Марина Серова
Дары Ангела
Я посоветовала Веронике расслабиться, не думать о своих недавних преследователях, по возможности забыть обо всем неприятном. Просто гуляем, рассматриваем витрины, примеряем наряды. Девушка отлично справилась; глядя на нее со стороны, сложно было предположить, что ее что-либо беспокоит.
Мы прогулялись вдоль местного, тарасовского «Бродвея», заглядывая во все приличные бутики. Выпили кофе в небольшом уличном кафе. При этом непрерывно болтали на французском языке, якобы сообщая друг другу последние новости. Словом, провели время как хорошие подруги, которые давно не виделись. Потом сделали крюк по улице Пирогова и вернулись к поджидавшему нас «фольку».
– Ну что? – нетерпеливо прошептала Вероника, едва мы сели в машину.
– Тебе не показалось. Следил за нами какой-то тип, все время, пока гуляли. Даже пытался подобраться поближе, чтобы послушать. Но французского языка он не знает, на его лице отобразилась целая палитра чувств, забавно, – замолчала я, задумавшись.
– Что именно?
– Пока не буду утверждать, но думаю, твоя бабушка ошибалась насчет «серьезной организации». Или за тобой следят совсем другие люди.
– Почему ты так думаешь?
– Слишком топорно работают.
С этими словами я завела мотор любимой машины, и мы поехали к дому Вероники.
* * *
Во дворе я некоторое время оглядывалась в поисках удобного места для парковки. Нужно, чтобы оно отвечало некоторым требованиям, во-первых, хорошо просматривалось из окон квартиры…
Мои размышления прервала Вероника.
– Решаешь, где машину удобней поставить? – спросила она.
– Да, мой «фольк» на сигнализации, но во избежание различных неприятностей желательно держать его на виду. Хотя, если его прямо тут поставить…
– Можно просто в гараж. Он от родителей достался. Машина в аварии так пострадала, что не подлежала ремонту. Но гараж бабушка не стала продавать, всегда говорила, что мне пригодится, когда я куплю себе роскошную машину. – Девушка грустно усмехнулась.
– Значит, действительно когда-нибудь купишь.
Оказалось, что гараж расположен совсем недалеко от подъезда, в конце уютного старого двора.
Минут через десять Вероника уже показывала комнату, которую отвела для меня.
– Сейчас покажу тебе «Ангела».
– Подожди минутку. – Я достала из сумки с вещами приборчик для обнаружения «жучков». – Хочу быть абсолютно уверенной, что наши разговоры не уйдут дальше этой комнаты.
Вероника молча, заинтересованно наблюдала за моими манипуляциями. Прибор мерно попискивал. Результат удивил несказанно: я обнаружила два «жучка». Один в спальне Вероники, другой в гостиной. Чтобы лишний раз не пугать девушку, я удержалась от комментариев, просто обезвредила находку.
– Теперь можем спокойно говорить.
– Это были прослушивающие устройства?
– Да. Есть у тебя любопытные «приятели».
– Но ведь это означает, что они были в моей квартире, ходили тут как хозяева?! Трогали мои вещи?!
– Есть два варианта.
– Какие, интересно?
– Это может быть кто-то из близких знакомых, тех, кто не только вхож в дом, но и остается в комнате без присутствия хозяйки.
– Таких знакомых у меня не много, сейчас даже вспомнить никого не могу. А второй вариант?
– Квартиру могли осторожно вскрыть, когда ты была на работе, поставить «жучки» и уйти, не оставляя следов. Поверь, если сделать все очень аккуратно, сложно заметить следы вторжения.
– Значит, им точно нужна монета.
– С чего такие выводы?
– Я действительно не замечала, что в квартире побывал кто-то чужой. Если им было нужно что-либо из моего имущества, уже могли украсть, и следить за мной не надо. Так?
– Логично.
– А если они продолжают следить и подслушивать, значит, не нашли что искали. Так?
– А монета была, – уловила я мысль Вероники, – надежно спрятана?
