Марианна Красовская
Асенька и ее зверь
8. Привет от Сибировых
– Кстати, тебе привет от Сибировых. Они уже здесь. И я даже позвал их на ужин.
– Ка… какой ужин, Влад? Ты рехнулся? На кухне только огрызки и грязь, и сил у меня нет совершенно. Теперь – уже точно.
Ей даже шевелиться не хотелось. Уткнулась носом в его грудь, сладко потягиваясь, блаженно вздохнула. Он фыркнул, целуя ее в белый лоб. Вдохнул жадно запах, вороша и без того растрепанную гриву медных волос.
– Знаешь, я все это время спрашиваю себя: почему ты? Как так получилось, родная?
Девушка замерла в его крепких руках перепуганной птицей. Вот это поворот! Мало ей было Сибировых на пустой ужин, теперь еще откровения о ее несостоятельности? Действительно, кто она – и кто Влад?
– Чего ты опять испугалась? Ей в любви признаются, а она готова со страху сбежать, – снова поцелуй, и Настю вдруг притянули куда-то. Как-то внезапно она оказалось на Беринге сверху. – Ты настоящая. Откровенная, очень открытая. Даже когда темнишь и врать мне пытаешься. И я только с тобой рядом могу быть таким же. Не играть роль, а жить. Я люблю тебя, понимаешь?
Она могла бы возразить, что еще только учится быть рядом с ним совершенно свободной. Что старается играть по его, Влада, правилам, которых пока совершенно не знает. Что ей порой неуютно и даже страшно быть женой морфа. Но посмотрев прямо в глаза, поняла: а он прав. Выходя из их с Настей дома Влад надевал маску. Играл свою роль. Настоящим его видели только дети и она. Таким вот – очень разным, кидающим в стенку телефон, как сегодня. Или жалобно и беззащитно рычавшим, как только что в ее руках, на этой самой кровати. Хохочущим и дурачившимся с детьми. Скачущим на батуте в их лесном доме. Все поняла и молча поцеловала. Давая зарок себе: будет стараться рядом с ним быть самой собой. Не казаться, а быть. И учить свои трудные роли для всех остальных окружающих.
– Так что у нас с ужином? Четыре голодных мужика и затра… э-э-э… ненасытная я. Пакетики чая, сахар, ложки тарелки и вилки. Уравнение не решается, дорогой. Что же мне делать?
Он рассмеялся, тихо и низко.
– Моя послушная жена, если я приглашаю друзей, то я и забочусь об ужине. Прямо сейчас встаю… нет, не там, а с кровати. Иду убираю на кухне, а Сибировы ужин с собой принесут. Здорово я все придумал?
Невозможный. Лежал под ней, как… как медведь и тихо смеялся, лукаво блестя глазами и соблазняя жену ямочками на щеках. Да всем соблазняя, говоря уж совсем откровенно.
Осторожно ссадил ее на кровать. Как они тут оказались? Не помнила совершенно. И как он плед успел накинуть на голую постель, тоже не помнила.
– Влад, а балкон в твоей квартире есть?
Он успел натянуть прямо на голое тело мягкие штаны, а теперь рассматривал большую светлую футболку на предмет входа и выхода.
– Кого спускать собралась? Нет, в старом фонде почти нет балконов. Есть эркер в гостиной. Странно, что ты не заметила, там четыре окна от пола до потолка высотой.
Она вообще ничего не заметила с этой… Ириной. Кстати!
– А Ирина? – он замер на выходе из спальни, медленно к ней обернувшись и улыбаясь насмешливо, – она и в самом деле была твоей женой? – словно споткнувшись о взгляд пояснила, – ну, гражданской…
Беринг снова смеялся. Он даже вернулся обратно, поцеловал ее в лоб, щелкнул по носу и прорычал:
– Я даже не думал о таких глупостях, как семейная жизнь. На то были причины, и много. А потом вот… женился скоропостижно и до сих пор не жалею, представь себе. Так что если вдруг кто еще рискнет представиться тебе моей женой, гони сразу взашей.
Расстроилась и не прониклась.
– Меня тоже? Взашей потом? Как Ирину, с охраной?
