полная версия

Марина Бастрикова
Мести время, любви час

Глава 11. Последняя месть

Только через час Ольга решилась прислушаться к своему внутреннему состоянию. Все время с момента встречи с матерью Игоря она не давала себе возможности заглянуть, что творится с ней внутри. Девушка боялась, что от чувств у нее разорвется сердце. Сморкание в платок она принимала за текущие из сердца слезы, нашедшие единственный выход. А слабость – последствие алкоголя. Но оказалось, что виски не смогло перебить последствия хождения по холодному асфальту босиком.

Ольга заболела. И это ее обрадовало. Телесная болезнь отвлекала от душевной и давала законный повод выглядеть слабой. Чтобы даже она сама не подумала, что это из-за любви. Коллеги хотели ее выставить из офиса пораньше, но Ольгу пугала мысль остаться одной дома со всеми своими мыслями. А болезнь не даст увлечься чем-то еще, будет резать глаза, мешая играть и читать. Бить по голове за музыку. Она даже подумывала задержаться, но тогда был шанс, что она останется в этом офисе наедине с начальством. Задерживался в их офисе регулярно только отдел бухгалтерии. А у них самый дальний кабинет и причины ходить по чужим – нет.

Это убедило девушку вытащить свое тщедушное тельце из кабинета. Ей было холодно, и она обхватила руками плечи. А в лифте с наслаждением оперлась лбом о холодное железо.

Ольга залезла в «Пежо» и поняла, что никуда не хочет ехать. «Может, прилечь прямо тут? Если уж с Игорем поместилась, то…» У девушки закружилась голова. То ли от воспоминаний, то ли от простуды. Она положила свой трещащий череп на руль, ощущая прохладную кожу пылающим лбом.

Она даже не услышала, как открылась пассажирская дверца в «Пежо» и не вздрогнула от знакомого вибрирующего голоса:

– Я не сяду в свою засратую всеми птицами в округе машину. Ты это устроила, ты и вези домой.

Ольга ощутила только пустоту в голове, эмоции до нее медленно текли по застывшим от жара венам. Она даже не взглянула в его сторону, только переложила лоб на новый участок руля, так как предыдущий уже слишком нагрелся и не делился прохладой.

– Почему ты уверен, что это я?

– Серьезно? Кроме того, что только у тебя могли водиться столь… творческие мысли, есть еще и свидетель в роли Иры.

Ольга представила, как отпирается и выгоняет его из машины. Подобные препирательства могли перерасти и в сексуальное влечение. Подобный опыт у них имелся. А переубедить у нее вряд ли получится, Игорь бывал не менее упрям, чем она.

– Хорошо.

Девушка не заметила, как мужчина открыл рот, собираясь выдать заготовленные контратаки. После чего внимательно на нее посмотрел и не отрывал взгляда, пока она, сгорбившись, заводила машину. А затем выехала из парковки, подслеповато щурясь и шумно дыша.

После того как машина завелась, заиграла песня Брайана Адамса. Ольга уже и не помнила, радио это или флешка, в голове было так пусто, что даже к музыке не удавалось прислушиваться, она доносилась издалека и как будто изнутри.

Still feels like our best times are together.

Feels like the first touch —

still gettin' closer baby.

Can't get close enough.

Still holdin' on – still number one.

I remember the smell of your skin,

I remember everything,

I remember all your moves, I remember you yeah.¹

Игорь тоже молчал, сделав вид, что внимательно слушает музыку.

«Что ж, может, заражу его и будут ему дополнительные рабочие проблемы в виде трудового завала». Но так как она тоже будет болеть, сознание рисовало последствия мести в виде совместного валяния в постели с перцем в носках и горячим молоком в руках.

Ольга чихнула. «А чихала ли я ранее, не помню. Или я не осознавала, или у меня странная безчихательная простуда». Мысли сменяли одна другую, вяло текли, застревая ватой в ушах, и ругались тонким звоном закипающего вдалеке чайника. Игорь что-то спросил, но его вопрос воспринимался неслышимым фоном.

Остатки сил она оставила на то, чтобы не попасть в аварию, – чихать она начала чаще, что на краткие мгновения отключало от дороги совсем. Наконец она доехала. Ольга повернулась и впервые посмотрела на мужчину.

