Мария Фир
Дорога мёртвых
Глава 5
Опыт введения профилактических проверок среди учащихся магических классов и младших курсов академий с целью выявления предрасположенности к запрещённым искусствам дал прямо противоположный результат. Студенты и школьники начали проявлять повышенный интерес к магии призыва теней и некромантии, поэтому экзаменационные проверки были отменены спустя три года после введения. В настоящее время преподавателям и кураторам рекомендуется составление актов наблюдений и протоколов выявления нарушений среди учащихся с дальнейшей передачей сведений в Инспекцию Отдела магического контроля. (Вольдемар Гвинта, Учебник для искателей первого года обучения)
– Полевые цветы? – всплеснула руками председатель экзаменационной комиссии, мелкими шажками вкатываясь в классную комнату. – Как мило!
Она была невысокой круглой дамочкой средних лет, одетой в плотно сидящий костюм из коричневого шёлка. Волосы волшебницы были начёсаны, взбиты и сколоты на затылке, золотисто-красные, большие. Их венчала смешная заколка с длинными тонкими перьями какой-то птицы.
– Вот это луковица, – прошептал Фред, и все мистики захихикали, – даже перья зелёные!
– Вижу, все готовы к экзамену и пребывают в хорошем настроении? – Она повернулась к ученикам и кивнула, лучезарно улыбнувшись. Потом, продолжая любоваться свежими букетами, расставленными на учительском столе, бочком пробралась на своё место в самом центре.
Следом за гостьей в класс порывисто вошёл преподаватель магической защиты из Академии Трира. Этот остановился резко, цепким и хищным взглядом окинул аудиторию, уставился на нарядных школьников.
– Доброго утра, – сказал он скрипуче и весьма недобро. Хищные тёмные глаза блеснули из-под сдвинутых бровей, крючковатый нос уже что-то подозрительно вынюхивал. В его руке был окованный латунными полосками чемоданчик.
Лиза непроизвольно съёжилась изнутри: именно такими она и представляла себе настоящих искателей и инквизиторов, способных уличить в применении тёмной магии даже безвинное дитя, вдруг отказавшееся от карамели на палочке. Девушка потупила взгляд и принялась рассматривать блестящие носки своих новых башмаков. К груди она прижимала пухлую и растрёпанную тетрадь с конспектами, хотя, разумеется, воспользоваться записями во время экзамена не смогла бы: отвечать нужно было устно.
Мама настояла на том, чтобы заплести волосы в тугую косицу на затылке и перевязать яркой лентой, и это было непривычно. Без закрывающих щёки и шею густых волос Лиза ощущала себя почти раздетой. Новая накрахмаленная и безупречно выглаженная блузка с высоким воротничком стояла колом, а юбка, по городской моде открывающая ноги до половины икры, заставляла девушку чувствовать неловкость и постоянно одёргивать её на поясе вниз. Она привыкла к уютному и мягкому школьному платью с карманами и лёгкой ученической мантии, полы которой уже изрядно обтрепались от постоянного подметания улицы. К тому же на мантии был капюшон, тепло лежащий на плечах, а так… Она вздохнула. Если мечтаешь поступить в Университет или Академию, то пора перестать волноваться о такой ерунде. Фред толкнул её локтем:
– Говорят, в трирской Академии половина учителей – натуральные оборотни. Как думаешь, этот в кого перекидывается?
– Ты можешь помолчать? – одними губами ответила Лиза, укоризненно посмотрев на брата.
– Не могу, слишком волнуюсь, – сказал юноша.
– Надо было хоть раз прочитать конспект. Без теории ведь не допустят к практической части.
– А я сразу скажу, что я не теоретик, – заявил Фредерик и, щёлкнув пальцами, рассыпал во все стороны целый сноп искр.
– Прекрати, – тихо взвизгнула его соседка слева, поспешно отряхивая платье. – Выгонят же!
