Мария Летова
Его дерзкий трофей
И еще… еще он очень похож на своего брата, который не выходит из моей головы. Только его брат – блондин, и глаза у него голубые. И он предпочитает одеваться в то, что Бог пошлет.
Удрученно смотрю на свои коленки.
Как будто всего того, что я уже о нем знаю, было мало. Вчера, после своего позорного бегства, я узнала, что Егор – профессиональный баскетболист. Он играет за главный столичный клуб. Он «первый номер». Разыгрывающий защитник. Муж Кати, в свою очередь, оказался президентом этого клуба.
Вот так семейка…
Вчера я до ночи блуждала в интернете. Я нашла ЕГО социальные сети (он ограничил доступ к своей странице) и фото в поисковике. Их немного, но они все же есть. Не знаю, зачем мне это. Через два месяца я вернусь домой. В свою жизнь. Но если два дня назад я волновалась, покидая ее, то теперь я не знаю, как заставить время идти медленнее.
Жизнь Егора Благова и все, что вокруг нее – повод присвистнуть. Он успешный. Родившийся в рубашке. Какое-то время он жил за границей, и бог знает где еще он жил, потому что его отец – посол в Испании!
Под утиный гогот смотрю на проносящееся за окном шоссе. Достаю зеркальце из висящей через плечо сумки и рассматриваю себя, спрятавшись за подголовник водительского сидения.
Сегодня на мне красная помада, которая мне идет. Это я знаю точно.
Мы едем на четвертьфинальную игру Кубка, и я в предвкушении. В жизни не бывала на профессиональных матчах по чему-нибудь. Захлопываю зеркальце и вся сжимаюсь, чтобы не лопнуть от нетерпения.
Я целый час решала, что надеть. Можно подумать, у меня очень большой выбор. Половина моих вещей – это летние комбинезоны. Я их люблю. Но сегодня я выбрала свободный сарафан под горло с открытыми плечами и принтом из розовых пионов. На мне нет лифчика, но с моей грудью это не беда. К тому же это самое нарядное из всего, что у меня с собой есть.
Мои волосы распущены, а голову венчает кепка с эмблемой клуба, одетая козырьком назад.
Домашняя площадка клуба – это спортивный комплекс советской постройки, на стенах которого красуются застывшие в прыжках баскетболисты.
Пока Павел помогает Кате выйти из машины, я достаю Глеба из его кресла, крутя головой по сторонам.
Тут куча народу. Много фанатской символики. Прежде чем двинуться внутрь, Павел забирает у меня сына и протягивает руку жене.
Семеню за ними, фиксируя все, что меня окружает – людей, звуки, атмосферу.
Наши места в первом ряду. И я в восторге.
– Это же? – шепчу, дернув усевшуюся рядом сестру за рукав, и тычу пальчиком ей за спину.
– А? – отзывается она и, проследив за направлением моего пальца, подтверждает мою дикую догадку, кивнув.
Через два человека от меня, рядом с Павлом Благовым, сидит известный член нашего Правительства. Они болтают и смеются. На бедре первого вольготно расположился Глеб, зависший на огромных мигающих мониторах.
Тру пальцами виски. Господи, сколько же здесь народа.
Меня со всех сторон окружают трибуны, которые полностью забиты.
Перевожу взгляд на площадку. Отсюда она вся как на ладони. Под километровым потолком софиты. Из динамиков дают музыку, на огромных экранах бегут информационные строки и видеоролики. Куча телевизионной техники фиксирует происходящее. Вдоль кромки поля разместились фотографы. Народ жужжит, а игроки обеих команд разминаются.
Мои глаза бегают по головам, в поисках конкретной.
Вижу ее и в волнении сжимаю музыкальную игрушку.
Егор приседает с мячом и высоко выпрыгивает вверх. Его тело мощное и гибкое. Движения резкие и размашистые.
Слежу за ним неотрывно.
Он болтает с двухметровым чернокожим парнем, у которого прическа напоминает ананас, и небрежно заправляет майку в шорты. Форма ему идет. На его бицепсах то и дело напрягаются мышцы. Даже в этой бесформенной форме его задница – отпад. Тут же вижу ее голую. Спасибо, память.
Может быть, я возьму у него автограф после игры?
Просто ужасная идея…
Но если я хочу напроситься на очередную порцию унижений, мне придется проявить инициативу.
