Марина Винтерс
Книга жизни
Глава 3. Знакомство
1960 г. Саратовская обл., Балашовский район, г. Балашов
Автовокзальная площадь была полна народу, и среди многих гражданских лиц было заметно преобладание молодых юношей в военной форме.
Видно было, что это срочники, молодые ребята, проходившие службу в наших краях. Девушки стояли у стены и перешептывались, улыбаясь и глядя на незнакомых парней в форме.
Роза была с подругой в ожидании своего рейса, и как многие ожидающие, не могла не заметить происходящего. Оглядывая все вокруг, она вдруг заметила пристальный взгляд одного парня, солдата. Он несколько минут пристально смотрел на нее, не сводя глаз. Роза смутилась немного и даже стала жаловаться подруге, незаметно указывая на него. Подруга подшутила, как обычно, и сказала не обращать внимания, ведь это лишь проезжающая мимо колонна военных, и нам это ничем не грозит.
Не прошло и десяти минут, как это парень довольно смело и быстро подошел к ним.
– Здравствуйте, девушки. Разрешите присесть рядом с вами? Тут свободно? – усаживаясь рядом на скамью, спросил он.
– Да. Пожалуйста, садитесь. Здесь свободно, – спокойно отвечали мы.
– Вы местные? – настойчиво спросил он. – Куда направляетесь?
– Мы здесь работаем, а едем домой к родителям, – отвечали мы.
– Разрешите с вами познакомиться? Не бойтесь! Меня зовут Роман, я из военного стройотряда, мы строим объект в Балаково, у вас в области. А как вас зовут?
– Меня зовут Валя, – ответила моя подруга.
– А меня Роза, – ответила я, позволив себе внимательно осмотреть его с ног до головы.
Это был невысокого роста, довольно худощавый, симпатичный молодой человек с вьющимися черными шикарными волосами, зачесанными назад. Открытое смуглое лицо выдавало его южное происхождение, хотя речь была совсем без акцента и разговаривал он чисто и свободно по-русски.
* * *
Мы встретились глазами, и я поняла, насколько он красив, по-настоящему. Взгляд его, прямо и смело, очень пронзительно впился в мои глаза и не отпускал ни на секунду, словно желая донести до меня всю глубину своей истинной мужской природы.
Глаза его было настолько проникновенны и искренни, что я не могла устоять от его следующей просьбы:
– Девушки, приятно было познакомиться. Так давайте не будем прощаться и продолжим наше знакомство дальше. Давайте обменяемся адресами и начнем для начала дружескую переписку?
– Мы вас не знаем совсем, мы не переписываемся с незнакомцами.
– Я понял. Мы можем познакомиться через переписку, и если вы не захотите продолжить знакомство, это будет в ваших руках. Вы не против?
– Нет, – с осторожностью ответили мы, переглянувшись.
– Замечательно! Давайте ваш адрес, я напишу вам!
Мы продиктовали наш адрес, и он заторопился в путь.
– Благодарю вас, девушки. Берегите себя! Ждите письмо. До свидания.
– До свидания, – хором ответили мы, улыбаясь ему в ответ.
Он убежал на общий сбор, и вся колонна отправилась в путь.
Мы с подругой заторопились на свой автобус и весь последующий путь обсуждали это необычное знакомство на вокзале…
* * *
…Роман не мог заснуть уже несколько ночей, и встреча с девушкой на вокзале не давала ему покоя. Так ясно она стояла перед глазами:
– Роза, Роза… – тихо повторял он про себя, даже не замечая, как мечтательно растягивается улыбка на его устах… при воспоминании о ней…
Приятный добрый взгляд, серо-голубые глаза с изумрудными вкраплениями, белая нежная кожа, волнистые русые волосы, длинная густая коса, веснушчатое по-детски лицо, и прекрасная, очень женственная фигура в легком летнем платьице.
– Она так прекрасна, – повторял он про себя несколько дней подряд. – Она должна быть моей. Она будет моей…
* * *
Не прошло и двух недель, как она получила от него письмо. Подруга не на шутку удивилась, почему написано только Розе, а она осталась без внимания. В письме было приглашение для обеих на танцы в Балаково, и он гарантировал им полную безопасность и сопровождение. К выходным они собрались в поездку, и даже сомнения не было в необходимости происходящего. Проехав на автобусе около пяти часов по пыльной, ужасной, ямистой дороге, они наконец-то прибыли на вокзал, где их встречал Роман со своим приятелем.
