Мари Сав
Пока часы двенадцать бьют
Глава 8. Теряя себя
Сквозь пелену полутонов, мимо оставленных домов
Я шёл к тебе и понимал, что я пока что не готов.
Я не готов тебя терять, я не готов оставить всё,
Что я так долго собирал – теперь метелью занесёт.
“Одда – Снег”
Новогодний вечер проходил в столовой гостиницы, которая преобразилась к празднеству. Все было украшено гирляндами и мишурой, елка из холла была перенесена в зал, столы заменили небольшими круглыми стойками, чтобы смогли уместиться все постояльцы.
Алена стояла за одной из таких стоек и лениво потягивала ледяной лимонад. Так должна была думать Маргарита Семеновна. На самом же деле Сорокина подлила немного горячительного напитка, который они тайком провезли с подружками. Подруги крутились рядышком, с их стороны то и дело доносился взрывы хохота, они наслаждались вечером на полную катушку, что нельзя было сказать об Алене.
Настроение было испорчено, тоска и ноющее чувство ревности навалилось на нее всей своей тяжестью.
“Дура, какая же я дура! Не так все должно было получиться, не так!” – корила она себя, грустно обводя толпу взглядом. Внезапно все стали казаться такими чужими, будто она никого из них не знает. Вот так присутствие одного лишь человека могло менять мир вокруг.
Девушка не могла даже подумать, что Миша решится перелезть через этот балкон. В ее планы это совершенно не входило. Она надеялась, что устранит Сашу на этот вечер и сможет с ним поговорить спокойно с глазу на глаз, ведь в последнее время он с ней не хотел даже здороваться. Алена сегодня надела самое шикарное платье, которое только нашла, потратила на него все свои сбережения, которые смогла припрятать от родителей, накрасилась не так ярко, как всегда. Макияж. Она скопировала с Саши, та редко пользовалась чем-то кроме туши и красной помады, но у нее все выглядело со вкусом и в меру. Алена же меры не знала, ей казалось, чем меньше косметики – тем она некрасивее. Она хотела изменить в себе все: от носа с горбинкой до формы миндальных глаз и тонких губ, поэтому наносила слой за слоем, пока становилась не похожа на саму себя.
Миша знал, как она выглядит на самом деле, они подружились еще в то время, когда в ее голове не было мыслей о том, что она не такая красивая, как остальные девочки, поэтому и косметика для нее была чужда. Она просто жила, такая, какая есть, со всеми своими недостатками наслаждалась жизнью и теми мгновениями счастья, которые получалось урвать в их неблагополучной семье.
Однако однажды весной, когда на пороге стоял месяц май, а за окном благоухала сирень, к ним пришел друг отца со своей семьей: женой и сыновьями-близнецами. Когда они зашли, Алена загляделась на них. Они показались ей такими хорошенькими, отчего молодое сердечко впервые пропустило удар и понеслось в галоп.
Но подростки бывают очень жестокими, поэтому, как только они остались одни, то один другому заявил:
– Вот это страшилище! Ты чего такая костлявая? Тебя не кормят что ли?
Щеки Алены вспыхнули.
– Ты только погляди на ее лицо. Она на ворону похожа своим носом! – и они противно рассмеялись.
– А вы… а вы… – задыхалась девочка и пыталась сдержать едкие слезы. – Вупсень и Пупсень! Вот кто! – и она выбежала из спальни, хлопнув дверью. Схватила обувь и куртку, вышла из дома и шла, не разбирая дороги, пока не оказалась во дворе Миши. В последнее время ей казалось, что только он понимал ее и по-настоящему дружил с ней. Она набрала домофон и робко поинтересовалась, может ли мальчик выйти.
Алена сидела на качели, когда он появился во дворе. Разглядев в темноте ее заплаканное лицо, констатировал:
– Предки достали?
Девочка отрицательно покачала головой.
– Миш, скажи, я что реально настолько страшная?
Мальчик опешил и широко распахнул свои красивые глаза, их цвет отчетливо был виден даже в темноте: золотистые.
