Марго Штефман
Карманный аквариум
Глава 3. Слепой дождь.
«Когда вода всемирного потопа вернулась вновь в границы берегов,
Из пены уходящего потока на берег тихо выбралась любовь.
И растворилась в воздухе до срока, над грешною землёй материков…
И чудаки – еще такие есть – вдыхают полной грудью эту смесь…»
(«Баллада о любви» Владимир Высоцкий)
Я пришла домой словно пьяная. От всего моего тела, волос, одежды пахло им. И сахарным леденцом в коньяке. Я легла на кровать и уткнулась носом в свои локоны, чтобы ловить этот аромат снова и снова. Платье моё задралось и оголяло бедро. Знобило в груди от каждого воспоминания. Я обнимала себя, будто это он. Сжимала кулаки, впивалась пальцами в ладонь. От ногтей оставались следы. Чем больнее впивалась, тем чётче они проявлялись.
Я чувствовала какую-то слабость. Может быть, заболеваю? Только не это! Я взяла с полки градусник – 35.2. Нужно поспать. Айтишник звонит. Чувствую раздражение и вместе с ним уксусное чувство стыда, разъедающее изнутри.
– Рита, где ты была весь день?!
– Привет, Веник. На съёмке.
– Ты не говорила, что у тебя съёмка.
– Случайно заказ подвернулся.
– И где снимала?
– У Дома-музея Булгакова.
– Мы же хотели туда как раз сходить. Пойдем завтра?
Я замолчала, придумывая ответ.
– Веник, слушай, я завтра к Мусе иду. У нас девичник.
– Какой ещё девичник? Она что, замуж выходит?
– Нееет. Ну просто вино, кино, поболтать…
– Хммм. Почему я только сейчас об этом узнаю?
– Потому что мы только вот сейчас с ней это решили. Давай в музей на следующей неделе?
– Я соскучился.
– Я тоже, Веник, поверь!
– Тогда давай завтра с утра ко мне.
– Веник! Мы уже договорились. Давай, до вторника.
– Почему до вторника?
– Ну ладно. До понедельника…
– Рита, ты какая-то странная.
– Ой, отстань. Я обычная! Меня сотня фоток ждёт.
– Ладно, пока.
Следом звоню Мусе. Сердце стучит. Чуть не спалилась.
– Привет! – бодро отвечает она.
– Мусь, слушай, если Веник или мама будут спрашивать, то завтра весь день и в ночь на понедельник – я была с тобой. Хорошо?
В трубке повисло долгое и неоднозначное молчание.
– Марго, а в чём дело?
– Так нужно.
– Хватит включать дуру. Говори быстро, что случилось?!
– Я встретила мужчину и буду всё это время с ним.
– Марго, ты заболела? Нет, Марго, ты ёбнулась!
– Почему?
– Ты ночуешь, непонятно где и непонятно с кем! Просишь меня врать. А вдруг с тобой что-то случится? Ты нормальная? Ты вообще ОБЖ учила в школе?
– Муся, прекрати. Всё прилично.
– Кто он?
– Друг по переписке.
– Марго!
– Мусь, пожалуйста, я умоляю тебя! Он прилетел из Франции на пару дней…Проси всё, что хочешь!
– Ты влюбилась!
– Да нет же!
– Да, Марго.
– Сколько ему? Кто он?
– Ему…Сорок восемь.
– Сколько?!!
– Не начинай…
– Ты сумасшедшая!
– Мусь…
– У вас уже было?
Я тяжело вздохнула.
– О, нет! А ты говоришь, там всё прилично! – воскликнула моя подруга.
– Ну, пожалуйста!
– А если ты забеременеешь, Марго? Ты думаешь головой?!
– Мусь…
– Ладно. Только ты, дорогая, скинешь мне фото, имя и номер телефона этого мужика на случай непредвиденных ситуаций!
– Хорошо. Как скажешь.
– Матерь Божья! Во что ты ввязалась!
– Прости, что заставляю тебя врать.
– Эх, Марго, у тебя точно не все дома! Пока, детка, заюшок-золотой гребешок. Будь осторожна.
