Марина Серова
Пустячок с десятью нулями
Глава 1
Был прекрасный июньский вечер. Не холодный, не жаркий. Солнце клонилось к закату, оставляя оранжевые отсветы на стенах домов и многократно отражаясь яркими вспышками в оконных стеклах.
Вишневая «девятка» легко и плавно шла по широкой улице, отмеряя колесами ровный и чистый асфальт одной из главных магистралей города. Тротуары вдоль домов сегодня почему-то тоже отличались опрятностью. Будто кто-то объявил месячник по борьбе за чистоту Тарасова, начиная с сегодняшнего дня, и следил своим недремлющим оком за горожанами, готовый пристыдить и решительно покарать всякого, кто отважится посягнуть на незыблемые устои санитарных норм и правил поведения в общественных местах. Несмотря на то что день был обычным, будничным, настроение у меня наблюдалось выходное. Прямо-таки воскресное. Ну, или субботнее, что лучше, потому что за воскресеньем следует обычно тяжелый понедельник, а ожидание его – дело не из приятных. Впрочем, о чем это я? В жизни частного детектива не бывает будней и праздников, а выходные, если таковые и случаются, обычно никак не связаны с традиционными субботой и воскресеньем, это уж я по инерции так подумала.
Я ехала в своей машине. Было так отлично на душе, что просто не терпелось взять и совершить какой-нибудь хороший поступок. Пусть даже небольшой, совсем маленький. Как доказательство безмерной любви ко всему человечеству и вообще всему живому, что есть на земле. И такая возможность представилась мне очень скоро. На автобусно-троллейбусной остановке, чуть в стороне от небольшой кучки потенциальных пассажиров, дожидавшихся невесть куда запропастившегося общественного транспорта, истово голосовал мужчина лет тридцати пяти – сорока в кремовой рубашке с короткими рукавами и в светлых, почти такого же цвета, брюках. Волосы его были темно-русыми, успевшими, однако, слегка порыжеть от солнца. «Наверное, любит бывать на природе, – подметила про себя я. – Может, дачник, а может, любитель пляжного волейбола под пиво, из тех, которые не хотят ждать официального открытия купального сезона. И неважно, что вода такая холодная. Хотя загар у него не очень, – продолжила размышлять я. – Так себе. Скорее всего, все-таки дачник». Я затормозила и встала почти перед голосовавшим, видимо, отчаянно пытавшимся найти хоть какое-то средство передвижения. Мужчина удивленно и одновременно радостно приоткрыл дверцу остановившейся «девятки» и, просунув внутрь салона голову, спросил:
– До железнодорожного вокзала не подбросите?
– Садитесь, – пригласила я, преисполнившись в мгновение ока готовностью доставить страждущего по месту назначения.
– Вот спасибо! – поблагодарил обрадованный представитель жаждущего помощи человечества, устраиваясь на заднем сиденье. – А то на автобусе я, боюсь, уже не успею.
– Уезжаете? – полюбопытствовала я, трогаясь с места. – Что-то багаж у вас, как я посмотрю, чересчур скромный, – заметила я попутно, намекая на небольшой черный «дипломат» – единственную ношу своего пассажира.
– Нет, жену провожаю. Хотел сегодня пораньше с работы уйти, а пришлось, наоборот, задержаться, – поспешил развеять мое легкое удивление пассажир.
– Похвальное рвение, – оценила я намерение мужчины и неожиданно для себя кокетливо добавила: – Вот всем бы такого мужа.
– А вы что, разве не замужем? – удивился человек на заднем сиденье. – При вашей-то внешности… Да и машина, как я посмотрю, у вас не из последних… Ах да! Вы, наверное, одна из тех эмансипированных особ, которые вполне самостоятельно могут о себе позаботиться и никак не могут встретить мужчину своей мечты, который мог бы дотянуться до уровня установленной вами планки?
– Наверное, вы почти правы, – задумчиво протянула я, принявшись вдруг мысленно оценивать истинные причины своего холостого положения.
