Марина Серова
Цена главной роли
– Ладно, все поняла, – вздохнула я. – Очередная порция проблем – вот что такое эти твои киношники.
– Ты справишься, Охотникова, – нежно произнес Алехин. – Я в тебя верю.
– Льстец, – фыркнула я. – С мальчишкой я как-нибудь справлюсь, уедет домой к мамочке живой и здоровый. А вот господин продюсер та еще заноза…
Так за разговорами мы доехали до моего дома.
– Держи в курсе, – сказал на прощание Игорек и дружески потрепал меня по плечу. Но я видела, что он уже выкинул из головы киношников со всеми их проблемами и мысленно уже в своем кабинете – прикидывает дела на сегодня. Я не сомневалась, что Алехин и в самом деле человек занятой, поэтому, выйдя из машины, просто кивнула:
– Спасибо, что подбросил. Пока!
Спустя полчаса я отмокала в горячей ванне и прикидывала, что надеть на встречу с новым клиентом.
Разумеется, я не стала рассказывать тетушке о прыжке с моста. Стоя перед зеркалом и нанося на лицо последние штрихи, я просто сообщила ей, что у меня новая работа. Тетя пожелала мне удачи.
Разглядывая себя в зеркале, я в который раз поразилась, насколько непредсказуема жизнь. Когда я семнадцатилетней девчонкой уезжала из родного Владивостока в далекую чужую столицу, думала ли я, куда занесет меня судьба?
Вуз, куда я мечтала поступить, был создан еще в советские времена для дочерей высокопоставленных военных. В дипломе, который я получила пять лет спустя, значилось «референт-переводчик», но на самом деле все было еще интереснее. На третьем курсе я получила предложение пройти обучение по специальной программе, и последние два года вместо стенографии, суахили и сексологии изучала совсем другие науки. Потом я была бойцом отряда специального назначения, а еще через несколько лет поняла, что пора менять собственную жизнь.
Поскольку годы обучения превратили меня в отлаженную боевую машину, а ничего другого делать я не умела, мне предстояло найти свое место в этом пестром мире. Да, оказалось, что он раскрашен не только в черно-белые цвета. Я оставила позади прошлое, уехала в провинциальный Тарасов, где жила моя единственная родственница, тетя Мила Охотникова, и начала новую жизнь. Довольно быстро я нашла работу по себе – стала телохранителем. Что ж, такая жизнь мне нравится. Нанося последние мазки винно-красной помады, я прикидывала, какое оружие прихватить на встречу с новым клиентом.
Я накинула пальто, помахала Миле, прихватила ключи от своего «Фольксвагена» и сбежала по лестнице. К гостинице «Стольный град» я подъехала как обещала – к двенадцати. Размещалась она в старинном здании – начало XX века, стиль «тарасовский модерн». Купец первой гильдии Пудовкин выстроил его для себя и своего многочисленного семейства. Но большевики все переиграли по-своему: здание реквизировали для нужд победившего пролетариата, а купца собирались было расстрелять. К счастью для Пудовкина и его семейства, не все чекисты были идейными – некоторые кроме партии любили бриллианты. Именно бриллиантовое колье мадам Пудовкиной пошло в уплату за жизнь купчины. Остаток своих дней Пудовкин провел во Франции и там тоже ухитрился преуспеть, на этот раз в торговле прованским маслом, а его тарасовский дом приспособили под обком партии. Долгие годы здание ветшало и разрушалось на глазах у всего города. Лет двадцать назад один ушлый предприниматель взял его в аренду за сущие копейки – основным ее условием была реставрация особняка. Пользуясь дырками в законодательстве, хозяин распотрошил здание, как утку, так что историческим остался только фасад, а все остальное превратилось во вполне приличную гостиницу. Сюда любили селить заморских гостей – вид на Волгу из окон открывался просто фантастический.
«Фольксваген» я оставила на стоянке и протолкалась ко входу через небольшую толпу. Странно, прямо скажем. Может быть, в Тарасове проходит какой-нибудь симпозиум и в «Стольном граде» живут участники?