– Спасибо тебе, милая! Я у тебя в долгу.
Я повесила трубку. Он написал смс. Прислал фото. Из ресторана, где мы сегодня были. И подпись: «Вот, ем твои кабачки!»
Я улыбнулась. И взглянула на себя в зеркало.
Экран телефона освещал моё лицо. Уставшее. Волосы длинными локонами падали вниз.
Я совсем другая. Я уже не та, кем была с утра. Как раньше уже не будет. Я втюрилась по уши.
Пишу ему:
– Ну как?
Отвечает:
– Без тебя – никак!
Хочется сорваться и бежать обратно. Душа моя рвётся на тысячи кусков. Я готова расплакаться. Как я хочу в его горячие и крепкие объятия! Слышу ключ в замке. Родители вернулись с дачи.
– Маргарита! Ты дома? – кричит мама из прихожей.
Натягиваю улыбку и выхожу к ней.
– Привет!
– Привет!
– Мам, я завтра с утра с Мусей на съёмку. А потом к ней с ночёвкой. Хотим кино посмотреть, поболтать.
– Ну ладно. Хорошо. – мама пожимает плечами и идёт в ванную.
Кажется, ничего не заподозрила. Скидываю Мусе фото и телефон Вованда.
– Хорош твой Владимир! Горячий. – отвечает она.
Знала бы ты, Муся, насколько он хорош! Думаю я про себя.
Ещё долго не могу заснуть, вытягиваю носки, пальцы хрустят, закапываюсь лицом в подушку. Глажу горбинку на носу подушечками пальцев, потом ногтем. При заданных условиях задача решений не имеет? Нет? Да?
Нужно засыпать. Срочно. Глаза слушаются меня, тело по-прежнему нет.
Утро.
Слышу, как метлой по асфальту шаркает дворник. Ещё только 06:00.
Я опередила будильник на целый час. Я люблю опережать будильники. Ведь так приятно проснуться на полчаса раньше и осознать, что можно поваляться эти долгие тридцать минут. Утром в постели время идёт медленно. Каждая минута капает в подушку с неохотой, ленью, будто сама только что проснулась. Но сегодня не такое утро. А, может быть, я?
Бегу в ванную, закрываю дверь, расплетаю волосы. С голыми плечами в круглом зеркале я почему-то привлекательная. Сегодня некогда кривляться.
Помыла голову. Обещают жару +26°C. Пока волосы сохнут, рыщу в шкафу. Нашла платье. Белое. На запах. Уже представила, как он с меня его снимает. Возбудилась до невозможности. Снова вся мокрая.
Вышла из дома в 09:00. Фотик пришлось с собой тащить. Ну и ладно. Мама ещё в дверях остановила:
– Возьми Машке черешни! – протягивает мне пакет.
– Мам, ну!
– Возьми! – всовывает она мне его в руки.
Так и придётся с утра к Мусе переться. Оставлю у неё и фотик, и черешню. Муся одна живёт. Съехала пару месяцев назад от родителей. Это облегчает ситуацию. Прямо так, без предупреждения, к ней еду.
Открывает сонная:
– Марго! Ты откуда?
Сую ей черешню. И фотик.
– Это тебе!
Она смотрит на меня удивленными глазами, ничего не понимает.
– Черешню съешь! Фотик пока у тебя полежит. Всё, побежала. Он ждёт! – улыбнулась я и выскочила в подъезд.
Хорошо, что Машка жила рядом с метро. Я бегом спустилась по эскалатору. Запрыгнула в последний вагон поезда.
Он пишет.
– Жду тебя в кафе на углу Малой Бронной и Садовой.
– Я скоро.
– Съем тебя сейчас…
Повисла в метро на поручне, читаю его. Расцвела. Улыбаюсь. Ещё десять минут, и мы будем рядом.
Люди косятся на меня, пытаясь понять причину счастья. Машка пишет смс, что умирает от романтизма.