– Да обычная ты. Девчонка, и есть девчонка, – однако он после ее вопроса стал пристальнее к ней присматриваться, отчего она густо покрылась румянцем. – Тебе кто-то это сказал или самой в голову пришло?
– Неважно. Вот, как по-твоему, Женька симпатичнее меня? – Женя – староста класса и активистка школы, была для нее эталоном красоты и стиля, богатенькая дочка, которая не знала ни в чем отказа и поэтому пользовалась этим на полную катушку.
– Нееет, – задумчиво произнес Миша, присаживаясь на соседнюю качель.
– Ну а Саша? – Алена вдруг поняла, что надо себя сравнить не с “эталоном красоты”, а наоборот с самой непримечательной серой мышью, попросту говоря – простушкой. Если он скажет, что она симпатичнее, то все пропало.
Однако Миша молчал, ей даже показалось, что он сам немного покраснел, или так свет от включившегося фонаря упал?
– Алена, я тебя никогда ни с кем не сравнивал и не собираюсь сравнивать. Что за глупые вопросы?
– Не глупые! Для меня это важно!
Он вздохнул, встал с качельки и, потоптавшись, неловко приобнял девочку, она даже чуть не упала. Ее обдало до того знакомым ей запахом и теплом, таким родным, что казалось, он способен заменить ей весь дом. В тот самый момент она и посмотрела на него другими глазами.
Вернувшись домой, она получила хорошую трепку за то, что сбежала, но даже не обратила на это внимание, душа у нее сохранила тот кусочек тепла, что она получила от Миши, он грел ее изнутри и помогал держаться. Ночью девочка прокралась в ванную, открыла ящик с мамиными косметическими принадлежностями, нашла то, что заканчивается, потому что мама хватилась бы их в последнюю очередь, и утащила сокровища к себе в комнату.
На следующее утро Алена пришла в школу уже с боевым раскрасом. Все смотрели на нее с нескрываемым удивлением, но ей и не нужно было их одобрение, она впервые почувствовала себя уверенной и неотразимой. Девочки сразу же обступили ее со всех сторон и открыто завидовали, что ей разрешили пользоваться косметикой. Алена упивалась лучами своей славы, пока не встретилась взглядом с той самой Сашей, которая одним своим видом выводила из себя.
Девочка была высокая, худенькая, но складная, не такая как Сорокина, у которой были видны выпирающие косточки в тех местах, в которых одежда плотно облегало тело, светло-русые волосы, которые отливали золотом на солнце и синие глаза. Она была ужасной всезнайкой, которая плюсом смотрела на всех свысока. Сразу же отвергла предложение дружбы от Алены, которая старалась подмять под себя всех, отчего та сразу начала настраивать одноклассниц против Захаровой.
– Что ты вылупилась? – грубовато спросила Алена. – Нравится?
– Нет. Раньше было лучше, – тихо произнесла Саша, отчего моментально поймала щекой пенал, который пустила в нее Алена. Со всех сторон раздался девичий хохот, а на месте соприкосновения с пеналом, появилось красное пятно.
Так Алена продолжала утверждаться за счет других. Ее другу это не нравилось, и он часто просил прекратить мучения Саши, на что она неизменно задавала один и тот же вопрос: ”Тебе нравится защищать униженных и убогих?”.
Миша же взрослел и становился все прекраснее. Сначала он вытянулся, отчего она стала казаться совершенно крошечной рядом с ним, затем у него сломался голос, он возмужал, и теперь при одном лишь взгляде или подмигивании девушки сходили с ума. Они не знали его статус и его семью, он покорял их своим обаянием и внешностью, как нечего делать.
По началу Алена начинала жутко ревновать, она уже в полной мере осознавала, что не относится к нему просто, как к другу, Миша – нечто большее, чуть ли не вся ее жизнь.
Она старалась до него дотронуться, то и дело погладить по руке, обнять при встрече, иногда приносила сладкие угощения.