Стоило мне присмотреться внимательнее, как я поняла, что дело в другом. Толпа состояла сплошь из девиц от тринадцати до шестнадцати. Все с головы до пят были одеты в черное, пританцовывали на месте и пытались высмотреть что-то в окнах второго этажа. Или кого-то? Похоже, это были фанатки сериала «Школа вампиров», поклонницы синеглазого Макса.
Я подвинула плечом пару старшеклассниц и вошла в вестибюль. Тут же ко мне направились крепкие охранники с кобурами на боку. Правда, увидев, что мне давно не пятнадцать и что одета я вполне нормально, они с облегчением перевели дух. Видно, за время пребывания съемочной группы в нашем городе фанатки совсем задергали охрану.
– Мне нужен господин Каменецкий, – обратилась я к девушке за стойкой.
Та приятно улыбнулась и сообщила, что меня ожидают в номере двести два. Я решила не пользоваться местным тихоходным лифтом, а взбежала по лестнице на второй этаж. За моей спиной барышня-рецепионистка сняла телефонную трубку и что-то пропищала туда, предупреждая о посетительнице.
Номер двести два был мне знаком. Когда-то я даже прожила здесь дней десять, охраняя звезду мирового балета. Сейчас этот «люкс» занимал продюсер. Просторная комната с видом на Волгу была отведена под гостиную. В фальшивом камине плясал ненастоящий огонь, создавая уют, возле камина на белоснежном ковре стояли стеклянный столик и три солидных кожаных кресла. Я поздоровалась и опустилась в единственное кресло, остававшееся свободным и явно поджидавшее меня.
Два других занимали мужчины: уже знакомый мне Станислав Сергеевич и еще один, неизвестный. Кожаный прикид продюсер сменил на черные брюки со стрелками, белоснежную рубашку с шелковым шейным платком и начищенные до блеска узкие штиблеты.
Человеку рядом с ним на вид было не больше тридцати. Изжелта-бледный, выглядит не слишком здоровым. Несмотря на возраст, его голову украшала (точнее, портила) солидная лысина. Близко посаженные глаза смотрели со страдальческим выражением, а бледные тонкие губы словно постоянно пережевывали что-то.
Увидев меня, незнакомец содрогнулся, поспешно вытащил из кармана пиджака плоскую коробочку, достал из нее пилюльку, закинул в рот и запил минералкой.
– Это что? – потрясенно выдохнул лысый, таращась на меня. Я ничуть не обиделась, бросила незаметный взгляд в зеркало, и зеркало мне польстило.
Недаром я задумывалась о том, что надеть на встречу. Сейчас я ничуть не напоминала ту бегунью в спорткостюме, которую утром вытащили из Волги. На мне был угольно-черный брючный костюм, белоснежная блузка с брошкой в виде иероглифа «Сила», туфли на устойчивом каблуке и лиловый газовый шарфик. Пальто я небрежно сбросила на спинку кресла, поскольку никто так и не предложил мне раздеться.
Каменецкий, до того вальяжно развалившийся в кресле, подобрался и сел прямо. Следовало признать: первый раунд остался за мной. Обычно я одеваюсь довольно скромно, но сейчас у меня была понятная цель – заставить работодателей меня уважать. Это нужно было вовсе не ради повышения моей самооценки, с ней и так все в порядке. Столичные гости склонны свысока относиться к провинциальным специалистам. Женщина-телохранитель тоже порой вызывает недоумение. А мне нужно, чтобы будущие клиенты воспринимали меня всерьез и прислушивались к тому, что я говорю.
Продюсер познакомил нас:
– Илья Антонович Венедиктов, наш режиссер. Евгения Максимовна Охотникова, специалист по охране.
Режиссер недобро уставился на меня и сиплым сорванным голосом произнес:
– Я так понимаю, вы местная знаменитость?
Я улыбнулась, закинула ногу на ногу и сообщила:
– Уверяю вас, моя квалификация достаточно высока для той работы, которую вы собираетесь мне предложить. Может быть, оставим личное и перейдем к делу?
– Да, конечно, – кивнул продюсер.
– Кстати, а где Максим? – поинтересовалась я. – С ним все в порядке, надеюсь?
