Марина Серова
Коллекционер женщин
15 апреля, 9 часов
Спать вчера я и в самом деле легла рано: около десяти. Почитав немного (есть замечательная «снотворная» книга – «Библейские холмы» Э. Церена: по прочтении трех страниц начинают слипаться глаза), заснула сном праведника и хорошо выспалась.
На сегодня предстоит сделать по меньшей мере два дела: познакомиться с майором Смолиным и побеседовать – если получится – с дочерью Королева.
Кроме того, необходимо постараться вызволить из тюрьмы несчастного соседа-алкоголика.
Так, с кого начнем? Королев обещал прислать машину. Машины нет – значит, начнем с майора.
Нет. Пожалуй… с легкого завтрака. И я с чистой совестью отправилась варить кофе.
9 часов 30 минут
Перед тем как позвонить Смолину, решила бросить кости. Главное в гадании, как известно, – правильно сформулировать вопрос.
Что представляет собой майор Смолин?
30 + 15 + 4.
«Ждите скорого обмана. Верьте не тому, что вам говорят, а тому, что видите». Великолепно! Следует ли думать, что Смолин – человек лживый и неприятный? Что он заведомо говорит неправду?
Как и вчера, у меня возникло нехорошее предчувствие.
Но звонить все-таки надо. Я набрала номер рабочего телефона майора.
– Смолин слушает, – сейчас же откликнулся приятный мужской голос.
– Здравствуйте, – я представилась, и меня тотчас прервали:
– Да-да, извещен. Приезжайте, я вас жду, – майор бросил трубку.
Может, у него манера такая – трубку бросать? Или я ему уже заочно не понравилась?
Кире спасибо: постарался, «известил». Это хорошо: не нужно тратить времени на рекомендации, можно будет сразу приступить к делу.
10 часов 30 минут
В кабинет майора меня провел – кто бы вы думали? – тот самый знакомый милиционер, с которым я вчера так мило общалась в квартире Баргомистрова.
Смолин встал из-за заваленного бумагами стола, вежливо, сухо поздоровался и указал рукой на кожаное кресло напротив, приглашая присесть. Извинился, пообещал «сейчас закончить» («А вы тут пока располагайтесь») и снова уткнулся в бумаги.
У меня появилась возможность внимательно его рассмотреть. «Мировой мужик», как вчера охарактеризовал майора страж Дима, – довольно интересный мужчина: седые волосы оригинально сочетаются с ярко-синими глазами; длиннющие черные ресницы – таким любая девушка позавидует, тонкий нос, красивые губы…
Я надела на встречу любимый деловой костюм с короткой юбкой, откинула полы плаща, села в кресло – юбка немедленно задралась на нужную высоту. Смолин не заметил, поглощенный своими бумажками. Положила ногу на ногу – ноль внимания.
Странный дядечка.
И тут до меня дошло, что майор исподтишка за мной наблюдает. Тогда я разозлилась.
– Извините, пожалуйста, Анатолий Алексеевич, у меня не так много времени…
Он немедленно поднял голову. Ухмыльнулся:
– У меня, как вы догадываетесь, тоже. Чем могу быть полезен?
Разве Киря не сказал? Не может быть. Наверное, Смолину захотелось со мной поиграть. Что ж, игра так игра. Жесткая и не по правилам.
«Ждите скорого обмана. Верьте не тому, что вам говорят, а тому, что видите». А вижу я… ничего хорошего я не вижу.
– Мне хотелось бы знать подробности дела об убийстве Виктора Баргомистрова.
– Смею думать, вы тоже заинтересовались этим делом?
Почему «тоже»? Разве майор не посторонний человек? Всю жизнь наивно полагала, что следователь должен быть объективным.
– Я частный детектив…
Смолин, поморщившись, махнул рукой.
– Знаю, не продолжайте. Я получил указание всячески содействовать вам в этом деле… – Он хмыкнул и ехидно прищурился. – Так вот, никакого дела на самом деле и нет, вернее, нет неразрешенных вопросов. Через несколько дней дело будет передано в суд… – Смолин улыбнулся, расслабился, сидя за столом. – Самое короткое из всех раскрытых мной преступлений… по времени, я имею в виду.