Вскоре девушка перестала переживать по поводу его постоянных свиданий и встреч с другими, потому что чувствовала: для него это лишь развлечение, он никак не менялся, не влюблялся, глаза его не горели огнем после прогулок. Так было вплоть до того самого момента, когда она заявилась к нему домой и увидела блокнот. Она сразу же заметила произошедшие изменения. Казалось, что Миша не находил себе места, летал где-то в облаках и впервые поднял на нее голос. Весь мир ее пошатнулся, но устоял. Алена поняла, что она слишком долго мешкала со своим признанием и пора бы взять быка за рога, то есть Мишу в свои любящие руки.
И вот она стояла сейчас одна посреди зала полного людей.
“Надо их рассорить, и тогда он придет ко мне. Надо их рассорить” – словно на повторе, засела мысль в голове.
Она смотрела на его друга – Стаса, который, казалось, ничего вокруг не замечал, кроме Воронцовой, даже не замечал того, что та смотрела совершенно в другую сторону на темненького диджея.
“Да, Стасик, мы с тобой, кажется, в одной лодке” – горько усмехнулась девушку, залпом опустошив свой бокал с “лимонадом”.
Голова приятно закружилась, и из всего этого круговорота вылетела идея. Безумная и почти невыполнимая.
Алена вспомнила, что прошлым летом у Миши сломался телефон, а так как все время он пропадал не дома, то заходил с телефона друга к себе в аккаунт “Вконтакте” и спрашивал Алену, как у нее дела и как проходит лето. Вероятность того, что пароль был сохранен – минимальная, однако была. Смартфон Стаса спокойно лежал на стойке, забытый своим хозяином, целиком и полностью увлеченным девушкой, танцующей в центре зала. Алена сняла туфли и, словно кошка, прокралась за его спину, мгновение и телефон уже в ее руке. Она вернулась к своему месту и только сейчас поняла, что он, скорее всего, заблокирован. Задержав дыхание, она нажала на кнопку включения, мобильник озарился ярким светом и показал экран блокировки, на котором было написано “проведите по экрану, чтобы разблокировать телефон”. Девушка чуть не заплакала от облегчения и лихорадочно принялась искать приложения, опасаясь, что хозяин хватится пропажи.
Войдя в VK, она нажала на кнопку “учетные записи” и увидела страничку Миши. Алена нажала на нее, все еще продолжая молиться и озираться по сторонам.
Вход был выполнен автоматически.
Вот глупые эти мальчишки! Так друг другу доверяют, что даже и в мыслях нет, что один к другому может зайти, – прошептала под нос.
Она нашла переписку с самой собой, едва удержавшись от того, чтобы не прочитать диалог с Сашей, но не стала тратить время.
«Что же, что же, писать? Думай, Алена, думай!» – девушка потерла виски, будто это могло ей как-то помочь. Перед глазами возникли картины, как Миша с Сашей сейчас лежат и целуются, а то и еще хуже, пелена ревностной боли застлала ей глаза, и она еще крепче схватила телефон.
Предусмотрительно отключив звук уведомления в их диалоге с аккаунта Миши, она принялась вести беседу с самой собой:
Алёна Сорокина: “Миш, ты смотри там только далеко не заходи. А то я ревную вообще-то”
Миша Макаров: “Ха-ха обижаешь, Алена, мы такое уже проворачивали”
Алёна Сорокина: “А я скучаю по тебе, между прочим! Кинул меня одну в новогоднюю ночь”
Миша Макаров: “Ты ведь сама попросила помочь тебе поиздеваться над Захаровой”
Алёна Сорокина: “Но с балконом ты перегнул, герой-любовник, надо было вообще на подъемнике остановиться”
Алёна Сорокина: “Я тебя тут жду, лезь обратно”
Миша Макаров: “до утра недолго осталось, потерпи”
Алёна Сорокина: “я думала ее сразу отопрут”
Миша Макаров: “я договорился, утром откроют, не переживай”
Алёна Сорокина: “когда ты ей собираешься сказать о своем обмане?”
Миша Макаров: “скоро я думаю, сейчас она уже на крючке, начала, кажется, доверять и влюбляться”
Алёна Сорокина: “если раньше от нее отделаешься, то я буду ждать тебя в твоем номере, Паша и Боря в нем ночевать не будут”
Алёна Сорокина: ‘прикрепила фото’ (селфи в своей комнате, в своей кровати, однако все комнаты и кровати были у них одинаковы, и ей оставалось только надеяться на то, что Саша об этом даже не подумает)
Миша Макаров: “не грусти, хочешь я тебе позвоню?”
