Марина Серова
Цена главной роли

– Почему?

– В павильоне снимать в сто раз дешевле, – пожала плечами Соня. – А теперь пришлось тащить сюда всю съемочную группу, оборудование. Знаете, сколько места оно занимает? Две фуры! Их перегнали сюда, пока мы летели самолетом.

– Неужели это только ради того, чтобы снять сцены на заброшенном заводе? – потрясенно спросила я, представив фуры, мчащиеся по ночному шоссе.

– Станислав Сергеевич говорит, это придаст достоверности нашему проекту, – без особой убежденности сказала Соня.

– Так вы заканчиваете свой сериал?

– Да, ждем не дождемся! – засмеялась девушка. – Снимаем давно, график плотный, выходных мало, а иногда совсем нет. Вот поэтому у всех такой усталый вид.

– Как это, нет выходных? – удивилась я. – У вас что, нет профсоюза? Это же нарушение ваших прав!

Соня с жалостью взглянула на меня:

– Да что вы! Только пожалуешься – вылетишь за ворота. А на твое место десять желающих… Нет, мы рады, что у нас есть работа. Но, честно говоря, еще больше рады, что проект скоро закончится.

– А что, следующего сезона не будет? – поинтересовалась я, разглядывая пару за соседним столиком.

– Будет, конечно, – тряхнула кудряшками помреж. – После финальной серии проект ждет перезагрузка, а съемочную группу и актеров – отпуск на три недели. Станислав Сергеевич обещал.

Да, эта девушка – просто кладезь бесценной информации.

– Соня, а кто эти двое? Молодой человек с длинными волосами и девушка-блондинка?

– О-о, это наши звезды! – протянула толстушка.

– Я думала, ваша звезда – Макс Ионов, – удивилась я.

– Это само собой, – кивнула помреж, – но и они тоже. Одной звезды мало, понимаете?

– Нет, – честно ответила я.

Вообще-то кинематограф – мое хобби, так что я довольно много знаю о мире кино. Но мир сериалов для меня загадка. В кино одного звездного имени вполне достаточно, чтобы зрители валом валили в кинотеатр. Чарли Чаплин. Вера Холодная. Мэри Пикфорд. Кэри Грант. Кэрол Ломбард. Омар Шариф. Вивьен Ли. Хэмфри Богарт. Жан Габен. Ален Делон. Бельмондо, в конце концов. То есть так было в те дни, когда люди ходили в кино.

– Вы не понимаете нашей специфики! – Соня с удовольствием принялась просвещать меня. – Чтобы зрителю было интересно, каждый должен найти в сериале героя по душе. Вообще-то у каждого проекта есть своя целевая группа, но, само собой, мы пытаемся ее расширить. Например, чтобы наш сериал смотрели мужчины, в нем обязательно должна быть девушка, причем красивая. Это Алена, вон она сидит. – И Соня кивнула на блондинку за соседним столиком, а потом указала на ее соседа, высокого брюнета в свитере швами наружу и с длинными, стянутыми в хвост волосами.

– А это Кирилл. Правда, он милый? Основной наш зритель – это, конечно, девушки от двенадцати-тринадцати лет и старше. Девушкам нравятся разные типы героев, поэтому у нас их двое, блондин и брюнет.

Заметив, что я на него смотрю, красавец-актер послал мне неотразимую улыбку – видимо, выбрал лучшую из своего арсенала. Я улыбнулась в ответ. Мне понравился заинтересованный взгляд Кирилла. Очевидно, этот актер не прочь пообщаться со мной, а мне так нужны дополнительные источники информации…

– Кирилл играет Винсента, младшего брата главного героя, – продолжала объяснять Соня.

– А главный герой – это Максимилиан, вампир-романтик? – Я припомнила статейку из глянцевого журнала.

Соня закивала:

– Да, а Винсент – такой циник, разочарованный во всем. И еще они никак не могут поделить Амелию. В смысле, Алену.

– Разочарованный вампир – это сильно. И кто придумал всю эту компанию?

– Как кто? Сценаристы, конечно. – Соня завертела головой. – Что-то я их не вижу. Они милые ребята, братья. А вон, смотрите, это Кром, оборотень. Владик Малеев.

