Марина Белова
Маска Мельпомены
Глава 4
Из психиатрической больницы мы отправились на Партизанский проспект. Рассуждали мы так: скорей всего, соседи знают, по какой причине Мохова посадили в следственный изолятор, а вот то, что его уже нет в живых, вряд ли. Воронков сказал, что в последнее время Алексей жил один. Это родственникам в первую очередь сообщают о том, что подследственный по той или иной причине умер в тюрьме, а перед соседями полиция отчитываться не обязана. Пока патологоанатом разберется, что к чему, пока напишет заключение, не один день пройдет. Следовательно, соседи не будут пенять на пословицу: «О покойнике или хорошее, или ничего», а обрисуют истинный портрет Мохова.
Регистратор из городского психоневрологического диспансера назвала нам только улицу и номер дома. Ну да номер квартиры по большому счету нам и не нужен. Нам главное – люди, а если конкретней, то бабушки, денно и нощно сидящие перед подъездом.
– Рано едем, – посетовала Алина. – Обычно бабья тусовка собирается вечером, а сейчас время дневного показа сериалов.
– А вдруг повезет?
И нам повезло. Только встретили мы не старушек – наверное, Алина была права относительно дневного сериала, – а двух девчонок тинейджеровского возраста.
– Здравствуйте, девочки, – поздоровалась я. – Не подскажите, в какой квартире живет Алексей Мохов?
– Вообще-то в десятой, только его дома нет.
– Нет? – разочарованно протянула я. Девчонки переглянулись. У них явно чесались языки. – Ах, как жалко. Что же мне делать? – трагически спросила я. – Когда будет, не знаете?
– А зачем он вам?
– Понимаете, девочки, Алексей встречается с моей племянницей. Уж не знаю, чем он ее зацепил, только девчонка совсем потеряла из-за него голову. А тут еще он пропал… Вот хочу выяснить, если что случилось – это одно, а если морочит голову…
– Можете успокоить свою племянницу, не морочит он ей голову. В тюрьме он! – выпалила одна из подружек.
– Как в тюрьме? – в один голос деланно удивились мы с Алиной.
– А так! Считайте, вашей племяннице повезло. Алексей сидит в тюрьме за убийство. Он девушку убил. Застрелил, – наперебой затараторили девчонки. – А мы и подумать не могли, что он на такое способен. Странно, что он вашей племяннице понравился.
– Почему странно?
– Да то, что на таких девчонки не западают. Не было у него никакой девушки, а тут сразу две.
– Постойте, он что, еще с одной девушкой встречался?
– Ну да, вроде бы с той, которую убил.
– Как же так? Ну и молодежь пошла.
– Здесь вы ошибаетесь. Леха был несовременный, ну совсем-совсем.
– Погодите, девочки, опишите мне вашего Мохова. Может, я не к тому пришла?
– Скорей всего, что не к тому. Наш Леха был, как бы это лучше выразиться? – девчонка задумалась. Наверное, слов нужных не нашла, поэтому выдала: – Полный отстой. Одевался кое-как. Не знаю, где он такую одежду откапывал. Правда, ему и подсказать было некому. Баба Нина, с которой он жил, умерла, старшая сестра исчезла сразу после выпускного вечера. Других родственников у него не было. Друзей, похоже, тоже. Всегда один ходил. Утром на работу. Часов в восемь с работы.
– А где он работал, не знаете?
– Знаем. Он развозил на мопеде горячие обеды.
– Сам, что ли, готовил? – удивилась Алина.
– Ну вы скажете! – фыркнула вторая девочка. – Кафе «Нептун». Леха там работал в службе доставки. Сзади на багажнике мопеда такой ящик был привязан, а на нем надпись: «Нептун» и номер телефона, по которому можно обед заказать. Когда на работу он ходил в голубом комбинезоне, куда ни шло, а так… Ужас! На что не глянь – слезы наворачиваются. Ботинки, брюки, куртка – все такое допотопное.
– С одеждой разобрались. По одежке встречают, по уму провожают, – напомнила я пословицу. – А как у Леши с умом? – спросила я, про себя сомневаясь, к тем ли обратилась с этим вопросам.