– С такой ездой можно и поседеть раньше времени. Вот это экстрим. – Игорь изобразил дрожь. Ольге не хотелось участвовать в бесполезной болтовне, и она сказала:

– Я тебя довезла, выходи.

– Довезла? Эмм, к себе домой?

Ольга обернулась, впервые расширив глаза до нормального состояния. Вокруг и правда была ее парковка и дом, в котором она снимала жилье у знакомой Эдика. Девушка вздохнула, передернула плечами и попыталась снова завести машину.

– Ну уж нет, я не готов повторять такую поездку снова. – Игорь схватил ее за руку с ключом, останавливая попытку завести машину.

– Да ты ж вся горишь. Какого черта? Тебе срочно нужно…

– Мне не нужна твоя забота. Если тебя устраивает подобное место высадки – убирайся отсюда.

Ольга прижала указательные и средние пальцы к вискам, эмоции наконец дошли по венам до ее сердца и захлестнули обидой и гневом. Но на гнев не было сил.

– Оль, я просто хотел объясниться.

– В чем? В том, что ты хорошо повеселился за мой счет? И снова убедился в своей невероятной привлекательности и божественности?

– Что? Нет. Оля, я…

– Как долго ты знаешь, что я – это Ольга Воронова из прошлого? – Голос Ольги хрипел и колючками царапал горло.

– С самого начала, но…

– С самого начала. – Ольга сказала это шепотом, а затем еще тише, на грани слышимости: – С самого начала.

– Я разбирал личные дела, когда изучал финансовый вопрос махинации. Когда я ехал сюда, я знал, кто такая Ольга Кочубей, только не ожидал, что ты так изменилась внешне. Зачем нос-то было трогать? У тебя же был прекрасный нос.

– Толстая ворона решила стать худенькой птичкой.

– Прости меня. Это было жестоко, я был глупым и гордым мальчишкой. Я не знаю, возможно ли подобное искупить когда-либо.

– Ты всего лишь обозвал меня, в этом нет ничего такого, я переругиваюсь с коллегами и потяжелее.

«Но ты разбил мне сердце». Ольга вдохнула, ощущая, насколько холодным кажется воздух для сухих губ и вялого языка.

– Я и правда изменилась, тихони Ольги больше нет.

– Тихони? Когда это ты была тихоней, интересно? Когда разбила мне лопатой нос? – Игорь сказал и рассмеялся резко и коротко.

– А нечего было честной девушке мешать закапывать труп!

– Да я потом весь в кровище стоял, но все равно пошел в соучастники.

– Ты меня сам же и измазал своей кровью.

Ольга и Игорь переглянулись, в их глазах плескалось море воспоминаний, наполненное соленым и вяжущим вкусом крови во время их первого поцелуя.

Ольга улыбнулась и отвела глаза, чувствуя, как воспоминания становятся чище и дальше.

– Я тогда очень испугалась, ведь Барсик задрал его до смерти.

– Ага, а жалости не было ни разу.

– С чего бы вдруг, он меня слишком рано будил, засранец!

– Зато какой бы из него вышел прекрасный суп.

Они замерли, погруженные в воспоминания. Как Ольга бегала и собирала перья по двору, чтобы мама не заподозрила пса в злодеянии. А Игорь выламывал дыру в заборе курятника. Слишком маленькую, чтобы туда смог пролезть петух, так что вряд ли мама поверила. К тому же закапываемый трупик ранее никаких попыток убежать не предпринимал, только уже после смерти, когда мама перекапывала грядки. А они с Игорем уже начали тайно встречаться.

Так, благодаря трупу, началась их первая любовь.

Ольга взяла сумочку и вышла из машины. Дождалась, пока ее покинет Игорь, и закрыла Жужу. Машинка попрощалась с ней довольным скрежетом. Начальник шел за ней попятам, иногда тянул руки ее придержать, когда девушку шатало. Но так и не решился коснуться. Перемирие было крайне зыбким, в основном на флёре ностальгии и болезненном состоянии девушки.