– Да! – торжествующе воскликнула девушка. – Бабушка Елена сама придумала тайник! Если не знаешь, ни за что не найти. Пойдем, покажу!
Вероника потащила меня в гостиную, открыла шкаф и взяла с дальней полки громадный металлический будильник советских времен.
– Вот, смотри! – сунула его мне в руку.
– Ты хочешь сказать, – я потрясла будильником – внутри что-то загрохотало, – что это и есть тайник?
– Да. Умно придумано, правда?
– Находчиво, даже гравировка есть. – На железном корпусе было написано: «За выдающиеся успехи в соц. соревновании награждается Потапова Елена, мастер участка».
– Когда бабушку спрашивали, зачем она хранит этот старый хлам, она отвечала, что тот дорог ей как память о трудовых подвигах молодости. Я сама никогда не подозревала о такой начинке, – Вероника с усилием потянула заводной ключ. Он вместе с крышкой оказался в ее руке. В другой руке остался корпус давно не работающего будильника. Его детали кучкой лежали внутри, это они создавали слышимый мною грохот.
– Я не понимаю.
– Правильно, – торжествовала Вероника, – говорю же, бабуля гений. Даже если точно знаешь, где монета, заметить сложно. В этих древних будильниках столько места. – Она взяла из моей руки корпус и продолжила его разбирать: вытряхнула детали, вытащила циферблат. К моему удивлению, их оказалось два. Один циферблат был плотно подогнан к другому и закреплен, таким образом создавалось немного пространства, чтобы спрятать такую небольшую вещь, как монета.
– Действительно, умно придумано. Если проверять с помощью металлоискателя, корпус и детали внутри отвлекут внимание, они же придают будильнику вес. Сложно что-либо заподозрить.
– Теперь понимаешь, почему я уверенно заявила, что они искали «Ангела» и не нашли? – Вероника развернула мягкую бархатную ткань и вложила мне в руку золотую монету.
– Немаленькая. – Я взвесила на руке. – Чистое золото?
– Да, насколько мне известно. Она тысяча семьсот девяносто третьего года.
– Ты точно никому не показывала монету, может, пыталась оценить?
– Нет, только в Интернете про нее читала.
– Ну, тогда рассказывай, что удалось узнать.
– Эта монета известна во Франции, да и во всей Европе. Называют: «Французский ангел» или «Ангел удачи». Среди нумизматов ходит легенда, что она приносит счастье. Смотри: на аверсе обозначен номинал монеты – двадцать четыре ливра в дубовом венке и надпись по окружности «Республика Франция». На реверсе изображен ангел, который стоя записывает на скрижалях Конституцию Франции. Рядом изображена колонна, петух и надпись: «Господство закона». Монета символизирует принципы Французской революции. Ангел является символическим изображением духа Франции, а петух символизирует бдительность.
– Петух по-французски – «галл». Было такое племя в Европе. Галлы считаются предками современных французов, – высказала я свои познания.
– Да, может, поэтому его изобразили на монете.
– А что это за палки, за ангелом?
– Это связка стержней, являющихся символом власти, такой в древности носили римские магистры. Внизу год тысяча семьсот девяносто третий.
– Время революции во Франции. Как думаешь, Федор Чернов, оставляя своей дочери монету этого времени, пытался сделать какой-то намек?
– Считаешь, его могла мучить совесть за совершенные преступления? Не думаю. Бабушка описывала его как человека крутого нрава, убежденного в своей правоте.
– Может, она просто дорого стоит? Это многое объяснило бы.
– Я наводила справки через Интернет. Эти монеты были настолько популярны, что много раз перевыпускались. Поэтому в наше время совсем не редки, а значит, и стоят не много, около двенадцати-пятнадцати тысяч.
– Рублей?
– Конечно.
– Да, это небольшая сумма. А я уж было собралась предположить…
– Что именно?
– Твой прадед, Федор Чернов, мог не умереть в сорок шестом году. Допустим, ему дали срок, он отсидел и создал новую семью, завел детей. Перед смертью рассказал им о монете. То есть ее ищут твои родственники – претенденты на наследство.
