Марина Антоновна Тишанская
Байки Лопатина
Над самой головой расположился овал из восьми ярких звезд, с двумя звездочками поменьше в узкой части. Похоже на латинское "Q". Но такое название совсем не подходит для созвездия. Нельзя сидеть на скамейке, обняв любимую, и говорить: "Посмотри, какая яркая сегодня Q!" Совершенно никакой романтики. Костя попытался придумать что-нибудь получше. В голове вертелся обрывок старинной песенки: "Огуречик, огуречик, не ходи на тот конечик". Что там с ним было дальше, Костя не помнил. Но Огуречик все-таки лучше, чем Q.
Ниже, у самого горизонта, расположилась тройка ярких звезд, образующая равносторонний треугольник. В голову ничего подходящего не приходило. Тогда Костя стал добавлять к треугольнику соседние звезды, стараясь увидеть в них какое-нибудь животное.
Дым стлался над головой, но в нос не лез. Ласково шуршали травы, колеблемые ночным ветерком. Уже засыпая, Костя подумал о том, что хорошо бы проснуться здоровым, а еще лучше на борту корабля на антигравитационной тяге. Неважно, что таких кораблей еще не изобрели. Тогда можно было бы подняться с планеты на антиграве, а там уже нырнуть в гиперпространство. Несколько дней – и дома. Уже засыпая, он представил себе пульт этого еще не изобретенного звездолета. Да и спать в нем гораздо безопаснее, чем на земле среди костров.
Во сне Костя повернулся на бок, взмахнул рукой и ударился о переборку. Открыв глаза, он увидел над собой серую мглу. Листья еще не прогорели? Но мгла казалась твердой и быстро наливалась светом. Он подскочил и сел на койке. В первый момент понять, где он, Костя не смог. Потолок перешел в обычный дневной режим, широкая мягкая пластикатовая койка была вполне материальна и прогнулась, принимая форму Костиной "пятой точки". Он потряс головой, прогоняя наваждение. Неужели крушение и все прочее ему просто приснилось? Но уж очень правдивым и реалистичным был этот сон.
Спустив ноги с койки, Костя ступил на теплый ворсистый пол, который зашевелился под ступнями. Все было обычно и привычно. Однако что-то подсказывало, что надо пойти в рубку, проверить исправность приборов. Странно, ему почему-то очень хотелось убедиться, что сон был именно сном.
Рубка выглядела так же, как всегда. Костя глубоко вздохнул, но перевести дыхание так и не смог. Его взгляд упал на панель управления. Она выглядела совершенно необычно. Осторожно приблизившись к ней, он обнаружил, что не изменились только сенсоры жизнеобеспечения, кухни и других вспомогательных служб. Двигательная секция сократилась всего до нескольких коротких панелей. Они что-то напоминали Косте, но он не мог сразу вспомнить, что. И вдруг в мозгу словно что-то прощелкнуло! Он вспомнил, как лежа между костров, представлял себе корабль будущего на гравитационной тяге.
Ему рисовалась именно такая панель, простая и функциональная. Надо только задать координаты и время полета, а потом переключиться на выход в гиперпространство. Все расчеты и корректировки, поддержание силы тяжести в жилых помещениях, все вообще должно было производиться автоматически.
Машинально Костя включил внешний обзор и перевел изображение на обшивку. Корабль представлял собой конструкцию, больше всего напоминающую половинку яйца с сильно заостренной верхушкой. Нижняя часть была совершенно плоской и не соприкасалась с землей. Было видно, как ветер колышет траву под днищем. В нескольких метрах от корабля виднелись следы от костров.
Стараясь ни о чем не думать, Костя прошел в санитарный отсек и умылся холодной водой. Что все это значит?!
Только теперь он заметил, что совершенно не болят сломанные ребра. Ощупав себя, Костя понял, что от переломов не осталось и следа. Можно было подключиться к диагносту, но и без этого он не сомневался, что все цело.
Костя вернулся в каюту и лег на койку. Так легче думалось.
Похоже, что ответы на вопросы, каким образом срослись переломы, откуда взялся корабль и как местные животные умудряются передвигаться по пересеченной местности, ничего не видя, лежат в одной плоскости. Это всего один ответ: животные являются частью планеты, живой разумной планеты. Выходит, это именно она воспринимает телепатические сигналы живых существ, регулирует происходящее на поверхности, а может быть, и за ее пределами, и способна к общению.
Но тогда полученный Костей корабль – это лишь малая толика того, что может дать планета. Надо бы попробовать взлететь. Вдруг корабль – просто макет, воплощение его фантазий? Но ведь ребра срослись по-настоящему…
Получается, достаточно подробно вообразить себе что угодно, и планета воплотит твои фантазии в металл и пластик. А может быть, и в живую протоплазму! Здорово! Вернуться на Землю с таким открытием – об этом можно только мечтать!
