Мария Мартова
Картинная галерея
Какая в имени том сила,
Что непробудных пробудила,
Вернула им способность жить?
Придворные просыпаются и становятся вокруг королевы.
Королева
Друзья, я буду говорить.
Прошу мою услышать речь
И из нее урок извлечь.
О господа, из века в век
Не может столько человек,
Как свой портрет, существовать
И никогда не умирать.
Но мы совсем иная суть,
В нас жизнь Эльмуро смог вдохнуть.
Днем неподвижны мы, немы,
А ночью живы. Мы не мы.
О да, портретам мы подобны,
Но мы же люди, мы способны
С холстов своих легко сходить,
Любить, страдать, молиться, жить.
Когда-то мы моложе были,
Тогда мы не были, мы жили
Земною жизнью полнокровной,
А не музейною, условной.
Наш жалкий рок, увы, таков:
Прожив на свете пять веков,
Не можем воли мы иметь.
Но нам ли так себя жалеть?
Ведь столько лет прожить суметь
Пусть даже жизнью неземной,
Неполноценной, неживой
Дано по праву лишь богам,
И ими избранным, и нам.
Рыцарь
Идеям будем мы верны,
Вернуться в лоно мы должны
Своих портретных вечных рам,
И нужно вновь принять всем нам
И тот же взор, и тот же жест,
Не перепутав прежних мест.
Графиня
Вот солнца луч уж ночь венчает
И утро новое встречает.
Королева
Пора пришла поторопиться,
И нам в портреты обратиться,
И вновь вернуть свои им лица.
Князь
О, не волнуйтесь, ваша честь.
Тревоги ваши мы учесть
Сумеем. Трудно лишь одно —
Кому какое полотно
Из одинаковых избрать?
Их трудно стало различать.
Маркиз
Какие схожие картины,
Все пустотой своей едины.
Баронесса
Ах, как кружится голова!
Я различу здесь что едва.
Барон
А вы куда зашли, маркиз?
Ведь это мой портрет повис.
Маркиз
Нет, мой. Здесь рама золотая.
Баронесса
И у меня была такая.
Графиня
Какая здесь неразбериха!
О боже мой, что делать?
Рыцарь
Тихо!
Вы положитесь на меня.
Я им, препятствий не чиня,
Толчка дам.
Королева
Только побыстрей.
Рыцарь
Вам честью рад служить своей.
Королева
И я, мой рыцарь, рада вас
Благодарить. В жестокий час
Вы руку помощи свою
Подали нам.
Графиня
Благодарю
Всем сердцем, Дженерси, и я.
Королева
Пора, пора! Встает заря.
Часы на стенах восемь бьют.
Слышны шаги. Сюда идут!
Рыцарь
(графине)
Хочу сказать вам…
Графиня
Не сейчас.
Потом, потом.
Рыцарь
Лили, я вас…
ТРЕТИЙ ДЕНЬ
В зале Эльмуро у одного из портретов стоит молодой человек с блокнотом и делает с него зарисовки. К нему подходит пожилой человек с тростью, молча любуется оригиналом и копией.
Пожилой человек с тростью
Да, бесспорно, красивая дама. Во вкусе вам не откажешь.
Молодой человек с блокнотом
(растерянно)
А? Это вы мне? Конечно, она красива, но дело не в красоте.
Пожилой человек с тростью
(удивленно)
А в чем же?
Молодой человек с блокнотом
(задумчиво)
Тут другая красота, невидимая. Она в душе у этой леди. И сейчас я вижу в ее взгляде эту… эту…
Пожилой человек с тростью
Красоту души?
Молодой человек с блокнотом
Скорее, красоту любви. Вы только вглядитесь в эти карие глаза, такие теплые, ласковые, женственные, если хотите. А сколько в них чувства, осмысленного чувства, поэзии, одухотворенности наконец. Какой художник, какой философ!
К портрету подходят два парня с татуировками, в ярких футболках с крупными надписями, в кроссовках.
1-й парень
(второму)
А по-моему, слишком просто, неинтересно. Что тут красивого?
2-й парень
Ага, ни формы, ни прикола. Вообще никак не задевает. Так… кислятина.
Молодой человек с блокнотом и пожилой с тростью недоуменно переглядываются.
1-й парень
А вон гляди, какие телки.
2-й парень
Ага, то что надо.
Входят пять молодых модниц в ярких украшениях, потертых джинсах, пестрых майках, с ярким макияжем и начесанными разноцветными волосами. Заметив внимание со стороны парней, начинают спешно поправлять прически и подкрашивать губы.
1-я модница
Ну и как я выгляжу?
2-я модница
Да так себе.
1-я модница
На себя лучше посмотри, чучело.