Парень, сидевший через проход от нас, поднял голову от тарелки и смерил меня тяжелым взглядом. Выглядел он точь-в-точь как «бычок» из какой-нибудь бандитской бригады.

– Оборотень? – изумилась я.

Соня во все глаза уставилась на меня:

– Вы вообще-то смотрели наш проект? Нет?! Тогда вы ничего не поймете. Давайте я вам принесу сценарий.

– Зачем? – испугалась я.

– Почитаете в свободное время, разберетесь во взаимоотношениях персонажей.

Соня таращилась на меня с преданностью пуделя. Вообще-то мне нет необходимости читать сценарий, мне глубоко плевать на взаимоотношения героев этого сериала, да и времени свободного не предвидится. Но Соня так болела за свой обожаемый «проект», что я кивнула:

– Несите.

Она нырнула под стол, извлекла портфель, немного покопалась там и вручила мне тонкую пачку сцепленных степлером листов:

– Вот, это завтрашняя серия.

Что ж, мои полчаса истекали. Пора было возвращаться к Максу, проверить, все ли в порядке. Очень хотелось пообщаться с душкой Кириллом, но я решила отложить это до следующего раза.

Я поднялась в номер. Максим мирно спал, обняв подушку. Лицо его было красивым и безмятежным. Что же заставило этого юношу броситься с моста в ледяную реку? Загадка.

Я спустилась вниз и немного пообщалась с охраной. «Стольный град» был для меня местом знакомым – сколько раз приходилось охранять людей, проживающих здесь. Услуги мои стоят довольно дорого, а гостиниц высокого класса в Тарасове раз-два и обчелся. Ничего удивительного, что я была лично знакома и с начальником секьюрити, и с самими охранниками. Я знала, что здесь все на высоком уровне, включая охрану, и пока Максим на территории гостиницы, беспокоиться мне не о чем. Разве что он решит утопиться в джакузи.

Мне отвели соседний с Ионовым номер. Для этого пришлось переселить того парня, что играл оборотня. Поскольку это была личная просьба Каменецкого, «оборотень» не решился возражать. Бросая на меня мрачные взгляды из-под нависающих бровей, Владик Малеев перенес свои пожитки на третий этаж, а я заняла его номер. По моей просьбе передвинули шкаф. Я знала, что за ним есть дверь, соединяющая номера, и потребовала ее отпереть. Теперь я могла попасть к Ионову в любое время.

Поскольку Максим мирно спал и делать мне было нечего, я уселась в кресло и принялась листать сценарий, полученный от Сони. К сценарию прилагался синопсис, иначе говоря, краткое содержание всего происходящего. Видимо, чтобы создатели сами не забыли, кто кого убил в первой серии и за что именно.

Вопреки моим ожиданиям, эта киношка не оказалась совсем уж бестолковым трэшем. Это был длинный обстоятельный рассказ о буднях школы, где обучаются юные вампиры. Наш ответ «Сумеркам».

Главный конфликт строился на соперничестве двух братьев – романтичного Максимилиана и циника Винсента. Первого играл Ионов, второго – Кирилл Кулагин. Действие сериала происходило в России, но герои носили красивые иностранные имена. Страсти кипели нешуточные – парни никак не могли поделить сердце красотки-вампирши Амелии. Еще за Максом охотился его личный враг, оборотень Кром. С ним я уже знакома – именно его я выселила из номера.

Сюжет был закручен довольно лихо и приятно удивлял свежестью и нестандартными ходами. Диалоги звучали остроумно и интересно, я даже мысленно поаплодировала сценаристам. Главная проблема, насколько я поняла, заключалась в том, что это был уже четвертый сезон. Герои, запертые в стенах своей школы, уже перепробовали все: они дрались, влюблялись, объявляли бойкот второстепенным персонажам, теряли и находили какую-то родню, друзья мирились и ссорились, влюбленные расставались и сходились снова. Кажется, сценаристы исчерпали все возможные решения.