Игроки, тем временем, по очереди отрабатывают броски.
Мой армеец забивает трехочковый с первой попытки и дает пять соседу.
– …ну и толкучка сегодня… – раздается над моей головой звонкий женский голос, а обзор на секунду загораживают стройные округлые бедра.
Сидящая рядом Катя вскидывает голову и улыбается так открыто, что солнце могло бы померкнуть.
– Привеееет! – пищит она, протягивая руки, а я вдыхаю сногсшибательный парфюм, поднимая глаза.
Великолепная рыжая красотка появляется в поле моего зрения. Катя представляет ее как Свету. На ней короткое облегающее красное платье и восьмисантиметровые лабутены. Черты лица мягкие и женственные, волосы волнистые и ухоженные. Натужно улыбаюсь и отодвигаюсь в сторону, уступая ей место рядом с сестрой, потому что они принимаются болтать без умолку.
Такое соседство не красит меня. Я, вместе со своими пионами и бейсболкой, сразу почувствовала себя простушкой. Это вмиг испортило мое настроение, к тому же я заметила, что Егор бросил на нас взгляд.
Он смотрел не на меня. Уверена. Он, наверное, меня даже не заметил рядом с этой Светой.
Мрачно продолжаю наблюдать за площадкой, сложив руки на груди.
Как только раздается свисток, я полностью погружаюсь в игру, пытаясь восстановить похороненное настроение.
Это восторг.
Движения этих парней такие быстрые, такие отлаженные. Тренер носится вдоль линии аута, размахивая руками и подавая какие-то неведомые знаки. Каждый забитый мяч встречают громкими овациями, и я тоже вскакиваю. Усидеть невозможно.
Егор – он как ураган.
Он очень быстрый.
Несколько раз вздрагиваю, потому что он два раза упал и один раз получил локтем по носу.
Видеть так близко, как теснит и толкает друг друга орава здоровенных мужиков, очень нервно.
Егор несколько раз прорывался к кольцу и забил четыре мяча! Он более маневренный, чем эти двухметровые лбы и более подвижный, поэтому им сложно остановить его атаки. И еще, у него превосходная техника.
Наш клуб победил со счетом 96:80.
Это самое крутое массовое мероприятие, на котором я когда-нибудь бывала.
После окончания матча все сливается в один большой водоворот и какофонию. Я теряю его из вида за спинами толпящегося народа. Выглядываю, пытаясь отыскать его вновь, но нигде не вижу.
Мое настроение сдувается как воздушный шарик.
Ведь я почти решилась с ним заговорить несмотря ни на что…
Глава 5. Егор
Игнорируя окружающий меня галдеж, выхожу из общего душа, обмотав бедра полотенцем. В коленном суставе ощущаю знакомую боль, которая неприятно и назойливо фонит.
Морщусь, прихрамывая.
Эта травма – моя старая заклятая подружка. Все что угодно готов поставить, дождь пойдет. Мне тридцати нет, а я как метеостанция. Плечо тоже ломит. Это привет из Америки. Я уже так привык к разным видам боли, что даже внимания не обращаю.
Положив ладонь на ключицу, разминаю на ходу сустав.
В раздевалке целая батарея голых болтов и волосатых задниц всех цветов. У стены, сложив руки на груди, дежурит тренер Гибсон. И он здесь по мою.
– Дать вазелин? – скалится проходящий мимо Вакуленко, двадцатитрехлетний центровой из Ебурга.
У него рост два десять и куча всяких тупых талантов, типа громче всех рыгать или громче всех вонять. Голос у него тоже тупой. Он раздражает мои нежные нервы, поэтому просто показываю ему средний палец.
Смотрю в глаза Гибсона прямо и упрямо, направляясь к своему шкафчику. Он трогается следом.
Стягиваю полотенце и бросаю его на скамейку.
Тот останавливается позади, дыша мне в затылок и нарушая все социальные нормы. Понизив голос, начинает меня отчитывать на омерзительно исковерканном русском языке. К чему эти потуги? Мы тут все свободно по-английски говорим. Полиглот хренов. В этом есть один плюс, даже я понимаю его по наитию, что говорить об остальной команде, которая, выражаясь политкорректно, многонациональна.
– Мы опять вернулись в начало? – каркает Гибсон над моим плечом.
Молчу, роясь в своей сумке. Мне особо нечего возразить.
