Маргарита Шилтова
Старинный дом
Глава 1
*Все персонажи и события вымышлены, любые совпадения случайны.
Яна стояла возле гроба отца. «Этого не может быть!» – стучала в голове мысль, придавая всему окружающему оттенок нереальности. Моложавое лицо отца потеряло присущее ему сосредоточенное выражение, как будто он искал сложное решение научного исторического вопроса. Привычной для Яны строгости тоже не было. Сейчас оно было печально. И эта печаль отдавалась болью в душе девушки.
«Почему, ну почему я не пыталась с ним помириться?» – вертелся в мыслях вопрос. Но она лгала сама себе. Пыталась. Но отец не замечал этих попыток. Он предпочитал словам действия, ну а Яна вовсе не хотела поступать на исторический факультет, чтобы идти по стопам главы семейства. И уж абсолютно точно не собиралась рвать отношения с Грегором. Пять лет назад она ни на секунду не задумалась, когда отец поставил вопрос ребром: или они, семья, или «этот раздолбай». Ушла просто на улицу. Тогда ещё училась в колледже на дизайнера, даже работы не было. Правда, Грегор, узнав об этом, позвал жить к себе. Благо, с жильем у него проблем нет – собственная четырехкомнатная квартира. Его родители, вернее отец, ему на двадцать один год подарил.
Как всегда, при мысли о Грегоре, Яне сейчас же захотелось увидеть его. И услышать его голос, который действовал на неё прямо-таки колдовским образом. Утешать он, конечно, её не будет – не умеет, не такой человек. Да и тема такая… Но она просто расскажет ему о своих чувствах, что вот как же так получилось, они с папой не успели помириться, не успели простить друг друга… и теперь уже никогда не успеют. А ведь в детстве он был хорошим отцом, часто рассказывал ей про древние миры, героев, исторические драмы. Они вместе часто гуляли в лесу… Почему, ну почему ему так не понравился Грегор!
Слёзы снова потекли по щекам Яны, она почувствовала сильное головокружение и тошноту. Она поняла, что просто не может пойти на поминки, сидеть там и снова вспоминать, вспоминать и вспоминать. Поэтому она подошла к маминой подруге и сказала:
– Теть Свет, вы побудете с мамой? А то мне очень плохо, я, наверное, поеду домой и прилягу. Хорошо?
– Конечно-конечно, Яночка, бедная ты моя девочка! Конечно, куда же я денусь! И вечерком прибегу к Наташе, сядем, помянем Павлушу, царствие ему небесное! А то и ты подтягивайся к нам, как отдохнешь! Не волнуйся, побуду, побуду, не беспокойся.
– Спасибо, теть Свет. Ну, я пошла.
Яна решила взять такси. Обычно она ездила на общественном транспорте, так как, несмотря на неограниченное, как ей казалось, количество денег у Грегора, старалась тратить на себя в пределах своей зарплаты продавца парфюмерного бутика. Подруги смеялись, не понимали, иногда даже ругались, но она просто не могла. И так – живет в его квартире, ест за его счет – хватит уже и этого!
По дороге домой Яна смотрела отсутствующим взглядом на московские улицы, погрузившись в свои мысли – но уже не об отце, а о Грегоре. Наверное, он ещё спит после вчерашней пьянки. Он так и сказал накануне на её вопрос, поедет ли он с нею на похороны:
– Ты чё, с дуба рухнула, Енот? С чего бы меня туда хрен понёс? Кто он мне такой, чтоб я на его похороны ходил? Я с ним от силы три раза в жизни пересекался, и то – из них один раз он меня с лестницы спустил.
– Ты же просто в тот раз выпивший пришел ко мне. Папе это не понравилось, он посчитал твое поведение неуважением.
– Выпивший? Да я загашенный был по самое не хочу! Иначе бы показал бы твоему папаше, как толкаться! И не пойму: за что я его должен уважать – за то, что он сраный преподавателишка в сраном универе? Тоже, нашелся кочка на пустом месте. Но ты, конечно, иди – папик всё ж. Предков не выбирают. А я хоть отосплюсь завтра.
