Марина Серова
Загадка в ее глазах
Качалина, кажется, думала так же – она коротко и резко кивнула и зашагала к урчавшим в отдалении машинам. Шаг у нее был широкий, безопасники привычно пристроились за ней следом, а мэр с помощником едва поспевали за ними.
Отрывистый кивок Ольги Христофоровны означал, что я принята на службу. Поэтому я вежливо отстранила Сан Саныча и заняла место рядом с водителем в машине сопровождения. Телохранитель по имени Галочка разместилась в первой машине, рядом с хозяйкой.
Толмачев решил поселить драгоценную гостью в старинной, еще с дореволюционных времен знаменитой гостинице «Евразия». Это было разумно: исторический центр Тарасова – самое спокойное место, какое только можно найти. Фонари тут горят от заката до рассвета, полицейские исправно несут трудовую вахту, камеры все пишут, под окнами движется дружелюбно настроенная толпа, нагруженная покупками из торговых центров, расположенных в пешеходной зоне. А если нужно скрытно покинуть отель – пожалуйста, в гостинице предусмотрен подземный гараж и выезд на неприметную боковую улочку. С точки зрения безопасности «Евразия» – идеальное место, я сама советую своим приезжим клиентам селиться именно там.
Столичной гостье отвели «люкс» на последнем, четвертом этаже. Собственно, четвертый этаж занимали всего два громадных номера. В один вселилась ее свита, а второй получила сама госпожа Качалина. Пока мальчики в черных костюмах проворно осматривали номера, Толмачев с гостьей наслаждались видом из окна. Вид и вправду был неплох – внизу располагалась самая цивилизованная часть нашего города, облагороженная в последние годы, стоит признать, стараниями самого Виталия Михайловича. И пусть Тарасов кое в чем уступает столице (например, с крыши гостиницы, портя весь вид, свисали не убранные вовремя сосульки), но центр города смотрелся вполне пристойно.
А мэр между тем прощался с высокой гостьей:
– Ольга Христофоровна, вы не представляете, как я рад вашему приезду! – вполне искренне распинался мэр. Конечно, теперь он мог себе позволить искреннюю радость – ведь все проблемы и хлопоты, связанные с приездом столичной гостьи, отныне упали на мои хрупкие плечи! Такой трюк называется «подержите поросенка» – сначала тебя просят о мелкой, незначительной услуге, а потом глядь – и ты уже отвечаешь за жизнь и безопасность известного политика, у которого имеется куча недоброжелателей и, судя по нервному напряжению охраны, есть и самые настоящие враги…
Качалина, кажется, немного оттаяла. То ли она не была такой уж железной леди, какою хотела казаться, то ли искренние чувства мэра растопили лед взаимной неприязни, но Ольга Христофоровна вполне по-человечески улыбнулась Толмачеву и своим фирменным хрипловатым голосом произнесла:
– Да и я рада, Виталик. Ты совсем не изменился! Да и город наш, признаться, тоже. Тут ведь даже время течет по-другому – замедляется, что ли… После Москвы это очень заметно. – Качалина вздохнула, глядя на заснеженный пейзаж внизу: – Вот не думала, что по такому поводу придется приехать в родной город… Мы ведь вместе с Витькой в мае собирались…
Мэр согласно вздохнул. Кажется, он хотел сочувственно похлопать Качалину по руке, но не рискнул. А столичная гостья вдруг выкинула фортель – распахнула пластиковое окно и, протянув руку, отломила кончик сосульки!
– Нигде нет таких вкусных сосулек, как на родине! – задумчиво проговорила госпожа Качалина. Сосулька таяла на ее ладони, и замшевая перчатка уже потемнела. Я смотрела на гостью во все глаза. Неужели все, что говорят о даме-политике, – неправда? Неужели госпожа Качалина – нормальный человек, а ее имидж стервозной бабы разработан хладнокровными столичными имиджмейкерами?
Толмачев тоже с удивлением смотрел на Ольгу Христофоровну, он даже рот слегка приоткрыл.