Каменецкий махнул рукой:
– Он вообще в рубашке родился. Ни малейших травм. Томограмма как у младенца, здоров как призывник. Соня привезла его в гостиницу час назад, теперь он спит.
Режиссер скривился и ядовито произнес:
– Благодаря чему мы можем поговорить без помех.
Я бросила быстрый взгляд на Илью Антоновича. Ага, кажется, режиссер не в восторге от своей звезды. Я знакома с Максом всего полдня, но прекрасно понимаю Венедиктова. Их звездный мальчик, судя по всему, тот еще подарок.
– В общем, так, – решительно приступил к делу продюсер. – Вас рекомендовали как специалиста высокого класса. Нам нужно, чтобы вы присмотрели за Максимом.
– До конца съемок он нужен нам живым и здоровым, – вступил в разговор режиссер. – Дальше – не наши проблемы.
Ого! Зато честно.
– Сколько времени вы пробудете в Тарасове? – спросила я, решив не заострять внимание на внутренних конфликтах киношников. В конце концов, меня это не касается, мое дело – охрана.
– Мы пробудем в вашем городе двенадцать дней, – деловым тоном сообщил Каменецкий. – Натурные съемки. Последние шесть серий четвертого сезона нашего проекта.
– Скажите, а почему вы выбрали для съемок именно Тарасов? – не удержалась я. – Неужели в нашем городе есть что-то особенное?
Продюсер и режиссер переглянулись. Ответил Венедиктов.
– О, да-а! – иронично протянул режиссер. – В вашем городке непередаваемая атмосфера! Такая, знаете, неповторимая готическая аура…
Илья Антонович тихо закряхтел – видимо, это был смех – и закинул в рот еще одну пилюльку.
– Серьезно? – Я приняла подачу юмориста-самоучки. – Довольно давно живу здесь и, пожалуй, только в наших подворотнях нахожу готическую ауру. Только там она сохранилась. А атмосфера… Благодарить за нее мы можем нефтеперерабатывающий завод.
Вообще-то я терпеть не могу разговоры не по делу. Мое время стоит дорого. Но раз уж я приступила к выполнению своих обязанностей, а мои работодатели не прочь потрепаться, почему бы и нет?
– Кстати, именно заводы нас интересуют. – Каменецкий неодобрительно покосился на режиссера, тихо киснувшего от смеха в своем кресле. – Точнее, один завод. Мы уже получили разрешение на съемку, завтра приступаем.
Я представила огромную территорию заброшенного военного завода в поселке Громаково, громадные корпуса, выбитые стекла… Да, должно быть, это действительно подходящее место для съемок ужастика.
– Скажите, Максиму угрожает реальная опасность или вы просто хотите подстраховаться? – напрямик спросила я. Не люблю ловить черную кошку в темной комнате, знаете ли.
Каменецкий и Венедиктов переглянулись. Пауза была такой долгой, что понять было нетрудно: что-то здесь не так.
– Актеру угрожали? Покушались на его жизнь? – не сдавалась я. – Может быть, угрозы со стороны фанаток? Я видела толпу у дверей гостиницы, она показалась мне довольно мирной, но кто знает…
– Выбросьте их из головы, – отмахнулся Каменецкий. – Они безобидны. Просто восторженные школьницы.
– Мы их называем «божьи коровки», – хихикнул Венедиктов. – За уровень интеллекта.
Еще одна пилюля перекочевала из коробочки в рот режиссера.
– Тогда получается, Максим представляет опасность для себя самого? – сообразила я.
Каменецкий мрачно кивнул.
– Ладно, давайте начистоту. Ваш звездный мальчик сидит на каком-то препарате, да?
– Да вы что! Как вы могли такое подумать!
– Сегодня мне показалось, что молодой человек явно не в себе. Сообщил, что часы у него забрали демоны.
– Макс иногда ведет себя несколько необычно… очень возбудимая личность. Но никаких наркотиков – у нас с этим строго! – отрубил Венедиктов.
– Актеры связаны довольно жестким контрактом. Его нарушение грозит серьезными последствиями, – вставил Каменецкий.