Сверху хлопнула дверь, люди возвращались с работы более активно, чем эта странная парочка. Девушка впервые шла, опираясь на перила. Ранее она брезговала их касаться, да и ее кипучая энергия требовала выхода. Сейчас же Ольга ощущала шершавость перил и слышала шаги Игоря позади. Каждый шаг вводил ее сознание в пучину хаоса и непонимания, что делать. Но измученный эмоциями последних дней организм отказывался что-то решать. Дойти бы до квартиры без посторонней помощи. Потеря сознания облегчила бы ей настоящее, избавив от необходимости что-либо решать и обдумывать. Но ухудшила бы будущее, погрузив в пучину внутреннего унижения. Слишком Оля привыкла все делать сама и прятать настоящие эмоции. То, что люди считают позитивным – доброта, любовь и сострадание, – вызывало у нее стыд, как слабость.

И только войдя к себе в квартиру и почувствовав холодное дыхание Игоря на своей шее, она впервые подумала: «А правда ли это такая слабость? Ведь требуется большое мужество, чтобы, как Эдик, оставаться собой, не очерстветь от поведения и слов окружающих, помогать, если считаешь это важным, и давать людям ошибаться, если они не просили твоей помощи».

С этими философскими мыслями Ольга сняла обувь и прямо в рабочей одежде, выданной Ленкой, залезла под одеяло отогреваться. По выглядывающему из-под одеяла лбу девушки пробежался холодный воздух, дверь хлопнула. Игорь ушел. Стало еще холоднее, отчего девушка мелко задрожала. Покатились слезы из глаз, которые буквально мгновение назад казались такими сухими, что закрывались с шуршанием по внутреннему веку.

Ольга закуталась в одеяло еще тщательнее, в голове сквозь звон в ушах заиграла мелодия, которая вызывала щекотку в груди и имела сладко-горький запах, приятный для ее переставшего дышать носа. Ей выгодно оправдывать слезы прекрасным голосом Брайана Адамса.

Please forgive me – I know not what I do.

Please forgive me – I can't stop lovin' you.

Don't deny me – this pain I'n going through.

Please forgive me – if I need ya like I do.

Please believe me – every word I say is true.

Please forgive me – I can't stop lovin' you.²

Ольге вообще легко «ложилась на ухо» музыка. Вот так понравится мелодия или услышит ее один раз, даже если это отрывок, игравший далеко, – как будет весь день ее напевать и слушать внутри своей бедовой черепушки. Уснула она с мыслью, что больше не пьет и не мстит. Можно только повредничать. Или сорвется.

Ольга не знала, через сколько времени проснулась. Свет она, когда ложилась, не включала, поэтому и проснулась в сумерках. Вся потная, волосы липли к шее и щекам. По спине текли теплые капли. Не сразу она поняла, что не одна. Заметив встающую с кресла тень, она испуганно пискнула и спряталась под одеяло. Ну конечно, одеяло ее спасет и от маньяка, и от убийцы, и от разъяренной матери Игоря. Но слава ежикам, это был всего лишь сам Игорь. Ольге пришлось-таки высунуть кончик носа и узкие глазки, чтобы это определить.

– Как ты себя чувствуешь? – Как всегда, его голос отдавал вибрацией в ее теле.

Игорь стоял, держа в руках одну из ее кружек. Конкретно эту Ольге подарил Эдик, называвший ее тогда солнышком. И на кружке было солнце в темно-розовых боксерских перчатках. Игорь выглядел слегка помятым и домашним. Верхние пуговицы рубашки расстегнуты, пиджак снят, рукава закатаны, а на светлых брюках коричневое пятно от кофе. Похоже, для подобных пятен далеко не всегда нужны Олины уловки. И на светлом смотрелось совсем грустно.

Начальник потер рукой пятно. Оля догадалась, что поставил он это пятно именно сейчас, когда подскочил с кресла. А она тут со своим писком.

– Стиральный порошок под ванной, можешь забросить в стирку. Мои штаны тебе не налезут, могу предложить сарафанчик. – Ольга выгнула бровь и улыбнулась одной стороной губ, выползая из-под одеяла. Она все еще была одета в неудобную деловую юбку. Сейчас вся ее одежда была полностью мокрая. Опустив ноги на пол и охватив задрожавшие от прохлады мокрые плечи, она увидела на тумбочке кружку молока с какими-то добавками и таблетками.