– Трудно сказать. Мне кажется, что с головой у Мохова не все в порядке, – одна из девчонок скроила кислую рожицу.
Вторая ее поддержала:
– Вот-вот. Это еще мягко сказано.
– А в чем это выражается? – попросила уточнить Алина.
Девчонки пожали плечами.
– Да не такой он какой-то. Тихий чересчур, замкнутый, ни с кем не общается. С пацанами нашими не дружит. Вы меня так удивили, когда сказали, что он с вашей племянницей встречается. Хотя, может… – девчонка осеклась. Я поняла, о чем она подумала.
– У меня нормальная племянница.
– Девочки, вот вы удивились, что Алексей встречается с нашей родственницей, – заострила внимание Алина на последней фразе. – А то, что он девушку убил, как вы отнеслись к этому известию?
– О! То вообще! Главное, что никто его ни с какой девушкой не видел. Ни разу.
– Может, он просто не хотел приводить ее сюда, ходил к ней домой.
– Возможно, – неуверенно сказала девчонка.
– А вы поверили в то, что Алексей мог убить человека? – задала я провокационный вопрос. – Как он к окружающим относился? Мог ли нагрубить, полезть с кулаками?
– Угрожал ли обидчикам? – добавила Алина. – Хватался ли за нож? Хвастался ли пистолетом?
Подружек напугал Алинин напор.
– Кто, Леха? – испуганно спросила одна из подружек. – Ну что вы, какой нож? Он крови боится.
– Откуда знаешь?
– Недавно он шел с работы, а в это время Вовка с первого подъезда на велосипеде катался, упал и сильно разбился. Женщины попросили Леху донести Вовку до лавочки, а он, как кровь увидел, в обморок упал. Пришлось «Скорую» и Вовке, и ему вызывать.
– Н-да… – протянула я. Интересный портрет Мохова вырисовывался. – Хорошо, это что касается ножа, а пистолет?
– Пистолет? Наши бабульки очень сомневаются, что Леха убил девушку. Во-первых, где бы он взял пистолет? Купил? На его-то зарплату? Нашел? Пистолеты так на дороге и валяются!
– Верно. А во-вторых?
– А во-вторых, Леха еще при жизни бабы Нины ходил в церковь. Отец Николай живет в соседнем доме. Вам лучше его о Лехе спросить. Он работает в церкви, в той, что за углом. А в-третьих, мы о девушке только от следователя услышали.
– Спасибо, девочки, – поблагодарила я словоохотливых подружек.
Пожалуй, нас можно было поздравить: хоть что-то мы узнали. Переместившись в машину, я предложила:
– Давай поедем в церковь? Только не будем пудрить батюшке мозги. Скажем, что мы частные детективы, расследуем смерть Полины Ветровой.
– Не возражаю, – откликнулась Алина.
Через три минуты мы были на месте. Церквушка больше походила на часовенку. Спрятавшись в тени многоэтажных домов, деревянное строение выглядело сказочным домиком. Однако внутри все было по-настоящему: иконостас, свечи, легкий дымок и запах ладана. Утренняя служба давно закончилась. У окошка, в котором продавали свечи, молодой священник разговаривал с прихожанкой.
Заметив, что мы стоим в сторонке и ждем, они прервали беседу. Женщина стала прощаться с батюшкой:
– Спасибо, отец Николай, я все сделаю так, как вы советуете.
«Стало быть, это и есть отец Николай», – догадалась я.
– Здравствуйте. Вы отец Николай? – смущаясь, начала Алина.
Стояли мы перед ним с непокрытой головой и потому чувствовали себя неловко. Но отец Николай не стал нас поучать и ничем не выразил своего неодобрения нашим внешним видом.
– Да, – кивнул батюшка. – Что привело вас в храм Божий, милые женщины? – спросил он, с интересом нас разглядывая.
– Дело весьма щекотливого характера. Не могли бы мы выйти на улицу?
– Если вы хотите исповедоваться, то лучше в храме.
– Нет, мы пришли сюда, чтобы узнать об одном человеке. Алексей Мохов был прихожанином этой церкви?