– А следить, пугать меня зачем? Они могли представиться, познакомиться, я не стала бы жадничать, поделилась, если они тоже родня.
– Ну, люди разные бывают. Может, себе все хотят, чтобы с тобой не делиться. Но нет. Не слишком вяжется. Десять-пятнадцать тысяч – не та сумма, из-за которой стоит так стараться: следить, квартиру прослушивать. Может, монета дороже стоит? Этого года издания их могло мало остаться, или еще какие-то нюансы имеются. Похоже, без консультации специалиста нам не обойтись.
– Рискованно, бабушка не советовала внимание привлекать.
– Не бойся, теперь я с тобой. Тем более что у меня есть знакомый нумизмат, он не из болтливых. В их среде вообще не принято рассказывать о частных делах своих клиентов.
– Тогда ладно. Договаривайся о встрече. Если ты не против, я приму ванну и позанимаюсь немного японским. Хочу усовершенствовать язык за время отпуска.
– Конечно, не против, только квартиру без меня не покидай. Я вещи разберу и воспользуюсь Интернетом. – Я махнула рукой на сумку с ноутбуком, захваченным из дома. – А если тебе понадобится партнер для отработки диалогов, зови, всегда рада помочь, да и лишняя практика не помешает.
– Женя, ты и японский язык знаешь?
– Достаточно для беглой разговорной речи, несколько лет назад даже приходилось бывать в командировках в Японии.
– О, тогда с удовольствием приму твою помощь, как освободишься, заходи.
* * *
Я разобрала вещи, включила компьютер и еще раз взвесила на ладони монету. На аверсе, под цифрой 24, обозначающей номинал, мне показалось, что я вижу какой-то знак. Очень маленький, грубо исполненный, наверно, кустарным способом. Я подошла к столу, включила настольную лампу и поднесла монету ближе к световому пятну, чтобы лучше рассмотреть знак. Он представлял собой лежащую по горизонтали восьмерку. Или математический знак бесконечности. Странно, Вероника об этом знаке ничего не упоминала, может, не заметила? Или забыла сказать? Рассматривая монету и крутя ее так и эдак, я увидела еще два значка – один, в дубовом венке, был похож на скрещенные кости, а другой, на реверсе, под ангелом, – на неправильно написанную печатную букву «И», как ее пишут порой маленькие дети, когда осваивают грамоту. Странно, что это может означать? И есть ли подобные знаки на других таких монетах? Нужно самой посмотреть в Интернете.
Компьютер тем временем загрузился, я зашла в Интернет и ввела в поисковик: «Золотой французский ангел». Яндекс выдал несколько ссылок, я открыла ближайшую.
Как выяснилось, нумизматы всего мира предпочитают для своих коллекций монеты из меди или серебра, они гораздо дешевле золотых или платиновых того же времени.
Во время Французской революции 1789–1799 годов Национальное собрание приняло решение о чеканке новых монет. Сия миссия была возложена на дворянина Огюста Дюпре самим Людовиком Шестнадцатым. В 1792 году он создал новую валюту для Франции. Именно Дюпре придумал символику, выражаясь современным языком, – дизайн монеты. Говорят, что при создании этой монеты было использовано золото, полученное алхимиком Лестатом.
И именно благодаря Огюсту Дюпре о «Французском ангеле» пошла молва как о монете, приносящей удачу. В 1794 году, в дни революционного террора, среди массы приговоренных к смерти дворян был и Огюст Дюпре. Его приговорили к казни на гильотине. Легенда гласит, что в кармане осужденного в тот момент лежал «Золотой ангел». Поднимаясь на эшафот, Дюпре произнес небольшую молитву и приготовился к смерти. Он встал на колени и поместил голову под лезвие гильотины. Но внезапно яркая вспышка молнии, ударившей в шпиль ближайшей колокольни, осветила толпу. Из-за паники и хаоса, вызванных природным явлением, ужасная церемония казни была отменена. Дюпре отвели обратно в тюрьму и, кажется, забыли про него. А через пять месяцев и вовсе освободили. Так вот, Огюст всегда утверждал, что был спасен этим самым ангелом. Хотя есть и другая, более прозаическая версия. Дюпре просто подкупил своих палачей золотой монетой, лежащей в его кармане.