Смеяться не перестал почему-то и не смутился.
– Я купил ей квартиру, машину и оплатил все кредиты. Это было условием сделки, заключенной по всем правилам жанра, с письменным договором и сроком ее исполнения. Она даже любовницей моей никогда не была. Спутница на переговорах и конференциях. Фантазировала много – да. И язык распускала. Там личного не было ничего совершенно, счастье мое, мое рыжее ревнивое солнце. Веришь?
Зачем он перед ней оправдывался? Взрослый мужчина, подобравший на деревенской окраине себе жену, был волен строить свою жизнь, как ему заблагорассудится. Верно же? Но Настасья сидела на краю огромной кровати и улыбалась в ответ, совершенно счастливая. Верила.
В дверь раздался звонок, и Влад, чертыхаясь, рванул навстречу гостям, бросив ей через плечо:
– Ты только голой на кухню к нам не выходи. Или все же придется в окно выкидывать этих Сибировых.
– Я даже могу причесаться! И зубы почищу ради Эмиля!
В ответ раздался раскатистый волчий хохот. Упс. Неловко как получилось, теперь точно придется ей делать вид приличный и скромный. Или не стоит?
Пока она “делала вид”, с трудом отыскивая разбросанную по всей спальне одежду (найти трусики на плафоне светильника было довольно… неожиданно), пока собирала в плотный хвост свою бурно разросшуюся на Лукане рыжую шевелюру, на кухне творилось нечто веселое.
Судя по звукам – готовился пир на весь мир. Мужчины громко порыкивали, как настоящие звери, обсуждали весело что-то вполголоса, двигали мебель. Выходить было боязно. Но аппетитные запахи горячей пиццы выманили голодную Настю на кухню. В конце концов: хозяйка она или кто?
Правда, “хозяйка” не с первого раза открыла дверь спальни, толкая ее от себя. Но вид сделала очень уверенный и, вспоминая недавнюю школу Ирины, прошествовала плавным шагом, пусть босиком, но от бедра в общество тех мужчин, которых с полным правом могла называть бы “своими”. Ее личный муж, ее друзья, телохранители, вечные критики и соратники. Колоритная, кстати, компания собралась.
В мире Земли они больше не играли роли Правителя и его верных солдат. Здесь они были практически братьями. И это физически ощущалось: едва Настя вошла на кухню, сразу же все поняла.
– О! Люди какие, а мы шляп не взяли!
Она удивилась. Зачем волкам шляпы? Ответом на ее удивление снова был громкий смех.
– Эрнест имел ввиду, Асенька, что приличные манеры требуют снимать шляпы при виде прекраснейшей дамы.
“Дама” себя осмотрела скептически: штанишки короткие, маечка мятая, ноги босые (небритые!), хвост на затылке и на плече смачный засос. Потрясающе. Захотелось быстро сбежать обратно в спальню, но Влад ее опередил, опять очень чутко уловив ее робость и даже смущение. Обернул быстро в откуда-то взятый огромный махровый халат, усадил на свои колени, вручил огромную тарелку с пиццей, придвинул запотевший стакан с чем-то ароматно пахнущим и продолжил рассказ.
– Эрнест, ну ты помнишь ведь эту лисицу? Да не морфа, это была просто метафора. Переводчицу мою, Ирину. Тебе она еще очень нравилась. Представляешь, приехали мы, а тут гости.
Средний Сибиров насупился, вяло отмахиваясь.
– Это Эду нравятся все твои… – быстрый взгляд в сторону Насти, и он поперхнулся, – коллеги твои. Я предпочитаю девушек крепких. Ну что вы хихикаете?
– А хихикаем мы над ним, уважаемая Настя-хозяйка, по причине того, что последняя крепкая девушка Эда отлупила его крепким веником до синяков, – Эмиль веселился, попивая свое пиво и закусывая пиццей. Бросал хитрые взгляды на Берингов и почесывал свой длинный нос.
Настя знала уже: это был верный признак того, что Эмиль сильно волнуется. Отчего? Что случилось такого, встревожившего этого сильного, умного и надежного морфа?
