Мари Милас
Зажигая звезды
Антракт
Глава 39
Леви
6 лет назад 23.54
Мне противно смотреть на себя в зеркало. Тошнит от собственных глаз. Я слишком испорчен. Не прощай меня.
Прочитано.
6 лет назад 00.30
Мне больно дышать без тебя.
Прочитано.
5 лет назад 4.15
Я болен. Но мне пришлось отказаться от обезболивающего, которым была ты. И я сам в этом виноват.
Прочитано.
5 лет назад. 00.00
С днем рождения. Живи лучшую жизнь.
Прочитано.
4 года назад. 3.45
Я все еще люблю тебя. Когда ты перестанешь жить у меня под кожей?
Прочитано.
4 года назад. 00.00
С днем рождения. Я хочу, чтобы ты была счастлива.
Прочитано.
3 года назад. 5.15
Я сижу на нашем месте и слышу твой голос. Мне не хочется его забывать, но годы берут свое. Они хотят забрать тебя насовсем, но я им не позволю.
Прочитано.
3 года назад. 00.00
С днем рождения. Я загадаю желание вместе с тобой: вернуться в прошлое хотя бы на секунду и исправить свои ошибки.
Прочитано.
2 года назад. 2.23
На моем потолке теперь тоже звезды, может хоть так я буду ближе к тебе? Может так трусость в тот день не затмит мою любовь?
Прочитано.
2 года назад. 00.00
С днем рождения. Надеюсь, твои желания сбываются, потому что мои – нет.
Прочитано.
Год назад. 1.45.
Я ищу тебя в каждой, но не могу найти. Это заслуженный вид пытки.
Прочитано.
Год назад 00.00
С днем рождения. Полюби кого-нибудь за нас обоих, ведь моя любовь полностью принадлежит тебе. Прости меня.
Прочитано.
5 минут назад. 19.23
Я не смог разлюбить тебя за все эти годы, Аннабель Андерсон. Ты пристань, которая приросла к моему берегу. Прости меня и будь моей. Навсегда.
Прочитано.
Я никогда не писал ей это с целью, чтобы она прочитала. Знал, что телефон выключен или вообще давно выброшен. Но так я обманывал себя, чтобы быть рядом с ней. Впервые за шесть лет перед моими глазами появляется «прочитано».
Телефон оповещает о новом уведомлении, и я онемевшими пальцами беру его в руки.
Новое сообщение
Отправитель: Бель
Одну минуту назад.
Я пойду с тобой на свидание, Леви Кеннет.
Акт 3
Глава 40
Аннабель
Мы должны были встретиться с Валери двадцать минут назад, но нам пришлось перенести прогулку, потому что подруга как всегда опоздала, а мне нужно на работу. То, что нужно знать о Валери – она максимально не пунктуальна. И когда я говорю максимально, это значит, что за все шесть лет мы еще ни разу не встретились вовремя. Не считая наших встреч перед учебой, потому что ее подвозит Алекс.
Я настояла на том, чтобы провести урок с детьми в выходной, потому что мы многое с ними пропустили, пока колено выздоравливало. Нам нужно как можно усерднее репетировать, чтобы быть готовыми к благотворительному вечеру. Мое удивление достигло пика, когда мне сообщили о том, что мои дети будут в этом участвовать. Я сразу поняла, кого нужно за это благодарить, и до сих пор при мысли об этом внутри разливается тепло, как если бы кто-то зажег там солнце. Звезды.
Леви почти не отходил от меня, но при этом и не давил. Он постоянно со мной на связи и «за моей спиной». Мой набор «доброе утро» всегда ждет меня на пороге с утра. Мы вместе ходим в приют, а в прошлую субботу миссис Янг удалось договориться, и нам разрешили немного поиграть с Марком.
Взаимодействие с детьми является необходимым буфером между нами. Я совру, если скажу, что не хочу почувствовать его прикосновений к своей коже. Но нам важно именно такое взаимодействие, чтобы не бросаться в омут с головой. За это время каждый из нас прислушивается к себе и своим желаниям, учится любить себя и находить то самое исцеление.
Любовь – это не лекарство, это просто обезболивающие. Она не может тебя вылечить, ей подвластно лишь снять симптомы. Излечить себя можешь только ты сам.