Как бы там ни было, слава о «Золотом ангеле», как о монете, приносящей удачу, разнеслась по Европе. Морские капитаны старались не отправляться в плавание, не имея при себе этого талисмана. Позже французские пилоты редко поднимались в небо без «Ангелов». Один из немецких генералов авиации рассказывал, что во время Второй мировой войны германские ВВС специально искали в странах Европы монеты с изображением «Счастливого ангела», чтобы выдавать их в качестве награды асам-истребителям Люфтваффе.
Ангел был заново воспроизведен на монетах номиналом 20 франков с 1871 по 1898 год. Потом на золотых монетах в 50 франков, золотых монетах в 100 франков 1878–1914 годов. И даже на относительно современных стофранковых юбилейных серебряных, золотых, платиновых, палладиевых монетах, выпущенных в 1989 году. Сегодня в Европе и Америке люди покупают эти монеты как подарки на Рождество и Новый год и дарят любимым с пожеланием удачи.
Все это, конечно, очень интересно, но практически не дает ответов на мои вопросы. Их даже стало больше. Судя по выложенным в Сети фотографиям, на монетах 1792 года издания есть изображение Людовика Шестнадцатого. А на монете Вероники его почему-то нет. А на монетах более поздней чеканки, лет через сто примерно, реверс с аверсом меняются местами. Я уже не говорю о номинале, тот вообще меняется со временем, увеличивается, естественно.
Что же касается странных знаков, замеченных мною, ничего подобного на изображениях монет не было. Насколько это возможно рассмотреть по фотографиям. В любом случае я только укрепилась во мнении, что нам нужна консультация специалиста. К счастью, среди моих многочисленных знакомых такой человек действительно имелся.
Я бросила взгляд на часы. Время вечернее, но еще не поздно для делового звонка. В телефонной книге сотового нашла номер Валентина Петровича. С этим известным в Тарасове нумизматом я сотрудничала несколько лет назад. Консультировала по вопросам безопасности благодаря просьбе одного хорошего знакомого. С Валентином Петровичем мы расстались вполне довольные друг другом. Пару раз он рекомендовал мои услуги нескольким тарасовским бизнесменам, вполне приличным людям. И сам неоднократно повторял, что в случае надобности могу обращаться к нему за помощью. Так что я не затратила много усилий, чтобы договориться о встрече на завтра. Пожилой нумизмат заверил, что будет рад видеть меня и мою клиентку и с удовольствием окажет посильную помощь.
Потом я вновь зашла во Всемирную паутину и связалась по электронке со знакомым хакером. Интернет давно и плотно вошел в нашу жизнь. Теперь даже дошкольник знает, что любую информацию можно почерпнуть из Сети. Все дело в том, что та информация, которая требуется мне, может быть засекречена, даже вероятней всего засекречена. Значит, мне потребуется помощь хакера. Я регулярно общаюсь в Сети с одним молодым способным компьютерщиком, который экономит мне массу времени, когда нужно что-либо узнать.
Я связалась со своим добровольным помощником; как бы там ни было, нужно навести подробные справки о Федоре Чернове. Был ли он осужден, если был, то за что и какое наказание понес. Может, мое предположение о том, что Чернов завел новую семью и имеет наследников, не так уж фантастично. Еще обязательно нужно навести справки о дальнейшей судьбе Дмитрия Чернова. То, что бабушка Вероники не поддерживала с братом отношений, не значит, что он не следил за судьбой Елены и ее потомков. Дмитрий тоже знал о монете и мог жениться, завести семью, детей. И хоть Дмитрий, судя по всему, уже очень дряхлый старик или даже покинул этот мир, его наследник или наследники могут охотиться за монетой.
