Мария Брикер
Апельсин–желание
Артур проводил банкира до бара и, пообещав, что сейчас вернется, спустился в холл. Катрин там уже не было. На улице девушки тоже не оказалось, лишь следы от ее туфель на припорошенном снегом тротуаре. Ну что за дура такая! В ноябре в туфлях по улицам шляется. Ночь, холодно, скользко! Мало ей двух переломов? Почему не вызвала такси по телефону? Не взяла частника? Бомбил у клуба пруд пруди, но следы вели в другую сторону. Куда она поперлась?
Гайворонский, как собака-ищейка, пошел по следу. Отпечатки туфелек затерялись на бульваре среди других, здесь даже ночью колобродил народ. «Девушку в шубейке и туфлях не видели?» – поинтересовался он у парочки юных влюбленных, хлебающих на холоде пиво. «Тачку словила вон там», – показал рукой на дорогу парень. Мотивы Катрин стали прозрачны, и Артур усмехнулся: девица просто-напросто решила сэкономить и ломанулась ловить машину на бульвар, чтобы не переплачивать частникам у пафосного клуба. С девочкой было все понятно. А с ним-то что за шиза приключилась? Гайворонский так и не понял, какая сила понесла его ночью на бульвар. Юные пустоголовые блондиночки были не в его вкусе, в любовницы он выбирал женщин постарше – опытных, умных и независимых бизнесвуменш. Но зачем-то поперся за дурой безмозглой, которая в ноябре на шпильках по снегу шастает и не брезгует под колеса автомобилей бросаться, чтобы подцепить богатенького мужика…
* * *
– Артур Георгиевич!
Гайворонский вздрогнул и вернулся в настоящее. Дверь в кабинет открыта, на пороге стоит Ангелина и участливо заглядывает ему в глаза. Артур ощутил легкий приступ вины и поморщился. Напрасно он на гувернантку рявкнул. Да еще в присутствии дочери, уронив ее авторитет.
– Извините, что нагрубил вам, – буркнул Артур. – Сегодня у меня был очень тяжелый день.
– Я не держу на вас зла. Но, пожалуйста, учтите на будущее: если вы еще раз позволите себе повысить на меня голос в присутствии Дарьи, я буду вынуждена с вами проститься, – отчеканила Ангелина. И добавила по-детски возмущенно: – Она же совсем меня слушаться перестанет, понимаете! Я только начала с Дашей контакт налаживать, а вы все испортили.
– Садитесь, – кивнул в сторону кресла Гайворонский, с трудом сдерживаясь, чтобы вновь не сорваться. Нравоучений ему только не хватает сейчас… – Да, понимаю, с Дашей сложно, но я вам деньги плачу тоже не маленькие.
– При чем тут деньги? – возразила Ангелина, села в кресло, пригладила волосы и сложила руки на коленях, как школьница.
– Если деньги ни при чем, тогда, может быть, бесплатно поработаете? – усмехнулся Артур. Он сел за письменный стол, откинулся на стуле, с интересом поглядывая на Ангелину. – Ладно, не обижайтесь.
Ангелина мотнула головой, дескать, и не думала обижаться, но досада все еще читалась на ее лице.
– Вы прекрасно справляетесь со своими обязанностями, претензий у меня к вам нет. Но если бы вы Дашку хоть чуть-чуть любили…
– А если бы вы свою дочь чуть-чуть любили, то заставили бы ее кушать! Сил моих больше нет смотреть на это безобразие! Она же ничего не кушает, совершенно ничего! – Ангелина эмоционально хлопнула себя ладонями по коленям, и у Гайворонского вдруг стало легко на душе. Ошибся он, какое счастье, что ошибся в своих подозрениях! Возможно, Ангелина и не любит Дашку, как родную, но жизнь девушки ей небезразлична, а это уже немало.
– Я отправил Дашку в столовую, когда вы ушли.
– Спасибо, – поблагодарила она и опустила глаза, разгладила на юбке складки ладонями. – О чем вы хотели со мной поговорить?
– Как вы думаете, если мы будем заставлять Дашку есть, она станет счастливым человеком?
– Странные вопросы вы задаете, Артур Георгиевич. Счастливым, допустим, не станет, но…
– Никаких «но»! Мне жаль, что я пошел у вас на поводу и заставил Дарью делать то, что ей не хотелось. Это ее огорчило, а я хочу, чтобы моя дочь была счастлива, и прошу вас мне помочь.