– Эдуарду очень повезло, наверное. Лучше уж синяки до помолвки, чем после, – Настя хотела весело пошутить, но все вдруг замолчали, задумавшись.
– Кстати, о синяках. Влад, завтра я отбываю в ваш лагерь, взялся там поработать инструктором рукопашного боя. Машина на месте? – Эд вдруг стал серьезен и даже строг.
– Возьмешь мою. По городу проще перемещаться на малолитражке, – поймал скептический взгляд всех Сибировых разом, – влезу, влезу. Я стройный. А малышка крепкая.
– Кстати о малышках, – Эрнест добивал свой высокий стакан, дожывая кусок пиццы. – Сударыня наша Настасья, условия вашей охраны не изменяются. А судя по тому, что мы знаем теперь: есть смысл их даже ужесточить.
– А что мы теперь знаем? – Настя беспомощно оглянулась на Беринга. – Тигров тут нет, от гопников я сама как-нибудь уберегусь. Да и Влад будет рядом…
В ответ муж поцеловал ее нежно в висок и вздохнул.
– Помнишь происшествие на заправке? Мне не понравилось. И поджог вашего дома, а это был безусловно поджог, оптимизма не внушает.
Сидевшие рядом волки синхронно кивнули в ответ.
– Я теперь на всю жизнь под охраной? Внезапно!
– Жены всех правителей так и живут, Асенька. Но дело не в этом. Смерть твоей матери, пропавший Шапкин, сгоревший дом: слишком много загадок. Давай будем распутывать этот узел без жертв.
Не нравился Насте этот его тон. И то, что Сибировы прятали глаза, тоже не нравилось.
– Вы от меня что-то скрываете, верно? Влад, почему?
Он помолчал несколько секунд, подбирая слова.
– Знаешь, я все же ученый. Есть ряд гипотез, разных – от совершенно фантастических до прозаичных. И нет доказательной базы. А теория без доказательства – просто домысел. Игра сознания, сказка, фантазия. Получу доказательства – поделюсь с тобой. Раньше нет смысла тревожиться. Особенно с твоей бурной фантазией, правда.
Настя молча доела последний кусок на тарелке, сползла с колен мужа, всем помахала рукой и пошлепала босыми ногами прямехонько в спальню. Чтобы фантазию не тревожить, конечно.
9. Письменные источники
Не хотела она просыпаться. Сны снились хорошие, а какие – забыла уже. Вся ночь прошла в полудреме. То чудное чудо, о котором Настасья столько слышала и которое так мечтала увидеть – легендарные “белые ночи” – оказалось природным явлением неприятным и даже утомительным.
Если в дороге у нее не было сил удивляться отсутствию ночи, то сейчас уже очень хотелось выключить это надоедливое солнце, пролезавшее даже под веки и требующее срочно проснуться.
Даже нежные поцелуи и горячее тело мужа под боком оптимизм не внушало.
– Проклятые белые ночи…
– Насладилась? – тихо засмеялся и встал.
Спустя несколько минут раздался тихий шелест, и наступила настоящая ночь. Темная, великолепная, долгожданная. Кровать рядом с Настей ощутимо прогнулась под тяжестью тела медведя. Какой же он все-таки громадный!
– А… что это было? Влад?
– Испугалась? – фыркнул ей прямо куда-то в живот, отчего россыпь мурашек весело заплясали по коже. – Просто жалюзи, специальные. Я думал, ты захочешь насладиться экзотикой. Белые ночи…
– Спасибо, мне было достаточно. Какие там планы у нас на сегодня?
– Провести день в постели, отдавая супружеские задолженности? Да с процентами, да пени накапали, м-м-м…
– А чем мой возлюбленный муж собирается заниматься всю зиму? Может, накопить долгов этих впрок? И тогда…
Планы на зиму Насте пришлось отложить. Как возражать ему, так аргументированно доказывавшему свою правоту? К тому же в другой весовой категории и с таким темпераментом! Но спустя два часа, уже в душе, разомлевший от нежностей Беринг был согласен на все совершенно.
Даже на прогулку по городу, где в роли экскурсовода он выступит сам.
