Мария Лунёва
Ритуал для призыва профессора
Глава 8
Мы неспешно прогуливались по аллейке, проходили мимо огромной клумбы с красными цветами, наблюдали за стайками разноцветных ярких птиц.
– Это идея ректора? Обучать целительству тех, кто, как правило, убивает? – поинтересовалась я, переваривая в голове полученную информацию.
– Вся эта академия – его идея. Он один из двенадцати создателей закона об обязательном образовании людей, наделенных магией. Они его протащили через все структуры власти и преподнесли императору в лучшем виде. И возможно не вышло бы все это, но вовремя подключилась родственница правителя, она и встала во главе новых реформ. Без нее сейчас сложно всем!
Я навострила уши. Хаул оказался отличным рассказчиком.
– А что с ней случилось? Умерла?
– Нет, Ирина, хуже, – мужчина невесело хмыкнул, – в портал затянуло во время прорыва. Она портальщик, как и я. Во время запечатывания пространства бывает так, что силы подводят и тогда… – он сделал паузу, подбирая слова.
– Тогда мага затягивает в ту дыру, из которой я выехала? – догадалась я.
– Да, туда. И обратного хода нет, – тихо подтвердил мои слова Хаул.
– И часто такое случается?
– Чаще, чем хотелось бы. У нас проблемы с соседним миром. Лезут, словно чем тут намазано. Но все бы ничего, справляемся мы с ними, но портальщиков становится все меньше.
– Там страшно, – выдохнула я. – Когда я поняла, что не то что-то, машину остановила. Вышла проверить, где я вообще, – как глянула туда, где обочина должна была быть и чуть не умерла от страха.
– Что ты там видела? – голос Хаула стал тверже.
– Дороги словно в пространстве парящие, а под ними бездна. Над головой дороги, по бокам. Это так страшно, словно по какой-то ленте едешь.
– Как ты сюда дорогу нашла? – некромант пристально уставился на меня.
– Богиня подсказала куда ехать, она со мной в машине была, – пояснила я.
– Богиня?! В твоей вот этой металлической коробке? – голос Хаула замораживал. Такой суровый и жесткий.
Я кивнула, немного растерянная такой реакцией. Обхватив меня за плечи, мужчина склонился ниже и впился в мое лицо нечитаемым, оттого и пугающим, взглядом.
– Никому больше ни слова о том, как ты сюда попала. Поняла меня? – я растерянно кивнула. – Узнают, что отмечена излишним вниманием богов, затаскают по храмам. А если про межмирье рот откроешь и только намекнешь, что знаешь, как там все выглядит, окажешься в допросной. И поверь, тебе там не понравится. И я буду бессилен. Ты и так приковываешь излишнее внимание, прознай, кто про межмирье – больше мы тебя не увидим.
– Ты шутишь? – пропищала я.
Лицо мужчины исказила злая ухмылка.
– Нет, у меня вообще, Ирина, с юмором плохо. Слушай внимательно. Если кто спросит, скажешь, села в эту свою железную коробку и поехала. По пути сбилась и потеряла сознание. Вроде снились боги, что говорили – не помнишь. Можешь, как нам задвинуть, что во сне на работу приглашали. Там тогда в аудитории такой переполох был, что никто особо твои объяснения и не слушал. Люди из иных миров к нам проникают, нечасто и в основном демоны, но бывает. И никто не станет заострять внимание на очередной пришлой, если ты сама не расскажешь о межмирье и богах. Все было во сне, ты поняла! Тебе все приснилось, как и остальным до тебя.
– Меня будут допрашивать, – испуганно пролепетала я. Вспомнились многочисленные фильмы про Великую Отечественную Войну и пытки несчастных партизан. Во рту мгновенно пересохло: мозг, не щадя меня, подкидывал сцены, где мне под ногти засовывают иголки. В этот момент я была готова упасть в обморок.