– Да. Он часто приходил сюда.
– И, наверное, исповедовался?
– Да, но вынужден вас предупредить, что тайна исповеди на то и тайна, чтобы никому ее не разглашать.
– Мы знаем, отец Николай, но дело чрезвычайной важности. Мы расследуем дело об убийстве одной девушки. В ее смерти подозревают Алексея. Даже не подозревают – полиция почти уверена в его вине. Алексей пришел с повинной, а потом вдруг покончил с собой в камере следственного изолятора.
– Грех какой! – возмутился отец Николай. – Я буду молиться за него.
– Грех, – согласилась с ним я. – Но ведь и оговор тоже грех. Отец Николай, у нас есть сомнения насчет того, что Алексей совершил убийство. Между смертью девушки и явкой с повинной достаточно большой промежуток времени, если Алексей часто ходил в церковь, то он мог… должен был исповедоваться.
Отец Николай погрустнел:
– Алексей не был у меня больше месяца.
– А до этого часто исповедовался? Значит, вы должны были хорошо знать Алексея. Поймите, Алексею вы навредить не сможете. Но, если он не убивал девушку, то убийца до сих пор на свободе. А если убил, а мы будем искать другого убийцу, может пострадать невинный человек. Посоветуйте нам. Искать нам убийцу?
Отец Николай сдался.
– Алексей исповедовался у меня очень давно. Каялся в дурных мыслях, но не в действиях. Ничего такого о том, что, дескать, лишил кого-то жизни, не рассказывал.
– Он мог соврать, утаить? – спросила Алина.
– Церковь должна верить своим прихожанам.
– Мы вас поняли, отец Николай.
Попросив у батюшки благословения, мы вышли из церкви.
– Мохов был на исповеди еще до того, как убили Полину, – подсчитала Алина. – Но отец Николай верит, что Мохов Полину не убивал. Так что, вполне возможно, сестричек порешил один человек.
– Который подговорил Мохова взять вину на себя, – продолжила я Алинину мысль. – Следовательно, человека, совершившего убийство, надо искать в окружении Мохова и сестер Ветровых.
– Ага, связующее звено – Полина.
– Кстати, о Полине. Лиза приписала ей роман с Моховым.
– Это Мохов приписал себе роман с Полиной.
– Да все равно. Как я поняла из разговора с юными соседками Алексея, он успехом у слабого пола не пользовался.
– Может, это только их точка зрения, – засомневалась Алина. – Девчонкам от силы четырнадцать лет. Может, четырнадцатилетним он и не нравился, а девушкам постарше… Давай заедем в кафе «Нептун»? Это рядом. Поговорим с сослуживцами Алексея. Вдруг, по нему все официантки сохли? Заодно и пообедаем.
В этот час мы были единственными посетительницами кафе «Нептун». Казалось бы, время перерыва, цены не кусаются, уютный интерьер – людей должно быть много, увы, поблизости не было ни одного учреждения, сотрудники которого могли бы бегать сюда перекусить.
– Как же вы на плаву держитесь? – полюбопытствовала Алина у официантки, принимавшей у нас заказ.
– Вечером люди есть.
– А днем? Отдыхаете?
– Ну почему? У нас есть служба доставки обедов. Мы многие фирмы обслуживаем. Еще у нас любят заказывать еду для корпоративных вечеринок. Крутимся, – пожала плечами девушка.
– Кстати, о доставке горячих обедов. Кажется, я видела фургончики с надписью «Нептун».
– Мы развозим заказы на мопедах: так быстрее. Было у нас два парня, которые этим занимались, теперь остался один. Заказов не так много – справляемся, – девушка немного смутилась.
Почувствовав, что на нее можно надавить, Алина спросила:
– Ой, а это не о вашем кафе говорят, что якобы один из развозчиков обедов свою невесту застрелил?
– Ой, нет. То есть, да, конечно. Парня забрали в полицию. Но у нас никто не верит, что Алексей мог кого-нибудь убить.
– Чужая душа – потемки.
– Только не его, он ведь верующий. Мне кажется, что полиция специально на него это преступление повесила, поскольку другого крайнего найти не смогла.