3-я модница
Девочки, не ссорьтесь. Давайте лучше посмотрим на старинную моду на картинах.
4-я модница
Скукота.
5-я модница
А че, интересно, тем двум суперменам здесь нужно? Ишь, вылупились.
1-я модница подходит к двум парням, раскачивая бедрами и теребя волосы.
1-я модница
(двум парням)
А не скажите, что это за картины тут висят? А вот эта надпись на футболке? Ах да, «Люблю все красивое». Здорово! А тут что написано? Про любовь? Хо-хо! А как вас зовут?
Остальные модницы спешно присоединяются к компании и начинают громко и восторженно говорить.
Модницы
(по очереди)
О! Вот это да! Зверски! Жуть! Класс!
Молодой человек с блокнотом
(пожилому)
Кажется, нам тут места нет.
Пожилой человек с тростью
Да и не только нам, но и портретам. Они как будто обиделись.
Молодой человек с блокнотом
Да, и я заметил. И вообще это прямо какое-то…
Входит гид с группой. Парни исчезают. Модницы лениво расползаются по сторонам.
Гид
А сейчас мы с вами оказались в зале, где представлены работы неаполитанского художника Марио Эльмуро. Это тонкий, проникающий в глубины человеческих душ мастер кисти. В его портретах не просто традиционные образы знатных господ, приближенных ко двору, это настоящие источники, из которых мы можем узнать многое о характерах и судьбах героев, их неуловимых желаниях и затаенных мыслях, их вкусах и предпочтениях. Вот, к примеру, этот портрет.
Гид вместе с группой подходит к портрету герцога. Ближе всех от гида становится мужчина средних лет, хорошо одетый, упитанный, с самодовольным выражением лица.
Мужчина средних лет
Да, вы правы. В этом взгляде читается сила характера, внутренняя сосредоточенность и целеустремленность. Вероятно, это была великая личность.
Гид
Вы верно подметили. Герцог Рич, а именно он здесь представлен, был влиятельнейшим лицом в английском королевстве в 16-м веке. Однако добиться высокого положения в обществе ему удалось не столько заслугами перед короной и отчизной, сколько благодаря своему титулу, связям и интригам, в которых был замешан. Такое явление было характерно для дворцовой жизни средневековой Европы.
Мужчина средних лет
И все же во взгляде, даже в повороте головы, в надменно приподнятом подбородке можно заметить сильный нрав, позволяющий покорять сердца людей, подчинять своей воле. В особенности, я думая, это касается женского пола.
Гид
Да, Рич действительно имел сильное влияние на умы окружавших его людей. Это были сливки общества, где он прочно сумел занять значительное положение, и многочисленные дамы, мечтавшие разделить с ним свою судьбу и его капитал. Но силу страсти этот герой с избытком потратил на любовь к собственной персоне и собственному благополучию. Об этом и свидетельствует его взгляд, самоуверенный, самодовольный, утверждающий собственную значимость, не терпящий возражений.
Молодой человек с блокнотом
Он, наверное, так и не понял ошибки своего сердца.
Гид
Вполне возможно. Думаю, его мнение разбилось о стену живой человеческой души. Помните, что сказал великий Шекспир о подобном псевдочувстве?
Любовь к себе моим владеет взором.
Она проникла в кровь мою и плоть.
И есть ли место на земле, которым
Я эту слабость мог бы побороть?
Когда же невзначай в зеркальной глади
Я вижу настоящий образ свой
В морщинах лет, – на этот образ глядя,
Я сознаюсь в ошибке роковой.
1-я модница
(глядя рассеянно по сторонам)
Но кто-нибудь среди этих знатных особ все же был по-настоящему влюблен?
Гид
О да! Сколько красивых и трогательных историй знал Марисбрук! В средние века умели любить, преклоняться предмету своего вожделения, а в эпоху романтизма это высокое чувство было возведено в культ, которому служили как искусству.
Пожилой человек с тростью
А кто из представленных на полотнах уважаемых дам мог внушать столь сильные чувства?
Гид
(подходя к портрету графини)
Вот вам наглядный пример. Любовь и женственность, красота и гармония, чувственность и поэтичность – все органично сплелось в образе этой великосветской дамы, преданной всем сердцем предмету своих грез. При этом всю силу своей страсти она умела тонко скрывать, как того требовал придворный этикет, утверждавший строгие правила приличия и подчинения чувства долгу. Галантные манеры, продиктованные временем, были присущи и другим великим представительницам прекрасного пола. Их портреты мы сможем найти в следующем зале.
Гид вместе с группой уходит.
1-я модница
Конечно, с такой-то внешностью, и в таком платье, и с такими драгоценностями можно влюбить в себя кого угодно.
