Мария Боталова
Осколки тьмы. Отблески света
Пролог
Это место похоже на комнату, однако лишь отдаленно. Будто некто, ни разу не видевший человеческого жилья, но однажды краем уха услышавший о нем, пытается воспроизвести в реальности свою фантазию.
Широкие незастекленные окна занимают большую часть стен, оставляя от них лишь тонкую белую окантовку. По всей поверхности пола стелется мягкий ковер со странными, совершенно немыслимыми сочетаниями цветов. Словно сумасшедший художник выливает на холст все имеющиеся в его распоряжении краски, и те растекаются разнообразными пятнами, где-то перемешиваясь, а где-то, наоборот, сохраняя контрастные границы.
Я сижу на полу со скрещенными ногами, тонущими в длинном пестром ворсе, и равнодушно разглядываю новое творение Высших. На этот раз не так впечатляет, как в прошлую нашу аудиенцию, когда они решили повторить пейзаж одного странного мира, совершенно отличного от нашего и почти не воспринимаемого человеческим разумом. Испытывая некоторое подобие благодарности за столь заботливое отношение к моей психике, терпеливо дожидаюсь появления Высших. Молочно-белый свет вливается в комнату сквозь окна, но я знаю, что это всего лишь иллюзия. Там, где обитают Высшие, нет совершенно ничего – только бесцветное марево без направлений и содержимого.
– Приветствуем тебя, Алиса. – Голос раздается словно бы сразу отовсюду, но спустя мгновение напротив окна прямо передо мной проявляется размытая фигура, весьма отдаленно напоминающая человеческую. Все, что я вижу – это плотное синее сияние, образующее силуэт неопределенной, чуть вытянутой формы.
– Ну, здравствуйте, – отвечаю, слегка склоняя голову.
Вслед за первой появляются еще три фигуры, которые различаются только цветами и порой интенсивностью света. Теперь предо мной парят четыре размытых пятна: синее, фиолетовое, золотистое и красно-оранжевое.
– Все ли у тебя хорошо, дитя? – с отеческой заботой спрашивает Высший, сияющий синим цветом. Только он так ко мне обращается, с самого начала.
– Да все отлично, – пожимаю плечами внешне небрежно. Однако вопрос заставляет насторожиться.
Если раньше Высшие предпочитали разговаривать прямо, то в последнее время переходят к более хитрой тактике, из-за чего приходится внимательно следить за каждым произнесенным словом, дабы не попасть в расставленную ловушку.
– У людей так много желаний, – замечает «синий». – Не желаешь о чем-нибудь нас попросить?
– Нет, спасибо, – с вежливой улыбкой отказываюсь, уже догадываясь, в чем будет заключаться очередной подвох. Они действительно исполнят любое желание, что ни попрошу, вот только в плату потребуют то, от чего я так упорно отказываюсь.
– Поверь, мы можем все что угодно, – соблазнительно уточняет Высший, расплывчатая фигура которого сияет золотом.
– Я знаю, – отзываюсь с прежней улыбкой, быть может, чуть более кровожадной – терпение идет на убыль.
– А как насчет бессмертия? Как насчет невероятной силы, которой не обладает ни одно живое существо? Если ты станешь Хранительницей, то обретешь все это и даже больше.
– Я в этом не нуждаюсь, – холодно отрезаю я, не желая больше выслушивать «заманчивые» предложения. Увы, оригинальностью они не отличаются.
– Все люди об этом мечтают, – с ноткой удивления замечает золотистый. Плохо же свои творения они знают. Или, может, только я такая неправильная?..
– Значит, ваши сведения ошибочны, – снова пожимаю плечами, желая прекратить этот бессмысленный цирк, повторяющийся с завидной регулярностью уже на протяжении полугода. Резко добавляю: – Я не собираюсь становиться Хранительницей.
– Даже временно? – уточняет синий.
– Даже временно. Вообще никогда. Вы не могли бы вернуть меня обратно? У меня завтра контрольная по культурологии.
Часть 1.
Темный культ
Глава 1. О том, что страшнее смерти, а также о долгожданном завершении сессии и нежданном госте
Звонок будильника раздается неожиданно и на удивление противно. Не открывая глаз, я со стоном переворачиваюсь на бок и потягиваюсь, надеясь на ощупь выключить это пронзительно пищащее безобразие. Но моя рука находит только воздух и, не встречая сопротивления, со всего маху падает вниз, ударяясь о пол. Такая встряска помогает наконец проснуться. Открываю глаза, нахожу взглядом Лину в противоположной части комнаты. Подруга уже подползает к краю кровати и, опасно с нее свешиваясь, тянется к будильнику. Противный писк обрывается, комната вновь погружается в блаженную тишину.