Поскольку герои-вампиры были бессмертными и вечно юными, это лишало авторов многих соблазнительных возможностей – подростковых попыток самоубийства, проблем взросления…

Сценаристы с честью выходили из трудного положения, но к концу четвертого сезона порох иссяк и у них. Судя по синопсису, финал был не ясен самим авторам. Они, конечно, предлагали свои варианты завершения истории, причем целых четыре. Кстати, в одной из версий герою Макса предстояло покончить с собой, выйдя на солнечный свет. В другой вампира-романтика убивал собственный брат, чтобы занять его место. В третьей его должен был прикончить давний враг оборотень Кром. И только в одном из вариантов герой Ионова оставался жив.

Да, шансы выжить у Максимилиана один к трем, и я должна как можно скорее выяснить, о чем это говорит. Надо же, а ведь я и не думала, что почерпну что-то полезное из сценария.

Я пролистала серию, которую будут снимать завтра. Диалоги, ремарки… По мне, скучища страшная. Я люблю кинематограф, причем мне нравится творчество самых разных режиссеров. Разухабистый Эмир Кустурица, тонкий Вонг Карвай, философ Мохсен Махмальбаф, интригующий Найт Шьямалан, автор «Шестого чувства» и «Знаков».

А тут четвертый год тянется бесконечная подростковая сага. Да, я понимаю: фанаткам, этим «божьим коровкам», ужасно интересно, что сказал Винсент своему брату на кладбище за школой и спасется ли в восемьдесят восьмой серии Максимилиан от оборотня Крома. Но кроме «божьих коровок», боюсь, никто не способен оценить этот сериал. Уж точно не я, давно вышедшая из подросткового возраста.

До вечера не произошло ничего, что заслуживало бы внимания. Максим проснулся и слонялся по своему номеру, перелистывал сценарий, щелкал пультом телевизора (юного актера интересовал исключительно футбол). Я не надоедала ему – к чему раздражать звезду. Парень выглядел нездоровым и бледным. В какой-то момент я услышала, как его тошнит в туалете. Интересно, с чего бы это? Юноша почти ничего не ел, даже на ужин не пошел и отказался от Сониного предложения принести еду в номер. Если бы он был девушкой, я бы еще могла строить какие-то догадки, а так не знала, что и думать.

Максим рано улегся спать под тем предлогом, что завтра рано вставать, а он типичная «сова». Примерно в десять вечера в мою дверь постучали. Я напряглась, поскольку гостей совершенно не ждала. За дверью оказалась Соня. Натэлла Борисовна, как выяснилось, недавно вернулась в гостиницу и теперь приглашает меня «на кофеек».

Кофе в такой час нормальные люди не пьют, но я пообещала, что приду. Натэлла показалась мне деловой и компетентной, а с таким человеком стоит наладить контакт.

Номер Натэллы Борисовны оказался полулюксом. Хозяйка сидела за столом, и при первом же взгляде на него стало ясно, что приглашение «на кофеек» не более чем фигура речи. Стол был уставлен бутылками и разнообразной закуской из гостиничного ресторана. Дама-режиссер предпочитала русскую кухню, а из спиртного – дорогие сорта виски.

Признаться, я несколько удивилась: завтра съемочной группе предстоял трудный день, о чем несколько раз было сказано вслух, причем самой же Натэллой, и вдруг такое застолье. Если она любит выпить, для чего это афишировать? Тем более передо мной, малознакомым человеком, который через двенадцать дней исчезнет из жизни съемочной группы?

Натэлла Борисовна сидела за столом, и вид у нее был усталый. Мне она указала на свободный стул.

– Присоединяйтесь ко мне, Женя. Ничего, что я так запросто? У нас, киношной братии, не принято разводить церемонии.

Я уселась за стол.

– Да вы не стесняйтесь, наливайте. Мужчин здесь нет, поухаживать за нами некому. Так что как-нибудь сами.

Я никак не могла сообразить, что нужно от меня этой женщине.

– Спасибо, но спиртное сегодня меня как-то не привлекает, – честно призналась я. – А вот на чай, пожалуй, соглашусь.

Натэлла взяла телефон, и вскоре нам принесли чай. Себе она щедро плеснула виски в стакан с толстым дном и с видимым удовольствием пригубила.

– Ох, хорошо. Замерзла как собака.

– Вы ездили в Громаково? – спросила я. – На заброшенный завод?

