Марина Серова
Все вернется
Глава 4
Мы сидели у Юльки в кухне, пили кофе с пирогами и обсуждали план наших дальнейших действий.
– Тебе когда на работу? – спросила я.
– Через две недели. Мне дали догулять декретный отпуск по справке о смерти ребенка…
– Значит, пока что ты свободна. Я для начала познакомлюсь с господином следователем. И еще хорошо бы иметь своего человека в роддоме. У вас там никого знакомых нет?
– А это тебе зачем?
– Всегда лучше иметь свои глаза и уши в стане врага.
– Нет, знакомых в роддоме у нас нет. Может, у друзей поспрашивать?
– Не надо, не светись нигде с этим вопросом. Знакомых я найду сама.
– Как?
– Это мои проблемы. И еще, надо бы побольше узнать о главвраче, Ангелине Романовне. Придется за ней последить.
– Поль, зачем тебе все это?
– Чтобы Ванечку твоего вернуть! Ты ведь хочешь своего карапуза увидеть?
– Да я уж и не знаю, возможно ли это…
– Ну, ну, Юль, только нос не вешай!.. Слушай, раз ты все равно свободна, последи несколько дней за Ангелиной. Только так, чтобы она этого не заметила. Я тебя научу, как это сделать. Надеюсь, у тебя найдется в гардеробе что-нибудь, в чем она тебя не видела?
Юлиана пошла в спальню, перетряхивать свой туалет, а я набрала номер Нечаевой:
– Алина, у тебя случайно нет знакомых в нашем старом городском роддоме?
Нечаева хихикнула:
– Как?! Уже?! Тебе понадобилось лечь в роддом? Значит, зря ты расклешенное пальто не купила!
– Мне не за этим. Ну говори, есть у тебя там знакомые?
– Есть-то есть, но такие знакомые, знаешь, как клопы в матрасе… Бабка-пьянчужка из нашего дома санитаркой там работает. Только ее скоро, похоже, уволят, за пьянство и прогулы.
– Что, она совсем никчемная?
– Совсем. Во-первых, ей уже под семьдесят. Во-вторых, она выпить любит, а покурить – еще сильнее, чем выпить. Ее там, по-моему, только из жалости держат. Но если раньше она хоть убиралась хорошо, то в последнее время…
– Спит на дежурстве?
– Хуже! Прогуливает. Я слышала, на нее жалоб много. Похоже, очень скоро ее «попросят». Так что извини, помочь, наверное, я тебе в этом не смогу. А что ты хотела?
– Слушай, а может, это и к лучшему…
– К лучшему? Чем же сможет тебе помочь пьянчужка?
– Именно этим и сможет! Ты не в курсе, что она пьет?
– Что обычно пьют такие люди? Дешевое бухалово, бурду какую-нибудь.
– Алина, слушай меня внимательно! Ты должна сделать для меня кое-что. Беги в магазин, купи ящик такого бухалова, подешевле и покрепче. И несколько пачек дешевых папирос. Ну, и закуску, что-нибудь попроще: плавленые сырки, кильку в томате…
– Полина, ты что задумала?! Что я с этим всем буду делать?
– Успокойся, это не для тебя. Подаришь бабушке. Надо, чтобы эта поклонница Бахуса несколько дней не выходила из дома и пила, не просыхая.
– Ого! А ты, оказывается, из тех, кто спаивает русский народ!
– Одна бабушка – это еще не народ. И потом, она и без нас спивается. А так – хоть доброму делу послужит своей печенью. Так что давай, Алина, действуй!
* * *
Я села у зеркала – гримироваться. Будем рассуждать логически. Хомяков – существо невзрачное и, я бы даже сказала, бесцветное. Таким обычно нравятся яркие личности, и не только яркие внутренне, но и внешне. Значит, я стану для него жгучей брюнеткой. Пригодились мне курсы стилистов, которые я когда-то закончила. Черный парик, черные линзы в глаза, яркая губная помада. Если в прошлый раз он меня заметил (что вряд ли), значит, скажу, что я живу в этом районе.