Предвкушая тепло его тела в кровати, Яна вошла в квартиру и разулась. Туфли она носила изящные, но простые и без каблуков. На работе дресс код включал в себя высокие шпильки, но в обычной жизни старалась обходиться без них. Войдя в ванную, она сняла черное платье, белье и встала под душ. Потом вытерлась, распустила узел белокурых волос, и они лавиной сошли по спине до самого пояса. Грегор любит её волосы и не разрешает собирать их в его присутствии. Она же считала самым привлекательным в себе свои большие голубые глаза. Вообще, они вдвоем выигрышно смотрелись: она – беленькая, худенькая, среднего роста, и он – высокий смуглый брюнет с узким лицом и карими глазами, накаченным телом, широкими плечами и узкими бедрами.
Под действием таких мыслей на щеках Яны стал пробиваться румянец, она чаще задышала. Быстро накинув на себя красную шелковую комбинацию, она побежала к комнате Грега (он настоял на разных комнатах, чтобы она «не нарушала его личного пространства»). Потянув тяжелую дубовую дверь, Яна, как и предполагала, увидела своего любимого в кровати. Но, чего она совершенно не ожидала, так это того, что он вовсе не спал, и к тому же был не один. Она вскрикнула, прижав руку к губам, и Грег резко обернулся, оторвавшись от кого-то, лежащего под ним. В его глазах мелькнула растерянность, что было не характерно для него. Он скатился с той, на ком лежал (это оказалась подруга одного из друзей Грега, рыжая крашеная девушка с пышными бёдрами и грудью, из «своей тусовки», Юла) и спросил:
– Ты почему так рано?
Но Яна молча стояла и смотрела на них широко открытыми глазами, словно не в силах была поверить собственным глазам. Грег натянул плавки, встал с кровати, надевая штаны, подошел к Яне и взял её за плечи.
– Не расстраивайся, Енот, так получилось. Я сейчас всё объясню.
Яна как будто только сейчас поняла, что произошло. Она закрыла лицо руками и зарыдала.
– Ооо… – протянула Юла, тоже вставая и одеваясь, – третий тут лишний, и признаю, что это – я. Так что чмоки-чмоки, сильно не ругайтесь. Пока, Грег, пока, Янусь. Живешь ты, как во сне, из мухи слона делаешь.
Покачивая бедрами, она пошла к выходу. Грег проводил её взглядом, и снова обратился к Яне, распространяя вокруг себя сильный запах перегара:
– Ничего серьёзного, Енот. Юла права – ты делаешь из мухи слона. Просто зашла в гости, поговорить – уже не помню, о чём – посидели, выпили коньячка, конечно, ну и… вот. Так получилось. Да я не хотел даже! Забудь. Выкини из своей красивой головешки, – ободряюще улыбнулся он.
Но Яна вдруг вырвалась и бросилась в свою комнату. Там она стала бросать в сумочку свои вещи, которые попадались под дрожащие руки: телефон, косметичку, таблетки. Вытащив из шкафа джинсы и футболку, она натянула их прямо поверх комбинации.
Грег с удивлением смотрел на её метания.
– Что ты делаешь? Зачем ты, ни с того, ни с сего, проблему создаешь? Я же объяснил, что это вышло случайно. Ну, ладно, переборщил я с бухлом… да она сама полезла, я здесь вообще ни при чем! Окей, я понимаю, Енотик расстроился. Гоу в ювелирку, выберешь себе подарок за моральный ущерб.
Яна не отвечала.
– Енот, давай поговорим, ты что, язык проглотила? Скажи мне, в чём дело? Куда ты собралась? – Спросил он, увидев, что она пошла обуваться.
– Я к маме пойду, – тихо, сквозь льющиеся слёзы, ответила Яна.
– К какой ещё маме? – начал злиться Грег, – зачем? Что изменилось?
– Всё… я не могу здесь оставаться…
– Да в чём дело, можешь ты мне сказать?! – заорал Грег, – мы пять лет вместе, и ты меня бросаешь из-за какой-то потаскушки, на которую я по пьяни залез? Или думаешь, что я буду за тобой на коленях ползти? Нет, дорогуша!