А Ольга думала, это мужчины изображают умирающих, когда болеют, а над ними носятся женщины и пишущие второе за неделю завещание нотариусы. Второе – потому что жену пришлось вычеркнуть: нечего так презрительно фыркать, когда он на смертном одре.

Ольга обхватила руками все еще теплый стакан и начала пить. Что ж, даже если ее отравят, тяжело представить, что можно чувствовать себя хуже. Боль врезалась острыми углами при сжатии гортани во время глотков. Сухие и потрескавшиеся губы ловили капли, потекшие мимо.

Девушка встала и прошла к комоду с вещами. Оттуда она достала удобный свитерок с домашними леггинсами для себя и мамины штаны-парусы, оставленные у дочки год назад, после того как она жила с ней неделю. И приехала она, конечно, чтобы устроить выезд на природу. Будто бы ей в своей деревне было мало деревьев и жаренного на костре мяса. Мама все еще надеялась приучить свою малышку к красотам внешнего мира.

Шашлыки Оле нравились, также как и запах леса и костра. Самое то для выезда раз в году. Но не более. Комаров, отсутствие компьютера и любимой работы дольше выдержать нереально.

Парусы девушка вручила Игорю, а сама ушла в ванну переодеваться. Вышла она оттуда уже в домашней одежде, умывшаяся, с завязанными в хвост волосами. Игорь стоял и рассматривал себя во весь рост в зеркале, расположенном на шкафу-купе.

– А ничего так, симпатичненько. Эмм… цвет прям явно твой.

– Розовый? Ты серьезно? – Игорь засунул руки в карманы броских штанов и потянул их в стороны. Ему почти удалось поднять их параллельно земле, настолько парусы были просторны. Теперь он был похож на даму, решившую сделать реверанс в присутствии королевы в потертом свитерке.

– Мужественно так. На контрасте с волосатыми коленками – точно. – Ольга фыркнула в кулак и отошла к кровати.

Пока она разбиралась в куче лекарственных препаратов, большая часть названий которых ей ни о чем не говорила, Игорь принес стакан с горячей водой. Он поставил его на тумбочку, выбрал одну из упаковок, достал желтый кругляш из нее и кинул в воду. Таблетка зашипела, разнося тошнотворно-цитрусовый запах по квартире.

Тренер перевернула одеяло мокрой стороной вверх и легла с другого края кровати, чтобы не касаться влажного пятна, оставленного ее телом. Под одеялом Ольга расслабилась и закрыла глаза.. Девушка ощутила, как кровать покачнулась под чьим-то весом. Открыв один глаз, она увидела усевшегося с недопитой чашкой кофе мужчину. Брюки он в стирку так и не бросил, держа в руках.

Хотелось подсказать ему, на какой режим ставить, но Оля боялась открыть рот. Разум мог заставить ее выпроводить мужчину из дома. Но совесть и бьющееся в горле сердце не соглашались с этим. Поэтому она молча закрыла глаза и попыталась снова уснуть. Сон не шел, зато прибыл кашель. Прокашлявшись, Ольга увидела, что ей протягивают какой-то леденец.

– От боли в горле и кашля.

При соприкосновении их пальцев Игорь получил удар тока и отдернул руку. Они оба улыбнулись, глядя в глаза друг другу. В этот момент Ольга простила его за то, что не предупредил о своем знании, кто такая Кочубей. У нее всегда легко получалось прощать за действия, а не за слова. Ведь нет ничего ценного или показательного в этом шуме изо рта. «Прости» можно повторять тысячу раз, каждый раз нарушая свое «это не повторится».

Он не ушел и помогает в сложный момент – это и есть лучшее «прости».

– Ты можешь остаться. Кресло раскладывается в небольшую кровать. Постельное белье в тумбочке под телевизором.

Все-таки разум сдался сердцу и маленькой, но дюже вредной совести. Игорь улыбнулся слишком широко для человека, осознавшего, что ему придется провести ночь на старючем неудобном кресле в убогой квартирке по соседству с больным человеком. Он понял.

