Мари Александер
Под властью чувств 2
– Миша, ты же слышал слова Кристины Николаевны, некоторые детишки боятся, когда наша Шуша шуршит по ночам. Это ты знаешь, что Шуша хорошая, а они нет.
– А мы всем это расскажем, – предложила Маша. – И они не будут бояться. Она же маленькая.
– Божия коровка тоже маленькая, а ты её боишься, – ответил ей брат.
Вот точно он умён непогодам, подумала я. Сейчас этой репликой Миша только подтвердил моё предположение, что он сам понимает, что неправильно держать Шушу в рюкзаке. Значит, я на правильном пути, нужно было продолжать в том же направлении. О том, что Маша действительно боялась маленьких жучков красного цвета с чёрными точками на спине, я знала, но никогда не акцентировала на этом внимания. Думала я, детская блажь, со временем пройдёт, но, видать, тут было что-то посерьёзней, потому что сейчас Маша отреагировала слишком бурно.
– Ты дурак, Миша, это же не Шуша!
– Маша, не ругайся на брата! Обзываться – это плохо, – добавив немного строгости в голос, сказала я ей.
– Мама, он …, – растерялась она.
– Просто не ругайся, хорошо, – успокоила я её, видя, что она чуть не заплакала. – Нам сейчас нужно прийти к общему решению. Я понимаю, что вы хотите оставить Шушу здесь. Но Кристина Николаевна права: есть правила, и мы должны им следовать. И да, Миша, я понимаю твои аргументы и верю, что вы можете позаботиться о нашей шиншилле. Но вы не забывайте, что она меленькая, ей нужен домик, в котором она была бы в безопасности. Ты же не можешь держать её в рюкзаке, как в клетке, круглые сутки?
– Ты же знаешь, мы отпускаем её на ночь, а утром она сама возвращается, – ответил Миша.
– В первую ночь она сама убежала, а потом вернулась, – открыла мне секрет Маша, специально прикрыв ладошкой мое ухо так, чтобы никто не услышал.
– А если она в одно утро не вернётся?
Мой вопрос завел детей в тупик.
– Ты думаешь, она нас тоже разлюбит? – спросила моя девочка.
– Ну конечно же, нет! Но ведь может что-то случиться.
– Что? – удивилась Маша.
– Она не человек, ей не могут запретить, как тебе, – сказал Миша, проводя явные параллели между шиншиллой и мной.
И снова у меня мелькнула мысль в голове: ему точно пять лет?
– Нет, Миша, её могут съесть, например, собаки, не такие умные и добрые как наш Даня или кошка, как та что поранила Шушу, когда она ещё жила в другом доме. Шуша может сорваться с высокого подоконника и разбиться, она может съесть отравленный корм, который рассыпают в подвалах для плохих грызунов, да мало ли что может случиться. Наконец её просто может найти какой-нибудь человек. Если он будет добрый, то заберёт её к себе домой и будет заботиться о ней, не зная, что это наша Шуша, по которой мы по ней скучаем. Но это если человек будет добрый, а если нет, вспомни, я рассказывала о её предыдущем хозяине.
Мои слова заставили детей призадуматься.
– Мы её кормим, как ты учила. Я взяла её корм из дома, и он не закончился. А они хотят посадить её в клетку от хомячка. Она маленькая и железная, Шуше не понравится, – оправдывалась Маша.
Миша молчал.
– Согласна с тобой, Машенька, Шуша не полюбит новую железную клетку. Но ведь сейчас она целый день в закрытом рюкзаке. Думаю, ей и там не так комфортно, как в своей витрине. Миша, что ты думаешь?
– Шуша любила свою витрину, это был её дом, – ответил он.
– Вот видишь, – подводила я его к правильному выводу из всего ранее мною сказанного. – А получается, вы забрали её из дома.
– Нас тоже забрали из нашего дома! – порывисто ответил Миша. – Папа бы не отдал нас!
Его слова «из нашего дома» были бальзамом на мою душу, но и укор в его словах я тоже услышала.
Папа! Как бы я сама хотела, чтобы ваш папа был сейчас здесь! Но его здесь нет, и я даже боюсь думать о том, где он и что с ним…
Глава 7
Белов Юрий
Лишь бы успеть!