Во всех этих логичных выводах был один небольшой пробел: судя по всему, монета не представляет особой ценности. Но, думаю, наш завтрашний визит к нумизмату прольет свет на этот вопрос. Вполне возможно, что она стоит гораздо больше, чем думает Вероника.
Я рассказала своей подопечной о назначенной на завтра встрече. Потом мы немного позанимались японским языком. Поболтали о новостях современного кино. И, пожелав друг другу спокойной ночи, разошлись по своим комнатам. Когда я уже стояла на пороге отведенной мне спальни, услышала, как зазвонил мобильный Вероники. Судя по ее репликам, звонил жених. Максим напрашивался в гости сегодня вечером, осторожная Вероника отказывалась. После долгих пререканий встреча и знакомство с «подругой из Франции» были перенесены на завтрашний вечер.
Я прислушивалась к разговору не из досужего любопытства, просто следила, чтобы Вероника не говорила лишнего. Сначала я даже собиралась ее об этом еще раз предупредить, но потом поняла, что девушка проявляет крайнюю осторожность. Видимо, сказывается влияние бабушки Елены; что ж, Вероника хорошо усвоила ее инструкции. Значит, я могу спокойно удалиться в свою комнату.
После того как я приняла душ, собралась ложиться спать, но увидела, что засветился дисплей моего сотового телефона. Звонил приятель Генка, легок на помине.
– Привет, моя любовь.
Ну вот, опять он со своими шуточками.
– Привет, только сегодня вспоминали тебя с тетей Милой.
– Хочешь сказать: дурака вспомни, он и появится? – заржал приятель.
– Смотрю, ты находишься в отличном расположении духа. Как командировка? Удачно?
– Нормально все, как обычно. В связи с чем вспоминали мою особу? Надеюсь, тетя Мила уверяла тебя, что лучше жениха, чем я, днем с огнем не сыскать?
– Она вспоминала наш поход в ресторан, – призналась я, – видимо, твое появление около нашего дома произвело тогда неизгладимое впечатление на тетю Милу.
– Вот, что я тебе говорил! – торжествовал приятель. – Я самая удачная кандидатура на роль жениха. И твоей тете нравлюсь.
– Должна тебя разочаровать, Гена, тете Миле все нравятся. Ну, или почти все представители мужской половины населения старше двадцати пяти.
– Это почему?
– Она напряженно выбирает жениха для любимой племянницы, – хохотнула я.
– И как успехи?
– Пока что мне успешно удавалось разрушать ее матримониальные планы. Но с каждым годом тетя Мила нервничает все больше, а разочаровывать ее мне все труднее.
– А я предлагал тебе, представь ей меня в качестве жениха. Будем встречаться, ходить друг к другу в гости. Тетя расслабится, прекратит приставать к тебе с нотациями и предложениями.
– Уже обещала подумать. Кстати, тетя Мила, видимо, решила и тут взять инициативу в свои руки. Она просит пригласить тебя на чай, обещала испечь что-нибудь вкусненькое.
– О, я всегда с удовольствием. Когда собираться в гости?
– Наверно, после того, как закончу работу, – бодро ответила я.
– Так, ты опять ввязалась в очередную историю?! – Тон приятеля из радостно-расслабленного стал напряженным.
– Никаких историй. Охраняю милую молодую девушку, преподавателя элитного учебного заведения.
– Ого, – присвистнул Генка, – как возросло благосостояние российских учителей, если девушка может осилить твои расценки! Или у нее очень большие неприятности?
– Не особо. Просто помогаю разобраться кое с чем. Не обижайся, в подробности посвятить не могу, сам понимаешь, конфиденциальность и все такое.
– Конечно, понимаю. Если понадобится помощь, звони.
– Спасибо, пока все нормально. Но может статься, что помощь действительно понадобится.
– Так, когда мы встретимся?
– Когда закончу, наберу тебя. Если до этого момента мне не понадобится что-нибудь разрулить, – хихикнула я.