– Простите? Я не совсем поняла.
– Я хочу, чтобы вы помогли мне сделать счастливой мою дочь. И не просто счастливой, а по-настоящему счастливой, чтобы у нее сердце синей птицей пело.
– Почему я?
Растерянность на личике Ангелины Артура позабавила. Странная она женщина, постоянно меняет роли – то послушную школьницу изображает, то воспитательницу властную. Интересно, какое у нее белье? Гайворонский мысленно хлопнул себя по лобешнику в очередной раз. О чем он думает? О чем?
– С Дашей вы находитесь практически круглосуточно, знаете о ее проблемах и переживаниях лучше, чем я. Да вы не волнуйтесь так! – улыбнулся Артур. – Ничего сверхъестественного делать не надо. От вас мне нужна только информация. Давайте-ка мы с вами сейчас небольшой бизнес-планчик набросаем…
– Какой бизнес-планчик? – прошептала гувернантка.
– Ангелинушка, вы же умница, а никак понять не можете, чего я от вас хочу. Бизнес-план по осчастливливанию Дарьи! – Гайворонский деловито достал из ящика стола несколько листов бумаги и ручку, приготовился писать. – Диктуйте.
– Что диктовать?
– Подробный список интересов моей дочери, ее желания и мечты. Будем удовлетворять!
– Боже мой, ну вы даете! – оживилась гувернантка, смысл слов Артура Георгиевича наконец-то до нее дошел. – Слушайте, а мне нравится ваша затея! Хотя коммерческий подход к такому делу и шокирует несколько.
– Что поделать, я не волшебник, а только учусь, – Артур заговорщически подмигнул. – Диктуйте, Ангелина.
– Ладно, записывайте. Пункт первый. Джон Роналд Руэл Толкиен.
– Что, простите?
– Толкиен, писатель такой, один из основоположников современного жанра фэнтези.
– Я прекрасно знаю, кто такой Толкиен. Какое отношение он имеет к моей дочери?
– Прямое. Дарья – горячая поклонница писателя.
– О нет! – закатил глаза к потолку Гайворонский. – Толкиен помер лет тридцать назад.
– А при чем тут это? – удивилась Ангелина.
– Как при чем? Не могу же я Толкиена с того света для Дашки доставить.
– Тогда пишите пункт второй, – откашлялась Ангелина. – Орландо Джонатан Бленхард Блум.
– Записал. Диктуйте пункт третий, и ближе к теме, пожалуйста.
– Все, – усмехнулась Ангелина.
– Что значит – все? – Артур оторвал глаза от листа бумаги и непонимающе уставился на гувернантку.
– Кроме Орландо Блума вашей Дашке, похоже, больше ничего не интересно. Она, мне кажется, и Толкиеном увлеклась только потому, что Блум сыграл эльфа в фильме «Властелин колец». Скажу вам по секрету, ваша девочка страстно влюблена в актера, просиживает дни и ночи на форумах, посвященных его творчеству, собирает об Орландо всю возможную информацию в Сети, пересматривает фильмы с его участием и слезы по нему льет, любуясь на распечатанные фотографии.
– Только этого нам не хватало для полного счастья, – вздохнул Артур.
– Верно сказано: для полного счастья Дарье не хватает Орландо Блума. Только, пожалуйста, не проговоритесь дочке, что я вам рассказала. Я совершенно случайно наткнулась на ее записи в дневнике – она вышла и забыла компьютер выключить. Узнает, решит, что я за ней шпионю, закроется от меня окончательно, и тогда во внутренний мир девочки мне проникнуть будет еще сложнее. А я только-только начала с Дашей в контакт входить. Чувствую, что она хочет мне все рассказать, фанатам ведь жизненно необходимо с кем-нибудь делиться новостями о своих кумирах, но, видимо, пока не готова.
– Фанатам? Вы хотите сказать, что все до такой степени запущено?
Ангелина поднялась с кресла, подошла к окну, присела на подоконник.
– Как вам сказать… Полагаю, некоторые проблемы, конечно, есть. Фанаты зачастую настолько увлечены своим кумиром, что не замечают ничего вокруг – ни реальных людей, ни самой жизни. Это у них в психологии заложено. Но мне кажется, что не стоит драматизировать ситуацию. Ничего ужасного в том, что девушка влюблена в публичную персону, нет. В юности все мы влюблялись в знаменитых актеров, актрис или музыкальных звезд.
