Марина Эльденберт
Мой первый, мой истинный
Глава 1
Он почувствовал Юмали еще издалека. Ее аромат выделялся среди других. Раскрывался ярким цветком. Будоражил. Манил. Он въелся под кожу. Заставлял сердце ускорять ритм, гоняя кровь по всему телу. Пробуждая его зверя. Дэю не нужно было даже стараться, чтобы отыскать ее. Он всегда знал, где она. По ее особенному запаху, по тихим шагам, когда Юмали подкрадывалась к нему, как сейчас. Ступая неслышно, пыталась застать врасплох. Осторожно.
Предки наделили волчиц особым даром. Они прятались лучше, умели двигаться почти бесшумно и подходить незаметно. Так, что это могло даже сработать. С кем-то другим. Но не тогда, когда ты изучил аромат своей невесты. А Дэй изучил. Он прекрасно изучил его, и сейчас с наслаждением повел носом, втягивая ноздрями самый желанный запах в мире.
Юмали пахла цветами нисса, что раскрываются лишь летней ночью на каменных стенах храмов, а еще солью и немного дымом от костров. Казалось бы, они живут возле океана, и ото всех волчиц пахнет океаном, но аромат Юмали был особенным. Для него.
Дэй мог распознать его в толпе, не говоря уже о том, чтобы уловить его на пустынной кромке пляжа, где он сидел на песке. Что совсем не мешало ему немного подыграть Юмали. Раз ей хочется играть.
Он глубоко вздохнул, заставляя собственное сердце биться ровно, что было достаточно сложно сделать, потому что Дэй едва сдерживал смех. Юмали старалась. Они были знакомы с детства, и с тех пор она пыталась застать его врасплох. Вот и сейчас волчица вышагивала так, словно задумала плыть по воздуху.
Шаг. Еще шаг.
Слегка влажные от волнения ладони закрыли ему глаза. Полная грудь Юмали прижалась к его спине. И Дэй не выдержал, ухватил девушку за талию, перекинул через голову к себе на колени, оказавшись с ней лицом к лицу. Ее длинные темные волосы лианами мазнули по коже, пробежались щекоткой, будоража еще сильнее. Возбуждая.
У Юмали не только волосы были красивыми, все ее тело было совершенным. Тело, лицо, то, как она улыбалась или расстроенно кривила губы, как сейчас. Как дикой кошкой тянулась в его объятиях.
– Снова услышал меня?
– Конечно, – усмехнулся Дэй.
– Как ты это делаешь? – не спросила, в очередной раз потребовала Юмали.
– Расскажу, когда станешь моей женой.
– Даже не знаю, отчего я хочу стать твоей больше. Чтобы узнать секрет? Или чтобы заполучить себе тебя?
– Это кто кого еще себе заполучит!
Дэй сжал невесту в объятиях, потянулся к ее губам, но она резко мотнула головой, уходя от его ласки.
– Нельзя, Дэй. На мне и так твой запах. Мать будет недовольна.
Игры в недотрогу Юмали тоже любила. Вроде увернулась от его поцелуев, а сама распласталась по всему телу Дэя, потерлась, пробуждая в нем мужской голод. Провоцируя. Испытывая его выдержку на прочность.
– Со следующей новой луной Сараси объявит нас парой, – напомнил он, утыкаясь носом в ее гладкие мягкие волосы, обводя губами кромку ее уха и довольно улыбаясь, поймав ответный трепет – девушке тоже не удалось остаться равнодушной.
– С новой луной ты будешь моим, – застонала Юмали, когда он ладонями огладил ее бедра, почти забираясь пальцами под тонкую ткань туники.
– А ты моей, – прорычал Дэй, вжимая ее в собственное тело, жаждущее почувствовать себя в манящих глубинах Юмали. Но она извернулась, толкнула его на песок, а сама оказалась на ногах.
– Тем слаще ожидание, – засмеялась девушка.
– Жестокая! – укорил Дэй, приподнявшись на локтях. – Зачем тогда приходила?