– Ты, Виталий Михайлович, должен мне помочь. Журналистов своих на короткую цепь посади, чтобы мне дали спокойно заниматься делами и на них не пришлось бы отвлекаться. А то я этого добра – в смысле, внимания прессы – еще в столице накушалась, – вдруг жестко произнесла гостья.
Качалина моргнула, миг – и вот перед нами совершенно другой человек. Словно в глубине ее голубых глаз с лязгом закрылись железные заслонки… Я помотала головой, прогоняя наваждение. Так, пора работать!
Мне не хотелось с первых же минут вступать в конфликт с мальчиками из СБ и загадочной Галочкой, поэтому я подождала, пока они закончат осмотр помещения, а потом тихонько отправилась делать то же самое – по второму разу. Не то чтобы я считала, что Качалиной угрожает какая-то опасность, – напротив, я была уверена, что в гостинице все в полном порядке. Просто мне хотелось держать ситуацию под контролем, а для этого следовало просканировать все возможные источники каких-либо проблем. Например, ребята из СБ не подозревают о потайной дверце, скрытой за деревянной панелью, а я о ней знаю. Дверце этой столько же лет, сколько самой «Евразии». Есть легенда, что губернатор Пушкаридзе удалялся в номера с кипой бумаг, чтобы в тишине и покое поработать над важными государственными документами, а потом в номер тихонько проскальзывала певица Лулу.
Не знаю, как насчет Лулу, но года четыре тому назад я своими руками скрутила за этой панелькой киллера по кличке Паша Бегемот, вооруженного волыной с глушителем. Так что, как говорится, доверяй, но проверяй…
За этим занятием и застал меня один из безопасников. Я уже начинала их различать, и этот – с узким лицом и синими глазами – кажется, был у них старшим.
– Охотникова? – без всяких церемоний спросил он в свойственной бывшим милиционерам манере. Я молча кивнула. – Ты чего тут делаешь?
Конечно, можно было прочесть мальчику краткую лекцию о вежливости, но сейчас это было совершенно не важно. Мы с этим синеглазым невоспитанным парнем делали одно и то же дело, и следовало сразу отсечь все, что могло бы помешать работе. Пусть его мамаша воспитывает, в конце концов.
Я молча указала ему на дверцу.
– Твою дивизию! – едва слышно пробормотал синеглазый и свистнул сквозь зубы. Тут же – словно бы из-под земли – возник второй безопасник, пониже ростом и с раскосыми глазами.
– Миша! – с чувством произнес главный, сгреб напарника за воротник и тяжело и страшно приложил его об дверь. Тот в последнюю секунду извернулся и ударился не лицом, а плечом. Ну и порядки у них!
Впрочем, меня все это совершенно не касалось. Если у них командир наказывает провинившихся подчиненных, скажем, ремнем или плеткой, или надушенными шнурками, это не мое дело, в чужой монастырь со своим уставом не ходят… Поэтому я выскользнула в прихожую и остановилась, прислонившись к стене. Спустя минуту ко мне присоединился синеглазый. Он протянул мне узкую ладонь, жесткую, словно деревяшка:
– Саша.
Похоже, он был готов признать мое реальное существование на белом свете. Что ж, это уже прорыв…
– Евгения.
Я пожала руку и тут поняла, что чей-то взгляд буквально прожигает мне затылок. Я быстро обернулась. Галочка смотрела на меня так, словно я, Евгения Охотникова, была ее личным врагом.
Меня уже начинали утомлять корсиканские страсти приезжей команды, к тому же я не собиралась соперничать с Галочкой за ее место рядом с хозяйкой. Поэтому я дружелюбно кивнула телохранителю и отправилась посмотреть, чем там занята женщина, которую мы всей толпой должны были охранять.
Госпожа Качалина все так же стояла у окна, задумчиво созерцая городской пейзаж. А вот Толмачева рядом с ней уже не было. Смылся мэр, причем по-английски, не прощаясь!