Пропуская вперёд третьего и последнего члена комиссии, сонного пожилого секретаря из Ордена Искателей, вошла взволнованная Ханна Бранд, директор школы, а за ней – профессор Сморчок в бессменной синей шапочке и выпуклых роговых очках. Профессор широко улыбнулся, помахал мгновенно притихшим ученикам и уселся у самого края стола, вытянув ноги в заношенных остроконечных туфлях.
Ханна вышла вперёд, встала к учительскому столу боком, пересчитала учеников хозяйским взглядом. Мистиков было семь человек – начиная с самого младшего, пятнадцатилетнего Фредерика, сына хозяина клиники, и заканчивая восемнадцатилетней Рутой, которая пытала счастья на экзамене уже третий год подряд. Директриса быстро оглядела комнату и осталась довольна: дети постарались на славу. Чисто вымытые окна и столы, свежие занавески, ровными рядами – книги и свитки в шкафах, синяя скатерть на учительском столе и даже охапки полевых цветов в трёх расписных глиняных вазах. Она всегда немного нервничала в такие минуты, должно быть, потому, что слово директора на экзамене у магов было данью традиции – сама госпожа Бранд не обладала способностями и предпочитала держаться от волшебников на безопасном расстоянии. Её несказанно радовало наличие в школе университетского профессора, который охотно брал на себя все заботы о ребёнке, если у того обнаруживался волшебный дар.
Утреннее солнце било в решётчатые ставни полуприкрытых окон, снаружи орали воробьи и нестерпимо пахло липовым цветом и дикими розами, что росли вдоль изгороди. Приветственной речи Лиза почти не услышала: она мысленно умоляла всех богов сделать так, чтобы её фамилия не прозвучала на экзамене первой. Отчего-то казалось, что страшный остроглазый магистр то и дело бросал взгляды в её сторону. Однажды он даже наклонился к похожей на луковицу даме и прошептал ей что-то на ухо, а та подняла голову и тоже посмотрела на неё, быстро и пристально.
– Что ж, – профессор указал рукой на Фреда и тут же поманил его узловатыми пальцами. – Начнём с самого смелого, верно?
– Ммм, – промычала луковичная председатель, склонив над документами пышную голову. – Фредерик Сандберг, верно? Идите сюда, в центр.
Среди мистиков раздался облегчённый шелест, и кто-то толкнул юношу в спину:
– Давай, давай, покажи им! – послышалось тихое хихиканье, смолкшее под строгим взглядом Ханны Бранд.
– Господин Ильсен, зачитайте характеристику, – попросила глава комиссии.
Сморчок склонил голову, прокашлялся:
– Собственно, в двух словах. Этот молодой человек оказался в классе для юных мистиков немногим раньше срока, а потому уже теперь, не достигши шестнадцати лет, имеет намерения поступать в высшую школу магии. Мы занимаемся уже четыре года, и, смею заявить, за всё это время не было ни единого случая, чтобы Фредерик не справился бы с каким-либо заданием. Помимо уроков, продолжает практиковаться вне школы, со старшей сестрой, я позволяю им брать некоторые книги из моей библиотеки на дом.
Председатель что-то быстро записала, скрипнув большим пятнистым пером, смерила Фреда внимательным взглядом:
– Вы рассчитываете поступить в Академию Вестена?
Юноша отрицательно помотал головой. Несмотря на чистую рубаху, выглаженные брюки и новый замшевый жилет, вид паренька не внушал особого доверия: карман оттопыривается, набитый неизвестно чем – не то шпаргалками, не то мальчишеской ерундой типа камней и рогаток, каштановые волосы давно не стрижены и завиваются неаккуратными кудряшками возле ушей, глаза вроде бы и серые, но ни малейшей серьёзности. Того и гляди примется дёргать одноклассниц за косы или выпустит на учительский стол жабу или мышь. Явно заводила среди местных деревенских хулиганов. Нет, только не Вестенская Академия, не хватало ещё проблем с поведением учеников. И так невесть какие слухи ходят об учреждении…
– Нет, – он обезоруживающе улыбнулся. – В Университет Сюр-Мао.
Луковица хмыкнула, отложила перо и откинулась на спинку стула:
– Смелая мечта, похвально. На какой же факультет, позвольте узнать?