– По делу. Сараси сказала, что ждет тебя в большом храме.
Все игривое настроение Дэя мигом испарилось, имя главной жрицы всегда на него так действовало.
– Что ей нужно? – хмуро поинтересовался он.
– Откуда мне знать, – пожала плечами Юмали и убежала, а вот вервольф одним гибким движением поднялся.
Беги-беги, волчица. Скоро станешь моей полностью. Только поэтому Дэй ее и отпустил и направился к жрице. Хотелось бы в другую сторону, потому что Сараси – последняя, кого ему хотелось видеть на всем архипелаге. Она была женой и истинной парой его отца. Той, что разбила их союз с матерью Дэя.
За это Дэй не любил Сараси, обходил стороной и на все ее попытки сблизиться, стать семьей, неизменно отказывался. Но она была жрицей, и ослушаться приказа жрицы не мог никто из джайо. Ни один волк.
Кроме Дэя.
Игнорировать просьбы жрицы не мог никто по закону джайо, а вот являться к ней, выслушивать и делать по-своему – это пожалуйста. Именно этим Дэй и пользовался. Вожди других племен и остальные жрицы этого не одобряли, даже игнорировали его порой, но Дэю до недавнего времени было наплевать. Кому нужно их одобрение? Он жив и здоров, значит, великие предки довольны и благоволят ему, он выгрыз себе право быть альфой в честной битве, он защищает границы джайо от пришлых. Он делает свое дело. Отлично делает. Так какая разница насколько низко он склоняется перед жрицей?
Дэй вовсе не склонился бы. Это означало признать, что она стоит выше него. Женщина-чужачка, укравшее сердце его отца. Но у верховной жрицы было преимущество: право разрешать или запрещать союзы вервольфов на всем архипелаге. Вот Дэю и пришлось пересмотреть свое отношение к Сараси из-за своего желания быть с Юмали. Не склониться, нет, но внять ее просьбам. Поэтому вместо того, чтобы в очередной раз сделать вид что ему все равно и пойти заниматься своими делами, он направился к Сараси.
Жрица и отец жили в отдельной хижине: большой и похожей на людские дома с Чужой земли. Вервольфам такие ни к чему, они могут спать на земле, на траве, на песке. Но Сараси, как человека, такое не устраивало, и отец построил этот дом. Как символ своей любви.
Дэй поднялся по ступенькам на крыльцо и вошел в дом. Единственное, что делало его похожим с остальными жилищами джайо – отсутствие двери. Да и зачем они? Это людям нужны двери, чтобы никто к ним не забрался. Вервольфы уважают чужое пространство и без приглашения в чужую хижину не зайдут. А двери только помеха зверю в волчьем обличии.
На этом сходство с простыми хижинами джайо заканчивались. Пол здесь был устлан широкими ороговевшими листами дерева бамбу, из них же отец сделал мебель: кровать и кресла. Вместо костра – сложенный из круглых камней камин. Жрица как раз сидела в кресле возле камина и с улыбкой наблюдала за играющим рядом на полу младенцем, сыном Кэлом.
Но, стоило Дэю войти, Сараси сразу поднялась ему навстречу.
Жрицу невозможно было спутать ни с одной женщиной, живущей на архипелаге. Джайо отличаются черными гладкими волосами и черными раскосыми глазами, смуглой кожей, силой и ростом. У Сараси же волосы будто горящее пламя, а взгляд на контрасте ледяной, и даже улыбка его не смягчает. Кожа у нее вся в мелких пятнах, как у дикой кошки в джунглях, поэтому жрица не любит солнце и прячется от него. Она чужая, другая, и это еще одна причина неприязни Дэя. Но она нужна ему, чтобы провела церемонию для них с Юмали. Зверь внутри рычит от подобных компромиссов и встает на задние лапы, но Дэй не позволяет ему лишней свободы. Свобода будет потом.
– Я рада, что ты так быстро пришел, – улыбнулась жрица.