Мы попрощались с приятелем, и я улеглась в постель. С тех пор как Генку перевели в наш город на повышение, проблем у меня значительно поубавилось. Во-первых, Генка, как заместитель начальника управления полиции Тарасова, может избавить от мелких препятствий и досадных недоразумений. А их во время частных расследований возникает множество. Во-вторых, раньше, до появления бравого полковника в нашем городе, практически весь личный состав полиции видел в моей скромной особе врага номер один. Некоторые особо ретивые представители правоохранительных органов старались испортить мне жизнь чем только можно. А возможностей у них много: одними только проверками лицензии и разрешения на ношение оружия можно замордовать. Не знаю, что сделал в этом направлении Геннадий Петров, но отношение местной полиции к Евгении Охотниковой кардинально изменилось. Если в процессе работы мне доводится с ними пересекаться, весь личный состав ведет себя предупредительно вежливо. У меня даже появились приятели среди Генкиных подчиненных.
* * *
Утром, пользуясь тем, что свидание с нумизматом не скоро, я отправилась на пробежку. Вероника еще не проснулась, но накануне вечером она дала мне связку запасных ключей и обещала до моего возвращения никуда не выходить.
Когда я вернулась в квартиру, моя подопечная, напевая какую-то французскую детскую песенку, готовила на кухне завтрак.
– Доброе утро. Настроение хорошее?
– Доброе утро, – улыбнулась Вероника, – правда очень хорошее. Зная, что ты находишься в соседней комнате, я спала крепко, как младенец. Сон снился такой приятный, совсем не помню о чем, но что-то милое. Проснулась бодрой, отдохнувшей.
– Это отлично. Ты всегда так рано встаешь? Даже в отпуске?
– Как и большинство людей, предпочитаю поспать подольше, – хихикнула девушка, – но сегодня меня разбудил своим звонком Максим.
– Забыл, что ты в отпуске? – прищурилась я. – У вас вообще заведено звонить друг другу в любое время? Среди влюбленных так часто бывает.
– Вроде не забыл. И раньше он был сторонником соблюдения приличий, по крайней мере, ничего лишнего себе не позволял. Думаю, его просто разбирает любопытство.
– По поводу моей скромной особы?
– Да, Максим прямо засыпал меня вопросами. Что за подруга? Почему я о ней никогда не рассказывала? Как давно мы знакомы и при каких обстоятельствах познакомились? Даже спросил, насколько я тебе доверяю, представляешь, будто подбирает кандидата для разведки во вражеском тылу.
– Ну, то, что ему любопытно, это, наверное, нормально. Не было ни слуху ни духу от подруги, и вот она, нате, приехала.
– Знаешь, мне пришлось целую историю придумать. Давай завтракать?
– Хорошо, спасибо, только в душ заскочу.
К тому времени как я вернулась на кухню, меня ждал сервированный стол, и мы с Вероникой продолжили болтать.
– Так что ты рассказала Максиму, можно полюбопытствовать?
– Я решила не мудрить особо и, по возможности, не выдумывать ничего лишнего. Так только, подробности в рамках основной версии.
– Правильно, – одобрила я, – но, чтобы не попасть впросак при общении с твоим женихом, эти подробности нужно знать и мне.
– Да, конечно. Мы подруги с детства. Вместе занимались английским и французским языками в студии на Чернышевского. Там познакомились и подружились. Несколько лет назад ты вышла замуж за француза, фермера из Прованса. С тех пор живешь во Франции, приехала в отпуск впервые за много лет. Родных в Тарасове у тебя не осталось, поэтому я пригласила пожить у меня. Места много, а на сэкономленные деньги можно поехать к морю.
– В наших гостиницах такие цены, что на сэкономленные деньги можно купить небольшой самолет, – съязвила я.
– Это точно. Ну, как тебе?
– Молодец, хорошо все придумала. Кратко, лаконично, без лишних подробностей. Знаешь, подробности – это слабое место любой легенды. Их или нужно опускать, или, наоборот, тщательно прорабатывать.
– Да?
– Ага, на мелких нестыковках засыпался не один лжец.
– Я же не ради удовольствия все это выдумывала, – расстроилась Вероника, – так нужно.