И снова спринтерский забег, но уже с препятствиями. Только в этот раз параллельно нам двигался огонь, который пытался нас обогнать.
Юля, у которой только что не было сил стоять прямо, пока я завязывал ей платок, рванула на адреналине, увидев пламя. Хорошо, что хоть побежала в ту сторону, которую я указал, несмотря на то, что в том же направлении двигался и огонь.
До поваленных деревьев мы добежали, но и наш враг не отставал.
Я узнал местность, что вселяло уверенность в то, что спасительная вода уже рядом!
Только тут пришлось сбавить темп. Именно здесь надо было быть особенно аккуратным. Помню, как в первый раз не обратил внимания, что в этом месте ровная поверхность земли резко уходит под уклон. Да к тому же этот склон был усыпан поваленными деревьями и валунами с мокрым мхом. Тогда я чуть ноги себе не переломал и как раз приземлился в большую-большую лужу, покрытую ряской по берегу и имеющую стойкий запах болота. Мелкое такое болотце, в котором я сейчас видел наше спасение. Осталось только добраться до этого места невредимыми.
– Юля, аккуратнее, – крикнул я, хватая сестру за руку.
– Я сама! – вырвалась она.
Спорить не стал.
Сам двигался осторожно, помня, что мох на валунах скользкий, а стволы деревьев все в сучках. Всё внимание было направлено на преодоление последних нескольких метров. Когда уже почти пересёк склон, посмотрел вперёд и не поверил своим глазам.
Я был здесь всего несколько дней назад, а балка значительно уменьшилась. Да сейчас это просто большая лужа!
Кинув взгляд за спину, убедился, что огонь вошёл в свою силу и наращивал мощь. Сухие деревья накормили его, и мелкие всполохи, что стелились по где-то сухой траве, преследовали нас раньше, теперь уже ярым пламенем догоняли нас.
Это подстегнуло. И вот я уже почти в низине, рядом с водой.
Эта лужа не спасёт нас! – понял я, сравнив то, что было передо мной, и то, что за спиной.
Сестра замешкалась, постоянно бросая взгляды за спину. Она вместо того, чтобы и дальше аккуратно преодолеть остаток пути, начала паниковать.
– Юля, смотри под ноги, – крикнул я.
Но на последних метрах она всё же споткнулась, зацепившись за какой-то сучок, и полетела кубарем вниз. Слыша её крик, смотрел, как она летит прямо на меня, и попытался поймать её.
В итоге поймал, но поскользнулся на мокрой траве, потерял равновесие, и мы оба оказались в той самой луже. Точнее, я сидел в ней задницей, а сестра была у меня на руках.
Так и просидели несколько минут. Юля, вцепившись в меня, ревела, а я успокаивал её как в детстве.
– Ну Юляша, ты чего, мы же живы.
Сам себе удивился, я так давно не называл её Юляша. В детстве она жутко не любила, когда я называл её так, а мне нравилось, и я всегда использовал именно это слово. Только она уже давно перестала быть «моей Юляшей». За время, проведённое здесь, в лесу, я понял, что от той сестрёнки, которую помнил я, почти ничего не осталось, разве что внешне она ещё была похожа на ту девочку, что выросла на моих глазах: те же светлые волосы, вроде как те же голубые глаза. Но и волосы поблекли, и глаза теперь пустые.
Отмахнулся от ненужных мыслей и сказал всё ещё плачущей сестре.
– Вставай, нужно пройти чуть дальше. Ноги всё равно вымочим, но хотя бы будет вероятность, что огонь не достанет нас.
Попытался поднять сестру, да только не вышло, она вскрикнула и ещё хлеще заревела.
– Юля, нам надо двигаться дальше!
– Я не… могу… нога…, – сквозь слезы, всхлипывая, ответила она.
– Что с ногой? – пытаясь рассмотреть, что там с её ногой.
Ещё бы понять, с какой?
На вид ноги были целы, правда, правая штанина была порвана с низу.
– Зацепилась за ветки? Поцарапала ногу? – уточнил я.
Юля сидела ко мне левой стороной, мне было плохо видно, что там с ногой.