Натэлла кивнула и наполнила тарелку. Жадно жуя, она принялась рассказывать:

– Дороги у вас просто кошмарные. Где-то в районе как его… крекинга у нас отвалилось колесо. Пришлось искать автосервис, ждать, пока починят. А сам завод мне понравился. Место для съемок совершенно неподходящее – холодно, сыро. Но атмосфера впечатляет. Ладно, надеюсь, мы не успеем всей группой заработать ревматизм.

– А чья была идея снимать финал на заводе? – поинтересовалась я.

– Стас предложил, – не отрываясь от тарелки, ответила Натэлла.

Вот тут я удивилась. Совсем недавно Соня утверждала, что съемки в нашем городе – это инициатива Венедиктова.

Натэлла положила себе еще красной рыбы и гостеприимно указала на стол:

– Угощайтесь, Женя! Мы, киношники, как солдаты: ешь, пока дают, спи, пока можно. А то потом некогда будет.

Да, это мне было знакомо.

Я взяла бутерброд, а дама-режиссер, как будто только этого и ждала, воскликнула:

– Расскажите же мне о себе! Я просто сгораю от любопытства.

Ага, вот и выяснилась причина, по которой меня сюда пригласили. Натэлла хочет знать, кто я такая и что собой представляю. И еще насколько я опасна.

Совершенно не собираюсь откровенничать с незнакомым человеком, но какую-то информацию сообщить придется. Человек, который ничего не рассказывает о себе, выглядит странно и вызывает подозрения.

– Ничего интересного в моей биографии нет, – пожала я плечами. – Несколько лет живу в Тарасове, у меня здесь родственники. Работаю телохранителем. Пока никто не жаловался. Вот, пожалуй, и все.

Натэлла испытующе смотрела на меня. Она явно ожидала продолжения. Но навыки психокоррекции собеседника – это то, чему нас учили еще на первом курсе Ворошиловки.

– По большей части моя работа – это рутина, а вовсе не стрельба и погони, как принято думать. Совсем не то, что ваша профессия! Меня всегда привлекал мир кино…

– Деточка, – басом сказала явно довольная Натэлла, – мы снимаем не кино, а сериал.

– Не важно. Красивые молодые актеры, необычные декорации, яркие костюмы. Повороты сюжета, за которыми следишь, затаив дыхание… Все это так захватывающе! Даже техническое оснащение фильма: эти камеры, микрофоны, софиты – все это необычайно стильно! И вы всем этим командуете! Как вам удается держать все под контролем?

Моя довольно примитивная уловка сработала, лесть попала в цель. Всякому приятно, когда им восхищаются. Но тут я даже не кривила душой, моя собеседница и в самом деле тянула громадный воз ответственности, и все здесь держалось на ней. Натэлла улыбнулась:

– Секрет прост: я ответственно отношусь к делу. Сама не расслабляюсь и другим не позволяю.

– Наверное, главные трудности вовсе не технические, да? – наивно поинтересовалась я.

Натэлла хлебнула из стакана и кивнула:

– Разумеется, самое сложное – это люди.

– Актеры, конечно? Избалованные успехом, капризные звезды…

– Наши ребятишки пока еще не совсем звезды, – фыркнула Натэлла, – но некоторые зазвездились порядочно.

– Это вы о Максиме Ионове. – Я уже утверждала, а не спрашивала. – Скажите, а какой он человек? Понимаете, мне же придется с ним довольно плотно общаться. Раз уж я отвечаю за его безопасность, мне просто необходимо все о нем знать.

На самом деле это была ложь. Телохранителю вовсе не требуется глубоко понимать психологию объекта. Мое дело – прикрыть его, если кто-то решит причинить ему вред. В худшем случае придется ронять его, объект, уводя с линии огня и прикрывая своим броником. Люди устроены одинаково: голова, две руки, две ноги и корпус. Индивидуальные особенности в моем деле не так важны.

Но меня заинтересовал синеглазый самоубийца. Если кто-то объяснит, что творится у него в голове, может быть, мне действительно легче станет с ним работать.

Натэлла поморщилась:

– Мальчишку просто избаловали! Талантливый паренек, признаю. Но ничего особенного. Таких в любой актерской школе на пятачок пучок. Кроме смазливой мордашки, Максику особо нечем похвастать.

