Марианна Красовская
Крылья для Анны
Глава 1. Странное происшествие
На семейном кладбище Мэррилов расцвели цветы. Древние и свежие могилы просто затерялись в зелени. И это даже не в мае, а в конце октября! Разве так бывает? Триста лет на здешней земле не росло ничего, кроме лопухов да земляники возле забора, даже неприхотливые маргаритки засыхали через пару дней, даже упрямая календула, на которую Анна дышать боялась, опускала желтые головки и увядала.
Анна сажала анютины глазки, люпины и хосты. Астильбы, примулы и ландыши. Трепетала над луковицами гиацинтов и тюльпанов, покупала рассаду гвоздики, ромашек и луговых астр. Все тщетно. В конце концов она сдалась и решила, что строгий минимализм на кладбище – это эстетично.
Анне сорок пять. Она – типичная старая дева в длинной коричневой юбке, очках и с пучком светло-русых волос. У неё научная степень по английской литературе. Анна совершенно счастлива. В отличие от своих одухотворенных и просветленных родственников, она добровольно поселилась в родовом замке и не рвётся ни к путешествиям, ни к самопознанию.
– Итак, цветы, – бормочет Анна, с недоумением оглядывая погост. – Очень-очень странно. Что-то мне подсказывает, что это плохой знак.
Она смахивает зелёный побег неизвестного ей растения с надгробия бабушки Беатрикс. Девяносто восемь лет. Плита с именем дядюшки Престона тоже вся скрыта под свежей листвой. Анне не нужно вглядываться в цифры, она помнит их наизусть. Дядюшке было сто два года, и это ещё не самый старый из Мэррилов, который обрёл здесь вечный покой.
Мэррилы всегда отличались отменным здоровьем и крепостью. Никаких младенческих смертей, ни один мор их не касался, даже последняя пандемия осторожно обошла их стороной. Никто не заболел. Если на могиле каким-то невероятным образом оказывались цифры с разницей меньше восьмидесяти лет, можно быть уверенной: усопший погиб в расцвете лет от несчастного случая. Автокатастрофа, лавина, крушение лайнера, ошибка на охоте. Отец Анны, Райдер Мэррил, три года назад разбился на мотоцикле. Кузен Итан утонул во время сёрфинга. Джанетту, троюродную тётю, убило шальной пулей в Африке, куда она отправилась волонтером.
Сама Анна планировала дожить лет до ста. Она не стремилась к авантюрам, не была адреналиновым наркоманом, не мечтала о карьере. Замужество ее тоже не интересовало. К счастью, семье было плевать. Напротив, никто не хотел жить в замке и следить за кладбищем, поэтому Анну вся родня боготворила и хвалила при каждой встрече. Никто из Мэррилов уже не понимал, для чего их предки построили такой огромный замок. И Анна не понимала тоже, но это не мешало ей обожать свой дом. Она никогда не стремилась отсюда сбежать, как вся ее родня. Можно сказать, что она сама себя назначила хранителем замка Белые крылья, а Мэррилы называли ее «наша хозяюшка».
Конечно, все было не так, как в прежние времена. Теперь хозяйка не носила связку ключей на поясе и не командовала прислугой. Да и в замке давно уже открыли музей. Мэррилы сдавали замок в аренду, весь – кроме северной башни. В башне был отдельный вход, точнее, выход – как раз на кладбище. Уютное, тихое местечко. Анна его любила. Кладбище было обнесено высокой каменной стеной, увитой девичьим виноградом – снаружи. А внутри не росло ничего, кроме пресловутой земляники и лопухов.
Мэррилы смеялись, что из покойники были настолько противными людьми, что даже земля на погосте стала ядовитой.
Теперь Анне было не смешно. Она с растерянностью и даже страхом рассматривала цветущий сад, в который превратилось место ее излюбленных размышлений.
– Нет, это какие-то чудеса, – сказала женщина. – Надо звонить Джонатану.
