bannerbannerbanner
Лиарха

Марина Эльденберт
Лиарха

Полная версия

Глава 7. Причины и следствия

Вирна Мэйс

У меня была едхова смена. Все, чего я хочу – это спать, но, когда я ложусь, выясняется, что «спать» – это не про меня. Сначала Митри решает поинтересоваться, не хочу ли я ей дать денег на «где-нибудь посидеть». В диалоге выясняется, что «где-нибудь посидеть» – это там, куда ходит мальчик, который ей нравится, и ей нужно там посидеть, чтобы он обратил на нее внимание.

– У тебя Тай, – напоминаю я.

– Тай – это даже хорошо, – миролюбиво соглашается она. – Парни западают на девчонок, которые заботятся о мелочи.

– Хорошо, – говорю я. – Переведу. Но чтобы до пяти были дома.

– До пяти?! Ты же позже уходишь на смену.

– До пяти, – повторяю я. – И мы еще поговорим про этого твоего Рикарда Дрогана. Лично я против того, чтобы ты с ним встречалась.

– С чего это? – тут же ощетинивается Митри.

– Кто вообще может встречаться с парнем по имени Рикард Дроган?!

Сестра заметно расслабляется, фыркает:

– Кто бы говорил!

Прежде чем я успеваю поинтересоваться, о чем это она, дверь уже захлопывается. Кажется, я как никогда близка к тому, чтобы закатить глаза и сказать, что всем от меня нужны только деньги (дожили, Вирна!). Как бы там ни было, я делаю перевод сразу, потому что понимаю: стоит закрыть глаза, и все Рикарды Дроганы мира, а заодно и полезные места, в которых они бывают, перестанут существовать. Далеко не факт, что я о них вспомню, когда проснусь, поэтому лучше уж так.

Я прижимаюсь щекой к подушке, обхватываю ее руками, и почти погружаюсь в сон, когда над ухом раздается:

– К тебе приходил он!

Будь я в нашем старом доме, на первой запретной линии, я бы точно обрела шишку на голове. Потому что над моим диваном висела полка, и потому что подскочила я сейчас как ошпаренная. Рядом со мной стоит Тай, в уже полностью застегнутом пальто (правда, наискосок, убью Митри!) и хлопает глазищами.

– Что? – спрашиваю я. – Кто ко мне приходил?

– Клайтнер Ярд, – она задумывается, потом хмурится. – Нет, Лайтнер К’ярд.

Могла бы не уточнять, но… да. Пожалуй, теперь я буду звать его Клайтнер Ярд. Ему идет.

– Вообще он сказал, что это наш секрет, и я не сказала Митри. Но я сказала тебе, потому что посчитала, что так правильно. Вот. – Тай разворачивается, чтобы уйти, но я ее перехватываю и начинаю расстегивать пальто.

– Митри пропустила пуговицу, – сообщаю.

Как будто сейчас меня пуговицы интересуют. Нет, как хорошую сестру они меня должны интересовать, но к едхам пуговицы. Я просто их застегну.

– Что он сказал?

– Кто?

– Лайтнер-Клайтнер.

Тай смеется: ей понравилось. Мне тоже, кстати, я даже улыбаюсь вполне искренне.

– Искал тебя. Я сказала, что тебя нет дома.

– А он?

– Сказал, что я красивая. А еще что ты отказалась с ним дружить.

– Вот как, – пуговицы застегиваются гораздо медленнее, чем положено.

– А ты не отказывалась?

– Ну…

– Тай, куда тебя занесло?! О-у-упс, – в комнату заглядывает Митри. – Она тебя разбудила? Прости. Пойдем, маленькая засранка, а то мы уже опаздываем.

– Пару минут подожди, – говорю я. – Застегну ей пальто нормально.

– А, ок, – Митри прислоняется к стене и достает тапет.

– И не называй Тай засранкой.

Сестра издает какой-то звук, предположительно означающий согласие.

При ней расспрашивать про «Клайтнера» как-то странно, поэтому пуговицы застегиваются гораздо быстрее. Сестры уходят, а мне теперь – вместо того, чтобы обнимать подушку, хочется ее погрызть. Вместо этого я просто переворачиваюсь на спину, лежу и смотрю в потолок.

Зачем он опять хотел меня видеть?!

