Марик Лернер
Выбор жизни
А когда начал нечто соображать, и началось. Гражданская война самая страшная. И Жора, не очень понимающий, кто кого и за что, но не способный бросить приютившего мужика с семьей. Тем более что, как я понял, там и дочка у хозяина была, на которую поглядывал. Да и она не против. Но их народ в данной области был в меньшинстве, и его стирали с лица земли. Удавка блокады затягивалась все крепче. Люди откровенно голодали. И что он мог? Пронести несколько десятков килограммов жратвы? Даже пять раз в сутки – этого недостаточно для семи-восьми тысяч человек, и приходилось практически ползать через чужие дозоры. К тому же непременно спросили бы, откуда берешь.
И что я мог посоветовать? Да обратное походам Туда. Забрать хотя бы детей на Землю. Все же шанс уцелеть. У меня рост 179, вес 68, способен доставить 32 кг и 123 грамма, хотя считается нормальным половина личного веса. Но это в среднем. У кого заметно выше полезный груз при той же массе тела, у другого в пределах погрешности. Жора перетаскивал на полтора десятка кило больше, хотя масса тела тогда почти на тридцать тяжелее. Проверено и тщательно измерено.
Спасти могли только маленьких. А потом, если все устаканится и появится возможность, – можно и вернуться, а их доставить назад. Вряд ли этим утешениям многие поверили. Шансов выжить у того народа на данной территории был мизер. Но все же попытаться стоило. К тому же мы могли ходить вдвоем. Как выяснилось, я вижу его Лаз, а значит, пройду. Тогда впервые осознал, что не просто попаданец-Пролаза, и не одно везение с возвращением. Мне ведь и «Ключ» не понадобился найти путь домой, когда очень захотел, что считается невозможным.
Потом честно доложил начальству, не очень представляя, куда заведет. Без подробностей, да им наши приключения были неинтересны абсолютно. Оказалось, давно на заметке. Присмотр был сразу, и пометка в личном деле имелась. Все же не часто приходят из чужого мира.
А тогда у нас оказалась вечная проблема. Уйти с грузом, в данном варианте с детьми, можно из любого места. Возвращение на Ту Сторону только через конкретную точку, а она на контролируемой врагами местности. Для скорости важно хотя бы на время занять нужный район. И требовалось убедить тех людей, что мы способны унести в лучший мир их ребенка. Не взрослого, такой тяжести не потянуть. Пришлось устраивать демонстрацию. Убедили. Тамошние авторитеты, полевые командиры в нашей терминологии, решили попробовать.
В итоге марш-бросок и жесткий марафон на пределе сил с походами туда-сюда. Под конец уже под артиллерийским обстрелом. Ту же Майку, конечно, у нее тогда имелось совсем иное имя, разве отдаленно похожее, пришлось волочь голой, и прошла исключительно потому, что кожа да кости от голодухи.
Самый смак, что это всего лишь оказался шаг первый в операции спасения. Почти полторы сотни детишек, включая парочку младенцев, при нас двоих и нескольких ребятах постарше. А ведь им надо питаться, одеваться и где-то жить. И, между прочим, легализоваться. Таскать разумных особей с Той Стороны категорически запрещается. Приравнивается к торговле людьми, в отличие от нелегальной эмиграции. При этом выслать не просто некуда, а невозможно. Давать вид на жительство и соответственно пособие требует ООН, тряся декларациями и международными соглашениями. Мало будто и без того беженцев в развитые страны набилось. Короче, не любят таких власти, а Пролаз, этим занимающихся, прессуют зверски, и, положа руку на сердце, справедливо.
Нас не посадили исключительно благодаря моему откровению с начальством. Тенятники полезные типы. Потому люди в погонах отмазали Жору от камеры, зато повесили на него дальнейшее воспитание всей кодлы. Или всех в детские дома, причем отдельно. Он выбрал первый вариант.
– Возвращаться сегодня не будешь? – извлекая из пожарного ведра заныканную от жены бутылку и подмигивая, спросил Жора.
– Завтра.
Подробности про добровольно-принудительное приглашение на допросы излагать не собираюсь. Еще не хватает начать жаловаться. Уж ему-то пришлось гораздо тяжелее в свое время.
– Значит, отдыхаем, – наливая в стаканы, удовлетворено кивнул он.
В дверь вошла с подносом девочка лет шестнадцати. Шашлыки на шпажках, овощи, еще горячий хлеб из собственной мини-пекарни. Что-то туда добавляют, и получается изумительный вкус. Обожаю.
