…
– Да, да, дорогой, но сначала вымой руки и иди за стол. Я приготовила сегодня суп по рецепту Фаины, это такая экзотика, древнейший рецепт, говорят, его изобрели в стране, которая находилась где-то на севере Евразии. Называется «Боршч»! Такое странное слово…
– Кэт, послушай, нам надо серьезно поговорить.
– Что случилось, Майкл? Конечно, давай поговорим. Что-то не ладится с работой?
– Не совсем. Томас говорит, что я переутомился во время работы над предыдущим проектом, и сейчас начинать следующий, не отдохнув как следует, просто опасно для моего здоровья. Он говорит, мне нужно взять отпуск.
– О, дорогой, конечно, отпуск, как здорово! Давай поедем в горы!
– Кэт, все хуже, чем ты думаешь. Он говорит, что мне нужна «полная разрядка». Нужно на время совершенно выпасть из привычной среды, кардинально сменить обстановку, ну, например, съездить на остров Оу.
– Оу? Ты с ума сошел? Нет, я не верю, чтобы Томас, наш умный, рассудительный Томас мог тебе такое посоветовать! Либо ты выдумываешь, либо вы оба сошли с ума! Я сейчас позвоню ему и узнаю!
Она набрала номер:
– Томас, привет, это Кэт! Как там Нина? О, неужели! Поздравляю, поздравляю! Да, привет ей! Ну, молодцы! Послушай, а что это там за бредовая идея насчет острова Оу? Ты подумал! Интересно, каким местом ты подумал, когда давал ему этот совет? Ну ладно, ладно, я ценю твое мнение специалиста, но ведь это безумие! А что его могут убить, ты подумал? Никакая страховка не заменит мне моего мужа! Ну, хорошо, хорошо, отдыхайте, прости, что я на тебя накричала, но ты же понимаешь, что это нелепая и опасная авантюра. Ладно, я потом еще попозже позвоню. Ну, пока!
Отключив связь, Кэт обернулась к мужу.
– Нина родила! Мальчик! Такой здоровый мальчишка, и уже ресничками хлопает, и взгляд такой осмысленный, умный, представляешь!
– Представляю. Весь в папу.
– Не уверена. Его умному папочке следовало бы подумать, прежде чем давать тебе такие советы. Какой может быть отдых среди воров, убийц и наркоманов?! Ты ведь не мальчишка, тебе уже сорок пять, у тебя семья, ну что тебе там делать?
– В сорок пять жизнь еще не заканчивается.
– Конечно! Кризис среднего возраста! Решил пуститься во все тяжкие, чтобы наверстать упущенное? Будешь там таскаться по проституткам, нахватаешься заразы всякой! Что, я не знаю, зачем вы все туда едете?! Я знаю!
– Я поеду не за этим.
– Ах, ты поедешь! Никуда ты не поедешь, слышишь?! Ты не поедешь или ты мне больше не муж! – и она вышла из столовой, громко хлопнув дверью.
Если до этого у Майкла еще оставались какие-то сомнения насчет поездки на Оу, то теперь он точно решил ехать. Завтра же возьмет отпуск, получит наличные в банке, закажет билет на паром, и никаких возражений слушать он не желает! Надоело! Она считает, что он маленький ребенок, которого все время нужно опекать. Не муж, надо же! Ей наплевать, что у него депрессия, что он несчастен, что ему душно жить и скучно дышать, ей лишь бы привязать его покрепче к своей юбке! Женщины! Чувство собственничества в них неистребимо, какая бы цивилизация их не воспитывала, старая или новая, они всегда такими были и всегда такими останутся!
Майкл чувствовал, что нужно как-то успокоиться, расслабиться, взять себя в руки. Он нашел в шкафу плавки и полотенце и спустился на первый этаж, где располагались спортзал, бассейн и прачечная. В бассейне никого не было, и Майкл отлично поплавал полчаса. Гнев и раздражение улетучились. Когда он вернулся в квартиру, Кэт не было дома, а на экране холодильника2 светилась заметка: «Ушла к Фаине. На ужин разогрей себе и детям боршч». Значит, к ужину она не вернется, будет дуться, пить кофе со своей ненаглядной Фаиной и перемывать ему косточки. Ну и ладно. Кстати, этот диковинный суп оказался очень даже вкусным, хотя и немного жирноватым. Вот так и наступает старость, когда начинаешь задумываться о том, сколько в еде холестерина и не будет ли к вечеру болеть печень или желудок…
5
Отпуск Майклу дали без всяких проволочек, и даже не на две недели, а на три. Билет заказан, осталось только собрать вещи. Кэт все еще дуется, но уже смирилась с его поездкой, как с неизбежным злом. Он обещал вести себя хорошо, на девушек не засматриваться, с местным населением не связываться и везде ходить с гидом. Он планировал съездить на охоту в прерии (на Уэе охота запрещена, само собой, да и оружие имеет только полиция и армия), поиграть в казино (об этом он жене не стал говорить) и еще, может быть… Ах, Анабэль, Анабэль, mon amour perdu… Про это он жене, конечно, тоже не сказал.