И когда оба партнера наконец-то выздоравливают, вы можете любить друг друга и не бояться потерять при каком-нибудь обострении или легкой простуде. А если говорить проще, жизненные трудности больше вам не страшны.
Наше свидание все еще не состоялось, но я жду. Потому что чувствую каждой клеткой, что это тот решающий шаг, который нам необходим.
Затерявшись в своих размышлениях, я дохожу до места работы. У меня замечательное настроение, поэтому даже обычно хмурый охранник улыбается мне в ответ. В коридоре я встречаю миссис Янг, и она подзывает меня к себе.
– Посмотрите, – шепчет она, таща меня за собой к двери зала. – Вам так с ним повезло.
Я бросаю на нее удивленный взгляд, не понимая, что происходит. Миссис Янг приоткрывает дверь и подталкивает меня к ней.
Песня «Sunny» Boney M. доносится из динамиков, а мой друг, с которым мне повезло, танцует в окружении детей. Смех разливается по всему залу. Оливия сидит у него на шее и крепко обнимает. Ее голова откидывается назад с яркой улыбкой. Точно такой же, как и на моем лице.
Боже, где был сотворен этот человек? Почему даже спустя годы нашего знакомства он умудряется меня удивлять?
– Он любит вас, а вы – его. Не теряйте время, оно не вечно.
– Да, люблю, – произношу я сквозь ком в горле.
И мне кажется, это должен узнать человек, который сейчас абсолютно бескорыстно отдает всего себя детям. Мужчина, который сменил деловой костюм на спортивные штаны ради танцев. Он всегда рядом. Всегда ради других. С того момента, как мы вновь встретились, я чувствовала себя в безопасности, даже когда он был на другом конце города. С первого взгляда и прикосновения он заполнил все собой.
Я открываю дверь как раз в тот момент, когда Леви поворачивается ко мне.
– Sunny one so true, I love you, – он поет в унисон с Bony M, показывая на меня указательным пальцем.
Я искренне смеюсь и подбегаю к нему – он сразу же заключает меня в свои объятия. Оливия перегибается через его плечо, обхватывая своими ручками мое лицо. Огромный огненный шар счастья разрастается в душе, ища выход.
Я люблю его. Сильно и громко, до звона в ушах.
Миссис Янг увлекает детей за собой, играя в какую-то игру.
– Бель, Леви сказал, что вы идете на свидание. У вас будет свадьба?
Мы оба замираем на ее последнем слове, не зная, что ответить.
– Думаю, начнем со свиданий, – отвечаю я, смеясь и крепче прижимаясь к груди Леви. Он что-то шепчет Оливии на ухо, и она прикрывает рот ладошкой, словно они разделяют секрет мирового масштаба.
Миссис Янг подзывает малышку, и Леви аккуратно спускает ее с плеч. Оливия убегает, сразу вливаясь в игру с детьми.
Пальцы друга совсем не по-дружески сжимают мою талию. Леви хватает меня за руку и чуть ли не бегом уводит из зала. Как только мы оказываемся скрытыми от посторонних глаз, он всем телом прижимает меня к стене. Его рука пробегает по моему бедру, а взгляд опаляет губы. Наши грудные клетки находят общий ритм. Сердце опускается вниз живота, запуская пульсирующие ощущения.
– Попроси меня тебя поцеловать, – произносит Леви, приоткрывая губы и обжигая своим дыханием.
– Поцелуй меня, Леви Кеннет.
Он срывается с цепи, забирая у меня последние молекулы кислорода. Наши губы сплетаются в танце. Диком, первобытном, отчаянном. Этот поцелуй как глоток воды после ста лет в пустыне. Леви прикусывает мою губу с рычащим звуком, когда я зарываюсь пальцами в волосы на его затылке. Целовать его – словно выпить дорогое красное вино, которое с годами стало только лучше.
Возбуждение Леви упирается в меня, посылая волны тепла между бедер. Я приподнимаюсь на носочки, скользя по нему животом. Стон эхом отдается в коридоре, и Леви крепче сжимает мое бедро.
Мы отстраняемся друг от друга в попытке восстановить дыхание и рассудок.
– Я еще не закончил. Этого мало, чтобы наверстать шесть лет, но тебе нужно готовить детей к выступлению.
