Марина Серова
Все оттенки лжи

– Что еще объединяет вас с людьми, на кого недавно напали? – спросила я. – Кроме того, что люди вы состоятельные и коттеджи ваши удалены от других строений?

– Ничего, – ответил Шишков.

– То есть получается, что некие неизвестные, которые никак себя не обозначают, просто выбирают обеспеченных людей в городе, занимающихся самым разным бизнесом, и бомбят их коттеджи? Так?

– Получается, так, – кивнул Шишков.

– Угу, – пробурчала я, подумав, что все же не помешает мне ознакомиться с задокументированными подробностями этих дел поближе. – И вы хотите, чтобы я защитила вас от подобной напасти?

– В первую очередь даже не меня, а членов моей семьи, – уточнил Эдуард Борисович. – Своей охраны у меня хватает, как здесь, в комплексе, так и личной. То есть в любой момент я могу обеспечить себя лично телохранителем или даже двумя. Дом этот также охраняется, но я хочу, чтобы рядом с моими близкими всегда кто-то находился. К тому же у меня, как я вам уже говорил, трое детей, и за них-то я и беспокоюсь больше всего.

– Сколько лет вашим детям? Каждому?

– Старшей, Аленке, пятнадцать, Никите одиннадцать, а младшему, Илюхе, год.

– Вот как, совсем малыш… И с кем он находится весь день?

– Как – с кем? – удивился Шишков. – С мамой. То есть с моей женой, Алисой.

– Ваша жена не работает?

– Нет, – пожал плечами Шишков. – И не работала никогда. Зачем? Я ее полностью обеспечиваю, а дел у нее и дома хватает. Может, я и домостроевец, но придерживаюсь такого мнения, что женщина должна заниматься домом и детьми. Обратили внимание, до какой сейчас степени дети предоставлены сами себе? А почему? Потому что их мамы с утра до вечера вкалывают, зарабатывая деньги. А они должны думать о своей семье. Это – их главное предназначение. Разве вы не согласны со мной?

Я не стала ни спорить, ни подтверждать эту истину, подумав лишь о том, что не у каждой женщины есть такой Эдуард Борисович, готовый обеспечить ее и детей всем необходимым. И многие из них с радостью поменяли бы каторжную работу на хлопоты по дому. Открытым остается лишь пустяковый вопрос – кто при этом станет их кормить?

– Значит, ваша жена целыми днями сидит дома одна? В смысле с детьми?

– Нет, вообще-то, у нас полный дом народу, – улыбнулся Шишков и пояснил: – Это я загадку вспомнил: без окон, без дверей, полна горница людей. Очень похоже на мой дом! У нас тоже практически без окон и дверей, потому что они закрыты, и попасть в дом постороннему просто нереально. За исключением таких вот уродов, которым все по барабану!

– Так кто же эти люди, которых у вас там столько? Обслуга?

– В основном да, – сказал Шишков. – Повар, домработница, няня, водитель… Няня даже живет у нас, почти постоянно, домой уходит только на выходные. Они с Алисой по очереди по ночам у Илюхи дежурят. Парень вроде спокойный, но иногда может и жару задать. – И Шишков вновь широко улыбнулся. Судя по тону, на который он переходил, говоря о своих детях, Эдуард Борисович очень их любил и нисколько не возражал, если бы у него их было три раза по трое.

– Мы все нормально друг с другом уживаемся, – продолжил Шишков. – Как говорится, в тесноте, да не в обиде.

– Так чего же вы от меня хотите – конкретно? – перешла я к самой сути вопроса. – Чтобы я неотлучно находилась в вашем доме, скопом охраняя всех, кто там пребывает в данный момент?

– Нет, не совсем так, – поправил меня Эдуард Борисович. – Иногда я буду просить вас сопровождать в школу моих старших детей. Иногда вам нужно будет куда-то отправиться с Алисой, если ей понадобится отлучиться. Словом, я буду давать вам рекомендации на каждый день. Жить вы будете у меня, на всем готовом, до тех пор, пока… Пока… – Шишков споткнулся на этом слове, не зная, что сказать дальше. – Пока все не образуется, – наконец нашел он удачную концовку фразы, не уточнив, правда, как он себе это представляет. – Платить я вам буду, как положено, вне зависимости от того, пришлось ли вам вообще что-то делать в этот день или нет. Сколько вы обычно получаете в день?