Она нажала видеозвонок и у себя сразу же его скинула, так как приложение было удобно тем, что длительность вызова не фиксирует. Далее Алена быстро стерла диалог с аккаунта парня, вышла из учетной записи, а пока кралась к Стасу, нашла контакт Миши на его телефоне и позвонила, потом скинула, не дождавшись, чтобы он взял, и положила на место.
Тихо она отошла недалеко в сторону, раздалась трель телефона, и Стас снял трубку.
– О, Макаров, с Новым годом! – теперь Саша точно должна увидеть, что он с кем-то разговаривал, а, зная Мишу и его скрытность, она наверняка могла сказать, что он выйдет либо на балкон, либо в ванную.
***
Саша проснулась от противного звука, характерного для распила дерева. Девушка приоткрыла глаза и понял, что действительно дверь около замка кто-то пилил.
Миша сладко спал, продолжая обнимать ее сзади. Кажется, за ночь он даже не пошевелился.
– Миша, Миша, вставай. Нас открыли! – она легонько потрясла парня за руку. Он что-то проворчал, но все же нахмурился и кое-как приоткрыл глаза.
– Который час?
– Почти девять, как раз на завтрак сходим, а то я так кушать хочу!
Саша первая вскочила с кровати и принялась быстро одеваться и собираться, опасаясь, что сейчас в их комнату заглянет в первую очередь их Маргарита и все не так поймет.
Девушка быстро умылась, собрала волосы в небрежный пучок, надела джинсы и белую футболку и принялась заправлять постель, пока Миша пошел умываться.
Он вышел и поцеловал ее в лоб, потом в щеки, а потом начал покрывать поцелуями все лицо.
– Миша, – легонько отстраняясь и смеясь, произнесла Саша, – кажется, я тебя люблю, – признание так легко вырвалось наружу, словно невесомое перышко.
В этот момент дверь открылась, и они получили свободу. За ней стояла Наташа, настроение которой, казалось, было ниже плинтуса, она таким недовольным взглядом буравила их, что они поспешили выйти, пока администраторша сама их еще раз не закрыла.
– Кто будет платить за ущерб? – рявкнула она, взмахнув перед их лицами какой-то бумагой.
– Я заплачу, – сказал Миша, еще раз целуя Сашу в висок и удаляясь за Натальей, которая повела его к ресепшену на оплату.
– Я буду ждать тебя в столовой! – крикнула Саша вслед удаляющемуся парню.
Она развернулась, поблагодарила мужчину, который был вынужден приехать за тридевять земель первого января, чтобы отпереть их.
– Да не за что, могли бы и сразу позвать, я бы пришел, – пожал он плечами.
– То есть как? – уставилась на него Саша. – Вы разве не из города ехали?
– Нет, я тут лесничий, неподалеку живу.
– И о вас все знали?
– Да нет, не все, только девушки-администраторы. Я предупреждал их, что мне домик рядом с базой выделили.
Саша еще раз его поблагодарила и, глубоко погрузившись в собственные мысли, отправилась в столовую.
Проходя мимо стойки регистрации, она увидела Мишу, который заполнял какие-то бумаги.
“Неужели Алена меня заперла, еще и попросила не открывать? Или за всем этим стоит не только Алена?” – мысль стучала в голове, поэтому она не сразу заметила, как в столовой ей преградил дорогу объект ее мыслей.
– Захарова, открой глаза, а то ты меня сейчас собьешь! – прозвучал противненький голос одноклассницы. Девушка подняла голову и вопросительно изогнула бровь. Она попыталась ее обойти, но та снова сделала шаг, перекрывая путь к подносам.
– Чего тебе?
– Поговорить надо, только давай немного отойдем, чтобы не при всех.
Сашу это поразило больше всего, потому что девизом Алены было как раз-таки: “унизить ПРИ ВСЕХ”, чтобы увидело как можно большее количество людей.
Заинтригованная, она позволила себя отвести в сторонку и ожидающе уставилась на Сорокину.