Ольга Христофоровна обернулась ко мне:
– Вот что… как вас там…
Она пощелкала пальцами, якобы вспоминая забытое имя. На самом деле дама-политик обладала отличной памятью – например, она могла бы приехать в детский дом и вспомнить имя мальчика, которому два года тому назад лично подарила роликовые коньки. За этот трюк ее обожали журналисты. Качалина исполняла его нечасто, чтобы он не примелькался, но с неизменным успехом. Собственно, сейчас Качалина просто хотела продемонстрировать, как мало я значу в ее глазах. Ладно, поиграем…
– Меня зовут Евгения. Можно просто Женя. Для краткости…
Качалина бросила на меня подозрительный взгляд – не издеваюсь ли я над ней? Я потупила глаза и стояла со смиренным видом монастырской воспитанницы. Ольга Христофоровна слегка оттаяла. Она относилась к ярко выраженному типу «женщина-львица». А это значило, что Качалина не терпит прямого противостояния и готова броситься в бой, как бы ни был незначителен «предмет» атаки. То есть я.
Зато такие люди беззащитны перед косвенным воздействием, как-то: ложью, лестью, незаметным вкладыванием в голову начальства собственных идей с последующим восхищением тем, какая великолепная идея в эту самую голову пришла. Ну, и так далее, и тому подобное…
– Ну что же, Евгения, давайте сразу проясним ваше положение. Начнем с того, что вы мне абсолютно не нужны.
Качалина смерила меня оценивающим взглядом, словно прикидывая – к чему можно приспособить столь бесполезный предмет, как навязанный ей коварным мэром телохранитель номер два? Я молча ждала.
– Мне вполне достаточно Галочки и, конечно, моих ребят. Так что найдите себе какое-нибудь занятие на время моего пребывания в Тарасове и не путайтесь у меня под ногами – я этого не выношу!
Я послушно кивнула:
– Хорошо, Ольга Христофоровна. Я постараюсь вам не мешать. Но поймите и вы меня – ведь я всего лишь выполняю просьбу Виталия Михайловича.
– Понимаю, – Качалина усмехнулась уголками губ. – Вы работаете в городе, где хозяин – Толмачев. Прекрасно вижу ваше непростое положение, и тем не менее. Вы слышали, что я сказала. Дважды я повторять не стану.
Вообще-то, когда речь идет о спасении чьей-то жизни, приходится повторять и дважды, и трижды, и вообще, столько раз, сколько понадобится. Я давно заметила, что люди моей профессии частенько относятся к клиенту, как к ребенку. Да, ты молча переждешь его истерику. Ты выслушаешь все его пожелания по поводу того, как тебе нужно его охранять – порою дельные, большей частью – смешные и нелепые, с точки зрения профессионала… И сделаешь все по-своему. И тогда все сложится просто отлично.
– Я не буду вам мешать, Ольга Христофоровна, обещаю, – честно сказала я.
Мешать не буду, но твою охрану я построю так, как считаю нужным. Иначе – грош мне цена. Трудновато будет справиться с таким сопротивлением…
К капризам клиентов я давно привыкла и спокойно пережидаю их, как дождь, или град, или эпидемию гриппа. Неизбежно, скучно, но скоро пройдет. А вот противодействие охраны – это уже хуже. Особенно будет свирепствовать эта Галочка, ясное дело. Конечно, мне приходилось несколько раз работать в тандеме. Принципы – это хорошо, но жизнь так устроена, что порою приходится их нарушать. И никогда я не встречала такой открытой вражды, причем с первых же секунд. Мы ведь даже еще не сцепились ни разу… Что-то странное есть в отношении Галочки к ее работе – что-то чересчур уж личное. Нужно будет это выяснить.
– Хорошо, Женя, я рада, что вы все поняли. Сейчас мне нужно привести себя в порядок, а через полчаса я хотела бы пройтись.
И Ольга Христофоровна удалилась в свои люксовые покои. А мы с Галочкой остались в гостиной – огромной, старомодной и по-своему уютной. Мне всегда нравилось, что владельцы «Евразии» и не пытаются гнаться за столичным шиком. Все равно не догонят, лишь получится смешно. Зато у гостиницы есть свой неповторимый стиль – провинциальный, чуть ироничный. Вот – вполне современный удобный диван, но обит он тканью в кремовых розах. На камине – часы: античная дева склонилась на циферблат. Парные статуэтки – пастушок и пастушка улыбаются друг другу. Под сплит-системой на стене портреты – кавалер в мундире и дама с высокой прической, генерал с усами. Такая смесь – века двадцать первого и восемнадцатого. Забавно и небанально.