Но тут же, ощутив легкую досаду, тряхнула расслабленной кистью, как бы сбрасывая с нее что-то неприятное. И следом почувствовала, что беседа c незнакомцем, спешащим на железнодорожный вокзал, принимала оттенок разговора в поезде, довольно откровенного, но в то же время в меру, с четко очерченными допустимыми пределами.
– А вы давно женаты? – спросила я, сама не зная зачем, скорее просто так, для поддержания беседы.
– Тринадцать лет.
– Интересная дата, – прокомментировала я услышанное.
– А я не суеверный, – тут же возразил мужчина.
Он открыл «дипломат» и принялся в нем что-то искать, перекладывая содержимое с места на место.
– И надолго расстаетесь? – продолжала любопытствовать я.
– На неделю. Она к матери в гости собралась. Так что у меня впереди семь дней автономного плавания.
– У нее тоже, – справедливо заметила я веселым тоном. Я сама до конца не понимала, к чему клоню и зачем мне все это нужно. Просто вот накатило такое игривое настроение, и все!
– Но в конце концов, иногда ведь надо друг от друга отдохнуть, – подыграл мне собеседник. – Спасибо, что вы согласились подвезти, а то у меня вчера, как назло, что-то с машиной случилось. Ведь надо же! Как говорится, закон подлости.
– Что ж, случается, – посочувствовала я. – Но, наверное, нужно было все-таки выйти пораньше, чтобы потом не суетиться. Что там у вас за работа такая неотложная, что нельзя доделать потом? Или, может быть, вы трудоголик и работа для вас превыше всего?
– Ну, не до такой уж степени, – рассмеялся незнакомец. – Шеф у меня не любит откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.
Мужчина наконец-то перестал потрошить внутренности своего «дипломата», щелкнув напоследок замками.
– Я в фирме по продаже оборудования работаю, но, помимо офиса, у нас еще есть склады. И меня, как на грех, туда попросили на время. Одно к одному. А там – пока разберешься… Опоздал бы, если бы не вы.
– Бросьте вы, я всегда рада помочь тому, кто в этом нуждается, – улыбнулась я, краем глаза поглядывая в зеркало и наблюдая за пассажиром.
– Да и с женой упреков и обид потом не оберешься! – продолжал он. – Вроде бы мелочь, а при случае все припомнит.
Автомобиль тем временем вырулил на привокзальную площадь и мягко подкатил к боковому выходу на перрон.
– Ну вот, кажется, я и приехал, – облегченно выдохнул постаравшийся избежать грядущих экзекуций муж.
Я затормозила, и автомобиль встал как вкопанный, мягко урча, будто прирученный зверь.
– Надо вам заметить, что вы неплохо водите, – похвалил меня мужчина с видом знатока, по-доброму улыбаясь в аккуратно подстриженные, густые рыжеватые усы.
– Неплохо для женщины или неплохо вообще? – поспешила уточнить я.
– Вообще неплохо. Возьмите, пожалуйста, – он протянул мне несколько бумажек.
– Да ну что вы, бросьте, – вежливо, но твердо отказалась я. – Это сущие пустяки.
– Ну, в таком случае спасибо вам большое, добрая самаритянка, – мужчина улыбнулся еще раз, вылез из машины и захлопнул дверцу.
– Пожалуйста. Поспешите, а то вдруг еще какая-нибудь заминка.
Но провожающий уже не слышал меня. Он направился быстрым шагом в сторону перрона. Я улыбнулась самой себе, поскольку только что оказала посильную бескорыстную помощь нуждающемуся, утолив тем самым в какой-то мере проснувшееся желание творить добро. Но в глубине души я была чем-то разочарована. Возможно, тем, что незнакомец не попросил у меня телефона, не оставил свой… Да и вообще тем, что это случайное знакомство, похоже, не возымеет никакого продолжения. Да ладно, чего это я вдруг вздумала разочаровываться? Одно ушло, другое пришло… Вроде бы я никогда в своей жизни не страдала от одиночества! Тем более что этот мужчина не так уже мне и понравился. Староват, честно говоря. Да и вообще секонд-хенд. Я развернула машину, описала петлю вокруг привокзального сквера и двинулась к родному очагу. Теперь ехать по вечерним улицам было еще приятнее. Я, конечно, могла бы еще позаниматься частным извозом, но решила, что на сегодня внесла достаточный вклад в благотворительность.