– Никогда! Никогда в жизни я не влюблялся в актрис и вообще не страдал идолопоклонством. Это же совершенный идиотизм! Дурь! – Гайворонский смял лист бумаги, на котором делал пометки, и швырнул его в угол комнаты.
– Хотите сказать, что плакаты с любимыми музыкальными группами по стенам своей комнаты не развешивали? Не фанатели от Высоцкого или «Битлз»? Не сходили с ума по «Депеш мод»? – Ангелина задумчиво улыбнулась.
– Я фанател от «Роллинг Стоунз», «Квин» и «Лед Зеппелин». Хотя в кругу, где я вращался, предпочитали слушать глухой шансон.
– Ужас какой! – воскликнула Ангелина. И тут же поправилась: – Вот видите! У вас были свои музыкальные кумиры. А футбол? Вы, когда матчи смотрите, орете на весь дом так, что стены сотрясаются.
– Ну, это совсем другое, я за Россию болею. В душе я патриот, – сообщил Гайворонский. И уточнил: – Где-то в глубине души. Теперь я понял, почему Дарья так инфантильна и почему ей ничего не интересно. Фанатство – это болезнь! Психологическая зависимость! Сдвиг мозга! Почему вы раньше ничего мне не говорили?
– Я предвидела вашу реакцию. Надеюсь, вы не наделаете глупостей и не потащите снова дочку к психиатру? Раз уж всерьез хотите, чтобы ваша дочь была счастлива, – оставьте ее в покое. Я не для того вам об Орландо рассказала. Думала, вы поймете, чем живет ваша дочь, и сделаете правильные выводы. Пусть наслаждается своим кумиром, пусть смотрит фильмы с его участием и льет слезы, разглядывая его фото. Она тихий фанат, писем Орландо, как многие девушки, не пишет, просто читает фан-форумы и ведет дневник в Интернете в закрытом режиме, куда записывает свои мысли и чувства о нем. Она живет в своем мире и по-своему счастлива. Я думаю, это случилось из-за того, что Даша слегка застряла в детстве. И вы тут сыграли не последнюю роль.
– Ну да, оказывается, я виноват, что она такая дура, прости господи…
– Вы! – неожиданно резко сказала Ангелина. Прошлась по комнате и вновь села в кресло. – Можете уволить меня к чертям, но я скажу все, что думаю. Даша воспитывалась в закрытой школе, дисциплина там была строжайшая. За девочку все решали, к чему она привыкла. Вы хотя бы на минуту способны представить себе, как ей было одиноко? Девочке всю жизнь катастрофически не хватало тепла и любви. Она столько пережила, но рядом не было близкого человека. Поэтому она до сих пор психологически маленькая. Подсознательно Даша хочет дополучить то, чего лишилась в детстве. Она и любить-то толком не умеет – никто ее этому не научил.
– Заткнитесь, иначе и правда уволю, – спокойно сказал Артур. – Сам знаю, что наделал много ошибок. Как видите, пытаюсь их исправить, а вы мне нотации читаете. И потом, я с момента возвращения Дашки пытаюсь искупить свою вину. Все для нее делаю, Дарья ни в чем не нуждается.
– Вы откупиться пытаетесь! Даше нужны ваши понимание и любовь, а не дорогие подарки. И отпустите вы уже свою дочь! Сначала в школе заперли, теперь дома – поставили надзирателей, персонал настращали так, что в ее сторону люди посмотреть боятся, не то что поговорить с ней. Глеб от нее шарахается, как от чумы, когда Даша пытается с ним общаться. Дарья думает, что ее все презирают из-за богатого папочки. И комплексует по этому поводу. А вы? Что бы Даша ни сделала – замечания вместо похвалы. Бросьте вы свои тюремные замашки! Если хотите, чтобы ваша дочь была счастлива, примите ее такой, какая она есть, и побольше уделяйте ей внимания. Чтобы наладить с Дашей контакт, надо быть с ней в ее увлечениях. Вас Дарья узнать не успевает. Для нее вы не отец, а вечно отсутствующий субъект, который иногда припирается домой, чтобы сделать ей очередное замечание. Думаете, я не вижу, что происходит? Жан мне говорил, что раньше у вас тут вечеринки были, музыкальные вечера, благотворительные акции чуть ли не раз в неделю, но как только Даша в Москву перебралась, вы домой никого не приглашаете. Вы собственную дочь стесняетесь!