А может, лучше заявиться прямо к нему в кабинет? Сесть на стол, театрально так закинуть ногу на ногу… И надо быть обязательно в декольте, и юбку надеть покороче… Такие осторожные и нерешительные мужчины, как правило, любят раскрепощенных девиц. Их притягивает и восхищает незакомплексованность таких дамочек. Что ж, так, пожалуй, и сделаем.
Я припарковала мой «Мини-Купер» на противоположной от здания милиции стороне. Дело шло к вечеру. Машина Хомякова стояла на стоянке. Скоро он поедет домой, и тут-то мы с ним и столкнемся. В прямом смысле слова. Я приклеилась глазами к двери.
Не прошло и часа, как показался Игорь Игоревич, во всей своей милицейской красе. Он, как и в прошлый раз, неторопливо подошел к машине, оглядел ее со всех сторон, словно в первый раз увидел. Постучал ногой по колесам, открыл багажник, поковырялся там, наверное, хотел что-то найти. Не нашел, бедолага, полез в бардачок. Я поняла, что этот ритуал он проделывает всякий раз, садясь за руль.
Но вот он стал сдавать потихоньку задом, и тут, откуда ни возьмись, появилась я! Конечно, я оказалась перед ним как нельзя вовремя. Я осторожно приближалась к зеленой «восьмерке», пока она не стала выезжать на проезжую часть, и тут я прилипла к ней вплотную. Я посигналила, но было поздно. Наши машины столкнулись. Ну, не столкнулись, конечно, просто едва соприкоснулись. Я остановилась и выскочила из машины:
– Ах, ах, вы меня стукнули! Вы что, не видите, куда сдаете?!
Хомяков тоже вышел из машины. Он подошел к бамперу и посмотрел на него. Он был бледен.
– Это вы должны были смотреть, – зло сказал он, – я задом сдаю, а вы передом едете!
– Давайте дэпээсников вызывать, – капризно надула я губки, – моя машина очень пострадала!
– Да нет, совсем она не пострадала, – сказал Хомяков, осматривая места мнимого удара, – слава богу, ни у вас, ни у меня царапин нет.
– Как же нет?! А это?
– Это не царапина, а грязь.
– Что вы говорите? Ну-ка, ну-ка…
Я нагнулась низко, так, чтобы мое декольте оказалось у него прямо перед глазами. Взгляд Хомякова сразу перескочил с его бампера на вырез моей кофточки.
– Нет, успокойтесь, все в порядке, – сказал он уже мягче.
– Ах, я так переволновалась, так переволновалась!.. У меня даже голова закружилась… Ах, что-то мне нехорошо…
Я рухнула на переднее сиденье своей машины и обмахнулась ладонью.
– Вы что, и ехать не можете? – спросил Хомяков, продолжая пялиться на мое декольте.
– Не могу, – простонала я умирающим голосом.
– Тогда, может, пройдем ко мне в кабинет? Я здесь работаю, – показал он рукой на дверь отделения милиции, – я вам успокоительного накапаю и чаем напою.
– Да?.. Ну, хорошо, спасибо…
От его слов мне стало немного лучше – но лишь немного. Хомяков сам сел за руль моего «Мини-Купера», поставил его на милицейскую стоянку, потом попросил меня взять его под руку. Когда я встала с ним рядом, то обнаружила, что он ниже меня ростом. Правда, его самого это ничуть не смутило. Мы вошли в отделение, миновали коридор и остановились около двадцать первого кабинета. Мой спутник достал ключи, открыл дверь и широким жестом пригласил меня войти.
Я шагнула в его кабинет.
– Сейчас я вам чаю сделаю, хотите?
– Да, это вернет мне силы, – простонала я, опускаясь на ближайший стул.