Ольга лежала с закрытыми глазами и прислушивалась к тому, как Игорь принимает душ, возится на кухне, а затем молча с шипением пытается разложить кресло-кровать. «Это не бумажки таскать», – подхихикивала под одеялом девушка. Затем Ольга слушала, как он расстилает постель. От взмахов ткани ее ногу, выпущенную из-под одеяла проветриться, обдавало прохладным ветерком.

Кресло жутко заскрипело, и девушка поняла, что мужчина наконец лег. Она еще долго лежала, прислушиваясь к его дыханию. Пока каким-то внутренним чутьем не поняла, что он тоже прислушивается к ее дыханию. Ольга выглянула из-под одеяла и приняла полусидячее положение. Игорь лежал на боку и смотрел на нее. Белки его глаз выделялись в сумраке. Девушка сделала вид, что просто хотела попить, и взяла стакан молока с тумбочки. Тот вновь оказался теплым и полным. На самом деле Ольга не очень любила молоко, но когда-то, 15 лет назад, все было по-другому.

– Я уже не люблю молоко.

– Вот как. Налить чаю или воды с вареньем?

– У меня нет варенья.

– Уже есть.

Ольга недоуменно захлопала глазами и, чтобы скрыть удивление, начала пить теплую белую массу с добавлением меда и приправ. Вкусно. Молоко – невкусно, мед с молоком – слишком сладко. А тут было что-то с горчинкой, что сглаживало эффект.

– А что еще ты перестала любить?

«Тебя». – Ольге хотелось дерзить, но она не смогла по одной причине – это не было правдой.

– Я изменилась, Игорь.

– Я знаю, это нормально, 15 лет прошло.

– Четырнадцать, – Ольга поправила неосознанно.

– Да, 14 с момента, как ты куда-то исчезла. Оль, я ведь искал.

– Плохо искал. Я к маме уехала.

– Что? Но я ей звонил, она не сказала, где ты.

– А зачем ей было говорить?

– Ты не любила деревню.

– И вот это как раз не изменилось. – Ольга смотрела, как черные крупинки вертятся в белой жидкости от того, что девушка покручивала стакан.

– Я думал, что ты уехала в Питер.

– Что мне там делать? С чего ты это взял?

– Мне… сообщили об этом, – сказал Игорь, слегка запинаясь.

И неожиданно Оля поняла.

– Мама твоя сказала, да? – Молчание отлично заменило положительный ответ, – А ведь ты ненавидел Питер, не хотел ехать в холода и не планировал поступать в вуз.

– Я был сложным подростком. Вскоре я передумал.

– Поступил на платное? Ведь когда мы… тогда… ты не интересовался учебой, а это был последний год.

– Нет, я поступил сам. Я учился усиленно оставшееся время. И поступил не в самый престижный, но государственный вуз. Я не хотел зависеть от матери.

– Но ты не мог бы достичь таких высот сам.

Похоже, ее слова задели Игоря, он задышал чуть шумнее, а белки глаз округлились, став еще виднее в темноте.

– Да, мать помогла. Но я не сразу узнал о ее… участии. Уже через два года удалось ей вернуть деньги и продолжить самому.

– Как благородно. – «И глупо». Но Ольга ощутила уважение, хотя далеко не факт, что это было правдой. – Расскажи.

Ей нестерпимо захотелось узнать хоть что-то об этих пропавших из жизни годах.

– Я создал стартап, накопив на него деньги, подрабатывая созданием веб-сайтов. К удивлению, очень быстро нашел на него спонсоров. Стартап оказался успешен, но через год я узнаю, что все влитые деньги в стартап от спонсоров принадлежат матери.

– Она сама тебя этим ткнула?

– Представь себе, целый год сдерживалась.

Они оба тихо засмеялись, представляя, как Надежда Петровна зажимает себе рот рукой или заклеивает скотчем, только бы не проговориться.

– Я год вел этот бизнес, а потом не выдержал ее давления, продал его и на приобретенные деньги… создал еще один стартап.

Ольга поняла, что он намеренно сократил и не разъяснил, как же он развивался дальше. Но портить это время выяснениями не хотелось. Они снова были погружены в молчание, слышался только шум машин за окном, да мелькали полоски света на потолке. Тело девушки снова вспотело, и лежать было уже не очень удобно, но двигаться не хотелось.