– Физика – зло, – устало констатирует Лина.
Я молча с ней соглашаюсь, начиная проваливаться в очередной сон. Передо мной, весело приплясывая, возникают ареометр, гармонический осциллятор и ведро Ньютона, гордо запевающее, что физика – наука о жизни. Но подруга встряхивает меня, сжимая плечо.
– Алиса! Хватит спать, мы же опоздаем!
– И что? Будто никогда не опаздывали, – вяло отмахиваюсь я.
– Не на экзамен! – возмущается Лина, продолжая безжалостно меня тормошить.
В сонном мозгу что-то щелкает. Вчерашний вечер и половина ночи мгновенно напоминают о себе головной болью. Я резко поднимаюсь, выбираюсь из постели и спешу к своим вещам – переодеваться. Убеждаясь, что теперь уж наверняка не засну, Лина удовлетворенно хмыкает и отправляется в ванную.
Сегодня у нас последний экзамен, закрывающий сессию второго семестра, но оттого еще более пугающий. Ни у меня, ни у Лины нет таланта к физике, да и проходим мы ее лишь в качестве общеобразовательного предмета. Однако испортить сессию из-за какой-то никому не нужной физики очень не хочется. Зачем эти переживания, нервирующие пересдачи, если можно разделаться с первым курсом раз и навсегда, прямо сегодня?
Накануне мы потратили весь вечер и даже некоторую часть ночи на повторение материала и решение типовых задач. Теперь же мозг отказывается соображать. Все действия кое-как совершаю на автомате.
Мы все же успеваем собраться и выходим из дома вовремя. Летнее утро встречает теплым ветерком и ясным небом. Солнце активно припекает, обещая к полудню наступление жары. Птицы весело щебечут, громко переговариваясь между собой и наполняя округу звонким гомоном, изредка заглушаемым шумом проезжих машин.
Весь июнь выдался солнечным и теплым, словно в насмешку над студентами, вынужденными корпеть за учебниками и готовиться к очередному экзамену. Но сегодня, кажется, воздух полнится ожиданием, а ветер тихо нашептывает на ухо, зазывая присоединиться к летнему блаженству.
Всю дорогу Лина вслух повторяет формулы. Кажется, даже получается правильно. Когда список тех, которые она помнит, подходит к концу, подруга сокрушенно вздыхает:
– Я совершенно не готова!
– К прошлым экзаменам ты тоже не была готова, – замечаю я.
– А к физике по-настоящему не готова! – С этими словами, видимо, чтобы хоть немного успокоиться, она принимается проверять карманы брюк и пересчитывать спрятанные в них шпаргалки. Я лишь качаю головой и отвожу взгляд от Лины, чтобы лишний раз себя не нервировать.
Я все шпаргалки разложила по карманам одежды еще ночью перед тем, как лечь спать.
К аудитории подходим за пару секунд до преподавателя, обгоняя его буквально на несколько шагов. Двери открывают прямо при нас, и мы занимаем в кабинете выгодные места, с которых, кажется, удобней списывать. Впрочем, к началу экзамена явились не многие – все равно больше шестерых за раз в аудиторию не пускают, чем основная часть группы и пользуется, вырывая дополнительное время для сна.
Не то, чтобы мы с Линой уверены в своих силах, но в любом случае хочется поскорей отмучиться. Поэтому входим вместе со смелой шестеркой первопроходцев. В последний раз внимательно оглядываю коридор. Не находя человека, которого жду, я вздыхаю и полностью сосредотачиваюсь на предстоящей задаче, стараясь не обращать внимания на нервную дрожь.
Кто бы мог подумать, что после всего пережитого в начале учебного года, проведенного не в университете, а в другом мире, я буду настолько бояться какого-то экзамена! Но, в конце концов, от этой оценки зависит моя дальнейшая жизнь. Если в Аль’ерхане можно было погибнуть, то от двоек обычно не умирают, а живут, но при этом жестоко мучаются, влача жалкое существование в нищете, потому как без диплома ты никому не нужен.