– Все! Ты меня достала! Уволена! – рявкнул Гайворонский. – Пошла вон отсюда! Много ты понимаешь, курица!
– А хрен тебе! – неожиданно заявила гувернантка, сложила пальцы и показала Артуру дулю. – Я девочку не оставлю, без меня она пропадет. Я единственный ее друг в этом гребаном доме. И вообще, не смей называть меня курицей, тиран пустоголовый! – завопила Ангелина. Щеки ее заполыхали, потом побледнели.
Гайворонский некоторое время таращился на кукиш, как на анализ с положительной реакцией на сифилис. Ангелина спрятала руку за спину и часто заморгала.
– Прошу прощения, вырвалось, – прошелестела она, с ужасом глядя на хозяина дома, чье лицо тоже меняло цвета, как светофор.
Некоторое время в комнате стояла напряженная тишина.
– Так, ладно… успокоились, расслабились… – выдохнул Артур. И вдруг вновь заорал: – Все, что вы говорите, – чушь собачья! Начитались советов в глянце по психологии от доморощенных психологов… Любить такой, какая есть, уделять больше внимания… Чушь! Я люблю Дашку! Я люблю свою дочь! Просто… Вы не все знаете, Ангелина, – сказал он заметно тише и ладонью вытер пот со лба. – Слишком мало времени осталось. Слишком мало.
– О чем вы? Что я не знаю?
– Неважно, – отмахнулся Гайворонский. – Просто примите к сведению, что действовать надо быстро. Давайте не будем ссориться. Мы ведь союзники. Тривиальный подход к решению проблемы нам не годится. Нет времени. Короче, я все решил: раз Дашка хочет Блума, будет ей Блум.
– Вы с ума сошли! – воскликнула Ангелина. – Да вы понимаете, что несете? Какой Блум к чертям?
– Обыкновенный. Звезды и политики частенько подрабатывают, выставляя на аукцион в качестве лота ужин с собой любимым. Для америкосов свидания за деньги в порядке вещей, и мода эта до России уже докатилась. Наши звездули тоже с удовольствием принимают пищу с теми, кто готов выложить за это вознаграждение. Горбачев, и тот отличился – ужин с собой на собственной даче выставил на аукцион. И, представьте себе, нашлись желающие заплатить хренову тучу денег за то, чтобы перекусить с бывшим генсеком. Лот ушел за четверть миллиона! Деньги, правда, на благотворительность пошли. Хью Грант, кажется, оказался счастливчиком, у Блума денег не хватило. Вот я ему и добавлю деньжат на следующий ужин с Михал Сергеевичем, – рассмеялся Гайворонский.
Ангелина смотрела на него, как на полоумного, и криво улыбалась.
– А вы не слышали другой случай? – азартно продолжил Артур. – Некоторое время назад одному нашему олигарху друзья выписали из Штатов аж саму Памелу Андерсон на ужин в качестве презента на день рождения. Вся столичная бизнес-тусовка только об этом и судачила. Спрашивается, чем я хуже? Деньги у меня есть, вот и выпишу для дочери Орландо Блума, пусть девочка порадуется. Фанатам, как известно, не много надо для счастья, достаточно просто внимания звезды. Любое слово, прикосновение, взгляд, обращенный в их сторону, воспринимается как дар судьбы. Что уж говорить об ужине! Дашка описается от счастья, – заключил Артур и победоносно посмотрел на Ангелину. – Ну, как вам моя идея?
Лицо гувернантки имело такое ошарашенное выражение, что Гайворонскому сделалось неловко.
– Эй! – пощелкал он пальцами в воздухе.
– Да знаю я про эту моду, несколько лет в Америке жила, – отмерла наконец Ангелина, но… Как вы не понимаете, что такие игрушки опасны! Вообразите себе на минутку, что станется с девочкой, когда Орландо Блум снова исчезнет из ее жизни и забудет о ней. Дашу ожидают пустота и разочарование.
– Ничего с ней не случится! Она лишь получит то, о чем мечтала. Пусть ненадолго, пусть на один день, но девочка хотя бы один день в своей жизни будет по-настоящему счастлива. Короче, вы меня утомили. Вы со мной или нет?
– Да! – заорала Ангелина. – Пусть будет так, как вы хотите. В конце концов, это ваше дело и ваша дочь.