– Спасибо, – говорю.
– Для вас всегда пожалуйста, – произносит грудным голосом.
В отличие от Майки, акцент отсутствует. Девушка выросла уже здесь, со школьной стандартной программой, на просмотре телевизора и фильмов с правильным произношением дикторов.
– Смотри, – сказал Жора, когда вышла, – Галка на тебя глаз явно положила.
Выходит, не показалось, и грудью не случайно прижалась, проходя мимо.
– Слишком молодая для меня, – отмахиваюсь.
– Не такие уж мы старые.
– Это когда видишь себя каждый день в зеркале. А когда перерыв солидный, сразу заметен выросший живот.
– Где? – уставился Жора на свой. – Чего ты врешь!
– Есть-есть. Пару кило точно лишних.
– Мало мне жены, следящей за сахаром и холестеролом, – пробурчал он обиженно. – То не ешь, это не пробуй. Хоть ты не доставай. И без спортзалов с утра до вечера кручусь не хуже пропеллера.
Какие-то деньги у меня к тому времени имелись, у него квартира. Еще и в дорогу многие родители дали самое ценное. Тамошние бумажки на Земле ни к чему, а вот золото и ювелирные изделия можно толкнуть. Купили мы в складчину землю, построили здания и оформили это все как семейный детский дом. Денег государство давать все равно отказалось – сам Жора притащил, пусть сам и отдувается, но документы на толпу усыновленных выписало. Дальше он сам старался. Одиннадцать лет без отпуска и выходных. Я лишь изредка с подарками появляюсь.
Детский сад, где старшие смотрели за младшими. Школа, они должны знать язык и получить профессию, а без диплома никуда. Дети ведь растут, и кому когда-то было лет десять, уже взрослые и даже своих потомков заводят. А попутно заканчивают курсы агрономические, технические и компьютерные. Кое-кто в педагогический подался. Вот только не берут официально никуда без гражданства, если не дворником. Или платят сущие слезы, изображая благодетелей. Вот и возвращаются почти все в родной дом и здесь крутятся.
Себя самостоятельно кормят и сажают овощи. Собственный свинарник, птичник, коровник, благо большинство беглецов происходило из фермеров и такую работу знают. Причем если первоначально все делалось как Там, но очень быстро перешли на земные передовые технологии. Далеко не простое дело. Требовалась недешевая специальная компьютерная программа совмещения для обеспечения микроклимата, увязывающая оборудование отопления, вентиляции, увлажнения в единую группу с обратными связями от контрольных датчиков. Зато автоматизированная система кормления-поения и максимальная механизация всех вспомогательных процедур позволяла держать одного работника на почти двести свиноматок. Человек свой же, из семьи, и платить ему не надо. Трудовое воспитание.
А потом мясо коптится, и делаются колбасы в отдельном цеху. Та же история с коровами – сырное производство и птица. Еще и яйца. На восьмой год все это хозяйство даже стало приносить прибыль. Правда, сколько вложил до того, уже и считать страшно. Я ведь официально владею половиной всего имущества и получаю ровно пятьдесят процентов дохода. Но в их дела стараюсь не лезть и даже отчетов не открываю, когда файлы посылают в конце года. Ты в ответе за прирученных, нравится тебе или нет. Принес сюда – будь любезен соответствовать. Это вопрос чести. Характерно, что наше государство с таким подходом абсолютно согласно и потраченные суммы благотворительностью не считает, с налогов не списывает.
– Не пробовал больше заглядывать Туда? – спрашиваю через час, когда бутылка почти пуста, а закуска полностью переместилась в желудок.
Через год, когда у меня был отпуск, решили посмотреть, что к чему, но угодили на выставленный противниками пост. Назад его приволок с пулей в ноге. Хорошо в мясо угодила.
– Всех вырезали, – ответил Жора сразу. Все-таки попытался еще. – Город до сих пор сожженный, и никто не живет. На фермах другие хозяева. Будто всегда так и было. Даже могилы перепахали, чтобы следов не осталось. Зато документы спрашивают на каждом шагу. Едва опять не влип. Мои все понимают и больше не просят посмотреть.
– Ну, будем надеяться, где бы они ни находились, в раю или аду, в курсе, что дети живы.
– Не чокаясь: за отдавших жизнь за детей!