– Ты же этого ждала, отправляя за мной Юмали? – Ее манипуляции более чем прозрачны и на нем не работают. – Не делай так больше. Я тебе не цепной пес, чтобы являться по первому требованию.
– Вообще-то я уже две недели пытаюсь поговорить с тобой, – вздохнула Сараси. – Это важно и касается твоего брата. Присядем?
– Которого из них? – поинтересовался Дэй, игнорируя приглашение. Он здесь надолго не задержится, так зачем разводить церемонии?
Жрице это не понравилось: она поджала губы.
– Шана, – пояснила она и наконец-то привлекла внимание Дэя. Потому что Шан был ему единственным родным братом и по отцу, и по матери. Дэй учил его и немного опекал. Да он ему отца заменил, когда тот встретил свою жрицу! – Он достиг своего совершеннолетия и теперь обязан пройти инициацию. Отправиться на Большую землю и попытать счастья отыскать новую жрицу.
Дэй ненавидел Чужую землю: из-за отца и из-за себя. Шесть лет назад и ему пришлось побывать на материке. Прожить там несколько месяцев и тем самым пройти испытание для всех молодых волков, претендующих на роль вожака. Но дело было даже не в том, чтобы отправиться в неизведанные для джайо земли. Это делалось для того, чтобы отыскать новых жриц. Человеческих женщин, способных понести от вервольфов. Обладающих даром разговаривать с великими предками. Несущих в себе божественную искру.
Найти новую жрицу и привезти ее к джайо – большая честь. Дар предков. Но и обратного пути для такого вервольфа нет. Тот, кто впервые встречает будущую жрицу, теряет голову от страсти и жажды обладания ей. Она становится для него истинной, той, без которой ему не жить. Но женщины с подобным даром – невероятная редкость, что встретить такую мало шансов. Тем не менее традиция есть традиция. И каждый день на Чужой земле Дэй молился, чтобы эта напасть обошла его стороной. Обошла. Предки услышали его и позволили вернуться домой.
Но то время он запомнил хорошо.
– Это глупая традиция, которая давно себя изжила.
– Она не глупая, – слабо улыбнулась жрица. – Это необходимо, чтобы найти новую жрицу, которая заменит меня после моей смерти.
– Ты не стара, чтобы тебя заменять.
– Приятно слышать, но я не вечна. Джайо нужна молодая кровь. Сам знаешь, в таких союзах рождаются сильные дети.
Дэй посмотрел на Кэла, вцепившегося зубами в тряпичную куклу и изображающего волчонка. Он и был волчонком, никто бы не признал в нем человеческую кровь. Наследие жриц божественно, и дети от них вырастают могущественными защитниками джайо.
– Это необязательно, – Дэй все-таки выдал себя звериным рычанием, – если он не хочет стать альфой.
– Он этого хочет. Не сейчас, конечно. Потом. И он станет, но только после этого путешествия.
Дэй никому бы такого путешествия не пожелал. Мир на материке другой, чуждый. Но его младший брат теперь взрослый.
– Ты спрашиваешь моего позволения? Это решение Шана. Он сделал свой выбор.
– Нет, не позволения. Я хочу попросить тебя сопровождать его.
– Стать ему нянькой? Какая же это инициация?
Сараси громко вздохнула, будто этот разговор ей был в тягость и требовал терпения.
– Не нянькой. Я прошу сопровождать его, потому что ты знаешь местное наречие. Ты уже был там.
– Все альфы джайо были там. Слабый довод.
– Ты единственный, кто еще не обрел свою пару. Ты знаешь правила.
Еще бы он не знал! Раньше все вожаки джайо обязательно плавали в Чужие земли раз в три года, чтобы найти новую жрицу. Ведь только альфа способен учуять дар богов. Но после того, как отец Дэя нашел Сараси и запечатлелся на ней, такой подход пересмотрели. Ни в традициях джайо было разбивать союзы. Поэтому отныне плавали лишь молодые волки, что не обрели свою пару.