– Наши актеры не пьют и даже не курят. В первом сезоне у нас была ведьма Аурелия, так вот ее застукали на том, что она тайком курила косячок у себя в гримерной. Вылетела как комета. Как болонка в анекдоте, – нехорошо засмеялся режиссер.
– Понятно. Значит, у Максима неприятности? Что-то личное?
– Он в полном порядке, – скривился режиссер. – Живет как в коробке с ватой. Зарабатывает отлично. Мы обеспечиваем ему психологический комфорт – никто не имеет права возражать этому гаденышу. Идеальные условия, только работай! А мальчик срывает нам первый съемочный день. Мы же не потащим его на площадку после полета с моста? А потеря даже одного дня означает срыв графика…
– Илья, Евгении неинтересны наши профессиональные проблемы, – поморщился Каменецкий.
– Да ладно, чего еще ожидать от твоего мальчишки! – Режиссер вяло махнул рукой и скорчился в кресле.
– То есть Максим… это с ним не впервые? – догадалась я. – Сегодняшняя попытка суицида была не первой?
Каменецкий отвел глаза. Но хитрить со мной не было смысла. Телохранитель – это как врач или священник, от него не скроешь никаких тайн.
– Месяц назад Макс пытался бросить фен в ванную. Ему повезло, что он был с девушкой, она вошла и успела выдернуть прибор из розетки, – нехотя признался продюсер.
– Мне кажется, ваш мальчик нуждается в услугах врача, а не телохранителя.
Каменецкий вспылил:
– Послушайте, вас рекомендовали как профессионала, лучшего в этом городе. Но нас вполне устроит и второй… э-э… по крутизне. Я, кажется, в ваших советах не нуждаюсь.
Вот хам! Да и я тоже хороша – сейчас я явно переступила черту допустимого. Ладно, решение я уже приняла, так что нечего терять время.
Древние китайцы утверждали, что между спасенным и тем, кто его спас, протягивается нить, разорвать которую может только смерть, обиженная тем, что у нее из-под носа увели добычу.
Что ж, будем надеяться, что какая-то ниточка протянулась от меня к странному синеглазому юноше. Значит, надо хотя бы попытаться разобраться в том, что происходит, и защитить неудачливого самоубийцу от самого себя.
– Я согласна, – сказала я и встала, не снисходя до объяснений.
Каменецкий поднял брови, но ничего не сказал. А Венедиктов, кажется, уверился, что я тоже слегка не в себе. Со странностями – точно под стать их звездному мальчику.
Глава 2
В эту минуту в дверь номера постучали. Стук был формальным – так, пара ударов для приличия, и вот гость уже ворвался в комнату, широко шагая и размахивая руками. Если бы хозяин номера только что вышел из ванной, у него не было бы времени даже халат накинуть.
– Нет, ты смотри, что этот змей вытворяет! – сиплым басом воскликнул гость, и я поняла, что передо мной женщина. Приземистая, квадратная, точно сейф, в каком-то бесполом наряде, состоящем из широких штанов и бесформенного свитера. Над губой просматривались усики.
– Добрый вечер, Натэлла Борисовна, – криво улыбнулся режиссер.
Гостья уставилась на меня во все глаза и бесцеремонно поинтересовалась:
– Так, а это еще кто?
Глаза у Натэллы оказались очень выразительными: большие, с поволокой и «кинематографическими» тенями. Зато прическа представляла собой гнездо из крашенных хной волос, скрученных в узел на макушке. Из узла во все стороны торчали старомодные шпильки.
– Евгения Охотникова, телохранитель, – лениво отозвался режиссер. – Будет охранять нашу звезду.
Женщина протянула мне руку:
– Натэлла.
Пришлось приподняться и ответить на рукопожатие.
– Натэлла Борисовна – второй режиссер, – пояснил Каменецкий и встал, уступая гостье свое кресло.
– Присядь, Ната, передохни. Что случилось?
Гостья с размаху плюхнулась в кресло, которое жалобно охнуло под ней, вытащила из кармана штанов пачку сигарет и зажигалку, жадно закурила и только потом ответила.
– Случилось?! – Дама изобретательно выругалась. – Случилось так, Стас, что у нас сегодня первый день съемок. И тут я узнаю, что Максик на рассвете сиганул с моста. И съемки сорваны к свиньям!