– Оль, а как ты оказалась в ЦИТ?

– Я жила с мамой оставшиеся два года обучения и ходила в деревенскую школу. Все свое свободное время училась, поступила в ВолГУ на экономический. Подрабатывала продавцом в одном небольшом магазинчике. Всех новеньких вскоре сама и обучала. Отправили на повышение квалификации, чтобы сделать замом. Заместителем так и не сделали, так как началась сессия и они поняли свою ошибку, что студенту руководителем не быть – времени нет. Но я получила первый сертификат о методах обучения персонала. А потом увлеклась этим вопросом, я как раз занималась с психологом. Искала все возможности для саморазвития. Я не отпускала надежду стать руководителем магазина, обучаясь всему, что ему может пригодиться. – Ольга поняла, что Игорь хочет спросить про психолога, поэтому стала говорить быстрее, чтобы скрыть оговорку. – И меня взяли заместителем. Только мне не понравилось руководить. А вот обучаться и обучать гораздо интереснее. В нашем городе единственные, кто готов был вкладываться в тренеров или хотя бы иметь своих штатных – это три компании. Я им предложила провести для продавцов три бесплатных тренинга. Меня позвали две из них.

– Среди них был ЦИТ?

– Нет, Центр инновационных технологий как раз не позвал. И я попросила лично руководителя мне объяснить. Ленка согласилась только потому, что ей не на ком было сорваться. Мы поскандалили да сели пить кофе и жаловаться на жизнь. В итоге оказалось, что у них маленький бюджет на их отдел выделен. А компания белая, уволить кого-либо трудно, хотя ей мешали некоторые сотрудники. Лена недавно стала начальницей, до этого также работала одним из тренеров. И знала изнутри, кто халявит.

– Что в итоге?

– Я помогла ей их уволить и стала работать.

– Очень… целеустремленно…

– И неэтично. Ага, говорю же, я изменилась.

– Да нет, Оль. Ты зачем-то чувствуешь вину за совершенно справедливые вещи. Лене просто нужно уметь было самостоятельно решать такое, это ее обязанность как руководителя. Твоя ошибка только в том, что ты берешь на себя чужие обязанности. И веришь в справедливость в мире, защищаясь огнем и мечом, когда…

– Лучше бы жила своей жизнью и не тратила на это время. Знаю.

«Вместо того чтобы показать миру своим примером (как мать ребенку), я пытаюсь его заставить жить по своим правилам, которым сама же и не следую».

– Спокойной ночи, Игорь. – Ольга утомилась от разговора, в котором наговорила слишком много лишнего. Чтобы не сболтнуть еще чего, она позволила организму укачать себя. У нее во время болезни сон всегда начинался с ощущением сна на качелях.

Когда девушка проснулась, она сразу поняла, что Игоря дома уже нет. Кресло заправлено, постельное белье аккуратной стопочкой сверху вместе со штанами-парусами. И ведь не проснулась же, вряд ли сложить эту рухлядь обратно в кресло можно без шума.

Чувствовала она себя уже получше, тело было деревянным, но голова не болела. Ольга выпила таблетку, позавтракала чаем и, засунув в рот сосалку от боли в горле, потопала к «Пежо».

Опоздала она значительно, офис уже гудел, все еще обсуждая прошедший корпоратив чаще рабочих вопросов. Ольга, выложив перед собой одноразовые платочки, принялась за работу. Завтра у нее по планам был тренинг по продажам. Работа монотонная – отправить напоминания участникам, распечатать раздатку, созвониться с парой управляющих и напомнить о несданных тестах по прохождению испытательного срока. На обед выходить не стала, Ольге никогда не хотелось есть, когда она болеет. Но вот жажда мучила. Поставив в печать очередной раздаточный материал, девушка ушла на кухню за горячим чаем – порадовать больное горлышко теплом и жидкостью. На обратном пути встретилась взглядом с Игорем, провожающим коллегу из своего кабинета. Он как раз что-то объяснял, выходя вместе с одним из управляющих, когда увидел Ольгу и замолк на полуслове.

Девушка ускорила шаг. Тем более горячая кружка уже обжигала пальцы, и хотелось ее побыстрее поставить на стол. Оказаться подальше от этого подозрительно прищуренного взгляда было бы тоже не лишним.