Она достала кнопочный мобильный телефон из кармана широкой юбки. У Анны, конечно, имелся и смартфон, но кнопочный телефон был маленький, аккуратный. Его удобно носить в кармане. А ещё он очень громко звенел.
– Джо, – сказала Анна, когда ее младший брат взял трубку. – У меня случилось странное.
– Ты влюбилась? – невесть чему обрадовался братец. – Ну наконец-то!
– Не дождёшься.
– Очень-очень жаль. Тогда чем ты меня удивишь, глупая одинокая женщина?
– Кладбище расцвело.
Джонатан вдруг как-то странно засопел.
– Когда? – сдавленно спросил он.
– Ты что, мне веришь? Вот так сразу?
– Представь себе. Так когда?
– Сегодня, Джо. Я спала до обеда, а потом вышла… и вот.
– Опять всю ночь шила свои одеяла?
– Какое тебе дело? Я свободная женщина. Хочу – сплю по ночам, хочу – шью. Так что мне делать с кладбищем?
– Ничего не делай. Готовься, я собираю семью.
– Что значит, «собираю семью»? – забеспокоилась Анна. – Всю семью? А где я их должна разместить? В башне всего четыре спальни!
– Это не наши проблемы, Анна. Боюсь, у нас есть более важные вещи, о которых придётся позаботиться.
И он отключился, оставив после себя больше вопросов, чем ответов.
Проблемы? Да что он знает о проблемах? В северной башне три этажа. На нижнем – гостиная. На втором и третьем – по две спальни и по уборной. Одну из спален Анна давно превратила в мастерскую. Размещать там кого бы то ни было – опасно. Человек рискует не найти сам себя среди обрезков тканей, тюков синтепона и залежей разноцветных ниток. Если подумать, в мастерской даже где-то стояла софа. Возможно, Анне удастся ее откопать. Но на это точно уйдёт несколько часов. И, разумеется, на кушетке будет ночевать она одна. В свою мастерскую ни одна разумная рукодельница постороннего не пустит.
Хорошо. Остались три спальни и гостиная. И как, скажите на милость, разместить там тридцать двух человек?
К сожалению, договор аренды замка не подразумевал ночёвку хозяев на антикварных кроватях, а ведь спален в Белых Крыльях не менее двадцати! Хм. Потом нужно будет пересмотреть некоторые пункты. Впрочем, посетителей пускали с девяти утра. Вряд ли туристы будут рады найти в розовой спальне бабулю Евгени или, что ещё забавнее, прадедушку Томаса, нынешнего патриарха Мэррилов.
Кстати, о прадедушке: ему нужна будет отдельная спальня. Он храпит как медведь. О! Кузен Элвис глух на одно ухо после неудачного приземления на параплане. Вот его с дедом и уложим. Ляжет на здоровую сторону и будет спокойно спать.
Осталось тридцать, из них – шестеро детей от года до двенадцати. Малютка Дженис пусть спит с родителями в спальне Анны, там огромная кровать, на которой полк солдат поместится, не то что стройная Сара и в меру упитанный Дэвис. Кстати, а можно ли считать Дэвиса Мэррилом? Он ведь «пришлый».
Одна спальня и двадцать семь человек. Было отчего сойти с ума.
Выпив кофе на балконе с видом на цветущее кладбище, Анна мудро решила: пусть сами разбираются. Она сделала все, что могла. Сейчас главное вызвать клининговую службу (она ещё не свихнулась мыть восемнадцать окон, пылесосить ковры и перестилать постели), заказать несколько надувных матрасов и распихать свои ткани и нитки по ящикам. Хорошо ещё, что не нужно волноваться о кормёжке всей этой оравы. В замке имелся неплохой ресторан. Да, дорогой, но Мэррилы – состоятельное семейство и могут себе это позволить.