Какая мне разница?!

У него теперь вообще новая девушка.

Переворачиваюсь на живот, с размаху накрываюсь подушкой, но так скоро становится нечем дышать.

Я. Его. Ненавижу!

Почему он просто не может отвалить?!

Почему он никогда этого не мог?!

Сбрасываю подушку, сажусь. К счастью для нас двоих, он сейчас в Кэйпдоре, и к счастью для нас двоих, я не пойду к нему говорить, чтобы оставил меня в покое! Если ему что-то надо, пусть приходит, тогда я это ему скажу. Тогда я много что ему скажу, в частности о том, что меня не интересует скорость замены его девушек и их численность в Ландорхорне.

Почему-то сон уже не идет, проворочавшись какое-то (по ощущениям, весьма долгое) время, я встаю, иду на кухню с одной-единственной мыслью: почему я не могла промолчать, когда столкнулась с К’ярдом, зачем назвала его засранцем, и почему с одними всегда так сложно, а с другими легко? Вот Вартас, например, меня выслушал, все понял, мы с ним хорошо поговорили и по-доброму разошлись. Теперь он больше не будет доставать меня с Дженной.

Почему К’ярд не может быть таким же?!

Почему от него столько проблем?!

Делаю себе льяри: загружаю зерна в машину, когда слышу звонок. Рука дергается, и зерна рассыпаются по столешнице, по полу, а заодно и в мои домашние туфли.

Мысли в голове как головастики в сильном течении.

Он что, снова прогуливает?

Мне не надо открывать.

Я. Не. Пойду. Открывать.

Вытряхиваю содержимое туфельки в мусорницу, когда звонок повторяется.

Хорошо.

Ладно.

Он хочет поговорить?!

Отлично!

Я с хрустом (потому что наступаю на несколько зернышек) шагаю в холл, подхожу к двери и распахиваю ее. Чтобы увидеть стоящую напротив меня Лиру.

Только этого мне не хватало.

– Я не настроена на беседу, – резко сообщаю я, и мне трижды плевать, что это невежливо. Никогда не понимала людей, которые изображают из себя непойми что, общаясь с теми, кого хочется швырнуть с лестницы.

Въерхов, к слову говоря, тоже. Вот Кьяна бы с ней точно пообщалась.

– Фу, как грубо, – произносит Лира, откидывая свои идеальные волосы за спину. – Между прочим, я пришла подружиться.

– Запомнила, что я говорила про предыдущую девушку? С тобой это не прокатит, – собираюсь захлопнуть дверь, но она резко шагает вперед.

– Вышвыривать из дома будешь человечек, – говорит она, и глаза ее разгораются от силы въерха. – А меня выслушаешь, понятно?

В кои-то веки жалею, что моя сила слишком мне не подчиняется, и что мы слишком далеко от воды. Хотя мне никто не мешает хватануть ее за руку, правда? Хватануть – спалиться, в прямом и переносном смысле. Потому что то, что происходит со мной рядом с въерхами и с въерхами рядом со мной очень подходит под это описание.

– Ты можешь говорить, я пошла, – сообщаю я, поворачиваясь к ней спиной. – Как закончишь, закрой за собой дверь.

– Ты совсем отбитая на голову?! – рычит Лира и хватает меня за локоть. – Или у тебя плохо со слухом, человечка?

К счастью, у меня длинный рукав, а к несчастью… Вартас научил меня вар-до. В нос я бью совершенно молниеносно. От неожиданности она отшатывается, хватается за лицо и кричит:

– Больная! Ты совсем рехнулась?!

– Я предупреждала, – говорю, указывая на дверь. – Выход найдешь, или в глазах двоится? Тогда ищи дверь посредине между двумя.

– Ты пожалеешь, – шипит Лира. – Клянусь, ты пожалеешь. У меня есть связи, и…

– Как ты думаешь, – я шагаю к ней и смотрю на нее в упор, – человечка может позволить себе такую квартиру без хороших связей? Так что вали, и я забуду о том, что ты вломилась ко мне в квартиру. Угрожала мне и называла человечкой, мой любовник очень плохо на это реагирует. Все понятно?