Косте живо представилось приземление первого в истории человечества антигравитационного корабля. Толпы встречающих, сенсовидение. И, конечно, Лиза… На Лизе он подробно останавливаться не стал. На всякий случай. Вдруг планета воплотит и эту мечту? Костю аж передернуло. Лучше уж быть тут одному, чем с биороботом-Лизой, улыбающейся тебе дежурной улыбкой.
А вот технические возможности безграничны. Конечно, массовое производство надо будет организовывать на спутниках. Но принцип работы двигателя можно установить, разобрав корабль по косточкам. И не надо долгих лет мучений, проб и ошибок. Планета выдаст все, что только сможет вообразить человеческий разум. А там – по накатанной схеме. Разобрали, разобрались, наладили производство.
Постепенно мысли приобрели совершенно другое, не такое радужное направление. Интересно, каково будет всем тем ученым, инженерам, изобретателям, которые потратили годы жизни на то, чтобы подарить человечеству свои открытия? Глупо об этом думать, ведь прогресс не остановишь. Все равно многие профессии отмирают, становятся не нужны. Люди вынуждены переучиваться или просто остаются не у дел. Так о чем тогда размышлять?! Ведь любая мелодия, любое художественное полотно или скульптура могут быть воплощены единым движением мысли!
Только вот долго ли продлится такое изобилие? Захочет ли планета работать для удовлетворения людских потребностей? И хорошо ведь, если откажется сразу.
А если начнет, мы откажемся от науки, искусства, разучимся думать сами. И тут она решит, что хватит. В каком положении окажутся люди Земли?
Да и кроме того, разные бывают люди и разные у них могут возникнуть желания. Кому-то нужны корабли и картины, а кому-то может сниться безграничная власть. И планета может обеспечить его любым оружием, даже таким, до которого люди еще не додумались. В конце концов, эпоха войн завершилась не так уж давно. Даже запасы ядерного, нейтронного и нейтринного оружия еще лежали в подземных хранилищах, а лучшие умы человечества пытались придумать, как от них избавиться, не причиняя вреда природе. Да, разные бывают у людей желания…
Как-то само-собой получилось, что Костя уже ни в чем больше не сомневался. Он опробовал двигатели. Все работало.
А потом три дня ушло на то, чтобы собрать разлетевшиеся из корабля капсулы и часть грунта и обгорелых останков его собственного корабля. Даже с помощью имевшихся на борту полевых роботов это оказалось не такой уж легкой задачей. Когда все было погружено, он бросил прощальный взгляд на планету. Вполне может быть, что корабль был вежливым намеком на то, что пора убираться и оставить планету в покое. Кто знает?
Костя выбрал небольшую кислородную планету в значительном удалении от З-М-22 и направил корабль к ней. Аккуратно выгрузил собранные модули, расположил их на рассчетном расстоянии от центра предполагаемого крушения. А в центре развел огромный костер, в который выбросил останки старого корабля. Новый же корабль перевел в автоматический режим и отправил обратно.
С блоком связи пришлось повозиться. Но еще через двое суток он смог отправить направленное сообщение к ближайшей автоматической станции. Эта неудача в одном из первых полетов испортила, конечно, Косте карьеру. Не суметь перегнать серийный корабль по стандартному маршруту! Его назначили в каботажный флот, хотя он мечтал о дальней разведке. Но со временем Костя смирился. Он делал нужное дело, а ответственность, которую берут на себя пилоты дальней разведки, действительно очень тяжела.
По крайней мере, планеты З-М-22 Косте хватило на всю жизнь.
От Земли до голубых облаков
– Два пива и минералку!
– Что ты, Иван, от коллектива отрываешься? – Гаврилов сморщился, будто лягушку проглотил. – Между рейсами-то можно?
– Было б можно – он бы пил. Ваня, ты хочешь пива? – спросил Архипыч
– Хочу. Но не буду.
Архипыч только улыбнулся и пену сдул.
– Погоди, вот доживет до наших лет, тоже пивком будет баловаться.
– Ладно, – согласился Гаврилов. – Тогда давай нас развлекай. Люблю, когда врут про приключения! Только чтобы с хорошим концом, слышишь?
***
Утро выдалось самое обычное. Матвей ушел рано, а Рита еще копалась. Сунула в мойку посуду после завтрака, покормила кошку. Жизнь постепенно входила в колею.