Из воспоминаний
Разместили они нас в местном частном доме у одной из бабушек в свободной комнате. Велено было быть готовым к восьми часам вечера для похода в клуб на танцы, а пока было время для отдыха и сборов. Валентина заметила после их ухода, что Роман не спускал с меня глаз и довольно по-хозяйски обращался с нами. Я приятно восприняла это и весь последующий вечер, улыбаясь и подпевая, собиралась на танцы. Мы вымыли голову, немного ополоснулись, отгладили свои платья, протерли туфли от придорожной пыли, заплели косы и сидели во всеоружии, дожидаясь наших кавалеров. Заслышав посторонние звуки с улицы, мы всполошились и ринулись к выходу. Еще раз глянув в зеркало и убедившись, что мы в полной экипировке, мы пошли встречать их. Роман нас еще раз поприветствовал и велел выходить. Взяв меня под руку и спровадив друга к Валентине, он уверенно зашагал в путь. Придя в клуб, мы были ошарашены происходящим: сотни военных солдат были в клубе и около него. Девушек местных было значительно меньше, а парней местных, гражданских, и того единицы. Мы старались втиснуться в клуб, но поняли, что это бесполезно, и решили остаться наружи. Около клуба была произвольно создана танцплощадка, и все стали с оживлением присоединяться и танцевать под доносящуюся музыку из клуба. Мы с Валей были окружены вниманием большинства молодых людей, на что Роман среагировал довольно ревниво. Он не выпускал меня из рук и краем глаза следил за Валентиной. Пару попыток нас пригласить на танцы другими парнями он встретил резко и жестко. Всем было отказано наотрез. Не дожидаясь окончания танцев, Роман решил нас срочно сопроводить домой и велел другу так же сопроводить Валю.
Всю дорогу он был неразговорчив, нахмурен и дулся, стараясь скрыть бушующую внутри бурю. Проводив к дому бабушки, где была снята наша комната, мы попрощались и пообещали вновь переписываться и не терять знакомства. Роман поцеловал меня сначала в щеку, потом осмелился и поцеловал прямо в губы, смело и настойчиво, прижимая к себе и затягивая объятия как можно дольше. Я вся растаяла в его руках и поняла, что это и есть самое главное чувство в жизни. Я влюбилась.
Он спросил:
– Ты приедешь ко мне? Приедешь?
– Как? Одна? – испуганно спросила я.
– Я напишу обо всем тебе, Роза. Только ответь, пожалуйста.
– Хорошо, отвечу, – окончательно смутившись, ответила я.
– Завтра с утра сможете сами добраться до автовокзала? А то у нас сборы в 6.00.
– Да, сможем, конечно, мы же не маленькие.
– Ну хорошо, будьте осторожны. До свидания. Валентина, и тебе до свидания.
– Да, до встречи, – ответила издалека Валя.
Так мы попрощались с нашими ухажерами и улеглись спать, эмоционально делясь обоюдными впечатлениями.
– Он влюбился в тебя! – утверждала Валя.
– Очень надеюсь на это, – тихо сказала я, отворачиваясь в подушку и пряча свое довольное лицо.
– А ты? Ты что? – не отставала Валя.
– А я еще не знаю! – смеясь и поправляя уже сотый раз поправленную подушку, отвечала я.
– Все, давай спать!
– И что дальше? Что будет дальше? Вы о чем говорили наедине? – опять спрашивала Валя.
– Не знаю! Не знаю я! Сказал, что напишет…
– А ты что думаешь? Сама как считаешь? – не отставала Валя.
– Да не знаю я. Честно, не знаю. Давай спать. Увидим все потом…
Мы наконец-то улеглись, обе уткнувшись в подушку, но долго не могли заснуть, ворочаясь и мешая друг другу в кровати. Я вспоминала его долгий и волшебный поцелуй, который хотелось повторять и повторять бесконечно…
Уснули…
Наутро нас разбудила бабушка, хозяйка комнаты, предложила чай, так как мы уже сильно опаздывали, нам пришлось отказаться. Расплатившись за двое суток проживания, мы быстро побежали на вокзал, чтобы успеть к первому рейсу автобуса в Балашов.