Меня несет, и я несу какую-то чушь, но на Лиру действует безотказно. Она вылетает за дверь, по-прежнему прижимая руки к лицу и бормоча что-то себе под нос (который явно требует льда или чего-то вроде холодной ложки). Стоит ей уйти, я с грохотом запечатываю дверь и прислоняюсь к ней спиной. Меня потряхивает от эмоций, и все это время я пытаюсь осмыслить, как вообще докатилась до жизни такой.

Дерусь с девушками К’ярда.

Впрочем, может, оно и к лучшему. Теперь она точно ко мне не сунется, а при встрече будет обходить меня десятым кругом. Надеюсь, этих встреч больше не случится.

Запускаю машину и жду, пока приготовится льяри. Густой крепкий напиток дымится в чашке, от горечи на губах не отделаться. Не только на губах, по ощущениям, эта горечь в меня проросла вместе с моей ложью. Я лгу всем подряд: начиная от сестер и Вартаса, и заканчивая самой собой.

Что мне все равно.

Ни разу мне не все равно. Иначе я бы выслушала эту Лиру и забыла о ней сразу же, как только за ней закроется дверь. Вопрос только в том, когда станет легче?

По-моему, у меня слишком много свободного времени.

По крайней мере, раньше таких заморочек не случалось, вроде К’ярда и его бывших, будущих и настоящих. О чем я вообще думаю?! У меня интервью скоро, я собираюсь выступать против въерхов, но только и делаю, что постоянно вязну в прошлом, вернуться в которое невозможно.

А даже если бы я и вернулась, что толку?

Одно прикосновение въерха способно оставить на мне ожог, и мое прикосновение к въерху – аналогично. С таким препятствием достаточно сложно будет построить отношения, даже дружбу. Не говоря уже о чем-то большем.

Я продолжаю пялиться в окно, стараясь об этом не думать.

Стараясь не думать о Кьяне и о ее предложении.

«Мой номер у тебя есть. Так что как надумаешь – пиши. Будет здорово!»

Это действительно могло бы быть здорово. Могло бы. Кьяна – из тех, с кем мне было по-настоящему хорошо. Думаю, не только мне, если она предложила.

Тянусь к тапету и пишу быстро, пока не передумала: «Кьяна, привет! Это Вирна. Как насчет встретиться на этой неделе?»

Кьяна не отвечает, что, в общем-то, неудивительно: она на занятиях, а на занятиях Кьяна может переписываться только с Харом.

Вспоминаю наши пикировки с К’ярдом и мне становится тоскливо. Особенно тоскливо становится, когда я думаю про Кэйпдор. Мне ведь действительно нравилось там учиться – несмотря на пренебрежительное отношение въерхов, несмотря на то, что временами преподаватели сознательно занижали людям баллы, а декан могла пригрозить отчислением за то, что я опоздала, задержавшись у политари, когда у меня пропала сестра.

 

Но ведь для этого я делаю все то, что делаю, не так ли?

Не ради Дженны или каких-то там далеких светлых идеалов. Для вполне приземленных. Чтобы люди могли учиться наравне с въерхами, чтобы могли отстаивать свою точку зрения, не опасаясь, что вылетят с работы.

Кулак, которым я прошлась по носу Лиры, начинает нестерпимо жечь, и я разгибаю пальцы. На них традиционно ожог – рваные красные островки с каждой минутой становятся все ярче. Я иду в ванную и сую руку под ледяную воду, глядя на мощную, бьющую о дно раковины струю. На нее моя сила не реагирует никак, а если…

Я срываюсь в мгновение, хватаю ключи, сумку и самое необходимое, лечу на забытый всеми Пятнадцатый. Моя сила из легенд не просто что-то неизученное, это то, с чем мне предстоит жить, а изучить это я могу только на собственном опыте. Буквально.

Спустя пятнадцать минут бега по знакомым, засыпанным грязью и пылью, подхватываемой морским ветром, улочкам, я снова вдалеке от цивилизации, на границе с запретным. Иду по холодной гальке, приближаюсь к воде. Опускаюсь на корточки и позволяю волне облизать руку.

От соли ожоги начинает печь еще сильнее, я едва сдерживаюсь, чтобы не зашипеть и не отдернуть руку, но… спустя несколько мгновений боль отступает, сменяясь мягким покалывающим холодом. Вода меня исцеляет. Тоже буквально. Красные пятна блекнут, рваные края становятся ровными.