– В общем, мне тебя жалко. Да, у нас не зародилось дружбы… но я хотела бы извиниться за дверь и показать тебе вот это, – она достала из кармана джинсов телефон, разблокировала и протянула Захаровой.
– Что это? – Саша скрестила руки на груди, не собираясь вовлекаться в очередную проделку Алены. – Я смотреть ничего не буду.
– Конечно, твое дело, но я хотела предупредить заранее, чтобы с Макаровым у вас не успело все слишком далеко зайти.
Алёна продолжала протягивать телефон, Саша не шевелилась и не сводила с нее взгляда, наконец Сорокина не выдержала, вздохнула и развернулась, чтобы уйти. Саша медленно выдохнула, она старалась всей душой и сердцем верить Мише, поэтому не хотела вестись на уловки одноклассницы.
– Это ты подкупила администратора, чтобы меня не выпускали? Зачем? Неужели тебе было недостаточно того, что ты меня здорово напугала?
Девушка повернулась и удивленно уставилась:
– Нет, даже не думала об этом, У МЕНЯ на такое денег нет, – она специально выделила “у меня”, отчего возник вопрос: а у кого тогда есть?
– Дай телефон.
Алена спокойно снова разблокировала и протянула ей мобильник.
На экране высветилась переписка. Пальцы Саши вмиг похолодели, а ладони покрылись противной испариной, она перестала что-либо слышать, тупо пролистывала диалог вниз-вверх, стараясь осознать смысл написанного.
“Миша не такой. Он заботливый и нежный. Его глаза излучают добро, но никак не это” – пыталась она убедить себя, прокручивая в десятый раз диалог вниз.
– … мы так девочек разыгрывали. Это была идея не Миши, а моя – разыграть тебя. Но что-то в этот раз слишком далеко зашли. Ему на тебя плевать, ему вообще на всех плевать, если на то пошло, но девушек он кадрит знатно. Одним взглядом, одной улыбкой, для недотрог заходит дальше: рассказывает про свою жизнь, чтобы вызвать жалость, обычно о брате. Идея появилась тогда, когда он мне рассказал, что проводил тебя до дома… – слова, словно издалека, долетали до Саши.
“Это неправда, это обман. Сейчас я посмотрю, а там окажется не та дата или время”. Она пролистала еще раз – 01 января 2023 г. 02:04.
В голове вмиг вспыхнул разговор ночью: “Который час? – 2:05. Я сейчас приду”.
“Не правда, я, наверное, плохо расслышала”. Саша лихорадочно достала свой телефон и открыла переписку с Ярой, но нет, сообщение подруге было отправлено в 2:35.
– Зачем ты мне это все рассказываешь? Между нами ничего не было.
– Ну да, – фыркнула та, – твои глаза выдают тебя с ног до головы. Мой тебе совет, – она вырвала телефон из рук девушки. – Забудь это все и живи, как жила.
Она направилась на выход из столовой, а Саша заторможено смотрела ей вслед.
“Надо поговорить с Мишей. Он все опровергнет”.
Девушка сорвалась с места и вылетела в холл, где увидела, как Алена нагло целует Мишу, обнимая его за шею.
Слезы заполнили глаза, весь мир стал одним большим размытым пятном, по которому размазали Сашу, как никому ненужную букашку. Она не различала ни людей, ни дороги. Лишь понеслась по направлению, где по ее ощущениям должна быть лестница, потому что лифт слишком долго ждать, а унижаться она не хотела. Девушка запиналась, перепрыгивала через ступеньки, чуть не сбивала с ног людей.
– Саша! Саша, что случилось?! – услышала она крик подруги.
Ворвавшись в свою комнату, она схватила стоявший с полупустой бутылью табурет и со всей дури ударила им по стене, отчего тот жалобно скрипнул и развалился, затем девушка выбежала на балкон и села на ледяной пол, чтобы как-то успокоиться. Сердце бешено колотилось, дыхание перехватывало, снова накатывала темнота, которую получилось отогнать лишь у Миши. При этой мысли сердце больно сжалось. Саша уткнула лицо в руки и начала прерывисто всхлипывать, борясь за каждый глоток воздуха.