Предаваясь не особо обнадеживающим мыслям, я дрожащей рукой тянусь к билету. Называю вытянутый номер и, даже не глядя на содержание билета, отправляюсь обратно к своему месту. Лишь за партой позволяю себе прочитать вопросы. «Принцип неопределенности Гейзенберга». Хм… знакомая фамилия, что, несомненно, уже хороший знак.
Для начала я добросовестно пытаюсь что-нибудь вспомнить самостоятельно, уточнение к вопросу даже в этом немного помогает: «Неопределенности координат и проекций импульса при движении электрона сквозь преграду с отверстием». Да, я точно помню веселые иллюстрации, которые срисовывала с доски и в творческом порыве украшала собственными дополнениями, пририсовывая электрону длинные волосы и наивное кукольное личико. Мои воспоминания теряются где-то в спутанных волосах электрона и никак не желаю следовать дальше, в упор отказываясь делиться со мной формулировкой принципа Гейзенберга. Ну что ж…
Со вздохом я незаметно кошу глаза на преподавателя и опускаю руку в карман джинсов за шпаргалкой. Так, в переднем правом у меня должно быть девять штук: восемь по вопросам из билетов (с первого по восьмой) и одна – навигационная, которая как раз нужна в данный момент. Эта особая шпаргалка содержит перечисление всех теоретических вопросов с указанием их номеров в списке, чтобы легко вычислить, в каком кармане и каким по счету мне искать необходимый ответ.
Однако… Еще раз на ощупь пересчитываю число до невозможности туго свернутых листочков, я убеждаюсь, что их всего восемь. Сердце неприятно сжимается в предчувствии чего-то ужасного. Стараясь проделать все незаметно для преподавателя, смотрю на шпаргалки. Среди них нет самой нужной, жизненно-необходимой!
Ощущая, как внутри что-то срывается вниз, я убираю шпаргалки обратно в карман и обреченно гляжу на пустой лист бумаги. Какой толк от шпаргалок, если я не могу ими воспользоваться! Не перебирать же все пятьдесят в надежде отыскать нужный мне вопрос. Так любой, даже самый невнимательный преподаватель заподозрит что-то неладное. Еще раз тяжело вздыхая, я принимаюсь за решение задач.
Часы над классной доской тикают. Время идет, не желая останавливаться ради одной-единственной студентки-неудачницы. Предоставленные нам для подготовки сорок минут подходят к концу, а я успеваю решить всего лишь одну задачу. Над второй и последней продолжаю усиленно корпеть. Осознание почти полного пробела в ответе по теории тяжело давит, наваливаясь со всех сторон и с каждым звучным тиканьем часов угнетая все больше.
Первый смертник отправляется на поклон к преподавателю, вызывая во мне приступ настоящей паники. Рука подрагивает, из-за чего вместо положенной формулы образуется какая-то закорючка, на мгновение сбивающая с толку. Я смотрю на эту непонятную каракулю и пытаюсь найти в ней отдаленное сходство с буквами греческого алфавита, чаще всего используемыми в физике, и уже начинаю склоняться к мысли, что она весьма походит на «пси», а может, даже именно она должна здесь стоять вместо изначально предполагаемой величины.
Вовремя одумываясь, я со злостью перечеркиваю написанный бред и начинаю заново, попутно ругая себя всевозможными словами.
Ну как я могла забыть навигационную шпаргалку?! Да, собирала вещи около трех ночи, да, почти не соображала, засыпая на ходу и путаясь в разбросанных по столу, исписанных мелким почерком бумажках, но как можно было не взять самую важную шпаргалку в моей жизни?!
С чем я пойду отвечать? С решенной задачей и недоделанной половинкой? Да это даже на тройку не потянет! Может, стоило согласиться на предложение Высших? А что? Было бы неплохо. Пообещать в отдаленном будущем (на старости лет, к примеру) взяться за охрану Священного Сосуда с Первозданным Светом в обмен на диплом с отличием. По-моему, вполне справедливая сделка! Хотя нет, я бы заказала еще высокооплачиваемую работу. О чем это я?! Зачем работать, если можно выпросить у Высших нескончаемый запас денег для беззаботного существования до конца своих дней! До старости, то есть, ведь в старости я должна буду отработать в качестве Хранительницы.