Я назвала сумму.

– Отлично, – кивнул он и полез в карман.

Достав бумажник, Шишков отсчитал несколько купюр, положил их на стол и пододвинул ко мне.

– Вот аванс за три дня. Если вам придется серьезно рисковать – не дай бог, конечно! – я еще накину, не сомневайтесь.

– Спасибо, – склонила я голову. – Ваши старшие дети учатся в одной школе?

– Да, в сто тридцать седьмом лицее. Аленка в десятом классе, Никита в шестом. Вообще-то их туда отвозит водитель, но сейчас, в сложившихся условиях, я хочу быть уверен, что они под надежной защитой.

– Хорошо, – не стала возражать я. – Хотя, по-моему, случаев нападения на детей не зафиксировано…

– Да кто их знает, этих уродов! – неожиданно взорвался Шишков и даже стукнул кулаком по столу. – Черт знает, на что они способны, если людей косят почем зря!

Он отвернулся и, вытащив из кармана пиджака платок, вытер им вспотевший лоб. Потом вынул из пачки сигарету и закурил. Включил вентилятор, и тот тихонько зашелестел лопастями.

– Извините, – буркнул он. – Просто все последние дни я весь на нервах. Я считаю, что таких козлов убивать надо на месте, без суда и следствия!

– Только хочу вас предупредить, чтобы вы сами этого не делали ни в коем случае, – вставила я. – Вы, кстати, оружием владеете?

– Нет, – ответил Шишков. – Но у моей охраны пистолеты, конечно, имеются. И разрешения, разумеется, тоже.

– Не сомневаюсь, – сказала я. – Так что в случае чего лучше не вмешивайтесь. Предоставьте все профессионалам.

– Боюсь, что, если эти уроды заберутся в мой дом, я не смогу удержаться и оставаться в стороне! – горячо произнес Шишков и, наполнив рюмку, одним махом опрокинул коньяк в рот.

Я мысленно усмехнулась. Я была практически уверена, что если нечто подобное все-таки случится, Шишков скорее всего даже и не пикнет, предоставив возможность своим охранникам разбираться с бандитами. Хоть он отнюдь не производил впечатления хлюпика, но он уже и сейчас боится. Боится, и очень даже, потому и опрокидывает рюмки одну за другой и, похоже, не пьянеет. Он явно испытывает сильное напряжение. Почему? Только ли потому, что ряд его знакомых подверглись нападению? Или у Шишкова есть некие особые причины считать, что именно он станет следующей жертвой нападения бандитов?

– Ладно, на месте разберемся, – подвела я итог нашей беседе. – Думаю, пора мне познакомиться с членами и домочадцами вашего многочисленного семейства.

– Да, – согласился Шишков. – Поедемте ко мне, я вас отвезу…

– Даже и не думайте! – прервала я его. – Вы совершенно не в том состоянии, чтобы садиться за руль. Если уж вы страстно желаете разбиться насмерть, делайте это без меня, я не хочу составлять вам компанию. Я поеду на своей машине. Кстати, предлагаю и вам поехать со мной, а не наоборот.

– А моя машина? – заершился было Шишков.

– Ничего с вашей машиной не случится, она благополучно постоит на парковке до завтра. В конце концов, это же ваш комплекс, – напомнила я. – Если уж вы так беспокоитесь о машине, поручите охраннику доставить ее к вашему дому.

– Ладно, пусть постоит, – проворчал Шишков, встав из кресла и направившись к двери.

Взглянув по пути к ней в висевшее на стене большое зеркало, он нахмурился и энергично растер пальцами щеки и уши. Наверное, приличное количество принятого им «на грудь» алкоголя все же давало о себе знать. Да и глаза Шишкова покраснели, а веки слегка припухли.

Бросив мимоходом стоявшему за дверью охраннику, что он на сегодня свободен, Шишков запер дверь кабинета и прошествовал к лифту. Когда мы вышли на улицу, дождь возобновился. Эдуард Борисович с наслаждением подставил лицо под холодные капли воды и, постояв так пару минут, отряхнулся и зябко поежился.