Она пытается скопировать позу и взгляд графини. К ней подходят остальные модницы, толкая друг друга.
2-я модница
Ах, простите, я не нарочно.
3-я модница
А не позволите ли мне подойти поближе?
4-я модница
Будьте любезны, и мне уступите.
5-я модница
Буду премного признательна, если мне позволят занять здесь место.
Все модницы переглядываются и начинают вместе дружно смеяться.
1-я модница
(отвешивая поклон)
Я польщена. Ваша любезность ни с чем не сравнима.
2-я модница
Моя признательность вам не знает границ.
3-я модница
И моя благодарность тоже.
4-я модница
И мое почтение.
5-я модница
И мое восхищение.
Модницы встают в круг, отвешивают друг другу реверансы и продолжают смеяться. В зал входит молодой хиппи в потертых джинсах, в толстовке навыпуск, со стерео колонкой в руке. Из колонки доносится медленная музыка. В такт ей модницы начинают вращаться по кругу. Смотрительница тут же просыпается и торопиться к парню, размахивая руками. Он быстро исчезает, а следом с визгом убегают все модницы. Смотрительница оказывается нос к носу с человеком в черном, взявшимся неожиданно неизвестно откуда. Тот делает вид, что внимательно рассматривает портрет графини, а сам косится на смотрительницу. Видя, что она не спускает с него глаз, на цыпочках удаляется прочь. Смотрительница садится на стул и закрывает глаза.
Молодой человек с блокнотом
(медленно проходя мимо портрета графини)
Любовь, возведенная в искусство… Где истина? Любовь к искусству – вот непобедимое чувство!
ТРЕТЬЯ НОЧЬ
В ночном полумраке зала темно и пусто. Спящие картины начинают медленно оживать. Их персонажи покидают рамы и выходят в зал.
Королева
Заря вечерняя погасла,
Настала ночь. И жизнь прекрасна.
Герцог
Хотел бы я, чтоб было ясно,
Но здесь так мрачно и ужасно.
Рыцарь
Скажите, что зовете вы
Здесь мрачным, сэр?
Герцог
Да все, увы.
И непроглядна темнота,
И неприглядна пустота.
Меж стен, увешанных холстами,
Обречены мы жить веками
Без чувства теплого в сердцах,
Без блеска радости в глазах.
За ночью ночь, за годом год
Жизнь монотонная идет.
Ни перемен не видно в ней,
Ни свежих мыслей, ни идей.
Живем под маской отрешенья,
И даже блики отраженья
На бледных ликах не играют, —
Где лака нет, там звезды тают.
Рыцарь
Зато без лаковых оков
Нам мир открыт.
Герцог
Но мир каков?
Игра – ничто без игроков.
Тосклива жизнь в пустынном зале.
Королева
Друзья, но мы способны сами
Наполнить жизнью мрак дворца,
И он до самого конца
Раскроет нам свои владенья
По воле лишь воображенья.
Душевных сил нам ведом ток,
И пьем из них мы лучший сок.
Нам ни к чему на жизнь роптать.
Раз нет преград, не стоит спать.
И, сняв дневное бремя сна,
Зажжем огни. И ночь ясна
Предстанет нам во всех цветах
И в наших душах и умах
Разбудит лучшие порывы.
Нам жизнь дана, и все мы живы.
Есть жизнь, и есть стремленье жить
И счастьем в жизни дорожить.
Миг счастья краток, хрупок, нежен,
В руках своих его удержим,
Не упустив, как ни был мал.
Да будет ночь – наш звездный бал!
Все вместе силой колдовства
По всем законам естества
Мы чудеса творить готовы
И, сбросив крепкие оковы
Дневного тяжкого застоя,
Разбудим ночь, что, сна не стоя,
Сама наш дух разбередит
И в вихре счастья закружит.
Графиня
Вы правы, ночь нам силы даст.
Какой разительный контраст!
Там, где течет неспешно день,
Всегда тоска, бесцельность, лень.
Там, где на смену ночь идет,
Кружится страсти хоровод.
И может вихрь увлечь и нас
В свой заводной игривый пляс.
Тогда и нам не устоять,
Потока чувств не избежать.
Королева
Да будет ночь, да сгинет скука!
Есть счастье в стенах Марисбрука.
Рыцарь
Конечно, есть всегда и ныне,
И места нет здесь для уныний.
Князь
Поспорю с вами. Белый днем
Мы тоже, кажется, живем.
Рыцарь
Но наше днем существованье
Не жизнь – одно лишь прозябанье
И наших душ, и наших тел.
Несладкий выпал нам удел.
Князь
Но чем же жизнь тогда дневная
Несносна вам, как участь злая?
Рыцарь
Позвольте мне ответить вам,
Иной нам жребий в жизни дан.