– Да, – киваю я, – надо.
Леви снова прижимается ко мне с поцелуем, но на это раз более нежным и размеренным. Мое тело дрожит в его руках, адреналин течет по венам, требуя большего. Невозможно оторваться.
– Прошу, уходи. Я не могу остановиться. – Леви опускает голову на мое плечо.
– Я тоже.
– Будь готова завтра. Я заеду за тобой.
– Куда мы пойдем? Мне нужно понять, что надеть. – Я прикусываю губу.
Леви проводит подушечкой большого пальца по ней, высвобождая из захвата.
– Мне абсолютно все равно, что на тебе будет надето. Главное, что ты будешь рядом.
– Хорошо, – я отстраняюсь и пячусь в сторону зала, не разрывая зрительный контакт.
Такое ощущение, что мне снова девятнадцать, а он тайком украл поцелуй на заднем дворе моего дома. Это головокружительно приятно.
– Кажется, однажды ты сказала, что встречаешь своих гостей голой. Я обязательно постучусь к тебе завтра.
Мои щеки такие горячие, будто они находятся под палящим солнцем. Надеюсь, в этот раз оно не сожжет меня заживо.
***
Я провожу по шраму внизу живота, прежде чем надеть платье. До той аварии мне никогда не приходила в голову мысль, что выбор иметь детей или нет может быть забран так безжалостно. По правде говоря, в юности я даже боялась когда-то стать родителем. Смотря на своего отца, который так и не смог найти верный баланс в воспитании своих детей, меня всегда посещали сомнения. Чувствовать и понимать своего ребенка – это способность, которая практически является врожденной. Стала бы я такой же по отношению к своему ребенку, если бы в жизни все сложилось иначе? Смогла бы постичь это великое мастерство – быть родителем?
Сейчас я не держу зла на папу, но и не чувствую к нему той безграничной любви, как раньше.
Моя неуверенность и страх того, что я недостаточно хороша, с годами сильно притупился. Избавилась ли я полностью от этого чувства? Нет, но я знаю, как с этим бороться. Мне не страшно совершить ошибку. Я не стараюсь быть лучше, чем есть на самом деле. Знаю, что меня достаточно, даже когда кажется обратное. Потому что если бы это было не так, у меня бы не было прекрасных друзей. У моих учеников не загорались бы глаза при виде меня. Оливия не неслась бы ко мне в объятия со скоростью света. Марк не улыбался своей беззубой улыбкой. Аврора с мамой не звонили бы мне каждый день. А Леви… не любил бы меня все эти годы.
Я любима всеми ими. И что важнее всего, мне не нужно раздирать свое сердце на клочья, чтобы заслужить их любовь. Нужно просто быть собой.
Я в тысячный раз смотрю на себя в зеркало. Вообще не понимаю, откуда у меня эта нервозность. Мы знакомы уже столько лет, знаем друг друга вдоль и поперек. Каждую морщинку и родинку, шрам и несовершенства души и тела. Нам всегда было абсолютно без разницы как мы выглядим, но почему-то сегодня все ощущается иначе. Мы разбиваем кувалдой огромную стену, построенную за эти годы, в надежде возвести дом – крепкий, уютный и теплый.
– В этом платье у тебя даже есть грудь. Одобряю, – мурлычет Валери из динамика телефона, когда я возвращаюсь в комнату. На экране виднеется только ее глаз.
Лиам закатывает глаза на второй половине сетки видеочата.
– Почему я все еще с вами дружу, когда вы обсуждаете это, черт возьми?
– О, кстати, Аннабель, а у тебя закончились месячные? – озадаченным тоном спрашивает Валери, и я фыркаю от смеха.
– Я отключаюсь, – ворчит Лиам.
– Ладно, стой-стой, обещаю, больше не буду. Ты сегодня какой-то нервный, – размышляет подруга.
– Потому что ты действуешь мне на нервы.
– Эй! – Валери ударяет по экрану телефона. – Надеюсь, ты почувствуешь этот удар.
– Надеюсь, у тебя отсохнет язык.
– Надеюсь, у тебя отсохнет член.
– Невозможно. Надеюсь…
– Хватит! – Я прерываю их любезную перепалку.
Валери и Лиам замолкают, но показывают друг другу средние пальцы.