Глава 2. Семейные тайны
Первым в Белые Крылья прибыли Дорис и Жаннет, двоюродные сестры Анны. Обе в разводе, обе с детьми. У Дорис сын и дочь, у Жаннет двое мальчишек. Сестры понятия не имели, зачем потребовался общий сбор, но с огромным удовольствием обсудили саму Анну (тебе уже 45, деточка, а выглядишь… на все 45), ее увлечения (шить одеяла? Как это скучно! Неужели люди покупают? Сколько? Врешь!) и образ жизни (путешествия и спорт – самое прекрасное, что может быть в этом мире. Почему ты сидишь в замке и никуда не выезжаешь?). Анна своих кузин знала слишком хорошо и пропускала их брюзжание мимо ушей. Да они первые завопили бы от возмущения, вздумай Анна оставить свой пост и куда-то уехать!
Впрочем, не такие уж они и противные, эти кузины: во всяком случае, они сразу же расположились на надувных матрасах в гостиной, заявив, что спальни – для стариков. Анна кротко с ними согласилась. А мальчишки и вовсе собрались ночевать в палатке на улице. На кладбище. Они же смелые. Палатку, кстати, привезли с собой. Да, Мэррилы с отрочества отличались не слишком здоровым авантюризмом. Словно им было тесно и скучно в этом мире. Анна считала, что это все потому, что у семьи имелись деньги. Если б ее кузены и кузины вынуждены были жить в вагончиках и работать на ферме или заводе, не осталось бы у них ни денег, ни времени на походы, полёты, гонки и сплавы.
Мачеха Анны приехала на своем мотоцикле. Вся в коже, с выбритыми висками, с пирсингом в носу и брови, с татуировками до локтей, она неодобрительно покачала головой при виде любимой падчерицы. Яблочко от яблоньки укатилось весьма далеко.
Анна поправила длинную косу, спрятала руки в карманы мешковатого платья до середины щиколотки и предложила маман расположиться на диване в гостиной. Конечно, Элен было уже за шестьдесят, но причислять ее к пожилому поколению чревато скандалом.
В принципе, Элен – вторая жена Райдера Мэррила и не должна была приезжать, но Джо ее позвал. Значит, посчитал, что душой Элен уже приросла к этому безумному роду. Или Джонатан просто очень любил свою мать.
Дальнейшее размещение прошло без происшествий. Старики заняли спальни, молодежи были предложены матрасы и диваны, а самой Анне все же пришлось потесниться и уложить на пол в мастерской племянницу. Анна искренне не понимала, почему вся эта братия не могла переночевать в гостинице. Да, замок стоял довольно далеко от цивилизации, но что такое два часа на машине в наше время? Уж спать на хорошей кровати куда приятнее, чем на матрасах вповалку. И очереди в ванную нет.
Джонатан, которому Анна шепотом транслировала своё возмущение, со смешком пояснил:
– Дорогуша, большинство из нас привыкли ночевать в спальном мешке в чистом поле или глухом лесу. Матрасы под крышей и туалет – это уже роскошь. К тому же мы все выросли в Белых Крыльях. Для нас замок – это родной дом. Быть здесь – определённое удовольствие.
Анна вздохнула еще раз, закручивая рукава. Она понимала. Раньше все мужчины из рода Мэррилов привозили своих юных жен в замок. Здесь рождались дети, здесь они жили до того момента, пока не приходило время идти в школу. А поскольку ближайшая школа открыта в тех же ста километрах, что и гостиница, Белые Крылья рано или поздно отпускали своих детей в свободный полет. Эта традиция прекратилась лишь двенадцать лет назад, когда на последнем семейном совете замок было решено сдать в аренду одной из туристических организаций, оставив только одного-двух человек приглядывать за кладбищем. Анна вызвалась доброволицей, вся семья выдохнула и разъехалась по странам и городам.
Даже теперь приехали еще не все. Дядюшка Стефлин с семьей жили в Австралии, а кузина Маргарита в таинственном и туманном Санкт-Петербурге, но они уже вылетели на семейную встречу.
– Я снял на завтра ресторан в замке, – помолчав, сообщил сестре младший брат. – Стеф уже должен будет прибыть. Мардж прилетает рано утром. Там и поговорим.
– Джо, к чему все это? – Анна была в откровенном недоумении. – Ну кладбище и кладбище. Триста лет…
– Вот именно, Энн, триста лет прошло! – глаза у Джонатана вспыхнули каким-то безумным огнем. – Триста лет! Теперь все изменится!