– Преступление раскрыто?
– Да, убийца сам во всем признался.
У меня мурашки побежали по телу.
– Сосед Баргомистрова? – спросила я напрямик.
Майор кивнул.
– Конечно. Вот почитайте, если интересно.
Смолин достал папку «Дело №…» и протянул мне.
Я, Голубков Василий Семенович, признаюсь, что убил своего соседа по этажу Баргомистрова Виктора Андреевича, так как должен вышеназванному Баргомистрову деньги в сумме тысячи пятисот рублей и не смогу их отдать.
Виктор Андреевич неоднократно требовал вернуть долг, но у меня таких денег никогда не водилось.
Тринадцатого апреля сего года я пришел к соседу занять денег еще. Баргомистров денег не дал, стал меня ругать. В пылу ссоры я схватил тяжелый подсвечник и ударил Виктора Андреевича сзади по голове. Удар оказался смертельным.
Увидев, что натворил, я решил избавиться от орудия убийства, то есть замести следы. Я поехал на набережную и утопил подсвечник в Волге, после чего вернулся домой и лег спать.
Прошу суд учесть, что я признался во всем добровольно, и облегчить мою участь.
Дата. Подпись
Что-то здесь не так. Слишком уж все просто получается: позавчера совершено убийство – и вот уже и убийца найден, и дело закрыто. Так не бывает.
Я еще раз перечитала «добровольное признание». Королев утверждал, что его зять давал в долг неограниченные суммы и никогда не требовал вернуть деньги в срок. Нужно уточнить.
– В квартире Баргомистрова, конечно же, были найдены отпечатки пальцев так называемого убийцы.
Смолин пожал плечами:
– Разумеется.
– А чьи еще?
– Родных – Маргариты Вадимовны, ее сестры, отца, матери – и напарника Баргомистрова, шофера.
– А почему вы не проверили алиби напарника?
– Деточка, – Смолин вышел из-за стола и навис надо мной, – убийца признался сам, и все факты против него.
– И вы даже мысли не допускаете, что Баргомистрова мог убить другой человек?
– Кто, например? Жена? Теща?
– Вы разговаривали с соседями?
– Что вы предполагали услышать от соседей? Да, был шум, крики; пришла жена – увидела труп. Убийцу никто не видел.
– Вот именно! – вставила я.
Майор проигнорировал мои слова.
– Голубкова едва добудились: делал вид, что спит и ничего не слышит.
– А если он действительно спал… и вообще ни при чем?
– Перестаньте, девушка, – отмахнулся Смолин. – Вы верите в невиновность Голубкова? У вас разработан план действий относительно поисков кого-то другого? Флаг вам в руки!
Смолин несколько раз прошелся из угла в угол, после чего застыл прямо передо мной:
– Но попомните мои слова: никого вы не найдете. Убийца арестован и понесет заслуженное наказание.
Пора заканчивать этот бесполезный разговор. Я встала.
– Еще пара вопросов, Анатолий Алексеевич, и я избавлю вас от необходимости лицезреть мою физиономию.
Майор усмехнулся и попытался на прощание быть любезным:
– Вы уж простите меня за резкий тон… Но сами понимаете – дела: я человек занятой… – Что-то сия приветливость слишком отдает сарказмом. – Всегда чем могу, помогу непременно. Обращайтесь в любое время дня и ночи.
Вот исключительно по ночам я к тебе и буду обращаться. Большое искушение: разбудить пару раз и посмотреть, что из этого выйдет. М-да…
– Вы, кажется, желаете получить еще какую-то информацию?
– Очень даже желаю. Могу я видеть арестованного?
– Нет!
Удивительно, насколько быстро человек способен измениться в лице: только что Смолин ехидно ухмылялся – и вот уже его ярко-синие глаза превратились в щелочки, правая щека задергалась. Тик у него, что ли?..
– Могу я узнать причину отказа?