Натэлла Борисовна немного покурила с чрезвычайно озабоченным видом, потом взглянула на меня.
– Конечно, радует, что гаденыш выжил. Только не пойму, как ему это удалось?
– Благодари Евгению, – хрюкнул режиссер. – Она отважно прыгнула вслед за мальчиком и держала его на воде до тех пор, пока не подоспели спасатели.
Трое киношников уставились на меня. Ох, что-то мне подсказывает: если бы я не успела спасти синеглазого самоубийцу, они бы не слишком расстроились.
Натэлла смерила меня оценивающим взглядом и заявила:
– Что ж, отличная идея – нанять телохранителя. Если Евгения снимет с нашей шеи этого мерзавца, у нас будут развязаны руки.
Тут второй режиссер обратилась ко мне:
– Просто сделайте так, чтобы Макс дал нам закончить проект.
– Постараюсь, – коротко ответила я.
Натэлла кивнула, хлопнула себя по коленям и встала. Загасила сигарету в стакане с минералкой и громогласно объявила:
– Собрание в столовке через пятнадцать минут. Попрошу не опаздывать.
Когда дама-режиссер вышла, Каменецкий обратился ко мне:
– Так что?
Я тоже поднялась и сказала:
– Готова приступить в работе немедленно. Где Максим?
Вместе с продюсером мы прошли по коридору в номер Ионова. Молодой актер лежал на постели поверх покрывала. Максим был в джинсах, белоснежной майке и домашних кожаных мокасинах. Вид у звезды был какой-то сонный.
– Стас, эти гады в белых халатах меня совершенно измучили, – пожаловался юноша. – То томограф, то кардиограф, или как эта штука называется. В общем, я устал. Наверное, работать сегодня не смогу.
Тут актер заметил меня и резко сел. Напускная томность слетела с него, как шкурка с банана:
– Эй, а она что здесь забыла?
– Встань! – резко приказал Станислав Сергеевич. – Приведи себя в порядок. Натэлла собирает народ, через десять минут внизу. Не вздумай опоздать. Кстати, Евгения – твой новый телохранитель.
Пока продюсер и его юный протеже перебранивались за моей спиной, я успела осмотреть номер. Он был неплох, и пусть стиль «а-ля рюсс» я не одобряю, с точки зрения безопасности в этой гостинице всегда все было в порядке. Иногда я и сама рекомендовала «Стольный град» своим клиентам из числа приезжих, и именно из соображений безопасности. Хорошая кухня есть не только здесь, а вот где вы найдете стены в три метра толщиной, узкие окна с зеркальными стеклами, бдительную охрану на входе и еще кое-какие полезные мелочи?
Я подождала, пока спор за моей спиной закончился – Каменецкий предсказуемо победил, – и обернулась. Макс успел накинуть рубашку и пригладить волосы. Лицо у него было обиженным, как у ребенка, которого вместо третьей порции мороженого заставляют есть невкусную котлету.
Станислав Сергеевич бросил: «Жду вас внизу» – и вышел.
Мы с Максом остались наедине. Некоторое время охраняемый объект беззастенчиво разглядывал меня. Я сделала профессионально непроницаемое лицо.
– Темных очков не хватает, – наконец подвел итог наблюдениям Максим. – Для завершения образа.
– Нас ждут, – напомнила я. Совершенно не собираюсь ссориться с избалованным мальчишкой. Я на работе, так что эмоции – непозволительная роскошь.
Ионов еще некоторое время смотрел на меня. Видимо, юноша был умнее, чем могло показаться на первый взгляд. Довольно быстро он сообразил, что я всего лишь инструмент всесильного продюсера и спорить со мной так же бесполезно, как пытаться перекусить наручники.
Актер бросил взгляд на часы – вполне натуральный «Патек Филипп» – и поспешил на собрание, а я последовала за ним.