На Маяковской выскочила, бегу. Улицы приятно залиты солнцем и мной. Больше никого. Утренняя мягкость в воздухе, а, может быть, волосы высохли и распушились.
Влетаю в кафешку эту. Он сидит за столиком. В бледно-жёлтой футболке. В часах. Так красиво ему с загаром. Увидел меня, встрепенулся. Махнул рукой.
Приземлилась рядом на стул. Волосы за уши. Он меня махом к себе притянул. Коснулся своим носом моего. А потом губами впился.
Лечу будто в бездну.
Будто в невесомости.
Не чувствую ничего под собой!
Ни пола.
Ни стула.
Только губы его горячие.
Пожирает меня ими.
Рука в волосах.
Чувствую его пальцы на затылке. Он меня массирует ими. Отпускает.
– Как я соскучился! – шепчет.
Все смотрят на нас. Так откровенно целоваться посреди оживленного кафе в центре Москвы – это верх безрассудства! Чувствую, что губы уже опухшие. Смущаюсь. Он по сторонам глядит. Наблюдаю за его взглядом. Любопытный. Цепкий. Анализирующий. Мужчины и женщины с соседних столиков осуждающе на нас посматривают. А он берёт мою руку крепко. Держит.
– Ты любишь омлет, Марго? Я нам по омлету заказал. С беконом.
Я киваю.
– Потом ко мне поднимемся. Вчера одно дело не доделали.
Я краснею. Задыхаюсь уже от предвкушения. Губы покусываю. Нижнюю ещё сильнее зубами сжала. Чуть не до крови. Дышу часто. Может, к чёрту этот омлет?
– Ты такая красивая…Мужик вон с того стола взгляд с тебя не спускает.
Я поворачиваюсь, смотрю. Это мой преподаватель по истории! Афанасий Иванович! А рука Вованда уже под столом, на моей коленке. Скользит вверх, под юбку. Аккуратно её убираю и шепчу:
– Вова, это не мужик. Это препод из Универа.
Поворачиваюсь ещё раз. Киваю ему еле заметно. И Вованд ему машет. Краснею. Хорошо, что омлет уже принесли. Можно уткнуться взглядом в тарелку.
Мимо проходят мужчины и женщины. Суматоха какая-то.
Звенят тарелки.
Колокольчик.
Кто-то на пол что-то уронил.
Разбилось.
Возгласы.
Смех.
Соковыжималка жужжит.
Он смотрит на меня и спрашивает.
– Ты сказала родителям, что ночевать не придешь?
– Сказала.
– Расскажи, что сказала?
– Что ночую у подруги.
– Подруга про нас знает?
– Да, назвала меня сумасшедшей.
– Я бы тебя тоже так назвал…– улыбается, жует. – Ты сама сумасшедшая и всех вокруг с ума сводишь.
– И тебя?
– И меня.
Расплачивается за завтрак. Берёт меня за руку.
– Идём, родная!
– К тебе?
– Хочешь – ко мне?
– Больше всего на свете!
Выходим на улицу. Солнце такое…слепящее…яркое. Тёплое. Как в детстве.
Душа моя поёт.
Воскресенье.
Дороги пустые.
Так непривычно.
И мне кажется, что мы идём домой. В свой дом. Где будем только мы. Делать то, что захотим. Эта мысль щекочет меня изнутри: знай, любимый, мне очень хочется остаться с тобой наедине.
Заходим в арку дома по Большой Садовой. Поднимаемся по лестнице в его квартиру. На кровати полотенце валяется после душа. Смятое одеяло. К стене меня прижимает.
Тёплое прикосновение руки к моему подбородку. И такое уверенное. Точнее, сначала уверенное, а потом тёплое, даже какое-то резкое, истомлённое, жадное, желанное прикосновение. Смотрит мне в глаза, а мне хочется спрятаться в него. Чувствую, как внутри всю распирает, где-то в области средостения…И что мне делать с собой? Со всем этим? Я же чужая, я принадлежу другому, но только не сейчас. Не сейчас, понимаешь? Я знаю, чего я хочу. Только тебя хочу! И никого другого. Скриплю пальцами. Хватаю его руку, глажу себя там.