Глава 6
Предложение, от которого нельзя отказаться
Майка вошла в самый разгар повести о правильном хранении картошки. До этого я пропустил мимо ушей сагу о посадке, окучивании и сборе. С примерами из практики и матерщиной в сторону вороватых деревенских. Отучить их по мелочи тащить Жора так и не сумел, а за ведро не станешь каждому ноги ломать. Зато категорически перестал брать на работу. Прежде, пока не подросли собственные трудяги, нанимал людей в возрасте, надеясь, что они хоть мозги имеют. Ничего хорошего из этого не выходило. Хорошо с самого начала участок был на отшибе, и сюда добраться все же занимало время. Чисто по лени не ходят. А жили бы рядом – каждый день имели бы скандал. Обидно людям, что кто-то иначе существует и прилично поднялся.
– Заканчивайте, – заявила строгая супруга, обозрев пустые бутылки. И всего-то две, подумаешь. – Особенно ты, – к мужу. – Максу на это плевать, а тебя развезет.
Тот пробормотал нечто невразумительно-извинительное. Забавно порой смотреть на них. Здоровенный облом двух метров и девочка-школьница. По крайней мере, с виду. Маленькая собачка до старости умилительный щенок. Только характер у нее железный и не зря выросла на настоящей ферме. Все умеет и может. Даже двигатель на тракторе перебрать, хотя в прежние времена такого в глаза не видела. И все старые детали, доски и прочие болтики старательно прячет в сарай. А вдруг пригодится. Я такое видел исключительно у стариков, заставших Советский Союз. Видать, не в нем дело и не в жадности. Не станешь же ехать за пару десятков километров за прокладкой, когда труба потекла.
– А ты бы, – уже мне, – пришел в зал, поздравил всех и похвалил за успехи.
– Да кому это нужно! Им точно не хочется отрываться от занятий ради дяди.
Ну я, конечно, не в прямом смысле, но в некотором смысле свой. Хотя попытка раздавать подарки на дни рождения была пресечена твердой рукой Майки. Не потому, что жалела мой карман, а у детей фантазия безгранична и каждый хочет выделиться. Ни к чему личные игрушки и телефоны до шестнадцати лет, убеждена. У них это возраст совершеннолетия, когда становишься юридическим лицом и за тебя не отвечают родители. Тут я мнение старательно держу при себе. Приехать с конфетами – одно, а вытирать носы и разбираться с сотней подростков не у каждого хватит терпения и здоровья. Хотя вначале они нанимали людей, сейчас остались лишь трое посторонних. Тяжело сутками в этом вариться.
– Родичи – это важно, – твердо заявила.
Не в первый раз такое мероприятие, и отвертеться вряд ли удастся. Меня она не любит за неправильный образ жизни. Мужчина обязан жениться, наплодить детей. В тридцать с лишним и до сих пор холостяк, будучи здоровым и дееспособным, – в ее голове не укладывается. Прежнее воспитание сказывается. Но раз уж такой есть, да еще и частично собственник всего, приходится терпеть.
На зазвонивший телефон посмотрел с раздражением. Увидел неприличную надпись на определителе и захотелось плюнуть. Когда-то переименовал бывшего начальника, так и остался его номер неизвестно зачем. С момента увольнения из рядов спецгруппы тот общением не баловал. Если бы не находился в подпитии и не Майка, наверное, сбросил бы, но теперь ответил. Может, из деликатности не станет слушать и уйдет. А мы еще выпьем. Ага, два раза. Она и силой способна тащить к воспитанникам, раз так правильно. Как ее Жора выдерживает…
– Че надо?
– Я понимаю, у тебя ко мне претензии, – сказал хорошо знакомый голос, – но прошу дослушать, не отключаясь.
– Уже слушаю.
– К тебе обратится очень серьезный человек. По специальности. Выслушай его, больше ничего не прошу.
– Я ваще-то на службе и не собираюсь прыгать в Лаз.
– Ну про твою контору не надо, ладно? Ты уже в отпуске бессрочном до конца проверки.
– Если вы в курсе, то должны знать: завтра у меня вызов на допрос.
– Можешь забить. Они отстанут, в личное дело ляжет правильная резолюция.
– Даже так?
– У тебя тридцать семь официальных забросов в нулевку.
Подразумевалось: когда идешь в полную неизвестность. В уже разведанный мир у нас именовали инфильтрацией. По-простому – инфи.
– Будет еще один прыжок, какая разница?
– Для вашей шкуры абсолютно никакой. Чего ради обращаетесь к уволенному? У вас нет подчиненных?