– Э-э-х, хорошо освежает! – «одобрил» он дождь и повернулся ко мне: – Где ваша машина?

Я кивком указала на свой «Фольксваген» и направилась к нему, щелкая на ходу пультом. Шишков уселся рядом со мной, без напоминаний с моей стороны пристегнулся и замолк. Под мерный шум дождя и урчание двигателя он вскоре и вовсе задремал. Я не торопилась его будить, поскольку дорогу в поселок Алексеевка знала хорошо. И она должна была занять не менее получаса. Пусть это время мой клиент подремлет, потратит с пользой для себя: похоже, как я заподозрила, он прикладывался к рюмке с самого утра.

Глава вторая

Пока мы ехали по трассе, проблем не было. Стоило же мне свернуть с нее на проселочную дорогу, как дела сразу пошли хуже. Местные олигархи, конечно, позаботились о ремонте дорожного полотна, но, естественно, в основном на участках, прилегавших к их домам. На всю округу местных господ не хватило, и состояние трасс было весьма плачевным. Колеса увязали в жидкой грязи, стекла забрызгало грязью, к тому же машинка моя постоянно ныряла в очередную коварную рытвину или яму, скрытую под размокшей землей.

То и дело чертыхаясь про себя, я продиралась через эти колдобины и старалась удерживать в равновесии «Фольксваген» – его постоянно валило с боку на бок. На одном из ухабов машину тряхнуло слишком сильно, Шишков качнулся вперед, ударился лбом о панель и проснулся.

– Е…! – только и вымолвил он, продирая глаза и растерянно ими захлопав. – Что такое?!

– Ничего, просто мы едем к вам домой, – подбодрила его я. – Только, ей-богу, Эдуард Борисович, лучше бы вы поселились в черте города.

– Да не всегда же здесь так, только в межсезонье! – принялся горячо защищать свои пенаты Шишков.

– Представляю, что здесь творится зимой, в гололед! – вздохнула я. – Тогда уж вы лучше вертолет бы купили, что ли.

– Я думал об этом! – поднял палец Шишков. – Но… Пока это только в проекте.

– Желаю ему благополучно осуществиться. Куда дальше? – повернулась я к Эдуарду Борисовичу.

– Вперед, метров двести, а там будет поворот направо, – ответил он.

Сцепив зубы, я преодолела это двухсот-метровое препятствие, слава богу, оказавшееся последним: после поворота начался уже другой участок дороги, ровный и твердый, и ехать по нему после предыдущего кошмара было сплошным удовольствием. Шишков еще позевывал, но уже взбодрился. Сон, пусть и непродолжительный, явно пошел ему на пользу.

– Вон там остановите, – он показал рукой на двухэтажный коттедж в кремовых тонах, с мансардой, крытой вишнево-коричневой крышей, похожей на купол. Коттедж был обнесен плотным забором розоватого цвета, с зубчиками поверх него, похож он был на стену вокруг Мавзолея.

Шишков первым вышел из машины и прошел к воротам. Я посмотрела на забор. По предварительным прикидкам, высота его – не меньше трех метров. И разглядеть, что происходит за ним, не представлялось никакой возможности.

Шишков подошел к воротам и позвонил. При этом он еще и вынул из кармана рацию и коротко сказал в нее:

– Я здесь.

Почти сразу же послышался звук приближавшихся шагов, затем ворота плавно поползли вверх. На площадке перед входом стоял охранник. Он посторонился, увидев Эдуарда Борисовича.

– Это со мной, – кивнул Шишков. Но он отнюдь не ограничился столь коротким представлением моей персоны. Взяв меня за руку, он обратился к охраннику: – Вот, Вова, это твоя, так сказать, коллега, Евгения. Прошу ее не обижать!

Охранник Вова, широкоплечий здоровяк с ежиком светлых волос, недоверчиво покосился на меня и снисходительно кивнул. Скорее всего, он не воспринял меня всерьез, а у меня не было никакого желания убеждать его в обратном. Поэтому я просто последовала за Шишковым в дом. Мы поднялись по высокому крыльцу, обрамленному белыми колоннами.

Внизу, сразу за прихожей, располагался огромный холл, предназначение которого осталось для меня не вполне ясным. Я подумала, что Эдуард Борисович, несомненно, прибеднялся, когда уверял меня, что живет он по принципу «в тесноте, да не в обиде». Мебели в холле почти не было, только напольные вазы и какие-то статуэтки.