Она так боялась утонуть, но все же рухнула в эту бездну и не смогла всплыть. Поверхность отдалялась, воздуха не хватало, и девушка стала захлебываться собственной болью. Душа разрывалась на мелкие кусочки, Саша даже и представить не могла, что за такое короткое время человек может к кому-то настолько проникнуться. Однако тело просила его теплых объятий, кожа – прикосновений, уши – нежный шепот с хрипотцой, а губы хотели снова испытать на себе весь жар от поцелуя.
В таком положении ее и застала Яра.
– Саша, Сашенька! Что с тобой? Этот гад тебя обидел? Он сделал тебе больно? Посмотри на меня и дыши! Давай глубокий вдох вместе со мной и выдох.
Яра присела рядом и прижала подругу к груди.
– Я з-з-знала, что л-л-любовь – это больно, но чтоб настолько… – всхлипнула она. – Ой, ты б-б-босиком, – заикалась Саша, поднимая глаза полные слез на подругу.
– Плевать, тихо, тихо, все будет хорошо, – она нежно гладила ее по голове.
– Яра, я хочу уехать. Сейчас же.
– Хорошо, я вызову нам такси, – Саша благодарно кивнула, все еще борясь с приступом.
– Долго ждать, Сашуля, но я что-нибудь придумаю, – сообщила Ярослава, просматривая приложение такси.
С этими словами девушка свесилась с балкона и увидела, как в какую-то машину усаживаются люди.
– Извините! ИЗ-ВИ-НИ-ТЕ! – видимо, ее услышали, потому что она продолжила. – Вы можете нас до города подкинуть? Нас двое! Мы заплатим! Вопрос жизни и смерти!
– Вставай, Саша! – она обратилась уже к подруге. – Нас ждут, надо собираться.
И Яра принялась бегать по комнате, кидая все вещи в чемоданы, даже не различая в свой или Сашин. Сама девушка никак не могла ей помочь, лишь потеряно вглядывалась в очертания комнаты, останавливая взгляд то на свечах, которые она зажигала, то на мандариновой кожуре, которая лежала на тумбочке, то на пластиковый стаканчик с шампанским, к которому они так и не притронулись. На всем лежал отпечаток Миши, даже на ее волосах, она с ненавистью провела по ним пальцами, больно зацепившись и дернув себя. Однако это ее отрезвило, и она принялась сквозь слезы помогать застегивать чемодан и надевать куртку. Спустя минут десять девушки уже усаживались в машину к пожилой паре, которые, видимо, решили устроить себе еще один медовый месяц. Увидев состояние Саши, женщина сразу стала причитать и задавать вопросы:
– Все хорошо, – сухо отозвалась Саша и отвернулась к окну, показывая тем самым, что разговор окончен. Она с грустью глянула на гостиницу, которая не казалась сейчас такой приветливой, как в день заезда. На крыльце стоял Юра и задумчиво провожал их взглядом. – Яра, если ты хочешь остаться, то оставайся.
– Что? Зачем? – Яра оторвала взгляд от заднего окна.
– Там Юра, – прояснила Саша, сама не понимая, что этим имеет ввиду.
– Ну и что, что Юра? Я на ресепшене для него записку оставила, если захочет, то свяжется со мной.
Дороги были пустыми, все люди высыпались после праздников, поэтому девушки быстро доехали до города, где поблагодарили новых знакомых, заплатили им и пересели на такси.
Родители Саши растерялись и испугались, увидев дочь в дверях, заплаканную и опухшую. Как только она обняла маму, слезы, которые так героически сдерживала всю дорогу, потекли бесконечным потоком. Алиса Сергеевна молчала и гладила свою девочку по спине и волосам, стараясь успокоить. Алексей Викторович беспокойно крутился вокруг своих женщин со стаканом воды, а Яра топталась на месте, не зная, куда себя деть. Наконец они все переместились в спальню к Саше, где женщина уложила к себе на колени дочку и продолжила успокаивать.