Дорога показалась нам очень длинной, и мы не чаяли вернуться побыстрее к себе домой. В городе мы тоже снимали с Валентиной комнату недалеко от работы. Жизнь пошла своим чередом: будни на пекарне в цехах, выходные я приезжала в деревню к матери, помочь по хозяйству…
Но мысли о нем не выходили из головы…
В один из выходных дней я копалась в огороде в деревне и вдруг слышу:
– Роза! Здравствуй! Это я – Роман. Ты ждала меня?
Я не могла поверить своим глазам.
– Как? Откуда ты узнал мой адрес? Откуда ты здесь?
– Валя дала, я был у вас в Балашове, искал тебя.
– Этого не может быть. Ты ведь сказал, что напишешь!
– Я решил, ни к чему это все, – подходя ближе, ответил он.
Оглядевшись вокруг и убедившись, что мы одни, он взял меня за руку:
– Ты выйдешь за меня, Роза? Я без тебя не уеду! Я не могу без тебя жить. Я люблю тебя!
Он обнял меня и прижал к себе так по-хозяйски и уверенно, будто бы он всегда знал, что я принадлежу только ему.
От неожиданности я даже не могла сопротивляться. Аккуратно отстраняясь от него, я сказала, что сейчас мама увидит, не надо так.
– А где твоя мама, познакомь меня с ней.
– Сейчас вернется, уже должна подойти.
Он опять схватил мою руку, стоял и смотрел на меня, не сводя глаз.
Я смутилась немного и предложила присесть на скамейку, дождаться матери. Он прошептал:
– Люблю тебя очень. А ты любишь? Роза, ответь.
– Да, да, да, – шептала я в ответ, улыбаясь и склонив голову.
Я была самой счастливой девушкой на свете в тот момент.
Он был красив, молод и умен. Его уверенность каким-то образом и на меня действовала, я думала, так все и должно быть. И это и есть главное счастье в жизни – взаимная любовь.
* * *
В разговоре с мамой он был очень спокоен и уверенно говорил, что хочет взять меня в жены и увезти с собой.
Мама смотрела на меня, недоумевая, откуда он вообще взялся, хочет забрать ее дочь неизвестно куда.
– Что, дочка, скажешь на все это? Ты согласна? Ты уверена? А как же работа в пекарне?
– Я уволюсь. Я поеду с ним. Я люблю его, – уверенно отвечала я.
– Ну раз так… Ты уже взрослая, можешь сама решать, я не против. Главное, зарегистрируйте брак, так я не разрешу тебе жить, заберу сразу. Нельзя детей обижать на всю жизнь, дети должны расти в семье.
– Матрена Алексеевна, насчет этого не беспокойтесь, я сам не допущу. Я ни Розу, ни детей наших никогда не обижу.
Он сказал, что у него очень мало времени и увольнительная скоро закончится, велел мне срочно собираться с ним в дорогу…
Наутро мы первым автобусом отправились в Балашов за расчетом и увольнением.
И уже днем выехали в Балаково в новую мою семейную жизнь.
Нас разместили в отдельном бараке, и командир части был извещен о намерении жениться, даже устроили нам поздравительный вечер всем составом. Зарегистрировали нас в местном загсе без очереди, по просьбе командира части. Сослуживцы поздравляли нас, но Роман принимал их поздравления с неохотой, так как все хотели посмотреть на меня, а его это страшно злило.
По окончании срока службы Роман стал готовиться к отъезду на родину, на Кавказ, и велел мне собираться тоже.
– Роман, а мы что, сразу уедем и даже не побудем у мамы? – спросила я.
– Да! Мы уедем ко мне на родину, там моя мама нас ждет и хороший дом. К твоим заедем ненадолго перед отъездом.
– Хорошо, любимый, как ты захочешь, так и будет, – не возражала я.
– Собирайся!
– Хорошо, что я смогу попрощаться с мамой, сестрой и братьями.
Сестра моя отнеслась к моему решению без одобрения и лишь заметила, что далеко уезжать довольно неосмотрительно, мало ли что может случиться.
Братья же сказали: вам решать, вы молодая самостоятельная семья, живите, где вам хочется. Мама моя расстроилась очень и старалась удержать нас здесь возле себя, предлагая выделить дом и хозяйство.
Но Роман был настроен решительно и велел лишь собирать мои вещи в дорогу и документы.
– Мы будем вам писать, не переживайте, все будет хорошо.