Возможно, все это слишком мелко, но зато легко выполнимо для тех, кто когда-то создал Вселенную. Представляя, как смогу высыпаться, заниматься целыми днями только теми вещами, которые мне по душе, я довольно улыбаюсь, но в этот момент Вадим, отвечающий преподавателю по своему билету, поднимается из-за стола и в обнимку с зачеткой спешит к выходу из аудитории.
Дивясь своей глупости, я мысленно ругаюсь и уже собираюсь продолжить решение задачи, как дверь открывается, впуская следующего студента. На моих губах вновь расцветает блаженная улыбка, мало соответствующая гнетущей атмосфере экзамена по физике.
Уверенным шагом он входит в аудиторию и направляется к преподавательскому столу, по пути небрежно закидывая сумку на парту рядом со мной. При этом сумка приземляется аккуратно и почти бесшумно, несмотря на расстояние, которое пролетает.
Я завороженно смотрю на короткие невероятно черные волосы – они как будто не отражают свет. Смотрю на черную футболку, прекрасно подчеркивающую идеальную фигуру. Любуюсь сильными руками, совершенно забывая, где нахожусь. Янтарные глаза, в противовес волосам, блестят неестественно ярко, приковывая к себе взгляд и не позволяя думать ни о чем и ни о ком, кроме их обладателя. Подмигивая мне и слегка улыбаясь, Тэан протягивает руку, без замешки вытягивая первый попавшийся билет.
Второй студент, не желая оттягивать агонию, присаживается рядом с преподавателем. А Тэан проходит в глубь аудитории, занимая парту через одну от меня. Садиться рядом никому не позволяется в наивной попытке исключить возможность списывания.
– Ну как дела? – шепчет Тэан, чуть подаваясь в мою сторону.
– Ужасно, – тихо отвечаю я, подавляя ненормальное желание улыбаться. Несмотря на прошедшие полгода, что Тэан живет на Земле, я продолжаю реагировать на него одинаково везде и всегда. Не в силах ничего поделать с блаженной улыбкой человека, уплывающего в свой собственный мир, сказочный и прекрасный.
– Покажи билет.
Пожимая плечами, я пододвигаю по направлению к Тэану несчастный листочек и почти беззвучно поясняю:
– Не могу узнать, какой номер у моего теоретического вопроса. И вторую задачу никак решить не получается.
– Сорок седьмой вопрос, – бросая взгляд на текст, говорит Тэан и принимается за изучение задач.
Подбираю челюсть и нащупываю в кармане сорок седьмую шпаргалку. Разворачиваю под партой, убеждаюсь, что это действительно мой вопрос. Не имея возможности терять ни секунды, сразу же принимаюсь за списывание с такой скоростью, что лист бумаги едва не дымится от трения с ручкой. Не успеваю закончить написание ответа по теории, как Тэан подталкивает ко мне еще один листочек, на котором аккуратно красуется решение второй задачи.
– Спасибо, – невнятно бормочу я, не в силах совладать с собственным языком, который почему-то начинает заплетаться.
Порой мне кажется, что Тэан обрел не простое человеческое тело, а, как минимум, обладающее способностями самого настоящего гения. В последнее время эти подозрения только усиливаются.
Я, конечно, понимаю, что ему, вырвавшемуся из скучного плена Первозданной Тьмы, все в обычной жизни интересно, но не настолько же, чтобы так разбираться в никому не нужных предметах!
До сих пор не могу свыкнуться с мыслью, что он поступил в университет, чтобы проводить со мной больше времени и просто ради развлечения. С целью попасть именно в мою группу, Тэан сделал вид, будто уже учился по данной специальности и переводится из другого, заграничного университета. Каким образом ему удалось собрать необходимые документы, я так и не узнала – почему-то он не горел желанием просвещать меня по данному вопросу. Но, как бы там ни было, а в феврале после зимних каникул у нас появился новый студент из Франции. Для поддержания собственной легенды Тэан даже изучил французский язык, потратив на это не больше месяца.
Со смешком Тэан переключается на свой билет. Я же бессовестно заканчиваю переписывать, после чего на один раз читаю теорию, чтобы более правдоподобно изобразить наличие знаний, и отправляюсь отвечать пятой по счету – место возле преподавателя как раз вновь освобождается. Отслеживая взглядом мое шествие, Лина мученически вздыхает и утыкается в свой листочек, компактным почерком исписанный вдоль и поперек.
