Марина Серова
Адвокат из Голливуда
В бодром и оптимистичном настроении я прибыла домой, сварила кофе и, покуривая сигарету, села разрабатывать план дальнейших действий.
Итак, что мы имеем? Мальчик, обвиняемый в убийстве, – это раз. Мама, которая утверждает, что он этого убийства не совершал, – это два. Уголовное дело, а следовательно, и материалы по нему, с которыми во что бы то ни стало необходимо будет ознакомиться, – это три. Ну и так, по мелочи – адвокат, старый друг, девушка… кстати, не помешает, я думаю, поподробнее ознакомиться и с личностью потерпевшего. Но, впрочем, это уже второй этап – выдвижение новых версий. Если таковое вообще понадобится. Сейчас же мне необходимо как можно подробнее ознакомиться с той версией, которая уже есть и которой придерживаются официальные органы. А здесь мне не обойтись без помощи старых знакомых. Я сразу вспомнила про Андрея Мельникова, своего однокурсника. Надеюсь, он не откажет в помощи старой боевой подруге. Да и с адвокатом не мешало бы встретиться… И с самим обвиняемым…
С чего же начать? Точнее, с кого? Ответ очевиден – и для встречи с обвиняемым, и для изучения материалов дела нужна предварительная договоренность (ведь еще неизвестно – разрешат ли мне ознакомиться с материалами или не подпустят к документам и на пушечный выстрел).
Я взглянула на часы. Стрелки показывали половину одиннадцатого. Для деловых звонков, пожалуй, поздно. Вдруг у этого перспективного адвоката где-нибудь за печкой притаилась молодая жена или подружка? Что она подумает, если в половине одиннадцатого ночи услышит в трубке приятный женский голос? Чего доброго, я еще стану причиной семейных раздоров.
Нет, звонок лучше отложить до завтра. А на сегодня деловых разговоров достаточно.
Глава 2
На следующее утро, часов в девять, я уже звонила в адвокатскую контору, номер которой дала мне вчера Алевтина Прокофьевна.
– Добрый день, я бы хотела поговорить с Лавровским Алексеем Петровичем.
– Как вас представить? – раздался в трубке молодой женский голос.
– Татьяна Александровна Иванова, частный детектив.
– Одну минуту…
На другом конце провода зажурчало, заурчало, и потом снова послышался человеческий голос, но уже мужской.
– Слушаю.
– Вас беспокоит частный детектив Татьяна Иванова. Я провожу дополнительное расследование по просьбе Алевтины Прокофьевны Звягинцевой относительно ее сына. Поскольку мы оба действуем в интересах одного и того же клиента, думаю, нам имеет смысл встретиться и обсудить обстоятельства дела.
– Да, конечно. Алевтина Прокофьевна говорила мне, что собирается обратиться к услугам частного агента… Разумеется, нам нужно будет встретиться с вами. В десять часов вам удобно?
– Вполне.
– Тогда до встречи.
– Всего хорошего.
Я повесила трубку и стала собираться на встречу с адвокатом.
Вообще-то я всегда слежу за своей внешностью, но в этот раз я как-то совершенно инстинктивно и помимо воли уделила ей особое внимание. Не знаю, возможно, причина была в том, что Алевтина Прокофьевна вчера упомянула о том, что адвокат ненамного старше ее сына, а следовательно – почти мой ровесник, а возможно, просто потому, что у мужчины, говорившего со мной по телефону, был приятный голос, но, уже выходя из дому и бросая на себя последний оценивающий взгляд в зеркало в прихожей, я вдруг сообразила, что выгляжу несколько ярче, чем этого требует обычная деловая встреча.
Впрочем, это уже проблемы адвоката.
Контора, к которой я через некоторое время подъехала на своей «девятке», выглядела очень солидно, да иначе и быть не могло, учитывая статус моего клиента.
Войдя в офис, я воочию смогла убедиться, что секретарша, с которой я недавно разговаривала по телефону, в действительности очень молоденькая и смазливенькая.