– Лиам, я согласна с Валери. Ты в последнее время нервный, у тебя все в порядке?
– Да. Не считая постоянных заноз в моей заднице в виде вас двоих и Леви, – выдыхает он.
– Леви?
– Его таланты детектива не настолько сильны, поэтому пришлось быть подручным. Наверное, я немного нарушил наш дружеский кодекс.
– Иуда.
– Это лучше, чем наблюдать, как вы еще сто лет пытаетесь сойтись.
– Согласна, вы можете посоревноваться по количеству сезонов с Санта-Барбарой, – вмешивается Валери, моргая глазом в камеру.
– Валери, почему мы видим только твой глаз? – спрашиваю я.
Повисает тишина, когда мы с Лиамом ожидаем ответа. Секунды тикают, а его все еще нет.
– Она тут, или ее глаз завис? Я не понимаю, – трясет телефоном Лиам, словно это поможет наладить связь.
– Я здесь, мне так удобно, – сухо отвечает Валери.
– Привет. – Робкий голос неожиданно врывается в наш разговор. Экран телефона показывает, что звук исходит от Лиама.
Я замираю. Потому что знаю этот голос лучше, чем кто-либо другой.
– Аврора? – произношу я и резко чувствую горелый запах.
Черт, волосы. Я была так ошеломлена, что забыла выпустить прядь из щипцов для завивки.
– Лиам?
Бросив взгляд на экран телефона, вижу, что он уже отключился, а глаз Валери прищурено расположился по всей диагонали.
– Наверное, они случайно встретились. Он же поехал в Бристоль на выходные, – размышляет она.
Хотела бы я согласиться. Только вот Лиам был в момент разговора у себя дома. С Авророй мы разговаривали буквально полчаса назад и сейчас, анализируя наш диалог, понимаю, что она была совсем не удивлена, когда узнала про меня и Леви. Неужели? Нет, это смешно. С чего Лиаму делиться с ней этим? Они всегда были дружелюбны к друг другу, но…
Я не привыкла делать поспешные выводы, поэтому дождусь объяснения этой ситуации.
Делая последние штрихи, надеваю подвеску, которая сразу бросается в глаза, потому что мое платье – на тонких бретелях. Оно темно-фиолетового цвета, а при определенном освещении отдает синим. Я купила его на какой-то распродаже пару лет назад, но так ни разу и не надевала. Видимо, оно ждало своего часа.
– Пускай о твоей клумбе позаботятся! – восклицает Валери, когда мы заканчиваем разговор, и мне требуется несколько минут, чтобы понять, о чем она говорит.
Я не могу сдержать смех, но все равно отвечаю:
– Мне очень приятно, что ты так переживаешь за мою клумбу.
Мы целуем камеры своих телефонов и прощаемся.
Раздается стук во входную дверь, и я точно знаю, что пути назад уже нет.
Глава 41
Леви
Мне приходится пару раз незаметно ущипнуть себя сквозь джинсы, чтобы удостовериться в том, что это не сон. Что я действительно веду на свидание женщину, которую мне посчастливилось полюбить еще девочкой.
Наши глаза метают искры, пока мы сохраняем молчание.
Волосы Бель спадают легкими волнами на плечи, платье подчеркивает грудь, но расширяется от талии. Подвеска, расположившаяся между ее ключицами, заставляет пещерного человека внутри меня писать на стенах «моя». Я смотрю на нее так, словно она научилась ходить по воде, потому что в ней прекрасно все.
Бель переводит взгляд на сине-фиолетовые гортензии в моей руке, и ее глаза загораются.
– Отлично подходят к твоему платью, – я протягиваю ей цветы.
– Спасибо, но почему их так много? – Она принимает букет и пытается удержать его.
Это выглядит комично, потому что ей не удается даже встретиться со мной взглядом из-за цветов.
– Я не дарил их тебе шесть лет.
– У меня даже нет для них вазы, – смущенно произносит Бель, пропуская меня в квартиру.
У меня на языке крутится фраза о том, что если мы закончим свидание у меня дома, то ваза для них точно найдется, но я заставляю себя придумать менее ошеломляющий ответ.
– Поставим в ведро, а вазу купим на обратном пути.
Надеюсь, нет.