Анна не желала, чтобы в ее тихой и размеренной жизни что-то менялось. Ее устраивало всё как есть. Ей стало страшно – не придется ли покинуть замок? Конечно, она не пропадет. Снимет домик в какой-нибудь деревушке, будет шить свои одеяла, на которые у нее всегда находились заказы. На счету Анны – приличная сумма денег, но даже если не это – ручная работа всегда в цене. С голоду не умрет. Но как же не хочется перемен!
***
В столовом зале, кажется, мало что изменилось с тех дней, как первый Мэррил выстроил себе этот пафосный и гулкий замок. Те же каменные стены, те же холодные полы. Даже колесо люстры под высоким потолком было точной копией той, самой первой, еще со свечами. Теперь-то, конечно, здесь светодиодные лампы, но они светят неровно и мягко, как настоящие свечи. Ну и деревянные рамы заменили на пластик, сохранив, впрочем, старинные витражи. Все признаки цивилизации очень тщательно спрятали. Проводка и отопление вмурованы в стены, туалеты и уборные для персонала сторонний посетитель самостоятельно найти бы не смог.
Вот кухня, в которую не пускали посетителей, конечно, была современной. Никто не жарил баранов на вертелах, никто не варил мясо в котлах. Вытяжки, электрические духовки, индукционные варочные панели, большие холодильники, хром, пластик и великолепное освещение.
За большим тяжелым столом с резными ножками собралась вся семья Мэррилов. Во главе сидел Джонатан. С другой стороны, напротив него – Анна, как нынешняя хозяйка этого места. Стол ломился от угощений.
– Я предлагаю выпить! – торжественно объявил худощавый сорокалетний мужчина с шевелюрой буйных черных волос, в которой не было ни единого седого волоска. Анна могла бы подумать, что брат прибегает к помощи краски, чтобы скрыть первые признаки старения, но знала, что это не так. Все Мэррилы выглядели моложе своих лет. Даже Элен, казалось, заразилась вечной молодостью от своего покойного мужа-Мэррила. Ей никто не дал бы ее шестидесяти трех.
Анна задумчиво пригубила вино, которое ей подлил один из кузенов. Дорогое, очень вкусное. Так что же за повод такой?
– Кладбище расцвело! – провозгласил Джонатан. – Это значит, что время пришло. Мы возвращаемся домой!
Анна поперхнулась, вино пошло носом. Она уткнулась в салфетку, кашляя. Домой? Сюда? Все Мэррилы? Только этого ей и не хватало. Нет, она любила свою шумную и энергичную семью, но на расстоянии. И чем больше было расстояние, тем больше ее любовь.
Все молчали, озадаченные. Анна с надеждой поглядела на брата и уточнила:
– Но договор аренды подписан на двадцать пять лет. Вы не можете… то есть мы не можем сюда все заселиться. А в башне тесновато, знаешь ли.
– Да плевать на замок, – Джонатан был так возбужден, что со стороны казалось, будто он под какими-то веществами. – Мы возвращаемся в Эйлеран.
Раздались неуверенные смешки. Семья все еще не понимала. Только прадедушка Томас вдруг грохнул кулаком по столу и старческим фальцетом закричал:
– Ура! Я дожил до этого знаменательного дня! Я увижу Эйлеран!
– Дорогой Джонни, мы требуем объяснений! – раздался спокойный голос Элен. – И если нам они не понравятся, то я вызываю психиатрическую бригаду, – мачеха Анны покосилась на все еще хихикающего прадеда и уточнила:
– Две.
Анна выдохнула. Слава Богу, она не одна в этом зале ничего не понимает.
– Дражайшая матушка, я буду счастлив объясниться. Видите ли, мы, то есть Мэррилы, не совсем люди. Точнее, изначально мы были совсем не люди, но теперь наша кровь смешалась с местной.