Яра сначала оглядела комнату, в гостях у Захаровой она еще не была. По стенам были развешаны фотографии их семьи и рисунки из художественной школы: красивые портреты, натюрморты и пейзажи. На столе лежал старенький ноутбук, в углу стоял мольберт и вешалка из IKEA, а диван покрывал плед толстой вязки. Яра видела, что такой вяжут, используя вместо спиц, собственные руки. Около дивана стоял книжный шкаф, набитый классической литературой, а комнату украшали многочисленные комнатные цветы.
Подруга присела рядом и вгляделась в лицо девушки, которое только вчера светилось от счастья.
– Что произошло? – спросила Алиса Сергеевна, обращаясь к Ярославе, та пожала плечами, даже не зная, с чего начать и что именно рассказать.
– Ничего не случилось, мамочка. Вот правда, вообще ничего такого страшного, – подала слабый голос Саша. – Но вот в школу я больше не пойду, может быть, меня можно перевести на домашнее обучение? – она посмотрела на Алису Сергеевну своими синими глазами полными слез и отчаяния, они казались разбитыми льдинками.
– Доча… Котеночек мой, мы давно хотели тебе это сказать, тянуть дальше уже некуда, но мы продали эту квартиру и переезжаем.
– Что?! – Саша даже вскочила с кровати, оглядывая вокруг себя комнату, заставленную пустыми коробками.
– Вот, даже коробки подготовили для тебя, чтобы ты вещи свои собрала…
– Но зачем? И зачем от меня скрывали?
– Сашенька, мы с мамой не хотели тебя отвлекать от учебы и работы, ты так уставала, – подал голос отец, принеся с кухни уже целый графин с водой, Яра его отобрала и стала жадно пить прямо из горлышка.
– Да, мы узнали, что загородные дома в два раза дешевле, ты представляешь?! Поэтому мы продали квартиру, взяли дом, а оставшиеся деньги положили на сберегательный счет тебе на учебу. Доченька, тебе больше не придется работать! И, конечно, придется сменить школу в любом случае.
На этот раз Саша уже сидела и плакала от противоположной эмоции. Ее окружала настоящая любовь и счастье, все остальное ушло на задний план, и она поняла, что жизнь будет продолжаться, пока окружают люди, которые ее любят и всегда будут рядом, держать за руку и заставлять подниматься вновь и вновь.
– Я тебе обязательно все расскажу, Яра, когда буду готова, обещаю. А пока, мне надо все обдумать наедине с собой, – прошептала девушка, обнимая свою подругу.
***
Как только обнаружилась пропажа девушек, Миша, словно ветер, взлетел по лестнице в их комнату. Вещей не было, комната была опустевшая, одинокая сломанная табуретка лежала на полу, и никакого намека на то, что этой ночью здесь царили любовь и счастье.
Стас догнал Мишу и тоже осмотрел одинокий, покинутый в спешке номер.
– Миш, позвони ей.
– У меня нет ее номера, – слова обречено слетели с его губ.
– У класснухи вашей есть.
Миша снова спустился в столовую, Маргарита Семеновна дала номер, ничего не спрашивая. На ней не было лица, видимо, она боялась за свою шкуру, ведь пропажа или побег детей, за которых она ответственна, явно обернутся против нее. Сейчас она хваталась за любую помощь, как за спасительную соломинку, чтобы оттянуть момент неприятного разговора с родителями девочек.
Макаров набирал номер снова и снова, но все безрезультатно, на другом конце ему отвечал холодной голос автоответчика. Он все звонил и звонил: со своего номера, с номера Стаса, Паши и Бори. Результат был один. Кто знал, сколько прошло времени? Когда они покинули свою теплую комнату? Миша поговорил с Савелием, но ни он, ни его друзья не знали, куда пропали их новые знакомые.
Он вспомнил, что Саша утром сообщила, что Яра оставалась ночевать у Юры, и начал его расспрашивать, но парень молчал, нахмурив черные брови, его скулы напряглись и было видно, что ему не хотелось разговаривать.
– Что ты от меня ждешь? Ты с таким пристрастием меня допрашиваешь, будто ожидаешь, что я сейчас их трупы из-под кровати достану! Яра спустилась в столовую в прекрасном настроении, потом увидела плачущую Сашу, а через минут двадцать я увидел, как они уезжают. Меня, как ты можешь догадаться, она решила не посвящать в свои планы, – язвительно закончил он, схватил свое черное пальто и покинул холл отеля.