Добравшись домой и поставив машину в гараж, перед тем как захлопнуть дверцу, я по привычке окинула беглым взглядом салон и неожиданно заметила на заднем сиденье корочку из коричневой кожи.
«Вот тебе и поспешил», – отметила я про себя и взяла корочку в руки. Это была записная книжка, обычная, недорогая. Обложка из искусственной кожи, стилизованная под неизвестного науке зверя со шкурой в неровную клетку. На первой страничке красовался исполненный типографским способом парусник.
Изрядная часть клетчатых листков была заполнена записями владельца. А в конце книжки я обнаружила в несколько раз сложенный листок, заткнутый за край обложки. «Ладно, потом посмотрим, что к чему», – решила я и направилась домой.
Меня там, разумеется, никто не ждал, да я и не расстраивалась никогда особо по этому поводу. А сейчас почему-то стало грустновато. И почему-то захотелось, чтобы, когда я возвращаюсь домой после своих трудовых подвигов, меня ждали приготовленные заботливой рукой ужин и чашка кофе…
«Нанять домработницу!» – подсказал мне внутренний голос. Но где же найти такую, чье внимание и забота будут искренними? Где обитают такие домработницы, которые ждут не дождутся твоего прихода, а не лазят в отсутствие хозяев по шкафам и карманам?
Нет, нужен действительно близкий человек, в искренней заботе которого можно быть полностью уверенной. Что же, пришла пора его искать?
Очнувшись, я сразу постаралась откинуть эти мысли, напомнив самой себе, что за все эти прелести мне придется расплачиваться. И не материально, как в случае с домработницей, а куда более ценными вещами. Например, личной свободой, которая для меня очень важна. Да и вообще… Взять со своей стороны заботу о ком-то я все-таки еще не готова. Так что к черту сентиментальность! Пора встряхнуться и в первую очередь поесть.
Приготовив и уничтожив тут же легкий ужин, я расположилась у телевизора, лежа на мягком уютном диване.
«Вот и славно, – думала я. – Вот и здорово! Что хочу, то и делаю, никто мне не мешает, никто не просит сварить кофе, предоставить чистое белье или потереть спину. И уж тем более, упаси боже, поменять подгузник!»
Я безмятежно улыбнулась и потянулась. Но одиночество неумолимо продолжало напоминать о себе, и мне стало откровенно скучно. Я обзвонила от нечего делать нескольких подруг. Пресытившись в конечном итоге пустыми разговорами по телефону, я еще раз подметила, что очень хотелось бы, чтобы сейчас кто-нибудь находился рядом. Что такое со мной творится? Возраст, что ли?
И главное, никто даже не позвонит сам, не поинтересуется, как у меня дела! Звонят только тогда, когда им от меня что-то нужно! Это просто возмутительное хамство, меня используют на всю катушку, просто ездят на моей хрупкой шее!
Повозмущавшись про себя, я подумала, что, может быть, не мешало бы позвать кого-то к себе и таким образом напомнить, что я вообще-то существую не только как частный детектив Татьяна Иванова. Но звонить и приглашать кого бы то ни было в гости было уже поздно – половина первого ночи. Самое время спокойно отойти ко сну.
На следующий день, покончив с гигиеническими и прочими утренними процедурами, обиженная недостатком внимания со стороны абсолютно всех моих знакомых, как мужского, так и женского пола, я завернулась в махровое полотенце и устроилась с ногами на диване, разглядывая журналы мод. Я погрузилась в нелегкие для представительницы прекрасного пола размышления на тему, чем бы пополнить свой гардероб.
За этим-то серьезным занятием и застал меня один мой давний знакомый, вошедший как бы между прочим, чтобы засвидетельствовать свое почтение. Это был не кто иной, как Гарик Папазян, капитан милиции, горячий кавказец, с которым на пару мы расследовали не одно дело. Гарик всегда относился ко мне, в отличие от своих коллег, не совсем по-дружески. Вернее, смотрел на меня не только как на друга и даже не столько, а в первую очередь как на женщину. И смотрел весьма откровенно.