– А разве ваш водитель с этой девушкой не встречался? – проявляя осведомленность, продолжала спрашивать Алина.
– Не знаю, как на счет встречался. У нас поговаривают, что Алексей этой девушке привозил на дом еду.
– Вот-вот. Возник роман…
– У кого? У Алексея? – официантка едва удержалась от смеха, но потом вдруг посерьезнела. – Вообще-то я не знаю. Странный он… У нас почти все девушки незамужние, но никто из них Алексея всерьез не воспринимал. Не знаю, – повторила она. – Вроде не такой он, что ли. – «Еще бы, Алексей находился на учете в психдиспансере», – подумала я. – Но я и девушку эту в глаза не видела, – продолжила свою мысль официантка. – Ничего сказать не могу.
В кафе вошла парочка, парень и девушка. Официантка метнула в их сторону взгляд и поинтересовалась у нас:
– Будете еще что-нибудь заказывать? – Услышав от нас отказ, она поспешила к новым посетителям.
Мы пообедали и вышли из кафе. Обычно на сытый желудок думается с трудом: работает пищеварительная система, а не голова. Но именно в тот момент, когда, по идее, должно клонить в сон, меня вдруг осенило:
– Алина, все хором говорят, что Алексей неказистый, странный, чудной. Если Алексей и Полина – два сапога пара, то это одно. А если она такая же красавица, как ее сестрица, то ее роман с Алексеем – это не что иное, как чей-то хитроумный ход. Стрелки перевели на парня и даже уговорили его взять на себя вину. Ключи от квартиры, которую снимала Ветрова, ты не потеряла? Не верю, что мы не найдем у сестер ни одной фотографии.
– Чьей фотографии? Мохова? Секундочку. – Алина бросила меня рядом с машиной, а сама поспешила обратно в кафе.
Ее не было минут десять. Я стояла и недоумевала, что она там забыла. Вернулась Алина, держа в руках несколько листков бумаги.
– Вот личное дело Мохова. А вот его фотография. – Она открепила с первого листа фотографию и протянула ее мне. – В отделе кадров востребовала. Сказала, что из полиции. Поскольку следователь к ним уже приходил – не сегодня, две недели назад, – то мне поверили и личное дело дали. Заодно я спросила, знали ли они, когда брали Мохова на работу развозчиком горячих обедов, что он в некотором роде псих. Если разобраться, то у него и прав не должно быть.
– И что ответили?
– Ответили, что не знали и права у него не спрашивали, поскольку человеку, катающемуся на мопеде, права не нужны.
Я вздохнула – вот она наша гражданская безответственность – и стала рассматривать протянутую мне фотографию Мохова. На меня грустно смотрел худенький паренек с мелкими чертами лица и безжизненными серыми волосами.
– Как тебе он? На убийцу похож?
– Если честно, то не очень. Как-то жидковат.
– Вот и я так думаю. Поехали на квартиру Ветровой. Пороемся в фотографиях. Может, что-нибудь и откопаем?
– Поехали! – поддержала я.
Глава 5
Мы двинулись к центру города. По пути позвонили артисту Бугрову Анатолию Михайловичу, тому, который жил по соседству с Лизой Ветровой и неоднократно подвозил ее до дома, у него узнали адрес. Адрес был неполный. Бугров назвал только номер дома, подъезд и этаж.
– И на том спасибо, – сказала Алина, после того как я пересказала ей разговор с Бугровым. – Двери у всех разные, замки тоже. Сориентируемся по месту.
Двери и впрямь на площадке оказались разные… по цвету. В остальном складывалось такое впечатление, что заказаны они были в одной фирме. Во всяком случае, все замки были стандартные.
– Задача, – пробормотала я.
– Никакая не задача, – фыркнула Алина, стала перед первой дверью и надавила на звонок.
Через секунду нам ответили.
– Кто?
– Подскажите, пожалуйста, в какой квартире живет актриса Елизавета Ветрова?
Из-за двери выглянул остренький носик сухонькой старушки.
– А вы кто будете?
– Мы пришли пригласить Елизавету Ветрову выступить в концерте.