Глубина, это настолько волшебно, что кажется нереальным. Я поднимаю руку, рассматриваю ее на свет: солнце в капельках воды играет бликами, от ожогов осталось лишь легкое воспоминание – в качестве светлых пятнышек кожи, восстановившихся на их месте.

– Ничего себе, – говорю, продолжая рассматривать собственные пальцы, как какое-то чудо. – Ничего себе…

В сумке вибрирует тапет.

Ответ от Кьяны:

«Вирна, я так рада! Когда у тебя выходной?»

«Послезавтра, перед очень насыщенными выходными».

Выходные в «Бабочке» и правда насыщенные, а после того случая – когда я сломала раковину и вырубилась, я обязательно беру один выходной в неделю…

Когда я сломала раковину.

Как, едх меня подери, я могла сломать эту раковину, если моя сила реагирует только на живую воду?! Если только… если только под Кэйпдором нет подземного моря или чего-то вроде. Оглушенная догадкой, я замираю с тапетом в руке, позволяя ветру слизывать крошечные остатки соленых капель с моей ладони.

Но кому могло прийти в голову построить Кэйпдор, Кэйпдор, где учится элита въерхов, над морем? Это же чистейшей воды самоубийство, точнее, убийство их силы. Их сила слабеет от естественных водоемов, да что там, они не смогли бы проводить тренировки на своем полигоне, если бы в глубине недр под ними было море.

Или смогли бы?

Какая удаленность от воды не способна навредить силе въерха?

Тапет снова вибрирует:

«Тогда ждем тебя с Харом в гости на ужин послезавтра. Время и адрес пришлю чуть позже».

Я даже не успеваю ответить, потому что из-за спины раздается голос:

– Нисса, поднимите руки и медленно отойдите от воды!

Я поднимаю, вместе с тапетом. Оборачиваюсь и вижу двух застывших в нескольких валлах от меня политари, мужчину и женщину. Мужчина держит меня на прицеле. У обоих нагрудная нашивка с перечеркнутыми волнами.

Прибрежный патруль.

Глава 8

.

Двойное дно

Лайтнер К’ярд

Дженна Карринг была управляющей «Бабочкой». Кажется, я даже видел ее на том злосчастном юбилее, на сцене. Но учитывая, что тогда все свое внимание я сосредоточил на Вирне, то запомнил Карринг весьма относительно.

В сети о ней было мало информации. В каких-либо скандалах не замешана. Она начинала как простая официантка, а потом доросла до управляющей высококлассным клубом. Очень высокий статус для человека, для такого нужно, как минимум, обладать высоким профессионализмом, или же оказать неоценимую услугу въерху. Я не знал, что связывало ниссу Карринг с владельцем «Бабочки», но в средствах ограничена она не была, раз занималась благотворительностью вроде устраивания прекрасной жизни для сирот с окраин Ландорхорна. В частности, так случилось с Мэйс.

Карринг могла увидеть в Вирне себя и взяла под свое крыло. Сама доброта.

Одно дело – увеличить зарплату, наградить премией. Совсем другое – поселить все рыжее семейство на Четвертом в классной квартире и оплачивать их счета. Так сказала мелкая, и я ей верил.

Что-то здесь нечисто. Зачем этой Карринг Вирна?

Что их связывает на самом деле?

Додумать я не успеваю, потому что вскидываю голову и замечаю маму, спускающуюся по ступенькам одной из высоток на Третьем круге. Здесь живет и работает ее психоаналитик, которого она обязательно посещает раз в неделю в один и тот же день и в одно и то же время. Шанс на то, что она окончательно поправилась и вернулась к своему привычному графику, был равен почти нулю, но как оказалось, мне несказанно повезло.

Мама в темных очках, но я ни с кем ее не спутаю: узнаю по прямой спине и походке. Правда, сейчас ее движениям не хватает свойственной ей плавности, мягкости, и уснувший гнев начинает ворочаться внутри.

Отец. Это всё из-за него.

Точнее, не всё, в том, что с ней случилось, есть часть и моей вины. Но в том, что он не позволяет нам с мамой видеться, только его заслуга.

Рассчитывает, что я просто так сдамся? Ну нет!