– Дизайн еще не закончен, – словно отвечая на мой немой вопрос, сказал Шишков. – Мы вначале наняли одного дизайнера, но у Алисы и у него мнения не совпали – по многим вопросам, – и пришлось мне с ним расстаться. Потом она сама пыталась кое-что здесь оборудовать, на свой лад, а затем родила Илюшку, и ей стало не до того. А теперь…

Он не закончил фразу, но мне и без того было понятно, что теперь, в ситуации, когда люди боятся за свою жизнь и за жизнь близких, идеи об устройстве интерьера и вовсе теряют всякую актуальность.

– Ничего, – постаралась я ободрить Шишкова. – У вас впереди еще много лет счастливой жизни, так что вы успеете все обустроить.

– Надеюсь, – тихо проговорил Эдуард Борисович, снимая ботинки.

В холл вошла женщина лет тридцати пяти, в темном платье до колен, в белом переднике. Держа небольшой пылесос, она двигалась по холлу, методично проводя щеткой по сверкавшему ламинату, не забывая затрагивать и стены. Лично мне это показалось излишним. Честно говоря, если бы у меня в комнате царила такая стерильная чистота, я бы не убиралась в ней еще как минимум недели три. Впрочем, может быть, потому у Шишковых так и чисто, что этот порядок поддерживается постоянно? Да и вообще, при наличии троих детей, возможно, ежедневная уборка имеет смысл. А впрочем, это личное дело хозяев, меня оно не касается.

Уборщица вежливо поздоровалась с Шишковым и переместилась в прихожую, которую мы только что покинули. Из холла можно было попасть в кухню. Проходя мимо нее, Эдуард Борисович лишь мельком заглянул туда и спросил у стоявшего у плиты полного мужчины в поварском колпаке:

– Все дома?

– Да, Эдуард Борисович, – откликнулся тот. – Алиса Юрьевна наверху, с мальчиком.

– А где Алена с Никитой? – уточнил Шишков.

– После обеда Аркадий их привез, и больше они никуда не отлучались.

Шишков кивнул ему и повел меня дальше, к высокой лестнице. Стены в коридоре были отделаны мраморной крошкой. Мы поднялись наверх, оказавшись в длинной галерее, и Шишков подошел к третьей по счету двери. Распахнув ее, он вошел в комнату, пригласив меня следовать за ним.

На широком диване сидела моложавая женщина с идеально подстриженными под «сэссун» светлыми волосами. Несколько прядей в челке были тронуты мелированием. Рядом с ней на полу, на пушистом ковре с густым ворсом, сидел розовощекий крепыш. Деловито пыхтя, он складывал из разноцветных кубиков высокую башню. Башня была непрочной, она разваливалась, когда малыш пытался водрузить на нее еще хотя бы один кубик. Но его это не смущало: мальчик, хмуря темные бровки, сосредоточенно складывал ее вновь, продолжая свой серьезный труд. Женщина смотрела на него, пытаясь со смехом комментировать действия ребенка.

Увидев нас, она встала с дивана, убрала обеими руками пряди волос со щек за уши, но они тотчас же выскользнули из ее пальцев, приняв первоначальную укладку.

– Привет! – проговорила она.

Голос у нее был молодой, звонкий и веселый. Женщина выглядела моложе Эдуарда Борисовича, ей можно было дать лет тридцать – тридцать пять, хотя на самом деле, вероятно, она была постарше. Очень «фигуристая», несмотря на трое родов, с гибкой талией и округлыми бедрами, симпатичное лицо – без тени стервозности. На первый взгляд Алиса Шишкова производила очень приятное впечатление.

– Мы пытаемся заниматься строительством, – проговорила она, с гордостью указывая на шаткое сооружение сына.

– Я вижу. – Шишков подхватил карапуза на руки и высоко поднял его над головой.

Малыш залопотал что-то, явно испытывая противоречивые чувства. С одной стороны, он был рад вниманию отца, с другой – ему явно хотелось довершить начатое. Шишков не стал долго тетешкать его, просто поцеловал и посадил обратно на ковер. Малыш схватился за пластмассовую пирамидку и попытался пристроить ее наверху своей конструкции. Башня угрожающе закачалась и рухнула, кубики рассыпались по всей комнате.