Мучаюсь недолго. За время списывания не очень сложную теорию удалось запомнить, потому я рассказываю с такой уверенностью, будто знаю ее со времен лекций по этой теме. Задачи тоже удается объяснить – все-таки одну я решила сама, а вторая… показалась совсем легкой, когда предо мной предстало ее готовое решение. Так что спустя несколько минут я выпархиваю из аудитории, перед этим даря Тэану счастливую улыбку. Последний экзамен сдан на пятерку! Кто бы мог подумать!
Вскоре в коридор выходит сияющая Лина, с победным воплем объявляя, что тоже получила пятерку. Оказывается, попавшиеся ей задачи уже были решены в течение года, а мы, заранее предвидя такой удачный расклад, приготовили шпаргалки и по практике.
– Будешь ждать Тэана? – спрашивает подруга после того, как мы выплескиваем радость в бурных подпрыгиваниях и приглушенных воплях.
– Конечно буду, – улыбаюсь я.
– Всегда поражалась, как он может после ночи работы выглядеть так… – Лина мнется, пытаясь подобрать подходящее слово. Наконец смущенно, удивляясь самой себе, выдавливает: – Свежо.
Я хохочу, совершенно не заботясь о том, что мой смех, наверное, слышен на всем этаже здания. С гордостью отвечаю:
– Он у меня поразительный.
– Да уж, – хмыкает Лина.
Ей, как, впрочем, и Стасу, потребовалось много времени, чтобы свыкнуться с присутствием Тэана и перестать его опасаться. Несмотря на то, что в нем не осталось и капли от силы Первозданной Тьмы, вокруг Тэана сохраняется некий ореол опасности, который на подсознательном уровне чувствуют все. И если остальные не могут понять причину странного страха, возникающего в присутствии Тэана, то друзья прекрасно все знают. Душа Тьмы всегда остается Душой Тьмы, пусть даже в теле обыкновенного человека.
Когда Тэан выходит из аудитории, я, ни капли не сомневаясь в только что полученной им оценке, с радостным воплем бросаюсь на шею и громко благодарю за помощь на экзамене. Хм… интересно, а преподаватель слышит? В любом случае вести у нас он больше не будет, да и пятерка уже стоит в ведомости.
Не желая больше задерживаться в университете, мы направляемся к выходу из здания. Осознание того, что непростой семестр наконец закончился и сессия так удачно закрыта, до сих пор не приходит во всей своей полноте, однако напряжение постепенно начинает спадать.
– Итак, если я ничего не путаю, сегодня в семь? – уточняю, продолжая улыбаться.
– Да, именно с этого времени коттедж в нашем распоряжении, – подтверждает Лина. – Вы с Тэаном вместе приедете?
– Конечно! Он же теперь полноправный член нашей группы.
Поскольку сегодня проходит последний экзамен, мы с одногруппниками еще заранее договорились это дело отметить, для чего и сняли коттедж на целые сутки. Не желая боле оттягивать наслаждение всеми прелестями лета, специально выбрали тот, что находился за пределами города в самом настоящем лесу, да к тому же на берегу небольшого озерца. И как же здорово, что теперь можно позволить себе расслабиться, не думать об учебе, нервирующих экзаменах, сумасшедшей подготовке под лозунгом «выучи программу семестра за два дня», и просто хорошенько отдохнуть!
– А Стас к нам присоединится? – интересуюсь я, толкая массивные входные двери и вырываясь на долгожданную свободу. Однако ответ подруги я пропускаю мимо ушей, замирая прямо на крыльце и удивленно глядя на того, кого совершенно не ожидала увидеть в этот день.
Перед зданием университета довольно просторная площадка, а в ее центре располагается симпатичная цветочная клумба со скамейками вдоль нее. Часть скамеек занята студентами, веселыми, уже сдавшими экзамены, и не очень – теми, кому еще предстоит пройти испытание. Некоторые толпятся возле входа, переговариваются и курят, наполняя воздух удушающим дымом. Но на фоне всех выделяется Альрайен. Он стоит отдельно от них, прямо напротив выхода из университета. Длинные серебристые волосы, которые он не подстригает даже на время посещения Земли, слегка развеваются на ветру и ярко сияют под лучами солнца. Синие глаза насмешливо смотрят в мою сторону, не желая обращать внимания больше ни на кого.
Хм… это хорошо, что он пока Тэана игнорирует. Может, броситься обратно в здание? Но ведь упрямый аллир достанет меня откуда угодно. Чувствуя, как рука Тэана по-хозяйски опускается мне на талию, я сразу отбрасываю малодушные мысли прочь и шагаю навстречу Альрайену.