– Я противозачаточные свечи купил, хочу кончать в тебя…– шепчет в ухо.
Ничего не соображаю. Ни-че-го. Только холодок по рукам. Мурашки. В груди всё дрожит…Дрожь эта и внешняя, и внутренняя. А от внутренней ещё приятнее. Она стреляет внутри и растекается теплом. Стреляет от каждого прикосновения! И от него же растекается. Я ощущаю это каждой клеточкой своего тела. Чувствую, как его тянет. Будто слышу о его желаниях. Не ушами, а телом слышу. И это сводит с ума.
Его руки гладят меня по бёдрам.
Снова носом упираюсь ему в грудь.
Парфюм этот…
Развязывает пояс платья. И как халат по мне спускает, толкает к кровати. Укладывает. Опускаюсь головой на холодную постель. Отходит куда-то. Возвращается. Коробку кидает на тумбу. Достает свечу. Ложится рядом со мной. Чувствую его тепло. Уже не понимаю, где заканчиваюсь и где начинаюсь. Обхватываю его колено между ног, а он меня – всю. И хочется сильнее. Хочется не заканчиваться, но начинаться снова и снова от подбородка и вниз, чувствовать его тёплое дыхание между ног, шершавую поверхность языка и гладкие, сдавливающие грудь ладони. Отодвигает трусики. Вводит эту свечку. И начинает целовать мои колени и выше подниматься. Дорожкой целует. Уже до пупка дошел и выше. Грудь захватывает. Рукой. Сжимает.
Целует.
Вверх по шее…
По подбородку…
По линии челюсти до уха и шепчет:
– Теперь я знаю, что имел в виду Высоцкий, говоря, что хочет утонуть в гавани её колен…Никогда не понимал. А сейчас вдруг понял!
Стаскиваю с него футболку. Он поспешно расстёгивает ширинку. Снимает снова всё с себя, ложится рядом. Совершенно голый. Эта крепкая грудь. Ручищи.
– Знаешь, о чём я всю ночь думал?
– О чём?
– О твоём оргазме. Как это было восхитительно! Знаешь, что я чувствовал?
– Что?
Он берёт мой указательный палец и обхватывает его в свой кулак. Сжимает-разжимает ладонь. Пульсирует будто.
– Вот так ты меня сжимала. Нравится? Хочу этого ещё.
Я гляжу в потолок.
– И вот так. – он берет мой указательный палец и начинает посасывать.
Это было последней каплей! Стонать начинаю, представляя, каково это. Он залезает сверху. Входит. Еле-еле. Я узкая. А у него большой. Широкий. Как будто всю меня пронизывает. Плотно очень. Двигается.
– Я хочу, чтобы ты кончила, а потом я. В тебя…Тебе понравится! Ты будешь хотеть этого снова и снова.
– Почему? – я уже возбудилась до пика от одной только мысли.
– Потому что ты получишь внутрь мою сперму. И почувствуешь от этого максимальное удовлетворение. Так задумано природой.
– Я хочу…Ты первый, кто это сделает со мной.
– Я понимаю. Мне приятно быть первым.
– Ты меня сводишь с ума…
– Как возможно, Марго, быть такой, как ты? Ты как электричество…С ног до головы пробираешь!
Его темп нарастает. Он ноги мои шире развёл. И расположился так, что мой клитор трётся прямо об него.
Как это приятно!
Тёплые волны по телу.
Как мне нравится, когда он вынимает и входит своей широкой головкой. А потом снова вынимает и поглаживает ей мой клитор. Понимаю, что всё! Что меня сейчас разорвёт внутри от кайфа!
– Дай…дай…ещё! – кричу я ему, не соображая ничего.
Очень сладко! Сокращаюсь вся. А он не останавливается, будто не слышит. Я чувствую, как пульсирует…И чувствую, что он…Он тоже всё!
Внутри…
Меня…
Горячая жидкость…
Падает сверху, целует в губы, шепчет:
– Детка, обожаю!