– Тише, Ирина, не пугайся так, хорошая моя. Я только что уже тебя допросил. Будет еще и Вэкс вопросы задавать, но ты помнишь – сон и не более, так ведь?
Я уверенно кивнула.
– Я уснула за рулем, мне приснилась смешная бабушка в шляпке. Она пригласила на работу, я согласилась. Проснулась от яркой вспышки света, а тут вы и этот умом тронутый ДолСоу, – выдала чуть дрожащим голосом я.
Выражение лица некроманта стало мягче и нежнее, что ли.
– Ты очень умная женщина, Ирина. Но лучше тебе и самой поверить в то, что ты сейчас произнесла.
– Считай, уже верю, – я, наконец, выдохнула. Ой, как мне повезло с таким допросом. И с таким дознавателем.
– Умница, – Хаул весело улыбнулся и подмигнул, словно мальчишка. – Пойдем, я покажу тебе центральный фонтан.
Пройдя по выложенной крупными плоскими камнями дорожке, мы действительно вышли на небольшую площадь. А вокруг пестрящие множеством различных цветов клумбы, заросли низкого кустарника, обвешанные ягодами, птички, прогуливающиеся по тропинкам. Огромный трехъярусный фонтан из камня и радуга над ним. Повсюду на совсем низких скамейках сидели юноши и девушки в необычных для человека из моего мира одеяниях.
Балахоны! Длинные до самых пят и широченные донельзя. Нелепость полная.
– Почему такая странная одежда? – хохотнула я.
– Чтобы уравнять, – равнодушно ответил Хаул.
– Перед кем? – не поняла я.
– Друг перед другом уравнять. Тут учатся дети из разных слоев общества. Чтобы не возникали конфликты – личные вещи и уж тем более одежда под запретом. Все казенное. Штаны, балахоны, ученические принадлежности и так далее.
– Но если все казенное, то это безобразие на них зачем. Ну, по-дурацки же смотрится, – не унималась я.
– Именно для этого, – некромант, сорвал с куста крупную черную ягоду и протянул мне.
– Чтобы по-дурацки? – переспросила я, отправив кисло-сладкую ягодку в рот.
– Да, это сбивает спесь и гонор. Денёк походишь, как чучело, и уже не столь великим себя мнишь.
– И чья это идея? – подивилась я местным способам воспитания личности.
– Несравненной Эя Аалу, той самой, что пропала в портале, – печально пробормотал Хаул.
– Несравненная, – повторила я, – такая красивая?
– Нет, умная. Женская красота увядает, а ум – никогда, – протянул некромант, вручая мне еще пару ягодок.
Я только брови приподняла. Ага, умная, значит, несравненная. Ну, в кои-то веки, я хоть где-то за красотку сойду, а то все «синий чулок» да «мышь серая».
– А я под несравненную сгожусь? – мило улыбнувшись, похлопала я глазками для пущего эффекту.
– Нет, – отмахнулся Хаул, и не успела я мысленно сгрести остатки гордости и самомнения с брусчатки, как он добавил, – ты великолепная. В твоем возрасте и уже профессор. Это невероятно.
Моя рухнувшая самооценка воспряла духом и гордо ударила себя в грудь.
– Профессор Холодова, – услышав знакомый и уже ставший ненавистным голос, я обернулась, схватившись за сюртук Хаула, готовая, если что, спрятаться за этого гиганта. И да, к нам стремительно приближался тот самый ДолСоу, что вчера хотел меня заживо сжечь.
– Убежать варианты есть? – тихо одними губами спросила я.
– Вечно прятаться не сможешь. Делеу ДолСоу декан факультета стихийной магии и твой непосредственный начальник, – прибил меня к земле этой фразой ДартФао.
– Вот так свезло, – не удержалась я от сарказма.
– В действительности, у декана есть масса положительных сторон. Он сильный маг, хороший учитель, ну и…
– Бабник, каких поискать, – закончила я фразу за Хаула.