Влад знал Питер отлично и очень любил. Его огромная квартира в самом центре Васильевского острова была бывшей коммуналкой, половина окон которой выходила в классический “двор-колодец”, половина – на угол Девятой линии и Большого проспекта. Гул транспорта пробивался даже сквозь толстенные стеклопакеты, звуки города очень тревожили Настю, уже привыкшую к тишине леса. Даже в столице Урсулии было тихо. А здесь от обилия звуков становилось порой даже страшно. Мегаполис давил шумом, запахами, светом.
Но чисто женское любопытство возобладало, и спустя еще час они уже быстро шагали по Среднему в сторону Невской набережной.
Торопливые пешеходы, трамваи, машины. И рука, такая крепкая, горячая, надежная. Они шли и молчали, раздумывая каждый о чем-то своем.
После пешеходного светофора Беринг утянул ее в весьма подозрительную подворотню, ведя лишь ему известными тропами. Маленькие дворы, внезапные магазинчики, даже ломбард. Еще поворот, а дальше вход с совершенно нечитаемой вывеской и крутая лестница с неровными ступенями вниз.
Острый запах старых книг, стены, зашитые полками с книгами. Лавка букиниста. Царство пожелтевших страниц и видавших целые смены эпохи обложек.
Влад был сосредоточен и строг, он явно здесь оказался с какой-то осмысленной целью.
– Рада видеть вас снова, гёз Беринг. С супругой? Как мило…
– И я вас в добром здравии, разрешите представить: Анастасия. И мы к вам традиционно по делу, несравненная Аделаида Ивановна.
Самое поразительное в происходившем было даже не то, что неведомая Насте собеседница знала откуда-то все о семейных отношениях Берингов. Нет. Аделаиду Ивановну эту, говорившую голосом очень приятным, низким, как будто прокуренным, но с интонацией мягкой и располагающей, девушка как ни старалась найти в небольшом пространстве лавки, но так и не обнаружила. Только голос.
Настасья подобного не любила и тут же начала нервничать, что не укрылось от внимательного супруга, мягко ее приобнявшего за плечи. Влад поцеловал жену в рыжую макушку, привычно вдохнув запах волос. Он всегда делал так, когда хотел привлечь к себе ее внимание. Подняла голову, в очередной раз поражаясь размерам этого человека. Медведь… С трудом сдерживающий смех, между прочим. Едва уловимо кивнул куда-то наверх, и Настасья увидела.
Потолки в Питерских квартирах давно были чем-то вроде брэнда этого города. Даже в этом подвале высота потолка была метра четыре. И вот там, под самой витиеватой лепниной на тоненькой лестнице сидела… фея.
Она с любопытством разглядывала Настю, держа в тоненьких пальчиках громадный том какой-то старинной (судя по переплету) книги. Как это чудо умудрилось на невообразимо высоких и тонких шпильках (да что они тут, сговорились, что ли – все красотки носят немыслимые каблуки!) взобраться на такую высоту и, уверенно балансируя, рыться там в в книгах? Хорошо еще, легкие, но весьма соблазнительно обтягивающие грациозные формы Аделаиды брюки не мешали. Юбку Настя бы не пережила, то есть взгляда Влада под юбку прелестного этого создания. Белокурая, с огромными голубыми глазами, фе… то есть Аделаида вдруг рассмеялась все тем же смехом демона-соблазнительницы, обнажив безупречные зубы и ямочки на щеках, и очень серьезно заверила Настю зачем-то:
– Замужем, безнадежно и очень удачно. Трое детей, в конце весны ожидаю четвертого.
– И Георгий тебе разрешает работать? Ну…
– Ага, – отозвалась безупречная Аделаида, ловко подхватывая с дальней полки еще более увесистый фолиант и отправляя на место тот, что держала в руках в момент их прихода.– Мы его еще просто не зачали. Так что Жора не в курсе, он вообще еще в рейсе. Вот, смотрите, специально для вас.
И она спорхнула с этой высоты, перебирая по лестнице ножками в шпильках с такой скоростью, что Настя поймала себя на попытке найти крылья у феечки за спиной.