Спокойно и собранно принимаю плети.
– Я не буду много говорить… – продолжает он из-за моего плеча.
– Слава Богу… – вполголоса бормочу себе под нос, ища в сумке трусы.
– Еще раз такое сделаешь, сядешь на скамью, – нелепо картавя и булькая, угрожает Гибсон.
Натягиваю трусы и разворачиваюсь к нему, кладя руки на бедра. Он принимает аналогичную позу. Между нами расстояние в пару сантиметров, и это нервирует.
Это мое, бл*ть, личное пространство.
Все умолкли и прячут глазки.
Мы с ним почти одного роста, но я на три сантиметра выше и на двадцать килограмм тяжелее.
Мы с Гибсоном не сошлись еще с моей первой игры в этом сезоне. Моя позиция – разыгрывающий защитник. Я всю жизнь на этой позиции. В Америке тоже был разыгрывающим, но по факту всегда играл как атакующий. Я хотел остаться в этом амплуа и по возвращении в родную команду, потому что это просто мой новый талант! Талант, который раскрылся еще в университете, но никогда не культивировался. До тех пор, пока я не попал в Калифорнийских Медведей, где мне дали полную свободу действий.
Но Гибсон подрезал мне крылья.
По его мнению, я слишком малорослый для атакующего. Может и так, но я быстрее и в десять раз маневреннее. И меня еще не сдержала ни одна защита, если бы он только позволил мне играть, как я хочу.
Сегодня я самовольно ушел в атаку. Не делал такого с первой игры сезона. Не знаю, что на меня нашло. Просто меня все достало, вот что. Плюс, два моих мяча прикрыли наши задницы сегодня. Но этот формалист готов матч слить, лишь бы все сидели на своих места, иначе конец. Анархия, твою мать!
Скорее всего прав он, а не я. Но что-то со мной творится.
– Я все понял, – говорю Гибсону спокойно, что не дает нам с ним никаких гарантий на оставшиеся три игры.
– Сядешь. На. Скамью, – повторяет, свирепея.
– Как скажете, – отвечаю спокойно.
Что тут еще сказать?
Я совершенно точно не сожалею и совершенно точно ничего не обещаю. Мне нужно разобраться в себе. Чем выше у человека интеллектуальный уровень, тем хуже он работает по принуждению.
– Поговорю с Павлом… – угрожает Гибсон вдруг.
А вот тут свирепею я.
Просто взвиваюсь как ужаленный.
– Да хоть с Трампом! – психую как девка и отворачиваюсь.
Из всех его угроз – эта самая выводящая из себя.
Все решения в своей жизни я принимаю сам, без оглядки на чужие мнения. В моей жизни целая толпа желающих указать дорогу, только записывай за ними.
Хрустя зубами, быстро достаю из сумки первое попавшееся: черные хлопковые шорты и серую футболку.
Слышу, как хлопнула дверь, и хватаю телефон.
Паша: «Поднимись ко мне».
Не пойти ли ему в задницу?
Мама: «Завтра жду на обед».
Придется ехать.
Рыжая: «Жду тебя в машине».
Придется свою оставить здесь. Дерьмо – вариант, но так и быть. Как исключительный джентльмен пойду ей на встречу.
Швыряю телефон в сумку и натягиваю шорты. Сажусь на скамейку, чтобы обуться. Дергаю за шнурок так, что он чудом остается цел. Предупреждающе смотрю на Дэна – нашего капитана.
Никаких бесед по душам.
Я вообще не люблю откровений с посторонними. Я сам себе режиссер.
Спустя пять минут покидаю раздевалку, закинув сумку на плечо. В башке куча мыслей. Все они о том, хочу ли остаться в команде на следующий сезон? Остаться без команды в тридцать лет – история помнит таких придурков, все они закончили на скамейках в турецкой лиге.
Направляюсь к задней технической парковке, минуя главный холл, где в это время обычно туча народу. По дороге встречаю физиотерапевта Марата, который интересуется моим плечом. Обещаю ему заглянуть завтра перед тренировкой. На выходе из комплекса у вертушки даю знак охране пропустить меня.
Тормозит звонкий оклик:
– Эмм… классная игра!
Откуда этот голос?
Оборачиваюсь.