Мы быстро совершаем необходимые манипуляции с цветами. Бель пытается их посчитать, но, видимо, у нее все еще проблемы с математикой, раз у нее выходит четное число.
– Мы же не на кладбище, Бель, – хихикаю я. – Их девятнадцать.
– Просто не заметила один цветок, – хмурится она. – Я умею считать.
– Конечно умеешь.
Мои руки находят ее талию, зная наизусть каждый изгиб. Я наклоняюсь к ней, как бы случайно касаясь губами шеи. Ее аромат опьяняет.
– Мы не опоздаем туда, куда собираемся? – спрашивает она тихо и хрипло.
– Ты права, нам пора.
У нас действительно есть определенное время, к которому мы должны быть на месте. Я не просто так не организовывал свидание ранее, ведь то, что мне нужно, произойдет именно сегодня.
Бель надевает свои мартинсы, которые прошли с ней огонь и воду.
Но не ты, – шепчет мне подсознание. Да, не я. Но я сделаю все, что в моих силах, чтобы не пропустить больше ни один день.
Страшно ли мне, что однажды она проснется и поймет, что несчастлива рядом со мной? Да, но несмотря на это, я понял, что намного страшнее прожить годы без нее, не зная этого наверняка.
Моя ненависть к себе была слишком велика. И когда она наконец-то улетучилась, потому что ее поглотила новая форма кармический пытки, при которой не ощущалась любовь Бель, я увидел перед собой то, что просто отказывался видеть: дети безрассудны и это нормально, что мы не властны над погодными явлениями и стечением обстоятельств. Можно бесконечно утопать в чувстве вины, но это лишь извращенная форма эгоизма. В конечном счете это приводит к краху, который ты устраиваешь не только для себя, но и для других. Я не хочу больше сожалеть о прошлом, мне нужно будущее. С ней, а не в одиночестве.
Папа однажды сказал мне держаться за нее, и я не собираюсь больше быть глупцом, как Джек из «Титаника», ведь на этой доске есть место для двоих. Мы не утонем.
– Мы будем кататься на Лондонском глазе? – Бель сияет от восторга. – Я была здесь ребенком. К своему стыду, за все шесть лет учебы Лондон остался не изведан мной.
– Ты все скоро узнаешь, потерпи.
Я заезжаю в паркинг своего дома. Да, мои окна выходят прямо на это чертово колесо обозрения. Я нервный, а оно успокаивает. Офис компании находится дальше по улице, поэтому можно сказать, что мои нервы постоянно находятся под успокоительным.
Была бы моя воля, это свидание проходило бы в моей квартире, но… нужно быть джентльменом. Даже если мне хочется видеть эту женщину в своей постели. В своем доме и жизни каждый день.
Мы доходим пешком до Лондонского глаза, следуя по специальному проходу, минуя огромную очередь и столпотворение людей. Им придется подождать как минимум два круга, которые сделает колесо только со мной и Бель.
Я придерживаю Бель за руку, когда она ступает в кабинку. Оператор проверяет и инструктирует нас, тихо предупреждая меня о том, что наше время ограничено.
– Ты сошел с ума? Мы будем здесь одни? – Лицо Бель выражает неподдельный шок.
– Да, потому что никто не согласился бы остановиться на самой верхней точке на несколько минут вместе с нами. Это необходимая мера.
– Остановиться наверху, – медленно повторяет она.
Бель начинает нервничать, и в первые я задумываюсь о том, что ей может быть страшно. Я никогда не замечал за ней страха высоты, а она не говорила об этом напрямую. Но во мне была уверенность, что все пройдет хорошо.
– Ты боишься высоты? Черт, как я…
– Нет-нет, все в порядке. – Она берет меня за руку, и я моментально вырисовываю на ее ладони звезду. Бель закрывает глаза от этого прикосновения, и мне хочется прямо сейчас слиться с ней в поцелуе. Но у нас слишком мало времени.
Я достаю телескоп и быстро устанавливаю его в нужную точку обзора. По моим расчетам именно отсюда будет лучше всего видно. Надеюсь, что не ошибся.
– Зачем это? – Бель пробегает кончиками пальцев по телескопу, смотря на меня из-под ресниц.
Боже, я не выдержу, потому что мне хочется, чтобы кончики этих пальцев были на мне.