Интересно, кто из современных молодых людей носит механические часы, да еще премиум-класса? Новый знакомый не показался мне таким уж состоятельным. Одежда у него недешевая, но ничего особенного, чемодан, который я успела заметить в его комнате, – подделка под известный бренд. Делаем вывод: часы – это подарок. Интересно-интересно…
Столовка, которую упомянула Натэлла, была громадным банкетным залом. Сейчас гостиница была почти целиком занята киношниками, и все они собрались за пустыми столами. Я внимательно разглядывала эту разношерстную толпу. Следующие двенадцать дней мне придется охранять Максима от всяческих опасностей. Возможно, и от кого-то из этих людей.
Вскоре я сообразила, что молодые люди приятной внешности, сидевшие неподалеку, были актерами, снимавшимися в сериале, а граждане постарше – видимо, съемочной группой и техническим персоналом.
Макс пробрался к столику, за которым сидел Каменецкий, и устроился рядом. Пришлось и мне сесть туда же. Венедиктова нигде не было видно. В зале было столько народу, что стоял сплошной тихий гул, точно как в улье.
Натэлла Борисовна встала и вполголоса сказала:
– Тишина!
Голоса немедленно стихли, и воцарилась стеклянная тишина. Если бы кто-то уронил хоть скрепку, было бы слышно.
– Я собрала вас, чтобы сообщить неприятное известие. – Голос Натэллы без всякого напряжения заполнял огромный зал. – Мы потеряли первый съемочный день.
Видимо, группа у Натэллы была вышколенная, никто даже не изменился в лице, хотя было видно, что известие не понравилось присутствующим. Только темноволосый красавец в модном свитере швами наружу поднял руку, точно школьник, желающий спросить, можно ли ему пописать.
– Что, Кирилл? – с усталым вздохом спросила дама-режиссер.
– Натэлла Борисовна, я только хотел спросить, кого благодарить за этот подарок, – поинтересовался молодой человек.
Все взгляды обратились к Максу. Очевидно, все уже знали, что произошло утром. Но Натэлла жестко проговорила:
– Обсуждать это мы не будем. Придется ужать график, другого выхода не вижу. Сегодня всем отдыхать. Можете погулять по городу… если найдете здесь что-нибудь интересное. – Судя по голосу, сама она в этом очень сомневалась. – Я поеду отсматривать натуру, раз уж так сложилось. Юрий Сергеевич и Костя едут со мной, остальные – обедать. Завтра подъем в семь, завтрак в восемь, выезд в половине девятого. Все свободны.
Натэлла в сопровождении двух мужчин покинула зал, а оставшиеся завозились и принялись недовольно переговариваться. Каменецкий поднялся, и голоса смолкли.
– Хочу представить вам нового участника нашей группы. – Станислав Сергеевич указал на меня. Я осталась сидеть. – Евгения Охотникова – специалист по безопасности. Просьба оказывать ей всяческое содействие и тем более не мешать. Все ясно?
Продюсер обвел сидящих взглядом, который показался мне угрожающим, после чего вышел из зала. Все присутствующие немедленно уставились на меня и Макса. «Специалист по безопасности» – это мне понравилось. Пусть гадают, о чем речь.
За соседним столиком я увидела Соню – девушку с черными кудряшками, которая сопровождала Макса в больницу. Увидев, что я на нее смотрю, Соня пересела к нам на освободившееся место Каменецкого.
– Натэлла Борисовна велела мне помогать вам, – с улыбкой сказала толстушка.
Официанты принялись разносить подносы с обедом, и внимание киношников переключилось на еду.
– Помогать? – удивилась я.
Честно говоря, я всегда работаю одна. Да и какой помощи можно ждать от пухленькой девицы лет двадцати.
– Все что попросите. – Соня преданно уставилась на меня. – Я помреж, помощник режиссера. Моя задача – создавать условия для работы всем на площадке.
Просто кудрявый джинн из лампы.
Я смерила взглядом толстушку и сказала:
– Да, пожалуй, вы можете мне помочь. Мне нужна информация обо всех в этом зале.
Соня уже открыла рот, чтобы поделиться со мной сведениями о членах съемочной группы, но Макс резко встал.
– Я не голоден, – морща аристократический нос, заявил актер. – Не собираюсь здесь сидеть и смотреть на эти осточертевшие рожи. Я иду к себе.