– Ты ведь совсем недавно вернулся в Аль’ерхан, – вместо приветствия холодно замечаю, не давая аллиру заговорить первым. – Почему ты снова здесь?
– В Аль’ерхане я убедился, что и замок, и клан, и мои земли функционируют нормально, разваливаться не собираются, а потому я могу позволить себе еще немного побыть на Земле, – с усмешкой отзывается Альрайен.
Он привлекает к себе слишком много взглядов, любопытных, заинтересованных, даже порой восхищенных. Несмотря на необычно длинные волосы, каких у нас не бывает даже у рокеров и металлистов, Альрайен невероятно привлекателен. Во всем его облике чувствуется достоинство истинного аристократа, что невозможно не заметить.
Темно-синий костюм, почти черный, и серебристая рубашка прекрасно гармонируют с серебристыми волосами, на оттенок более светлыми, и внимательными ярко-синими глазами. Даже вдалеке от собственного мира Альрайен не изменяет обычаям, продолжая одеваться в синие и серебристые цвета, сочетание которых могут носить только представители клана Повелителей Ветров. Однако одежда местная: самый обычный мужской костюм, судя по всему, довольно дорогой. Руки аллир держит в карманах, демонстрируя расслабленность и легкую небрежность, что вкупе с врожденным достоинством, мягко говоря, впечатляет, а в особенности – зрителей неподготовленных.
– Ну побудь, побудь, а нам пора, – говорю я и, показательно отворачиваясь от аллира, спускаюсь вниз по ступеням с явным намерением не продолжать бессмысленный разговор.
– Лина, Тэан, – приветствует Альрайен, вспоминая наконец о правилах приличия и что мы здесь не одни.
Тэан отвечает презрительной улыбкой, продолжая обнимать меня за талию. Лина идет с другой от меня стороны, бросает на аллира недовольный взгляд и коротко здоровается. Она уже привыкла к выходкам Альрайена и на этот раз, вполне закономерно, не ожидает от него ничего хорошего. Впрочем, расстраиваться нужно мне. Подруга огорчается лишь из-за того, что мое приподнятое настроение теперь под нешуточной угрозой. Когда мы равняемся с аллиром, но, не останавливаясь, продолжаем путь, он разворачивается и с невозмутимым видом присоединяется к нам.
Прерванный с появлением Альрайена разговор не спешит возобновляться. Я стараюсь успокоиться и взять себя в руки, чтобы не накричать на аллира. Стоит мне проявить сильные эмоции, как вмешается Тэан, желая поставить того на место. Чем это грозит? Раньше я не могла бы представить, что эти двое начнут… самым обыкновенным образом драться. Еще бы! Душа Тьмы – Тэан, некогда обладавший силой Первозданной Тьмы, и глава клана Повелителей Ветров, до сих пор занимающий эту самую должность, но возмутительно часто покидающий рабочее место с целью в очередной раз посетить Землю и потрепать мои нервы! Но Земля в равной степени лишает магии всех (Высшие молодцы, перестраховались, выпуская аллиров на волю), а потому в данных условиях у этих двоих остаются самые примитивные возможности решения проблем.
Нет, ни за что бы не поверила, что они способны сцепиться в яростной драке и, простите за выражения, но других слов просто-напросто не подобрать, набить друг другу морду! Как бы там ни было, а несколько раз этим и заканчивалось. Ладно Тэан, света белого не видывал, но Альрайен! Аристократ, чтоб ему с Высшими познакомиться!
Так. Я пытаюсь успокоиться. Я спокойна. Совершенно.
– Вы успеете к семи? – в очередной попытке нарушить молчание спрашивает Лина, с подозрением косясь в сторону Альрайена.
– Конечно, успеем, – говорю я, игнорируя намек. Почему бы нам не успеть? Ничто и никто не сможет помешать мне отметить этот прекрасный день!
– Вы куда-то собираетесь? – интересуется Альрайен, окидывая меня внимательным взглядом, который я тоже предпочитаю проигнорировать.
– Мы – да. А ты, кажется, собирался по Земле гулять? – с невинной улыбкой отзываюсь я.
– В твоей компании, Алиса, – невозмутимо замечает аллир. Однако его взгляд, внешне совершенно спокойный, уже в который раз недобро задерживается на руке Тэана, уютно лежащей на моей талии.