Пока Качалина занималась своим туалетом, мы с Галочкой остались наедине. Пожалуй, уже стоило расставить точки над нужными буквами.
– Ну, что же, Галина, – начала я, но маленькая сердитая женщина прервала меня на полуслове:
– Я не Галина!
– Но вас Ольга Христофоровна называет Галочкой! – удивилась я.
– Вот Ольга Христофоровна пусть так меня и называет.
Телохранитель уселась на стул с изогнутой спинкой, причем уселась верхом – как Клинт Иствуд в вестерне. Вдобавок спиной ко мне. Вся ее маленькая фигура демонстрировала: «Отстань от меня!»
– Так как же вас зовут? – настойчиво, но вполне доброжелательно поинтересовалась я.
– Светлана.
– А почему же тогда – Галочка?
Маленькая женщина резко обернулась и уставилась мне в лицо с откровенной ненавистью:
– Слушай, отвяжись, а?! Ну чего тебе от меня надо?
Я улыбнулась и отрицательно покачала головой. Я ждала ответа. Галочка – она же Светлана – обнаруживала все признаки социопата. Мне приходилось иметь дело с проблемными подростками и бывшими наркоманами. Обычно они вели себя именно так. Странно, что Качалина держит такого человека в качестве личного телохранителя…
Женщина с минуту смотрела на меня, потом поняла, что не отстану, и сдалась.
Плечи ее поникли, она тяжело вздохнула и ответила:
– Это прозвище. Позывной у меня был такой: Галка. Теперь понятно?
Да, теперь понятно. В нашей стране достаточно людей, прошедших через войну, а то и не через одну. Эти люди молоды, но то, что они видели, то, что пережили, накладывает на их душу отпечаток – навсегда. На всех война сказалась по-разному. Я знаю людей, на которых, на первый взгляд, не осталось никакого следа. Они вполне социализированы, некоторые – на редкость успешны… Но в кризисных ситуациях они реагируют не так, как обычные люди. В прошлом году у одного из моих знакомых – вполне удачливого представителя немецкого банка – украли десятилетнего сына. Те гопники, что, насмотревшись американского кино, решили заработать на киднэппинге, «заплатили» за это так, как им и не снилось. Меня эта история задела только краем, но и я не скоро ее забуду. Хотя и постараюсь…
– Все поняла, – мягко проговорила я. – Давай так – ты работай, как привыкла, а я буду подстраховывать. Мешать не стану, обещаю.
То же самое я десять минут назад пообещала Качалиной. Но то была ложь, а здесь…
Я и правда не собиралась вмешиваться в работу Галки. Пусть она будет «личкой», то есть личным охранником, а я возьму на себя внешний круг… Так будет даже лучше – меньше придется сталкиваться с Ольгой Христофоровной.
Галка ничего не ответила, только дернула уголком рта. Ладно, будем считать, что это согласие.
Но я ошибалась. Когда четверть часа спустя Качалина появилась в гостиной, одетая для прогулки, Галка подошла к ней и, мотнув головой в мою сторону, отрывисто произнесла:
– Оль, короче, так – или она, или я. Вместе мы никак. Все!
Ничего себе! Так разговаривали индейцы в фильмах моего детства. Чингачгук Большой Змей, насколько я помню, выражался подобным образом. «Хау. Я сказал!» И почему это телохранитель называет свою хозяйку просто Оля?!
Качалина удивленно приподняла брови, переводя взгляд с Галки на меня.
Да, даме-политику можно только посочувствовать! У нее и своих проблем предостаточно, а тут собственный телохранитель начинает откалывать такие номера.