Обвиваю его руками, обнимаю, целуемся ещё. С языками, с глубоким проникновением. Он ещё не вышел. Мы как единое целое. Как мокро всё подо мной. Как хорошо с ним. Моё сердце взлетает до небес.
Я люблю его.
Больше жизни люблю!
Не можем оторваться друг от друга. Вся квартира и весь мир наполнились сладостным, блаженным бредом. Безумные глаза, безумные губы, безумные пальцы, безумное дыхание – всё сливалось в единое целое.
Ласкаем друг друга. Трёмся телами. Час уже, наверное, прошел. Я осознаю, что всё, происходящее у меня до этого в постели с Веником, было как будто понарошку. Не по-настоящему. А взрослый, настоящий секс…Вот он. И настоящая любовь. До истерики. До желания кусать подушку, когда его нет рядом.
Нестерпимо болят рёбра. Болят от сильных объятий и крепких рук. Это впервые со мной.
– Идём, погуляем! А то так из койки не вылезем. – шепчет Вова мне на ухо.
– Куда?
– В парк Горького. Хочешь?
Я киваю.
– Одевайся! Я вызову такси.
Впереди у нас весь день и вся ночь…Только вдвоём. Спускаемся за руку к подъезду. Машина ждёт. Садимся. Кладу голову ему на плечо. Он касается губами моего лба.
Любимый.
Мой любимый человек!
Айтишник звонит. Я вздрогнула. Вова посмотрел на меня обеспокоенно:
– Что случилось? Кто там?
– Веня…
– Твой жених?
– Да. Что ему сказать? Вдруг он подругу мою к телефону попросит?
– Не бери.
– Я не знаю, что от него в таком случае ожидать.
Делаю глубокий вдох и отвечаю:
– Алло!
– Привет, любимая. Ты где? – говорит он довольно громко. Вованду слышно.
– Привет, Веник. Я у Машки.
– Что делаешь?
– Готовлю салат.
– А она?
– Ушла в магазин. – несу я первое, что приходит в голову.
– Вы уже пришли со сьёмки?
– Пришли, Веник. Некогда. Давай потом.
– Ладно. Машке привет.
– Пока!
Я кладу трубку и выдыхаю.
– Ты погрустнела. Что тебя тревожит? – спрашивает Вова.
– Я вру. Я изменяю. Я предательница?
– Ты не любишь своего мальчика. Он тебе не муж. Ты не обязана вести аскетичный образ жизни и блюсти целибат.
– Чего блюсти?
– Отказываться от любви, Марго! Расскажи ему всё.
– Ты с ума сошел?
– Ты не сможешь больше с ним. Неужели не понимаешь? Поймешь…Ты как революционерка, но пока одетая в смирительную рубашку.
Я ничего не ответила. Такси остановилось у парка. Мы вышли.
Я наблюдаю за ним снизу вверх. Рассматриваю. Волосы торчком. Нос чуть с горбинкой. У краев глаз морщинки небольшие. Футболка бицепсы обтягивает. Эти руки ещё час назад мои ноги раздвигали. Ладонь крепкая, сильная. Но сжимает нежно. Я раза в три меньше, чем он. Как я могла ему понравиться? Что во мне могло ему понравиться? Хочу спросить. Но не решаюсь.
Тучи. Откуда-то взялись.
Он мне рассказывает про невероятную любовь Наполеона к Жозефине, про коронацию в Соборе Парижской Богоматери, про ампирную моду тех времен и о том, что он хочет показать мне весь мир.
Раскаты грома слышу. Вроде солнце, а с другой стороны – чёрное небо. И жар от асфальта. Душно.
– Быть грозе! – говорит он.
Мы ускорили шаг. Еле поспеваю за ним.
Резко.
Вдруг.
Дождь начинает лить.
Как из ведра.
Рядом кафе с верандой. Огоньки чуть заметно горят. Забегаем под крышу. Там уютно. Все смеются. Что-то обсуждают живо. Взрослые, дети. Он меня к себе прижимает. К груди.
– Ты любишь дождь? – спрашиваю его я и поднимаю взгляд.