Пришлось встать и мне. Молча я проводила охраняемый объект до самого номера. Макс собрался уже хлопнуть дверью у меня перед носом, но я придержала створку, не давая ее закрыть. На руках молодого актера вздулись мышцы. Если я не выгляжу как Кевин Костнер в фильме «Телохранитель», это вовсе не значит, что я не могу действовать так же, как он.
Максу пришлось уступить, и я вошла в номер. Юноша бросился на кровать прямо в обуви и демонстративно достал телефон. Я уселась в кресло и мирно сказала:
– Послушайте, Максим, нам нужно кое-что прояснить.
Ионов мрачно молчал.
– Станислав Сергеевич нанял меня ради вашей безопасности. Нравится вам это или нет, но двенадцать дней, до вашего отъезда из Тарасова, я буду рядом. Так что предлагаю заключить перемирие. Я ведь вам не враг. Просто выполняю свою работу.
Макс отложил телефон и наконец-то посмотрел на меня.
– Хорошо, – наконец выдохнул синеглазый красавец. – Я понял. Стас заботится о моей безопасности, поэтому нанял вас. Всем остальным глубоко плевать, если на следующий день после съемок я сгорю заживо. Им бы только доснимать последние шесть серий.
Надо же, оказывается, он все понимает. И то, как относятся к нему окружающие, и то, каким его воспринимают. Да, мальчик вовсе не глуп. Просто очень красив. Когда видишь такое совершенство, как-то не верится, что у него и кое-какой интеллект имеется.
– Не думайте, что я не ценю заботу Стаса, – тихо произнес Максим. – Он единственный, кому я небезразличен. Чего вы хотите?
Мне понравился его тон – ровный, деловой. Когда маска капризной звезды сползала, под ней оказывался вполне нормальный человек. Нормальный, да. Если бы не склонность к суициду.
Больше всего мне хотелось задать ему несколько вопросов именно об этой тяге к саморазрушению. Но сейчас было не время. Рано, парень мне пока не доверяет. Ничего, я выясню все что нужно.
– Не мешайте мне выполнять мою работу. Я гарантирую вашу безопасность, только не делайте глупостей. Договорились?
– Глупостей? – Макс нахмурил изящные брови. – Каких глупостей?
– К примеру, не стоит пытаться скрыться от меня. Свежие идеи посетить какое-нибудь уединенное место вроде леса или стройки тоже отнесем к этой категории. В одиночку вы больше не выходите в город, только в моем сопровождении. Не садитесь в машины к незнакомым людям, да и к знакомым не советую. Если собираетесь отправиться куда-то, заранее сообщите мне. Если я признаю объект недостаточно безопасным, визит придется отменить. Держите меня в курсе своих планов.
– Чувствую себя шестилетней девочкой, – усмехнулся актер. – Вы что, серьезно? Просто охрана американского президента из плохого боевика.
– Вспомните, что было сегодня утром, – без тени улыбки парировала я. Мой собеседник наморщил гладкий лоб. Один-ноль в мою пользу.
– Ладно, обещаю не мешать вам, – кивнул Макс. – А сейчас я хотел бы поспать. У меня голова трещит. Надеюсь, вы не собираетесь сидеть у моей постели?
Юноша поднялся, чтобы проводить меня.
– Не собираюсь. – Я встала. – Только заприте дверь и не открывайте никому, кроме меня и Станислава Сергеевича.
– Всенепременно. – Макс шутливо поклонился, но тут же поморщился, видно, голова у него и вправду болела.
Меня немного удивила его манера говорить. То он выражался как стопроцентный гопник, а то вворачивал обороты прямо-таки из дворянского лексикона. Ощущение такое, будто он еще не вполне переварил недавно полученное образование. А вот детство его прошло среди людей, которых принято называть простыми.
И еще. Мне показалось, Максим кому-то подражает. Вот этот жест, каким он откинул назад кудри со лба, то, как он поддернул рукав рубашки, глядя на часы… Вроде совсем недавно я это где-то видела.
Мой клиент поморщился и достал несессер, а из него маленькую аптечку. Он уже вытряхнул на ладонь таблетку и собирался проглотить, как я схватила его за руку:
– Стойте! Не надо!