Кстати, вопреки стереотипам американского кинематографа, политические деятели и вообще большие люди вовсе не торопятся нанимать в свою личную охрану людей, прошедших «горячие точки». Насколько я знаю, ни один американский президент не держал в качестве телохранителей ветеранов Вьетнама, да и у нас работодатели с недоверием относятся к ветеранам войн. Ну, кроме Великой Отечественной, быть может… Считается, что у тех, кто реально воевал, расшатаны нервы и, как бы это помягче выразиться, слегка смещены границы дозволенного. Не знаю. У меня не так уж много знакомых среди ветеранов войн последних десятилетий. У тех, кого я знаю, с психикой все в порядке, и некоторые действительно работают в охране… но брать их телохранителями я, честно говоря, никому бы не посоветовала. Для хорошего бодигарда гораздо важнее крепкие нервы, профильное образование и умение психологически подстроиться к клиенту, чем специфические навыки бойца спецназа или снайпера.
Качалина задумалась всего лишь на мгновение:
– Вот что, Галочка. Сейчас мы выйдем и немного подышим свежим воздухом. А потом вернемся и еще раз поговорим.
– Без нее! – попыталась поспорить с ней Галка, но Ольга Христофоровна ее не слушала. Она запахнула длинную серебристо-серую шубу из меха неизвестного мне животного и широким размашистым шагом покинула номер. Нам ничего не оставалось, как идти за ней, причем в дверях мы едва не столкнулись. Просто Чарли Чаплин какой-то… Галка злобно сверкнула на меня глазами. Я притормозила, пропуская телохранителя вперед.
Служба безопасности в полном составе ждала внизу, в холле. Вообще-то, неплохо бы кого-нибудь оставить в гостинице. Странно, что синеглазый Саша этого не сделал. Нам ведь возвращаться сюда придется, и неплохо бы обеспечить безопасность объекта. К тому же совсем не обязательно тащиться за охраняемым лицом такой «собачьей свадьбой». И это называется – тандем?! В толпе мы все заметны, как мухи в блюдце со сметаной! Да еще безопасники в своих одинаковых черных куртках похожи на криминальный балет из фильма «Бригада», только музыки не хватает. Движутся синхронно, но смысла в этом немного. На месте Саши я бы отправила пару мальчиков вперед, сканировать дорогу и толпу, а еще двоих рассредоточила бы по бокам. Это же азы работы телохранителя! А мы движемся по главной улице, пусть и без оркестра, но – точь-в-точь как строй солдат! Отойду-ка я в сторонку, пусть хотя бы правый сектор будет мною закрыт…
Все случилось так быстро, что я едва успела среагировать.
Звук, который издает падающий лед, немного напоминает свист входящего в пике самолета. А потом грохот горного обвала – и вот уже на месте, где только что стояла Ольга Христофоровна, возвышается гора синего льда. Я валяюсь на земле, сбитая с ног Галкой. Маленькая женщина успела не только вытолкнуть из опасной зоны свою хозяйку, но еще и в прыжке сбить с ног меня, собиравшуюся сделать то же самое. Тут, конечно, мой промах – не ожидала я ничего подобного от человека, с которым мы в одной команде. А кроме того – давно не работала в тандеме! Привыкла полагаться только на себя, работать в одиночку… Откуда мне было знать, насколько хороша реакция у этой Галки! Ну, теперь знаю – феноменальная… А мальчики из СБ в своих черных одеждах замерли, как на моментальном фотоснимке. Немая сцена!
Лежа на земле, неудобно осматривать окрестности, но я все-таки быстро перекатилась на спину и бросила взгляд наверх. Там мелькнула темная фигура – мелькнула и пропала в частоколе труб и паутине проводов.
– Вверх! – крикнула я Саше, указывая направление, и он бросился бежать к подъезду, а еще трое безопасников скрылись в проходных дворах.
Я не побежала за ними. Все равно никого они не поймают. Я неплохо знала крыши исторической части города. Там в любом доме – по четыре чердака, каждый выходит в свой подъезд, а из подъезда по два выхода – на центральную улицу и в проходные дворы. Все, злоумышленник уже далеко. Но пусть Саша побегает – ему полезно. В следующий раз построит охрану объекта из нескольких уровней, как и положено…
Я подошла к Ольге Христофоровне. Та сидела на тротуаре и изумленно спрашивала:
– Что это было?! Что это такое было?..