– Хм. Я выйду, мне нужно позвонить, – и Элен принялась подниматься. Но рука дядюшки Стефлина удержала ее на стуле.
– Сиди ровно, женщина, а не то мы вспомним, что в твоей-то крови нет ни капли от Мэррилов.
– Стеф, ты не прав, – мягко возразила Дорис. – Элен – самый настоящий Мэррил, пусть не по крови, но по духу. Иначе она бы не прижилась в нашей семье. Да ты только взгляни на нее, конечно же, она наша. Мы ее тут не оставим, верно?
Анна с огорчением поняла, что безумие Джонатана заразно.
– А я знала, что все эти сказки – совсем не сказки, – подала голос Жаннет. – Достаточно взглянуть на даты на надгробиях. Мэррилы не зря никогда и ничем не болели. Да и жили все очень долго. Если не ломали себе шею в горах, конечно.
Анну затошнило. Намек на ее отца был абсолютно ясен. Дрожащими пальцами женщина схватила бокал и опрокинула его в рот. Возможно, напившись, она хоть что-то поймет.
– Да! – Джонатан продолжал безумствовать. – Мы – не люди. Мы – нечто большее! И срок нашей ссылки окончен! Раз кладбище зацвело, то скоро откроются врата и мы сможем вернуться в наш мир.
– А для юного поколения стоит рассказать в подробностях, – сказал кто-то из мужчин, благослови его Господь.
– Ты прав, Серж. Они многого не знают. Итак, триста лет назад наш предок, Эдвард Мэррил вместе со своей женой и четырьмя сыновьями был изгнан за свои проступки из Эйлерана в этот мир. Мы не знаем, что он натворил, разумеется, он не распространялся об этом, и его можно понять. Но тот факт, что его всего лишь изгнали, причем не с пустыми руками, несколько утешает. Могли бы и казнить, мне кажется. Появившись в этом мире, Эдвард несколько лет жил обычной жизнью, а потом оказалось, что имевшееся у него золото он вложил весьма удачно. Это, кстати, тоже наследственное: нет никого из нашей семьи, кто претерпел неудачу в своих финансовых делах. Верно, Анна? Ты единственная, кто не покупает акции и не инвестирует свой капитал, но даже у тебя есть неплохой доход, да?
– Да, – вынуждена согласиться Анна. – Мое рукоделие продается очень неплохо.
Это была правда. За что бы она ни бралась, любое хобби получалось монетизировать довольно быстро. Статьи Анны были рады видеть научные журналы. Как только она попыталась продавать лоскутные одеяла, сразу получила большой заказ от одной из гостиниц, да и прошлые увлечения всегда окупались.
Но все равно Джо бредит.
– Послушай, мой хороший, – ласково сказала Анна, – ты устал. Переработал. Кладбище – это всего лишь кладбище. Может, дождик кислотный прошёл. Или звезды сошлись. Луна в Юпитере, да? Давай мы покушаем, потом ляжем спать…
– Девочка моя, – неожиданно подал голос прадедушка. – Джо говорит правду. Триста лет Мэррилы ждали этого дня. Триста лет глава рода готовил свою семью к переходу домой.
Анна закатила глаза. Ясно. Безумие передаётся по наследству. По мужской линии.
– Итак, Джо, что нам всем делать? У тебя ведь есть план?
– Ну разумеется, – сказал младший брат. – У меня готовы все бумаги. Я продаю семейное имущество.
– Что? – закричали сразу несколько женщин. – Это безумие!
– Безумие – это возвращаться домой с пустыми руками, – отрезал Джо. – Эдвард Мэррил пришёл в этот мир с карманами, набитыми золотом и драгоценностями. Ну так и мы сделаем то же самое! Все активы семьи я могу прямо сейчас перевести в золото одним звонком.
– А если ты ошибаешься? – спросила Элен. – Если все это – брехня?
– Нет, – убежденно сказал Джо. – Я не ошибаюсь. Но ты, как не совсем Мэррил, можешь получить свою долю и остаться в этом мире. Это будет справедливо.
– А замок? – тихо произнесла Анна. – Его ты тоже продашь? А кладбище?