Я выхожу из машины и направляюсь к маме, пока она не успела нырнуть в остановившийся напротив входа в здание темный эйрлат. До нее остается валлов двадцать, когда мой путь перекрывают Шадар и один из безопасников отца.

– Пропусти, – приказываю я.

– Не делай глупостей, Лайтнер, – предупреждает Шадар. – Тебе запрещено приближаться к ней.

Он как всегда холоден и спокоен, и поэтому еще больше хочется стереть это спокойствие с его лица. Но я здесь не для этого. Тем более что силу использовать нельзя, если я не хочу обратно в участок политари.

– Дай нам поговорить, а после я уйду.

– Уйдешь сейчас, если не хочешь проблем.

Я толкаю второго безопасника в попытке пройти, прорваться вперед, но меня живой стеной перехватывают. Мама почти села в эйрлат, и у меня не остается выбора, кроме как окликнуть ее:

– Мам!

Она оборачивается: из-за очков я не вижу ее глаз, но она замирает и шепчет мое имя. Я его не слышу, но читаю по тонким губам.

«Ну же, мам, подойди ко мне и прикажи этим едхам не соваться не в их ракушку!» – мысленно прошу я.

Но мама качает головой и скрывается в салоне эйрлата.

Что это значит? Это как вообще?

В этот момент безопасники отталкивают меня.

– Уходи, – говорит Шадар. – И если я увижу тебя еще раз рядом с кем-либо из семьи Кьярд, особенно рядом с ньестрой Кьярд…

– То что? – зло усмехаюсь я. – Уберешь меня по приказу папочки?

– Нет. Я заявлю политари о преследовании. Все будет по закону, Лайтнер.

Закону, который отцу не писан. Точнее, закону, написанному моим отцом.

Я стряхиваю удерживающую меня ладонь с плеча, разворачиваюсь и иду к своему эйрлату. Только мысль о том, что я сам за него заплатил, и за ремонт тоже придется платить самому, останавливает меня от того, чтобы вырвать рогатку с корнем – найти выход моей ярости.

Чем отец запугал мать, если она сама не хочет со мной говорить?

Я почти готов ударить по панели управления, но тапет вдруг взрывается мелодией входящего вызова. Звонит Лира.

– Привет, Лира. Я не забыл насчет плавания, сейчас заскочу домой, и встречаемся в спортклубе через час, как и договаривались.

– Я не пойду в бассейн, Лайт, – отвечает она тихо. – Мне теперь это не нужно. Я не смогу участвовать в съемках. – На последнем слове ее голос срывается, Лира всхлипывает, и я понимаю, что произошло что-то серьезное. Об этом говорит хотя бы тот факт, что работа для Лиры значит всё, а ради рекламы для «Эрры» она даже решилась солгать.

– Что случилось?

Девушка не отвечает и начинает плакать сильнее.

– Где ты?

– Дома.

– Я сейчас приеду.

Благодаря пробкам дорога занимает больше, чем я рассчитывал, но все мои мысли сосредоточены на Лире. Это и к лучшему, потому что если бы я думал о маме, то ничего бы хорошего не вышло. Поднимаюсь на свой этаж и звоню в дверь. Когда никто мне не открывает, просто толкаю ее и вхожу в квартиру.

У Лиры угловая квартира-студия с большими окнами, выходящими на две стороны, светлая и просторная, с яркими пятнами диванных подушек, занавесок, абстрактных постеров на стенах. Спрятаться в такой сложно, но Лиры нигде не видно, а значит, она в ванной.

– Лира? – зову я, подходя ближе. – Ты здесь?

Моя догадка оказывается правильной, потому что я слышу новый всхлип из ванной.

– Ты зря пришел, Лайтнер, – отвечает она.

– Почему?

Лира долго ничего не отвечает, но я терпеливо жду. Интуиция не просто подсказывает, она орет о том, что девушке сейчас нужна поддержка, и худшее, что я могу сделать – уйти.

– Почему ты сказала, что больше не сможешь участвовать в съемках? – спрашиваю я. Разговаривать через дверь неудобно, но как уж есть.

Теперь вместо ответа слышны шаги, и Лира выходит из ванной. Она в объемном ярко-желтом халате, а влажные волосы падают ей на лицо, почти его закрывая.