Как люди, днем существовать
Мы не вольны, но жизнь познать
Могли бы, а со стороны
Изъяны лучше все видны
И наблюдения верны.
А вывод нам не в утешенье,
Приносит день лишь огорченье.
То, что земным созданьям ценно,
Для нас ничтожно. Ценность бренна,
Коль в ней скудны богатства духа,
Искусства нет и чувство глухо.
Зато снаружи бездна лоска,
Ведь видит глаз, что ярко, броско,
И ухо слышит то, что шумно,
Хотя бездарно и бездумно.
Посмотрим пристально на тех,
Кто ищет в экскурсах утех,
И ужаснемся их морали.
Что от искусства люди ждали?
Средь артефактов дорогих
Одна лишь мысль заботит их —
Кто как побрит, одет, обут,
Себя как сами подают,
И как их пышный внешний вид
Сторонний взгляд к себе манит.
Не чтя истории своей,
Свое лишь место ищут в ней,
Себя к портретам примеряют.
А что они в них понимают?
Королева
Конечно, с вами согласиться
Не так-то трудно. А годится
Их так чернить? Их нравы плохи,
Они плоды своей эпохи.
В сравненье с ними мы так малы,
Мертвы и наши идеалы.
Рыцарь
А в них одно пристрастье живо —
К тому, что ярко и красиво.
Герцог
А разве мы не так прелестны?
Ответьте, только будьте честны.
Ответит кто?
Королева
Отвечу я.
Так вот, позиция моя:
Все относительно, мой друг, —
И вы, и я, и мир вокруг.
Одна лишь ценность неизменна —
Искусство в вечности нетленно.
А что касается людей,
Чужих ценителей идей,
Для них простой визит в музей —
Возможность время провести,
Эмоций свежих обрести,
Иль посмотреть людей других,
Иль показать себя средь них.
Баронесса
О да, но только их показ
Коробит душу, мутит глаз.
Они по сути жертвы моды,
Притом не люди, а уроды.
И для нее себя в наряды
Они облечь любые рады.
Какие кольца, серьги, бусы!
Где чувство меры, стиля, вкуса?
А их цветные парики!
Такие только дураки
Носить способны. Колпаки
Им подошли бы, право, тоже.
Князь
Но это волосы их.
Баронесса
Боже!
Такой безумный колорит
Все краски мира устрашит.
Их блеск фальшивый, тон дешевый,
Фасон крикливый, хоть и новый.
Что за наряды, просто срам!
Буквально каждая из дам
В костюм мужской облачена
И без стыда носить должна.
А где же женственность и стать?
И как в нем можно танцевать?
Вот мы толкуем все о них,
А думал кто о нас самих?
И каково нам их терпеть,
На срам уродливый смотреть?
Королева
Но если б не было людей,
Как скучен был бы наш музей.
Не будет жизни, безусловно,
Где все недвижно, все безмолвно,
Где только призрачные тени
Картинно дремлют в рамках лени.
И сами мы на поводу
Идем за ней и на ходу
Готовы спать и день и ночь,
Гоня усилья воли прочь.
Ведь я права или не так?
Ну, кто из вас безделью враг?
Молчите? Вот и весь ответ —
Где отдых есть, там дела нет.
Тогда в бездействии сплошном
И жизнь живая станет сном,
И будет мир объят тоскою,
И мрачен станет. Я не скрою
К такому миру неприязни.
Его разрушить без боязни
Из вас, я верю, может каждый,
Кто духом стойкий и отважный.
Но чтобы чувства пробудить
И скуку сердца подавить,
Пускай при свете долгих дней
Дворец встречает шум людей.
Они как праздник, как отрада
И в схватке с грустью нам награда.
И благодарны будем ей,
Толпе насмешливой людей,
Что потешаются над нами.
Граф
Притом же сами дураками
Встают пред нашими глазами,
Позволю я себе сказать.
Простите, что пришлось прервать
Мне вашу речь.
Королева
О, пустяки.
Скрывают только дураки
Свои грехи, свои пороки,
А справедливые упреки
Не признают, не зная меры.
И только внешние манеры
Им ценны в сущности своей.
О, где он, круг таких людей
И мир их призрачных страстей?
Летят века, летят года,
И все они идут сюда,
Дают монеты за билеты
И смотрят, смотрят на портреты.
Но что они находят в них,
Какой незримый тайный штрих?
О нет! Им линий глубина
Духовным взором не видна.
Граф
Зато они пред нами все
Видны во всей своей красе.
Позвольте мне сказать…
Королева
Скажите,
Да не стесняйтесь, говорите.
Готовы слушать вас.
Граф
Тогда
К услугам вашим, господа.