– Мда. Не без этого, но ты очень красива, – отвесил он мне очередной комплимент. – Так что его интерес можно понять.
Тем временем этот самый краснокожий кобель местного разлива, тот, который сильный маг и весь из себя замечательный декан, почти добрался до нашей застывшей статуей пары.
– Спасибо, студент ДартФао, – расплылся он в слащавой улыбке, обратившись к некроманту, – что показали прекрасной Ирине…
– Профессору Холодовой, – нетактично перебила я его.
– Что? – не понял начальственный кобель мой жирный намек.
– Для вас, декан ДолСоу, я профессор Холодова, – выдала я, а сама осторожно на шажочек к Хаулу ближе встала. Ну, мало ли что. Переклинит еще этого неадекватного и решит, что вчера таки меня не дожарил.
– Конечно, Ирина, – вновь расплылся «вождь краснокожих» в улыбке, – на работе, естественно, я буду обращаться официально, а так…
– Только профессор Холодова, – я нарисовала на лице просто зверское выражение. А если вспомнить, что этот гад вчера хотел со мной сделать, так еще и оскалиться в улыбке нелишним будет.
Декан все понял моментально. Вся любезность с его лица слетела и растаяла, как дымка поутру. Теперь на меня серьезными глазами смотрел еще молодой очень привлекательный мужчина. Приподняв подбородок, он смерил меня таким взглядом, что в пору было закопаться где-нибудь под деревом.
Видела я уже такое выражение у мамочки моего бывшего жениха Алешеньки. Его родительница считала себя потомком дворян и вела себя с людьми соответственно.
– Дайте-ка, я угадаю, – не выдержала я, – аристократ!
Хаул странно хохотнул.
– А в вашем мире не принято выказывать уважение аристократии? – надменно произнес ДолСоу.
– Ну, за весь мир не скажу, а в моей стране- нет, – мило улыбнувшись, процедила я почти дружелюбно.
– Почему же? – о да, я ждала этот вопрос.
– Потому что у нас почти не осталось аристократов, декан ДолСоу. Половину наши власти расстреляли лет сто назад, а вторая половина в эмиграцию сбежала, – чуть сгустив краски, выдала я. – Так что не стоит вам так себя вести, декан. Достаточно было бы просто извиниться!
ДолСоу перекосило.
– Я не собираюсь перед кем-либо извиняться за свои действия, и поверьте, если бы у меня на пути не встал ДартФао, я бы вас уничтожил. И это было бы правильно, – я открыла было рот возразить, но перед моим лицом появился указательный палец этого аристократишки. – Но сейчас ситуация изменилась, Ирина, так что вспомните о своем воспитании и прекратите дерзить, как деревенщина. Если с ДартФао такое общение пройдет, то с вашими теперь уже коллегами – нет. У нас тут никто никого не расстреливал, чтобы это слово ни значило, и в эмиграцию никто не бежал. Вспомните, что вы профессор, а не торговка уличная и начинайте вести себя соответственно.
Я опешила и как-то растерялась. А главное, возразить-то было нечем. Поставил он меня на место. Стиснув зубы, я дежурно улыбнулась, а в душе душила эту длинноволосую гадюку. Вот так начальничек!
– Я надеюсь, мы сработаемся, Ирина, – добил он меня.
– Конечно, декан ДолСоу, но для вас я профессор Холодова. Хотите уважительного к себе отношения – прекратите фамильярничать и пресекайте все попытки перейти к неформальному общению. Я Ирина для друзей, для близких, для любимых. Для вас только лишь Холодова!
На лице красивого аристократа заиграли желваки, настолько он был зол.
– Еще посмотрим, – процедил он.
– И смотреть тут не на что, – все-таки не удержалась и поддела я его. – Пойдем, Хаул. Ректор наверняка уже ждет.
Развернувшись, я сама взяла студента под руку и потянула к ближайшей тропинке.