Юля отстранилась и, всхлипывая, почему-то двумя руками ухватив свою правую ногу, попыталась повернуть её. И тут я понял, нога лежит в неестественной позе.
Перелом! Только этого не хватало.
Огонь приближался. Нужно было уходить с берега. Нет, пламя не достанет нас, мы были в воде, но вот дым окружал со всех сторон. Посредине илистой лужи, что осталась от заболоченной балки, было несколько большой плоских валунов.
– Попробуй подняться, я встану и донесу тебя до камней, а уже там займёмся твоей ногой, – как можно спокойней говорил я.
– Юра, мне больно, – лишь всхлипывала сестра.
– Да, Юля, понимаю, но нам надо туда, – показал я на валуны.
Глотая слёзы, она кивнула и, опираясь на левую ногу, попыталась встать. Мне было достаточно того, что она чуть приподнялась, я смог встать и, подняв её на руки, понести к валунам. Мои непромокаемые брендовые ботинки уже были полны жижи, а я, хлюпая ими, медленно шёл, продвигаясь мелкими шажками. Юля закрывала рот рукой, но даже сквозь платок и ладонь были слышны её всхлипы.
– Юля, всё. Сейчас станет легче, – успокаивал её.
Шёл, смотря себе под ноги, и почти дошёл, как Юля начала бить меня рукой в плечо и показывать на валуны, что были сейчас нашим конечным пунктом назначения.
–Да, Юля, почти дошли, – ответил я, лишь мимолётно взглянув в том направлении, куда показывала сестра.
– Юра, туда нельзя, – прохрипела она.
Я остановился, лишь потому что не понял, почему нельзя?
Поднял голову и посмотрел вперёд, фокусируя взгляд на огромных камнях.
Оказывается, мы были не одни, кто решил, что это место безопасное, но если мои рассуждения мне понятны, то чем обосновано решение этой большой хищной кошки с кисточками на ушах не бежать от огня, а переждать его здесь, я не мог разуметь.
Вот уж не знаю, считать это удачей или роком, но сегодня настал тот день, когда я встретился с первым живым хищником за всё время пребывания в этой глуши. А ведь уходя каждый день в лес я готовился к подобным встречам. В той самой книженции, да и в дополнении к договору, в пунктах по безопасности, я много прочитал о флоре и фауне тайги. И если до этого попадались лишь мелкие грызуны, да зайцы, то вот с этим зверем я и не предполагал встретиться.
На одном из валунов полулежала РЫСЬ! Окрасом она частично сливалась с серо-коричневыми камнями, поэтому я и не заметил её сразу.
Хвататься за ружьё не было ни возможности, ни желания.
Большая кошка не выражала агрессии. Она вообще, наблюдая за нами, не прекращала вылизывать свои лапы, как будто её и не волновало, что творилось вокруг.
– Юрааа, – заскулила сестра.
– Спокойно, Юля. Деваться нам некуда, – ответил я и немного изменил траекторию своего движения, нацелившись на те валуны, что были дальше от дикой кошки.
Добравшись до них, усадил на самый большой сестру и, сняв рюкзак, начал искать в нем аптечку, после чего занялся ногой сестры.
На рысь старался не обращать внимания, но машинально делал всё медленно, без резких движений.
Вспомнились слова из книги Джунглей «мы с тобой одной крови».
Усмехнулся про себя.
Но некогда было книжки вспоминать, пора было проверить, что там с Юлиной ногой.
Перелом! Закрытый!
Хоть радовало, что закрытый, да и наличие у меня минимальных знаний по медицине. Пусть я и «псевдодоктор», как любит шутить Илья, но анатомию человека знаю и наложить шину смогу. Осталось только найти, чем зафиксировать ногу и что использовать вместо бинтов. Тех бинтов, что были у меня в аптечке, не хватит.
– Что у тебя в рюкзаке? Нужно что-то, что можно порвать на жгуты.
Сестра отдала свою ношу со словами. Её больше волновала наша соседка.
– Можешь рвать всё, что найдёшь. Дай попить, пожалуйста.