Тут Натэлла спохватилась, что перемывает кости одному из своих с человеком посторонним. Но я устремила на нее простодушный взгляд снизу вверх (что при нашей разнице в росте было трудновато), и Натэлла успокоилась.

– Другие ребятки гораздо талантливее Максима. Вот, к примеру, Владик.

Я вспомнила каменную челюсть и надбровные дуги неандертальца. Видимо, на моем лице отобразилось искренне недоумение, потому что Натэлла рассмеялась:

– Да, вот что значит фактура. Симпатягу Макса вы считаете актером, а Владик некрасив… Между тем он необычайно талантлив. Мальчика ждет большое будущее. Если бы я была продюсером, то сделала бы проект целиком под Малеева. Скоро всех злодеев в мало-мальски приличном кино будет играть только Владик…

Я еще раз попыталась свернуть на моего подопечного, но Натэлла была еще не настолько пьяна, чтобы обсуждать неприятную ей тему. Ладно, лучше не обострять. В конце концов, о Максе мне расскажут другие члены съемочной группы. Я решила вернуться к теме более безопасной:

– Скажите, это ведь необычно, что сериал снимают на каком-то заводе?

Натэлла отодвинула тарелку, плеснула себе еще виски и откинулась на спинку стула.

– Вообще-то, да. Так можно снимать кинофильмы, а сериалы куда проще и дешевле – в павильоне. Атмосферу завода можно передать и там. Немного краски, марля по углам… Такой эффект, как на натуре, конечно, не получится, но на телевидении его никто и не ждет!

– А как же «Игра престолов»? – коварно спросила я. Натэлла тут же выпрямилась на стуле и принялась с жаром оправдываться:

– У американцев совершенно другой бюджет! А у этого проекта в особенности! Вы хоть представляете, сколько стоит их серия и сколько наша?

– Нет, – призналась я. – Значит, фактор денег в вашем деле решающий?

– Не все так однозначно. – Натэлла закурила и вкусно выпустила дым. – Бывают проекты, снятые за небольшие деньги. Эксклюзивный сценарий, или новая тема, или не раскрученные, свежие лица – и вот он выстреливает!..

Я внимательно слушала. Режиссер посмотрела на меня и вздохнула:

– Но вообще-то вы правы, Женя. Деньги в этом деле решают очень многое.

– Деньги – это не ваша головная боль, это забота продюсера, – хитро забросила я удочку.

– Само собой, многие продюсеры стараются сделать фильм подешевле. Нет смысла вкладывать в проект большие средства, если можно сэкономить. Результат будет примерно одинаковый.

– Как это? – не поняла я. – Вы хотите сказать, что плохой фильм, сляпанный за три копейки на коленке, принесет продюсеру столько же денег, как достойный, с отличными актерами, декорациями и прочим?

– Нет, – хмыкнула Натэлла Борисовна. – Я хочу сказать, что даже дешевый сериал, если его поставить в прайм-тайм, принесет столько же денег, сколько качественный. Деточка, вы знаете, каким образом окупается сериал?

Я помотала головой. Разговор начинал меня занимать, хоть он и не касался напрямую моей работы.

– За счет рекламы, разумеется! Цена рекламной минуты измеряется по прайм-тайму.

– Зачем же тогда вообще напрягаться? – расстроилась я. Сериалы я не смотрю, но как зрителю мне стало обидно. Вот все у нас не как у людей, в моей любимой стране…

– Не все измеряется деньгами. – Натэлла выпустила дым из ноздрей. – Стас себе не позволяет явного безобразия. Он достаточно давно в этом бизнесе, чтобы не ставить перед собой задачу по-быстрому срубить бабла – и на Мальдивы с девочками. Он хочет делать достойное кино и делает. А прибыль – это так, бонус к успеху.

– Значит, у Станислава Сергеевича есть другой источник дохода, более стабильный, – сообразила я.

Пришлось, однако, прикусить язык, потому что разговор у нас выходил каким-то слишком откровенным. В конце концов, мы с Натэллой знакомы всего несколько часов.

– Не стесняйтесь, деточка, спрашивайте, – разрешила режиссер. Кажется, она слегка захмелела после трудного дня и долгой дороги. И после двух порций «Рэд лейбл», конечно.