– Это ваш второй вопрос?
– Промежуточный.
– И каков же второй?
Так, майор отказал мне в свидании с Голубковым безо всяких причин. Сие наводит на размышления…
– Последний вопрос звучит следующим образом (иронии Смолин не уловил): сколько вам заплатил Королев?
Нетактично, понимаю. Майор, бедненький, аж позеленел от злости.
Ответа я ждать не стала: поспешила уйти с глаз долой. На свежий воздух меня препроводил все тот же «адъютант» Дима. Попросила парня достать мне к вечеру адрес напарника Баргомистрова. Дима пообещал это сделать, когда любимое начальство – то бишь «мировой мужик» – отлучится.
До дома решила дойти пешком, чтобы было время подумать. А подумать есть о чем, милейшая Татьяна Александровна.
Голубков к убийству не причастен, это ясно. Иначе мне не отказали бы в свидании с ним, да еще так категорично. Но почему Смолин руками и ногами цепляется за несчастного алкоголика?
Стоп. А за кого же ему еще цепляться? Круг подозреваемых расширился: жена, сосед плюс напарник… и, возможно, некий тип в перчатках, не оставляющий после себя никаких следов. Неизвестного на время отбросим, ведь его нашей доблестной милиции сначала нужно будет найти – ежели он вообще существует; шофер, я думаю, может за себя постоять; жену Виктора не даст в обиду ейный папочка – остается Голубков: отпечатки пальцев есть, алиби нет. А признание из мужика выбить – пара пустяков.
Как бы с этим Василием Семеновичем поговорить – как бы до него добраться? Это первый вопрос.
Вопрос номер два: зачем Королеву нужно было покупать Смолина? Может, они давние знакомые? Тогда для чего поручать расследование убийства мне? Без меня все было бы куда проще: арестовали «божью овечку», пришили дело…
«Богатенький Буратино» со спокойной, мне кажется, душой мог сказать: вот тебе, доченька, убийца; ты знаешь его имя – теперь можешь жить спокойно и счастливо… Какой же смысл усложнять?..
Следуем далее. В квартире убитого, кроме отпечатков пальцев Голубкова, найдены «пальчики»:
а) жены Баргомистрова – это естественно,
б) сестры Риты и родителей обеих девиц, а также
в) напарника Виктора, шофера.
Необходимо узнать, как часто бывали в квартире родственники и друзья Баргомистровых и кто из оных посещал счастливую семью за последние, скажем, три дня до убийства. Странно, что милиция не потрудилась выяснить этот вопрос.
В-четвертых, нужно побеседовать с соседями. Не может быть, чтобы никто ничего не видел и не слышал. Возможно, некоторые детали, утаенные от следователя, поскольку предубеждение против милиции в народе велико, станут известны мне. Тем более что следователь не слишком перегружал свои мозги «проникновением» в суть дела.
…Я поймала себя на мысли, что давно уже топчусь на одном месте… да еще, кажется, жестикулирую и строю рожи. И топчусь-то – мама родная! – в луже! Мои ботиночки!
Прохожие, придерживая сумки, благоразумно обходят меня стороной. Спасибо, люди, что еще никто не догадался вызвать «Скорую»! Я выбралась из лужи и чуть ли не бегом постаралась уйти как можно дальше от заклятого места.
11 часов 52 минуты
Благополучно, без приключений, добралась до родимых пенатов. Только очень захотелось есть. Мне вообще в последнее время постоянно хочется есть. С чего бы вдруг?
А вот обед готовить – ну ни малейшего желания! Не люблю я сей скорбный труд. Идти куда-нибудь уже поздно: скоро подъедет королевский автомобильчик. Что нам остается? Сварить кофе. Я вздохнула – весь день на кофе!
12 часов 25 минут
Мое столь приятное занятие – поглощение божественного напитка – очень «вовремя» прервал телефонный звонок.
– Татьяна Александровна? – услышала я голос Королева.
– Да, здравствуйте.
– Вы дома?
Хороший вопрос. Нет, меня нет дома.