– Алексей Петрович у себя?
– Как вас представить?
Вот заладила, кукла фарфоровая! Представь меня в ванной, выходящей из пены, как Афродита.
– Татьяна Александровна Иванова, частный детектив.
– Одну минуту.
Интересно, где у нее кнопка?
Секретарша скрылась за дверью кабинета и через минуту появилась вновь.
– Войдите, – чирикнула она своим кукольным голосом.
Когда я вошла, из-за безразмерного офисного стола навстречу мне поднялся темноволосый голливудский красавец и, сверкая белозубой улыбкой, поздоровался и предложил мне присесть.
Первой моей мыслью было: «Голубой».
Конечно, встречаются представители сильного пола мужественные, независимо от внешности, и такие мне тоже нравятся, но есть парни по-настоящему красивые, не какие-нибудь там восточно-слащавые фантики, а именно по-мужски красивые настоящей строгой и мужественной красотой. И именно они почему-то всегда оказываются голубыми.
Алексей Лавровский был именно таким красавцем. И кокетничать с ним не было никакого смысла. Может, это и к лучшему – делом, Танечка, нужно заниматься, а не глазки адвокатам строить!
Сказав себе это, я тут же впала в депрессию, и все разговоры о мальчиках, незаслуженно обвиняемых в убийстве, стали казаться мне совсем неуместными и вообще никчемными.
Уныло оглядев шикарный кабинет, я воззрилась на Лавровского и промямлила что-то насчет пожеланий моей клиентки о том, чтобы мы сотрудничали. Алексей Петрович отреагировал на мои слова с радостным энтузиазмом, будто всю жизнь только об этом и мечтал. Он вообще был в прекрасном настроении.
Мое же с каждой минутой становилось все хуже.
– Могу я ознакомиться с материалами, которыми вы располагаете? – спросила я адвоката.
– О да, разумеется. Женечка! – позвал Лавровский, нажав кнопку на столе. – Принесите, пожалуйста, дело за номером… – тут последовал какой-то тарабарский шифр.
– Одну минуту, – ответила секретарша и поспешила выполнить поручение.
Хм… а текст-то все один и тот же. Но уж зато голос! Тут вам и сладость, и обещание, и загадка… Все-таки где может быть у нее кнопка?
Спустя некоторое время Женечка явилась в кабинет с какой-то папкой и, передав ее шефу, удалилась, вихляя бедрами так, что я начала бояться, впишется ли она в дверной проем. Однако все обошлось.
Несмотря на мое твердое и бесповоротное решение не отвлекаться на посторонние предметы, мне все-таки было интересно, как адвокат реагирует на Женечку. Но, к моему удивлению, он никак на нее не реагировал, а сосредоточенно разбирал бумаги в папке.
Ну точно – голубой!
– Вот, взгляните – здесь некоторые записи, выписки из уголовного дела и основные моменты, на которых основана позиция обвинения…
В секретарской послышался какой-то шум, и в дверь кабинета просунулась голова Женечки.
– Алексей Петрович! – жалобно пискнула секретарша, но не успела договорить – в кабинет ввалился еще один красавец, на этот раз уже светловолосый, с чистыми серыми глазами и длиннющими пушистыми детскими ресницами.
С появлением светловолосого радостный оптимизм адвоката удвоился.
– Илюша! Ну наконец-то! – закричал Алексей Петрович и, выйдя из-за стола, принялся на все лады обниматься со своим новым гостем.
Нет, это просто ни в какие ворота не лезет! Хоть бы посторонних постеснялся! У него посетители, в конце концов! Но адвокат не только не стеснялся, а, наоборот, принялся нас знакомить:
– Позвольте представить вам: Илья – мой двоюродный брат. Он уезжал в Иркутск по делам, у него там… да, впрочем, неважно. Главное, что так припозднился с этими своими делами, что мы уже начинали беспокоиться, – говорил Алексей Петрович, со счастливой улыбкой глядя на своего гостя. – Но теперь-то, по крайней мере, все уладил?