Вокруг нас уже начала собираться компания заинтересованных прохожих. Так, еще пара минут – и их станет в десяток раз больше, причем к очевидцам присоединятся те, кто вообще не в курсе, что здесь случилось. Таких видно сразу – они подпрыгивают на месте, вытягивают шеи и пытаются поднести камеру мобильного телефона к самому лицу жертвы несчастного случая. Кстати, в моей практике был случай, когда в такой вот толпе затаился киллер, не успевший довести дело до конца. Он попытался предпринять вторую попытку, в результате чего мне пришлось его застрелить. До сих пор помню аккуратную дырочку в центре его лба. Нет, дважды я своих ошибок не повторяю!
– Так, всем приготовить документы для проверки! Начинаем составлять список свидетелей несчастного случая! – «милицейским» голосом произнесла я. Толпа тут же начала рассасываться, подобно тому, как тает в горячем чае кусочек рафинада. Сначала те мои соотечественники, что стояли сзади, внезапно вспомнили о срочных делах, а вскоре исчезли и очевидцы. Никому ведь не хочется провести долгие часы в отделении, а потом таскаться по судам, пусть даже и в качестве свидетеля. Нет, если бы эти люди и правда что-то видели, я ни за что не отпустила бы их. Но видели они только внезапно упавшую даму в роскошной серой шубе, а это – для меня лично – новостью не было.
Галка сидела рядом, зажимая рукой глубокую рану – в плече у маленькой женщины торчала здоровенная сосулька. Да, острый край, да еще с такой высоты… Комбинезон телохранительницы в месте разреза темнел прямо на глазах.
Первым делом я вызвала «Скорую». Один из безопасников – Леша, кажется, – попытался увести в безопасное место Ольгу Христофоровну. Я популярно объяснила ему, что самое безопасное для объекта место – это здесь, с нами. И что бывали случаи, когда киллер делает покушение-обманку, и, пока охрана всем этим занята, он спокойненько убирает клиента, перенесенного в «безопасное место». Леша дико на меня покосился, но спорить не стал. Похоже, о подобном коварстве он услышал впервые. Да, будем надеяться, что его начальник больше понимает в охранном деле…
Безопасники подняли Качалину с земли и окружили, прикрывая ее своими телами. Как генерала под обстрелом, честное слово! Но сейчас это было неплохо – своей заботой они хоть немного отвлекали Ольгу Христофоровну от случившегося.
Вскоре вернулся Саша со своими ребятами. На его костюм клочьями налипла паутина, щека была в пыли – похоже, он близко познакомился со знаменитыми тарасовскими чердаками. Я вопросительно посмотрела на него, но Саша только отрицательно мотнул головой. Ну, я и не надеялась на успех, но попробовать стоило.
Меня удивила их реакция на то, что Галка ранена. Саша бросился к ней, стал спрашивать, как она, заглядывал ей в глаза и вообще вел себя так, словно перед ним не телохранитель, а школьница, которую он повез покататься на мотоцикле и случайно опрокинул в кювет. Галка шипела сквозь зубы: «Отстань! Ольгу охраняй, не меня!» – и поглядывала на меня так, словно это я была виновата в случившемся.
«Скорая» приехала довольно быстро. Молодой врач заявил, что нужно немедленно ехать в больницу, да это и так было ясно. В машину погрузили Галку – кусок льда из ее раны на месте вынимать не рискнули, и он так и торчал из ее плеча. Один из безопасников, по-моему, это был Паша, отправился с ней сопровождающим. «Скорая» уехала, и мы наконец-то смогли вернуться в гостиницу. Пока Качалина в окружении охранников поднималась на тихоходном лифте, я взяла ключи, взбежала по лестнице и быстро осмотрела оба «люкса». Все было в порядке. Слушая гул поднимавшегося лифта, я достала мобильный и позвонила мэру:
– Господин Толмачев, то, чего вы так опасались, уже началось. На вашу гостью совершено покушение, к счастью, неудачное. Успокойтесь, все под контролем.