– Разумеется. Я жду вашу машину, как договаривались.
– Машина подъедет минут через десять. Значит, я вас встречаю в… где-нибудь без пятнадцати час?
– Непременно буду.
Видимо, отказываться от моих услуг – я ожидала и такого оборота дела – «известный бизнесмен» не собирается. С одной стороны, это хорошо для меня, но с другой – что все-таки нужно Королеву? Ведь согласно официальной версии убийца найден.
– Только… Татьяна Александровна, вы слышите меня? Пожалуйста, будьте с Ритой поделикатнее: она очень ранимая, а тут такая утрата… Рита все время плачет…
– Конечно, конечно! Я постараюсь ничем не ранить ее…
– Да-да… Пожалуйста.
– …но, сами понимаете, вашей дочери придется ответить на некоторые вопросы…
– Но вы уж – прошу вас…
Я снова обещала «постараться» и сим закончила наш содержательный разговор.
…Кофе тем временем безнадежно остыл, а времени до прихода машины оставалось только на то, чтобы бросить кости.
Ходить мне голодной до самого вечера… «Ох да тяжела судьбинушка Танюши…»
Я вынула из мешочка свои заветные – и на удачу!
15 + 25 + 12.
«Ваши дети должны вырасти крепкими и здоровыми. Скорее всего, их ждет неплохая карьера».
Вот те на! А я-то думаю, что мне все время есть хочется! «И зачала она от Духа Святаго…» (ой, не надо, это уже кощунство).
Вероятно, я должна радоваться, что моих крепких и здоровых детей ждет успешная карьера. Только мне сейчас больше нужны не крепкие дети, а крепкие нервы – для беседы с мадам Баргомистровой.
Видимо, эта женщина очень любила своего мужа. «У попа была собака, он ее любил…» А потом – убил. «Любила – убила, убила – любила…» Что за глупая рифма лезет в голову?
Нужно будет проверить алиби этой самой Риты, если оно вообще существует.
…А вот и машина!
12 часов 45 минут
Вышла из лифта – и передо мной сейчас же распахнулась дверь королевской квартиры. Открыл хозяин: хмурый, встревоженный, но безукоризненно одетый.
У Королева в холле настенные часы; глянула мельком – без пятнадцати час. Надо же, тютелька в тютельку!
– Проходите в комнату. – Вадим Сергеевич указал рукой, в какую именно. – Рита вас ждет.
Рита – в кресле – цвет лица совершенно сливается с бледными обоями за ее спиной; неподвижная, замороженная какая-то, с остановившимся взглядом. Только слезы непрерывно текут по щекам.
– Здравствуйте, – я присела на краешек кресла напротив. – Как мне лучше вас называть?
Женщина молча махнула рукой: мол, все равно!
Если она и старше меня, то года на два, не больше. В счастливую пору, скорее всего, была ухоженная, веселая. Сейчас каштановые волосы больше напоминают паклю, чем предмет женской гордости. Уголки губ скорбно опущены… Дочь Королева в таком виде скорее страшна, чем красива. Горе никого не красит…
– Рита – можно просто Рита? Знаете, мне необходимо с вами поговорить, – осторожно начала я.
Она кивнула.
– Пожалуйста, возьмите себя в руки и попробуйте связно рассказать, что вы увидели в своей квартире тринадцатого числа.
Мой призыв возымел обратное действие: у Маргариты началась истерика. И вокруг сейчас же забегали неизвестно откуда взявшиеся люди со стаканами воды, с нашатырем, одеколоном, уксусом и чем-то еще. Пару раз споткнулись о мои ноги, хотя я уж и так поджала их насколько могла, но, по-моему, они даже не заметили этого.
Господа, кто-нибудь хоть раз ощущал себя предметом мебели? Чувство – прямо скажу – не из приятных. Эдакая никчемная моргающая статуэтка в деловом костюме с короткой юбкой.