– Я слышала, – доверительно поделилась я, – что за границей сериалы снимают, чтобы деньги заработать. А у нас – чтобы отмыть. Это правда?

Натэлла расхохоталась, громко и искренне.

– Деточка, я на такие вопросы не отвечаю! Мое дело – кино снимать. Если хотите, можете сами спросить у Станислава Сергеевича.

Я представила физиономию продюсера.

– Нет, спасибо, – твердо сказала я. – Предпочитаю оставаться в неведении.

Натэлла снова залилась хриплым смехом. Отсмеявшись, она продолжила уже серьезно:

– Деньги в этом бизнесе крутятся немалые. Тридцатисекундный ролик рекламы в прайм-тайм стоит несколько миллионов.

Я посмотрела на стоптанные полуботинки Натэллы, потертые джинсы и растянутый свитер. Н-да, что-то не похоже, чтобы с этих миллионов ей много перепадало. Моя собеседница правильно истолковала этот взгляд и ничуть не обиделась:

– Сверхдоходы не распространяются на съемочную группу. Мы зарабатываем прилично, но ничего особенного.

– То есть вы создаете качественный продукт, который хорошо продается, а все сливки снимает господин Каменецкий?

– Естественно! – Натэлла погасила сигарету и тут же закурила новую. – Совсем как рабочий на заводе. Или нефтяник у буровой скважины. Мы всего лишь наемные работники, и любого из нас можно в любую секунду заменить.

– Думаю, вас, Натэлла Борисовна, заменить не получится.

– Вы мне льстите! – сиплым басом протянула дама-режиссер.

Но это была вовсе не лесть.

– Значит, производство сериалов – дело затратное, но в конечном счете прибыльное? – вернулась я к интересующей меня теме.

– Обычно создание сериала идет по одному из трех бизнес-сценариев. – Натэлла помахала сигаретой в воздухе. – Иногда продюсерская компания самостоятельно создает сериал и продает, так сказать, готовый продукт. Другая возможность – нанять производителей-подрядчиков, а получившийся продукт продать от своего имени. Есть еще третий вариант, когда телекомпания заказывает сериал на определенную тему.

– А как они узнают, какая тема будет интересна зрителю, а какая нет? – наивно поинтересовалась я.

– Там же не дураки сидят, – усмехнулась Натэлла. – Это бизнес, понимаете? У них есть маркетинговые отделы, которые просчитывают, что будет интересно аудитории. К примеру, лет десять назад выстрелил сериал о дурнушке. А сейчас этой темой никого не удивишь.

Тут я рискнула задать вопрос, который вертится в голове у каждого телезрителя:

– А почему сериалы такие длинные?

Натэлла от смеха едва не опрокинула на себя свой виски.

– Детка, если бы ты знала, сколько раз меня спрашивали об этом!

– И все-таки? – не отставала я.

– Подумай сама.

– Деньги, да?

– Разумеется. Продукт, то есть сериал, продается не целиком. Платят за каждую серию. Поэтому производитель заинтересован в том, чтобы сделать свой фильм как можно длиннее.

Я припомнила сериалы начала 1990-х – то-то меня тогда так удивляло, почему это, когда в комнату входит новый персонаж, остальные бросаются пересказывать ему весь сюжет с самого начала.

– Но мы такими вещами не занимаемся! – Натэлла строго посмотрела на меня и опрокинула третий стаканчик. – Мы создаем качественный продукт, за который нам не стыдно.

– А вы ведь с самого начала в этом деле? – продолжала я расспрашивать. Меня не на шутку заинтересовал разговор. Да и кому не хочется узнать закулисные тайны этого бизнеса?

Натэлла благодушно кивнула:

– Да, деточка, с самого начала. Сумасшедшие были денечки… Конечно, мы допустили много ошибок. Но мы же начинали даже не с нуля, а с уровня, скажем так, ниже плинтуса. И многого достигли, можешь мне поверить. Освоили технологию многокамерной съемки, научились строить декорации, – кстати, это целое искусство. А чего стоит поставить свет! Сейчас сериальный бизнес у нас пусть и не дотягивает до Штатов, но все же стоит крепко. А еще в середине 1990-х, представь себе, в России снимали не больше сорока часов в год. В год! Только вдумайся, Женя! А сейчас снимают много, но все равно не хватает.