– Не туда, Ирина, – остановил меня довольный представлением храмовник, – в обратную сторону.
Улыбнувшись, я кивнула. А потом, позволив себя обнять за талию, пошла куда повели. В душе я кипела. Вот самовлюбленный петух, а. Посмотрит он. Женщин тут мало, что ли.
– Не реагируй так на декана, – тихо прошептал Хаул. – Не он первый, не он последний, кто считает себя выше и соизволит оказать милость, пригласив в свою постель. Ты правильно себя с ним вела. Ты иномирянка, пришлая, и вправе вести себя не так, как наши женщины. Пользуйся этим правилом, Ирина, вовсю. И поменьше демонстрируй насколько в самом деле умна. Пусть это будет твоим тайным оружием против надменности аристократов, коих тут большинство.
Я молча кивнула. Вот и первые сложности. Конечно, я имела четкие представления о субординации. О том, как следует вести разговоры с начальством, со студентами, да и деканом тоже. Но вот образ ДолСоу как-то выпадал из стандартов. На прежней работе наш декан был мужчиной с сединой в волосах, с толстыми очками и в застегнутой на все пуговицы неизменно белой рубашке. О том, чтобы назвать меня Ириной, или делать мне непристойные намеки… да и мысли возникнуть не могло.
А тут?!
Как валить на пол и под предлогом спасения меня же тискать, так это, пожалуйста. А как возразили словом, так сразу режим аристократа включил. Ну, надо же, фифа какая!
– Ты так забавно сопишь от злости, – раздалось надо мной.
– Прости, задумалась, – спохватилась я.
– Жалеешь, что нагрубила ему? – Хаул приподнял левую бровь, и я вдруг поняла, что вижу эту особенность его мимики уже не первый раз за утро. И почему я сочла его непривлекательным? Да, не женственен, черты лица грубые, мужские. Но ведь это не портит, а даже наоборот – придает облику некую суровую брутальность. Заметя, как я пристально рассматриваю его, Хаул приподнял и вторую бровь.
– Не нравлюсь? – зачем-то спросил он.
– Наоборот, очень привлекателен, – честно созналась я.
Мужчина щурился, словно пытаясь понять, – лгу я или честна с ним.
– Профессор Холодова, Ирина, ну, где же вы ходите?! Я с утра вас жду, – раздалось над нами. Подняв голову, я уставилась на высунувшегося из большого окна ректора Фигра.
Старичок открыто улыбался и вид имел такой блаженный. Ну, точно буддийский монах.
Глава 9
Внутри, несмотря на обшарпанный фасад, административное здание Академии поразило меня своей красотой и изяществом интерьера. Огромный просторный холл на первом этаже: витая широкая лестница с резными перилами, большие высокие под потолок окна, занавешенные тяжелыми темно-зелеными шторами из габардина, кадка с огромным цветущим кустарником посередине и сбоку даже на вид удобные диванчики с изогнутыми ножками и высокими мягкими подлокотниками. И все так красиво сочеталось в цветовой гамме. Даже этот куст, так похожий на азалию, идеально вписывался в интерьер и гармонировал с аляповатой розово-зеленой тканью диванов. Идеально! И это простой холл учебного заведения. Красота!
Но все это померкло, когда я подняла голову. На мгновение я лишилась дара речи, замерев как дитё, узревшее истинное чудо. Там на приличной высоте слегка покачивалась умопомрачительных размеров люстра, сияющая, кажется, сотней огоньков. Будто кто-то перевернул золотую ель и украсил ее иголки тысячами светлячков. При этом чудные красные, желтые, оранжевые огни постоянно перемещались, перескакивая с одной «ветки» люстры на другую.
И все это выглядело так… сказочно и нереально, что я замерла с поднятой головой. Сил оторваться от этого дива дивного не было.
– Ирина, что-то не так? – немного взволнованно спросил Хаул.