Пить хотелось и самому до безумия, но в дороге Юля выпила почти всю воду. А сейчас допивала последнюю. Старался не думать об этом и методично заматывал ногу сестры, используя подручные средства и две палки. С палками пришлось повозиться. Первые две, которые нашёл рядом с кромкой воды, были сырыми и сломались. Пришлось снова идти и искать новые, сухие. Нужны были прочные ветки. Осмотревшись по сторонам, поискал деревья, ещё не объятые огнём, и уже хотел двинуться в их направлении.
Сестра боялась оставаться наедине с диким животным, и неважно, что большая кошка вела себя спокойно, и можно сказать не обращала на нас внимая, вымыв лапы, она занялась своим хвостом. Она, конечно, держала нас в поле зрения, но, как и раньше, не выражала никакой агрессии.
– Юра, не уходи, – шептала Юля одними губами, цепляясь за мою руку.
– Юля, просто посиди, я быстро. Мы для неё не добыча, а так как угрозы она в нас не видит, то и сама первая не нападёт, – успокоил сестру.
Хотел сделать всё быстро.
Туда и обратно, думал я.
Да не тут-то было, несколько раза поскальзывался и пару раз всё-таки не удержался на ногах и плюхнулся в воду, весь вымазался в вонючей илистой жиже. Понимая, что ждать помощи сейчас неоткуда, вставал и шёл дальше. И уже более медленно шел к цели, иногда бросая взгляды в сторону сестры и кошки. Они обе наблюдали за мной: одна с интересом стороннего наблюдателя, вторая – с неподдельным страхом. Боялась ли Юля именно за меня или просто понимала, что одна она отсюда не выберется, не знаю и выяснять не собираюсь.
Добрался до дерева, что ещё каким-то чудом не горело как всё вокруг, и уже с трофеем в виде двух прямых веток возвращался обратно к сестре … и кошке.
Обе были на своих местах. Кошка, закончив намывать свой хвост, просто наблюдала за нами.
Юля сидела, не шелохнувшись, иногда всхлипывала, но уже тихо.
Что ж, вспомним то, чему когда-то учили, пусть и на животных, а не на людях.
В рюкзаке у Юли, помимо всякой всячины, каких-то шмоток, которые я и порвал на лоскуты, была целая пачка влажных салфеток. Вытерев ими руки, приступил к повторной процедуре.
Юля несколько раз вскрикивала, пока я прощупывал ногу и вправлял кость на место. Я понимал, что это только временная мера. Скорее всего, потом придётся обращаться за профессиональной помощью, и уже не «псевдодоктор» сделает всё правильно. А сейчас надо было сделать всё возможное, чтобы она смогла двигаться дальше. Ткани не были порваны, перелом был закрытый, поэтому делал всё на ощупь.
Дать сестре что-то болеутоляющее не мог, просто потому что ничего не было.
Юля сначала пыталась сидеть ровно и смотреть за тем, что я делаю, изредка бросая взгляды на нашу соседку. Но от этого ей не было легче, боль не уменьшалась, и вот она уже какое-то время лежала на спине с закрытыми глазами. Сначала сестра зажимала рукой свой рот, чтобы не кричать, а потом просто лежала.
Юля думала, наверное, о том же, о чём и я.
Надежда, что мы выберемся, ещё есть, хоть и с каждой минутой она становилась всё более призрачной.
Дышать было почти нечем. Юлины всхлипы смешивались с кашлем. Я и сам дышал уже с трудом.
Огонь, не догнав нас, всё же потихоньку делал своё дело. Он душил нас дымом, всё вокруг нас горело, и мы просто задыхались, а ещё до нас начал доходить жар.
Получается, моё решение идти сюда было ошибочным, я загнал нас в ловушку?
Мысль об этой балке, пришедшая мне в голову в момент отчаяния, показалась такой правильной, и теперь мы с сестрой расплачивались за мою ошибку.
В подтверждение моих мыслей наша соседка резко поднялась и, в одном прыжке преодолев расстояние до берега, скрылась в пелене дыма.
Дикое животное инстинктивно поняло, что здесь не выжить, и ушло.
Мы снова остались одни.
Юля уже не плакала. Она всё так и лежала на валуне с закрытыми глазами. Платок уже не помогал, он высох и лишь мешал ей дышать. Я стянул его с её шеи и оглядывался по сторонам в надежде найти более-менее чистый участок воды. Но, как уже заметил ранее, вокруг была не вода, а грязная жижа.