Да прибудут со мной силы.
– Сейчас узнаешь, – шепчу я, вставая позади нее.
Наши тела соприкасаются, не оставляя ни малейшего пространства. Колесо медленно поднимается, набирая высоту. Чем дальше мы удаляемся от земли, тем чаще звучит наше дыхание в тишине кабины. Я перекидываю волосы Бель на плечо, оголяя шею. Рука прослеживает каждую ее мурашку от уха до плеча. Она дрожит подо мной, а я стискиваю зубы, чтобы не застонать от того, как идеально ее поясница прижимается к моему члену.
Мы достигаем нужной высоты, и колесо останавливается. Я смотрю на часы, сверяя время. Пора.
– Смотри.
Бель наклоняется к окуляру, отчего ее задница божественно приподнимается вверх. Я делаю шаг назад, избегая этого дьявольского искушения.
Часы отсчитывают секунды.
Девятнадцать.
Пятнадцать.
Десять.
Пять.
– Иисус, – ахает Бель. – Это великолепно. Ты срочно должен увидеть, скорее!
Она подлетает ко мне, толкая в спину. Это можно наблюдать и без телескопа, но с ним эффект намного ярче.
Я наклоняюсь, чтобы посмотреть и… черт возьми, это действительно ошеломляет. От силы этого явления и его красоты все внутри начинает трепетать, словно…
– Ты тоже чувствуешь это? – спрашивает Бель, прижимаясь ко мне.
– Да, – отвечаю я онемевшим языком.
Мы меняемся местами, чтобы Бель успела посмотреть. Осталось всего пару мгновений.
– Словно звезды зажигаются не только на небе, но и внутри, – озвучивает она мои ранее промелькнувшие мысли.
– Это гибридное солнечное затмение. Не солнечное и не лунное. Видимый размер луны точно совпадает с размером солнца, но они не пытаются перекрыть друг друга – они просто действуют сообща, сливаясь воедино.
Я чувствую, как Бель делает дрожащий вдох, прежде чем отстраниться от телескопа.
– Оно случается примерно раз в десятилетие. Но я не хочу, чтобы мы находили друг друга, как луна и солнце в затмении. Мне нужно видеть тебя, как звезды на небе, каждый день.
Бель поворачивается, прикладывая ладони к моим щекам. Я изголодался по ее прикосновениям, по ее ласке и теплу.
– Я люблю тебя, Аннабель Андерсон.
Бель приближает свое лицо к моему и нежно проводит губами по моей челюсти.
– Я никогда не переставала любить тебя, Леви Кеннет.
Мои вены превращаются в электрические провода, по которым наконец-то пустили ток.
В эту же секунду она хватает меня за шею, заставляя склониться ниже к ее губам. Бель целует меня, неспешно исследуя каждый сантиметр. Ее язык требует моего, и я с радостью позволяю им слиться. Одна моя рука в ее волосах, другая – на талии. Наш поцелуй набирает обороты, выбивая из нас кислород. Она не сдерживается и прижимается ко мне всем телом. Стон, как мелодия, слетает с ее губ, и я ловлю его.
Стук в кабину отрезвляет нас, заставляя отстраниться друг от друга.
– Ваше время вышло, – объявляет оператор.
Я беру Бель за руку и с широкой улыбкой помогаю выйти из кабины.
– Наше время не выйдет никогда, – говорит она на прощание сотруднику.
Время близится к закату, поэтому прогулка продолжается по набережной, чтобы мы увидели огни уходящего солнца. Я знал, что для Бель идеальным свиданием будет не ресторан со звездой Мишлен, а прогулка, на которой можно просто вдохнуть полной грудью. Мне бы хотелось увезти ее в Бристоль на наше место, но у меня нет уверенности, что она хочет там быть.
– Ты бы хотела вернуться в Бристоль?
Бель прищуривается, крадет мою картошку фри и медленно пережевывает.
– Не знаю… наверное, – неуверенно отвечает она. – Я не возвращалась туда, потому что боялась больше не выбраться. Хранящиеся там воспоминания слишком сильны. Меня пугало, что если я вернусь, то опять окажусь в оковах отца. Но сейчас, – Бель пожимает плечами, – это кажется глупостью. Я сама решаю, какие оковы мне надевать.