– “Зоогеография распространения мифических животных: гипотезы и факты”, 1955 год, акк. Гуров. Вот уж не думала, что такие серьезные личности занимались легендами.
– Запиши на мой счет, душечка. Больше совсем ничего? Придется идти в библиотеку Академии наших наук… Там Алевтина, она…
Феечка вдруг вспыхнула и превратилась в мегеру. Поджатые губы, строго сведенные брови, пылыхнувший недобро взгляд. Даже ножкой топнула своей крохотной очень сурово. Развернулась и исчезла за скрытой книжными полками дверью подсобки.
– Алевтина – ее сестра-близнец. Библиотекарь, они вечно соперничали. Сейчас точно найдет нам что-нибудь просто из вредности.
И действительно: вредности Аделаиды хватило еще на целую стопку книг, посвященных легендам об оборотнях и мифических существах всех народов. На четырех языках, включая японский.
Беринг все оплатил и заказал доставку на дом. И они двинулись дальше, выйдя из лавки через еще одну потайную дверь, выходившую сразу к скверу на Набережной Невы.
После душной тьмы лавки, пропитанной запахом пыли и древних трактатов, летнее солнце ударило по глазам, заставив Настю закрыть глаза на мгновение.
– Влад, а почему… – вопрос этот вертелся на языке все последние полчаса, но в лавке она, по понятными причинам, задать его не посмела. – Аделаида сказала мне про замужество свое? Я ведь не спрашивала.
Беринг рассмеялся, тихо пофыркивая, как умел только он. Притянул Настю под бок, пальцами трогая подбородок, заставив поднять взгляд навстречу нежному поцелую.
– Ты лица своего не видела, Асенька. Вот уж не думал, что буду получать удовольствие от женской ревности. Ты напрасно тревожишься, солнышко мое деревенское. Ни разу еще в своей жизни я никому не говорил, что люблю. Только тебе. Ты это просто запомни, родная.
Даже дышать легче стало. Оказывается, она собственница. Никогда раньше Настя за собой подобного не наблюдала и даже не знала, что умеет ревновать. Да и кого? Ну не Вальку же, право! Особенно, если учесть, что в истории с Валькой она таки оказалась пусть не разлучницей, но как минимум – заменой.
В библиотеку они все-таки заглянули. Алевтина была неподражаема: фундаментально беременна и безмятежно счастлива. С солидным “уловом” – внушительной стопкой книг – направились в святая святых: Питерский Университет на ту самую кафедру.
Что такое “кафедра биофака”, Настя себе представляла весьма приблизительно. Воображение рисовало нечто вроде сцены провинциального почему-то театра с зеленым плюшевым занавесом, потертым и побитым молью. Ну, это же все-таки Питер, культурная столица. Не может же здесь быть также просто, как в провинциальном ВУЗе? Должна быть какая-то изюминка, особая атмосфера… Все, на этом запас фантазии Настин заканчивался. А потому за решительным Берингом она следовала затаив дыхание и волнуясь.
Летом в здании “Двенадцати коллегий” было еще почти пусто. Как Влад объяснил: абитуриентов не было еще, а студентов – уже. Сессии все закончились, вступительные экзамены не начинались. Редкие и случайные сотрудники, секретари и рабочие одинокими фигурами выделялись в пустоте огромных коридоров. Стены, заполненные огромными стеклянными шкафами, полными старинных книг, высокие окна, между которыми висели портреты суровых ученых, смотревших на девушку с неодобрением.
И запах… В последнее время в Настастином маленьком мире все запахи обострились, став очень важной частью ее жизни. Здесь пахло знаниями. Книгами, рукописями, чернилами, работой мысли, спорами и неопровержимыми доказательствами. Потертым дубовым паркетом и гипсовой лепниной высоких потолков. Замерла, прислушиваясь к себе… принюхиваясь.
И кафедра… после многочисленных переходов по каким-то темным загадочным коридорам, лестницам и крутым поворотам они вышли к загадочной “кафедре”. Обычные кабинеты, вяло жужжащие мухи на потолке. Стеклянные стеллажи во всю стену, из недр которых выглядывали бусинами ярких глаз чучела мелких животных. Настасья поежилась, отчего-то представив себя на этой вот полке. С табличкой: “Настя Беринг, абсолютное недоразумение.”