– Ты сказал, что Нина продала тебе детей. Сколько она за них попросила? – всё также не открывая глаз, спросила сестра.
Было странно, что сейчас, понимая, что, возможно, мы не выживем, она задаёт мне именно этот вопрос. Слёзы на её лице высохли, и она говорила почти спокойно.
– Много, – также спокойно ответил я.
– И ты ей их дал?
– Только задаток.
Да, я понимал, как цинично это звучит, но Юля не отреагировала на это, не возмутилась, а задала следующий вопрос.
– Ты с ней переспал?
А вот этот вопрос не удивил меня. И я собирался честно на него ответить. Хотел увидеть реакцию на свой ответ и внимательно наблюдал за лицом сестры.
– А ты как думаешь?
– Она всегда сохла по тебе, с того дня, как я познакомила вас, а ведь у неё всегда был Гера!
В голосе сестры была такая горечь, такая обида, что даже стало её немного жаль.
Столько времени прошло, а она так и не разобралась в себе, в своих чувствах и отношениях, что с подругой, что со мной и отцом, что со всем миром. Её гложила обида в общем на всех нас и на себя саму, в частности.
Как она ни старалась держать себя, сейчас эти чувства спрятать не смогла, как и слезу, что скатилась по её виску.
И следующую слезу тоже.
И следующую…
Глава 8
Вера
Отогнала от себя плохие мысли про Юру.
Да и радоваться тому, что Миша считал уже своим мой дом, сейчас не время. В данный момент нужно было закрепить полученный результат нашей беседы и решить судьбу шиншиллы.
– Всё верно, и я всё сделаю, чтобы вернуть вас домой, просто на это нужно время. Но это ведь не повод подвергать Шушу опасности.
Я заметила, что Кристина начала нервничать и посматривать на экран телефона. Это был сигнал о том, что времени уже почти нет. Пора было приходить к консенсусу.
– Давайте сделаем так, я поговорю с директором или с кем-нибудь из руководства и привезу Шушин домик.
– Его можно будет поставить в живой уголок, – не удержалась и вклинилась в наш разговор Кристина. – Думаю, тут не возникнет сложностей. Директор как раз ждёт вас, и вы сможете спросить у неё разрешение.
– Ну как вы думаете, Шуша обрадуется, если я привезу её витрину? – спросила я у детей.
– Её домик деревянный, а не из железных прутиков. Но только мы сами будем за ней ухаживать.
Мне показалось, что не только я вздохнула с облегчением после этих Машиных слов, но и все присутствующие, Миша в том числе. Он бы никогда не пошёл против сестры и защищал бы её до конца, даже в разрез со своим не по возрасту рассудительным характером.
Неужели можно считать этот спор решённым? – подумала я.
– Дети, пора на обед, – подала голос Кристина. – Мы уже опаздываем.
Маша снова вцепилась в меня, демонстрируя своё несогласие с воспитательницей. Моя девочка не хотела уходить и боялась отпускать меня. Нужно было успокоить её. Точно так она цеплялась за меня в субботу, и сейчас я знала, что её глазки снова начали наполняться слезами.
Нет, плакать она сегодня не будет!
Я прижимаю её к себе, потом немного отстраняю, так, чтобы посмотреть ей в глаза, и как можно более спокойным голосом говорю.
– Я поговорю с директором и вечером привезу витрину, хорошо. А вам действительно нужно на обед.
Она кивает мне в ответ и спрашивает.
– Ты приедешь вечером? И сейчас не заберёшь Шушу?
– Обещаю, что заберу вас отсюда всех вместе, как только мне разрешат.
Да, я снова давала обещание, которое раньше, до встречи с моими чертенятами, не рискнула бы дать. В вопросах, в которых не всё зависело от меня, я всегда была осторожна с обещаниями, но это изменилось, когда мною начали управлять чувства, а не разум.
В такие моменты я прекрасно понимала Мишу, он всё сделает ради сестры, а это в свою очередь пугало, ведь так может поступить и Юра.