Все одноклассники перекочевали в один из домиков и погрузились в тишину, лишь изредка одинокий шепоток пробегал. С одной стороны, им не было дела до девушек, над которыми они постоянно подшучивали и цепляли, с другой стороны, было страшно, что кто-то знакомый мог вот так вот исчезнуть и не оставить никакого намека на то, что он существовал. Будто он жил только в их памяти.
Покинуть базу отдыха не представлялось возможным, тяжело было найти автобус первого января, да и тогда пришлось бы объясняться перед всеми родителями, а не только Саши и Яры. Поэтому им оставалось только ждать.
Внезапно телефон Маргариты Семеновны разразился громкой трелью, она специально поставила звук на полною мощность.
Она ответила на звонок, но отвечала коротко, не вдаваясь в подробности, большую часть просто слушала, поджав губы.
– Они не говорят, что произошло? – наконец спросила она. – Да, и вас с Новым годом! – она наконец положила телефон. – Девочки дома, добрались на такси, с ними все хорошо. А вы давайте быстро собирайтесь и на обед!
– Маргарита Семеновна! – Миша вскочил с ног, перекрывая проход классной руководительнице. – Что произошло?!
Она смерила его странным взглядом, немного подумала и произнесла:
– Саше стало плохо. Яра ничего лучше не придумала, как привезти ее домой. Я думаю, мы оба понимаем, что дело не в этом, но, Макаров, обещай мне, что никаких проблем не будет.
Миша иной раз поразился такой холодности и эгоистичности классной руководительницы. Собственная репутация была ей намного важнее, чем судьба детей, за которых она несла ответственность.
– Что вы, никаких, – сухо произнес он и первым вышел на морозный воздух.
***
Прошло еще четыре дня. Парень продолжал названивать на номер девушки, безрезультатно срывая гудки.
– Миша, немного уже осталось, мы будем в городе через полтора часа, там ты сам с ней с глазу на глаз поговоришь, – пытался успокоить его Стас. Паша и Боря в последнее время к нему не подходили, видимо, чувствовали, что его не надо трогать.
Классная руководительница запретила Мише уезжать раньше, потому что среди родителей уже распространилась информация о самоволке учащихся. Ей не нужны были новые проблемы, поэтому она не спускала с него глаз и несколько раз ловила на побеге.
Эти полтора часа тянулись дольше, чем год. Казалось конца и края нет минутам, а секунды растягивались в вечность.
Парень сразу вызвал такси до дома Саши и, не заезжая домой, отправился к девушке.
Двор встретил его холодным серым цветом, скамейка была запорошена снегом, в подвале мяукала кошка, а из подъезда никто не выходил и темные окна дома смотрели недружелюбно. Он вдруг понял, что понятия не имеет, в какой квартире живет Захарова, поэтому присел на скамейку, достал сигарету и принялся ждать.
Вскоре поднялся ветер и его стало пронизывать насквозь. Сначала началась дрожь, затем руки закоченели, а зубы отбивали дробь. Сумерки быстро опускались на город, обволакивая темнотой каждый закоулок, но включились фонари, и тьма отступила в норы, расползлась по стенам домов, до куда не доходил свет.
Домой Макаров вернулся лишь к одиннадцати, порядком перепугав родителей, которые его потеряли. Он не мог говорить, горло его сковало колющей болью, а грудь душил душераздирающий кашель.
Миша не помнил, что он им отвечал, лишь прошел в свою комнату и лег на кровать, все тело начинало нещадно гореть, у него поднимался жар. Видимо, он ненадолго отключился, потому что очнулся уже под одеялом, мама тихо напевала что-то рядом, и он понял, что это была колыбельная. Он так удивился, что боялся пошевелиться и спугнуть прекрасное мгновение, которым наслаждался лишь в детстве. На голове у него лежала мокрая тряпка. Точнее раньше была мокрой, сейчас же она нагрелась и казалась раскаленной сковородой.