– Да, – повторила я его обещание…
* * *
Уехала Роза на целых 11 лет на Кавказ, вернулась оттуда с четырьмя детьми, обиженная и измученная жизнью и чужбиной.
В период проживания этих 11 лет писем было много, и даже часто приходили телеграммы с просьбой приехать и забрать ее с детьми от тирана мужа, обижавшего ее постоянно. Побои и скандалы стали частым и обыденным делом, но только она собирала чемоданы и детей, он вставал на колени и обещал все исправить. После проводов родных, когда она оставалась с ним наедине, повторялось все заново и неизменно. Посещение больницы и шрамы после побоев стали учащаться все быстрее, и когда он стал поднимать руку на детей и даже пробил голову старшей дочке, Роза решила больше не давать ему шансов и, вызвав брата в помощь, уехала окончательно домой, в Россию, к матери в деревню. Уже находясь под крылом матери, успокоившись от обид и отдохнув немного от дороги, Роза часто вспоминала о былой жизни на Кавказе и множестве счастливых семейных минут, но слезы обид сразу застилали глаза и текли по щекам непрерывно. В эти минуты Роза понимала, что сделала верный выбор, спасая детей от жестоких побоев и увечий. Роман написал несколько писем с просьбой о возвращении и обещаниями исправиться, на что Роза предложила ему приехать сюда и жить с семьей здесь, в России. Так и распалась семья, и Роза осталась с четырьмя детьми на руках у мамы в доме, с надеждами на будущее и счастье своих детей. Через несколько лет развод был оформлен по почте, и пришло известие от соседей, что Роман женился и устроил свою жизнь заново. Соседка писала, что он так же обижает свою новую жену, выбил ей все зубы в первый же год семейной жизни. Но она терпит и нянчит уже первого их ребенка. Позже стало известно, что у них родилось четверо детей, и он ни капельки не изменился, характер все тот же вспыльчивый и гневный.
Глава 4. Чужбина
Старуха Семингюль сразу невзлюбила невестку, привезенную сыном из России. Она так ждала сына, единственного, родного, что уже построила свои планы насчет женитьбы и полного устройства его жизни. Но Рамазан, как всегда, поступил по-своему, взял да и привез жену из России, к тому же еще и русскую по происхождению. Роза была девушкой простой и великодушной, совсем не способной постоять за себя и до глубины души наивной. Старуха совсем не говорила по-русски и лишь периодически пыталась показать невестке свое свекровское негативное отношение к ней.
Роза относилась с пониманием к происходящему и никак не отвечала на ее ворчание и гневные взгляды. Муж лишь уверял жену, что мама, дескать, привыкнет и полюбит ее так же сильно, как и он сам. Просил потерпеть и надеяться на лучшее. Роза беспрекословно верила и подчинялась мужу, и молодая семья начала постепенно устраивать свою жизнь на Кавказе. Не прошло и двух месяцев, как Роза обрадовала мужа замечательным известием о своей первой беременности. Рамазан кружил ее во дворе дома, приговаривая:
– Это же прекрасно, любимая! У нас будет сын!! Сын!! Я знаю!! Теперь ты должна беречь себя и нашего сына.
– Хорошо, хорошо, буду беречь, – отвечала Роза, полная счастья и любви.
Старуха видела их объятья во дворе из террасы и, лишь что-то поворчав себе под нос, скрылась в дверях дома.
– Ничего, ничего, – сказал муж, – вот ребенок родится, и все наладится, не переживай.
Он еще раз поцеловал жену и отправился на работу, оставив двух своих самых дорогих женщин наедине.
Роза всячески пыталась наладить отношения со свекровью, но это было абсолютно бесполезно, в ответ было швыряние посуды и ругательства на родном языке.
Когда родился первенец, счастью молодых супругов не было предела, свекровь смягчилась немного и даже стала принимать участие в присмотре за ребенком. Роза устроилась на работу, и малыш, будучи в двухмесячном возрасте, оставался под присмотром бабушки. Роза навещала ребенка, убегая часто с работы ненадолго домой, сердце щемило и беспокоилось почему-то за малыша. Вдруг ребенок почувствовал себя совсем плохо после очередного кормления и стал внезапно срыгивать еду. Она не понимала, в чем дело, ведь все, что она приготовила, было свежим, и она никак не могла понять причину происходящего. Ребенок стал синеть на глазах, рвота не прекращалась, его стало судорожно трясти, и он в доли секунды просто перестал дышать прямо на руках у матери.