Игорь Игоревич схватил чайник, но он оказался пустым.
– Я сейчас… я за водой… – Он выскочил за дверь.
Я от нечего делать принялась рассматривать старые стены кабинета. О-о-о… как здесь пусто и голо: такое впечатление, что отсюда вынесли все, что представляло хоть какую-то ценность! На окнах – ни горшочка с цветками, на стенах – ни плакатика или картинки какой-нибудь. В углу стоит облезлая напольная вешалка. Стол. Стул. На столе – допотопный компьютер. Вертящееся кресло, облезлое, как и все остальное. Книжный шкаф. Сейф в углу с облупившейся краской. Стены когда-то оклеили обоями, но это случилось, должно быть, еще при царе Горохе. За столько лет обои выцвели почти полностью и местами отставали от стен. Люстра под потолком. Как это ее не унесли, ведь она имеет более-менее приличный вид? Должно быть, до нее просто не достали, высоковато. В кабинете было изрядно намусорено, на подоконнике и на сейфе лежали какие-то бумажки, пластиковые бутылки из-под минералки, пустые упаковки из-под чая… Только пол был чистым, должно быть, уборщица привыкла именно так выполнять свою работу, обращая внимание только на пол. Да, как-то здесь неуютно и безрадостно…
Конечно, хорошо бы сюда наклеить другие обои, какие-нибудь неброские, неяркие, лучше персикового цвета. А на ту вон стену повесить картину, что-нибудь глобальное, историческое. Например, «Иван Грозный убивает своего сына». А напротив – «Утро стрелецкой казни»!
Хомяков прибежал с чайником, включил его и полез за чашками в сейф. На мой немой вопрос он пояснил:
– Есть у нас в соседних кабинетах любители приходить в гости и забирать чистые чашки. А потом возвращать грязные либо и вовсе не возвращать. Вот и приходится прятать.
В это время зазвонил телефон на его столе. Хомяков не хотел брать трубку, я это видела, но, похоже, ему стало неудобно передо мной, и он ответил:
– Хомяков слушает… Да, рассмотрел… Да там водитель-любитель въехал в урну… Да, передал в суд… Штраф, это однозначно! Любишь сшибать урны – люби платить за это удовольствие. Не для того они в городе стоят, чтобы каждый, кому вздумается, их сшибал… – Он положил трубку и спросил: – А почему вы чай не пьете?
– Уже пью, – ответила я кокетливо. – А ваша фамилия, оказывается, Хомяков?
– Игорь Игоревич, – поспешил добавить он. – А вас как зовут?
– Лина.
Я и не думала называть Хомякову свое настоящее имя, но и врать было опасно. Он, как представитель власти, мог проверить мои документы. И если смену имиджа я еще могла оправдать своим женским кокетством и стремлением найти новый образ, то чужое имя объяснить мне было бы весьма затруднительно. Поэтому я назвала свое имя, только неполное, если что – скажу, друзья меня так зовут, по-домашнему, коротко и мило.
– Ли-на, – нараспев произнес Хомяков, не сводя с меня глаз. – У вас очень красивое имя… – И он покосился на мой бюст.
Прогремел гром. Мы оба повернули головы и посмотрели в окно: на улице шел дождь.
– А синоптики обещали солнечную погоду, – печально сказала я.
– Я хочу, чтобы ливень был очень сильным, – Хомяков вперился в меня своими бесцветными глазками, – тогда вы не уйдете отсюда еще долго!
Я игриво посмотрела на него и сказала капризно-лукаво:
– У меня машина под окном, Игорь Игоревич.
– До машины вы не сможете добежать: дождь льет как из ведра.
– Она стоит в двух шагах от крыльца.
– Все равно… не уходите!
– Так я уже чай выпила…
– А я вам еще налью!
– Я не хочу чаю.
– А что вы хотите?
– Кофе.