Коль есть доверие к словам
Из уст моих, скажу я вам,
Что все бродячие здесь лица —
Для нас лишь повод веселиться.
И нам не надобно томиться,
Смеясь над их пороком всласть.
Крепка у нас над ними власть.
Князь
А если вдруг они сюда
Ходить не станут, что тогда
Случится с нами, господа?
И власть нам будет не нужна,
И жизнь нам станет не смешна.
Граф
О да, в природе всех вещей
Жива зависимость людей
От мира моды, от мира муз,
Они вступают с ним в союз
А навсегда в долгу пред ним.
А мы собой лишь дорожим.
Мы все должны без исключенья
Внушать восторг от лицезренья
Самих себя. И мы притом
От них всегда того же ждем.
Как в зеркалах, мы в лицах их
Находим лик себя самих.
Как мы для них смешны подчас,
Так и они дурны для нас.
И что им кажется прекрасно,
Для нас нелепо и ужасно.
У красоты суров закон
Для всех народов и времен:
Лишь то изящно, мило, зримо,
Что духом моды одержимо.
Она диктует стиль и вкус
И держит власть над сонмом муз.
И пусть же здравствует вовек
То, чем гордится человек.
Его и мысли, и желанья
Достойны славы и признанья.
Рыцарь
Вы правы, друг. Живой пример
Пред нами есть – тот кавалер,
С пером, с блокнотом наготове.
Он мысль находит в каждом слове.
И всякий день сюда идет,
Вопросы гиду задает,
Ответ внимательно услышит,
Потом рисует, чертит, пишет.
Герцог
Чтоб помнить все, бумаги мало.
А что Эльмуро волновало,
Навряд ли в нескольких холстах
Возможно выразить. В словах
Так трудно чувства передать,
А он их смог нарисовать,
И нужно только их понять.
И тут все средства хороши.
Бескрайний мир его души
Открыться может лишь тому,
Кто сам во всем под стать ему.
Но таковых на свете нет.
Европы старой лучший цвет
Увял в потоке бурном лет.
Зато на лоне прозябанья,
Как в поле в пору увяданья,
Умом не развитых ничтожеств
Найдете вы немало множеств,
Лишь киньте взор – кругом кишат.
Убогим сбродом мир богат.
Граф
Вы так духовные нули
Богатством смело нарекли,
Поставив всех лицом к лицу
По одному лишь образцу.
И всяк от всех грехом отличен,
И в общей массе обезличен,
И всяк виновен без вины.
И в этом все для вас равны.
Для вас богатство все вокруг —
Любой порок, любой недуг.
Но нужно здесь учесть тем паче,
Что среди нас вы всех богаче.
Герцог
Но мыслил я совсем иначе.
Желали вы к словам придраться,
Что меж собой всерьез разнятся.
Так ясно разница видна —
Что есть душа, а что казна.
Но если кто богат казной,
Богат быть может и душой.
Одно другому не претит
И делу вовсе не вредит.
Рыцарь
Да, герцог, правы вы, бесспорно,
Что защищаете упорно
И блеск души, и денег власть,
И крови честь, и сердца страсть.
Но убежден я сам в обратном,
И с вашим мнением привратным
Позвольте мне не согласиться.
Ведь друг от друга отличиться
Возможно всякому, коль он
Лицом и нравом наделен.
А люди все в одном едины —
В том, что ни в чем неповторимы.
Весь мир вокруг без масок мнимых —
В единстве душ неповторимых.
А среди нравов всевозможных
Гораздо менее ничтожных,
А боле лиц из той породы,
Что даровиты от природы.
И мир богат их именами,
Как луг весенними цветами.
Герцог
А сами вы, сомненья нет,
В соцветье том первейший цвет.
Ничем иным, уверен я,
Не чтите сами вы себя.
Рыцарь
Мое в ответ вам возраженье,
Подводит вас воображенье.
Все это громкие слова,
Суть обвинений не нова.
Ничтожна сущность слов, коль сами
Не скреплены они делами.
Герцог
Охотно с вами соглашусь
И правотой не поскуплюсь.
Мои слова не для забавы.
Во имя трона и державы
Я век Британии служу
И за казной ее слежу.
Нелегок труд – закон блюсти
И за собой страну вести.
А вы что есть, ловец невест?
Как жалок рыцарский ваш крест.
Рыцарь
О, ваши злобные нападки
Неубедительны и гадки.
Их дух пророческий не прочен,
И лжив, и желчен, и порочен.
Вам оправданья не найдется.
Граф
Глядите, друг мой, он смеется
Над возмущеньем вашим правым,
Над вашим словом честным, здравым.
Грешно над совестью глумиться.
За вас готов я заступиться
И тем возмездие свершить.