– Не выступит, уходите.
– Почему? Такая капризная? Мы ей хорошо заплатим, – сыграла Алина.
– Да не потому, что капризная, а потому, что ее вчера убили, – зашептала бабка, косясь на дверь, которая была от нас справа. Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться – именно за этой дверью жила Ветрова. – Сегодня полиция приходила всех жильцов опрашивала.
– Вот незадача, – протянула Алина.
– Другую артистку найдите, – посоветовала старушка и захлопнула перед нами дверь.
Услышав удаляющиеся шаркающие шаги, Алина достала из сумки связку ключей и вставила один из ключей в замочную скважину. Поворот, щелчок – и дверь легко открылась. Мы вошли в темную прихожую и, не снимая пальто, направились в комнату.
Здесь нас поджидал сюрприз. В центре комнаты стояла пожилая женщина. Более перепуганное лицо, чем у нее, трудно было представить. Если бы у дамы не перехватило дыхание, она бы точно закричала:
– Помогите, убивают!
Опешили и мы. Первое, что мне пришло в голову, – мы вломились в чужую квартиру. Мало ли почему косилась бабка именно на эту дверь. Может, у нее косоглазие и она вообще смотрит только в эту сторону.
– Извините, – залепетала Алина. – Мы, кажется, ошиблись дверью. Наша подруга Лиза Ветрова дала нам ключи, чтобы мы, чтобы мы… – как назло, она никак не могла сообразить, зачем Лизе было давать нам ключи.
– Мы пришли проверить, в порядке ли цветы.
– У меня нет никаких цветов, – ответила женщина.
– У вас, конечно, нет, а у Лизы…
– У Лизы тоже нет, во всяком случае, в этой квартире. Я сейчас вызову полицию, – дрожащим от волнения голосом предупредила нас женщина. Я сразу представила, как сюда врывается бригада полицейских во главе с майором Воронковым. От одной этой мысли меня бросило в жар.
– Не надо никакой полиции, – поторопилась сказать я. – Мы ошиблись дверью.
– Нет, вы не ошиблись дверью, – мотнула головой женщина. – Здесь действительно жила Лиза Ветрова. Я хозяйка квартиры. Я сдавала Лизе жилплощадь. А сегодня мне позвонила соседка, сказала, что мою жиличку убили. Откуда у вас ключи от этой квартиры?
Все стало на свои места. Своим вторжением мы до смерти напугали хозяйку квартиры. Но раз уж мы в нее вломились, и другого шанса у нас не будет здесь побывать, надо идти ва-банк. И мы пошли.
– Лиза убита? – Алина изобразила на лице удивление. – Но мы только вчера с ней виделись перед спектаклем. Она собиралась уехать на несколько дней и попросила нас поливать цветы. Ей вчера подарили шикарную пальму.
– И фикус, – вставила я. – Она должна была забрать растения домой.
– Правда? – спросила хозяйка и с облегчением вздохнула. – Вы не воры и не убийцы?
– Господь с вами! Мы похожи на воровок или убийц?
– Нет… – растерянно протянула она, все еще сомневаясь в нашей благонадежности.
– Вообще-то мы журналистки, – чтобы развеять все сомнения, сказала я. – Мы работаем в отделе светской хроники. Собирались писать статью о восходящей звезде сцены, Елизавете Ветровой. Лиза обещала нас ознакомить с семейными фотографиями. Теперь нам от главного редактора попадет… – с напускной грустью пожаловалась я.
Хозяйка квартиры купилась на мою уловку. Должно быть, особой ценности в фотографиях она не видела:
– Я тут собираю Лизины вещи. Вдруг кто-то из родственников за ними приедет? Часть уже собрала и упаковала. Если хотите, можете посмотреть. В этой коробке Лизины тетради, записные книжки, фотографии.
– Ой, спасибо. Как вас зовут?
– Кира Антоновна.
– Кира Антоновна, а можно мы эту коробку с собой возьмем? Мы все вернем, честное слово.
– Мне-то эта коробка без надобности. Вот только если родственники на похороны приедут и потребуют? Что я им скажу?