– Боевой магии, госпожа магистр, – не моргнув глазом ответил Фред и нетерпеливо замялся. Во взгляде председательницы читались ирония и недоверие.
– И вам известно, какой конкурс установлен для претендентов в Сюр-Мао? – Женщина сложила руки на пышной груди, необычайно довольная тем, что ей удалось смутить хулигана.
– Нет, госпожа магистр. Но, полагаю, если существуют выпускники этого Университета, то существуют и студенты первого курса. Я думаю, что сумею поступить.
Она улыбнулась, сверля его глазами цвета горчицы:
– Для чего вам боевая магия, – скосив взгляд в документы, она тут же продолжила, – Фредерик Сандберг? Насколько мне известно, ваши родители лекари и держат клинику.
– Всё верно, – кивнул юноша. – А мне бы хотелось поступить на службу в Солнечную стражу. Защищать границы. Мой отец служил там в молодые годы.
Ну разумеется, конечно, кто бы мог усомниться! Какой мальчишка в пятнадцать не мечтает стать Солнечным стражем, вступить в легендарный орден пограничников, переломивших ход войны с эльфами и удерживающих мир уже несколько десятилетий. Когда-то в древности знаменитые стражи были горсткой скромных бойцов-бессеребренников, теперь же это настоящие рыцари в бело-красных одеждах и с лучшим оружием в стране. И даже Раскол в рядах стражей в тот год, когда был учреждён Орден Инквизиции, не сильно сказался на их репутации, скорее наоборот. Искателей-инквизиторов, выполнявших всю грязную работу по поиску и отлову тёмных магов, начали бояться, стражей – уважать и привечать больше прежнего. Впрочем, чего ещё ожидать от бестолковой толпы?.. А потому первое, что заявляет пацан, едва научившись пускать искры из пальцев или замораживать падающие с сарая капли воды, – это «буду стражем». Ребёнок, совсем ещё ребёнок, даже волосы кудрявятся по-детски!
– Берите билет. – Хищный магистр указал на разложенные по краю стола квадратные картонки. – И ступайте на место, готовиться.
– Тридцать минут, – скривив напомаженные морковным цветом губы, произнесла председатель.
Фред без колебаний взял карточку, прочитал вопросы и насупился. Прошёл на приготовленное место мимо сестры. На лице Лизы прямо-таки читалось укоризненное «ну, что я говорила?» Одно задание хуже другого! Сплошная пыльная теория без намёка на боевую магию. Он пристроил карточку с вопросами на пустом настольном пюпитре и теперь смотрел на неё, как на заклятого врага:
«Великие летописцы второй Магической войны.
Методы контроля защитных заклинаний.
Выбор материала для наложения исцеляющих чар».
Следующей вызвали Мелиту Тимо, высокую золотистую блондинку, дочь местного торговца. Она отделалась быстро, схватила со скатерти билет, прошелестела шёлковым праздничным платьем мимо мрачно кусающего перо Фреда. Затем перед комиссией предстал сын трактирщика – магической крови в нём была только четверть, но учился Стефан на удивление упорно, даже язвительный Сморчок к концу третьего года обучения перестал подтрунивать над мальчишкой и пытаться вернуть «разбавленного мага по бабушке» в общую школу к обычным ученикам. Вытащив билет, Стефан несказанно обрадовался и, приплясывая, показал его Фреду, после чего устроился за столом спереди:
– Глянь, как повезло! Всю ночь именно это и разучивал!
Всю ночь… Фред услышал имя сестры и вскинулся. Лиза была бледнее привидения после их ночных приключений. Она бесшумно подошла, скромно поклонилась комиссии. Сморчок ободряюще улыбнулся ей, сдвинув на кончик неровного носа сверкающие в солнечных лучах очки:
– Лиза Сандберг, сестра Фредерика. Очень талантливая и усидчивая девушка. Только скромность не позволила ей держать экзамены в прошлом году, весь этот год мы проходили с ней материал сверх программы…
– Сестра? – уточнила председатель, без интереса взглянув на девушку и сделав новые пометки в своих записях. – Берите билет, идите, готовьтесь.