Неужели он отдаст ей моих детей в надежде, что это поможет ей избавиться от зависимости?
Снова отогнала эту мысль, сейчас нужно решать насущные проблемы.
Да и Машенька не дала отвлечься от неё.
– Хорошо, мамочка, – поцеловала меня моя девочка.
Миша был более сдержан, но позволил мне обнять его и поцеловать в макушку. Как-то у нас так само сложилось, ещё дома перед сном он позволял мне такие «девчачьи нежности». В остальное время он был сдержан в выражении своих чувств. А вот сейчас сам прильнул ко мне.
Так, пора заканчивать с объятиями, иначе разревёмся все, то есть я и Маша, а Миша только будет сопеть. Вон уже начинает! Надо срочно сменить тему! – подумала и, скрипя сердцем, выпустила брата и сестру из своих объятий.
– Миша, дашь на Шушу посмотреть перед тем, как вы пойдёте на обед?
– Она уже услышала тебя, скребётся мне в спину всё время, пока мы тут, – ответил он и, стянув рюкзак с плеч, открыл его.
Серенький комочек нежнейшего меха прыгнул ко мне на руки, стоило только протянуть их к ней.
Тайной надежде воспитательницы Кристины о том, что я всё-таки сразу заберу зверька, как только тот окажется у меня в руках, не суждено было случиться.
– Ну привет, пропажа!
Машинально потянула её к лицу с желанием прижаться щекой к её шёрстке. На удивление, хоть шиншилла и жила в непривычных для неё условиях, я не почувствовала никакого неприятного запаха.
– А где она моется? – спросила у детей.
Шиншиллы очень чистоплотные животные, и наша не исключение. Дома у неё было чёткое место в витрине, выделенное под туалет, а также купалка – ёмкость, наполненная специальным песком.
Миша замялся, он знал, что содержит Шушу в неправильных условиях. Зато Маша попыталась выкрутиться.
– А она, наверное, сама нашла себе место для купания, мы хотели помыть её в раковине под водой, но ты же сказала, что так их не купают, это же не кошка. Мама, она очень умненькая!
Да, конечно, Маша юлила, и мы все это понимали.
В этот момент у Кристины зазвонил телефон, и она, прочитав имя абонента на экране, с немой мольбой посмотрела на меня. Я намёк поняла.
– Конечно же, она умненькая, но мы же договорились с вами? – обращаюсь я к детям. – Сейчас вы забираете Шушу и идёте на обед, а я пойду поговорю с директором. С её разрешения вечером привезу витрину. Хорошо? Миша, открывай рюкзак.
Далее все прошло не так трагично, как предполагал охранник. Дети уходили с уверенностью, что я вернусь. Шуша оставалась с ними, я не забирала и для них это было гарантией.
Мои чертенята с видом победителей шли в след за воспитательницей, держась за руки. Они ответила хором на вопрос, заданный только что вошедшей матроной.
– Ну что, забрали у вас вашего грызуна?
– Нет! Шуша остаётся с нами!
– Мама приедет вечером и привезёт её домик!
Надо ли говорить, каким взглядом меня удостоила сотрудница со стажем данного социально-образовательного учреждения. Дождавшись, когда за детьми закроется дверь, она решилась высказать мне всё, что думает. Ведь по их логике меня и позвали, чтобы я забрала шиншиллу у детей. Видать, вчерашний визит Нины не увенчался успехом.
– Вы, – начала она.
Но я её перебила.
– Мне сказали, что директор хочет со мной переговорить, проводите меня к ней, – говорю я голосом босса, не даром у меня было более десяти лет практики управления своим предприятием.
Всё хорошо! Я понимаю, что здесь их монастырь с их правилами, но и шпынять меня как пустышку я не позволю. Демонстративно иду к столу, беру привезённую мною сумку с детской одеждой.
– Вопрос об отсутствии необходимости отправлять вещи детей в прачечную нужно, я так понимаю, тоже с ней обсудить? Я же правильно вас поняла ранее? – задаю я следующий вопрос.
Кирилл, который всё время нашей встречи с детьми молчал, сидя всё в том же кресле, подскочил и хотел взять у меня сумку.
– Я помогу, Вера Алексеевна.