Они познакомились в колонии хиппи в далеком девяносто пятом, ему было 18, ей 17, и она тоже сбежала из дома. Правда, ее дом был на Оу, а родители – очень уважаемые члены общества (то есть очень богатые и имеющие крутую охрану), но она не хотела иметь ничего общего ни с этим «обществом», ни с этими грязными деньгами. Она так и говорила: «Грязные деньги, на них кровь и пот стольких людей!». У Анабэль было все, о чем только можно мечтать, но она не была счастлива. Ей хотелось быть свободной. Абсолютно свободной и абсолютно счастливой. Но что такое абсолютное счастье? Наверное, это те несколько месяцев, когда они были вместе. Они построили себе хижину на берегу океана, утром купались, ловили креветок и моллюсков, искали черепашьи яйца в песке, собирали кокосы, готовили завтрак на костре (господи, он ведь успел забыть этот горький и прекрасный запах живого костра!), потом, если было настроение, шли в близлежащий городок, помогали торговкам на рынке за небольшую плату или нанимались работать на конопляных плантациях, тогда брали плату натурой, то есть коноплей, а вечером – костер, флейты, барабаны, танцы и песни, огонь костра, шум океанского прибоя, сладкий дымок сигарет… А ночью любовь, любовь без конца и без края, безграничное счастье и бесконечная свобода.
Но родители Анабэль готовили для дочери другую судьбу. Они любили ее и желали ей счастья, только счастье они понимали по-своему. Она должна была выйти замуж за богатого и уважаемого человека, партнера ее отца по бизнесу (какой уж это был бизнес, Майкл даже не спрашивал, но и так было понятно, что наверняка что-нибудь мерзкое), родить детей, чтобы сердце ее престарелого папочки, закаленное в «разборках» и «стрелках», потихоньку оттаивало рядом с внучатами. Он бы давал внуку поиграть своим знаменитым автоматическим пистолетом, который не раз спасал ему жизнь в молодости (отнимая при этом чужую), а маленькой внучке дарил бы самых красивых и самых дорогих кукол, какие только есть на двух островах.
Когда Анабэль сбежала, ее отец был в ярости. Говорят, он тут же, не задумываясь, прострелил голову охраннику, который принес ему эту злую весть. Сначала думали, что ее похитили, но никто не попросил выкупа, и тогда поняли, что это был побег. Ее искали во всех крупных городах, посылали даже запрос на Уэй, но там она не появлялась, и наконец, через четыре месяца напали на ее след. Один из партнеров отца, приехавший по делу на конопляную плантацию, случайно увидел там Анабэль и узнал ее, несмотря на темный загар, выцветшие на солнце волосы, драные джинсы и растянутую старую майку. Он сообщил отцу Анабэль, где она находится, и тот вскоре приехал за ней. Были слезы, мольбы, даже угрозы покончить с собой, но папаша был тверд и непреклонен. В конце концов охрана насильно запихнула ее в один из огромных танкоджипов и увезла. Отец задержался еще на пару дней, чтобы разобраться с «этими мерзавцами, развратившими его дочурку», то есть с колонией хиппи.
Друзья не сдали Майкла (а то остался бы он без самой важной части тела, а то и вовсе пришлось бы с жизнью распрощаться), но колонии пришел конец. Их хижины разрушили и сожгли, барабаны и флейты сломали, а самим велели убираться к черту на рога. Было очевидно, что ни в городке, ни на плантации работы им больше не дадут, и ничего не оставалось, как искать на побережье новое пристанище, где-нибудь подальше на западе, или начать новую жизнь, какую-нибудь совсем-совсем другую. Майкл выбрал второе, потому что эта жизнь без Анабэль больше не имела для него ни радости, ни смысла. Ему казалась предательством сама мысль о том, чтобы жить как прежде, наслаждаться морем, солнцем и свободой, в то время как его любимая страдает взаперти. И он отправился в столицу острова Оу.