Но Дэй не один из них!
– Ошибаешься, – прорычал он. – У меня есть Юмали.
– До церемонии она не твоя пара, – напомнила жрица и виновато отвела взгляд.
Дэй все понял. Понял, почему их союз с Юмали до сих пор не заключен. Предки прокляни Сараси!
Он с утробным рычанием шагнул к жрице.
– Не будет никакой церемонии, пока я не выполню твое условие, да? Это шантаж, манипуляция, как говорят на Чужой земле?
Сараси побледнела и отшатнулась, но в последний момент все-таки вздернула подбородок:
– Ты несправедлив ко мне. Я проведу церемонию, как только ты вернешься.
Дэй не купился на ее обещание. Жрица она или нет, он никому не позволит собой управлять, тем более женщине, неважно, своя она или чужая.
– А давай так, жрица, я украду Юмали по старому обряду джайо, и никому твоя церемония и твое благословение не потребуются.
Казалось, бледнеть дальше некуда, но с Сараси даже ее пятна сошли.
– Ты прогневишь Предков!
– Пусть. Зато я останусь верен себе.
– Своему эго! – сказала, будто выплюнула жрица. – Ты думаешь о себе, Дэй. Не о джайо. Ты ничего не понимаешь. Это очень важно. Мне было видение от предков. Шану суждено найти будущую жрицу с таким огромным даром, которого еще не видели ни джайо, ни весь мир. Она однажды спасет нас всех.
Видения. Это было то, ради чего джайо вообще разыскивали жриц по всему миру. Через них предки предупреждали о приближающихся ураганах или засухе. Или вот так сообщали о грядущей опасности и единственном спасении. Но все эти видения просеивались через сито мыслей и образов верховной жрицы, а она уже решала, что говорить и кому. И говорить ли вообще. Вот как сейчас, сначала Сараси попыталась надавить на его хорошее отношение к брату, а когда не получилось – на его желание назвать Юмали своей.
– Так пусть ее спасает Шан. Или ты, если тебе так хочется.
Дэй развернулся, чтобы уйти. В конце концов, украсть Юмали это не худший путь. Присвоить ее, сделать своей. Ей и ее семье это может не понравиться, но рано или поздно волчица его примет: у нее просто не останется выбора. А семья что сделает? Ее отец вызовет его на бой? И проиграет. Его отец тоже ему не указ. У Дэя своя стая, свое племя.
Да, это лучшее решение.
– Чего ты хочешь? – раздалось за спиной.
– Я уже сказал, кого хочу. Юмали.
– Я проведу церемонию.
Ее слова остановили Дэя, он даже повернулся, заинтересованный тем, что задумала жрица.
– За то, что я свожу Шана на экскурсию?
Джайо не знали таких слов, но Дэй провел на Чужой земле полгода и всегда разговаривал с Сараси на ее языке, показывая, что он не глупый дикарь. Чтобы она ни на миг об этом не забывала, не могла ощутить собственное превосходство.
– Нет, просто так, – Сараси расправила плечи. – Юмали станет твоей женой, как ты того и желаешь. А ты уже решишь, помогать джайо или нет.
– То есть я могу выбирать? – О том, что такое сарказм, Дэй узнал тоже на Чужой земле. Сейчас в нем как раз было много сарказма.
– Конечно. Я слишком хорошо тебя знаю. Ты всегда все делаешь по-своему. Но помни, что у любого твоего решения будут последствия.
Жрица отвернулась, теряя к нему всякий интерес и сосредотачиваясь на играющем малыше, а Дэй широким шагом покинул хижину. Уже в лесу он перекинулся в волка и побежал по известным ему тропам. Мощный хищник. Непобедимый. Вот и сейчас он вырвал, выгрыз зубами свою победу и может принимать решение сам.
Он и примет.
Он отправится на Чужую землю не из-за жрицы и даже не из-за джайо. Он отправится туда, потому что не любит оставаться в долгу. В конце концов, это ненадолго, а потом у них с Юмали будет вся жизнь впереди.