– Не мешай мне наслаждаться магией, – отмахнулась я от него, продолжая, как ребенок, глазеть на чудо.
– И это магия?! – мужчина даже как-то хмыкнул снисходительно. – Халтура мага средней руки. На всем экономили.
Мой внутренний ребенок возмутился.
– Это очень красиво, Хаул, не наговаривай. На такое вообще можно смотреть весь день, не отрываясь, – проворчала я.
Храмовник тихо засмеялся.
– Думаю, тогда и остальные элементы отделки тебе понравятся, – Хаул легонько приобнял меня за плечи и развернул в сторону винтажной круговой лестницы.
– Ух, ты, – не удержалась я восторга, – как во дворцах!
– Нравится? – мы подошли ближе и начали подниматься. – А теперь взгляни на картины.
Заинтригованная, я подалась вперед и буквально прикипела взглядом к ближайшему холсту. Ничего особенного. Простой незамысловатый пейзаж: море, чайки в небе, суденышко какое-то.
Простая картина… и вдруг!
Я четко ощутила солоноватый запах моря, услышала шум волн и крики птиц. Невольно подалась вперед и встала вплотную к «живому» пейзажу. Чувства стали ярче: я слышала ветер; облизнув губу, ощутила горечь соли.
Фантастически! Невероятно! Сказочно!
– Ну как? – ДартФао стоял все это время за моей спиной и следил за реакцией.
– Восхитительно, – прошептала я. – Хочу такую в свою комнату. И море, и горы и все хочу. Они наверняка дорогие. Где можно такую приобрести, Хаул? Это что-то нереальное!
Я с нежностью погладила раму. А потом с интересом посмотрела на другие работы магически одаренных художников. Дети, увлеченные странной игрой, чем-то напоминающую наши «фантики». Погрузившись в изображение, услышала детский смех и споры, лай собаки, которую и не разглядела поначалу за мусорным баком. А еще запах нечистот. Словно на мусорке или свалке какой были дети. Трущобы?! Да, наверное, так и есть.
– Как такое возможно?! – пораженно выдохнула я.
– Все эти работы, Ирина, детей простых деревенских и городских бедняков. Их легко купить за гроши на любом городском базарчике. Идея их разместить здесь принадлежала Эя Аалу. Расчет был очень прост: эти картины чудесны – каждый невольно остановится и спросит об авторе. И несказанно удивится, что писал эти, не побоюсь этого слова, шедевры не аристократ, а сын рыбака, например, – Хаул указал рукой на картину, изображающую море.
Я невольно улыбнулась, поняв, что так тонко прочувствовать красоту морского побережья, его вкус и запахи, может только тот, кто влюблен в него. Сын рыбака. Да!
– Нельзя занижать такой талант только потому, что родители положением в обществе прихвастнуть не могут? – выдохнула я. – Эти картины не могут стоить гроши. Они бесценны, уникальны. В них душа.
– Да, нельзя, – согласился со мной жнец. – У нас магическая академия и помимо целителей, стихийников и некромантов, здесь планируется обучать и художников. А может и лицедеев, и певцов. Всех, кто отмечен магией. До настоящего времени этим не занимался никто.
Я, наконец, оторвала свой взгляд от картины с детьми и внимательно посмотрела на некроманта.
– А как же театры, оперы? – уточнила я.
Он зло улыбнулся, какая-то ненависть скользнула в его взгляде.
– Только аристократы и для аристократов! Забавы богатеньких детей. И все это крайне безвкусно и напыщенно. Ярмарочные представления, где поют и разыгрывают шуточные сценки дети торговцев, в разы красочнее и захватывающее.
– Вот бы увидеть, – размечталась я.
– Увидишь, я свожу тебя в город, – услышала я он него.
– Это обещание? – быстро поймала я жнеца на слове.
– Это приглашение, Ирина, – он как-то странно на меня посмотрел, словно выжидая чего-то. Может за реакцией следил. А вообще непонятный он порою. Словно две личности в нем: простой человек и храмовник.