Лиза перевела дыхание и протянула руку к карточкам. Поймала острый, пронизывающий взгляд магистра из Трира. Мужчина смотрел на неё, не отрываясь, словно пытался пробиться сквозь черепную коробку и увидеть, что за мысли скрывает эта скромно одетая школьница. И не прикидывается ли обычной школьницей какое-нибудь гадкое и опасное создание, которое следует немедленно расколдовать и подвергнуть «всестороннему изучению». На узком лице магистра проступила тонкая улыбка:
– Чего же вы боитесь? Берите карточку.
– Да, господин магистр, – еле слышно ответила Лиза и коснулась билета с краю.
– Смелее. – Он показал ряд острых белых зубов.
Девушка решилась, быстро завладела карточкой и поспешила в самый конец класса. В висках отчаянно стучало: если бы кто-то заметил на её лице следы применения стимулятора, то экзамен можно было бы считать проваленным. Выдерживать испытания полагалось без зелий, порошков и усилителей. Лиза слышала, что в академиях и Университете существуют специальные медики, обследующие учеников перед испытаниями, но здесь, в Фоллинге, экзамены проходили гораздо проще, а потому будущие студенты частенько прибегали к алхимическим уловкам и хитростям.
Она должна была готовиться, но никак не могла взять себя в руки: волнение и воспоминания заполняли всё её существо. Перед мысленным взором то вставали тёмные и влажные изумруды эльфийских глаз, вонзающиеся телепатической магией вглубь сознания, то пылал взорвавшейся до небес стеной Святой круг, то стучала в голове мысль о родителях – что если проснутся, бросятся разыскивать, узнают правду… Бедная мама! Бедные маленькие сестрёнки, дедушка… Чтобы защитить любимых, ей нужно быть далеко-далеко от них. Только так можно быть уверенной в том, что никто не заподозрит о её проклятии. О её даре.
Экзамен – единственный шанс поскорее уехать в город, в любой крупный город, где есть высшая школа или Университет. Лиза была уверена, что, добравшись до большой библиотеки с фолиантами различных учёных, обязательно сумеет найти способ избавиться от засевшей внутри дряни. Против тёмной магии разработано бесчисленное множество приёмов, не может такого быть, чтобы нельзя было как-то трансформировать эту энергию, заключить её в непроницаемый сосуд, передать какому-нибудь предмету и закопать глубоко-глубоко под землю. Придавить сверху гранитной плитой. Похоронить… Оставить внутри только сияющий чистый дар, какой излучали её родные, который теперь таял в ней, словно свечка, заменяясь чернильной тьмой и жгучей пустотой в сердце.
Экзамен – это не страшно, по сравнению с тем, что было ночью, по сравнению с тем, что дремлет внутри. Девушка увидела, что Фреда уже вызывают отвечать. Тридцать минут на подготовку – максимум. Это всего по десять минут на каждый из трёх вопросов. Она вздрогнула, заметив, что странный черноволосый магистр поднялся из-за стола и принялся расхаживать взад-вперёд вдоль стены, что-то теребя в сухощавых руках. Его тёмная накидка развевалась за спиной, как крылья опасной птицы, высматривающей жертву.
Он видит её насквозь, он обязательно раскусит её на глазах у Сморчка и доброй, заботливой Ханны Бранд. У них будут неприятности. Что бывает учителям за укрывательство тёмного мага в стенах школы? Увольнение? Вызов к инспектору Ордена? Проверки? Тюрьма? «Но ведь они не знали, – успокаивала себя Лиза, разглаживая всё ещё пустой лист для подготовки ответов, – и не могли знать».
– Готовьтесь. – По парте, за которой сидела девушка, коротко и отрывисто постучали пальцы страшного гостя. Она вздрогнула. Как он успел так быстро пересечь классную комнату, залитую светом и солнечными зайчиками? – Осталось пятнадцать минут.
– Да, магистр.