Глава 2
– Изабель! Изабель! Да проснись же ты!
Боль всех сов – докучающие жаворонки. Которые просыпаются ни свет ни заря и что-то от тебя хотят. Особенно отвратительно, когда вы родственники и вам приходиться делить одну комнату.
– Изабель!
Вот рань же еще несусветная!
– Отстань, Мира, – хрипло пробормотала я, запустив в нее подушкой. Точнее, запустив подушкой туда, где, по моему мнению, должна быть Мира. Потому что для того, чтобы увидеть ее, мне нужно было дотянуться до прикроватной тумбочки и надеть очки. Только с ними я могла рассмотреть и сестру, и весь окружающий меня мир. Мои окна в жизнь.
– Я может и отстану, а мама нет. Потому что ей нужны свежие цыплята, вот она и посылает нас на рынок.
– Нас?! Сходи одна.
– Мне она не доверяет. Говорит, что в прошлый раз мне всучили несвежую рыбу. Еще задорого. Говорит, что я только ресницами умею хлопать. А вот ты другое дело. Тебя не обманут, у тебя очки и авторитет…
После авторитета я перестала воспринимать трескотню сестры. Когда с детства живешь с кем-то настолько болтливым, привыкаешь отсеивать все слова, которые она произносит. Процентов восемьдесят. Остальные двадцать все-таки слушаешь, иначе серьезно обидится, а ты потом прощения проси или еще хуже – слушай обиду Мирабель. Вот нормальные люди обижаются молчанием, но не Мира. Она обижается долго и громко.
Но мне бы поспать еще немножечко…
– Изабель! – Сестра плюхнулась на мою узкую кровать, из-за чего та затряслась, и я вместе с ней. Потому что габариты у Миры были раза в два больше моих. Это все гены: она пошла в мамин род, а я в папин. У мамы все с широкой костью. Зато в папином все рослые. Поэтому я выше Миры на голову, но тетка Марисиэла каждый раз при встрече советует матери положить мне в сумку пару кирпичей. Чтобы меня не унесло во время урагана. – Ну пошли со мной на рынок.
– Хорошо, – сдалась я, дотягиваясь до очков.
– Ура! Спасибо!
Она убежала, а я провела рукой по лицу, стирая дремоту и надела очки. Мир тут же обрел краски и резкость, точнее, наша одна на двоих с Мирабель комната: скошенный потолок, большой платяной шкаф, узкие кровати, моя подальше от окна, чтобы солнце не будило.
Кстати, я оказалась права насчет рани: солнце хоть и выползло на небо, висело низко. Так что сейчас было не больше семи. Мысленно выругавшись, ругаться вслух мне не позволяло воспитание и обещанная в церкви кара Владыки за сквернословие, я сделала все утренние процедуры и переоделась в белую рубашку и темные штаны. Не на парад же иду! Расплела косу и завязала волосы в высокий хвост. Еще одно папино наследие – кудряшки, которые все равно бесполезно расчесывать, буду похожа на злую ведьму из кино, что показывают на ярмарках.
Только на лестнице я уже задумалась: почему Мира так рвется на рынок? Она же ленивая донельзя. То хромой прикинется, то сотню отговорок придумает. Вот что с совами делает внезапная и очень ранняя побудка! Они начинают плохо соображать. Плохо и медленно.
– Так зачем мы идем на рынок? – поинтересовалась я, выходя на крыльцо, где топталась сестра с большой корзиной в руках.
– За рыбой.
– Ты же говорила, что за цыплятами?
Считается, что если в чем-то долго практиковаться, ты в этом легко преуспеешь. С Мирабель это не срабатывало. Для часто врущего человека делала она это отвратительно. К тому же, наверху я не могла ее рассмотреть, теперь же увидела, что Мира принарядилась. Ярко-синяя юбка, которую она надевает лишь по праздникам, зеленый платок на плечах и бусы из ракушек. И шляпка. Обязательный атрибут любой уважающей себя молодой перриты!