Рыцарь
О, что вы, граф, я сам решить
Вопрос смогу и честь свою
В бою кровавом отстою.
Пусть у врага мошна полна,
Свой долг исполню я сполна
И покажу под звон металла,
В ком честь мала и мощи мало.
Герцог
О, за такое обвиненье
Вам смерть грозит во искупленье.
Да будет божье провиденье!
И кара казнью, без сомненья,
Вас ждет, ее не миновать.
Рыцарь
Вы мне хотите угрожать?
Тогда и вам не избежать
Суровой казни.
Герцог
О, как знать.
Рыцарь
Не вам судить, не вам решать
И бога всуе поминать.
Королева
Довольно, стойте! Нет вины
Ничьей, покуда гром войны
Не грянет в спорящих сердцах.
А гром страшнее на словах:
Довольно искре промелькнуть
С тем, чтоб пожар войны раздуть.
Рыцарь
Бесспорно, так. Иное слово
Страшней оружия любого
И ранит сердце сгоряча
Сильней каленого меча.
Королева
Оставим распри. Что в них толку?
Вы говорите без умолку
О том, что тягостно другим.
Мы об ином поговорим.
Рыцарь
О да, начнем вещать сначала
О том, что живо волновало
Нас всех, пока в пылу раздора
Забыли тему разговора.
А тема сущая вовеки
О самом важном – человеке,
С его душой неповторимой,
С умом, характером и силой.
Ведь даже телом самый слабый
В суровый час быть духом бравый
Сумеет, целью озаренный,
И устоит непобежденный,
И постоит он за другого.
Герцог
Но только где найти такого?
Легко геройство воспевать.
Но как героя распознать
Средь дел, житейских и привычных,
Средь лиц, невзрачных и обычных?
Граф
Вы правы, многие из нас
Под маской прячут свой анфас,
Страшась раскрыть хотя б на миг
Пред всеми истинный свой лик.
И как бы ни был облик скрытен,
Но мир героя самобытен,
Его познать всегда возможно,
Хотя бывает очень сложно.
Герой, как собственный портрет,
Носитель самых разных черт.
И их не скрыть под слоем масла.
Королева
О граф, вы правы. Я согласна,
Портрет души ничем не скрыть,
И живописно отразить
Рука творца его могла.
А коль о кисти речь зашла,
Молчать я боле не могу
О том, что в сердце берегу.
И чтоб словами не бросаться,
Хочу вам искренне признаться,
Мои друзья, мои картины,
Моя отрада в жизни длинной
И в бесконечности земной,
Вы дар, ниспосланный судьбой.
Любовь к нему я всей душой
Беречь готова верно, свято,
Я ей живу, я ней богата.
Коль шанс мне выпал бы избрать
Свою стезю, то я бы стать
Не королевою желала.
Тогда б художницей я стала
И вас, друзья, нарисовала
По всем законам тени, света
И всеми красками портрета,
Прибавив силу вдохновенья,
Души незримое веленье.
Но не скупое полотно
Писать мне было бы дано, —
Палитрой чувств я б овладела,
И лица все запечатлела
Я в сердце трепетном своем,
И память рамою на нем
Навек надежно укрепила,
И лаком мудрости покрыла.
Тогда б и жизнь была иной —
Простой, размеренной, земной,
Лишенной драм, и потрясений,
И этих вечных превращений,
Каких не видел сам господь,
Из рам картин в живую плоть.
Графиня
Тогда бы мы уже не жили
И с вами вместе не дружили,
Оставшись следом на стене
В портретной раме, как в окне.
Но тем и вы, и мы сильны,
Что и живыми быть вольны
По воле гения творца.
Стучать заставил он сердца
Под толщей красочного строя.
О, кто способен на такое?
А кто сим даром наделен,
Едва ли ведает о нем.
Несложен труд талантом быть.
Но как его в себе раскрыть?
А коль художницей вы были,
Тогда б ни в чем не уступили
Эльмуро кисти бесподобной,
Изящной, тонкой, благородной,
Душой портреты б наделили.
И лики б их живыми были,
И разговаривать умели,
И танцевали бы, и пели,
Как у Эльмуро.
Герцог
Нет, картины
Его с весельем не сравнимы —
Предельно сдержаны, скромны,
Любых излишеств лишены
В застывших позах усмиренья
И без намека на движенья.
Его душе стиль танцев, песен,
Уверен, был неинтересен.
Королева
Я с вами, герцог, не согласна,
Эльмуро слышал ритм прекрасно.
Движенье душ не ускользало
От взора мастера, играло
Души взволнованной начало
В портрете каждого лица
Под кистью гибкою творца.
Художник танцы не любил,
Ведь от рожденья хром он был.
Однако он, должна признаться,
Любил балами любоваться.