Лиза взяла перо, обмакнула в чернила. Маг и не думал уходить, подцепил длинными пальцами её карточку, пробежал взглядом вопросы. Она чувствовала, как от напряжения сводит запястья, было невозможно заставить себя писать.
Фред что-то горячо доказывал даме-председателю, Сморчок, жестикулируя, встревал в разговор. Слова сливались в единый гул, неразборчиво проплывали мимо. Хищный магистр небрежно бросил билет обратно на стол, прошелестел в другую сторону – к отчаянно строчащей уже второй лист Мелите Тимо. Лиза снова обмакнула перо и аккуратно переписала на бумагу самый последний вопрос – единственный из вопросов, к ответу на который ей следовало основательно подготовиться:
«Запрещённые разновидности магического искусства».
Глава 6
В букетах на столе серебрились мелкие луговые колокольчики. Нежные, розоватые с жёлтым, дикие люпины тонко изгибали свои длинные соцветия. Белые с ярко-оранжевыми тычинками дифилеи уже высохли от росы и светились подобно маленьким волшебным глазкам. Лиза слышала, как на улице радостно гомонят сдавшие теоретическую часть одноклассники, до её ушей доносился заливистый хохот девушек, который прерывался короткими репликами Фреда только для того, чтобы через момент взорваться с новой силой. Знакомые и друзья мистиков из общей школы – деревенские парни и девчонки – пришли полюбоваться на магическую практику, традиционно проводимую на широком школьном дворе. Уже расчерчено было песчаное поле, установлены соломенные и тряпичные чучела, приготовлен инвентарь.
– Продолжайте, – не отрываясь от просмотра классного журнала, сказала председатель комиссии.
Лиза явственно чувствовала, что не может заставить себя говорить, словно голосовые связки оказались парализованы заклинанием безмолвия. Секретарь из Ордена вдруг очнулся, потряс головой, как задремавший на насесте петух, уставился на ученицу полупрозрачными глазами. Чёрный магистр, до этого теребивший извлечённую из кармана курительную трубку, отложил её и нетерпеливо заглянул Лизе в лицо:
– Вы боитесь? Чего именно?
– Я… не знаю, – еле слышно прошептала она.
Она знала. Вся информация, которую она по крупинкам собирала, пересматривая дедушкину коллекцию книг, учебники и пособия для искателей, труды малоизвестных волшебников, что хранились на полках у Сморчка под слоями многолетней пыли, всё перемешалось у неё в голове со сведениями из официальной школьной программы. Для неё давно существовало только два вида заметок о тёмной магии – полезные и бесполезные, и хоть бы раз она задумалась над тем, какие из них общедоступны, а какие следует спрятать поглубже в сознание и ни за что не выдавать.
– От того, что вы перечислите названия запретных учений, в класс не явятся злые колдуны и не захватят вас в рабство, – сообщил мужчина.
Сморчок улыбнулся:
– Это ведь вопрос исключительно по вашей части, Лиза!
– Простите, но что вот это такое значит «по вашей части», будьте добры уточнить, господин Ильсен, – встрял проснувшийся секретарь.
Профессор нервно хихикнул и заёрзал на стуле:
– Имелось в виду лишь то, что Лизабет Сандберг прекрасно владеет этими знаниями и даже готовила по теме отдельный доклад этой весной.
– Вот как? – заинтересовался магистр. – Тогда, действительно, билет не должен вызвать каких-либо затруднений.
– К основным запрещённым направлениям магического искусства относятся магия разума, магия перемещения и магия призыва теней, частным случаем которой считается некромантия, – выдохнула Лиза и внезапно успокоилась.
Мир словно замедлился вокруг неё: крохотные пылинки кружились в солнечных лучах и медленно оседали на вычищенный и навощённый пол. Со стен улыбались потрескавшиеся лица учёных и магистров в потемневших, чуть припудренных остатками фальшивой позолоты рамах. Колыхались тронутые июньским сквозняком серые льняные шторы.