– Уж так сложилось – прямо сейчас под рукой нет. Даже резерв нельзя пустить. Никого под рукой не имеется. А время поджимает.
Такое случается. Хотя пара человек всегда должна быть на Земле по инструкции, но то в разгоне, то далеко. Или вовсе в больнице. Помнится, однажды легенда нашей команды и настоящий профи угодил под машину на переходе. Насмерть. Человек умудрялся выходить из безнадежных ситуаций и мог рвать руками саблезубого тигра. На пустом месте погиб по вине пьяного водителя. Другого застрелили прямо на улице. Следаки перевернули весь город и выяснили совершенно точно, что обычная шпана. Мужик считал себя круче вареного яйца и таковым реально был. Но против пули не попрешь.
– Полагаешь, будь у меня иная возможность, стал бы обращаться? – На этот раз в тоне определенно сочился яд. Расстались мы нехорошо.
– Кто хоть?
– Курдюмов.
Ради обычного человека полковник не стал бы так просить. Значит, фамилия не простая. О, неужели?
– Это который нефть, химия и миллиардер?
– Вот именно. Дочка дура, ну что поделаешь. Поговоришь?
– Я за городом.
– А то не знаю. Жди. Скоро.
Я с недоумением посмотрел на трубку, издающую гудки.
– Оно тебе надо? – спросил Жора сочувствующе. – Не бедный вроде, чтобы наниматься с таким риском.
Слышать они с Майкой могли исключительно сказанное мной, но слишком давно знакомы. Да и чем занимался, для них не тайна.
– Мое умение – это самый важный капитал. Да и скучно сидеть на одном месте.
– Какая статистика возвращений для ваших? – резко спросила Майка. Пусть она вечно чем-то недовольна, но наше приемное родство для нее не пустой звук.
Я молча пожал плечами:
– Гораздо выше стандартной.
Пусть думает, что информация секретная. На самом деле не боюсь смерти. Слишком часто ее видел. Не стремлюсь ее приблизить, но и не страшусь. Покалечиться серьезно гораздо хуже. А тетка с косой… чик – и ты даже не узнаешь о ее приходе.
– Нас хорошо обучают.
– Вертолет летит! – восторженно вскричал, влетая, один из пацанов.
– Не нравится мне это, – с чувством сказала Майка.
– У богатых свои причуды.
Я вышел наружу в сопровождении Жоры с оружием и Майки с нехорошим выражением на лице. Аж остальная толпа не стала подходить. Они в курсе, чем это пахнет.
Ярко-красный Robinson уже заходил на посадку прямо на дорогу перед воротами. Модель хорошо знакомая. На похожей учился летать. Пока в жизни не пригодилось и как-то не тянет.
– Да, Света, – сказал, когда телефон вновь напомнил о себе, глядя, как выпрыгивает из кабины крепкий мужчина в возрасте со смутно знакомым лицом. Не иначе, где-то видел. В интернете или ящике. Второй был явный телохранитель. И дело не в особых габаритах и мускулах. И автомат через плечо у него тоже отсутствовал. Кто видел, как они смотрят, сканируя местность, – не ошибется.
– Мне тут с очень высокого кресла объяснили, – сказала Света, – что ты очень нужен Родине, и даже готовы забыть про твои художества, если правильно себя поведешь. Правда, о чем речь, объяснить не пожелали.
– Спасибо, меня тоже обрадовали недавно.
– Это то, о чем я подумала?
Все-таки она не оставила своей идеи, сколько ни отнекивался. Но комментариев мы, Тени, не даем. И не подтверждаем прямо. Не все нас любят, и понятно почему. Вдруг залезем в чужой огород и примемся доить их корову. Зачем подставляться, признаваясь открыто. Я в принципе обязан доложить в прежнюю организацию о ее подозрениях. Мало ли. Завтра поссоримся – и сольет информацию. А там сумеют поставить на место любого. Только пошли они все. В то самое всем известное место.
– Это предложение, от которого, видимо, крайне сложно отказаться. Кстати, откуда ты знаешь этот номер?
– Не ты один в чужие телефоны умеешь заглядывать.
А, ясно. Через автоответчик вычислила. Не надо было заходить с ее аппарата. Звонок из списка автоматически переводится на мобильный.
– Думаю, это на парочку дней, не меньше. Извини, но сегодня вряд ли встретимся. Честно, не виноват.
– Постарайся уж не влипнуть снова. – Она прервала связь.