Макс удивленно покосился на мою руку, сжимавшую его запястье.
– Почему? Это просто таблетка от головной боли, я всегда их принимаю.
– Сейчас.
Я открыла свою сумку и извлекла оттуда собственную походную аптечку. Лекарствами я пользуюсь редко, но иногда они бывают необходимы. Вот и сейчас я протянула юноше упаковку разрекламированного средства:
– Возьмите лучше это.
Макс не стал спорить и послушно проглотил мою таблетку.
– Я вернусь через полчаса, – пообещала я. – Заприте дверь. Я возьму на ресепшн запасной ключ.
Решив проблему с ключом (я позвонила Каменецкому, он – портье, и ключ мне выдали), я вернулась в банкетный зал. Киношники в полном составе были еще там – лениво обедали, перебрасываясь шутками. Никто не спешил прогуляться по городу и насладиться его красотами. Здесь я их вполне понимаю. Если зимой, в снегу, Тарасов даже красив, а летом весьма живописен, то в марте оценить его красоту не способен даже очень снисходительный гость.
Соня помахала мне рукой, и я подсела к ее столику.
– Вы голодны? – спросила девушка. – Хотите, я позову официантку? Станислав Сергеевич велел включить вас в состав группы, так что на вас выписаны суточные.
Я согласилась – не столько потому, что проголодалась, скорее просто не хотелось выделяться. Исследование рагу на тарелке я отложила на потом, а сейчас попросила Соню:
– Начинайте. Объясните мне, кто есть кто.
– Неужели вы так сразу запомните? – удивилась девушка.
– У меня тренированная память, – усмехнулась я, – попробую. Для начала, с кем уехала Натэлла Борисовна?
Соня отложила вилку и принялась загибать пальцы:
– Юрий Сергеевич – наш главный оператор. У него в подчинении шесть человек, вон они сидят. Костик руководит осветителями. Вы же понимаете, что значит свет на съемках! Натэлла Борисовна очень уважает профессионалов и всегда советуется с ними, а не просто командует. Кстати, Костика она переманила из другой телекомпании.
Соня добросовестно перечисляла гримеров, костюмеров, декораторов и прочих, а я вглядывалась в незнакомые пока лица. У всех была общая черта – обведенные синевой глаза.
– Послушайте, Соня, – спросила я наконец, – а почему у всех такой изможденный вид? Как будто вы всей съемочной группой работали на лесоповале. Или разгружали вагоны с цементом. Или вас вампиры покусали.
Соня захихикала:
– Надо же, вы сразу заметили! Вообще-то вы правы, в последние полгода мы много работали. Это только кажется, что у нас работа легкая. На лесоповале легче, так мне иногда кажется.
– Почему это? – заинтересовалась я. Мне тоже всегда казалось, что бегать с хлопушкой, на которой написано «“Школа вампиров”, сто шестая серия, дубль восемь», не так уж сложно.
– Что вы, – затараторила Соня, – у нас очень плотный график. Это только в кино делают несколько дублей подряд, а у нас стараются снять с одного-двух. Это означает, что к началу съемок все должно быть готово: свет, звук, камеры. Бутафория, костюмы, само собой. Не дай бог, какой-нибудь меч забудешь! Актеры должны знать текст. Натэлла Борисовна не любит халтуры. Слышали бы вы, как она кричит, когда недовольна, – и девушка втянула голову в плечи, хотя Натэллы здесь не было.
– Значит, съемками руководит Натэлла Борисовна? А как же господин Венедиктов?
– Он отвечает за сериал в целом, – махнула рукой Соня. – А второй режиссер для того и нужен, чтобы Илья Антонович не отвлекался на мелочи. Он же у нас маэстро.
– Правда? – изумилась я. Илья Венедиктов не показался мне таковым. Хотя я не видела его в работе. Может быть, он действительно маэстро – со всеми недостатками, присущими гению.
– Что вы, Илья Антонович очень креативный. Это ведь его идея – снять последние серии на натуре! – восторженно рассказывала Соня. Похоже, девочка искренне восхищалась режиссером. – Поэтому мы и приехали в Тарасов. Хотя обычно никто такого не делает.