– На замок уже есть покупатель. Я все рассчитал. Я был готов. Триста лет должно настать примерно сейчас. А кладбище… покойники как-нибудь переживут.
Анна ясно поняла, что все равно у неё нет выбора. По сути, семейным имуществом всегда распоряжались мужчины. Она сама подписала когда-то на это доверенность. Джо имел право даже обнулить все ее счета. Совершенно все. Даже те, на которые поступали деньги с продажи одеял. И сами одеяла тоже мог продать.
– Но постойте! – воскликнул кто-то из женщин. – Мы ведь не знаем, не можем знать, что там, на другой стороне! А вдруг там гораздо хуже, чем тут? А вдруг там средневековье? Нет ни электричества, ни интернета, ни техники?
– Мы же Мэррилы, черт побери! – стукнул кулаком по столу дядюшка Стеф. – Мы выживем везде! Да это лучшее приключение, которое может случиться в этой жизни!
Анна достаточно хорошо знала своих родственников, чтобы понять: именно этот аргумент станет решающим. Новое приключение, небывалое испытание! Ни один из Мэррилов не откажется. И только Анне хотелось кричать, плакать и топать ногами. Но она была женщиной хладнокровной, сдержанной и очень воспитанной, и поэтому, не замеченная никем, Анна ускользнула в свою мастерскую и лишь там позволила себе нецензурно выругаться. Даже если предположить, что все это правда – то зачем ей это нужно? Уж кто-кто, а Анна не стремится ни к каким переменам!
Глава 3. Против воли
Джонатан нашёл старшую сестру на кладбище у самой старой могилы. Там был похоронен младший сын Эдварда Мэррила, безвременно почивший всего в семьдесят девять лет. Как сообщали семейные хроники, произошел несчастный случай. Крепкий и полный сил старик сломал шею, свалившись с лошади на охоте. Его отец, между прочим, пережил младшего сына на добрые четверть века. Раньше Анна считала, что мастер, выбивавший даты на надгробии, плохо считал. Или плохо видел. Или ошибся. Или пошутил. Но теперь она сомневалась.
– Мне иногда кажется, что ты приёмная, – сказал Джонатан сестре.
– Давай так и решим, – обрадовалась женщина. – Будем считать, что меня подменили в роддоме. Ты выделяешь мою долю и оставляешь меня в покое. Вы можете уходить хоть в преисподнюю, а я не хочу.
– Увы, я за тебя отвечаю. Я не могу оставить свою единственную сестру.
– Уверяю, ты можешь куда больше, чем думаешь.
– Нет, Анна, это не обсуждается. Я уже заблокировал все твои счета.
– Спасибо, братец, ты невероятно заботлив.
– Ты мне ещё спасибо скажешь.
– Весьма в этом сомневаюсь.
Она поднялась с почти утонувшей в земле старинной скамейки, гневно откинула ногой цветущую лозу и удалилась. Джонатан задумчиво глядел вслед сестре. Как часто ему казалось, что Анна – куда больше Мэррил, чем все остальные члены семьи! Упрямее ее он людей не встречал. А ещё у неё удивительное терпение и достоинство. Любая из его тёток, кузин и племянниц уже давно устроила бы истерику, но только не Анна. Кажется, он никогда не слышал, как сестра повышала голос или хотя бы ругалась. Нет, она могла выразить своё негодование одним только взглядом или даже походкой, вот как сейчас.
– Ты мне ещё спасибо скажешь, – пробормотал мужчина. Но ему самому эти слова уже не казались убедительными.
Анна вернулась в “свой” замок, с которым ей теперь грозила разлука. Подумала немного и пошла не в мастерскую, а к бабуле Евгени, матери своего отца. Она заняла правую спальню на втором этаже – вместе со своей старшей дочерью. Бабуля еще не спала. Она сидела и молча смотрела в окно, что для нее было довольно-таки странно. Даже не поглядев на внучку, Евгени тихо сказала:
– Мне рассказывала моя бабушка, а ей рассказывала ее бабушка про волшебную страну, где люди вечно молоды и прекрасны. Разве это не чудо, Анна?