Герцог
Какой же прок от наблюдений
Тому, кто сам лишен движений?
Королева
Души движения ему
Подвластны были самому.
А в плавных темпах танцевальных
Он видел линий рисовальных
Восторг и трепет, грусть и страсть,
Что дух его питали всласть,
Дарили силы, вдохновенье.
Полеты дум, сердец биенье
В па танцевальных слышал он,
И вторил им скрипичный звон.
Герцог
Вы говорите так красиво,
Но для Эльмуро будет льстива
Такая громкая хвала.
Его обязанность была
Писать портреты по заказу,
Не изменив притом ни разу,
Как клятве данной, образцу,
Чтоб должный вид придать лицу,
Приличье строгое и стать.
Лишь это мог он рисовать.
Свое всяк место должен знать
И за черту не заступать.
О да, не к чести живописца
По шумным танцам волочиться.
Ведь танцевать – удел господ,
А не трудиться. Есть народ
На этот счет. И божья воля —
Труд для раба. А наша доля —
Живя достойно, бога славить,
Вершить закон, судить и править
И государством, и балами.
Вот жребий, данный нам богами.
Граф
Знаток законов прописных,
Вы много сделали для них
И, божий промысел найдя,
Старались вы, во всем следя
За соблюденьем неуклонно
Всех пунктов их. Устав законно
Вам власть над золотом внушал,
Пока народ труды вкушал,
В душе не зная, что есть бал.
Да что народ! Творцы дворцов,
Владельцы красок, нот, резцов,
Рабы и кисти, и пера
Себе не нажили добра,
Но воплотить сумели чувства
В произведениях искусства.
И нет прекраснее союза.
Из лучших чувств родится муза.
А танцевальные движенья
Дают источник вдохновенья
Писцам, певцам и музыкантам,
И всем сердцам, и всем талантам.
Лишь стоит лире зазвучать,
И тянет, тянет танцевать.
Королева
Вы правы, граф. Когда шумят
Балы, то музы не молчат.
Да, были, были времена,
Балам давалась честь сполна.
Пусть их Эльмуро не писал,
Зато Шекспир в них тонкость знал
И драмы ими наделял.
В сюжетных линиях своих
Не обходился он без них.
Воспел шекспировский их стих.
С его лирическим началом
Созвучен слог, рожденный балом.
Шаги словами на паркет
Ложились плавно, как в сонет, —
За словом слово по цепочке,
За строчкой строчка и до точки.
Так танец можно описать.
И мысли могут танцевать.
И мы, согласно думам нашим,
Стихами, как ногами, спляшем.
Графиня
Тогда за чем же дело стало?
Коль речь пошла о пользе бала,
Давайте вместе встанем в ряд
И друг за другом все подряд,
Как танцевальные движенья,
Начнем словесное круженье.
Князь
Чего же ждать? Начнем, начнем
И зададим сей ночи тон.
Баронесса
И мы сейчас без промедленья
Раскроем все свои уменья.
Барон
Тогда раскроюсь первым я.
Балы, балы, о страсть моя!
Маркиз
И я балы всегда любил,
Я дамам головы кружил.
И были так они милы,
Мои старинные балы!
Баронесса
И я когда-то на балах
Порхала легче малых птах.
Маркиз
Теперь с бескрылой старой птицей
Вам можно было бы сравниться,
И не с фламинго, не с орлицей.
Баронесса
И вам бы вряд ли подошла
На птичьей сходке роль орла.
Маркиз
Иную роль бы не почел,
Себя я знаю, я орел.
Князь
И я парил, как эта птица,
Когда хотелось веселиться.
Чему смеетесь вы? Позор!
Вы б знали, что я за танцор.
Да, я танцую лучше всех,
У дам всегда имел успех.
Когда был юн, уроки брал
И дни и ночи танцевал
Легко, уверенно и споро.
Такого тонкого партнера
По всей Британии не знали.
Меня повсюду приглашали
На все балы и маскарады.
Дороже не было награды,
Чем в паре с леди настоящей
Пройтись походкою парящей
Под скрипку, альт иль клавесин,
Под вздохи женщин и мужчин,
Восторг и зависть их ловить.
Баронесса
Но как же вы могли парить
С такой фигурою дородной?
Князь
Все дело в легкости природной,
Она влечет меня порхать.
Герцог
Да, всякий может, вам под стать,
Кружиться, бегать и скакать
Легко, небрежно.
Князь
О, как знать!
Тут навык нужен и уменье,
Чтоб танцевальные движенья
Давались вам без принужденья
В круженье, ритмами богатом.
Герцог
Кто чтит себя аристократом,
Тот без усилий и забот
Разучит жигу и гавот.
И даст изящества пример
Галантный статный кавалер.