Все было как раньше – и все же по-другому. С тех пор, как научились не просто клонировать людей, создавать дочерние организмы с тем же набором генов, а формировать точную копию донорского организма, биоматериал, на всякий случай, брали у всех людей опасных профессий. У космолетчиков особенно. Информационную копию снимали перед самым отлетом. Конечно, «повторяшки» были совершенно отдельными личностями, о бессмертии речь не шла. Но близкие тех, кто не возвращался, часто соглашались на такую замену. Со временем все привыкали, ведь «повторяшка» помнил все, кроме последней, закончившейся катастрофой экспедиции. И если считать, что ее не было, все оставалось, как до полета.
Делать ли «повторяшку», Риту не спросили. Он нужен был МАКу. Из тех пятерых, что опустились на посадочном боте на Планету Голубых Облаков, в живых остался только он. Перспективная планета годилась для колонизации, и вдруг такое! Как израненный Матвей с переломанными костями и разрывами внутренних органов смог попасть в бот и включить автоматику, никто не знал. Поэтому информационную копию сняли еще на борту маточного корабля, прежде, чем поместить почему-то еще дышащее тело, некогда бывшее космолетчиком первого класса Матвеем Переваловым, в хронокапсулу.
Новый Матвей помнил все. Каждый день он отправлялся в МАК, писал бесконечные отчеты, опровергал версии происшедшего, вспоминая новые детали. Он и сам не мог объяснить, как совершенно безопасная планета смогла за считанные часы погубить прекрасно оснащенный и подготовленный экипаж.
Рита надела синее платье, которое так нравилось ЕЕ Матвею, и белый пиджак, схватила сумочку, но вдруг вспомнила про цветок. Положив сумочку на подоконник, она взяла баллон-пипетку и капнула несколько капель в песок, из которого торчало странное растение. Среди растрепанных белых перьев, росших бесформенным пучком, проглядывали зеленые звездочки соцветий. Этот марсианский эндемик обнаружили первым после терраформирования планеты. Крошечные, едва заметные растения прятались в глубоких расщелинах, где были кислород и следы воды. После установки кислородных станций перьевики начали разрастаться, завоевывать новые пространства. И в конце концов один из них попался на глаза знаменитому Плужникову. Матвей с большим трудом достал один цветок и подарил ей на первую годовщину свадьбы.
– Он такой же космический житель, как и я. Когда я улетаю, вы с ним можете ждать меня вместе, и тебе будет веселей.
С тех пор Рита все одинокие вечера проводила в кресле, рядом с перьевиком. И сейчас, вместо того, чтобы отправиться на работу, она тяжело опустилась в кресло и уставилась на цветок.
Новому Матвею платье тоже нравилось, но он никогда не смотрел на нее так, будто хочет забрать себе всю, целиком. Новый Матвей родился тридцатилетним, как и все «повторяшки». Это было связано с какими-то биологическими процессами, то ли ростом, то ли старением, из-за которых было проще всего вырастить именно тридцатилетнюю особь. По своему биологическому возрасту Рита была на год моложе, чем новый Матвей. Но, безусловно, ей было далеко до его совершенства. Легкий рубец на животе, оставшийся после аппендицита, небольшая врожденная асимметрия рта, ресницы, растущие неравномерно, мохнатыми кисточками.
Новый Матвей этого не замечал. Или делал вид, что не замечает. Он был всегда нежен и внимателен. Совершенное тело не имело изъянов. Он даже не храпел, как ЕЕ Матвей. Новый помнил абсолютно все: как они первый раз поцеловались, как ходили с ребятами в поход по Уральскому заповеднику, тащили по старинке рюкзаки с фильтрами для воды и питательным концентратом. Как ночевали в выращенной наскоро палатке, пели у костра и гадали на гаснущих углях. Он помнил ночную сорочку, купленную мамой к их свадьбе. Она была необыкновенно красивая, словно сшитая из полярных сияний, но такая прозрачная, что Рита стеснялась показаться в ней Матвею.
Но хуже всего было в постели. Когда-то американским морякам, кажется, подводникам, давали с собой в дальние рейсы резиновых кукол. Их делали на заказ, по выбору, кому с жены, кому с любовницы.
Порой Рите казалось, что и она получила такую резиновую куклу, только живую. Новый Матвей знал, что ей нравится, а что нет, всегда старался угодить. С ним было тепло, приятно и спокойно.
Прошло уже полгода. Главное – ни о чем не думать, не вспоминать.
Матвей вовсе не чувствовал себя резиновой куклой. Скорее, младшим братом, на которого старший оставил свою семью. Когда-то у моряков существовал обычай: если друг погиб в море, один из его товарищей женился на вдове, чтобы семья не осиротела. Его «старший брат» ушел, но оставил на него свою жену.