По пустому тусклому коридору ко мне спешит тонкая фигурка в развивающемся разноцветном сарафане. Льняные волосы гладкой серебристой волной стелются по оголенному плечу. На голове клубная бейсболка козырьком назад. Ноги обуты в босоножки на платформе с розовыми бантами вокруг лодыжек.
Тянет улыбнуться.
Не сразу понимаю кто это.
Была бы она голая. Она такая белокожая и худая, что сразу бы узнал. Не припомню, чтобы вообще видел такую одновременно тощую и симпатичную попку с ямочками у основания.
Порядок в волосах и эта красная помада делают ее старше. На год примерно.
Диана, кажется?
– Спасибо, зефирка, – бросаю, останавливаясь у турникета и дожидаясь, пока загорится зеленая стрелка.
Я не расположен для бесед с восторженными розовыми младенцами. До завтрашнего утра я вообще для всех, кроме Светы, умер. Погреюсь у ее теплого тела и буду опять смотреть повторы игр нашего главного конкурента. У них новый форвард из НБА, нужно его хорошенько изучить. Мы с ними встретимся в финале, это уже традиция.
Мысль о финале снова подталкивает к мыслям о следующем сезоне.
С шумом выпускаю воздух из легких, глядя перед собой.
Я не хочу откладывать этот вопрос. Если откладывать какой-то вопрос, он нагонит тебя быстрее, чем ты думаешь.
Перевожу глаза на коридор.
Девчонка упрямо припускает за мной, размахивая розовой пластиковой игрушкой. Боюсь, как бы ее ноги не переломались по дороге, потому что эта обувь на них выглядит так, будто к лодыжкам розовыми лентами привязали кирпичи.
– Второй мяч был просто бомба, – тараторит, оказавшись рядом. – Ты очень быстрый…
Лестно, с учетом того, какой втык я только что за это получил.
Меня обдает тонким цветочным ароматом и яркой девчачьей аурой. Слегка отшатываюсь от такого фейерверка, потому что она, как и Гибсон, не слышала о личном пространстве.
На турникете вспыхивает зеленый.
Угукаю, толкая вертушку, и прохожу, вытянув вверх руку с сумкой.
– Эммм… а дальние броски у тебя не очень… – летит мне в след.
Ага, я в курсе.
Выхожу на улицу и осматриваю стоянку в поисках белой «ауди».
–… а ваш атакующий еле ноги переставляет… – раздается за моей спиной.
Да что ж такое?
Сбегаю с крыльца и смотрю на небо, сощурив глаз. Ну, точно. Дождь пойдет. Нужно купить обезболивающее. Не хочу сегодня терпеть.
– Я… эммм… попросилась к тебе в друзья в соцсети… – жужжит назойливая мушка, преследуя меня по пятам.
– Подглядывать будешь? – спрашиваю, подходя к багажнику «ауди», и легонько по нему стучу.
Света открывает его, и я забрасываю внутрь сумку. Поворачиваю голову, привлеченный тишиной.
Неужели?
Я вообще крайне редко третирую женский пол. Гораздо удобнее быть милым душкой.
А эта…
Эта мне ни в каких сферах неинтересна.
Провинциальная двадцатилетка, живущая за городом в доме моего старшего брата. Каждое слово в этом предложении намекает на бесперспективный геморрой, с которым я даже близко не мыслю связываться.
Няня нахмурилась и покраснела, но зеленых сверлящих глаз не опустила.
Я уже подзабыл, что ее милыми чертами можно резать стекло. На ней практически нет макияжа. Кожа светлая и прозрачная. Настороженные глаза прямо на уровне моего подбородка. Света тоже достаточно высокая, но у этой вообще ноги бесконечные, а с этими табуретками на ногах ей даже шею выгибать не нужно, чтобы метать в меня зеленые молнии.
Она снова стоит так близко, что мы практически соприкасаемся.
Порыв ветра подхватил прядь пепельных волос и швырнул ей на лицо, царапнув мое.
Дергает головой, чтобы ее убрать.
Когда я делаю шаг в сторону, чтобы обойти нахалку, она делает аналогичный.
Мои брови удивленно ползут вверх.
Прикусывает нижнюю губу ровными белыми зубками и смущенно говорит:
– Может… устроим домашний турнир? Я в школе играла в баскетбол… и у Кати есть маленькая площадка, я видела.
– Я тебя затопчу, – прерываю ее, захлопывая багажник.