– Ну вот! – рассмеялась Алиса. – Придется опять начинать все заново.

– А где Ольга Тимофеевна? – спросил Шишков.

– Я ее отпустила, у нее внучка приболела, – сообщила его супруга. – А Илюха себя ведет просто изумительно, мы с ним замечательно проводим день.

Шишков кивнул и представил меня супруге.

– Алиса, это Евгения Максимовна, о которой мы с тобой говорили, – сказал он, поворачиваясь ко мне.

– Очень приятно, – кивнула женщина. – Алиса.

Улыбка делала ее лицо еще моложе, и я тоже улыбнулась в ответ, сказав:

– Можно просто Женя.

– В воспитании Илюхи Женя тебе вряд ли поможет, и развлекать его играми, я думаю, она тоже не станет… – неуверенно проговорил Шишков, покосившись на меня.

– Совершенно верно, – не стала я его разочаровывать. – Зато о защите ребенка вы можете не беспокоиться.

– Ну, это понятно, – не переставая улыбаться, сказала Алиса. – Вы же телохранитель, а не няня! А для этой роли у нас есть Ольга Тимофеевна.

Я порадовалась про себя, что Алиса оказалась человеком вменяемым и сразу «определила» мое законное место. Имелись ведь прецеденты, когда новоявленные клиенты начинали, грубо говоря, «борзеть» и пытались повестить на меня в дополнение к охранным еще и функции их личной домработницы и чуть ли не кухарки! Каждый должен заниматься своим делом – в этом я твердо убеждена. Футболист должен играть в футбол, певец – петь, а артист – играть в театре и так далее. И эти профессии не должны пересекаться, иначе начинается полное дилетантство, которое, увы, встречается сейчас гораздо чаще, чем хотелось бы.

– Лисонька, а комната для Евгении готова? – поинтересовался Шишков.

– Да, Марина все приготовила, я проверила, – ответила супруга. – Вроде бы там есть все необходимое. Вы сами посмотрите, Женя, и, если что-то понадобится, скажите мне, хорошо?

– Угу, – ответила я.

– Значит, вы можете отправляться к себе, осматриваться, обживаться… – проговорил Шишков. – Думаю, сегодняшний день можно считать чисто ознакомительным. А к своим прямым обязанностям вы приступите завтра. Алена с Никитой отправляются в школу к девяти часам, так что желательно вам проснуться не позже восьми. – Шишков вопросительно уставился на меня.

– Благодарю за снисхождение, я поднимаюсь в шесть, – обрадовала его я.

– Да? – Шишков явно оживился. – Вот и отлично!

«Интересно, он что, и впрямь подумал, что я собираюсь дрыхнуть каждый день до обеда?» – удивилась я.

– Ну, вроде мы обо всем договорились, остальное по ходу определится, – удовлетворенно сказал Шишков, подавив зевок. – Я, пожалуй, пойду к себе.

С этими словами он вышел из комнаты.

– Переживает, – покачала головой Алиса.

– Да, очень, – подтвердила я. – Вы знакомы с людьми, на которых были совершены налеты?

– Да, я их всех знаю, – помрачнев, кивнула Алиса. – Может быть, не очень близко, но мы знакомы.

– Вам не доводилось с ними беседовать… после случившегося?

– Нет… Им сейчас не до походов в гости, – вздохнула она. – И не до визитов с моей стороны, да и с чьей угодно.

– Да, это понятно, – согласилась я.

Алиса с минуту помолчала и произнесла уже обычным тоном:

– Пойдемте, я вас провожу.

Она взяла на руки малыша, и мы вышли в коридор. Проходя мимо одной из комнат, она остановилась и, постучав, сказала:

– Никита, возьми, пожалуйста, Илюшку на пару минут!

– Я в Интернете, – откликнулся мальчишеский голос.

– На пару минут! – повысила голос мать. – Интернет твой никуда не денется.

– Я, вообще-то, к олимпиаде готовлюсь, – пробурчал мальчишка.