– Вот и славно, и не надо так орать. Итак…
– Мои бывшие работодатели вращались в киношной тусовке. Попробую выйти через них на агента актера. Обещать ничего не могу, но искренне надеюсь, что у нас все получится, – тряхнув головой, словно отгоняя наваждение, сказала она, посмотрела на часы и направилась к двери.
– Ангелина, – окликнул ее Артур. Гувернантка обернулась.
– Все еще хотите меня уволить? – ехидно поинтересовалась она.
– Не угадали. Хочу спросить, какое на вас белье.
– Что?
– Белье какое на вас сейчас надето?
– Зачем вам? – осторожно уточнила Ангелина, с трудом пытаясь сохранить невозмутимость.
– Мне просто интересно.
– Ну вы и хам… – протянула Ангелина. – Так и быть, удовлетворю ваше любопытство. Сейчас на мне хлопчатобумажный бюстгальтер в цветочек и панталоны с начесом до колен, – сказала она ехидно и вылетела из комнаты, громко хлопнув дверью.
Панталоны с начесом? Артур весело расхохотался. Оказывается, у гувернантки еще и с чувством юмора все прекрасно. Никогда бы не подумал… А как она на него наехала и тупоголовым тираном назвала? Ничего себе мегеру он для дочурки нанял! С виду такая тихая, воспитанная, «спасибо», «пожалуйста» да «будьте любезны», спинка стройная, личико строгое, очочки, балетный шаг… И панталоны с начесом! Гайворонский снова заржал на всю комнату. Правильную он гувернантку дочке нанял!
Настроение наладилось. Артур достал из бара виски, сделал два больших глотка из горлышка и с бутылкой вернулся за стол. Как ни печально, но Ангелина попала в точку – он пустоголовый тиран, копия своего деспотичного папаши. Тот его шпынял всю жизнь, а теперь он Дашку шпыняет. Папенька его идиотом всю жизнь считал, и он, Артур, не видит в Дашке ничего, кроме дури. Но она и впрямь дура! Надо же было ухитриться влюбиться в кинозвезду!
Артур сделал еще два глотка и с грохотом поставил бутылку на стол. Сам виноват, что Дашка такая балда, сам все и исправит. Неважно, балда не балда, но дочка станет самой счастливой девушкой на свете. Нет в этом мире ничего невозможного. Завтра они свяжутся с агентом Блума, объяснят ситуацию, денег предложат, организуют встречу. А дальше… О том, что будет дальше, Артур предпочел не думать. Воображение его уже рисовало живописную картину: лучший ресторан Москвы, белый рояль, дочь в вечернем алом платье от Харимуки Мукахари, крахмальные скатерти, свечи, цветы, официанты во фраках, шампанское в хрустальных бокалах. Дочь приходит в ресторан первой, садится за столик, на щеках ее играет румянец, она смущенно оглядывается по сторонам, не понимает, что происходит, и вдруг входит Он…
На этом моменте воображение Артура Георгиевича забуксовало: имя «Орландо Блум» было у него на слуху, но фильмы с участием актера как-то просквозили мимо, и внешность его Гайворонский помнил смутно. Артур напряг память – кроме очкарика Гарри Поттера никаких образов в голове не всплыло, пришлось включить компьютер и выйти в Интернет. Фото Орландо его разочаровало: красавчиком, по мнению Артура, Блума можно было назвать с большим натягом – ни мышц, ни бицепсов, ни рожи с кожей! Ничего удивительного, что его непутевая дочурка втрескалась по уши именно в такого ханурика. Нашла кумира! Надо же, штаны, бедняга, из-за худобы потерял на таможне, поражался Артур, проглядывая статьи о Блуме. Да он еще и буддист! Как в такого можно влюбиться? То ли дело Ричард Гир, Харрисон или Клуни, на худой конец. Впрочем, у молодых свои кумиры – очкарики Поттеры, эльфы Блумы и гоблины Биланы…
Гайворонский открыл фильмографию Блума, и картинка будущей феерической встречи дочери с Орландо, которую он навоображал, резко сменилась. Вместо дорогого ресторана, белого рояля и официантов во фраках в голове замелькали сказочные леса, населенные экзотическими созданиями, готические замки и старинные каравеллы с пиратами. Кровь в венах забурлила и ударила в голову шампанским. Гулять так гулять! Раз уж дочь влюбилась в эльфа, то и антураж для встречи нужно придумать соответствующий. Он такой праздник сердца для Дашки организует, что ужин с Памелой Андерсон покажется всем заурядным событием, столичная бизнес-тусовка ошалеет от размаха, а партнеры и конкуренты застрелятся от зависти. Это будет триумф! Сенсация! Феерия!