– Я с радостью его принимаю, – пролепетала я. Как бы там ни было, этот мужчина с каждой минутой нравился мне все больше и больше. Но я все не могла понять, сколько ему лет. Загадка! Вроде лицом юн, ровесник мой, а может и младше, а говорит, как человек многое повидавший и не один день поживший.
– Хаул, – окликнула я храмовника, что, уже поднявшись на три ступени, рассматривал еще один пейзаж, – сколько тебе лет?
– Потом, – он, не оборачиваясь, криво как-то даже проказливо улыбнулся. – Я отвечу на этот вопрос тебе потом.
– Когда? – уточнила я.
– Когда сочту нужным, Ирина, – чуть строже произнес он. – Когда это не будет иметь для тебя никакого значения. Позже.
Я поморщилась. Странная у него все-таки манера вести разговор. Вот вроде обходительный и внимательный мужчина перед тобой, мгновение, и он словно забывается, показывая довольно властный нрав.
– Профессор Холодова, Ирина, ну, где же вы? – снова знакомый голос и опять откуда-то сверху. Подняв голову, узрела перегнувшегося через перила ректора Фигра. Невысокий узкоглазый мужчина улыбался открыто, растягивая губы чуть ли не до ушей.
– Студент ДартФао показывал мне картины, ректор, – попыталась оправдаться я.
– А, это да! Возле них все останавливаются и замирают на пару минут. Мне стоило догадаться, что вас так задержало, – ректор исчез из виду. А через секунду я услышала, как кто-то быстро спускается к нам по лестнице. – Моя любимая вот эта, – появившийся рядом с нами Фигр ткнул длинным худым пальцем в одну из картин, висевшую чуть выше меня. – В одно время я даже утащил ее к себе в кабинет, но слишком быстро понял, что скрывать ее от чужих глаз нельзя. Оцените ее, Ирина, думаю, вы не останетесь равнодушной.
Пожав плечами, я поднялась на пару ступеней и остановилась у полотна. Вроде ничего необычного: пустой дом, грязь по углам, обшарпанные серые стены, развалившаяся каменная печь, зола, рассыпанная на полу, и сшитая явно неумелыми руками игрушка, отдаленно напоминающая зайца.
Придвинувшись ближе, я всматривалась в детали, как вдруг услышала надрывный детский плач, срывающийся на вой. Слух резанул звук розги и яростный визжащий крик женщины. Снова звук удара, просто душераздирающий безумный крик совсем маленького мальчика.
Пошатнувшись, я оступилась на лесенке и попала в крепкие объятья Хаула. На моих глазах проступили слезы. От волнения все внутри дрожало.
– Что это было? – хрипло севшим от нахлынувших эмоций голосом спросила я.
– Картина называется «Графиня изгоняет дар жнеца из сына кухарки», – тихо ответит ректор. – Это напоминание всем нам о том, зачем мы всем этим занимаемся. – Ректор обвел рукой пространство, намекая, видимо, на саму академию.
– Не понимаю, – честно призналась я.
– Это первопричина, Ирина. Крик о том, что наше общество нуждается в переменах, – пояснил Хаул.
Кивнув, я еще раз посмотрела на опустевший дом, растресканные рамы и кролика. Именно эта грязная игрушка приковывала к себе внимание. От ее вида мурашки по коже бежали, на душе становилось холодно и тоскливо.
– Но почему это нарисовано так? – шепнула я.