Ее ответ удивляет меня, а точнее то, как расслабленно она об этом говорит. В ней нет беспокойства и нервозности прошлого. Она не прикусывает щеку, не перебирает пальцы рук, как было всегда, когда разговор заходил об отце.
– Ты изменилась.
– Нет, я просто стала собой. Не знаю, в какой именно момент, но как бы смешно это не звучало: без несчастья счастье не обрести.
– Ты счастлива?
– Да, – незамедлительно отвечает она, и уголки ее губ слегка приподнимаются. – Я никогда не была несчастлива из-за травмы колена, ведь продолжала танцевать, даже когда боль была слишком сильной. Будет ли воплощена моя мечта на сто процентов? Нет, но я могу сделать что-то более ценное: помочь воплотить мечты этих детей. Никогда мне не приходилось страдать оттого, что у меня нет возможности иметь ребенка. Это волнует меня, не отрицаю, но не делает жизнь невыносимой. Так что все твои аргументы и доводы, которые ты приводил мне в больнице, оказались абсолютно глупы. Единственное, из-за чего я была несчастлива, – это потому что жила без тебя. Но теперь… да, я точно счастлива.
Я жду, когда у меня появится привычное давление в сердце, когда воздуха станет слишком мало, но ничего не происходит. Единственное, что трогает струны души, – это то, что моя ошибка стоила нам шести лет.
– Прости меня.
– Не извиняйся, – отрезает Бель и проводит своими солеными от картошки пальцами по моим губам. – Возможно, это нужно было нам обоим, чтобы понять, кто мы на самом деле и для чего живем эту жизнь.
Я облизываю ее палец, и она запрокидывает голову в искреннем смехе. Бель великолепна в лучах оранжевого солнца. Но и в каплях от дождя она не менее прекрасна. Слеп ли я к ее недостаткам? Нет, просто она мне нравится любой, с плохим настроением или яркой улыбкой – не имеет значения.
Я кладу ладонь к ней на поясницу и притягиваю к себе. Провожу носом по ее декольте, дыша только ей. Бель выпускает воздух со звуком удовлетворения, и хоть мое сердце пробивает ребра от эмоций, я чувствую покой. Дом.
– У тебя были отношения? – спрашивает Бель, когда мы идем вдоль набережной.
– Это сложно назвать отношениями, – с честностью отвечаю я. Мне нет смысла скрывать, что я спал с другими женщинами. Как и ей тоже. Все эти годы я хотел, чтобы она двигалась дальше. – Были женщины, которые флиртовали со мной, и я старался им отвечать. Но моя гримаса все портила. Были женщины, которые улыбались мне, и я пытался послать улыбку в ответ. Но мешал скрип зубов. Поэтому… у меня были только сексуальные связи, которые не приносили ничего, кроме утоления потребностей организма. Мой первый секс был спустя два года, и я потом еще час пытался смыть с себя прикосновения чужих рук.
Бель откашливается, прежде чем хрипло заговорить:
– У меня тоже толком не было отношений. Были те, кто ухаживал за мной, но меня раздражало абсолютно все. Начиная с манеры речи и заканчивая внешним видом. – Я не могу не усмехнуться, вспоминая парня, который ее подвозил. – Спустя несколько лет я правда старалась переступить через себя, чтобы построить с кем-то отношения. И, возможно, что-то могло бы выйти, потому что человек, который проявлял ко мне внимание, был действительно неплохой. Дело дошло до секса, и… скажем так, мои слезы были явно не к месту. Он в панике сбежал от такой сумасшедшей, хлопнув дверью.
– Значит, он был тебя недостоин.
– Возможно его недостойна была я, ведь нечестно пытаться забыть того, кого любишь, используя другого человека. – Она вздыхает. – За эти шесть лет у меня был секс всего один раз, благодаря Валери. – Она смеется, когда мои брови взлетают вверх. – Не в этом смысле. Просто на ее дне рождении два года назад Валери была твердо настроена улучшить мою личную жизнь с помощью десятка бокалов шампанского. Это был пьяный секс без обязательств с парнем, которого я больше ни разу в жизни не видела. И слава Богу.
Бель кривит лицо, словно ей стыдно признаваться в этом.