Роза не верила своим глазам, как это могло произойти? Ведь малыш родился настоящим богатырем, вполне здоровым ребенком, розовощекий и белолицый красавец. Она долго еще пыталась привести его в чувство, кричала, звала на помощь свекровь, соседей, просила вызвать врачей и позвать мужа с работы. Рыданиям и отчаянию молодой матери не было конца. Ребенок был у нее на руках совсем обездвиженный и бездыханный. Прибежавший муж, охваченный горем, плакал и обнимал их обоих, не понимая, что же произошло с вполне здоровым ребенком. Врачи констатировали смерть ребенка, попутно пытаясь успокоить родителей, лишь заметили: «Вы еще очень молоды, родите еще детишек и не одного».
Первые месяцы Роза плакала и плакала неустанно, вспоминая своего прекрасного малыша, ища успокоения души в объятиях любимого мужа.
Рамазан как мог поддерживал супругу, пытаясь отвлечь ее от горя и давая надежду не будущее: «Любимая, у нас будут еще дети, не плачь».
Ровно через год родился второй мальчик, такой же красивый и белолицый ангел, похожий на маму, с серыми глазами и вьющимися русыми волосами. Родители вновь были счастливы и ни на минуту не отходили от младенца, стараясь не упустить его из виду даже на миг. Он был здоровым и улыбчивым ребенком, горе от первой потери стало постепенно забываться. Роза вновь вышла на работу и стала понемногу доверять ребенка свекрови для присмотра за ним.
В первый же месяц ее пребывания на работе начались те же проблемы, как и с первым сыном, ребенок начал сильно срыгивать питание и покрываться пятнами по всему телу. Мать опять не понимала, в чем дело, ведь все, что ему давали, готовила лично она и исключительно из свежих продуктов. В один из дней она вновь отпросилась с работы, почуяв внезапную тревогу за сына, и прибежала со всей мочи домой проведать малыша. Свекровь, завидев невестку, подала ей бутылочку, показав, что она уже налила в нее готовый кисель. Роза знала, что этот кисель она лично приготовила рано утром, и ребенку ничего не грозит, спокойно начала кормить его, выходя во двор на свежий воздух и летнее солнце.
Вдруг малыш стал покрываться синими пятнами и сильно срыгивать питание. Его начало трясти, и судороги начались по всему телу, она вновь увидела повторяющуюся картину и одинаковое состояние второго сына. Она срочно вырвала стеклянную бутылочку у него из рук и с силой бросила ее на помойку, бутылка разбилась в один миг, подбежавшие куры и петух тут же стали клевать ее содержимое. Петух первым упал навзничь и сдох, задрыгав ногами и срыгивая содержимое желудка, за ним стали падать куры одна за другой. Роза не верила своим глазам.
Обратив внимание на происходящее, она все поняла и взглянула на свекровь, стоящую у террасы и наблюдавшую за всем этим. Свекровь поймала на себе осенивший взгляд невестки и поторопилась скрыться в доме, выдав глазами всю себя и свой поступок. Роза в отчаянье вновь пыталась привести сына в чувство, трясла его, пыталась дать воды и очистить его желудок от отравы, но все уже было тщетно. Вновь прибежавшие соседи, муж, врачи, все они в недоумении от вновь повторившегося семейного горя. Смертельная ситуация повторилась. Роза в отчаянье и злости, держа ребенка на руках, кричала и доказывала, кто во всем виноват, но муж лишь пытался ее успокоить, говоря, что этого не могло быть и что она несет напраслину от горя. Осмотрев внимательно содержимое разбившейся бутылочки, Роза узнала знакомые зерна крысиного яда, подмешанного в бутылочку собственной свекровью. Горю и наступившей безысходности не было предела. Роза, схоронив второго ребенка, уже не знала, как жить с этим двойным горем дальше. Муж велел не разглашать открывшуюся правду и обещал сам принять меры по защите детей.
– Ты же понимаешь, я не допущу, чтобы мою мать посадили в тюрьму.
– Она убила наших детей! Рамазан, разве ты не видел бутылочку? Как ты можешь не верить мне?
– Знаю, это возможно. Теперь мы примем меры.
– Как? Как ты примешь меры?!! – кричала она.
– Знаю как! Я поговорю с ней! Она больше не тронет никого! – грубо сказал и молча пошел в комнату матери.