Я одной рукой ей шею сверну, какой турнир?
– А мы будем в одной команде, – находится она, заглядывая мне в глаза.
– А во второй кто будет? – спрашиваю, делая еще одну попытку уйти, но эта заковырка снова меня не пропускает.
Что, бл*ть, происходит?
– Ммм… твой брат… – лепечет, прижимая к груди розовый пластик.
Кладу руки ей на плечи, с целью отодвинуть девицу в сторону, но как-то буксую, потому что по гладким и очень хрупким плечам проходит дрожь.
Под пальцами чувствую мурашки.
Смотрю ей в глаза.
Вижу, как остроконечный носик втягивает в себя мой запах, а тонкие веки опускаются…
Мы слишком близко друг к другу. Как она прошмыгнула?
– Может… завтра? – спрашивает хрипловато, не открывая глаз.
Ее дыхание учащается, а щеки розовеют.
Она меня хочет.
Я молодой мужик. У меня яйца поджимаются, и начинается эрекция. Класс, твою мать!
– Ага, блин, сегодня… – так же хрипло отвечаю я, в шоке пялясь на ее красные губы.
– Благов, ты совсем офигел? – рычит Света, выскочив из машины.
Зефирка дергается, резко распахивая глаза. Толкаю ее в сторону и иду к пассажирской двери. Запрыгиваю в машину и резко поправляю шорты, чтобы спрятать свой стояк.
Что это на хрен такое было?!
– Ты неисправим, я в шоке просто! – шипит Рыжая, громко хлопая водительской дверью.
На ней офигенное красное платье. Каждый соблазнительный изгиб подчеркнут. Раз у меня уже стоит, хочу ее в этом платье.
– О чем ты? – сглаживаю конфликт, разваливаясь на сидении и пристегивая ремень.
– Кого ты еще не склеил в этом городе?! – орет она, развернувшись ко мне. – Эта тебе зачем?! У тебя вообще тормоза есть?!
Такая постановка вопроса злит. С учетом того, что она ни разу не обоснованная. У меня много телок было, и я хронический первосвиданец, но я не брехун. И я не кидаюсь на каждую встречную как помойный пес. Слышать подобное от Светы странно, она меня знает много лет.
– Я со школы никого не клеил, – спокойно доношу до нее. – И тебя в том числе. Клеила меня ты. Не забывай об этом.
– Ясно… – говорит резко, выруливая с парковки.
Вечер обещает быть дерьмовым.
Она ведет машину молча, но я просто слышу, как вращаются шестеренки в ее голове. Скрежещут. Перетирают.
Слишком громко она дышит. Слишком резко меняет полосы.
Все это не сулит ничего хорошего.
Нахожу кнопку управления сидением и отодвигаю его по максимуму назад. Вытягиваю ногу и начинаю массировать колено обеими руками. От облегчения закрываю глаза и выдыхаю.
Мне нужен лед.
Первые капли дождя упали на стекло. Это единственный звук в салоне, кроме тихого сопения.
Бл*ть, ну что за день такой?
Смотрю на Рыжую.
Она очень красивая и сексуальная. Сегодня и вообще. У нее потрясное тело, с изгибами и всем набором. И очень чувственное. Она знает чего хочет, знает чего хочу я. Не женщина, а подарок для любого мужика. И я, без сомнения, ее захочу. Сразу, как только расхочу маленькую прилипалу, которая взбудоражила мои яйца своими румянцами и тихими вздохами. Просто интересно, что будет, если я ее поцелую? Обморок?
Все идет не очень хорошо, хотя в моих шортах стало поспокойнее, и я уже не прикрываю член рукой.
Решаю быть максимально милым, потому что у меня охренеть какой покладистый характер.
– У тебя резинки есть? – спрашиваю свою спутницу, а сам тем временем выуживаю из кармана телефон и захожу в соцсеть.
– Нет… – отвечает Света, тормозя на светофоре так, что срабатывает АБС.
Ремни не позволяют нам вылететь через лобовое стекло. Без сомнения, опять я кругом виноват.
– Тогда у аптеки тормозни, – прошу ее, быстро пролистывая заявки на добавления в друзья.
– Я на таблетках… – бросает она.
– И че? – спрашиваю на автомате, потому что нашел то, что искал.
Вот она.
Diana.
Усмехаюсь, потому что никнейм с двух сторон украшают желтые молнии.