Только вот я никак не отвечала на эти взгляды. Ну, вот просто никак не могла взглянуть на Гарика как на мужчину. Мы были только друзьями, в чем-то коллегами, и все. Ни Андрей Мельников, ни Володя Кирьянов, такие же сотрудники милиции, как и Папазян, и столь же давние приятели, никогда не делали мне даже намеков на интим – так было заведено давным-давно. А вот неугомонный Гарик совершенно беззастенчиво постоянно пытался склонить меня к флирту. Но никогда не получал желаемого. Порой мне было даже смешно и интересно слегка над ним поиздеваться, порой его ухлестывания начинали раздражать… Но сегодня его визит меня скорее порадовал – зря я грешила на своих знакомых за отсутствие внимания, все-таки обо мне помнят!
«Вот так и останешься на старости лет с Папазяном», – усмехнулась я про себя, поскольку, кроме Гарика, о себе больше никто не напомнил.
– Привет, привет, божественная ундина! – с порога полился сочный льстивый голос кавказца.
– Привет. Что это у тебя за эпитеты появились? Сериалов, что ли, насмотрелся? – улыбнулась я.
– Нет, мне сериалы смотреть некогда, – разуваясь, покачал чернявой головой Гарик. – Просто ты такая свежая, да еще в этом полотенце – как будто только что из моря вышла!
– Ага, из пены морской, – поиронизировала я, но Гарик, видно, был плохо знаком с античной мифологией, поскольку не отреагировал.
Он разулся и продолжал пялиться на меня восхищенным взглядом.
– Ну, проходи, что ли, уже, – не выдержала я. – И вообще ты по делу или как?
– К такой женщине, как ты, Танюша, можно ходить только по одному делу! – выдал Папазян и тут же смутился, поняв, какой вульгаризм он ляпнул.
– Ну, спасибо, – язвительно заметила я. – Тогда прошу извинить – у меня неприемный день!
И уже потянулась, чтобы открыть входную дверь и отправить обнаглевшего Папазяна восвояси. Гарик моментально преобразился. Черты лица вмиг приобрели выражение, которое, видимо, должно было означать благородство и готовность загладить свою вину чем угодно. Он галантно, как ему казалось, опустился передо мной на одно колено и протянул обе руки вперед. Взгляд его при этом выражал безмерную преданность.
– Таня-джан, – умоляюще, но, как всегда, слишком театрально заговорил он, – я всего лишь хотел сказать, что ты настолько прекрасна, что, глядя на тебя, невозможно думать ни о каких делах! Все мысли затмевает красота твоя!
Глаза Гарика влажно блестели, и он уже, схватив меня за запястье обеими руками, принялся его поглаживать.
– А вот этого не надо, – убирая руку, преувеличенно строго сказала я. – Ты знаешь, что я не терплю подобные вольности!
На самом деле такие «вольности» я принимаю очень даже хорошо, но только не от Гарика. И вообще мне уже надоели его дурацкие поползновения.
– Так чего ты пришел? – вернула я его к действительности. – Если опять со своими грязными домогательствами, то лучше быстрее беги отсюда.
– Что ты, что ты! – замахал руками Гарик, подскакивая с пола. – Просто зашел проведать, ничего грязного у меня и в мыслях не было, богом клянусь! Шел мимо, давно не видел тебя, вот и решил зайти, узнать, как дела… Такой день хороший, можно на пляж съездить или просто прогуляться, можно в кафе сходить, – тараторил Папазян.
– Извини, Гарик, сегодня никак не могу, – вздохнула я.
– Что, работаешь? – разочарованно протянул капитан.
– Да, – непререкаемым тоном ответила я.
– Что за дело? – тут же спросил Папазян.
– Господи, тебе-то какая разница? – вздохнула я, раздраженная его вопросом, поскольку никакого дела у меня в данный момент не было. Впрочем… Я отложила журналы и сделала вид, что сосредоточенно размышляю. Но тут же спохватилась, как бы вспомнив что-то ужасно важное, являющееся вопросом жизни и смерти. – Вот одно дело мне точно следует провести немедленно! – Я подняла вверх указательный палец, затем быстро направилась к себе в спальню и тут же вернулась, пока Гарик не поперся за мной, держа в правой руке вчерашнюю находку, а для кого-то несомненно пропажу.