– Ладно, ладно! – засмеялась Алиса. – Знаю я, как ты готовишься. По две минуты в сутки! А все остальное время в «стрелялки» режешься. Давай, давай, возьми Илью!

Никита оказался худощавым мальчиком с белокурыми кудрями, субтильной наружности, очень похожим на Алису. Сидевший на руках у матери Илюшка залопотал что-то, потянулся ручками к волнистым прядям брата и попытался намотать их на пальцы.

– Ну, Илюха, больно же! – с притворным недовольством сказал Никита, взял малыша на руки и широко улыбнулся.

– Он по тебе соскучился за целый день, так что поиграй с ним немного! – скороговоркой сказала Алиса, поскорее спихивая младшего сына своему среднему ребенку.

Закрыв дверь, она проворно пошла дальше по коридору, сказав на ходу:

– Они нормально друг с другом ладят. Никитка вообще мальчик ласковый, уступчивый. Илюха его даже терроризирует. А он – ничего, терпит!

– А дочь? – спросила я, скорее для проформы.

– Ну, Алена у нас девушка с характером! – подмигнув мне, сообщила Алиса. – Не очень-то она рвется с малышом понянчиться. И ни в чем ему не уступает. Спорит с ним, как с равным! Ума у них просто одинаково, даром что она на четырнадцать лет старше Илюшки! В общем, с детьми не расслабишься! – закончила она этот словесный экскурс об особенностях характеров своих отпрысков. – Вот мы и пришли. – И Алиса повернула золоченую ручку двери.

«Моя» комната располагалась на втором этаже. Чета Шишковых занимала спальню на самом верху, в мансарде, где, кстати, больше не имелось «функциональных» помещений.

Осмотрев свои апартаменты, я поняла, что домработница Марина не упустила ни единой мелочи: постельное белье – свежайшее, полный набор парфюмерно-косметических средств, полотенца, домашние тапочки… Я открыла дверцу шкафа и увидела целый ряд развешанных в нем нарядов: все вещи – новые, с этикетками. Конечно, вечерних платьев там не было, но джинсов, шорт, футболок и водолазок – предостаточно. Одежды у меня и своей хватало, но я не стала заострять на этом внимание, поскольку мало ли как могут сложиться обстоятельства в будущем. Запасные вещи мне не помешают, на всякий случай.

Мебель тоже соответствовала общему уровню дома, особенно меня порадовала широкая кровать. Особое же мое внимание привлек небольшой серебристый холодильник, бесшумно работавший в уголке. В моих апартаментах имелась даже отдельная душевая кабинка, не говоря уже о компьютере и домашнем кинотеатре.

– Я слышала, что вы – заядлая киноманка, – сказала Алиса. – И постаралась все устроить так, чтобы вам было комфортно. Сама я не очень-то увлекаюсь кинофильмами, да мне и некогда перед экраном рассиживаться… Так что я не в курсе новинок кинопроката. Поэтому я попросила Алену скачать фильмы на самые разные вкусы. Сейчас я ее позову, и она вам сама все объяснит. Я, честно говоря, в компьютере не очень хорошо разбираюсь, – Алиса улыбнулась слегка виноватой улыбкой и исчезла в коридоре.

Вернулась она вместе со своей дочерью-подростком, выглядевшей, однако, уже весьма взрослой девушкой. Честно говоря, если бы я не знала, что дочери Шишковых всего пятнадцать лет, решила бы, что ей уж никак не меньше восемнадцати. Во всяком случае, формы у нее были весьма развитые: пышные крепкие бедра, большая грудь – в целом вполне сформировавшаяся фигура. Алена была, пожалуй, немного крупновата для своего возраста. Фигура, видимо, досталась ей от отца, а от куда более миниатюрной матери она унаследовала симпатичную мордашку и большие серо-зеленые глаза. Посмотрела Алена на меня вполне уверенно и даже, как мне показалось, нагловато.

– Ну? – спросила она недовольным тоном, перекатывая во рту жвачку. – Что нужно?

– Алена, во-первых, познакомься, это Евгения, – терпеливо сказала мать.

– Здрасте, – Алена кивнула мне равнодушно.

– Она будет иногда сопровождать тебя в школу, – добавила Алиса и, предвосхищая реакцию дочери на эти слова, продолжила: – Покажи, пожалуйста, где лежат диски с фильмами, которые я просила тебя скачать. Или где программы, если ты их просто отметила.