– Бабуль, тебе восемьдесят девять лет. Ты уже прожила больше, чем большинство людей этого мира. И, скорее всего, проживешь еще лет десять, причем в здравом уме и без старческих болезней. Это ли не чудо?
– Дней лет наших – семьдесят лет, а при большей крепости – восемьдесят лет; и самая лучшая пора их – труд и болезнь, ибо проходят быстро, и мы летим, – процитировала Евгени. – Мало. Как этого безнадежно мало, если ты любишь жизнь!
– Достаточно.
– Ты говоришь так, потому что не прожила и половины. К тому же ты какая-то замороженная, Энн. А мы, Мэррилы, всегда чувствовали, что нам мало человеческого века, оттого и пили свою жизнь жадными огромными глотками, стремясь вместить в себя как можно больше. Некоторые подавились, некоторые захлебнулись, но многие умерли в своих постелях, проклиная Эдварда Мэррила, который лишил их бессмертия. Нет ничего страшнее, девочка, чем ждать своей смерти.
– Поэтому ты веришь Джонатану, – кивнула Анна.
– Мы все ему верим потому, что хотим жить.
– А может быть, ваша жизнь пролетает, как птица, лишь потому, что вы сами гоните ее вперед? – спросила Анна. – Вам бы остановиться и не мчаться за закатами и рассветами через расстояния и часовые пояса, а просто сесть на берегу озера и подождать? А может быть, есть только единственный рассвет, самый красивый, самый тихий?
– Может быть и так, маленькая черепашка Энн. Но тот, у кого в груди лед и туман, никогда не поймет того, у кого в жилах течет жидкий огонь.
– Тот, у кого лед и туман, обычно идет по следам пламени, – проворчала Анна, довольная этой бессмысленной философской перепалкой. – И тушит лесные пожары. И заключает договора с озеленителями. И копает противопожарные рвы.
Как давно она ни с кем вот так свободно не разговаривала? Переписки в социальных сетях не в счет. Пожалуй, Анна даже немного успокоилась и позволила себе расслабиться. Даже несмотря на то что развитие событий ей категорически не нравилось, у нее есть Семья. И она никогда не останется одна. Ее спасут даже вопреки желанию. Это умиротворяло.
– Ты же не думаешь, что бабушка слепая, бабушка не понимает того, что ты делаешь, крошка Анна? – усмехнулась старуха. – Иди сюда, я тебя обниму. Слава небесам, никогда в жизни я не оплачивала счета за коммунальные услуги. Никогда не вызывала сантехника. Ни дня не работала уборщицей или официанткой. Смело уходила с нелюбимой работы, четыре раза разводилась и не счесть сколько раз сбегала из больницы. А уж сколько раз меня вытаскивал из полицейских участков кто-то такой, как ты, – я и сосчитать уже не могу. Кто-то должен делать черную работу, детка. Сейчас этим занимаешься ты, дай Бог тебе здоровья.
Анна хмыкнула, обнимая бабулю за хрупкие плечи. Черная работа? С чего бы? Да, все счета семьи обычно приходили на почту к Анне. Всеми налогами занималась она. Именно ей звонили, когда требовался адвокат, специалист по травмам или ремонтная бригада. Она знала, сколько денег тратит тетя Августина в месяц и при желании могла бы вычислить, сколько у нее любовников. Она знала, в каких школах учатся племянники и кузены. Да Анна могла за полчаса посчитать стоимость горнолыжной амуниции и даже подсказать, где заказать ее дешевле, и это при том, что она никогда не бывала в горах!
Но правда заключалась в том, что ей нравилось копаться в бумагах. Те дела, что для остальных членов семьи были немыслимой пыткой, ее умиротворяли, успокаивали. Она ощущала себя нужной.
А что дальше?
А дальше – неизвестность. Анна терпеть не могла того, на что не имела возможности повлиять и к чему не могла подготовиться. И теперь ее крайне угнетало все происходящее.