Смотрит пристально. Прямо мне в глаза и вдруг говорит:
– Я люблю тебя, Марго!
Я в ужасе закрываю глаза. Покачиваю головой. Не верю в то, что слышу! Он так легко и просто сказал об этом.
А я?
Я готова разрыдаться прямо здесь!
Ведь я тоже…
Я тоже его люблю…
Обнимаю его. Что есть силы обхватываю! Он голову мою к себе прижимает. Утыкается губами в макушку. Мы так и стоим. Солнце уже во всю светит. И ливень. Я вижу, как слепящие глаза капли отскакивают от асфальта. Будто тысячи прозрачных бусин.
Он любит меня!
Любит!
Дождь стих. Все расходиться стали, а мы всё так и стоим в обнимку. Я смотрю на часы. Уже скоро вечер. А завтра утром он уедет. И я не понимаю, как мне быть. Совершенно не понимаю!
Приходим домой. Взяли с собой из ресторана устрицы и вино. Я устрицы ни разу в жизни не ела. Володя говорит, это вкусно. А мне – нет.
Он лежит на кровати, задрав ноги на стену. Я сижу на простынях напротив него. Мы пьём вино.
– Возьми сигарету. Я видел там, в ящике. Справа.
– Зачем?
– Хочу сравнить ту фотку и оригинал…Ты там такая…
– Какая?
– Художественная. И пошлая. Но неприступная.
Я потянулась к тумбочке и достала пачку. Сунула сигарету в рот. Он ловко подскочил с кровати и принёс с кухни спички. Прикурил меня. И лёг обратно. Смотрел. Улыбался.
– Марго, почему спишь со мной? Ведь не из-за бабла? – вдруг спросил он.
– Какой мне прок от твоего бабла?! Оно меня не касается. Но само осознание, что мужчина обеспечен – приятно.
– Почему?
– Потому что ты – победитель по жизни.
– Нет. Просто ты на подсознании чувствуешь, что, если залетишь, я смогу обеспечить потомство. Убери сигарету. Хватит.
Я потушила сигарету в пустом бокале.
– А почему ты спишь со мной? – спросила я.
– Легче всего понять, почему взрослый мужчина спит с двадцатилетней. В зеркало на себя посмотри, особенно сзади, и поймешь.
– Я же ничего не умею, ты сказал.
– Это пока. Я научу.
– Зачем тебе это?
– Я люблю тебя. Я уже говорил сегодня.
Сердце моё застучало. Он снова сказал важное. Так просто и невзначай. Я ничего не ответила.
– И ещё…Я ни с одной столько не разговаривал, сколько с тобой. Обычно знаешь как – сняла трусы и поехали.
– Мне странно это слышать. У тебя было много женщин? Ты изменял жене?
– Изменял.
– Почему?
– Потому что в нашем браке нет любви, Марго. Давай не будем об этом. Я прошу. Иди лучше ко мне.
Я подползла к нему на коленях. Он обхватил меня рукой. Мои длинные волосы упали ему на живот.
– Ты делала когда-нибудь минет? – вдруг спросил он.
Сердце моё ёкнуло и провалилось в желудок. Я застыла. А он расстёгивал ширинку. Я на мгновение заколебалась. Но он нежно наклонил меня вперёд. Я не знала, что делать. И начала легко посасывать головку.
Он лежал на кровати. Я сидела у него под мышкой, нагнувшись и забирая его член всё глубже в рот. Он становился всё больше и больше…Входил всё глубже и глубже. Меня затошнило, я не могла привыкнуть к такому размеру.
А он гладил мою спину, ноги. Его пальцы гуляли у меня по трусикам. Внезапно он отстранился от меня и встал с кровати. Глазами приказал мне подняться.
Я встала. Он ухватил меня за волосы и мягко, но уверенно поставил перед собой на колени. Взгляд его был серьёзным. Он спустил на пол джинсы.
Я закрыла глаза и почувствовала, что его каменный член снова прижимается к моим губам.
– Открой широко рот! – сказал он.