– Точно, – сестра хлопнула себя по лбу. – Видишь, как хорошо, что ты пошла со мной.
– Мира, я еще никуда не пошла. Скажи, зачем мы туда идем на самом деле?
– Из-за братьев Рамирес! – громким шепотом сообщила Мирабель, подхватила меня под локоть и потащила к калитке. Силы в ней было больше, так что мне оставалось идти следом, как катер на буксире. Если бы наша вымощенная брусчаткой улица была рекой, то так бы это и выглядело.
– Из-за кого?!
– Двух красавчиков, что на этой неделе приехали в наш город. Люсиэль сказала, что они уже второе утро закупаются свежим мясом с кровью в мясной лавке дядюшки Тонио.
– Звучит как начало радиопередачи про маньяков.
– Да ладно тебе! Настоящие мужчины любят мясо.
– Папа любит рыбу.
– Вот поэтому он такой комплекции, – со знанием выдала Мира и вскрикнула от восторга: – Смотри! Это они.
Кто они, спрашивать не пришлось, потому что впереди показались два незнакомца в джинсах и рубашках. Они не были высокими, они были огромными. И даже со спины стало понятно, что они не люди.
Вервольфы.
Мы с вервольфами хоть и делим одну планету, волки-перевертыши в нашей глуши – как пришельцы из космоса. Потому что они предпочитают жить в стае, на своих территориях. Это в больших городах их можно часто встретить, они приезжают туда вести бизнес или чтобы развлечься. Мне всегда казалось, что вервольфы даже по улицам свободно не ходят, а перемещаются на дорогих, модных, только с конвейера, автомобилях. У них свои законы, свое правительство и традиции. Мы живем рядом и не пересекаемся. По крайней мере, не пересекались до этого момента, пока братья Рамирес не выбрали Лысую бухту для чего они там ее выбрали.
Поэтому я могла понять Мирабель: я тоже впервые видела перевертышей вживую, да еще так близко, что можно рассмотреть. Рассматривать было что. В одной из моих любимых радиопередач об истории нашего мира ведущий сравнил вервольфов с карающими жнецами Владыки. «Огромные, – говорил он. – С большими ладонями, способными как свернуть шею, так и поднять каменную плиту. Мощные. Быстрые. Их инстинкты ближе к звериному, так что не путайте их с людьми. Они не люди. Они другие». Теперь я понимала, о чем он говорил. Достаточно было посмотреть на широкие спины братьев Рамирес, на их свободные, но хищные движения, как спутать было уже невозможно. Глядя на то, как они вышагивают по улице впереди нас, у меня в голове возникла ассоциация вовсе не с волками, а со львами, осматривающими свои владения.
– Какие они красавчики! – выдохнула мне в ухо Мирабель.
– Откуда тебе знать? – Я в отличие от нее не собиралась шептаться. – Ты еще не видела их лиц. Может, они страшненькие, и лица у них в прыщах, как у кузена Адриана.
– Тихо! – теперь уже зашипела сестра. – Они же тебя услышат.
Сильный порыв ветра толкнул нас в спины и едва не сбил шляпку Мирабель, поиграл песком и пылью и догнал вервольфов, которые резко остановились и синхронно обернулись.
– Я же говорила, – простонала Мира. А вот мне показалось, что их не наша болтовня заинтересовала, а запах что ли. Иначе зачем им было принюхиваться, будто они добычу учуяли? Но уже в следующее мгновение я забыла и про эту странность, и про то, что хотела съязвить сестре в ответ про знание языка чужаков.
Потому что встретилась глазами с одним из вервольфов.
Я встретилась, или это он поймал меня в свой плен вспыхнувшего ярко-желтым взгляда. Если бы у меня спросили, я бы не смогла ответить точно, кто из нас начал первый. Мы просто столкнулись как две стихии, и по мне впервые за всю жизнь прокатилась горячая волна: вверх вниз, и обратно – вниз вверх.