После этого случая муж сильно изменился и как-то резко поменял отношение к супруге, почему-то виня ее во всем происходящем. Исчезли нежность и забота, доброта и понимание, появились бесконечные претензии и жестокость, начались скандалы и побои.
Как будто вместе с сыновьями они похоронили любовь.
Все последующие годы, рождение еще четверых детей были для Розы настоящим испытанием. Свекровь больше не вредила детям и даже нашла среди них для себя любимицу – старшую дочку Светлану, всячески баловала ее, в отличие от других детей.
Светлана родилась очень смуглой девочкой, худенького телосложения и с выразительными чертами лица. Всей своей внешностью была похожа на бабушку Семингуль, чем и вызвала у нее к себе любовь и заботу.
Бабушка очень сильно полюбила свою внучку Светлану, тем более имя это ей дали не случайно, а в честь самой бабушки, но на русский лад. Невестка, завидев, как свекровь нянчится с внучкой, немного успокоилась, надеясь, что хоть тут сможет спать спокойно и не переживать за жизнь ребенка. Старшая девочка росла в любви мамы и бабушки, отец тоже любил дочь, хотя изредка и ей удавалось на себе испытать его приступы гнева.
Из воспоминаний:
– Я помню хорошо мое детство на Кавказе. Наш большой дом, двор, весь покрытый виноградными деревьями, и спускающиеся с них гроздья крупного и вкуснейшего винограда. Яблоки, айва, груши и гранаты, всего было много. Я помню бабушку, постоянно цепляющуюся за меня костлявыми руками и пытающуюся все время меня накормить и обнять. Она не любила моих сестер и брата и никогда не подходила к ним помочь или накормить.
– Света, Света, почему Ирина все время плачет? – спросила мама, вбегая в дом, очередной раз отпросившись с работы, чтобы проведать детей.
– Не знаю, мама, она уже давно так сидит и ревет.
– А она кушала что-нибудь?
– Нет, бабушка покормила только меня.
– Понятно. – Мама глянула на свекровь с осуждением и подбежала к дочке.
– Иди, малышка, ко мне, радость моя, Ирина. Иди, я покормлю тебя, родная. – Мама взяла на руки младшую сестру, покормила ее и успокоила.
– Света, доченька, присматривай за сестрой, вся надежда на тебя, – сказала мама и убежала второпях на работу.
Такие случаи были не редкостью, и мама никак не могла повлиять на свекровь, приходилось мириться с этим и подстраиваться.
Прошло несколько лет семейной жизни, родились еще двое детишек, дочка Марина и долгожданный сын – Тофик. Отец не чаял, как дождаться жену из роддома, чтобы обнять единственного и такого долгожданного сына.
Он очень любил его, часто держал на руках, нянчился, разговаривал подолгу. К дочкам тоже относился с любовью и нежностью, казалось, все должно наладиться, но семейные ссоры давали о себе знать все чаще. Вспышки гнева отец стал проявлять ежедневно, как ни старалась ему угодить супруга, он находил любые причины для ссор и побоев супруги. Роза понимала, что этого терпеть нельзя, и после каждой ссоры грозилась уехать и подать на развод. Муж ненадолго успокаивался, пока спадет ее обида, и через некоторое время начиналось все заново. Некоторые ссоры заканчивались совсем плохо, мать отвозили в больницу всю в крови с пробитой головой, страшными синяками и ссадинами.
Не раз на срочный телеграфный вызов Роза вызывала старшего брата из России и свою мать, чтобы спокойно уехать с детьми от тирана-мужа. Но он в очередной раз слезно просил прощения, и при отъезде родных начиналось все снова.
Так прошло целых одиннадцать лет на чужбине, без родных и близких людей. Роза, совсем одна с четырьмя детьми, битая мужем и непринятая свекровью, терпела все до тех пор, пока не случился особый случай.
– Мама, мама, – кричала дочка, вбегая во двор и держась за голову окровавленной рукой.
Кровь стекала с затылка и заливала все лицо.
– Дочка, Света, что случилось? – в испуге обняв ребенка, спросила мать.
– Папа, папа меня ударил ведром, – плакала и кричала навзрыд дочка.
– Почему он это сделал? Доченька, расскажи мне, – вытирая кровь с лица и головы, спрашивала мать.