– Да, теперь все в порядке… Ну я пойду, а то у тебя тут посетители… – смущенно говорил двоюродный брат. – Я прямо с самолета к тебе, никуда еще не заходил. Подумал, не буду звонить – сам объявлюсь…
– Ну и правильно, ну и молодец… Татьяна Александровна, мы вас оставим на минутку, вы не против?
– Нет-нет, пожалуйста.
Они удалились в предбанник, а я разозлилась окончательно. Двоюродный брат… А почему не родной сын? Или внучатый племянник? Уж если врать, так врать забавно.
Чертов голубой!
И за каким дьяволом я вообще притащилась сюда?! Сходила бы лучше в тюрьму, с обвиняемым поговорила. У этого, по крайней мере, девушка есть, хоть и бывшая… Настроение мое было испорчено безвозвратно, и я не желала оставаться в этом отвратительном месте ни одной лишней минуты. Поэтому, когда в кабинет снова вошел адвокат, я поспешила распрощаться.
– Я просмотрела бумаги, Алексей Петрович, и пришла к выводу, что они требуют более подробного изучения. Вы не могли бы, например, завтра или когда вам будет удобно предоставить мне копии, чтобы я могла спокойно на досуге все изучить?
– Зачем же копии? Ведь мы теперь работаем в команде, и, чтобы вы не тратили свое время, я готов дать вам оригиналы, если, конечно, вы обещаете мне вернуть их через день-другой. Этого времени вам хватит, чтобы внимательно со всем ознакомиться и снять копии с того, что вам будет необходимо.
Приехали! Оказывается, он не только голубой, а к тому же еще и полоумный. Какой же дурак будет отдавать оригиналы документов по делу первому встречному, даже если этот встречный – частный детектив? Интересно, кто же это порекомендовал такое чудо моей клиентке? Его счастье, что нарвался на меня – девушку порядочную, а не на какую-нибудь…
– Благодарю вас за любезность, но, конечно, я постараюсь не задерживать у себя такие важные документы. Думаю, что смогу вернуть вам их завтра.
– Ну вот и прекрасно. Завтра я весь день в разъездах, поэтому, если не возражаете, мы встретимся в обеденный перерыв где-нибудь… ну, скажем, в «Волге». Вам удобно это?
Час от часу не легче! То документы отдает, то деловую встречу назначает в ресторане… Странный он какой-то, этот адвокат… Одно слово – голубой.
– Ну что ж, в «Волге» так в «Волге». Тогда до завтра.
– Всего хорошего.
С пачкой бумаг под мышкой в отвратительнейшем настроении я отправилась домой. Выкуривая сигарету за сигаретой, я раздумывала о том, как несправедлива судьба и почему каждый мужик, который хотя бы чуть-чуть симпатичнее обезьяны, обязательно оказывается занят каким-нибудь другим мужиком. А как же девушки? «А девушки потом», – звучала в памяти веселая советская песенка.
Приехав домой, я первым делом заварила кофе и решила, что на этот раз, ввиду моего депрессивного состояния, необходимо добавить к нему чего-нибудь сладкого, чтобы стимулировать умственную деятельность, улучшить настроение и повысить сексуальность. Только для кого, спрашивается? Разве что для самой себя, в пене выходящей из ванной, как Афродита.
Какой цвет вам больше нравится – розовый или голубой?
Делать нечего, раз уж все мужики занимаются мужиками, придется мне тоже переключиться на женщин и соблазнить Светку. А что? Ведь это по ее милости мне пришлось столкнуться с этим чертовым адвокатом. Вот пусть теперь и отдувается.
Однако, когда я представила себя с пистолетом Макарова и Светку с маникюрными ножницами в любовных объятиях, а главное, мысленно присоединила к каждой из нас шлейф близких знакомых мужеска пола, который и у той и у другой терялся где-то за горизонтом, я поняла, что настоящей большой любви у нас со Светкой не получится.