– Не нужно, Анна Викторовна уже дала добро, – стушевавшись, ответила матрона. – Вещи дети получат сразу, без отправки в прачечную. Оставляйте их здесь, Кристина заберёт их после того, как проводит детей на обед.
– Спасибо. Так вы проводите меня к Анне Викторовне? – оставляя сумку на том же столе, спросила я.
– Нет, вас охранник проводит, мне надо идти в столовую.
– Хорошо, – ответила я ей и обратилась к Кириллу. – Подождите меня здесь или в машине. Не думаю, что разговор будет долгим, у директора и без меня дел хватает.
Кирилл, конечно же, хотел возразить, ему, скорее всего, были даны чёткие указания сопровождать меня и присутствовать при всех разговорах с сотрудниками детдома. Но я и матрона были уверены, что с директрисой мне лучше поговорить наедине, без посторонних свидетелей. Поэтому она не растерялась и сказала:
– Молодой человек, я провожу вас на выход, и вы подождёте свою клиентку на улице или в машине, здесь вам одному оставаться нельзя. А вы идите, Вера Алексеевна, вас уже ждут.
Охранник проводил меня в другое крыло здания, мы поднялись на второй этаж. В коридорах было пусто, мы никого не встретили. Хотя чему я удивлялась, сейчас же время обеда, все, наверное, в столовой.
И вот мы пришли в святая святых этого учреждения, к кабинету директора.
Входя в кабинет, я ожидала увидеть седовласую женщину предпенсионного возраста, заслуженного педагога, чья грудь вся в орденах. По крайней мере директриса нашей школы была именно такой, поэтому, наверное, работал стереотип.
Но Анна Викторовна была другой: молодой привлекательной женщиной немного за тридцать. Хотя она могла, как и я, просто выглядеть намного моложе своих лет.
То, что она оказалась именно такой, вселило надежду.
– Вера Алексеевна, здравствуйте. Я Анна Викторовна, директор этого социально-образовательного учреждения.
Нет, взяток я ей не собиралась предлагать, понимая, что она лишь пешка в этой игре, которую затеяла Нина, обратившись в органы опеки и забрав у меня детей. Но вот постараться понять, что она знает, что она может сделать и чем можно мотивировать её помощь мне, а по-простому, сколько это будет стоить для меня, я могла. И что уж тут говорить, посторонние уши при нашем разговоре ни мне, ни ей не были нужны. И скорее всего, матроне были даны чёткие указание, что разговор наш будет без свидетелей. Но отсутствие в комнате третьего не означало, что наша беседа не может стать известна ещё кому-то, поэтому я очень аккуратно подбирала слова. Перестраховалась ещё и в коридоре, включив на телефоне диктофон. Охранник шёл впереди меня и не видел моих действий, так что в моей сумке сейчас лежал телефон и записывал наш разговор.
– Очень приятно, – лаконично ответила я.
– Вы, наверное, уже знаете, по какой причине мы вызвали вас. Миша и Маша Беловы нарушают правила нашего учреждения, но так как мы понимаем всю сложность их нынешней жизненной ситуации, я хочу решить вопрос мирным путём. Я знаю, их забрали из дома, который они считали своим, дети растеряны и их протест против правил понятен. Но так работает закон, вы же понимаете, что у вас нет никаких законных оснований заботиться об этих детях.
– Отец привез их и попросил позаботиться о них, пока будет в отъезде, – не удержалась я и возразила ей. – Какие ещё нужны основания?
– Возможно, но ведь это было давно.
– Меньше двух месяцев назад!
Чёрт, мой язык работает быстрее, чем моя голова!
– Это всё-таки большой срок, за который могло произойти много чего…
Анна Викторовна хотела что-то ещё сказать, но осеклась.
– Впрочем, это неважно. Не мне решать, мы только исполняем предписание опеки и суда. Вернёмся к тому вопросу, из-за которого вы здесь. Пока дети находятся в стенах этого учреждения, за них несу ответственность я как директор. Из-за этого животного дети спровоцировали драку, два мальчика получили травмы, я уже не говорю о сотруднике, которому Маша прокусила руку так, что пришлось накладывать швы. После этого инцидента мы могли бы просто забрать их зверька, но я понимаю, что это нанесёт очень сильную эмоциональную травму обоим. И Маше в большей степени, она так плакала в первую ночь, когда думала, что зверёк убежал навсегда, не могла уснуть, звала папу и маму Веру. Даже брат не мог её успокоить, хотя он имеет на неё очень большое влияние. В итоге ребёнку пришлось вколоть успокоительное.