Я не стала слушать взволнованное кваканье в трубке – все равно в такие моменты люди произносят множество незначащих и ненужных слов. Например: «Как это могло случиться?!», или: «Кто это сделал?!» Чтобы ответить на все эти вопросы, необходимо провести полноценное расследование, а ведь прошло всего полчаса с момента покушения на Качалину! И как, скажите на милость, я могла бы успеть вычислить убийцу?! Так что я нажала на красную кнопку, прервав этот бесполезный разговор, и направилась к двери, чтобы встретить Качалину. Безопасники окружили хозяйку плотным кольцом, Саша придерживал ее за плечи. Качалина удивленно осматривалась, словно не узнавая помещения, откуда всего полчаса назад она вышла «подышать свежим воздухом».
Я сразу поняла, что происходит – у Ольги Христофоровны был шок. Такое случается с неподготовленными людьми, когда смерть проходит совсем рядом с ними. В таком состоянии человек не вполне адекватен, он странно себя ведет и говорит такое, о чем потом будет жалеть. Вот и сейчас Качалина, стуча зубами, все повторяла:
– Они добрались до меня и здесь. Они все-таки достали меня! Если бы не Галочка, я была бы уже мертва. Она умерла, да? Галочка погибла?!
Саша выглядел обескураженным. Он явно не знал, что делать с хозяйкой.
– Коньяк принеси! – попросила я его, принимая из его рук работодательницу и мягко усаживая ее на диван.
Саша бросился к бару. Коньяк он налил в фужер для красного вина, причем сразу граммов сто пятьдесят. А, ладно! В таком состоянии Качалиной это все равно. Быстрее подействует.
– Все в порядке, Ольга Христофоровна! – сказала я громко. – Все просто замечательно. Галочка жива, ее немного поранило льдом, но ее повезли в самую лучшую в городе больницу.
На самом деле я понятия не имела, куда повезли Галку, да это было и неважно. Главное – вывести Качалину из ступора.
– Совсем скоро она поправится и снова будет вас охранять. А пока что вам нужно согреться, вы совсем замерзли. Вот, выпейте!
Я поднесла фужер к губам Качалиной и заставила ее выпить все до капли. Ольга пила большими глотками, точно воду или сок, совершенно не чувствуя вкуса, и зубы ее стучали о тонкое стекло. Потом Качалина откинулась на спинку дивана и крепко обхватила себя руками, словно и вправду замерзла.
Постепенно краска вернулась на ее бледные щеки, зубы перестали выбивать дробь, глаза приобрели осмысленное выражение.
– Кто из вас влил в меня этот отвратительный напиток?! Я никогда не пью коньяк, я его ненавижу! – с чувством произнесла Качалина, и я поняла, что шок уже позади. – А где Галочка?..
Качалина удивленно оглянулась.
Пришлось еще раз объяснить ей, что случилось час тому назад.
– Вот! – назидательно подняв палец, произнесла Ольга Христофоровна. – Вот единственный человек среди вас, кто действительно может меня защитить! Ну, от вас, Евгения, я и так многого не ожидала, но вы, Саша…
И она укоризненно покачала головой. Я посмотрела на Сашу. Лицо его потемнело, он кусал губы и готов был сквозь землю провалиться. Его ребята выглядели не лучше.
– Простите, Ольга Христофоровна, но вы ошибаетесь. Вероятно, это был просто несчастный случай. Неудачное стечение обстоятельств, а вовсе не покушение. Никто не мог знать заранее, что с крыши упадет глыба льда.
На самом деле я так не думала – ведь мелькнула же на крыше темная загадочная фигура, но Качалина, похоже, везде была готова видеть происки врагов.
– Как вы смеете меня перебивать и вообще вступать в разговор? Что вы можете об этом знать? Кто вы вообще такая?!
И – понеслось! Я поймала благодарный взгляд Саши.
Качалина еще долго распиналась на тему «непрофессионализма подчиненных», а мы молча слушали. Конечно, процентов на семьдесят Качалина была права. Но в нашей работе всегда присутствует фактор случайности. Все на свете предусмотреть невозможно.