Впрочем, есть вариант гораздо лучше. Чтобы уязвить адвоката в самое сердце, я соблазню его секретаршу… Но лишь только в моем воображении возникла Женечка со своим вихляющимся задом и кукольным личиком, мне стало так смешно, что даже плохое настроение куда-то улетучилось, и, не думая больше о том, как отомстить бессовестно красивому адвокату, я спокойно принялась изучать бумаги, которые он мне с такой готовностью предоставил.
Едва я просмотрела первые два-три листа, как поняла, что ничего в этих документах выдающегося не было. Все это были вполне официального характера материалы, содержащие самые общие сведения по делу, которые следствие обязано предоставлять адвокатуре.
Впрочем, я и не надеялась узнать у адвоката какие-то сверхсекретные факты. Гораздо большие ожидания в этом плане я возлагала на свои старые милицейские связи, а бумаги адвоката лишь помогли мне составить более внятное представление о деле.
На данный момент меня интересовали два пункта: как, когда и где было совершено преступление; и что это за улики, на которых строится обвинение. Бумаги адвоката давали вполне обстоятельные ответы на все интересующие меня вопросы.
Оказывается, убийство было совершено в ночь на четвертое июня, то есть неделю назад. Хм, если уже через неделю органы задержали преступника и обнаружили улики, доказывающие его виновность, надо признать – действия ведутся весьма оперативно. Или… или кто-то эти действия направляет. Ведь выступая от имени моих клиентов, я должна принимать в качестве основной версию невиновности, а с этой точки зрения чрезмерная оперативность может оказаться весьма подозрительной.
Убийство было совершено на каком-то пустыре, орудие преступления – нож. Что примечательно – на пустыре находилось нечто вроде месторождения лечебной голубой глины, единственное в нашей местности. Этот пункт мне сразу не понравился, и какие-то смутные нехорошие предчувствия сразу же закрались в мою душу, как только я прочитала про эту голубую глину. Уже одно это слово: «голубой»… ну да ладно, поживем – увидим, а пока читаем дальше.
Дальше было написано, что на голубой глине весьма четко читались следы кроссовок и ботинок. Поскольку ботинки были на ногах потерпевшего, то очевидно, что кроссовки принадлежали его убийце. Следы от кроссовок и ботинок прослеживались до самого места преступления (складывалось впечатление, что преступник и потерпевший спокойно шли друг за другом, а потом произошло убийство). Но нигде не замечалось никаких следов борьбы. Из этого следствие делало два вывода: во-первых, что потерпевший и убийца были хорошо знакомы друг с другом, и во-вторых, что на пустырь они прибыли, не проявляя по отношению друг к другу никаких агрессивных действий.
Что ж, выводы, на мой взгляд, весьма логичные, пожалуй, и я бы сделала такие же. Но на месте преступления вам, Татьяна Александровна, разумеется, побывать будет необходимо. У них свое следствие, у вас – свое. Правда, прошла неделя, но мало ли что… Сколько уж раз так бывало – следователи все кругом и обшарят, и обнюхают, и чуть ли не языком вылижут, а я приезжаю и нет-нет да и обнаружу что-нибудь интересненькое. Потому что знать надо, где искать. И что.
Теперь об уликах. Та-ак, посмотрим, что это у нас тут за улики… угу… ага… значит – улики… улики, значит…
Прочитав про улики, я в сердцах швырнула сразу ставшие ненавистными бумажки в дальний угол комнаты и ушла на кухню, где на столе лежали сигареты и оставалось еще немного остывшего кофе.
Черт бы их всех побрал!
Судорожно затягиваясь, я лихорадочно пыталась придумать, как в создавшейся ситуации мне умудриться если уж не спасти свою репутацию успешного детектива, то хотя бы сохранить лицо…
Нет, но надо же быть такой идиоткой! Ну что мне стоило, прежде чем объявлять о своем согласии взяться за дело, выяснить у Мельникова все обстоятельства? Ведь сказано было русским языком – неопровержимые. Неопровержимые улики. Сама же мамаша об этом говорила. Ну как я могла позабыть об этом? В первую очередь нужно было обратить внимание именно на это. Так нет – куда там… гонорар, умноженный на два, – разве тут до улик… Вот и сиди теперь… горе-сыщик… придумывай, как прошлогоднего снега сыскать.