– Потому что мальчик умер, – негромко произнес Хаул. – Дом опустел, огонь в печи погас и игрушкой больше некому играть. Родители ребенка перебрались в другую деревеньку, а девочка, что стала свидетелем расправы над своим другом, нарисовала это и хранила у себя много лет. Она аристократка и боялась даже признаться, что водила дружбу с поваренком. Но боль осталась, и жила в ней долгие годы. Она и сейчас здесь, в этой картине. А когда женщина узнала, что кто-то подал идею об открытии специальных школ и академий для магов из низших слоев, то поддержала эту идею и принесла этот холст нам, попросив показать всем. Рассказать каждому о том ужасе, что она пережила ребенком. Поведать о ее боли. Она поделилась ею со всеми. Кому-то покажется это странным и даже ненормальным. Но эта картина будет висеть здесь, и ужасать каждого, кто в нее решит всмотреться.
– Это действительно ужасно, – тихо произнесла я.
– Вам так не понравилась картина? – ректор Фигр прищурился, словно пытаясь проникнуть в моё сознание.
– Ужасно то, что творится в вашем мире. Ужасно, что какая-то графиня может вот так просто взять и садистки убить ребенка, и никто не посмеет ее остановить. Ведь были же свидетели!
Хаул зло рассмеялся.
– Еще десять лет назад, Ирина, таких как я убивали. Не прибери меня к себе храмовники, умертвили бы. Теперь все иначе! А с твоим приходом, мы можем смело надеяться, что и эта академия получит лицензию, а вместе с ней и подарит надежду тысячам детей.
Услышанное меня слегка шокировало.
– А как лицензию получили предыдущие академии? У вас все же есть анатомы?
– Нет. В предыдущих пришлось отказаться от специальности «некромантия» и «целительство», – ректор говорил серьезно и немного взволнованно.
– Но я ведь могу обучить своему предмету и тогда у вас будет много квалифицированных преподавателей. На все академии хватит!
Ректор расплылся в доброй ухмылке и медленно кивнул.
– Вот на это, Ирина, я и рассчитываю. Вы у нас как великая драгоценность. Ваши документы – это словно дар богов. Я надеюсь, вы не будете возражать, если самые ценные из них, а именно рефераты, я оставлю в своем кабинете в сейфе.
Немного отойдя от впечатлений, что оставила картина, я, улыбнувшись, кивнула. А самой смешно стало. Да кому они нужны, рефераты эти. Я их забрала из чистой вредности. Чтобы Лешику, ну совсем, ни одной бумажки не досталось. Так что рефераты эти я могу вообще, кому угодно задарить и не вспоминать о них.
– Забирайте их себе. Размножьте и отдайте другим академиям, целителям, преподавателям. Да, кому угодно! У меня есть книги, много с иллюстрациями.
Внезапно Хаул как-то странно сжал меня в тисках объятий, и я разом умолкла. Лицо ректора стало просто каменным.
– В мой кабинет срочно, – рявкнул он. – Хаул бери своих, за кого голову на плаху можешь положить, и заберите все из ее комнаты, – обернувшись к слегка опешившей мне, пожилой мужчина добавил словно извиняясь: – так нужно, Ирина, и так безопаснее для вас же. Но обо всем исключительно в моем кабинете.
– Пригласить проректора? – сухо спросил Хаул.
– Не сейчас, мой мальчик. Кажется, мы получили несколько больше, чем желали. Пойдемте, профессор, – Фигр кивком головы пригласил меня последовать за ним.
Но не успела я сделать и шагу, как услышала над самым ухом.
– Все было во сне: богиня, межмирье, дороги, парящие в пространстве. Все сон!
– Да, – я облизала пересохшие губы, – уснула за рулем, так бывает, когда едешь весь день.
– Ты умная женщина. Молчи обо всем. Не показывай сколько на самом деле ты знаешь.
– Почему?
– Среди преподавателей есть и те, кто не желает пускать челядь в стены академий. Слишком много странностей. Слишком много бед свалилось на головы тех, кто пытается изменить ситуацию в империи. Про книги ты верно сказала, но обо всем остальном молчи.
– Если спросят откуда книги? – я растерялась и чуточку испугалась, узнав про некие странности.
– Личная библиотека, – тихо ответил Хаул. – Перевозила в новый дом.