Однако любая ситуация имеет как плохие, так и хорошие стороны. Пока меня откровенно игнорировали, я получила возможность рассмотреть хлопочущих вокруг Баргомистровой родственников. Ну, с главой семьи я уже имела счастье свести знакомство. А эта матрона в пестром халате – нет слов, красива, но какая-то утомленная, измученная, – видимо, жена Королева. А растрепанная голубоглазая блондинка, вызывающе накрашенная, – скорее всего, младшая дочь. С ней я позже тоже должна поговорить… больше для очистки совести. Пару раз со склянкой в руках промелькнула какая-то бледная моль; судя по одежде, нянька или домработница. С особой сей тоже не мешает побеседовать: эти скромницы, не имеющие возраста, обычно видят и знают гораздо больше, чем им полагается видеть и знать. В уголке, тихонько прошлепав в комнату во время суматохи, замерли, держась за руки, две крохотные белокурые близняшки в одинаковых коротких платьицах. Наверное, дочки Баргомистровых. Хаврошечки, испуганно тараща огромные голубые глазенки, уже собирались дружно зареветь, но их вовремя заметила бледная моль: подхватив обеих на руки, она выпорхнула из комнаты и больше не появлялась.
Минут через двадцать с помощью лекарств и ласковых уговоров Рита наконец пришла в себя. Она заморгала, закивала и замахала руками, утверждая, что ей уже лучше и что такое больше не повторится. Мать облегченно вздохнула, погладила ее по голове и, извинившись, вышла вместе с мужем, дабы нам не мешать.
Младшая сестрица, напротив, попросила разрешения остаться. Я не отказала, но почему-то эта девица при ближайшем рассмотрении вызвала у меня глухое раздражение. В принципе в ней не было ничего особенного: девушка как девушка; может, не в меру накрашена, экстравагантно, с моей точки зрения, одета, но современная молодежь словно вся из инкубатора: одинаковые прически, одинаковая одежда… Просто девочка не нашла еще свой стиль… И все-таки чем-то она была мне неприятна.
Но это уже, как говорится, – личное. Не следует поддаваться эмоциям. Тем более что, удобно устроившись с ногами на диване, она, кажется, не собирались нам мешать.
А я тем временем продолжаю изображать манекен: молчу, опасаясь повторения истерики.
Однако Рита заговорила первой и, на удивление, спокойно:
– Я была в парикмахерской – у нас в доме внизу парикмахерская, – делала прическу. Мы собирались вечером в театр… Олю и Таню еще накануне отвезли сюда, к родителям…
– В какое время вы вошли в парикмахерскую и когда вышли оттуда?
– Время? Я была там примерно с час… Где-нибудь минут десять восьмого пришла домой… значит, часов в шесть – в седьмом вошла туда.
– А где вы были до парикмахерской?
– Прошлась по магазинам…
– Вы можете это доказать? Простите, я спрашиваю не из недоверия к вашим словам. У вас должно быть алиби.
– Я могу доказать, – подала голос сестра Риты. – В пять или около того мы столкнулись в дверях «Чародейки». Поболтали. Потом я пошла домой, а Рита – в очередной магазин.
– Да-да, Ксюша права, – подхватила молодая женщина. – Мы встретились в «Чародейке» – мне нужны были кружева, – потом я зашла в «Искусство», затем в «Подарки», затем… А после встретила Володю, Витиного напарника, и он угостил меня кофе с пирожными. А потом была парикмахерская.
– Значит, между пятью и шестью вы общались с напарником вашего мужа – как, кстати, его зовут?
– Володя, Владимир Александрович Гришин. Вы не думайте на него, Володя славный человек, добрый, чуткий. Он был лучшим другом Вити… Звонил уже… спрашивал, не нужна ли помощь… – У Риты задрожали губы.
Чтобы дать ей время взять себя в руки, я повернулась к младшей сестре.
– Ну а вы, сударыня, – где вы были после встречи с Маргаритой Вадимовной?