– Как это не хватает? – возмутилась я. – Простите, Натэлла Борисовна, я не поклонник сериалов, если уж начистоту. Я предпочитаю авторское кино. Но, кажется, сериалов сейчас с избытком, куда ни ткни, обязательно какое-нибудь «мыло»…

Я подумала, что сейчас изрядно захмелевшая Натэлла кинет в меня соленым огурцом, но просчиталась. Дама хитро прищурилась и погрозила мне пальцем:

– Э-э, нет! Наши проблемы тянутся еще оттуда, из 1990-х. Тогда сериалов было мало, вот и показывали их каждый день. Это называется «линейка» – с понедельника по пятницу. А в Штатах, например, другой принцип показа – «вертикаль». Одна серия один раз в неделю, скажем, по средам. В остальные дни идет другой сериал.

– Да так забудешь, что там было неделю назад! – возмутилась я как самый настоящий зритель. На минуту я даже забыла, что вообще-то «мыло» не смотрю.

– Нашему зрителю «линейка» удобнее, он к ней привык, – кивнула Натэлла. – Но сценаристы крутятся как караси на сковородке. Только представьте, сколько у них работы. Да и качество нельзя снижать. Халтурить не дадут, иначе рейтинг снизится и проект закроют…

Я почувствовала, что новая информация уже с трудом помещается в моей голове. Но тут Натэлла вскинулась:

– Кстати, Женя, вы знакомы с нашими сценаристами?

– К сожалению, не успела познакомиться, – призналась я.

– Сейчас! – Натэлла достала телефон и потыкала пальцами в кнопки. Попадала она, честно скажем, не с первого раза.

– Алло? Боря? А, извини, Леня, это ты? Слушай, мы тут кофеек пьем… да. И нам позарез необходимо крепкое мужское плечо. Точнее, два. Нет, конечно, ты прав – четыре! А то мы сами не справимся. Жду.

Спустя минуту в дверь номера осторожно постучали.

– Заходи! – громко скомандовала Натэлла, и в номер вошли двое молодых мужчин. Не было ни малейшего сомнения, что они братья, разве что один, в стильных очках, был чуть выше и тоньше, а второй казался более приземистым и очков не носил.

Братья уселись за стол, и Натэлла собственной рукой щедро плеснула каждому виски.

– Здравствуйте, – поприветствовал меня тот, что в очках. – Вы, должно быть, та самая таинственная незнакомка, что спасла нашего дорогого Макса?

– Евгения, – представилась я и потихоньку отодвинула от себя стакан со спиртным.

– А я Леонид. Очень рад.

– Нет, я рад больше, – возмутился второй из братьев, Борис. – А вообще-то мы оба рады. Позвольте представиться: братья Коэн.

Я подняла брови:

– Вообще-то братья Коэн – режиссеры…

– Ух ты! – восхитился Лева. – Ценю эрудицию. А мы сценаристы этого замечательного проекта. И фамилия наша Коган. Скажите, вы действительно прыгнули с моста, чтобы спасти Ионова?

– Уже начинаю об этом жалеть, – себе под нос пробормотала я.

– Мальчики, налетайте! Смотрите, сколько еды пропадает! – предложила хлебосольная Натэлла, выцеживая в свой стакан последние капли виски.

Братьев Коган не надо было долго упрашивать.

– Это, Женя, наши гении, – вздохнула режиссер. – Без преувеличения. Без них ничего бы этого не было: ни гостиницы, ни красной рыбки. Вот, помню, в 1969-м снимали мы в Средней Азии. Пыль, жара за сорок, а из еды – одни дыни с бахчи. И один артист, он главаря басмачей играл, привез ящик сушеной рыбы.

Натэлла Борисовна помахала рукой у себя перед глазами, как будто разгоняла дым, потом без всякого намека на прощание поднялась, добралась до кресла и повалилась в него. Вскоре хозяйка номера уже похрапывала. Я не знала, что и думать.