– Что случилось? – повторяю я и осекаюсь, потому что девушка отбрасывает волосы за спину и замирает. Я замираю тоже, потому что вижу распухший, превратившийся в сплошной синяк нос. Но будто этого мало, по нежной коже расползлись волдыри от ожогов, будто кто-то плеснул Лире в лицо кипяток или кислоту. Это ужасно. В смысле, не ее внешность, а то, что с ней случилось, и я не замечаю, как мой голос упал до самой яростной глубины. – Кто это сделал?

– Твоя бывшая девушка. Она пришла ко мне и сказала, что я ей не помеха.

Я всматриваюсь в ожоги, поэтому смысл ее слов доходит до меня не сразу. Если честно, до меня вообще не доходит. Потому что это просто какая-то бессмыслица! Не сказать, что у меня было мало девушек, но на такое способна разве что одна.

– Ромина?

– Ромина?! – От замешательства Лира даже перестает плакать. – Ее так зовут? Красноволосую соседку по этажу!

Теперь у меня ощущение, что я стал участником какого-то телешоу, от предложений поучаствовать в которых отмахиваюсь с тех пор, как Хар внес за меня залог.

Потому что красноволосая соседка – Вирна Мэйс.

Мэйс, которая пришла к Лире и дала ей в нос.

– Она не моя бывшая. – Пожалуй, всё, что я могу сказать. Что тут вообще скажешь?

– Тогда почему она меня избила? Не просто избила, заразила чем-то. Я даже не представляю, что это такое! – Лира практически переходит на крик, но тут же закрывает ладонями лицо и начинает плакать навзрыд.

– Заразила?

– Да, – всхлипывает девушка. – Мое лицо… Оно все в сыпи! Я не смогу участвовать в рекламе, меня заставят выплачивать неустойку… Что, если оно вообще не пройдет? Вдруг я останусь такой навсегда?

Она говорит все тише и тише, последнюю фразу у меня едва получается расслышать. Сердце сжимается от боли в ее голосе, и я так же тихо прошу:

– Позволишь мне посмотреть?

Лира мотает головой.

– Я уродина.

– Нет, – говорю я. – Это просто синяк. Знаешь, сколько раз я получал по лицу на тренировках. Давно со счета сбился. Ладно, – я примирительно развожу руками, – это не имеет значения. Просто разреши мне взглянуть на твою сыпь.

Девушка замирает, и я добавляю:

– На первом курсе Кэйпдора мы проходили медицинскую помощь, к тому же, моя мать училась на медицинском факультете, и благодаря ей я в этом действительно разбираюсь.

Лира опускает ладони: так медленно, будто по антваллу в минуту, но все-таки опускает. Я протягиваю ей руку и киваю на диван.

Девушка колеблется мгновение, но потом цепляется за мои пальцы и позволяет себя усадить.

– Я посмотрю, а ты пока можешь рассказать, что произошло, – говорю, располагаясь рядом. – Если, конечно, хочешь.

– Нечего рассказывать. – От рыданий Лира почти осипла, но кажется, сейчас у нее получается справиться с чувствами. – Она пришла ко мне и сказала, что я ей не помеха. А потом просто ударила. Это была так больно. Невероятно больно.

– Не помеха в чем?

Лира пытается нахмурится, но тут же морщится от боли.

– Это же очевидно, Лайт! Она говорила о ваших отношениях. Что я третья лишняя, а она по-прежнему считает тебя своим.

Ладно, я могу предположить, что Вирна избила Лиру, но это? Поверить в это сложнее, чем в дружбу с раг’аэной, но учитывая, что с одной я лично знаком, поверить я могу во что угодно. Но Мэйс!

Мне даже сложно слова подобрать, не то что мысли собрать в кучу. А ведь я один из лучших учеников Кэйпдора!

 

Поэтому я предпочитаю собирать слова и мысли в кучу, заодно изучая сыпь Лиры.

– Это странно, – говорю я, стараясь не морщиться от вида синяка. Ей еще повезло, что нос вроде как цел. Если бы Лиру тронул какой-то парень, сломанным носом он бы не отделался. Но Мэйс!

Кажется, я начинаю повторяться.

– Что именно?

– То, что ты говоришь о Мэйс. Ты уверена, что это была она?

– У девчонки, что мы встретили с тобой, есть мерзкая сестра-близнец? Тогда это определенно была она!