– Что за документ? – продолжал любопытничать Папазян. – Личные записи или деловые?
– Не знаю, это не мое. Но это мне надо обязательно вернуть, вдруг там что-то важное или нужное.
– Почему «или»? – спросил Гарик. – Что, неужели одно исключает другое?
– Не цепляйся к словам, – отмахнулась от него я, внимательно разглядывая испещренные аккуратным почерком страницы.
– А читать чужие письма неприлично, – заметил надоеда-Гарик.
– Ну, во-первых, это не письмо. И здесь нет ничего, кроме имен, адресов и телефонов. Никаких личных мыслей, идей и соображений, – резонно парировала я выпад в свою сторону поборника морали и нравственности. – А, во-вторых, как я узнаю, где искать владельца? Единственный способ – найти что-то здесь.
И я продолжила изучение записей на клетчатых листочках.
– А откуда вообще это у тебя взялось? – не отставал от меня Папазян.
– Один мужчина оставил вчера в машине, – ответила я, не поворачивая головы.
– Какой мужчина? – ревниво уточнил Гарик и нахмурил брови. – Почему мужчина?
– Хороший вопрос, – усмехнулась я. – Наверное, потому что его мама родила мужчиной.
– А как он попал к тебе в машину? – продолжал допрос Папазян, видимо, возомнив себя моим мужем или, на худой конец, бойфрендом. Совсем, видимо, свихнулся на старости лет.
– О господи! – покачала я головой. – Бедные задержанные, которые попадают к тебе! Мужчина спешил на вокзал, а я его подвезла. Устраивает тебя такой ответ?
– Никогда не думал, что ты подрабатываешь в роли таксистки, – уколол меня Гарик. – Если нужны деньги, могу устроить к нам в отделение. На должность участкового, – хохотнул он.
– У тебя потрясающее чувство юмора, – отреагировала я. – Но подрабатывать извозом мне пока, слава богу, не приходится. Просто помогла опаздывающему человеку.
– Я тебе не верю! – вдруг заявил Папазян.
– Ну и ради бога, – отмахнулась я. – Не мешай!
Но от Гарика не так-то просто было отделаться.
– Что ты там такое пытаешься найти? – вопрошал он. – Если на обложке нет имени владельца, то вряд ли он будет его вписывать на общих основаниях в алфавитном порядке вместе со своими данными. Если он, конечно, не страдает амнезией. Так что, милая моя, твои старания тщетны и смешны.
– Посмотрим, – пробурчала я.
– А для него невелика потеря, – констатировал капитан. – Купит себе новую. А то и на органайзер разорится.
В рассуждениях Гарика был, конечно, здравый смысл. Я долистала книжку до конца, и опять мне попался заткнутый за край коричневой обложки из кожи неизвестного науке зверя листок, сложенный в несколько раз.
– Ну-ка, ну-ка, – нетерпеливо, по-деловому обеспокоенно произнесла я негромко, будто только что обнаружила нечто важное.
Я зацепила край бумажки и, вытянув, развернула ее. Это была квитанция, разлинованная и разбитая на какие-то столбики. Вверху значился отпечатанный номер. Все остальное было заполнено от руки через копирку и представляло собой какую-то тайнопись.
– Дай-ка взгляну, – проявил очередное любопытство наблюдавший за мной Папазян, скептически, судя по всему, отнесшийся к возникшей у меня идее. Просмотрев квитанцию, он авторитетно заключил: – Филькина грамота.
– Дай сюда, лингвист! – Я потянула листок к себе.
– Да ради бога, забери свои иероглифы, – Гарик разжал пальцы.
– Не упоминай имя господа всуе! Что-то ты сегодня чересчур набожный. Небось потому, что сам грешен с головы до пят.
Я повертела квитанцию в руках. Нет, тщетно. Ничего не разобрать – ни откуда, ни на что.