Вздохнула, и точно почувствовав ее смятение Влад нашел руку девушки, едва ощутимо пожал и потянул ее дальше. Мимо мертвых взглядов таинственных экспонатов, мимо высоких деревянных шкафов, пахнувших старой бумагой и книгами, в темный тупик коридора.
– Тут наш кабинет, сейчас я вас с ним познакомлю. Готова?
Пока она соображала, переваривая это шутку, раздался щелчок ключа в замке, тихий скрип двери, и яркий сноп солнечных лучей ослепил на мнгновение.
– Ой! – вырвалось совершенно случайно. Само по себе.
Беринг в ответ улыбнулся лучезарно, как умел только он, демонстрируя и белоснежные зубы (сразу видно – хищник!), и совершенно мальчишеские ямочки на щеках.
– Нравится? Мне тоже. Но это совершенно не моя заслуга, тут работает еще и мой очаровательный коллега. Надеюсь, вы еще познакомитесь.
Словно мало ей было “очаровательных” вокруг Беринга. Скрипнула зубами, вызвав усмешку. Ну и пусть. Да, ревнует, и, между прочим, она имеет на то все права!
Кабинет Влада и неведомой “очаровашки” покорял воображение. Он походил на тропический лес. Растения были повсюду, так много, что Настя невольно прислушивалась, ожидая пения птиц. Всполохи яркой зелени и пятна волшебных цветов, ошеломительные запахи. Девушка никогда не была поклонником комнатного цветоводства, в ее доме плохо росли даже суровые кактусы и умирало от обезвоживания стойкое и терпеливое алоэ, но здесь… Настя почувствовала себя вдруг как дома. Настоящая магия!
Осторожно направляя ее медленное перемещение по кабинету, Беринг подвел жену к письменному столу. Антикварному, огромному, резному, остро пахнущему старым лаком и дубом.
– Присаживайся. Я просил коллегу мне подготовить пару документов из экспедиционных архивов. Прелюбопытнейших.
С трудом оторвавшись от созерцания целой коллекции орхидей на стене, Настя сделала вид сосредоточенный. Получилось. Наверное. Уселась прямо на высокий стол, игнорируя стоящий рядом стул – скорее уж от смущения. Покорила вершину, так сказать. Поерзала, нахмурила брови.
– Это нам как-то поможет?
Влад смотрел ей в лицо. И к своему ужасу Настя вдруг поняла, что взгляд мужа темнеет. Что у мужчин в голове за субстанция? Она только что ощущала себя здесь совершенно излишней. Мир науки, тайное общество просвещенных людей. И она… школьное образование плюс почти три курса провинциального (очень провинциального) ВУЗа.
– Хороший вопрос. Знаешь, о чем я сейчас думаю?
– Архивы? Загадки морфов Земли?
– Этот стол нам подходит. Крепкий, широкий, он многое видел, – и словно в ответ на непрошенно вползшую ревнивую мысль: “ Со многими ли ты проверял его прочность, Беринг?” продолжил, подхватывая жену за плечи и укладывая прямо на плоскость столешницы. – Никогда еще не рассматривал свое рабочее место с такой точки зрения. Что ты со мной сделала, дорогая супруга?
Вот уж никогда не подумала бы Настя, приличная девушка, что заниматься любовью в кабинете доцента (с доцентом, конечно) на старинном столе и с незапертой дверью может быть так… волнительно-сладко. Восхитительно и незабываемо.
Разомлевшие, нежные, совершенно растрепанные, час спустя они уже снова шли по огромному холлу центрального здания Университета.
– Ой! А документы? Мы совершенно забыли, Влад!
Тихий смех, рука на бедре. Притянул, в волосы поцеловал, прошептав:
– Мне прислали домой их еще вчера утром. Пойдем, полно дел еще, дорогая.
Ася поперхнулась от возмущения. Он приводил ее… познакомить со своим столом?! Вот ведь… змей!
Но смех и любовь в глазах мужа погасили все всплески негодования. А нега в теле… Простила.