Гайворонский шумно вздохнул, чтобы унять сердце от бешеных скачков. Успокоиться не получалось. Артур резко поднялся, отшвырнув стул, распахнул окно и вдохнул полной грудью прохладный аромат весны. Голова закружилась, он попятился и рухнул на диван. Тюлевая занавеска взмахнула к потолку, окно захлопнулось, воздушная ткань медленно опустилась, но Гайворонский успел увидеть ее – птицу с синими крыльями. Она стучала золотым клювом по стеклу и рвалась в комнату. Стучала и стучала, тук, тук, тук… Артур хотел подняться, чтобы впустить птицу, но не смог пошевелиться, руки и ноги онемели, навалилась смертельная усталость…
– Пап, ты бы хоть бы на диван лег. А то раскорячился на столе, как краб. Па-а-ап!
Артур открыл глаза, поднял голову и с удивлением огляделся: он все так же сидел за письменным столом, дочка – босая, в пижаме и с любимым плюшевым мишкой под мышкой – стояла посреди кабинета и озадаченно на него смотрела. Гайворонский потянулся до хруста и сладко зевнул, а потом резко обернулся – на окне по-прежнему висели плотные гардины цвета бордо. Ну да, никакого тюля у него на окнах сроду не было. Настя его терпеть не могла и за годы семейной жизни супругу к нему отвращение внушила.
– Во черт! Который час? – спросил Артур, потирая кулаками глаза и пытаясь стряхнуть с себя остатки сна.
Компьютер мерцал экраном, Гайворонский щелкнул мышкой, торопливо закрыл страницу поисковика со ссылками на Орландо Блума и окончательно проснулся.
– Половина третьего, – проворчала Дарья, указав плюшевым медвежонком на настенные часы. – Работаешь круглые сутки и совсем себя не жалеешь.
– А сама-то почему не спишь? Опять в Интернете торчала до одурения? Синячищи под глазами, страшно смотреть.
– Если страшно, так и не смотри. Спокойной ночи, – буркнула Даша и пошлепала к двери.
– Погоди, Даш… – остановил дочку Артур. – Сегодня, так и быть, отсыпайся, но завтра я тебя рано подниму.
– Зачем? – Дарья остановилась и поболтала плюшевой игрушкой.
– На работу вместе поедем. Давно хотел показать тебе свою компанию. Познакомлю тебя с персоналом, объясню, чем занимаюсь. Ведь тебе это всегда было интересно, правда? И потом, я хочу, чтобы мы больше времени проводили вместе.
Даша хмыкнула и посмотрела на него странно – не то испуганно, не то удивленно. Но радости в ее синих очах отец не заметил.
– Ты правда этого хочешь? – спросила она лениво.
– Да, я правда этого хочу! – отрезал Артур. – Иди ложись, и не ходи больше без тапок.
– Ну, хорошо, – кивнула дочь и вышла из комнаты.
– «Ну, хорошо…» – передразнил Гайворонский, пощелкал выключателем настольной лампы и улыбнулся.
Впервые он не ощутил раздражения в ответ на Дашкино безразличие. Эйфория от мысли, что он придумал ради дочки грандиозную авантюру, гасила все негативные эмоции, как уксус соду. Он на правильном пути. Все идет по плану. Ангелина займется агентом, он выступит спонсором, осталось найти организатора, режиссера, массовика-затейника высокого уровня, который поможет ему воплотить грандиозную идею в жизнь. Где его искать, Артур Георгиевич Гайворонский уже знал – наслышан был о некоем Варламове, мастере персональных реалити-шоу. Все складывалось удачно, Артур видел в новостях, что режиссер на прошлой неделе прилетел в Москву из Копенгагена, где он жил и творил в последние годы.
Прилетел… Слово показалось Гайворонскому символичным, и он улыбнулся своим мыслям, еще раз сладко потянулся. Спать больше не хотелось. Дома сидеть тоже желания не было – Синяя птица манила его к себе. Он спустился в гараж и сел за руль.