– К самой трудно распознаваемой магии относятся различные виды воздействия на разум. Такие заклинания не имеют остаточных специфических излучений и часто могут восприниматься жертвой как «что-то пришло в голову», «что-то вспомнилось», «давно хотел сделать». Очарованные магией разума люди могут считать, что совершают некие действия под влиянием чувств – дружеских или любовных. – Девушка подняла глаза.
Все без исключения волшебники, восседающие за учительским столом, смотрели на неё. Председатель изогнула тонкую коричневую бровь, густо нарисованную косметической краской:
– Как же отличить магию от настоящих чувств?
– Это не всегда возможно, – сообщила Лиза. – Известны случаи, когда люди проживали под влиянием чар до конца своих дней.
– Вы хотите сказать, что распознавание данного вида воздействия не всегда доступно? – уточнила женщина.
– Я хочу сказать, что подвергшийся заклинаниям по изменению сознания человек не может здраво рассудить о том, что имело место воздействие. Если он влюблён, то будет защищать объект своего желания. Если совершил преступление, то будет пытаться замести следы точно так же, как делал бы это без какого-либо магического влияния…
– Похвально, – разлепил губы пушистый секретарь. Его голова напоминала наполовину облетевший белый одуванчик. – Каковы истоки этих знаний?
– Человечество позаимствовало магию разума у эльфийской цивилизации. В благородных семьях высших эльфов применение уловок с сознанием является чем-то вроде обязательных правил игры. Также эльфы использовали массовые поражающие сознание эффекты для того, чтобы захватить в рабство менее разумные расы.
– Очевидно, вы считаете менее разумной расой нашу собственную? – кисло улыбнулся сотрудник Ордена.
– Это научно доказанный факт – время жизни высших эльфов может достигать тысячи и более лет, что в сравнении с человеческой даёт их расе преимущество.
– В вас говорит только ваш юношеский, точнее, девичий максимализм и очарование эльфами из детских сказок, – заключил секретарь, усмехаясь.
– По какой причине под запрет попали перемещения? – довольно-таки бодро вклинилась председатель, крутя в руках потрёпанное перо.
– Первоначально это было сделано из-за опасности. Во времена второй Магической войны телепортацией начали пользоваться практически все волшебники, включая даже мистиков первой ступени обучения. Было много несчастных случаев из-за неправильных расчётов координат. После заключения перемирия данную школу магии отнесли к высшей и запретили для всех, кто не имеет сертификата магистра.
Чёрный магистр блеснул глазами:
– Вам известны принципы перемещения?
– Да, господин магистр, – кивнула девушка. – Перемещение возможно в места с чётко зафиксированными координатами. Для успешной телепортации мы должны знать положение точки в пространстве и времени. Чтобы зафиксировать точку, используют различные предметы, так называемые якоря, или артефакты перемещения, либо живые объекты, с которыми маг связан эмоционально.
– Что за учебник вы цитируете? – улыбнулся мужчина, потирая руки.
– Олаф Руланд, господин магистр. – Лиза тихо кивнула и замолчала.
– Полагаю, достаточно? – У секретаря уже заметно урчало в животе. – Знания, хотя и разбавлены некоторой детской восторженностью, а всё же таки имеются в достаточном объёме.
– Последний вопрос. – Магистр доверительно наклонился вперёд. – Лизабет, что вы можете сказать нам о некромантии как разновидности магии призыва?
– Только в этом аспекте? – Она вопросительно посмотрела на трирского гостя.
Тот блеснул зубами:
– Что вы имеете в виду?
– Некромантия не всегда связана с призывом, – пожала плечами девушка. – Многие заклинания, которые были отнесены к этой школе магии, не используют знания или тела умерших сущностей.
– Как же, по-вашему, они работают? – Магистр едва заметно улыбнулся и довольно откинулся на стуле, скрипнув спинкой.
– За счёт энергии живых организмов, – почти прошептала Лиза.
– И без согласия этих самых живых организмов! – Секретарь Ордена покивал. – А вы знаете, почему некромантов так сложно выследить и поймать?
– Да. Они используют защитные сферы, которые экранируют их от внешнего мира. Так называемые мёртвые сферы. Или коконы. Во всяком случае, в учебнике они назывались именно так.