Первые же несколько слов об уликах блестяще подтверждали все мои нехорошие предчувствия по поводу голубой глины. Разумеется, оказалось, что следы этой глины были обнаружены на кроссовках обвиняемого, и, мало того, даже форма протектора этих кроссовок совпадала с той, что отпечаталась на пустыре. Да, улика железобетонная!
Но это было еще не все. Существовала и вторая улика, и тоже ничуть не хуже первой. А именно – кровь потерпевшего была обнаружена на рукаве рубашки обвиняемого.
В общем-то, при умелом подходе к делу, для того чтобы построить обоснованное и неопровержимое обвинение, вполне хватило бы и одной из этих улик, но вместе они представляли собой просто непробиваемую стену, и мне оставалось только удивляться тому, что, зная об этом, кто-то еще пытается заявлять о невиновности подозреваемого.
Однако что мне-то делать? Как в этой ситуации поступить?
Так, ладно. Что это я запсиховала? Ну улики, ну и что? Я эти улики видела? Нет, не видела. Место преступления осматривала? Нет, не осматривала. Да и мало ли еще такого, чего я пока не делала? Да практически еще и расследования-то не начинала и вдруг ни с того ни с сего делаю уже окончательные выводы. Откуда? С какой стати?
И потом, разве это мои выводы? Это выводы милиции. Я же веду свое личное расследование. И на моем счету не один десяток раскрытых преступлений.
Я вдруг поняла, что чуть было не совершила классическую ошибку многих сыщиков – чуть было не попыталась подвести расследование под заранее намеченные результаты. А если расследование начинается не с вопроса: «Так ли это или иначе?», а с утверждения: «Это именно так, а не иначе», то это – самая надежная гарантия провала.
Каждое расследование должно начинаться с чистого листа, и какие бы сведения вы ни получали даже из самых авторитетных источников, вы должны исходить только из одного: пока вы не добудете какой-либо факт своими руками или не перепроверите то или иное высказывание двести пятьдесят раз, ни этого факта, ни этого высказывания для вас не существует.
Поразмышляв об этом и выкурив пару сигарет, я немного успокоилась. В конце концов, даже если принять самый нежелательный вариант, а именно – если мое расследование приведет к тем же выводам, к которым пришли и официальные органы, – в чем же здесь будет моя вина? Я добросовестно выполняю свою работу, а если результаты ее окажутся таковы, что моей клиентке придется разочароваться в своем единственном сыне, то при чем здесь частный детектив?
Ближайшая моя задача состояла в следующем: заполучить материалы следствия и подробно с ними ознакомиться. И с уликами в том числе. Нужно было звонить Мельникову.
– Алло, Андрюша? Это Танюша. Как ваше «ничего себе»?
– Танюха! Здорово! Давненько не было тебя слышно.
– Все дела, все дела.
– Ой, ну деловая – прям ни дать ни взять.
– А ты как думал? Это у вас, счастливцев, установленная норма оклада идет, а мне повременные никто не платит, у меня все сдельно: клиент есть – и зарплата есть, а клиента нет – так сижу. Волка, как говорится, ноги кормят.
– Ну да, только ты свою зарплату с нашей-то не равняй…
– Ой, Андрюша, и откуда в тебе столько сарказма-то, столько иронии-то в тебе откуда… А ты вот помоги мне, глядишь – и тебе что-нибудь с моей зарплаты перепадет.
– Да уж – дожидайся…
– И совершенно напрасно ты так говоришь… ну вот совершенно напрасно. Конечно, оскорблять тебя предложением денег я не стану, но вот бутылочку приличного коньяка…
– А ты бы попробовала – предложила бы денег, – кто знает, может, я бы и не оскорбился?
– Ты мне только материалы по делу дай почитать, а уж я тебе организую хоть виски, хоть коньяк, хоть какаву с чаем – как закажешь.