– Да вы не переживайте, – уже без всякого острячества, вполне сердечным тоном произнес Леня. – С Натэллой все будет в порядке. Это просто издержки производства. Заводы Форда…

– Какие заводы? – не поняла я.

– Конвейер, потогонная система, – пояснил Боря, накалывая на вилку соленый рыжик. – Все ужасно устали, понимаете?

– Ждем не дождемся, когда весь этот джаз закончится и можно будет отдохнуть, – дополнил Леонид.

Братья подавали друг другу реплики, точно комики в стэнд-ап.

– Жаль, что Натэлла Борисовна так быстро… устала, – вполне искренне сказал Леня. – Иногда она рассказывает потрясающие байки из времен своей киношной молодости.

– Киношной?

– Не всегда же она снимала сериалы. Натэлла когда-то объездила всю страну со съемочными группами разных киностудий. А в те времена страна была о-очень большой – одна шестая суши.

Леня положил себе салатик и вздохнул:

– Надо поужинать, что ли. А то мы заработались, забыли поесть. Очень мило со стороны Натэллы нас вот так пригласить.

И братья принялись за еду.

– Значит, вы сегодня работали над сценарием? – удивилась я. – А разве он еще не написан? Соня дала мне почитать завтрашнюю серию.

– А она предупредила вас об ответственности за разглашение сюжета? – Боря отложил вилку и свирепо уставился на меня.

– Н-нет, ничего такого она не говорила…

Леонид поднял голову и мирно пояснил:

– Просто никому из посторонних не рассказывайте того, о чем прочитали, вот и все.

– Между прочим, многие люди готовы заплатить миллионы, лишь бы узнать, чем закончится их любимая сага! – очаровательно улыбнулся Борис.

– Если бы! – вздохнул Леня. – Миллионы – это было бы прекрасно.

– Вообще-то мы нормально зарабатываем, – поморщился Боря, – но, к сожалению, сказочных гонораров пока нам не платят.

– Так это вы придумали всех этих героев? – спросила я. – Вампира-романтика, циника, оборотня…

– Да, и вот уже четыре года это наша единственная семья! – всхлипнул Леня.

– Только не спрашивайте, где мы берем идеи, – предупредил Борис. – А то я за себя не отвечаю.

– Ладно, не буду, – пообещала я. – Лучше скажите, эту историю вы придумали сами? Или ваш фильм – просто клон какого-то заграничного телесериала?

– Да вы что! – возмутился Боря. – Вот этими самым трудовыми и мозолистыми руками мы день и ночь… преимущественно ночи напролет стучали по клавишам, создавая… создавая…

– Понимаете, раньше чаще снимали кальки с проверенного американского мыла, – мирно пояснил Леня. – А сейчас больше ценится отечественный продукт. Американские реалии плохо ложатся на нашу действительность. Если вы смотрите сериалы о полиции, то сразу поймете, калька это или нет. Недавно включаю зомбоящик, а там отечественный якобы бандюган кричит о правиле Миранды, а мент ему: «Все, что вы скажете, может быть использовано против вас!» Представляете? Халтура!

– Вас только двое? – спросила я.

– Мы с самого начала работаем вдвоем. – Борис вздохнул. – Сейчас у нас столько работы, что мы бы не отказались от помощников. У матерых сценаристов как? Разделение труда. Кто-то сочиняет «библию», то есть общую сюжетную канву: кто кого убил, когда, за что и где была в это время его бабушка. Затем в дело вступают сюжетчики – они пишут эпизоды, а диалогисты расписывают диалоги. Специальные люди отвечают за юмор, еще кто-то – за любовные диалоги… А мы?

– Не кочегары мы, не плотники! – фальшиво пропел Леня и отодвинул тарелку. – Извините нас, Женя, но завтра рано вставать. Цитирую Натэллу: «Завтра подъем в семь, завтрак в восемь, выезд в половине девятого». Да, это жестоко.

– Вы тоже поедете в Громаково? – поразилась я. – На завод? Вы же сценаристы! Зачем?

Братья посмотрели друг на друга.

– Она еще не знает, – мрачно произнес Боря.

– Но скоро узнает, – подхватил его брат. – Все тайное становится явным.

Сценаристы встали с явным намерением покинуть номер.