Стальные посевы. Потерянный двор – Мария Гурова

Я очень ждала выхода этой книги, запойно прочтя в конце августа первые две части цикла, и боялась: боялась, что она будет слабее предыдущих, и мои страхи оправдались, я разочарована. События клубились и закручивались лихо, резко, буквально в следующем абзаце начиналась какая-то новая история. Вот мы во дворце Илии, где описываются какие-то диалоги с царедворцами, и вот буквально следующая строка повествует внезапно о том, что где-то началось восстание.казалось, что это разрозненные заметки глав без необходимых сюжетных переходов и склеек.Я замечала это и в первых двух частях, но все же таких фрагментарных кусочков было меньше. Ну а если уж не прописывать какие-то переходы, то может быть, стоило визуально дробить главу звездочками? Или вообще делать отдельные главы. Меня даже чисто визуально это раздражало. Некоторые события брались как бы из неоткуда, в отличие от двух предыдущих частей, где все было так волшебно и тонко переплетено. очень неестественно выглядела вся история с гекатомбой. Было бы изящнее, если бы она упоминалась в предыдущих частях, но, видимо, она действительно пришла авторке позже, и исправить две другие части было уже нельзя. В этом всегда проблема циклов… некоторые линии остались не совсем объясненными, например, про ребенка Рогневы, я честно не поняла, он был или нет? Во всем хитросплетении пророчеств ложных и явных все таки очень легко запутаться, а при путанной мотивации героев и подавно. Меня откровенно раздражают здесь так и закончившиеся ничем истории любви: они все какие-то невыразительные, странные. К третьей части мне все больше казалось, что у авторки навязчивая идея показать «не сказочные» романтические линии, никаких мол вам долго и счастливо, дорогие читатели. Да, окей, мы в целом поняли. Но каждая линия – такая? Не перебор ли?.. При этом арку Боны я вообще не поняла. Эта героиня, явно позднее придуманная, выглядит очень слабо по сравнению с остальными. То, что она была замкнутой в первую встречу с королем – понятно вполне. Но он называет ее мегерой – и всего-то за то, что она не вешалась ему на шею? Ну она как бы похоронила себя заживо, чудом спаслась, узнала, что прошло шесть лет, куча людей погибла… ну ладно, согласимся с мегерой. А дальше уже совсем какая-то свистопляска, то ли она предавала, то ли это все какая-то замысловатая мораль? А в конце почему она раскаялась? А зачем было наделять ее статусом возрожденного героя? Наверное, чтобы она переосмыслила свое поведение, но это не как-то не очень явствует из текста. Тристан отошел на задний план, превратившись из главного героя в скучного вельможу, который невесть как и зачем, оказывается, следил за королевой. Вернее, за обеими. Не по рыцарски как-то. Иногда было непонятно, чем он вообще занимается: учит кого-то в ордене, болтает с Джорной или находится на службе короля? Ну бог с ним. Про Ронсеваль мы стали забывать, и тут она так топорно после какого-то интервью, выглядящего абсолютно притянуто за уши, возвращается в сюжет с одной лишь целью – висеть в виде огромного портрета, на который однажды за весь текст Тристан поплачет через окошко. Конечно, это, видимо, было попыткой обосновать возрождение старого культа Дамы, но как-то это все слишком плоско выглядит. Вся история с религией Абсолюта дана настолько смазано, что вызывает некоторое недоумение. Хочется либо более четкой системы, объяснений, как религия влияет на мир, зачем нам вся история с ересью (если это ересь), как и почему от веры в Даму отошли? Кто такие агнологи? Или уже бы совсем не погружали нас в эти детали, мол верят они во что-то и все. вообще, в какой-то момент устаёшь от рефлексии героев. Нам постоянно рассказывают, а не показывают их внутренний мир. Тристан (внезапно) в конце разражается слезливыми стенаниями о том, что Лесли ему заменила мать и, прости господи, оказывается, бутерброды ему приносила на работу. но весь предыдущий объем книги все их взаимодействие сводилось к тому, что он подшивал документы ее проекта помощи ветеранам в папки и сотрудничал с ней по вопросам культуры. не могу не отметить не всегда удачные языковые решения и даже некоторые неточности, которые могли бы быть исправлены при редактуре. например, «Королева увидела прислугу, и прислуга сказала ей» – но имеется в виду не прислуга, (множественное число), а служанка/прислужница. или король Горма назвал сады в честь невесты Оды «одовыми». Но тогда уж «одиными», потому что не может быть суффикс Ов от существительного женского рода. (Сравните Александровский сад в честь Александра I, но Александринский театр в честь императрицы Александры Федоровны). ну и конечно финал… я понимаю, что не в праве требовать хорошего конца. И все же мое сердце разбито этой бесконечной тоской, которая заволакивает после чтения как туман, что окутал Трините. Войнам быть и дальше, и быть может, предания о великих героях, что ждут своего часа, будут навсегда забыты. А их попытки завершить последнюю войну оказались тщетными – война тут же вспыхнула вновь. Все как в жизни, никакого тебе сказочного эскапизма, дорогой читатель, и отказать тебе в том, конечно, автор вправе, но как же, черт возьми, горько! Никакой ложечки меда не осталось. Разве что аллюзия на спящую красавицу в конце все-таки напоминает о том, как блестяще Мария Гурова пересобрала европейскую средневековую литературу и историю (не только средневековую), создав непривычные образы на основе давно знакомых. И я плакала в конце от тоски, обиды, разочарования какими-то не самыми понятными мне сюжетными решениями. И от бесконечной жалости к усталым героям, не нашедшим счастья молодым взрослым, которым только и остается уснуть надолго, в надежде что когда-нибудь они еще что-нибудь смогут сделать. Прямо-таки созвучно нынешнему поколению: странные отношения, комплексы, бездетность и желание, чтобы уже все это закончилось. И от этого еще больнее. А если книга все-таки бередит душу – значит, труд автора был не напрасен. Главка «вместо эпилога» оставила такое же странное послевкусие, как и вся книга: что это? Попытка оправдаться? Сказать, что тут нет аллюзий на современность, записка в духе «кто знает, тот поймёт»? Хочется верить, что послелнее.смутила в середине второй части книги еще история про пацифистов, которые, на самом деле, разжигают войну. Неприятно стало, что это будто бы намек на определенные слои нынешнего общества, но я смиренно закрою на это глаза, следуя просьбе авторки не искать однозначных отсылок. Я очарована тем, как первая часть из подростковой истории превратилась в глубокую драму, как вторая часть сплетала разрозненные лоскутки историй вместе, третья же книга ввергает меня в философскую печаль, отдает слишком явственно горечью, особенно в нынешние непростые времена, и вряд ли я решусь ее перечитывать.