Я открыла и на этот раз приняла его полностью. Он проталкивал ловко, минуя рвотный рефлекс, прямо в горло. Разошёлся. Я не поспевала за ритмом. Это возбуждало. Я понимала, что мне мокро везде, на мой рот всплескивалась слюна. И между ног текло. Горло становилось всё более податливым. Дыхание моё учащалось. Его тоже. Он держал меня за волосы. Еще секунда и…Его сильнейшие руки сжали мою голову, не позволяя ей двигаться.
Я почувствовала рывок и полный рот тёплой жидкости, а он запрокинул голову к потолку и громко вздохнул. Убрал член из моего рта. И блаженно упал на кровать.
Я сидела на полу. В шоке. Не осознавая до конца, как так получилось.
Пошла в ванную и посмотрела на себя в зеркало. Растрёпанные волосы. Красные, смазанные, опухшие губы на пол-лица. Я была похожа на шлюху.
Он зашёл в ванную следом. Обнял меня сзади. Мы смотрели друг на друга в зеркало. Молодая русоволосая девушка с красивыми мягкими локонами и большими глазами. И высокий зрелый мускулистый мужчина, так просто и так нужно обнимающий её всю своими сильными руками.
Всю ночь мы не спали. Лежали в обнимку, соприкасаясь телами. А вроде бы и душами.
Дышали тихо-тихо. Попадали в такт. Неровному дыханию друг друга.
Я с ужасом осознавала….
Что скоро рассвет…
Что вот-вот рассвет…
Что уже рассвет…
Что уже час…и я буду провожать его в аэропорт.
Утро оказалось неотвратимым. Оно прокралось сквозь тонкие почти белые шторы Булгаковского дома. Оно легло тенью на нашу уютную ночь на двоих. Это было самое ужасное утро.
Я не могла думать ни о чём другом. Не могла наслаждаться. Я чувствовала себя осужденным, которого ведут на казнь.
Мы сели в такси. Он гладил меня по волосам. Я плакала, уткнувшись в него.
– Ну же, маленькая…
– Почему ты не можешь остаться?! Я не понимаю!
– У меня дела. Я приеду через три недели. Я обещаю тебе.
Снова слёзы. Вся его футболка была мокрая от моих слёз. И его ласковые руки, успокаивающие меня.
Я устала.
Я даже от его разговоров устала. Он пытался занять меня, но мне плохо. Меня раздражали лишние слова. Я не слышала половину. Я не хотела слышать. Мне бы просто сжечь его дурацкий билет и развеять по ветру.
А может лучше, что он уедет? И между нами останется только квартира на Большой Садовой.
Как? Нет! Уже не будет так, как было. Это ему понятно. А мне страшно. Я не знала, что эти два несерьёзных дня так перевернут всю мою жизнь! Какие-то два дня…
Мы вылезли из такси. Он поблагодарил водителя, взял с заднего сидения рюкзак. Мы зашли в терминал. Он надел медведя. Обнял меня. Впереди стойка регистрации бизнес-класса. Там, к несчастью, не было очереди.
Рейс "Москва – Рим".
Шереметьево – Фьюмичино.
Господин Довлатов, ваш посадочный!
Я стояла сзади, уткнувшись в его спину. Держалась из последних сил.
– Милая, мне пора! На паспортный контроль.
Я опустила глаза. Чувствовала, как крупные слёзы летят куда-то вниз и падают на пол. Он поднял мое лицо рукой.
– Марго! Перестань. Мы скоро увидимся!
Его тёплые губы собрали все слезинки с моего лица. Он крепко обнял меня.
– Я люблю тебя…Люблю тебя, моя Марго! И, пожалуйста, возьми…– он вытащил из рюкзака белый конверт.
– Что это?
– Деньги. – тепло улыбнулся он и добавил. – На сумку мечты!
– Я не возьму.
– Не подумай ничего плохого. Например, что я покупаю тебя. Я просто хочу, чтобы ты исполнила свою мечту. – он ласково поцеловал меня лоб.
И исчез в лабиринтах аэропорта.