– Конечно, нужно. Может, мои слова прозвучали резковато, но я не хотела тебя обидеть. Все, что мы делаем, это ради твоей, Вероника, безопасности. Чтобы твои враги, кто бы они ни были, не насторожились и не сменили тактику, то есть не перешли к более активным действиям. Поэтому нужно объяснить мое появление в твоей жизни. Что может быть удобнее, чем неожиданный приезд подруги? А единожды начав врать, мы вынуждены придумывать подробности, тут уж ничего не поделаешь.
– Но, когда все закончится, я могу рассказать Максиму правду?
– Если захочешь.
– В каком смысле? – не поняла Вероника.
– У тебя будет два варианта. Или рассказать правду, извиниться за ложь, объяснив причины. Или просто сказать: «Подруга уехала назад во Францию». Таким образом избежав неприятных сцен и разговоров.
– Я предпочту все рассказать Максиму, думаю, он простит мою вынужденную ложь.
– Конечно, простит. Вероника, а можно вопрос?
– О чем?
– Почему Прованс? – Я лукаво улыбнулась, уже догадываясь, каким будет ответ.
– Просто всегда мечтала там побывать, – зарделась девушка.
– Я так и думала.
Перебрасываясь с Вероникой фразами, мы продолжали завтракать. Нужно заметить, что лично я в еде неприхотлива. Сама кулинарией не увлекаюсь, в случае надобности, конечно, могу приготовить что-нибудь простенькое, но предпочту зайти в кафе или любую общепитовскую забегаловку. Благо сейчас в нашем городе нет проблем с этим. Можно выбрать заведение любого уровня. В некоторых из них просто перекусить, не пробивая бреши в бюджете и не опасаясь отравления.
В отличие от меня, Вероника замечательно готовила. По крайней мере, то, что мне довелось попробовать, было непревзойденно. Французские заварные оладьи с черничным джемом, омлет с ветчиной и сыром, свежесваренный натуральный кофе.
– Когда закончится эта история, обязательно познакомлю тебя с моей тетей Милой.
– Буду очень рада.
– Думаю, вы понравитесь друг другу. Обменяетесь рецептами, ее заинтересуют оладьи твоего приготовления, такой оригинальный вкус.
– Спасибо, это бабушка Елена меня научила. Раньше она не рассказывала, откуда этот рецепт. Но оказывается, что гувернантка Ольги Мещерской была француженкой. Воспитывая Олю, она часто готовила заварные оладьи к завтраку, чтобы побаловать свою любимицу. Так рецепт и остался в нашей семье.
– А где гувернантка была во время революции? – заинтересовалась я.
– Кажется, за несколько лет до тех событий вернулась на родину. Замуж вышла. Бабушка говорила, что, по слухам, отец Ольги, Мещерский-старший, дал девушке приличное приданое.
– Странно, так принято вроде бы не было. Или отец Ольги был очень добрым и щедрым человеком…
– Или?
– Здесь скрывается какая-то тайна. Знаешь еще какие-нибудь подробности?
– Нет. Бабушка рассказывала только это, а теперь у нее и не спросишь.
– Имя, девичью фамилию гувернантки вспомнить попробуй. Имея подобную информацию, можно попытаться найти ее родню.
– Нет. Ничего, не только фамилии, бабушка даже имени не называла, я бы запомнила.
– Жалко, а как думаешь, после того как Ольга принесла себя в жертву ради спасения семьи, куда делись остальные Мещерские?
– Они сменили фамилию, Федор Чернов об этом прабабушке говорил, только саму фамилию назвать отказывался.
– Хорошо, предположим, давай представим себе эту ситуацию. Вывез Чернов семью Мещерских из города Питера. У них новые поддельные документы и ни гроша в кармане. Что им делать дальше?
– Почему, то есть как ты пришла к выводу о деньгах?
– Сама посмотри. Их арестовали ночью, вывезли из дому, бросили в подвал. Так?
– Да, ты хорошо запомнила подробности моего рассказа.
– В этой ситуации им не могли разрешить захватить деньги и ценные вещи, хорошо, если дали надеть одежду. Так?
