Мария Александровна Лысова
Болезнь, овладевшая разумом
Я медленно открыл дверь, но она предательски скрипнула. В этот миг моё сердце замерло, мне казалось, что пёс выпрыгнет на меня из темноты. На улице бил гром, и понять где именно находится собака было сложнее. Звук биения моего сердца заглушал все звуки в доме и казалось, что царит гробовая тишина.
Нужно идти к лестнице, и чем быстрее, тем лучше. Я передвигался медленно, на полусогнутых ногах и постоянно оборачивался, ожидая, что непременно увижу собаку и смогу её пристрелить в броске. У лестницы одиноко горел фонарь, я схватил его и осветил пространство сзади себя, но его там не было, хотя мне казалось, что он преследовал меня.
Я должен осмотреть комнаты девочек, должен их предупредить. В комнате Лизы, моей старшей дочери царил идеальный порядок, кровать была заправлена, а значит спать она ещё не ложилась. Именно сегодня я мечтаю, чтобы моя дочь была обычным подростком и шаталась по вечеринкам ночью. Так она была бы в относительной безопасности, как минимум ей бы не угрожал тридцатикилограммовый пёс, породы босерон. Я закрыл дверь в комнату Лизы, если её нет тут, значит она где-то внизу.
Комната Кэти была разгромлена: везде валяются игрушки, одеяло перевернуто, а на полу, у окна, лежат кровавые бинты. Ужас сковал меня, пару минут я сидел на полу в ступоре и перебирал бинты, пока звуки с первого этажа не привели меня в чувства.
Я решительно встал, взял ружье, фонарь и двинулся вниз по лестнице. Свет фонаря освещал наши семейные фотографии, вот Лиза с псом, вот малышка Кетти оседлала Байрона, как пони. Сердце щемит от ужаса. Коридор пуст я вошел в зал, посреди которого стоит диван, на столе рядом с ним тусклым светом горит ноутбук Лизы. По телу пробежала дрожь. За диваном слышится скрежет, лязганье зубами и рычание. Я с силой поставил фонарь на полку, чтобы часть комнаты была освещена и свистнул. Звуки прекратились, собака медленно начала выходить на свет из-за укрытия. Его лапы грузно ступают на ковер, грудь пропитана алой кровью, шкура блестит, а в зубах застрял кусок голубой пижамы моей Кетти. Я закричал так громко, что зазвенело в ушах, выстрелил, но в этот момент пёс дернулся – я промазал. Он схватил меня за ногу, я упал, начал тащить меня в сторону дивана, падая, ударился головой о полку, фонарь с грохотом повалился и покатился к дивану. Пёс перекинулся с моей ноги к шее, но я успел среагировать, схватил двумя руками ружьё, закрыв шею, и начал отталкивать зверя. Он рычал, стоя передними лапами на моей груди, а задними на полу, я отталкивал его грудь от себя, он тянулся к моей шее, щелкал зубами. Пена стекала на ружьё, на мои руки, на моё тело, от него разило тошнотворным запахом крови и слюны. Зубы смыкались в нескольких сантиметрах от моей шеи, он издавал утробный рык, его тело тряслось от напряжения и глаза, глаза стеклянные будто у куклы с чердака, с которой никто не играет, заплаканные. Я пытался вырваться из-под собаки, но оттолкнуть его не получалось.