Да уж. Сложно представить, что Лиру избивает мелкая Тай или средняя Мирти… Марти… Митри!

– Мы с Мэйс не встречались, – повторяю я. – Хотя я был бы не против. Но она послала меня.

– Что?! – Лира даже отстраняется. – Как кто-то может тебе отказать?

– Вирна была первой, и, надеюсь, последней, – пытаюсь шутить, но кажется, моя новая подруга в шоке. – Поэтому странно, что она пришла к тебе из-за меня.

– Другой причины я не вижу, – злится Лира. – Моя бабушка называла таких личностей норушниками.

– Норушниками?

– Да. Известно, что эти грызуны забивают свою нору большим количеством запасов еды, чем им нужно. Вот и эта Вирна, очевидно, считает, что она тебя присвоила. Ты должен был вернуться к ней, но не вернулся. Она увидела нас с тобой и сделала то, что сделала.

Лира снова всхлипывает, и мне срочно нужно чем-то ее отвлечь. Хотя чем тут отвлечешь?

Я сосредотачиваюсь на изучении сыпи и понимаю, что это действительно напоминает ожоги или…

– Это будто аллергия.

– У меня нет аллергии. Разве что что-то было в ее руках.

«Аллергия на въерхов», – всплывают в моей памяти слова доктора Э’рера. А следом следы на запястье Кьяны.

«У меня тогда что? Аллергия на людей?»

Следы у Кьяны. Следы на теле Вирны. Следы, которые мне никогда не забыть, сколько бы не пытался.

«Она меня обожгла».

Сначала Кьяну, потом Лиру.

Специально? Что, если это и есть тайна Мэйс?

Вопрос, какая, до сих пор остается открытым.

Все, чего мне хочется – прямо сейчас отправиться к Вирне и припереть ее к стенке. Вытрясти из нее все секреты!

– Ты можешь мне помочь? – с надеждой спрашивает Лира, и именно это возвращает меня в реальность.

Я растираю ладони и сосредотачиваюсь на собственной силе, а потом мягким потоком начинаю вливать ее в кожу Лиры. Этому не учат на курсе медицинской помощи, это сложная работа целителей и то, чему меня научила мама. Исправить сыпь или убрать синяк у меня вряд ли получится, но боль Лиры должна пройти.

– Я отвезу тебя в больницу. Я уже видел такое, доктора помогут это исправить.

Мы едем в больницу. Она ничем не напоминает кабинет Э’рера, но мне не по себе. Когда врач, долговязая въерха, говорит, что можно пойти долгим путем и заживать будет пару недель, или воспользоваться восстановительной капсулой, я предлагаю оплатить процедуру. Час в капсуле стоит столько, что на это уходят остатки моего гонорара, но я без колебаний перевожу деньги. Все-таки она моя напарница.

А еще она пострадала из-за меня.

Время процедуры пролетает быстро, я не успеваю дойти до третьей страницы вакансий, как Лира появляется в приемной. На ее лице ни следа от синяка, ожогов и даже слез.

– Спасибо, – говорит она, когда я отвожу ее домой и провожаю до двери. – Я бы не смогла позволить себе восстановление. Теперь я твоя должница.

– Ты пострадала по моей вине.

– Я пострадала по вине этой Вирны. Почему все люди такие злые?

Я вспоминаю малышку Тай и отвечаю:

– Не все.

– Большинство, – возражает Лира.

– Сейчас я уже ни в чем не уверен, но обещаю тебе во всем разобраться.

Прямо сейчас пойду и разберусь! Тем более что до двери Мэйс рукой подать. А если дома ее снова не окажется, то я знаю, где ее искать.

Я собираюсь уйти, но Лира перехватывает мою руку.

– Она ведь этого добивается. Чтобы ты за ней бегал, – она делает шаг и обнимает меня за шею. – Пожалуйста, Лайт, не уходи. Останься со мной сегодня ночью.

Лира прижимается ко мне так доверчиво, заглядывает в мое лицо с такой надеждой, что у меня просто язык не поворачивается отказаться.

– Ты мне нравишься, Лайтнер, – признается она. – Я считала, что я тоже нравлюсь тебе.

И я думаю: «Какого едха? Вот девчонка, которой я по-настоящему нравлюсь!» Которую не волнует, что я въерх, или что мой отец правит Ландорхорном.