В той радиопередаче говорилось о силе и выносливости перевертышей. О том, что они больше звери, чем люди. Но ведущий ни разу не упомянул, что они красивы как те самые жнецы, спустившиеся с небес. Да даже статуи в церковном саду не такие красивые! И дело было даже не в ширине плеч, а в его лице. Сочетание божественной красоты и мужественности – все это было в его лице. И хищности. Я будто в глаза тому льву заглянула. Перед смертью. Потому что глаза одного из братьев Рамирес расширились, словно он узнал во мне кого-то давно знакомого, а затем сузились, словно он от всей души ненавидел этого человека. Меня окатило такой яростью, такой ненавистью, что я едва не задохнулась от этого.
Даже споткнулась и остановилась, готовая бежать сломя голову. Уносить ноги. Спасаться. Все инстинкты во мне кричали: «Опасность!» Очарование стерлось, являя собой хищника, целью которого была я сама. Я словно это знала, чувствовала это всей кожей. Все в позе, во взгляде незнакомца говорило, что он готов броситься на меня, преодолеть расстояние между нами в считаные секунды, и…
Он отвернулся так же резко, что-то сказал своему брату, и они снова направились туда куда шли. Словно и не было этой связи между нами. Этой хищности. Этой… я даже не смогла подобрать слова, чтобы описать то, что я чувствовала. Сейчас же вся моя спина была мокрой от того ужаса, что я пережила, заглянув в глаза зверю.
Да, зверь. Теперь я точно знала, чем вервольфы отличаются от нас. И, честно, рада была, что до этого их не встречала. Не встречалась бы с ними и дальше. Но это я, а у сестры были другие планы.
– Изабель, он на меня посмотрел! – Никакого страха в голосе, только чистый восторг. Мира была в экстазе. Если честно, раньше только одна вещь вызывала в ней такой восторг – чуррос тетушки Хуаниты.
– Кто? – заморгала я, будучи еще в каком-то трансе.
– Один из братьев! Ты видела, какие они красивые? Люсиель, конечно, всегда правду говорит, но иногда любит приукрасить…
Болтовня Мирабель проходила мимо меня. Меня до сих пор потряхивало от этого взгляда, то в жар бросало, то в холод. Сердце рывками колотилось в груди. Я еще никогда и ни на кого так не реагировала, как на этого незнакомца. И мне это совсем не нравилось. Не нравилось, что сегодня я почувствовала себя добычей.
– Идем за ними! – На этот раз я не прослушала самое важное в словах Миры.
– Ни за что, – тормознула я резвую сестру. – Они не цирковые звери, чтобы на них пялиться. Тем более ты уже их увидела. Что ты еще собираешься делать?
– Улыбаться им, чтобы они подошли познакомиться.
Я закатила глаза: честность и наивность Мирабель меня поражали.
– Мира, они не твой Артурио, – может, я говорила жестко, но хотелось, чтобы до сестры дошло раз и навсегда. – Они вервольфы. Для них мы стоим на другой ступени эволюции.
Мирабель насупилась.
– Они встречаются с людьми.
– Не для того, чтобы петь серенады под луной.
Новый порыв ветра постигла та же неудача, что и предыдущий: Мира натянула шляпку на уши так, что она едва не хрустнула.
– Вечно ты все портишь!
– Я голос разума.
– Ты зануда. Я все равно туда пойду…
Я поняла, что нужно менять тактику, иначе у моей… мягко говоря, неумной сестры хватит мозгов на то, чтобы побежать следом за хищниками и стать их добычей.
– В следующий раз, – я указала на вывеску, что раскачивалась на ветру. – Смотри, надвигается шторм. Пойдем домой.
Что ж, сегодня мне удалось уговорить сестру, но что делать, когда закончится шторм? У нее уже нездоровый интерес к этим Рамирес.
Я надеялась, что они здесь проездом, быстро закончат свои дела и покинут Лысую бухту.