– Он попросил принести ему холодной воды с ручья, я спустилась к ручью, а там страшно, камни и сильное течение, я побоялась, мама, прости, – плакала и не унималась дочка. – Я сбегала домой и набрала воды из домашней бочки, ее и дала папе попить. А он попробовал и тем самым ведром стал бить меня по голове, пока не пробил ее совсем, – рыдала и прижималась к матери обиженная дочь.
– Успокойся моя родная, любимая малышка, этого больше не будет никогда, – уверенно и спокойно сказала мама. – Я не позволю.
Она потихоньку успокоила малышку, залечила рану и приняла последнее и самое важное решение в своей семейной жизни – уехать.
Забирали ее с Кавказа старший брат Анатолий и пожилая мать Матрена Алексеевна, помогая в пути с малыми детьми и полными руками сумок. Переезд был долгим и хлопотным, но Роза ни на минуту не пожалела о своем решении, глядя на своих малышей и радуясь за их уже безопасную жизнь.
Роза потихоньку налаживала свою жизнь с помощью матери, устроилась на работу дояркой. Была полна надежд и оптимизма.
Дети потихоньку подрастали и даже были счастливы, окруженные заботой и любовью, страх и постоянная боязнь побоев ушли в прошлое.
Из воспоминаний
– Жизнь у бабушки вспоминается очень счастливым временем. Теплая печь, сад за окном, свежие пирожки и каша, варенье и огромные гусиные яйца на завтрак. Все это вспоминается с теплотой и любовью. Мы не знали нужды ни в любви, ни в заботе. К нам часто приходили сестра и братья от тети и дяди (старших детей бабушки, помимо нашей мамы).
* * *
Сад у бабушки был замечательный – огромный, полный плодовых деревьев и кустарников. Мы ухаживали за ним по мере необходимости и урожай собирали на всех.
Через пару лет нам выделили отдельное жилье в совхозе, домишко маленький и старый, по соседству со старшей сестрой мамы, Валентиной. У них было трое детей, и мы часто вместе играли на улице и заходили друг к другу в гости. Старшие дети, окончившие восьмилетку, разъехались на учебу в город, и оставались лишь мы – малышня, пять-шесть детей около пяти-шести лет – внучата Чевардовой Матрены от всех ее детей.
В большинстве случаев собирались все дети на игры у нас или у бабушки под ее чутким приглядом и с ее вкусными угощениями. Бабушка еще была прекрасным лекарем народными средствами: травы, корни и настойки были неотъемлемой частью жизни. Если у нас случался нарыв, или порез, или ячмень на глазу, бабушка быстро и с легкостью все это излечивала, как по волшебству. Даже использовала какие-то приговорки и прибаутки, чтобы излечить своих внучат-малышей. Я помню, ячмень на глазу вылечивался за одну ночь, стоило бабушке что-то шепнуть на него, порез или ушиб тоже, и так во всем.
Когда у бабушки совсем стало плохо со здоровьем, она переехала жить к нам. Прихватив с собой внучку – сироту Галю, доставшуюся ей от младшего сына Виктора, находящегося в тюрьме уже не первый раз.
Мы приняли Галю с большой радостью, ведь вместе было куда веселее. Семья у нас была очень дружная, тем более методы воспитания, которые применяла мама, были настолько великодушными и мудрыми, что у нас не было повода даже ослушаться или нашкодить, чтобы лишний раз не огорчить ее.
За все свое детство, что я помню, мама ни разу не повысила на нас голос. И всегда с участием спрашивала нас обо всем и вся.
– Что хотите покушать? Я сделаю все, чего вам хочется.
– Что хотите купить из одежды и обуви? Я куплю вам все, что вам понравится.
– Что хотите на день рождения? Сделаем праздник для вашей души.
– Что у вас в школе? Как дела со сверстниками? Есть ли у вас друзья?
И прочее, прочее. Прочее.
Мы всегда были очень откровенны с мамой, ведь ее жизненные советы и мудрость нам лишь помогали в жизни и не могли причинить вред.
Помощь, поддержка и огромное терпение – вот какие были основные принципы ее воспитания.
Я лишь со временем стала понимать, насколько это сложно применять в своей жизни. Как трудно бывает порой проявить элементарное терпение. И как ей было трудно с нами…
Думаю, Великодушие и Терпение даются только сильным людям, таким как наша мама, ведь выдержать весь титанический труд, вырастить четверых детей в доброте и любви без этих качеств невозможно…