– До похорон мы все вернем. А когда похороны, не в курсе?
– Понятия не имею. Хоронить жильцов я не договаривалась. Сейчас я вещи соберу и отнесу в театр, а дальше – меня не касается. Вы коробочку тоже в театр отнесите, а ключики мне отдайте.
– Да-да, конечно, – Алина извлекла из кармана связку. – За коробочку не переживайте. Все вернем.
В принципе, мы могли идти. Уже у двери я спросила:
– Кира Антоновна, а вы Лизину сестру знали?
– Один раз видела. Я живу с дочерью в другом районе. Сюда приезжаю раз в месяц. Вообще-то, когда Лиза смотрела мою квартиру, то сказала, что собирается жить одна. А месяц назад, когда я пришла за квартплатой, мне открыла дверь расфуфыренная девица, представилась сестрой Лизы. Ну, сестру-то на улицу не выкинешь? Разрешила я ей жить, лишь пригрозила: если соседи будут жаловаться – выселю. А потом, видишь, как случилось… Не повезло мне с жиличками. Еще люди будут думать, что у меня плохая квартира.
– А соседи, что говорят? Не беспокоили их сестры?
– Лизу они вообще не слышали. Только видели, как она на работу уходила в пять вечера. Полина тоже вроде не шумела, во всяком случае, компаний в дом не водила.
Как же мне хотелось спросить об Алексее Мохове, но вопрос о нем как-то не вписывался в придуманную нами историю о журналистках и статье в модном журнале. Какое дело нам, журналисткам, пришедшим писать статью об актрисе Ветровой, до парня, которого подозревают в убийстве сестры актрисы? Мы, по идее, и знать о нем не должны. Да и вряд ли Кира Антоновна его видела, ведь живет она не здесь, а в другом районе.
Мы простились с хозяйкой квартиры, еще раз пообещав в обязательном порядке вернуть коробку режиссеру или кому-нибудь из труппы.
Всю дорогу мы терпели, не открывали крышку коробки, а когда в «Пилигриме» ее сняли, несколько разочаровались. Среди тетрадей и конспектов, принадлежавших Полине, в коробке мы нашли афиши и фотографии, на которых была запечатлена Лиза в театральных костюмах. Как говорится, ничего личного. Один театр и никакого намека на ее семью, друзей и ухажеров.
– Интересно, – протянула я, осмотрев весь коробок.
– Что тебе интересно? – спросила Алина.
– Складывается такое впечатление, что из театра Лиза не выходила. Неужели у такой красивой девушки не было друзей, поклонников? Жизнь актрисы, как правило, на виду. Ее фотографируют, с ней хотят познакомиться, приглашают в рестораны. А где снимки прошлых лет? Студенческие фотографии особо памятны, их хранят всю жизнь. Где они?
– Возможно, Лиза студенческие фотографии оставила в родительском доме?
– Зачем родителям ее студенческие фотографии?
– Мне откуда знать? Надо было в гримерке лучше искать. А ты: «Я Воронкову обещала ждать за дверью». Вот теперь и гадай, были фотографии или нет.
– Алина, а что нам мешает наведаться в театр? – осенило меня. – Ветрова делила гримерку с некой Ерохиной А. К ней и пойдем.
– Попросим порыться в Лизином столе? – хмыкнула моя подруга.
– Ну почему? Во-первых, выразим соболезнования театру.
– В лице отдельно взятой актрисы?
– Не придирайся к словам. Поинтересуемся, когда похороны, приедут ли родственники. Кстати, неплохо и с ними побеседовать. Ну и попросим фотографию для некролога, который хотим напечатать в журнале. Надеюсь, Ерохина предоставит нам право полазить в ящике стола Ветровой.
– Ладно, давай попробуем, – одобрила мой план Алина. – Только мне кажется, не надо зацикливаться на одной Лизе. Не забывай, что Полину тоже убили, к тому же первой. Я бы сходила в институт и поговорила с ее подругами, однокурсниками. Если Лиза утверждала, что Полина встречалась с Алексеем Моховым, то его кто-то должен был видеть, причем в обычной одежде, а не в униформе разносчика горячих обедов. Ты бы встречалась с человеком, который не снимает спецодежду?