Она вспомнила рисунок: круг, раскинувший руки волшебник – костлявый и страшный, похожий на скелет в рваном тряпье. Говорят, чтобы стать некромантом, сперва нужно умереть. Тогда почему она – живая, тёплая девушка – способна обращаться к тёмной силе?..
– В каком учебнике? – Председатель вопросительно взглянула на притихшего Сморчка, перегнувшись через стол.
Профессор, прищурившись, посмотрел на Лизу:
– Должно быть, из домашней библиотеки… Откуда вы почерпнули эти сведения?
– Это учебник для искателей первого года обучения. Вольдемар Гвинта.
Перо застыло в воздухе над коричневым свитком. Бумага делала попытки свернуться в трубочку, и унизанная кольцами рука председателя требовательно прижала её к столу.
– О! Мечтаете стать искательницей? – Ядовито-жёлтые глаза на миг доверительно и удивлённо заглянули в лицо девушки.
– Не знаю, я ещё не думала об этом. – Теперь Лиза была застигнута врасплох. Подобная мысль не явилась бы ей даже в страшном сне. Уверенность вдруг покинула её, голос совсем потух. – Для начала мне хотелось бы поступить в Университет или Академию.
– Что ж, должно быть, вы сумеете выдержать вступительные испытания. Если будете поменьше робеть и сомневаться. – Короткий росчерк скрипящего пера в свитке, и луковичная дама улыбнулась девушке очень приветливо.
Магистр едва заметно поклонился членам комиссии и, подхватив краешком рта узорчатый мундштук костяной трубки, посмотрел в сторону окна и обратился к Лизе:
– Прежде чем вы отправитесь на перерыв и подготовку к практической части, позвольте отнять у вас ещё пару минут.
– Слушаю вас, господин магистр. – Она последовала за ним к распахнутым в сад ставням и нагретому солнцем широкому подоконнику.
Он небрежно откинул длинные полы накидки и уселся по-студенчески, боком, согнув одну ногу в колене. Прищурился от яркого света и принялся бесцеремонно разглядывать Лизу.
– Вы совсем не похожи с вашим братом, Фредериком, – усмехнувшись, заявил он. – Как день и ночь.
Это было правдой. Старшие дети в семье Сандбергов являли собой две крайности: не в меру вспыльчивый, вечно взъерошенный, говорливый и смеющийся юноша и Лиза – осторожная, тихая, неразговорчивая девушка, аккуратная во всём, начиная от тетрадей и заканчивая общением со сверстниками. Единственное, что было у них похожего, это серые глубокие глаза, точно такие же, как у матери, да и то взгляд Лизы был темнее из-за чернильной каймы по самому краю радужки. Казалось, характеры детей отразились даже в их волосах: у Лизы были прямые и тёмные, гладко блестящие в косах пряди, у брата же солнце выбивало в шевелюре отцовскую рыжину, а ветер завивал непослушные кудри. Даже сейчас, едва расправившись с билетом и нападающей с вопросами председателем комиссии, Фред уже громко смеялся и шутил во дворе, окружённый одноклассниками и друзьями из общей школы, – гомон подростков был слышен в притихшем классе. Лиза приблизилась к окну и увидела заливающихся от смеха деревенских девчонок, пришедших посмотреть на экзамен Фредерика. Конечно, он был любимцем девушек и прекрасно об этом знал.
– Тоже поедете в столицу, пытать счастья в Университете? – спросил магистр, выпуская облачко ароматного дыма.
– Мы поедем вместе с Фредом, – задумчиво глядя на улицу, кивнула она.
«Ты снова думаешь только о себе, ведь рядом с тобой он будет в опасности», – горько подумала она.
– А если бы я предложил вам место на первом курсе академии Трира, вы бы долго размышляли над таким предложением?
Он не шутил.
– Но ведь вы ещё не видели меня в деле, на практике, – робко возразила она.
Очень хотелось наклонить голову вперёд и спрятаться за тёмными шторами спадающих с обеих сторон волос. Косица крепко стягивала затылок. Накрахмаленный воротник натирал шею.