– А вот тут, кажется, нашла, – неожиданно воспряла я духом. – Слева вверху – это, наверное, фамилия. Ге-ди… Ге-ри… – пыталась я расшифровать плоды чужой стенографии. – Да и фамилия какая-то длинная.
– Тези… – попытался со своей стороны Папазян, но тоже осекся, не добравшись до конца слова. – Фамилия длинная. Наверное, еврейская…
Я посмотрела на этого специалиста по фамилиям и расхохоталась.
– Фамилия «Кац», по-твоему, очень длинная?
– Нет, – обиделся Папазян. – Зато Рабинович длинная. Длиннее, чем у меня.
– Ну вот что, ваши национальные комплексы к делу мы пришивать не будем. И спорить о благозвучности армянских и еврейских фамилий тоже.
И, торжествующе наблюдая за тем, как эмоциональный Папазян вскинул руки вверх и состроил сокрушенную физиономию, я открыла записную книжку в начале, на первой попавшейся странице, и нашла фамилию со значащимся под ней телефонным номером «Стекольников Владимир Алексеевич». Я еще подумала, что странно, что эта фамилия идет в начале книжки – буква «с» вообще-то стоит во второй половине алфавита. Видимо, либо ее владелец не очень-то аккуратен, либо это номер важного для него человека. Что ж, тем лучше. Я сняла трубку телефона и, недолго думая, набрала указанный номер.
– Алло, добрый день, – произнесла я, как только трубку взяли.
– Да, – отозвался мужской голос с другой стороны провода.
– Могу я поговорить со Стекольниковым Владимиром Алексеевичем? – поинтересовалась я.
– Да, я вас слушаю.
– Понимаете, тут такая история. Как бы вам это объяснить… – я сделала паузу. – Вчера некто оставил у меня в машине записную книжку, а в ней квитанция. Возможно, надо бы вернуть владельцу, вот только я не знаю, ни как зовут человека, ни где его искать.
– И что? – не понял собеседник.
– А у него в книжке я нашла ваш телефон. Возможно, вы мне подскажете, кто это был? Такой среднего роста, темно-русый, с усами, карие глаза.
– Темно-русый с усами? – переспросил Владимир Алексеевич.
– Ах, да, он еще говорил, что работает в фирме по продаже газового оборудования, – вспомнила я.
– А-а, можете дальше не трудиться, кажется, я знаю, кто вам нужен, – сказал Стекольников. – Это, наверное, Герасименко.
– Как вы сказали? – переспросила я.
– Герасименко Валерий Васильевич.
Я еще раз посмотрела на квитанцию. Да, наверное, это действительно мой вчерашний пассажир. Наконец-то я с чужой помощью смогла разобрать хоть одно слово на этой кальке с шифрограммой.
– Да, да, похоже, это тот, кто мне нужен. А не будете вы любезны, не подскажете, как мне его найти?
– Буду, – согласился Стекольников. – Записывайте телефон.
Я зафиксировала на обложке первого попавшегося под руку журнала продиктованные цифры, извинилась за беспокойство и попрощалась.
– Герасименко. Вот видишь, я хоть одну букву угадала, – отметила я свое превосходство, обращаясь к Гарику.
– И что? – скептически ответствовал Папазян. – Ты собираешься звонить ему? Но ты же сама сказала, что он спешил на вокзал! Значит, его нет в городе!
– Он спешил на вокзал, чтобы проводить свою жену, – ответила я.
Это заявление повергло Гарика прямо-таки в ступор.
– Это что, значит, он один дома? – глупо спросил он.
– Ты потрясающе догадлив, – усмехнулась я. – Хотя, возможно, что не один, а с двумя или тремя детьми.
– Но это просто неприлично – звонить мужчине в отсутствие его жены! – Гарик аж слюной брызнул. – Ты-то должна это понимать! И вообще… У нас на Кавказе женщина никогда не станет первая звонить мужчине! За это мы женщин и уважаем! Пускай сам звонит, если ему нужно!
– Во-первых, мы не на Кавказе, – парировала я. – К тому же насчет уважения к женщине на Кавказе у меня есть своя теория, но не станем ее обсуждать. В-третьих, куда, интересно, он станет мне звонить, если у него нет моего номера телефона?