Мне всё труднее и труднее становилось сдерживать себя.
Интересно, Анна Викторовна – садистка? Сейчас, наблюдая за моей реакцией, получает удовольствие или же просто прощупывает почву, стараясь понять по моим эмоциям, что я чувствую к этим детям?
– Я благодарна вам за ваше понимание ситуации и чуткое отношение к моим детям, – я старалась говорить спокойно. – В свою очередь готова оказать любую помощь.
Моя собеседница улыбнулась первый раз с начала нашего разговора.
– Я смотрю, вы так и не забрали шиншиллу?
– Да, и об этом тоже хотела бы с вами поговорить, – начала я, вспомнив, что пообещала детям.
Что ж, начнём с малого! Компромисс в некоторых случаях – это решение проблемы. Детей я убедила в этом, теперь нужно убедить и директрису!
Уезжая из детского дома, я знала, что вернусь сюда через пару часов. Наш разговор с Анной Викторовной был недолгим, но продуктивным. Она очень виртуозно обходила все острые углы, дала понять, что благотворительность приветствуется: «Государство нас поддерживает, но вы же понимаете, что это дети, а чем больше детей, тем больше затрат».
Я получила разрешение привезти витрину. Узнав, что у домика Шуши одна сторона стеклянная, Анна Викторовна чуть не забрала своё разрешение обратно, но я её успокоила, рассказав, что после того, как дети разбили первое стекло, заменила его на небьющееся. Так что по всем правилам безопасности витрина проходила 100%.
Реквизиты для перевода благотворительного взноса я тоже получила.
А вот информацию, чего ожидать, каковы планы их так называемой мачехи, мне директриса детдома не сообщила, опять-таки сославшись на то, что она только исполнитель. Ей поручили детей до определённого времени, она несёт за них ответственность, а всё остальное надо узнавать у своего адвоката.
Это всё, что она мне сказала. На том и разошлись.
Кирилл чинно ждал всё это время меня у машины. Передала ему для проверки реквизиты счета для пожертвования и уточнила, самой ли мне звонить и переносить встречу с Сергеем Сергеевичем или это можно решить без звонка. Кирилл начал мяться, а я завела машину и уже собиралась ехать обратно в офис адвоката Смирнова, как мне позвонили и напомнили, что меня ждут по-другому адресу.
Я совсем забыла, что должна встретить доставку в квартире Белова.
В итоге Кирилл поехал в офис сам, а я на квартиру к Юре.
Вопрос о переносе моей встречи с Сергеем Сергеевичем Кирилл взял на себя.
Адрес берлоги я помнила. Доехала довольно быстро до той высотки в центре, с которой у меня были связаны столь приятные воспоминания.
Уезжая, Юра оставил мне ключи и от столичной квартиры, и от отцовского дома. Зачем он мне их отдал, тогда я не задавалась вопросом, а потом, когда его поездка затянулась, мне даже пару раз приходилось ездить в дом Белова-старшего за некоторыми вещами. В квартиру же я не заезжала, повода до сегодняшнего дня не было, да и слишком яркие воспоминания связаны с ней.
Вот и сейчас, поднимаясь в лифте, я вспоминала, сколь ненасытным, страстным, нежным и требовательным любовником был мой Белов.
Портье меня впустил без лишних слов, он вспомнил меня и даже хотел мне что-то сказать, но я пролетела мимо, так как хотелось поскорее оказаться в нашей берлоге, в месте, где мы принадлежали только друг другу.
Наверное, я слишком долго прятала эти воспоминания, и сейчас знакомая обстановка не просто навеяла их, а мысленно вернула в то время и утопила в ощущениях, которые Юра дарил мне.
С замиранием сердца я вставляю ключ в первый из двух замком и понимаю, что он не закрыт, вставляю второй ключ, но он прокручивается всего на один оборот.