Алена подошла к столу, кликнула мышью и, поводив ею по коврику, открыла в компьютере директорию под названием «КИНО».

– Вот, – сказала она. – Тут около ста фильмов. Думаю, что-нибудь вы подберете. Если же нет, сами скачайте, Интернет подключен. Если не справитесь – зовите меня, помогу.

Последнюю фразу она произнесла с оттенком снисходительного сарказма, который и не пыталась скрывать. Я проигнорировала эти детские выходки, улыбнулась ей вполне дружелюбно и сказала:

– Спасибо, думаю, я справлюсь.

Алена попыталась исподлобья оглядеть меня сверху вниз, но у нее это не получилось: я была выше ее примерно на полголовы. Тогда она отошла чуть в сторону и бросила:

– Только вот в школу меня провожать не нужно.

– Почему? – спросила я.

Алена усмехнулась:

– Потому, что я уже не маленькая. И вполне могу сама за себя постоять!

– Алена… – предостерегающим тоном произнесла ее мать.

– Что? – гордо вскинула голову девчонка. – Я, между прочим, уже взрослая!

– Алена, папа так решил, – напомнила Алиса.

– Интересно, почему это папа все за меня решает?!

– Потому, что он твой отец, – спокойно пояснила Алиса. – И он хочет быть уверен, что с нами все будет в порядке.

– Со мной и так все в порядке! – категорически заявила Алена. – А если что, я сумею за себя постоять! Я, вообще-то, карате занималась!

– Вот как? – невозмутимо отреагировала я, с любопытством глядя на нее. – И долго?

– Почти два года, – не без гордости поведала Алена.

– Ну что ж, – с улыбкой сказала я. – Тогда становись!

– Куда? – растерялась Алена.

– Вот сюда, – я указала на центр комнаты. – Покажешь мне свои достижения. Мне очень интересно посмотреть, что ты умеешь.

Алена вновь усмехнулась и явно заколебалась. Затем все-таки она нехотя встала передо мной.

– Представь, что я на тебя нападаю, – начала я. – Заношу руку для удара… Твои действия?

Алена открыла было рот, но я перебила ее:

– Ничего не говори, просто покажи на деле. Давай!

Я занесла руку, Алена отклонилась в сторону и попыталась поднырнуть под ней. Однако я тут же перехватила ее и резко крутанула вверх. Алена сложилась пополам, и Алиса невольно вскрикнула. Сделав в ее сторону успокаивающий жест, я отпустила Алену. Она выпрямилась, покрасневшая и злая.

– Я просто подзабыла кое-что, – пробормотала она.

– Хочешь, попробуем еще? – предложила я.

– Ой, лучше не надо! – испуганно воскликнула Алиса, но упрямая девчонка, уязвленная поражением, сказала с явным вызовом:

– Хочу!

– Теперь ты на меня нападай, – сказала я, отойдя чуть в сторону.

Алена кинулась на меня, но сделала она это настолько неуклюже, что мне не составило труда лишить ее равновесия и, резко дернув за руку, перебросить через себя. Однако я вовремя подхватила ее, иначе Алена шлепнулась бы со всего размаху на пол.

– Не больно? – спросила я, заглядывая ей в лицо.

Растрепанная Алена вырвалась из моих рук, метнула на меня гневный взгляд и, чуть покачиваясь, быстро пошла к двери.

– А теперь представь, если у нападавшего будет оружие? К тому же вдруг он окажется не один? И не женщина, а здоровый мужчина? Что ты одна с ним сделаешь? – спросила я, глядя ей в спину.

Алена, не ответив мне, выскочила в коридор и с силой шарахнула дверью. Я не сдержала улыбку. Алиса тоже улыбнулась, но несколько натянуто. Ее явно не порадовал этот импровизированный урок «по выживанию».

– Не беспокойтесь, пожалуйста, я не причиню ей никакого вреда, – сказала я. – Просто я хочу, чтобы ваша дочь объективно оценила возможную опасность и собственные силы. Она, конечно, очень полагается на саму себя, авторитетов для нее явно не существует. Важно убедить ее в обратном: взрослые тоже на что-то способны. И пока что на нечто большее, чем она.