Последний аргумент, кажется, оказал наиболее благотворное влияние на свихнувшегося, кажется, всерьез Гарика. Во всяком случае, он замолк. Я тут же, следуя своим записям, набрала номер вчерашнего спасенного от гнева жены незнакомца.
– Алло, Валерий Васильевич? – спросила я, как только мне ответил мужской знакомый голос.
– Да. А кто это?
– Это я, ваша вчерашняя знакомая, – нарочно для Гарика чуть кокетливо напомнила я. – Ну, помните, я вас еще до вокзала подвезла, когда вы опаздывали?
– А, да-да, помню, – в голосе господина Герасименко слышалась изрядная доля удивления. Похоже, он явно не понимал ни цели моего звонка, ни того, собственно, откуда я узнала его номер.
– Вы у меня кое-что оставили в машине, – поспешила я разъяснить ситуацию.
– Записную книжку? – В голосе Герасименко прозвучала глубокая надежда, граничащая с уверенностью в правоте своих выводов.
– Да, не беспокойтесь, она у меня, – поторопилась я подтвердить угаданное.
– Ну, просто камень с души, – выдохнул облегченно Герасименко. – А я уже, можно сказать, с ней простился. Как бы мне у вас ее забрать? Скажите, где вы живете, и я подъеду.
– Давайте я сама вам ее завезу. Мне нетрудно, – предложила я.
Гарик, все время ревниво прислушивавшийся к разговору, прямо-таки ахнул.
– Ну, если нетрудно, то… записывайте адрес, – согласился Валерий Васильевич.
Он подробно рассказал мне, как его разыскать, и сообщил, что в ближайшие часы никуда не намерен отлучаться.
– Договорились, я скоро подъеду, – пообещала я и положила трубку.
Рассудив, что вроде как дело можно считать почти сделанным, я не стала суетиться и неторопливо принялась собираться. «Что ж, придется еще раз выручить господина Герасименко и… может быть, продолжить знакомство», – заключила мысленно я.
– Куда это ты собралась? – мрачно спросил Гарик.
– У тебя свои пункты взлета и посадки, у меня – свои, – ответила я. – Сегодня у меня летная погода. Так что будь добр, покинь мои владения.
Папазян раскрыл было рот, чтобы выразить свое недовольство и еще раз прочитать мне лекцию о восточных нравах, но я решительно указала ему на дверь. Сделав вид, что оскорбился до глубины души, незадачливый капитан все-таки ушел. Я поскорее захлопнула дверь и направилась в свою комнату переодеваться. Переодевшись, я уже двинулась к двери, но остановилась на полпути. Я решила все-таки перед поездкой обратиться к своим помощникам – двенадцатигранным костям, толкование которых наверняка отразит точное положение вещей. Я достала замшевый мешочек, который постоянно ношу с собой, и кинула кости прямо на тумбочку в прихожей. На сей раз они сообщили следующее:
1+20+25 – Вы используете свою привлекательность в эгоистических целях, с равнодушной легкостью разбивая мужское сердце.
Что ж, речь наверняка идет о Гарике. И это меня еще больше развеселило! Пускай с моей помощью кружатся мужские головы и разбиваются их сердца! Это значит, что я молода, привлекательна и желанна! А что еще может радовать женщину?
Денек стоял не хуже вчерашнего. Вот бы все лето было таким! Свежий легкий ветерок – и никакого тридцатиградусного зноя, от которого не знаешь куда укрыться.
А ведь последние несколько лет солнце на Нижней Волге будто взбесилось. Самое теплое время года превращалось в душегубку под открытым небом. Можно было с ума сойти. Прямо-таки ад кромешный. Сначала ждешь с нетерпением, когда же растает снег, сойдет грязь и можно будет скинуть шубу и плащ. А потом не знаешь, куда же от всего этого деться. И в душе начинаешь молить – поскорее бы осень, даже несмотря на ее слякотность и серость. Зато на этот раз грех было жаловаться. Перед тем как засвидетельствовать свое почтение кареглазому господину с усами, которому, увы, что-то часто не везет, я мимоходом, или, если точнее, мимоездом, посетила пару-тройку магазинов и пополнила кое-какими обновками свой гардероб, благо со средствами у меня обычно никаких проблем не наблюдалось.