На аватарке ОНА улыбается в подсолнухах. Решаю не проваливаться в профиль, потому что вряд ли меня там ждет что-то интересное. Девяносто процентов запросов я одобряю не глядя, но эту нахалку не одобрю. Просто сегодня у меня плохой день, и она внесла еще больший бардак в ситуацию. Отклоняю запрос и убираю телефон в карман, раздумывая о том, что я голоден. Я всегда голоден. С утра и до вечера с тех пор как родился.
– Можем без презервативов, – очень деловым тоном бросает Света.
Смотрю на ее мягкий красивый профиль в непонятках.
– Свободный секс подразумевает контрацепцию, – замечаю очевидное, цепляясь рукой за верхнюю ручку.
В жизни без резинки ни с кем не трах*лся.
Тонкие пальцы сжимают руль до побеления суставов.
Да, мать твою, что с этой женщиной сегодня не так?
– Ты еще с кем-то спишь? – сквозь зубы спрашивает она.
– Свободный секс не подразумевает таких вопросов, – отвечаю максимально осторожно, потому что чувствую – уже в первом моем ответе зашифрована какая-то часовая бомба.
Света резко поворачивает голову и смотрит на меня, как на врага.
– Думаешь, Я с кем-то еще сплю?! – заводится, прожигая дырищу в моем лбу.
Резко подаюсь вперед и выворачиваю руль, потому что она только что чуть не въехала в бордюр!
– На дорогу смотри! – гаркаю, выравнивая машину, и слежу за тем, чтобы она вернулась в реальность! – Я не должен об этом думать, в этом суть свободного секса.
– Тебе все равно? – как попало тормозя у тротуара, выдавливает она.
Смотрит на меня в упор.
Я просто хотел купить презервативы…
– Чего ты хочешь? – спрашиваю, откидываясь на сидение. – Несвободного секса? Так и скажи.
– По-твоему, дело в том, как мы его назовем?! – вдруг орет она, ударив по рулю ладонями. – Если он будет у нас несвободным, тебе перестанет быть по фиг, есть у меня другие мужики или нет?!
Смотрю на нее, как будто впервые вижу, и подтягиваюсь на сидении.
Голубые глаза блестят, губы плотно сжаты.
Мое изумление бесит ее еще сильнее.
На щеках и шее проступают красные пятна.
Я не припомню, чтобы за все годы нашего знакомства она орала до хрипоты и покрывалась красными пятнами.
Мне со Светой очень комфортно как раз потому, что она никогда не трахала мой мозг. Это привилегия моей матери. Света – личность. Успешная, циничная. Она любит жизнь, любит секс. Это как встречаться с самим собой. Полное, блин, взаимопонимание и никакой бытовухи!
Так что происходит сейчас?
– Я не понял, – говорю, развернувшись к ней всем телом. – Ты моей ревности хочешь, что ли? Я должен, бл*ть, из себя Отелло изображать?
Она смотрит перед собой.
Не моргая.
Я вижу, как дернулась ее шея, когда она сглотнула.
– Свет… – зову ее устало.
К чему весь этот балаган? Чем мы занимаемся?
– Благов… – прерывает она меня хрипло, снимая блокировку с дверей и продолжая глядеть вперед. – Уходи.
– Не страдай хер*й, – советую мрачно. Мы больше недели не виделись. Я, например, мечтаю о ее голом теле под своим телом, ледяном компрессе на колено и еде. – Поехали.
– Пошел. Вон, – чеканит она.
Даю ей с полминуты забрать свои слова назад.
Она только громче сопит.
Да, пожалуйста! На х*р все!
Выхожу из машины, хлопнув дверью, и иду к багажнику под проливным дождем. Как героиня сраной мелодрамы.
Почему всем от меня чего-то надо? Всем и каждому.
Никто не хочет спросить, чего я хочу?!
Я хочу, чтобы колено перестало ныть. Хочу, чтобы мой мозг отдохнул и переключился с баскетбола на что-нибудь другое. Хочу решить, что делать дальше. Хочу просто расслабиться, и чтобы за мной ухаживали.
Забираю свою сумку и ухожу, не оглядываясь. Слышу свист шин за спиной. Достаю телефон, чтобы вызвать такси, но вдруг решаю спуститься в метро.
Я в метро уже лет семь не был.