– Нет, конечно. Черт, хочется сразу рвануть и туда, и туда, – я пожалела о том, что нельзя быть одновременно в двух местах.
– В институт мы уже опоздали, все студенты разбежались, – успокоила меня Алина.
– Тогда поехали в театр.
Я тут же стала укладывать афиши, конспекты и фотографии в коробку.
– Заодно и отдадим коробок, коль Кире Антоновне обещали.
– Не торопись, до спектакля время еще есть, – остановила меня Алина. – Давай составим план, по которому будем действовать.
– А что его составлять? Сегодня идем в театр, а завтра наведаемся в институт. Группа Полины… – я вновь заглянула в коробку и зачитала название группы. – Покажем там фотографию Мохова, возможно, кто-то его видел.
– Марина, знаешь, о чем мы забыли? – неожиданно вспомнила Алина, подтянула к себе сумку и стала в ней рыться. Вытащив из нее блокнот, она продолжила: – Мобильный телефон Ветровой! Список последних звонков. Лена, Бугров, безымянный звонок. Лиза не часто пользовалась телефоном. Бугров – это понятно. Лена? Кто такая Лена? Прежде чем к ней звонить, чтобы не попасть впросак, давай узнаем о ней у Ерохиной. Возможно, она тоже актриса. Безымянный номер, он самый давний, но все равно стоит позвонить, – она достала свой мобильный телефон и стала набирать цифры. – Молчит. Абонент не может принять звонок. Трубка села, телефон выключен? Ладно, попробуем позже, – вздохнула Алина.
– Раз до спектакля время есть, и мы коснулись темы телефонных звонков, давай попробуем позвонить по другим номерам, – я хотела уже достать записную книжку Ветровой, но замешкалась, вспоминая, куда ее положила.
В это время со стороны послышались редкие аплодисменты.
– Браво, браво, браво!
Я сразу поняла, кому принадлежит голос. Естественно, майору Воронкову. Не поворачивая к двери голову, я посмотрела на Алину. Ее взгляд был безнадежно грустным и потерянным.
«Что ж ты, подруга, меня не остановила, не одернула, – подумала я, с укоризной глядя на нее. – И как долго он стоит в проеме? Много ли слышал? Надеюсь, он вошел только что».
– А ведь я предупреждал, просил, убеждал, – монотонно начал Воронков. Мы наперед знали, о чем он скажет, и, скроив на лице непричастность ко всему происходящему, приготовились слушать его заунывную проповедь. – Вот ведь болван! – «О! Это что-то новенькое. Обычно он шерстит нас почем свет, а тут настало время и для самокритики», – мысленно удивилась я. – И зачем я к вам обратился? Видно, бес попутал. Повернуть бы время вспять – прошел бы мимо вашего «Пилигрима». Ну скажите, кто вам Мохов? Кто Полина Ветрова? Кто Елизавета Ветрова? Я запрещаю вам, слышите, запрещаю общаться со свидетелями. Чтоб я вас ни в институте, где училась Полина, ни в театре, где играла Елизавета, не видел. Не про вас это дело, не про вас. Все!
– Вы запрещаете нам ходить в театр? – спросила Алина. – Ну знаете… Это беспредел какой-то! А если я люблю искусство? Оперу, балет, драму…
– Вы прекрасно меня поняли! – заткнул ей рот майор. – Чтоб на панихиде я вас не видел! И вообще, предупреждаю, буду лично заезжать в агентство, звонить ежечасно. Занимайтесь своими туристическими делами. Узнаю, что не выполнили моих настоятельных просьб, пожалеете. Коробочку, которую вы вытурили у квартирной хозяйки, верните, – потребовал он.
Отпираться, говорить, что мы не были на квартире Киры Антоновны, было бесполезно. Скорей всего, мы разминулись с Воронковым на каких-то десять-пятнадцать минут. Не успели мы отъехать, как там появился он. Кира Антоновна без боя сдала нас с потрохами. Догадаться, кто были те женщины, интересующиеся Лизой и Полиной, для Воронкова не составило особого труда.