– Материалы по делу? По какому?
– А там у вас в убийстве обвиняют некоего Звягинцева Андрея, тезку твоего, может, слышал?
– Как не слышать – неделю уже все начальство на ушах стоит. Только ты-то каким боком этого дела касаешься?
– А я его не только боком касаюсь, но даже и некоторыми другими частями. Я по нему дополнительное расследование веду.
– Вон оно как… Значит, нанял-таки папка частного детектива…
– Мамка наняла.
– Ну, пускай мамка, один черт. Только поздравить тебя, Танечка, не могу. Дело-то – верняк. Там доказательства такие, что хоть двадцать дополнительных расследований проводи – все одно и то же выйдет. Думаешь, у нас тут дураки сидят?
– Да что ты, когда это я про вас такое думала? Мне сделали заказ – я выполняю. И к тебе обращаюсь за помощью, как к старому другу.
– Хм… а тебе известно, что ты, во-первых, постороннее лицо, а во-вторых, вроде бы как наш конкурент в данном конкретном случае? Так с какой же стати я буду тебе помогать? А?
– А подойди к вопросу неформально… по-человечески подойди. Я ведь не на неделю у тебя это дело прошу, а так, только посмотреть одним глазком… просто ради интереса… оно даже из кабинета никуда не выйдет. Взгляну, и все. Почему бы не оказать девушке маленькую услугу по старой дружбе? Ты вообще что больше любишь – виски или коньяк?
– Ну, не знаю… разве что по старой дружбе… Но учти – чтоб ни одна душа не знала. Так, подожди… завтра… нет, послезавтра… послезавтра у меня будет это дело – придешь в обеденный перерыв и, пока никто не видит, быстренько прочитаешь…
– А я успею?
– Успеешь, там немного. Редко, как говорится, но метко.
– Да еще, Андрюша, там какие-то улики, говорят, есть – так вот нельзя ли мне заодно и их посмотреть?
– Ну ты, мать, наглеешь не по дням, а по часам! Еще и улики ей!
– Ну, Андрюшечка, ну, пожалуйста! Ну сам посуди – видеть дело и не видеть улик – на что это похоже? Ну ты же сам профессионал – подумай, как можно работать, не имея всех фактов?
– Ну, Татьяна, толкаешь ты меня просто на должностное преступление!
– Ничего подобного! Вот если бы ты мне отдал что-то из дела или улики – это было бы преступление, а так… пустяки, легкая экскурсия. Все равно как если бы они у тебя на столе лежали, а я бы зашла, взглянула и вышла. Какое же в этом преступление?
– Да ты кому угодно зубы заговоришь. Ладно, послезавтра приходи, как договорились, в обед. И чем меньше народу тебя увидит, тем лучше.
– Спасибо, Андрюшечка, спасибо, мой золотой. Уже начинаю считать часы до послезавтра.
Мы распрощались, и я положила трубку, довольная, что мне удалось уговорить Мельникова показать мне дело. В общем-то, он и вправду немного рисковал, решаясь показать мне материалы, для посторонних глаз вовсе не предназначенные, но мы были знакомы не первый день и, еще будучи студентами академии права, знали, что целиком и полностью можем друг другу доверять. Поэтому и теперь он мог, не опасаясь утечек, ознакомить меня с нужной мне информацией, зная, что в случае чего я не выдам свой источник даже под пытками.
Другое дело, что, добившись положительного решения по первому вопросу, а именно по ознакомлению с материалами дела, я не решилась затронуть второй – о предоставлении мне возможности встретиться с обвиняемым. В этом вопросе мне тоже очень нужна была помощь Андрея. Но я решила на первый раз ограничиться документами, а вопрос о встрече с обвиняемым перенести на более поздний период. В конце концов, и правда не следует слишком уж наглеть.
Итак, послезавтра мне предстояло узнать все, что известно по этому делу официальным органам, а завтра я должна была встретиться с голубым адвокатом в ресторане и вернуть ему взятые напрокат бумаги.