6
О, эти сверкающие золотом шпили на крышах дворцов и храмов, эти гигантские стеклянные небоскребы, эта пестрая шумная толпа, пыль, духота и теснота столичных улиц… Неужели спустя столько лет он снова увидит все это хаотическое великолепие, эту завораживающе-страшную красоту города Шарн? Майкл сидел в шезлонге на палубе огромного корабля, в просторечии называемого паромом (ему всегда почему-то вспоминался при этом Харон), и любовался океанским закатом. Закат был красив, но как-то уж слишком кроваво-красен, и два темно-фиолетовых облака на горизонте напоминали очертаниями притаившихся гигантских крокодилов, готовых сожрать зазевавшееся солнце. Майклу отчего-то вдруг стало тревожно, и какое-то нехорошее предчувствие сдавило сердце. Он поплотнее закутался в плед и подумал, что неплохо было бы сейчас закурить, но нельзя, пока еще нельзя, да и сигарет здесь не продают, это ведь не остров Оу, на пароме все еще живут по Уэйским законам.
Утро настало какое-то белесое, почти хмурое, что странно для этого времени года (как-никак начало лета), небо, затянутое дымкой, показалось Майклу равнодушным и совсем чужим. Золотые столбы Шарнской гавани не сверкали, а уныло желтели, и промелькнувшая мысль о трехнедельном пребывании в этом несчастном городе была отвратительна, как устрица в кармане.
С высоты верхней палубы люди, снующие по берегу, казались крохотными муравьями, а погрузчики и машины – игрушечными. Но Майкл знал, какие они на самом деле огромные и страшные, грохочущие, изрыгающие черный вонючий дым – он проработал полгода на таком погрузчике в порту, когда ему было 19. На Уэе пользовались только транспортными средствами, работающими от электричества. Это, конечно, очень экологично, но дорого, нефтяное топливо обходится дешевле. Наверное, из-за этой гари, выхлопных газов, такая дымка висит над городом. А может быть, это горе, ненависть и страдание многих людей, принявшие зримые формы.
Как бы там ни было, Майкл бодро сбежал по трапу на берег, притворяясь, что «сорок пять» – лишь пустой звук и к нему лично никакого отношения не имеет, отчасти перед самим собой, отчасти перед хорошенькой девушкой-гидом, приехавшей его встречать. Он вспомнил данное жене обещание ходить везде только с гидом и подумал, что, пожалуй, с удовольствием его выполнит.
– Здравствуйте, Майкл, меня зовут Мара, я буду вашим гидом на острове Оу. Надеюсь, поездка на пароме была приятной и не утомительной?
– Да, спасибо, Мара, кстати, у вас очень красивое имя.
Девушка мило улыбнулась. Чуть-чуть слишком мило, как будто эта улыбка тоже была частью ее работы.
– Вы хотите сразу поехать в гостиницу или есть какие-то другие планы?
– Сначала в гостиницу.
Они ехали в машине Мары, за окном проносились в основном совершенно неузнаваемые пейзажи. Новые дома диких расцветок и причудливых конструкций: какие-то ромбы, пирамиды, шары и спирали из разноцветного зеркального пластика.
– Шарн сильно изменился за последние 20 лет.
– Вы не были здесь целых 20 лет?
– Даже больше.
– Да, город сильно изменился, если хотите, я могу провести для вас обзорную экскурсию.
– Спасибо, специальную экскурсию, пожалуй, не стоит, но пока мы едем, если не трудно, расскажите об этих странных домах, для чего они, кто в них живет?
– О, в них никто не живет, – рассмеялась Мара. – Это торгово-развлекательные центры. Разве у вас на Уэе таких нет?
– Торгово-развлекательные комплексы у нас есть, в центре каждого района, но у нас – по крайней мере, в нашем городе – каждый район выполнен в определенном архитектурном стиле: строгий классицизм, готика, ампир, барокко, модерн и так далее. Правда, недавно построили новый квартал, R, на другом берегу реки, в стиле постмодерн, и говорят, там тоже много причудливых зданий, но я в нем еще не бывал, был слишком занят работой.