– Самир, – представился, протягивая руку, прилетевший.
Вблизи он смотрелся усталым и на все свои пятьдесят с хвостиком. На азиата ничуть не похож. Ну да казанские татары внешне редко отличаются от европейского типа. Замечательно тянул на образ миллиардера. Лицо загорелое, тщательно ухоженные ногти. По-моему, даже маникюр, только лак прозрачный. Сразу видно, не слесарем пашет. Костюм тоже не подкачал. Явно сшит на заказ из какой-то странной, переливающейся ткани. Как бы не обошелся ему раза в три дороже моего «уазика». Часы точно стоимостью в квартиру. Видел такие в продаже. Посмотрел и ушел. Мои клиенты таких понтов не поймут. А выпендриваться перед девушками и без такого получается.
– Максим, – отвечаю в тон, пожимая крепкую руку.
Телохранитель встал чуть сзади и пристально глядел на Жору, держащего дробовик, не делая резких движений. Вот с чего тот решил показать воинственность? Почему-то присутствует уверенность, что приезжий успеет выстрелить первым, несмотря на то что пистолет в кобуре под полой пиджака. Не особо заметно, но у меня глаз наметанный. При этом он еще и на остальных посматривает. Не частое развлечение такие гости. Половина детишек собралась у забора. Вторая, полагаю, из окон пялится.
– Сегодня третий день, – произнес без сообщений, как приятно познакомиться, Самир, сразу переходя к делу, – как моя дочь ушла на Ту Сторону. Мы с женой крайне обеспокоены. Была четкая договоренность. В первый раз максимум два часа. Осмотреться и вернуться.
В нескольких простеньких фразах бездна информации. Пусть никто никогда не подтверждал этого, но давно ходит по Земля идея, что Тень может пройти в другой мир в течение трех суток с момента первого посещения. Не знаю, кто это запустил и с какой целью, однако полная лажа. Лаз появляется со срабатыванием «Ключа». Это невозможно доказать на все сто, но, появившись до Пролазы, мы видим уже имеющийся проход. Весь смак, что на остальных людей он не действует, невозможно случайно провалиться, и его не видно. Ни глазами, ни приборами. Иногда неделями стоит, случается, месяцами, но крайне редко. Даже современные батареи садятся, и проще не держать в рабочем состоянии «Ключ» постоянно. Засек направление, подъехал, посмотрел более точно в нужном районе. Но это для соображающих. Многие не верят ничему и никому, доходя своим умом.
Чем дальше хозяин живет, тем больше времени торчит Лаз, давая добраться. И запросто получится кому-нибудь вроде меня прогуляться первым, наткнувшись на чужой портал. Хозяин даже не узнает. Портал будет продолжать существовать сколько угодно, и Тенятник способен в него пройти, пока хозяин жив. Вот после его смерти распадается в течение трех суток. Мы можем продолжать сидеть Там сколько угодно и даже вернуться без всяких сложностей. А вот сходить вновь уже не выйдет. Именно поэтому начальство на меня всерьез обиделось, когда грохнул урода. Лишил основной отмычки. Вход работает, пока хозяин «Ключа» внутри, даже если прибор выключен. А вот когда человек на Земле, только при работающем, и для нас в том числе.
Впрочем, поддерживать заблуждение в интересах соответствующих ведомств. Дороже стоят услуги. Люди исчезают. У них есть родственники или любовницы. Акционеры или государственные обязанности. Иногда в Пролазы идут и в возрасте, с чинами. Хочется чего-то эдакого. Рискового. Безусловно, важен определенный склад характера. Любого Тенятника обкатывают на таких нулевых забросах, прежде чем пустить работать группой. Хотя, бывает, в поиск исчезнувших ходят и не в одиночку. Мои тридцать семь походов далеко не предел. Просто нас очень мало, и далеко не каждый потерявший близкого человека найдет правильный подход и нужную сумму.
– Таня не из золотой молодежи, – говорил между тем Курдюмов. – Без этих закидонов с кокаином и тусовками. Сама училась, и если давала слово – держала. Не в ее характере забыть или наплевать на нас с матерью. Мне нужен настоящий Тенятник, способный выяснить, что к чему, и, если понадобится, вернуть.
Подразумевается – грохнуть мешающих. Это мы тоже могем, хотя и не любим рекламировать.
– Зачем вы вообще пустили ее?