– Эй… – я убираю волосы с ее лица. – Мы не давали друг другу обет безбрачия. Все нормально, хоть и у меня закипает кровь от мысли, что кто-то видел тебя голой, – усмехаюсь я. – Но ты была в праве встречаться и спать с кем тебе захочется. Не стыдно иметь связи на одну ночь, если морально ты не можешь дать большего.
Бель кивает и прижимается к моей груди. Интересно, она слышит, как часто мое сердце бьется для нее? Возможно, мне нужно сходить к кардиологу.
Мы обсуждаем за время прогулки все на свете. Я рассказываю ей об отце и его заболевании. Бель не выглядит слишком удивленной, говоря, что предполагала, что с ним что-то не так. В конце следующей недели мне нужно навестить папу. Мы давно не виделись, и мне есть что ему рассказать. Его звонки по поводу работы не прекращаются каждый день, но это никак не касается нашей личной жизни. Мне нужно поговорить с ним как с отцом, а не генеральным директором. Если закрывать гештальты, то все.
Мы приближаемся к моему жилому комплексу, и кожа начинает зудеть оттого, как я хочу пригласить Бель к себе домой. И дело не только в возбуждении, которое не перестает выплескиваться у меня через край, как у подростка. Мне просто хочется уснуть с ней в объятиях и проснуться в лучах солнца все еще с ней в руках.
Около машины Бель резко разворачивается, раздраженно хмурясь.
– С каким пор ты стал таким нерешительным? Ты пробирался ко мне через окно, черт возьми. А сейчас ходишь вокруг, словно я хрустальная.
Я в шоке открываю рот. В целом меня не должна удивлять эта женщина, но она все еще это делает.
– Я-я… – мое заикание выглядит в лучшем случае нелепо.
– Отведи меня к себе домой, Леви Кеннет, – она чуть ли не топает ногой, скрещивая руки на груди.
Моя широкая улыбка освещает всю парковку. Я делаю рывок к ней и перекидываю ее маленькое тело через плечо. Визг Бель оглушает мое правое ухо. Юбка платья приподнимается, оголяя бедра, и на ее задницу тут же приземляется моя рука.
– Не говори мне потом, что я не был джентльменом.
Я открываю квартиру и сразу прохожу на кухню, усаживая Бель на столешницу. Ее глаза пробегают по каждому предмету, вытянув шею, она заглядывает через плечо, чтобы увидеть спальню.
– Хм… я удивлена, – она задумчиво постукивает указательным пальцем по губам.
– Почему? – спрашиваю я и провожу по ее ногам от колена до безопасной высоты бедра, где заканчивается платья.
– Твоя квартира небольшая. Если сравнивать с домом в Бристоле, то она вообще крошечная.
Моя квартира действительно компактная. Кухня, спальня, ванная и балкон с прекрасным видом, являющимся моим личным спасением от всех проблем. Он такая же неотъемлемая часть жилья, как и мебель.
Я не хотел большую квартиру, потому что знал, что кроме меня никто не будет в ней жить. Ни одна женщина не переступала порог до Бель. И я чувствую, что это правильно. Именно она, сидя на моей столешнице, выглядит так, словно эту кухню делали под нее.
– Меня почти не бывает дома, поэтому нет смысла в большой квартире. Тем более я всегда жил здесь один.
– Мне нравится здесь. Очень уютно. – Бель продолжает рассматривать простой интерьер кухни, выполненный в белых тонах.
Мне кажется, я пользовался ей от силы пару раз, поэтому если не знать, что тут кто-то живет, можно подумать, что это выставочный образец.
– Ты голодна?
– Нет.
– Я все равно тебя покормлю. Ты мало ешь.
Бель вздыхает, соскакивая со столешницы, и сразу идет мыть руки.
Я присоединяюсь к ней со спины, намыливая каждый ее палец.
– Спасибо вам. – Бель не оборачивается, но я чувствую, что она улыбается. – Вы очень добры.
Я касаюсь носом мочки ее уха, выдыхая:
– Всегда к вашим услугам, миледи.
Мы вытираем руки полотенцем, затем я раскладываю продукты, которые появились в моем холодильнике вчера вечером, спустя… не знаю даже, сколько времени. Возможно, их там вообще никогда не было.