– Да, – я уверенно кивнула. – Я переезжала в другой город, поэтому все со мной.
– Это идеально, вот так всем и говори.
– Ирина, – голос ректора сверху звенел от нетерпения, – ну куда вы опять подевались?!
– Иди и не говори ничего лишнего. Если сомневаешься – молчи. О колеснице своей железной – молчи.
Внезапно я ощутила его дыхание на своем виске, а затем и легкий поцелуй, смутивший меня, и заставивший вмиг покраснеть. Никогда еще моё тело так остро не реагировало на мужскую близость.
– Иди, Ирина, – легонько подтолкнув меня вперед, Хаул спустился и исчез в серой тени угла.
Моргнув, я даже как-то затрясла головой, все еще не веря собственным глазам. Но он действительно уходил куда-то в тень. Вот был и словно растаял. Жуть, но так интригует. Подняв голову, еще раз подивилась люстрой, усеянной светлячками. Красота.
– Ирина, – голос ректора быстро вернул в реальность.
Развернувшись, я через одну ступеньку заскочила на второй этаж. Кабинет ректора оказался сразу напротив лестницы. Чудные резные двери были распахнуты, открывая взору приемную. За круглым, вполне себе обычным, столом восседала грозная на вид секретарь с тяжелыми очками на носу и зализанными в дульку редкими жирными волосюшками, и прожигала во мне дыры тяжелым взглядом.
Приподняв бровь, я скользнула мимо нее к стоящему в проходе своего кабинета ректору.
– Мадам Угра, никого ко мне не пускать кроме Судоу и храмовников, – приказал он.
Угриха снисходительно кивнула и принялась что-то старательно выводить пером по белоснежному листу бумаги. При этом в приемной стоял такой противный скрип, что зубы сводило.
Войдя в кабинет ректора, я откровенно разочаровалась. После люстры и картин я ждала очередного чуда. А увидела простой, местами обшарпанный, стол, которому скорее место в каморке сторожа, а не в кабинете руководителя высшего учебного заведения. Над столом висел портрет некого напыщенного лица, восседающего на троне. Вид, по всей видимости, местный император имел грозный. Он так хмурился и скалился в улыбке, что создавалось впечатление, что у мужика запор и никак иначе. По бокам от стола – два простых шкафа с многочисленными полками заваленными бумагами. Покрутив головой, заметила сейф, размещенный напротив окна. Тут же вспомнился фильм про грабителей, которые подсматривали нужный код в бинокль.
Хотя, вот именно эта металлическая коробка меня и заинтриговала.
– Ректор Фигр, а как в вашем мире дела обстоят с техникой? – полюбопытствовала я.
– Осваиваем потихоньку, но до той железной колесницы, в которой прибыли вы, нам еще далеко. Я должен попросить у вас прощения, но, не удержавшись, я все-таки осмотрел вашего железного коня, но так и не понял, на какую кнопку или педаль нужно нажать, чтобы она тронулась с места.
Я покосилась на старичка, хотела было уже пуститься в объяснения, но вспомнила предостережение Хаула о том, что нужно меньше болтать и больше слушать.
– Автомобили сложны в управлении, – я замолчала, подбирая слова. – Вождению долго обучаются и сразу ни у кого ничего не едет.
– А вы можете обучить, – взгляд ректора сделался хитрющим.
– Нет, – я ответила так резко, что сама испугалась. – Для этого нужны учителя, которые знают все правила дорожного движения… ну, и принцип действия всех деталей авто.
Ректор Фигр смотрел на меня так, словно я ему великие тайны вселенной раскрываю. А я не знала, как бы помягче соврать. Оказалось, что вешать лапшу на уши – это сложно. Спас меня в очередной раз Хаул, явившийся с моим баулом через дверь. За его спиной на мгновение показалась недовольная угринская моська, преисполненная любопытством, но заметя на себе мой взгляд, секретарь скрылась из виду.