Через полтора-два часа, довольная покупками, я отправилась по адресу, указанному мне господином Герасименко. Въехав во двор желтой пятиэтажки и приблизившись к нужному мне подъезду, я повстречала какого– то странного человека, появившегося из распахнутых дверей. Он сразу же привлек мое внимание и своим внешним видом, и необычной манерой держаться. Высокий блондин, чересчур худой, отчего нос на его лице казался несколько великоватым и слишком заостренным. Взгляд незнакомца был таким настороженным, можно сказать, испуганным. Будто я, вышедшая ему навстречу из машины, представляла собой приближающуюся опасность – источник потенциальной угрозы. Над левой бровью, чуть касаясь ее, красовался, если можно так выразиться, довольно заметный шрам. И с той же стороны лица легко можно было увидеть темное родимое пятно, размером почти в полногтя, возле самого уха. Хотя шел этот человек не очень быстро, во всем его теле, во всех движениях было нечто суетливое. Глаза изучали окружающую обстановку. Движения были неестественными, словно у куклы-марионетки. В общем, как выразилась бы молодежь, «чувак был явно не в себе». Я не могла удержаться и, оглянувшись, посмотрела в спину человеку, удаляющемуся от меня незнакомцу. «Наркоман, что ли? – невольно подумалось мне. – Во всяком случае, очень похож!»
Но долго задумываться над пристрастиями незнакомого молодого человека у меня не было времени. Я толкнула дверь, вошла в подъезд и поднялась на третий этаж. Дверь квартиры Герасименко была приоткрыта. Я на секунду остановилась, решая, как поступить. Сразу войти или, может быть, сначала все же нажать кнопку звонка? Придя к выводу, что позвонить все-таки стоит, я так и сделала. Никто не отозвался. Чуть помедлив в нерешительности, я все же переступила порог.
– Валерий Васильевич, вы дома? – позвала я достаточно громко, но ответа не последовало. – Кто-нибудь есть дома? – повторила я. Однако на мой вопрос никто не отозвался. «Ладно, подождем, – решила я. – Раз дверь не закрыта, значит, Герасименко где-нибудь здесь. Может быть, вышел в магазин за сигаретами и сейчас вернется».
Я стояла в ожидании отлучившегося хозяина, оглядывая прихожую и комнаты через открытые двери, насколько доставал глаз. Квартира носила следы евроремонта и всевозможных многочисленных улучшений в виде подвесного потолка, новых оконных рам из пластика, стенного шкафа и нестандартной для подобных жилищ планировки. Было видно, что тот, кто здесь живет, дорожит этим местом и прилагает все возможные усилия, чтобы обустроить родной очаг и сделать его более уютным и удобным. Надо сказать, что это хозяину удалось, квартира выглядела весьма респектабельно и современно. И все это резко контрастировало с внешним видом незатейливой хрущевской пятиэтажки. Внутренний интерьер давал сто очков вперед наружному виду дома.
Я подождала с минуту, изучая достопримечательности прихожей Герасименко. Хозяин так и не объявился. «Куда это он запропастился?» – я уже не скрывала своего раздражения. И наконец сделала несколько шагов в сторону открытой двери и заглянула в комнату.
То, что мне «посчастливилось» увидеть, могло взволновать кого угодно. Справа от двери, вдоль книжного шкафа на полу расположился хозяин квартиры и мой вчерашний знакомый. Голова его была вся в крови. Крови было достаточно и под головой – ее натекла целая лужа. Руки Герасименко были вытянуты вдоль туловища. Вероятно, не дождавшись своей записной книжки, Валерий Васильевич отключился и рухнул плашмя, подобно оловянному солдатику.
При виде такой картины я невольно ахнула. Передо мной все будто поплыло, а пол под ногами покачнулся, подобно палубе корабля. Я отвернулась и, прислонясь спиной к косяку двери, чтобы не упасть рядом с Герасименко, попыталась взять себя в руки. Трудно сказать, сколько я так простояла.