– Ох, она в последнее время совсем неуправляемой стала, – пожаловалась мне Алиса, качая головой. – Разговаривать с ней совершенно невозможно – «я сама знаю, отстаньте, это моя жизнь, и я буду ее строить, как захочу!»

– Обычные амбиции и максимализм переходного возраста, – развела я руками. – А тут еще в доме появляется какая-то чужая тетка, которая отныне тоже будет ее контролировать! Я прекрасно ее понимаю.

– Вообще-то, она девочка добрая, – заступилась за дочь Алиса.

– Так я и не утверждаю обратного, – пожала я плечами. – Просто хочу, чтобы ваша девочка вела себя разумно. Для ее же пользы. Кстати, как она добирается до лицея?

– Обычно их с Никитой отвозит водитель, – сказала Алиса. – Но Эдик говорил, что теперь, наверное, вы станете их сопровождать. Я вас очень прошу: не обращайте внимания на выходки Алены. Она может дерзить, грубить, но… Это не со зла.

– Не волнуйтесь, – усмехнулась я. – Я не собираюсь становиться с ней на один уровень. Все будет в порядке.

Уж что-что, а обходиться с хамоватыми подростками мне доводилось, и неоднократно. И методами воздействия на них я вполне владела.

– Кстати, ваша дочь сегодня вечером будет дома? – спросила я у Алисы.

– Не знаю, – обеспокоенно ответила она. – Вообще-то, Эдуард ее предупреждал, чтобы они с Никитой никуда не отлучались. Только в лицей и обратно. Алена, конечно, встала в позу и раскричалась, но, думаю, отца ей придется послушаться. Все-таки ему она пока что не решается перечить в открытую.

– Вот и отлично, значит, все будут дома, – подвела я итог. – И я смогу по крайней мере переодеться.

– Да! – спохватилась Алиса. – Располагайтесь, пожалуйста, я не буду вам мешать.

И она быстро выскользнула из комнаты. Первым делом я прошла в душ и с удовольствием вымылась ароматным гелем, поскольку после прогулки по мартовской хляби мне казалось, что я перемазалась в грязи буквально с ног до головы. Свежий запах грейпфрута отлично меня взбодрил. Потом я завернулась в полотенце и «возлегла» на кровать, раздумывая, позвонить ли тете Миле сейчас или перед сном? Решила, что прошло еще слишком мало времени с момента нашей разлуки, и отложила звонок до вечера.

Кровать была широченная, номинально – двуспальная, но здесь, думается, с большим комфортом разместились бы человека четыре, причем совершенно не помешав друг другу. Взгляд мой упал на холодильник, и я встала с кровати. Открыла дверцу и с удовлетворением убедилась, что на его полках имеется отличный запас продуктов и напитков, готовых к употреблению. Могу спокойно не выходить комнаты хоть целую неделю – с голоду я точно не помру. Только вот при этом мне нужно еще и работать. Но, в общем, меня очень порадовало такое отношение нанимателей к моей персоне, оно позволяло мне чувствовать себя вполне комфортно. Не понадобится прибегать к услугам их домработницы по любому пустяку.

Я вынула из холодильника большую коробку сока, наполнила высокий бокал и вернулась в кровать, решив устроить небольшую сиесту, раз уж Шишков лично меня предупредил, что фактически мой первый рабочий день начинается лишь завтра утром. Щелкнув кнопкой пульта, я включила телевизор и, потянувшись к компьютерной мыши, начала методично перебирать предложенные моему вниманию файлы с кинофильмами. Кое-что пришлось мне по вкусу, и я углубилась в просмотр одного из фильмов.

Время за приятным занятием летит быстро. Однако часам к восьми вечера, посмотрев два с половиной фильма (последний оказался редкостной мурой, и я не стала его досматривать), я немного заскучала. К тому же несмотря на то что Шишков поручил мне в первую очередь охранять его семью, а не сам дом, меня грыз червячок беспокойства, пусть и легкого. Я привыкла к тому убеждению, что само жилище клиента, в котором, кстати, обитаю и я, должно быть полностью безопасным. Охранники, конечно, пребывают здесь круглосуточно, и все-таки мне хотелось лично убедиться в том, что ситуация под контролем.