– Тогда я приглашаю вас в кафе!
– В какое?
– Тут недалеко.
– А на чем мы поедем?
– Можем поехать на моей машине.
– А как я потом доберусь до своей?
– Я вас подвезу.
Снова зазвонил телефон. Хомяков посмотрел на меня.
– Почему вы не берете трубку? – удивилась я.
– Мой рабочий день уже закончился, – отрезал он.
– Тогда идем в кафе?
Игорь Игоревич встал и протянул мне руку, как галантный кавалер.
Народу в кафе было мало: кому придет в голову в такой ливень разгуливать по городу и приглашать свою даму в увеселительное заведение? Мы сели за дальний столик. Хомяков заказал нам по чашечке кофе и по одному пирожному «эклер». Обстановка была приятная, играла музыка. Мой кавалер не сводил с меня глаз.
– Лина, где вы работаете?
Хомяков смотрел на меня так, словно собирался меня обворожить. Я удивленно вскинула брови:
– Я похожа на девушку, которая где-то работает?
– А-а… Я имел в виду, каким образом вы получаете свой доход?
– Вы спрашиваете, как налоговый инспектор, – пожурила я моего кавалера.
Он смутился, замялся, что-то забормотал в свое оправдание.
– Да ладно, – великодушно простила я ему эти ментовские замашки, – я работаю на себя, у меня свой маленький бизнес.
– Маленький?
– Да, небольшой. Но мне хватает.
– И какой же у вас бизнес?
Что-то он слишком любопытен! Видит девушку в первый раз и привязывается с такими вопросами. Или в нем говорит мент?
– Вы, Игорь Игоревич, меня сейчас как милиционер спрашиваете или вам просто любопытно? – игриво осведомилась я.
– Мне просто интересно, чем может заниматься такая красивая девушка?
– Мой бизнес вполне легален.
– Я не сомневаюсь!
Мы доели пирожные и допили кофе, но мой кавалер не торопился заказать что-либо еще. Экономный! А точнее сказать, жадный. Мы еще какое-то время беседовали, я кокетничала, он миндальничал. Я очень старалась понравиться ему, он, похоже, преследовал ту же цель. Так что через полчаса, когда мы выходили из кафе, я уже была «очарована» моим новым кавалером.
Дождь все еще лил.
– Я довезу вас до вашей машины, – Хомяков галантно распахнул передо мной дверцу своей «восьмерки».
Я села.
– Вы в каком звании? – спросила я, рассматривая хомяковские погоны.
– А вы разве не знаете, Лина? Три маленькие звездочки – это старший лейтенант.
– Что вы говорите?! Вы такой молодой, и уже старший лейтенант? А вы кто, опер?
– Нет, я следователь.
– Следователь?! В самом деле?! Как это интересно! У меня еще не было кавалера-следователя. А это трудно – работать следователем?
– Как вам сказать, Линочка…
– Ну, хотя бы не опасно?
– О чем вы говорите! Да сейчас по улицам просто ходить – и то опасно! Столько преступников развелось!.. И просто придурков.
– Ой, Игорь Игоревич, и не говорите!
Мы подъехали к стоянке у отделения милиции. Я вышла из хомяковской машины и подошла к своему «Мини-Куперу». Мой кавалер галантно распахнул передо мной дверцу моей машины.
– Лина, мы с вами еще увидимся?
– Ой, Игорь Игоревич, я не знаю. Вряд ли… Я так занята!
– Линочка, не говорите так! Я должен знать, что увижу вас еще.
Хомяков не давал мне закрыть дверь моей машины.
– Ну хорошо, Игорь Игоревич, запоминайте мой сотовый…
Отъезжая от отделения милиции, я просто затылком чувствовала его взгляд. В зеркале заднего вида маячила его тщедушная фигурка, стоявшая на том же месте и смотревшая мне вслед. Так, ну, кажется, задача начала выполняться. Я познакомилась с Хомяковым, заинтересовала его, теперь увлечь бы его посильнее! Если он позвонит – а я была в этом уверена, – я соглашусь на свидание и стану обрабатывать моего кавалера всерьез.