А все-таки плохие у меня нервы. Или это на них так действует стрессовая ситуация, к коей определенно относится экзамен по физике?
– Альрайен, я не собираюсь тебя развлекать! Запретить посещение Земли, к сожалению, не могу, но, раз уж ты сюда притащился, то развлекай себя сам, а ко мне не лезь!
Конечно же, я сразу начинаю жалеть о сказанном. И вовсе не из-за Альрайена. Но вот Тэан явно не в восторге от того, что аллир таки умудрился испортить мне настроение.
Тэан недобро смотрит на Альрайена и тем холодным голосом, что таит в себе угрозу, пугая всех окружающих, четко произносит:
– Аллир, ты до сих пор не понял, что тебя никто здесь не ждет? – Выпуская меня из объятий, он останавливается. Поворачивается к аллиру и продолжает: – Возможно, ты медленно соображаешь. Я готов еще раз объяснить тебе, но мое терпение не бесконечно. Алиса моя, и так будет всегда. В твоем обществе она не нуждается, поэтому оставь ее в покое. Каждое твое появление лишь портит Алисе настроение. Если тебя это и не волнует, то МОЕ терпение, как я уже говорил, не бесконечно.
Университет уже скрылся за рядами домов. Мы стоим посреди улицы, мешая движению прохожих, но, кажется, этого не замечают ни Тэан, ни Альрайен. В глазах одного плещется уже неприкрытое раздражение, в глазах второго пылает самая настоящая ненависть, пробудившаяся при первой же их встрече. Вот только в тот раз Альрайен не думал, что когда-либо еще увидит Тэана.
– Ты так говоришь, будто до сих пор обладаешь силой Первозданной Тьмы, – насмешливо и вместе с тем презрительно замечает аллир. – Но теперь ты всего лишь человек, чужак в любом мире, гость без собственного дома. Неужели ты думаешь, что я позволю Алисе остаться с тобой?
– На Земле и ты остался без силы ветра, а твое мнение никого не интересует, – холодно, теперь уже с отчетливой угрозой говорит Тэан и шагает навстречу аллиру, явно намереваясь ударить за подобную самоуверенность. Единственное, чего он не терпит – это посягательств на меня. Слова «не позволю» явно лишние.
– Прекратите! – восклицаю я, вклиниваясь между ними. Занесенный для удара кулак останавливается лишь в нескольких сантиметрах от моего лица. Надо полагать, Альрайен, который теперь за моей спиной, тоже не просто так стоит, дожидаясь встречи с кулаком, но благодаря какому-то чуду никто из них меня не задевает.
Да, я понимаю, что Тэан не привык, чтобы с ним спорили. Если такое когда-нибудь и случалось в его собственном мире, где он был всем, где потерянные души подчинялись его воле, то Тэан всегда мог положиться на Первозданную Тьму, от которой не было спасения. Но привычка, видимо, никуда не делась, и вместо Тьмы теперь служит обыкновенная сила человеческого тела. Впрочем, сам Тэан весьма сдержан и к окружающему относится лишь с легким любопытством, остро реагируя только на мое настроение, которое Альрайен постоянно умудряется портить одним своим видом.
Ну и тот факт, что Альрайен до сих пор делает какие-то намеки, будто может меня добиться, тоже входит в категорию того, что Тэан терпеть не собирается. Но это ведь не значит, что я буду смотреть на очередную драку, и, в конце концов… Поворачиваясь так, чтобы видеть обоих, я продолжаю, с трудом сдерживая раздражение:
– Хватит разговаривать так, будто меня нет или будто я какая-то вещь! Тэан, не нужно драться с Альрайеном. До него, конечно, слова не доходят, но я в порядке, правда. Не волнуйся. А ты, Альрайен… – хмурясь, перевожу взгляд на аллира, – пойми, большего, чем дружеские чувства, ты от меня не добьешься. Пока ты этого не поймешь, нам разговаривать не о чем. Я счастлива с Тэаном, кроме него мне никто не нужен. Ты никогда не интересовался моим мнением. В этом, наверное, вся проблема. А сейчас нам действительно пора уходить. Не скучай.
Вновь поворачиваюсь к Тэану, беру его под руку и, не оглядываясь, продолжаю наш путь по направлению к дому. Нужно еще столько всего успеть сделать!