Через пять минут жалею, что не вызвал такси.
Слишком много людей, а я хочу побыть один.
Глава 6. Диана
– Где была? – спрашивает мама, пока собираю на кассе свои покупки, зажав трубку между плечом и ухом.
– По центру прогулялась… – говорю ей, запоздало проверяя срок годности на творожке с изюмом.
– Что-то ты грустная… – замечает она. – Домой хочешь?
Фыркаю, пытаясь развеять эти подозрения.
– Я не грустная, – заверяю ее, выходя на улицу, где меня обнимают удушливые московские сумерки.
– Не лазай одна по темноте, – напутствует она. – И набросай мне фотографий.
– Моих или Москвы? – хихикаю я.
– Твоих, нужна мне эта Москва, – вздыхает мама.
– Оки-доки… – улыбаюсь, медленно бредя по тротуару. – Пока-пока…
– Скучаю, – сообщает она.
– Целую, – нежничаю я.
Кладу трубку и тут же делаю селфи, улыбаясь как в последний раз.
Не хочу, чтобы кто-либо заподозрил меня в плохом настроении. Как только слышу «щелк», тут же возвращаю лицу привычное унылое выражение.
Осматриваюсь, балдея от загруженности восьмиполосного проспекта. Уже зажглись фонари и витрины магазинов и офисов.
Сегодня днем Катя подкинула меня до города.
Она предложила пожить в своей городской квартире несколько дней, потому что они с мужем и Глебом улетают на выходные в Испанию.
Я никогда не ночевала одна в чужих московских квартирах. Я вообще до приезда сюда не ночевала одна, хотя, с другой стороны, я наслаждаюсь свободой. Знать бы еще, что с ней делать?
Понюхивая маленький букет ландышей, двигаюсь в сторону светофора.
Ноги гудят.
Кажется, я переборщила с пешими прогулками. С учетом того, что у меня за спиной рюкзак с вещами, я могла потерять несколько килограмм, что мне совершенно ни к чему.
Влившись в поток людей, перехожу проспект и включаю навигатор в телефоне.
Дом где-то здесь, поблизости. Нахожу его спустя пятнадцать минут плутаний и даже не удивляюсь тому, что это большой новенький жилой комплекс с будкой охраны и шлагбаумом.
Во дворе со строгим соблюдением разметки припаркованы машины и даже один черный блестящий мотоцикл.
Да уж, такому автопарку действительно нужна охрана.
Много зелени и несколько детских площадок. Но этим меня не удивить. В моем родном городе зелени тоже хватает.
Здесь даже баскетбольная площадка есть…
Мои резиновые кеды зло стучат по асфальту, пока прохожу мимо нее к подъезду.
От слова "баскетбол" у меня теперь мигрень.
Гоню от себя все мысли, считая шаги.
На входе в дом автоматические двери, которые срабатывают мгновенно.
Мило.
Стараясь не глазеть, захожу внутрь.
В ярко освещенном вестибюле повсюду плиточный камень. Охранник выглядывает из-за пульта, осматривая меня с кислой миной.
Устремляюсь к зеркальным дверям лифта и морщусь от своего отражения, которое совершенно ничего не скрадывает. Косметики на лице по нулям, на голове такой себе бардак в виде съехавшего набок пучка. Белая оверсайзная футболка частично заправлена в короткие джинсовые шорты, а на белый кед мне кто-то наступил в метро.
Пахнет от меня пылью дорог и немного туалеткой. В общем-то, вид у меня как у усталого заблудшего путника, которому нужен душ или даже ванна. Или может быть джакузи? Посмотрим, что предлагают в квартирах этого элитного ЖК.
Когда двери открываются, делаю шаг вперед и тут же торможу, будто вошла в стену!
Приоткрыв рот, замираю на пороге, перестав дышать.
Уму непостижимо!
Что это за невезение?
Чувствую, как по шее ползет помидорная краснота.
Сердце подпрыгивает, и я прихожу в идиотское неконтролируемое волнение, смешанное с короткими замыканиями мозга, которые появляются с тех пор, как меня посреди ночи разбудил и напугал двухметровый наглый баскетболист…
Это просто невозможно! Мне хочется цокнуть от досады.
Облокотившись о противоположную стену просторной кабины, стоит лениво улыбающийся Егор Благов.
Здоровенный, как обычно.