Я приехала домой и поставила машину во дворе. Ариши не было, скорее всего, дед отправился в казино. Дождь закончился, стоял прохладный, но тихий вечер. Посижу одна и обдумаю план моих дальнейших действий. Я разогрела блинчики с мясом и села ужинать.
Итак, контакт с Хомяковым налаживаю я. Алина спаивает бабушку-санитарку из роддома. Необходимо, чтобы та подольше не выходила на работу, тогда ее наверняка уволят. А мы подошлем туда своего человека. И будет у нас в роддоме «засланный казачок»! Кстати, кого-то надо найти на эту роль. Кто может пойти работать в роддом? Юлиане нельзя, ее там знают, ее маме – тоже, у них с дочерью одна фамилия, Алина на такие «должности» вообще не годится, она в принципе не может работать физически, тем более за маленькую зарплату. Тогда кто?
А может, у Любимовых имеется на примете подходящая кандидатура? Я набрала домашний номер Юлианы.
– Юль, это Полина. Скажи, у вас есть кто-то неработающий, кто мог бы на время устроиться в роддом на почетную должность санитарки?
– Даже не знаю. Надо подумать… А возраст значение имеет?
– Ничего такое тут значения не имеет. Роддому скоро срочно понадобится санитарка. Так что, Юлиана, думай! А то туда пригласят постороннего человека, и все наши труды пойдут прахом.
– Полин, я даже не знаю… Давай я с мамой посоветуюсь и перезвоню тебе.
Она отключилась. Я сделала себе бутерброд с сыром и налила чай. Так, идем дальше! Юлиана следит за главврачом из роддома. Я научила ее гримироваться и переодеваться, так что Ангелина Романовна не должна ее узнать. Ну, разве что Юлька столкнется с ней буквально нос к носу. Но этого случиться не должно, если она будет точно соблюдать все мои инструкции.
Зазвонил телефон. Я подняла трубку.
– Полина, это я, Юлиана. Мы посоветовались с мамой… Короче, у нас есть хорошая кандидатура. Буквально несколько недель тому назад мамина сестра, тетя Валя, вышла на пенсию. Она могла бы пойти работать в роддом. Если…
– Что «если…»?
– Если ее возьмут. Она ведь работала в Пенсионном фонде. Такие люди, как правило, санитарками не устраиваются. Это не вызовет подозрений?
– Не должно. Надо придумать ей легенду, почему она пошла именно в роддом и именно санитаркой.
– Да, мы подумаем… Я попозже перезвоню.
– Ты за Ангелиной сегодня следила?
– Да. Ничего особенного я не увидела. С работы она, как обычно, ушла вскоре после выписки женщин. Зашла в продовольственный, отоварилась, потом отправилась в ателье, наверное, шьет что-нибудь на заказ… Так, потом она побывала в магазине детской одежды… Потом пошла домой. Все!
– А в магазине детской одежды что она делала?
– Полин, я не знаю, я ведь туда не заходила.
– Жалко! Надо было просочиться следом за ней и посмотреть, что она купила.
– А это важно?
– В нашем деле все важно. У нее дети есть?
– Откуда я знаю! Судя по возрасту, должны быть, и уже не маленькие.
– Так вот, насчет ее детей надо все выяснить. Но это я беру на себя.
Я позвонила моему знакомому журналисту Антону Ярцеву.
– Привет, это Полина. Антон, скажи, тебе что-нибудь известно о главвраче старого роддома, Ангелине Романовне?
– О Жудиной?
– Честно говоря, я не знала ее фамилии. Значит, Жудина?
– Ну да. Что мне известно? А в каком плане?
– Антон, в любом!