Наши клиенты чаще всего имеют кучу проблем – иначе им были бы ни к чему услуги телохранителя. Заплатив охране, они почему-то начинают считать, что заключили с самой Судьбой магический контракт и теперь им ничто больше не грозит. Некоторые начинают вести себя вызывающе с теми, кого еще недавно боялись, другие принимаются рисковать без нужды, словно искушая судьбу… Помню, как я охраняла одного грека. Он был гей и нанял женщину-охранника специально, чтобы не провоцировать своего ревнивого друга. Они с партнером почему-то решили, что Тарасов – отличное место для обустройства ресторана. Греческая кухня, молодое вино… Дело было в середине девяностых, и очень скоро один из греков плюнул на все и уехал домой, а второй остался улаживать дела, с тем чтобы через неделю присоединиться к партнеру. Вот на этой стадии и наняли меня. Эту неделю я забуду не скоро. Бедняга-грек умудрился наступить на все «грабли» девяностых годов. К концу недели за ним бегала такая толпа жаждавших его крови и денег людей, что я попросту взяла и вывезла неудачливого ресторатора на турбазу в глухом уголке области. Самым трудным было – удержать его от поисков приключений: местные парни показались ему очень симпатичными, и с турбазы мы удирали ночью на старой лодке-«гулянке»… Я благополучно доставила любвеобильного грека в столицу (международный аэропорт в Тарасове пока еще был в проекте), посадила его в «Боинг» и, помахав на прощание ручкой, вздохнула с облегчением. Звонок его неутешного партнера настиг меня в спа-салоне, где я расслаблялась после всего пережитого. Оказывается, по пути домой из аэропорта мой подопечный сел в такси – и погиб. Таксист – эмигрант, кстати, из бывшего СССР, пожилой дядечка, – помер от инфаркта прямо за рулем. И это – после всех опасностей, от которых я спасла своего клиента! Так что к фактору случайности я отношусь с уважением.
Я незаметно сделала знак Саше, чтобы он не вздумал оправдываться и возражать. Качалиной просто нужно было выговориться, выпустить пар – это тоже вполне привычная реакция на стрессовую ситуацию. Одни люди начинают во всем винить себя, а другие – окружающих. Ничего, как гласит народная мудрость, брань на вороту не виснет.
И действительно, вскоре Качалина начала выдыхаться, повторяться, а потом и замолчала совсем. Вдруг дама-политик широко зевнула, свернулась на диване клубочком и тихонько захрапела. Все! Пережитый ею шок и коньяк сделали свое дело.
– Все, ребята, отбой, – произнесла я. – Теперь Ольга Христофоровна проспит до утра, как младенец. Нам стоит произвести разбор полетов…
Саша согласно кивнул, но устроить разбор полетов нам не позволили. Дверь номера резко распахнулась, и господин Толмачев устремился к уснувшей гостье:
– Голубушка, Ольга Христофоровна! Что с вами сделали?!
Но Качалина сладко похрапывала и не реагировала. Вдруг она приоткрыла один глаз и явственно произнесла: «Пшел вон!» После чего перевернулась на другой бок и тихонько засопела носом.
– Что это с ней?! – с опаской спросил мэр.
За его спиной маячил Сан Саныч. От любопытства его шея сделалась еще длиннее, хрящеватые уши торчали, как локаторы.
– Как вы могли допустить такое, госпожа Охотникова?! – возмущенно продолжал мэр. – Я же поручил гостью вам, вы полностью отвечали за ее безопасность на территории Тарасова! Я всегда считал вас человеком с отличной репутацией, а вы…
Я почувствовал, что начинаю злиться. Тем более что Толмачев был прав – я позволила клиенту выйти из безопасного номера гостиницы в сопровождении опереточных фэбээровцев…
– Послушайте, Виталий Михайлович: с моей клиенткой все в порядке. Она просто спит. На нее просто упала сосулька с крыши. Точнее, целая глыба льда! Но все обошлось. Пострадала телохранитель, она в больнице. А с госпожой Качалиной все в полном порядке. Завтра утром она проснется и будет очень недовольна состоянием крыш в родном городе, вот и все!