– Не видел, – согласился мужчина. Сейчас, сидящий на подоконнике и задумчиво пускающий колечки, он не показался Лизе хищным или страшным. – И всё же я делаю вам это предложение – безо всяких вступительных испытаний, поскольку формальные глупости волнуют меня менее всего. Подумайте об этом. Не сейчас. Сейчас ступайте, освежитесь земляничным чаем, съешьте что-нибудь. Разве ваша юная сущность не нуждается в немедленной подпитке горячей булочкой с джемом?
– Благодарю вас, но я не голодна. – Девушка поклонилась и решила больше не мешать странному волшебнику.
– Стафлекс нужно заедать кусочком сахара, тогда он не даёт таких печальных последствий, – тихо сказал он ей в спину. Лиза резко обернулась, взмахнув косой, но магистр приложил палец к губам. – Тс-с. Ступайте. Мы побеседуем после.
Она выбежала наружу. Её трясло от холода, в то время как на улице разгоралась полуденная июньская жара. Фредерик радостно помахал ей, и две незнакомые девушки, стоящие чуть поодаль, тут же принялись перешёптываться между собой.
– Это моя сестра, – быстро заявил юноша, обнимая Лизу за плечи. – Самая умная в Фоллинге волшебница, но, к сожалению, самая стеснительная!
– Немедленно прекрати! – попросила девушка, вырываясь и устраиваясь на траве рядом с другими мистиками.
Стефан выудил из холщовой сумки свёрток с огромными бутербродами и протянул один Лизе, сияя от радости:
– Мама сказала, тебя нужно подкармливать!
– Мама? – удивлённо откликнулась Мелита, поправляя золотистые кудряшки. – Строите планы породниться с чистокровными магами?
Сын трактирщика вспыхнул так, что зарделись даже веснушки на его носу:
– Вовсе нет, это просто угощение, от всей души!
Лиза смутилась, но, помня наставление магистра, бутерброд взяла и заставила себя поесть. Фред плюхнулся рядом. Справа от него, подобрав пышные юбки, уселась белокурая улыбающаяся Белла, считающая себя почти что невестой мистика. У неё были невероятно алые блестящие губки и большие васильковые глаза, отчего всё лицо казалось круглым, милым и немного глуповатым. Белла картинно закатила глаза и похлопала длинными ресницами:
– Представляю, какие заклинания ты им сейчас покажешь!
– Видишь вон те круги и линии на песке? – Фред указал рукой на площадку.
– Ага, – весело подтвердила Белла.
– Мы будем вставать в центр и демонстрировать скучнейшие базовые знания.
– Будет скучно? – разочарованно протянула девушка.
– Конечно! – Фред мельком взглянул на задумчиво жующую сестру. – Но потом, на празднике Великого солнца, мы покажем, что знаем на самом деле. Правда, Лиз?
Она не ответила, только вздохнула. Разумеется, братишка уже давно мечтал о празднике Солнца, о песнях и плясках у ночных костров, о загадках и шутках, вкуснейших угощениях и том, что неизменно следует бок о бок с такими гуляниями – сладких поцелуях и объятиях, что случаются за гранью света, в бархатной тени ночи. А потом, потом… и вот от этого захватывало дух даже у спокойной Лизы – они уедут в Академию. Совсем одни, как взрослые.
Но всё вышло иначе.
***
– Не может быть! – воскликнул Фредерик, когда зачитывающая результаты председатель добралась до его имени, последнего в списке, и объявила о том, что общая оценка за экзамен неудовлетворительная. – Я ответил на все вопросы и выдержал все испытания!
Профессор Сморчок успокаивающе похлопал его по плечу и покачал головой, украдкой вздохнув.
– Нет, молодой человек. – Луково-жёлтый взгляд ядовито пробуравил разгорячённого от возмущения юношу. – Недостаточно обладать способностью к магическим действиям и иметь начальные знания. Для поступления в высшую школу прежде всего необходимо хорошо владеть собой.