– Сергей Петрович, возьмите, не нужна она нам, – я подвинула к нему коробку. – Тут все на месте.
– По каким номерам вы собирались звонить?
– По тем, что были в мобильном телефоне. Телефон, заметьте, мы вам оставили.
– А ключики от квартиры, где раздобыли? У покойницы свистнули?
– Сергей Петрович, что за жаргон? – деланно возмутилась Алина. – Вот что значит… не посещать театры. Сами туда не ходите и нам хотите запретить? Того гляди, и мы так начнем выражаться.
Мне показалось, что я слышу, как во рту Воронкова крошатся зубы. Ну да Алина всегда могла вывести из себя любого.
– Я предупредил, – зашипел он.
– А что случится, если мы придем проститься с любимой актрисой?
– Когда вы успели ее так полюбить?
– Если учесть, что она в театре без году неделя, то недавно. Но чтобы человек понравился, абсолютно не нужно присматриваться к нему десять лет. Так что, хотите или не хотите, а проводить Ветрову в последний путь мы придем, – стала в позу Алина.
Воронков развернулся и вышел, хлопнув дверью.
– Что делать будем? – немного придя в себя, спросила я. Мне вдруг стало за нас с Алиной обидно. Если разобраться, кто нам Воронков? Почему он нам диктует, что делать, а что – нет. Мы законопослушные гражданки, сажать нас не за что. Пусть даже не угрожает. А то, что мы в стороне оставаться не хотим, так это нам велит гражданский долг. К тому же мы не останавливаемся на полпути. – Быть скандалу! – вынесла я свой вердикт. – Но и на глаза Воронкову не след показываться.
– Как тебя понять?
– А вот так: конспирация, конспирация и еще раз конспирация.
– Ну ты сказала! – фыркнула Алина.
– Во-первых, в агентстве постоянно кто-то должен быть. Теперь нам нельзя ходить парой. На похороны еще пойдем, а потом будем рыскать по городу по очереди. Послушай, а почему бы нам не привлечь, – я понизила голос до шепота и скосила глаза на дверь, – Алену.
– Алену? – Алина вскинула брови. – Она до смерти боится Воронкова.
– Вот-вот. Ее лучше из агентства на время убрать, иначе, если майор пристанет к ней с расспросами, боюсь, ее сердечко не выдержит.
– Может, ты и права, – сказала Алина и тут же решила: – В институт к сокурсникам Полины пойдет она. Покажет фотографию Мохова, узнает, как студенты относились к Полине. Дружила ли она с кем-то из них? Есть, о чем спрашивать. Алена! – закричала она.
Через секунду дверь приоткрылась и в проеме появилась наша секретарша Алена.
– Звали?
– Звали. Алена, ты готова поработать в интересах социальной справедливости и гражданской демократии? – спросила Алина.
Алина так вычурно выразилась, что и я не сразу поняла, о чем это она. Алена удивленно захлопала ресницами. В полной мере налюбовавшись глупым видом нашей секретарши, Алина добавила:
– С сохранением основного заработка.
– Вы меня в командировку посылаете? В какую-нибудь глубинку? Экстремальный маршрут задумали? – напряглась Алена.
По ее выражению лица, я поняла, что она бы с удовольствием поехала в Испанию, на Сейшельские острова или в Бразилию на карнавал, но, к ее сожалению, в нашем списке путешествий есть сплав на плотах по рекам Сибири, экскурсия на Курильские острова и пеший маршрут по просторам родного края. Возможно, мы еще что-то придумали в этом же духе.
– Нет, ехать никуда не надо. Заходи, садись, – пригласила я девушку. – Дело тебе поручается серьезное, – и я вкратце обрисовала сложившуюся ситуацию. – Завтра пойдешь в наш университет, найдешь группу, в которой училась Полина Ветрова. Постараешься разговорить однокурсников, выяснишь, с кем она чаще всего общалась, покажешь вот эту фотографию, – я выложила перед Аленой фотографию Мохова. – Спросишь, видел ли кто этого парня рядом с Полиной. Вроде все. Придешь в «Пилигрим», доложишь. Все поняла?