– Да, скорее всего.
– Потом Чернов их вывез за город, прямо из застенков?
– Наверное.
– Он торопился, вероятно, боялся, что свои же, чекисты, заметят его манипуляции. В этом случае Федора не спас бы и тот факт, что он начальник. Так что вряд ли он беспокоился о еде, деньгах и теплых вещах в дорогу для своих пленников.
– Ты хочешь сказать, что они погибли? – Глаза Вероники стали наполняться слезами. – Замерзли где-то в степи?
– Не обязательно. Но Мещерские, хоть и, без сомнения, радовались свободе, оказались в сложной ситуации. И мы снова возвратились к вопросу: «Что делать дальше?» Вот ты бы, Вероника, что делала?
– Не знаю. А ты бы что делала? – вернула девушка вопрос.
– Я в подобной ситуации выжила бы обязательно. Но меня этому учили с детства, поэтому все решения, принятые мной, будут верные, а что Мещерские поступили так же – не факт.
– Поэтому ты спрашиваешь меня? Чтобы проверить, смогу ли я грамотно бороться с судьбой?
– Ну да. Не торопись, подумай хорошенько. Время тогда было сложное и смутное, но многим выжить удалось, значит, могли и твои родные.
– Я добралась бы автостопом до ближайшего города и попыталась найти работу.
– Кем бы ты устроилась? – сдержала я порыв сразу же раскритиковать выводы Вероники.
– Кем получится.
– Ты допускаешь несколько ошибок. Про автостоп хорошо, хотя тогда это не так называлось. Но суть от смены названия не меняется, способ передвижения самый безопасный, а если нет денег, единственно возможный. А дальше – все неверно. Не город, а деревня, желательно крупная, чтобы чужаки не сразу бросались в глаза. И совсем ненадолго – передохнуть, выменять что-то ценное на продукты. Желательно одежду сменить, ну, если получится. И дальше в путь. Пойми, дворян тогда преследовали по всей стране, они реально отличались: речь, манеры, белые, не видавшие черной работы руки. А потом, документы эти новые не внушают доверия.
– Что ты хочешь сказать?
– Хочу сказать, та бумага, что выправил Мещерским Чернов, вряд ли была способна выдержать серьезную проверку. И при малейшем подозрении дорога у них была бы та же – в подвал и на расстрел. А в крупных городах всегда проявляют большую бдительность, так что даже если твой предок и владел какой-то профессией, он не рискнул бы искать работу.
– Что же тогда делать им было?
– Попытаться выехать в другую страну. Закрыли границы не сразу, я точно знаю. И если Мещерские устроили судьбу Ольгиной гувернантки, вполне логично искать у нее помощи в трудную минуту. А значит, она, вернее уже ее дети, могут что-то знать о судьбе твоей семьи.
– Может, так и было, но как ее искать совсем без данных?
– Пока не знаю. Но попробовать стоит. Кстати, иногда самое простое решение – самое верное. Не думала об этом?
– Женя, что ты имеешь в виду? Не могу понять.
– Обретя свободу, почувствовав себя в безопасности вдали от тоталитарного режима, Мещерские могли вновь назваться своей фамилией. Так что, если им удалось выехать за границу, мы их найдем.
– Думаешь, все так просто? Странно, почему мне самой это в голову не приходило? Но ведь нет, – сама себя перебила Вероника, – не может этого быть.
– Какая тебя посетила догадка, можно узнать? – заинтересовалась я.
– Сначала мне пришло в голову, что те люди, которые следят за мной, могут быть потомками Мещерских, у Ольги было два брата. Но потом эта мысль показалась абсурдной.
– Обоснуй, пожалуйста.
– Если допустить, что меня разыскивает потерянная родня или ищут по их поручению, не знаю, детективы например, то их поведение нелогично.
– Хочешь сказать, что детективам достаточно обнаружить Веронику Федорову, доложить заказчику. И все, миссия выполнена? Дальше ход за заказчиком?
– Логично, разве не так?