Ксения пожала плечом. Ответила надменно (эта девчонка еще смеет разговаривать со мной в таком тоне!):
– Я же сказала: пошла домой. Пешком. По дороге никого из знакомых не встретила; дома была без десяти семь. Вечер провела с родителями, тихо и мирно. Вернее, провела бы… Но часов в восемь позвонили Ритины соседи, сообщили о… случившемся. Отец сразу поехал туда, привез Риту. Ну и… вот…
– Рита, скажите, когда вы вошли в свою квартиру, как вам показалось: все ли предметы стояли на своих местах?
Женщина чуть улыбнулась:
– Вы имеете в виду канделябр? Папа говорил, он пропал. Но я не знаю… Когда открыла дверь, стояла такая странная тишина… Витя не вышел встречать… А потом в комнате… Я не могу, не могу так больше! Я все время вижу его голову и кровь вокруг!.. – Рита опять разрыдалась.
– А вы полагаете, что Виктора… что – как это? – орудием… был канделябр? – зло спросила Ксения.
Судя по тону, похоже, я тоже ей не приглянулась.
– Полагаю, да. Если, конечно, преступник не принес орудие убийства с собой. – Тут меня посетила удачная мысль: а почему бы не узнать, что сестры думают об официальной версии убийства?
– Вы, конечно, уже слышали, что преступник арестован, – начала я.
Ксения сморщилась, как от оскомины; Маргарита, смахнув со щеки слезу, покачала головой.
– Слышали, – тихо произнесла старшая сестра. – Только Василий Семенович не мог убить. Он и мухи не обидит, напрасно его арестовали. Понимаете, я думаю… я надеюсь, мне будет легче… когда вы найдете настоящего убийцу… когда он будет наказан… – Рита всхлипнула и судорожно сжала руки.
Ксения подбежала, обняла, стала что-то шептать ей, утешая. Затем повернулась ко мне:
– Смолин звонил нам. Этот алкаш вроде взял всю вину на себя, что-то там подписал… У него наверняка выбили это признание! Отец не верит, да и мы тоже. Просто искать не хотят. А с Василия что взять – алкаш, он и есть алкаш. Испугался…
Как у этой девчонки все просто получается! Тот ленив, этот напуган до полусмерти… Хотя, впрочем, тут она права. Ведь и я считаю, что проще повесить вину на несчастного алкоголика, чем искать настоящего убийцу.
И все-таки странное предубеждение сложилось у меня против Ксении. Может, тому виной ее взгляд – тяжелый, исподлобья? Или что-то еще? Есть в ней какая-то звериная настороженность. Интересно, она со всеми так держится или только со мной?
Мои размышления прервала бледная моль, с подносом в руках бесшумно проскользнувшая в комнату. На подносе стояли кофейник, молочник, чашки и вазочка с печеньем. Мой бедный голодный желудок довольно заурчал. Фу, неудобно получилось: я заметила, как Ксения, принимая у домработницы поднос, отвернулась, чтобы скрыть улыбку. С той же торжествующе-ехидной усмешечкой девушка принялась разливать по чашкам кофе.
Я поинтересовалась, как зовут эту болезненного вида безмолвную особу, что принесла нам «напиток богов».
– Настя, – ответила Маргарита. – Мы зовем ее просто Настя.
– Анастасия Белова, – вставила младшая сестра. – Ей очень идет ее фамилия, правда?
Действительно, идет.
– Она помогает маме по хозяйству и присматривает за девочками, – продолжила Рита.
– …и при этом вечно сует нос не в свои дела! – раздраженно перебила сестру Ксения.
Так я и думала! Обязательно надо побеседовать с этой Настей. Но – наедине.
А сейчас, пожалуй, пора откланяться. Вот только допью кофе.
Я попросила разрешения еще раз – если понадобится – встретиться с Маргаритой и перед уходом оставила Насте свой телефон, как говорится, на всякий случай.
Однако меня ждал сюрприз: на время расследования Королев предоставил в мое распоряжение одну из своих машин вместе с шофером – веселым лихачом Мишей. Стоит ли говорить, как я обрадовалась.
Пообещав известному бизнесмену держать его в курсе всех новостей, я распрощалась с этим суетливым семейством.