В пропитанной свежайшим потом футболке без рукавов, шортах и с полотенцем на шее.
Его рельефные идеальные бицепсы сложены на груди и выставлены на всеобщее обозрение! Шорты возмутительно низко сидят на узких бедрах, длинные, сильные ноги слегка расставлены, влажные золотистые волосы всклокочены, будто он прошелся по ним пальцами.
Кабина лифта провоняла тестостероном. Я начинаю дышать чаще.
Откуда он тут взялся, черт его подери?!
Над ним, как тень, нависла длинноногая телка в полупрозрачном спортивном комплекте и французской косичкой на голове.
Они не обращают на меня никакого внимания, поглощенные изучением ее развратного бицепса, который та сует ему в лицо вместе со своими сиськами десятого размера.
– Ну, потрогай… – гортанно смеется она, сжимая свой мерзкий кулак и напрягая мышцы.
Этот гад чувственно улыбается.
Мое лицо кривит брезгливая гримаса, будто я выше всего этого, хотя истинная причина заключается в том, что меня заполняет черная обида и совершенно непозволительная ревность.
Он хоть пять минут может полежать на мясном рынке?! Или его разбирают мгновенно?!
Именно в этот момент два небесно-голубых глаза плавно перетекают на меня. Поскольку мне улыбки не положены, красивые, полные губы принимают серьезное выражение, как и точеное скуластое лицо.
Он удивлен не меньше моего, потому что я увидела, как дернулся его глаз.
Выдыхаю громко и рвано.
Сжимаю губы и задираю подбородок.
Надеюсь, он не думает, что я за ним слежу?!
Внимательный острый взгляд падает на букетик ландышей, который я прижимаю к груди, на пакет из супермаркета, который болтается на запястье, на мои ноги и в завершение возвращается к моему лицу и моей ужасной прическе.
Запрещаю сердцу выскакивать из груди.
Егор Благов впился в мои глаза своими и молчит, сведя брови.
– Едем или как? – усмехается девица, привлеченная моим ступором.
Всерьез раздумываю над этим вопросом.
Мы не виделись шесть дней.
С той самой злосчастной игры, после которой он укатил в закат со сногсшибательной рыжей Светой, оставив меня один на один с жестокой реальностью и здоровенным комом в горле.
На следующую игру я не пошла.
Я не мазохистка.
Это был первый и последний раз, когда я пыталась привлечь к себе внимание мужчины.
Он даже не одобрил мою заявку в соцсети. Видимо, мне не хватает сногсшибательности для этого. Или еще чего-то не хватает.
Хотя это и к лучшему. Не хочу смотреть фото, где он дарит Свете огромное кольцо с бриллиантом или кладет руки на ее беременный живот.
– Эй, але? – смеется брюнетка, потому что я все еще раздумываю, хмуро глядя на носки своих кед. – Нужно кнопочку нажать… Фрося, блин, Бурлакова…
Злюсь и прихожу в себя, резанув ее взглядом.
Я не грубиянка. Это не мой стиль. Я всю жизнь подрабатываю в сфере услуг. Это дисциплинирует.
Перевожу высокомерный взгляд на золотого мальчика и спрашиваю между делом, подходя к начищенным круглым кнопкам лифта:
– Тебя жена везде ищет, в курсе?
Отворачиваюсь к панели, покусывая губу. Там уже горит третий и одиннадцатый этаж. Есть еще два цокольных этажа. Там спортзал?
Он тоже живет в этом доме?
Если бы я только знала…
Егор переваривает каверзный вопрос лишь мгновение, но мне кажется вечность.
– Бывшая жена, – совершенно серьезно подыгрывает он.
Его голос вызывает мурашки на моей спине и руках.
– Я про твою вторую жену, – говорю, нажимая девятый.
– Че ж она не позвонила? – задумчиво тянет он, не теряясь ни на секунды.
– Батарейка села, – пожимаю я плечом, поворачиваясь к ним спиной. – Она же с Феденькой в больнице, у него же пупочек развязался…
Слышу шумный вдох и какой-то «кряк».
Смотрю на него укоризненно поверх плеча.
Ситуация несмешная.
Шутка ли?
Бедный Феденька…
Егор смотрит на меня в упор, откинув голову на стену и потирая рукой колючий подбородок.
Да уж. Работать гороховым шутом у меня получается куда лучше.