Ольга достала из принтера материал и стала скреплять в папку для обучающегося, как раздался голос начальника:

– Ольга, что вы делаете тут в таком состоянии?

– Каком таком? – Ответ получился не с вызовом, как ей хотелось, а немного виноватым и жалким.

– Болезненном. – Но, не увидев понимания ни в глазах Ольги, ни во взорах ее любопытных коллег, добавил: – Вы мне тут весь офис решили заразить?

Глаза коллег резко стали осуждающими. У Дмитрия семья, у Эдика любовь, а у Сашки скоро отпуск. Никто не хотел заболеть.

Игорь, осмотрев в руках Ольги дырокол и папку, сказал:

– Зайдите ко мне, как освободитесь.

Девушка вздохнула и постаралась растянуть свою работу как могла, но любопытные коллеги, наслушавшиеся сплетен про их служебный роман, нервировали многозначительными взглядами.

Игорь вышагивал по кабинету, злясь на то, что Ольге настолько наплевать на себя, что вместо того, чтобы отлежаться – тащится на работу. Каким способом ему еще надо было показать свою благосклонность к тому, чтобы она отдыхала? Ничья улыбка не была для него так важна, даже его собственная. Но стоило ему проявить к интерес к Ольге, как она убегала. Как ей тогда сообщить причину своего приезда в этот город? Возможно, не стоит этого делать вообще. Как только она узнала, что он знает, кто она – все в мгновение было испорчено. В этот раз он собирался максимально сдерживать все свои порывы. Медленно и потихоньку дать ей привыкнуть и узнать его. А вот когда они будут женаты с выводком детишек – можно и сообщить будет. От этой мысли все его существо наполнилось теплом.

Правда, пока было тяжело представить, что она когда-либо на такое согласится и какой она будет женой и матерью. Пока ему известно только одно – любимой. То, что он понял в день, когда думал, что она погибла, никуда не ушло. Склонный к анализу ум рассмотрел его эмоции, сделал неутешительный вывод, а теперь еще и присылает в мозг ванильные картинки будущего. К счастью, это не помешало найти виновных в финансовой махинации. В сопровождении мыслей он достал список на увольнение. Часть уже подписала заявления по собственному желанию, с остальными предстояла большая работа. Удивительно, что, если бы не Ольга, он вообще не раскрыл бы это дело. Игорь положил лист на стол.

Дверь открылась и впустила небольшой сквозняк. Листок слетел со стола, упал на пол и кувыркнулся пару раз в сторону двери. Только Ольга с Игорем это не видели, внимательно смотря друг другу в глаза. От захлопнувшейся двери они оба вздрогнули.

– Оль, ты почему не осталась отлеживаться дома? Компания без твоего участия в ближайшие пару дней не загнется…

Ольга ощущала шум в ушах, и дальнейший монолог Игоря мозг слушал как фоновый шум. Он беспокоился о ней – это было невероятно мило и… сексуально. А еще он почему-то не приближался к ней и держал руки за спиной сцепленными, как будто не хотел ее коснуться и пальцем. Может, отсутствие думалки во время болезни, может, уязвленная гордость или его забота вызвали в ней эту реакцию. Но Ольга подошла к мужчине и, встав на носочки, обняла за шею, заставив наклониться. Пару мгновений Игорь на поцелуй не отвечал. В этот момент девушка поняла, как же трудно все-таки мужикам уламывать женщин. Мысль слетела, как только Игорь ожил и с силой правой рукой прижал к себе слабое тельце девушки за талию. Левой рукой он зарылся ей в волосы, ощущая, как горяча ее кожа. И только благодаря этому факту смог отпустить девушку. Ее пошатывало, пока он придерживал за талию.

– И что это было?

– Попытка тебя заразить. – Ольга прищурила глаза и хитро смотрела на Игоря из-под ресниц.

– Я сейчас принесу тебе горячего чая и отвезу домой. И в ближайшую неделю ты в офисе не появляешься. – Усадив Ольгу на стул для клиентов и поправив штаны, начальник вышел из кабинета. Девушка улыбнулась, поняв, что готова дать этим отношениям шанс. Взгляд зацепился за бумагу на полу. Оглядев список, она сразу поняла, что это. Уже двое из этого списка были уволены.