Я нужен ей.

Не дождавшись моего ответа, Лира опускает взгляд и отступает. Ее улыбка, ее надежда гаснет, а я чувствую пустоту, поглощающую меня. Плотина, которую я построил вокруг себя за эти несколько дней, прорывается: я сам ее разрушаю. Я устал волной биться о скалы.

На этот раз я шагаю вперед, обнимаю Лиру и целую в губы. Зарываюсь пальцами в ее густые волосы, наслаждаюсь мягкостью ее губ. Хочу наслаждаться, гоню прочь мысли о том, как обнимал и целовал совершенно другую девушку. Девушку, которую давно пора выбросить из головы и из сердца.

Но пока я этого не сделал, будет нечестно начинать отношения с Лирой.

– Я не хочу торопиться, – говорю, отстранившись. – Тем более что из-за меня ты пережила… – Я пытаюсь подобрать нужное слово, но оно не подбирается.

– Нападение, – подсказывает она.

– Вроде того. Лира, мне нужно разобраться со всем. Разобраться в себе, чтобы идти вперед. Дальше.

Она напрягается, а потом снова отступает, сцепив руки за спиной.

– Понимаю, – говорит Лира, но как-то горько. – Я все понимаю, Лайт. И не хочу быть заменой.

Едх!

– Ты не замена. Один человек не может заменить другого.

– Человек? – прищуривается Лира. – Хорошо бы, но верится с трудом. У меня уже были такие отношения, когда мой парень сох по другой девчонке. Больше такого не хочу. Это слишком больно.

Мне ли не знать, насколько это больно.

– Прости.

Лира пожимает плечами:

– Мы ничего друг другу не обещали.

– А что насчет бассейна?

Она сомневается, кусает губы. Потому что если и есть что-то важное для Лиры, так это ее работа. Работа, которую нужно сделать идеально. И только я могу ей в этом помочь.

– Позволь мне все исправить, – прошу я.

Лира раздумывает всего минуту, а после все-таки кивает.

– Хорошо.

– Увидимся завтра в фитнес-клубе. В то же время.

Она соглашается, и мне в ее квартире больше делать нечего. В свою тоже не хочется возвращаться, как и идти сразу к Мэйс. Тем более что уже достаточно поздно. Если сегодня она работает, то наверняка сейчас в «Бабочке», а если не работает – то у своего парня.

Последняя мысль вызывает желание придушить того патлатого, но я это желание гашу. Это всего лишь привычка, не более, но придется разобраться с прошлым, чтобы через него переступить. Разгадать все секреты Мэйс и поставить точку.

Как это сделать?

Занимаю небольшой столик в кафе возле дома и заказываю льяри. Я просматриваю новые вакансии, отмечаю подходящие мне, остальные пропускаю. Пить льяри и искать работу – привычка последних дней.

Я собирался поесть после бассейна, пригласить сюда Лиру, но после всех этих событий нет аппетита. Надо же было так облажаться! Сказать про разборки в себе. Но если бы я остался у Лиры, то чувствовал бы себя распоследним едхом. Она точно не заслуживает того, чтобы ею просто попользовались.

Как отец пользуется мамой.

Из-за всей этой историей столкновения Вирны с Лирой я забыл про встречу с ней. Чем отец ее шантажирует? Ни за что не поверю, что мама отказалась от меня, что поверила в то, что я отказался от нее! А значит, есть что-то еще.

Так или иначе я должен найти способ встретиться с ней и поговорить. Проблема в том, что, кажется, вопрос «Как?» – становится моим девизом. По крайней мере, в последние дни.

В любом случае, начать стоит с Мэйс. Спросить, почему она ударила Лиру? Уверен, есть что-то, чего я пока не понимаю, но обязательно докопаюсь до сути. Вопрос: как с ней встретиться, и где? Дежурить под дверью и веселить ее сестер? Отправиться на работу? В «Бабочке» можно поговорить разве что в ложе, которую я теперь не могу позволить. С клиентами вообще разговоры запрещены…

Я замираю, перечитываю последнюю вакансию и не верю своим глазам.

Должность: Помощник управляющего

Место работы: ВИП-клуб «Бабочка»

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30 
Рейтинг@Mail.ru