– Она взрослый человек, – растерянно моргая, сказал не миллиардер, а обычный отец. – Запрещать глупо. Все равно сделает по-своему. Мечта, – выругался, – с детства. Но мы очень серьезно обговорили ситуацию, и прошла подготовку у профессионалов.
Не сомневаюсь. С его деньгами можно и специалистов нанять.
– Мы твердо обговорили срок!
Прозвучавшие ранее «два часа до возвращения» отнюдь не случайны. Пройдя на Ту Сторону, ты можешь вернуться откуда угодно, в отличие от входа. С одной существенной поправкой: второе включение не раньше, чем через час. Иначе не срабатывает. Конечно, для правильно соображающих есть разные тонкости, вроде замены батареи, позволяющей ускорить перезагрузку, но в целом именно так. Куча есть тонкостей, однако никто этих вещей не скрывает. Час ты по-любому проведешь на Той Стороне, если превысил лимит на первые пять минут. Тысячи и тысячи в курсе, проверив на практике, как Света.
– Я знаю, – сказал он, слегка помолчав и не дождавшись ответа, – вы в деньгах не нуждаетесь.
Опа! И до этого докопались. Не уверен, что даже мой полковник в курсе. В личном деле данные точно отсутствуют, хотя найти кое-какие финансовые следы нетяжело. Не особо скрывал.
– Но есть и другие варианты. Знакомства – великая вещь. И вы всегда сможете обратиться в будущем для решения неких сложностей. Не суть важно, – глядя в глаза, заявил, – насколько они противоречат закону. А в качестве аванса… Они, – он кивнул на дом за моей спиной, – до сих пор не имеют гражданства. Здесь и взятки не помогут. А вот связи мои подключить…
Занятное предложение. Будто смогу заставить выполнить обещание после или если не вернусь.
– Стоп! Вы наступили на больную мозоль. Допустим, я соглашусь.
Самир повернулся и показал жестом нечто. Из вертолета выскочил еще один тип и, прижимая к себе бережно папку, рысью почесал к нам.
– Это мой юрист и текст соглашения.
– Майка, – обернувшись, позвал, бросив взгляд на текст. Нет, юридический язык не для моих мозгов. Они сейчас иным заняты. Сунул женщине бумаги: – Изучай. Вы понимаете, – сказал уже миллиардеру, – что нет никаких гарантий? Я могу не найти ее или обнаружить мертвой.
– В любом случае мое обещание остается в силе. Но меня заверили…
– Сделаю максимум возможного, но мы не боги. Полную запись получите в обязательном порядке.
– Игорь Николаевич заверил, что характер у вас не сахар и на указания плюете, но сделаете все, если обещали.
– Макс, – сказала Майка просительно из-за спины на своем родном наречии, – не стоит ради нас. Жили без гражданства с одним видом на жительство – и дальше проживем.
– А ради пропавшей девчонки? – спросил на ее языке под тревожным взглядом Курдюмова, не понявшего фразы.
Не улавливает она элементарной вещи. У него наверняка кнут тоже имеется. К тому же всерьез озвереть способен, если дочку не вернуть и чисто из принципа устроить огромные неприятности. А мне какая разница? Работа по профилю и отнюдь не на государство, с чувством благодетеля выдающее благодарность на красивой бумаге за смертельный риск, которую и в рамочку не вставишь. Секретно.
– Иди, – уже по-русски, – внимательно изучи и обсуди с кем знающим, пока я еще здесь. Не задерживайся. Мне нужен тревожный чемодан, – сказал уже «благодетелю». На самом деле, конечно, рюкзак, но почему-то говорили у нас именно так. Профессиональный жаргон. Собранный, стоит дома, причем в двух вариантах (заброс-нулевка и обычная командировка), ожидая внезапного происшествия, если некогда долго размышлять. – И оружие.
– В вертолете ваши вещи, – с готовностью ответил Самир.
– Чего? – натурально фигею.
– Я взял на себя смелость послать людей к вам домой заранее. – Тон вроде бы извиняющийся, но явно нисколько не жалеет.
Представляю, как с таким предусмотрительным типом иметь дело конкурентам. Кроме всего прочего, мое добро хранилось в двух сейфах. Арсенал отдельно, как предусмотрено инструкцией полиции. И оба железных ящика вмурованы в стену, и, как заверяли, открыть их очень непросто.
– Конечно, придется заменять замки, но это за мой счет, как и любая компенсация за вторжение без спроса. Едем?
Этот не отстанет, мысленно примирился я и повернулся попрощаться с глазеющими.