Бумагу она положила мужчине на стол. Игорь зашел с кружкой и ласково вложил ее в Ольгины дрожащие пальцы. Девушка смотрела на выражение его глаз и улыбку. Ведь для него и правда работа и личное – это разное. Он не поймет. Но неужели вот так просто она сможет смотреть, как уходят люди, с которыми она работала столько лет? А остальные будут оглядываться на подстилку начальника, которая осталась. Хотя никакими особыми талантами Ольга не обладала. Чем она лучше Дмитрия? Он же сделал все методички их отдела. А его имя в списке. У него семья… и возраст. Ему будет тяжело найти новую работу. Тогда как ей – нет.

«Я не стану принимать поспешных решений. Не стану». Натянуто улыбнувшись Игорю, она сказала:

– Я сегодня доработаю, а завтра отлежусь. И не надо меня подвозить, не хочу оставлять тут Жужу.

Она еще несколько часов в кабинете повторяла «Я не стану принимать поспешных решений», а потом зашел Дмитрий с побелевшим и постаревшим лет на десять лицом. Он ничего никому не сказал, но Ольга все поняла. С ним поговорили. Черт. И она приняла решение в тот же момент.

Распечатала заявление на увольнение и подделала подпись начальника, используя образец подписи на той методичке, что он ей выдавал. Увольнение день в день. Потому что она видела его решимость в глазах и улыбку. От такого только убегать. Не отпустит. Забирать ей из кабинета нечего, а стол с недавних пор полностью прибран.

Рабочий телефон зазвонил. Это было странно, абсолютное большинство связывалось с ней по почте или по личному телефону, указанному в ее данных.

– Здравствуйте, Компания ЦИТ, тренер Ольга Кочубей, слушаю вас.

– Скажи мне, милочка, – в трубке голос шипел, как будто в нее плевались, – что еще ты делаешь, кроме того, как трахаешься с моим сыном?

Ольга посмотрела на подписанное заявление об увольнении и улыбнулась.

– Вы знаете, больше ничего. И даже эту единственную деятельность решила снять с повестки своих дней. – Ольга бросила трубку, не дожидаясь, когда Надежда Петровна сформулирует мысль, которую хотела донести ей. Вряд ли она потратила время, чтобы узнать, как поживает соседская девочка из прошлого.

После звонка Ольга просто пошла в бухгалтерию и попросила побыстрее сделать приказ и выдать трудовую, чтобы не находиться здесь более и дня. Про плановые увольнения тут уже были в курсе и смотрели на нее мрачными взглядами. Давняя дружба дала ей возможность получить все без вопросов.

Ольга подошла к Эдику и шепотом попросила ей помочь с квартирой.

– Я ключи кину тебе в почтовый ящик. У меня следующий месяц уже оплачен. Как кончится, я… ты… мм-м… мама заберет к себе в деревню вещи.

– На чем это она заберет? Я сам увезу к себе в квартиру.

– У тебя ж там не так много места.

– Мы с Сережей квартиру планируем снять в Волгограде. Моя коммуналка не очень подходит, ты ж знаешь.

– О, поздравляю. – Только сияющие глаза друга были омрачены расставанием с Ольгой. Он все понял и принял. Все-таки слишком хорошо друг друга знали. Всем бы таких друзей.

Они обнялись, и девушка вышла из офиса.

Больше она туда не вернулась. А Дмитрия, как она и думала, не уволили после ее ухода из компании. Расчет был верным.

***

Игорь весь оставшийся день провел очень плодотворно. Работа двигалась к своему завершению, и можно будет покинуть Волгоград. Только он это не планировал делать. По крайней мере, один отсюда уезжать точно не будет. Выглянув в окно и осмотрев парковку, он понял, что машинки Ольги на стоянке уже нет. «Неужели прислушалась и решила уехать пораньше и отдохнуть?» Он поразмышлял, поехать ли навестить ее, но все фрукты и таблетки он купил ей вчера, и повода не было. Что ж, он же обещал в этот раз ее не торопить. Завтра встретит на работе, если она снова заупрямится. Или съездит после работы к ней.