– Года полтора тому назад я занимался этим роддомом…
– В связи с чем?
– Там произошла одна не очень-то красивая история… Умер ребенок. Матери его не отдали. Сказали, что у нее родился урод или что-то в этом духе. В общем, мать так запугали, что она и сама не захотела его взять, оставила ребенка и ушла. Она потом полгода лечилась у психиатра. У нее что-то с головой случилось на нервной почве. Но, говорят, она все же вылечилась. Потом даже второго родила, правда, уже в нашем новом роддоме.
– Ну и что тебе удалось нарыть?
– Да ничего особенного. Я даже статью не стал писать, материала было мало.
– А откуда ты об этом случае узнал?
– Муж этой женщины позвонил нам и рассказал. Я покопался, но так ничего особенного и не нарыл. Ну умер ребенок, бывает… Женщина тяжело это перенесла – такое тоже бывает. Она второго родила – и успокоилась. Вроде сейчас у нее все нормально.
– Понятно. А про саму главврачиху ты что-нибудь можешь сказать?
– А что тут скажешь? Она не замужем. И детей у нее нет. Опекает свою сестру и племянника. Лет ей… около тридцати семи. Мне тут по секрету шепнули, что она с мужем лет семь прожила, но детей у них не было, он ее и бросил. У него сейчас другая семья. А у сестры ее муж три года тому назад пропал без вести. Просто пропал – и все. Ушел то ли на работу, то ли к родителям, и больше его никто не видел. Его, кажется, по суду признали умершим. А Жудина с тех пор опекает сестру и племянника. Говорят, это ее единственные родные люди. Она ими очень дорожит. Вот и все, что я знаю.
– Спасибо, Антон.
Я положила трубку. Значит, Ангелина могла покупать вещи племяннику. Кому же еще, если своих детей у нее нет? Так, выходит, она племянника любит? Учтем – и используем это в своих целях. Я помозговала еще какое-то время, потом почувствовала, что хочу немного отдохнуть. Я убрала со стола и поднялась в свою комнату.
* * *
Ариша пришел поздно. Я уже легла, но, услышав, как он возится в кухне, накинула халат и вышла к нему. Дедуля мой был в прекрасном расположении духа. Он начал увлеченно рассказывать, как выиграл сегодня у главврача больницы в покер.
– Представляешь, Полетт, в первый раз мне выпала комбинация «стрейт-флэш» – пять карт «червей», начиная с восьмерки. Редкое везение! В другой раз у меня оказался «кикер». Я блефовал на ставке и опять выиграл! Пришлось угостить доктора на радостях коньячком, а потом мы еще перекинулись в «пульку».
Когда он закончил рассказ, я, наконец, смогла заговорить о своем.
– Дед, а я сегодня познакомилась со следователем, который не хочет заводить дело на главврачиху роддома.
Ариша посмотрел на меня понимающе:
– Я так и знал, Полетт, что ты за это возьмешься. Может, так и надо. Должен же кто-то помочь твоей подружке! Ну и как тебе этот субъект?
– Пока могу сказать одно: он жаден, щепетилен, слишком осторожен… А вообще, такой мерзкий тип, что меня от него просто воротит. Ты не представляешь, как он садится в свою машину!
– Неужели верхом, как на лошадь?
– Нет, конечно, но ритуал, который он каждый раз проделывает, прежде чем опуститься на сиденье, достоин отдельного описания!.. Дед, он к этому готовится, как к поездке в какой-нибудь дальний город. Проверяет, хорошо ли накачаны колеса, смотрит, что у него лежит в багажнике, в бардачке, оглядывает весь салон…
– Может, он проверяет, не подложили ли ему бомбу за время его отсутствия?
– Это карта низкого достоинства! Кому может понадобиться взрывать этого хорька?
– Не скажи! Следователи иногда ведут такие дела!..
Мы поговорили с дедом еще немного, и я отправилась спать.