Барон
Согласен с вами, ваша честь.
Таких господ средь нас не счесть.
А кто в Британии рожден,
Тот в тайны танца посвящен.
И лишь аккордом зазвучит
Призыв на танец, застучит
Каблук танцора о паркет.
И лучше в мире бала нет.
Маркиз
Храню я в памяти моей
Балы у многих королей.
От прошлых древних тех колен
Прошло немало перемен.
Признаюсь я, не будет лишним
Сказать, что даже и всевышним
Неведом был размах такой,
Что Эдвард нам давал Второй.
Князь
Уже не верится мне, право.
Маркиз, вы молвите лукаво.
Маркиз
Не в силах речью я блеснуть,
Балов божественную суть
Не передать мне на словах.
О, на вселенских тех балах
Слетали ангелы с небес,
Трубили горны полонез,
И громы марши исполняли,
И звезды сыпались огнями
На бальный пол, на платья дам,
И боги гимны пели нам.
Ах, я хотел лишь доказать,
Что бал не блажь, а благодать,
Что бал – искусство, не забава,
Величье муз, талант и слава,
И драма чувств, и власть творенья,
И лучший повод для веселья.
Готов я мерить жизнь веками,
А счастье – нашими балами.
Герцог
Как ваши речи сладки нам.
На сердце каплями бальзам
Стекает патокой пьянящей
В порывах лиры, уносящей
Куда-то вдаль…
Королева
Чего же ждать,
Коль сердце жаждет танцевать?
Начнем тотчас, к чему сомненья,
Слов танцевальные движенья.
Граф
Давайте встанем дружно вместе,
Пойдем по кругу и на месте.
Князь
Наклон, прыжок и поворот,
И шаг назад, и шаг вперед.
Баронесса
И каблуками – топ-топ-топ,
И рукавами – хлоп-хлоп-хлоп.
Графиня
Здесь взмах рукою побыстрей,
Здесь шаг короче, здесь длинней.
Герцог
Теперь с партнером в паре шаг,
Потом расходимся, вот так,
Затем пробег неспешно, плавно.
Вот это чудно, это славно!
Князь
Какой блистательный финал!
Я утомился, я устал,
Как будто, правда, танцевал.
Граф
Могу представить, что случится
Когда придется вам трудиться
Не на словах, а на балу,
Когда в усердье и пылу
В галоп пойдете на полу,
Оставив прыть и бодрость слов
И взяв лишь пару башмаков.
Князь
Вы мне не верите, но мне
Быть на балу, как на войне, —
Усталость тут же, как рукой,
Долой. И я опять герой!
Герцог
Достойны высших вы похвал.
А если б был устроен бал
Тотчас средь нас?
Князь
Я б не устал.
И вам бы тут же доказал,
Что я танцовщик настоящий,
Во мне и лоск, и шик блестящий,
Во мне задор, и стать, и прыть.
Я всех сумею поразить,
Мне никакой пример не нужен.
Барон
А я что, вас, скажите, хуже?
Баронесса
И я.
Граф
И мы.
Герцог
Какие споры!
Мы все таланты, все танцоры.
Балы нам всем, как жизнь, важны,
И, как победа в дни войны,
Они для подвигов даны.
Рыцарь
К чему так пышно на словах
Распространяться о балах?
Не лучше ль миг поторопить
И этой ночью бал открыть?
Повелевают музы нам
Воздать почтение балам.
Когда б Шекспир нас услыхал,
Ответ бы дал: «Да будет бал!».
Королева
Я полагаю, что таков
Ответ у каждого готов
Из всех присутствующих здесь.
Прогоним грусть, тоску и спесь.
Мы бурно встретим эту ночь,
Чтоб скуку сердца превозмочь.
Да не сомкнуться наши очи
На протяженье целой ночи.
Скорей внесите канделябры,
Настройте альты и литавры,
Возьмите в руки флейты, скрипки,
Зажгите свечи и улыбки.
Пусть ритмы весело звенят,
Пусть танцы радостью горят,
Паркет пусть стонет в темпе па,
Пусть сводит музыка с ума.
Пускай часы забудут счет,
И будет долог танцев ход.
Следить не станем за часами,
Пускай танцует время с нами.
И танец наш за много лет
Не станет стар, как Старый Свет.
Не сгинет он в столетьях тьмы,
Пока его танцуем мы.
И пусть наш вкус небезупречен,
Бессмертны мы, и бал наш вечен.
Уж час полуночный настал,
Я объявляю нынче бал.
Прошу вас только об одном —
Не забывать приличья тон,
Себя с достоинством вести
И честь и вежливость блюсти,
Чтоб не краснеть за вас потом
Пред богом, миром и двором.
Герцог