Яна молча повернулась к двери, но открыть её не успела. Грег схватил её за волосы и, развернув лицом, прижал к себе.
– Выйдешь из этой квартиры – назад пути не будет. Усекла? – Жестко промолвил он, – я тебя на улице подобрал, поил-кормил пять лет, а ты теперь королеву решила включить? Не выйдет, Енот. У меня таких королев целая очередь стоит, любой только свистну. Так что подумай ещё раз своей бестолковкой, стоит ли из себя обиженку корчить.
В полубессознательном состоянии от происходящего и услышанного, Яна вывернулась из его рук и выбежала за дверь.
Грег со всей силы стукнул кулаком о стену, разбив костяшки.
Глава 2
Сколько часов Яна бесцельно бродила по улицам – она не знала. Время остановилось. И жизнь остановилась. И мысли остановились. Она действительно ни о чём не думала – ни о прошлом, ни о том, что случилось сейчас, ни о том, что делать дальше. Ничего не было. Пустота.
Вдруг зазвонил телефон. Яна вздрогнула и стала искать его в сумочке. В руки постоянно попадались другие вещи, а порой она забывала, что там ищет. Но кто-то настойчивый не терял надежды услышать янин голос, и телефон не успокаивался. Наконец она извлекла аппарат и снова вздрогнула – на экране было имя, которое она меньше всего ожидала увидеть. Яна поднесла трубку к уху.
– Слышь, Янусь, – быстро проговорила Юла,– ты это… Грег сказал, ты вроде ушла от него?
Яна молчала.
– Ты это, – продолжала тараторить, перебивая саму себя, соблазнительница, – ты что – реально обиделась? И на меня? Слушай, Януся, я тут ни при чем. Я всё тебе расскажу, как на духу. Он сам меня позвал, сказал, мол, посоветоваться о чём-то, а тебя не будет. Ну, я и пришла. Мало ли, человеку может там… А он… Коньяк свой подтянул… Я говорю ему: я не буду, а он… Потом потащил в спальню… я растерялась… Янусь, не говори Алексу моему, окей? Ну кому от этого будет легче? Тебе? Мне? Алексу? Янусенька, заечка, не говори. Ну прости меня, хотя я тут ни сном, ни духом. Это Грег. Я что, виновата, что он такой? Думаешь, я одна? Да он со всеми нашими девками перетрахался, и не по одному разу. А, может, и не только с нашими. Они же на нём гроздьями… кроме меня, конечно… А у меня случайно вышло… растерялась… и в мыслях не было… я Алекса люблю…
Телефон выпал из рук Яны, звонок сорвался. Присев, она руками пыталась нащупать его на тротуаре, так как перед глазами плыли какие-то круги, кружилась голова. Подняв телефон, Яна с трудом встала, чувствуя, как к горлу поднимается тошнота. Она побежала к скамейке, упала на угол, и её вырвало на газон.
Вытерла лицо салфеткой, бросила её в урну. Перед глазами расплывались лица девчонок из «их тусовки», сменяясь лицом Грегора. Какие-то сплетённые тела…
– Девушка, вам плохо? – Вдруг услышала она мужской голос.
Обернувшись, Яна увидела сидящего рядом парня, который обеспокоено смотрел на неё.
– Спасибо, всё нормально, – торопливо ответила она.
– На вас лица нет, вы бледная, как смерть и вся дрожите. Может, «скорую» вызвать?
– Нет-нет, спасибо вам большое, это из-за жары, – сказала Яна, быстро встала и пошла прочь от скамейки. Куда же ей девать себя? Она достала телефон – экран покрыт сетью мелких трещин. Нажала на кнопку – работает.
– Верунь, привет! – тихо обратилась Яна к подруге – своей сменщице в парфюмерном бутике, – удобно сейчас говорить?
– А, приветик, Янка! Похоронили? Как прошло? – раздался жизнерадостный голос.
– Всё нормально. Я не поэтому звоню. Ты знаешь… хотела попросить тебя. Неудобно, но мне некуда деваться. Можно у тебя переночую сегодня?
– А что случалось? – оживленно спросила собеседница, – неужели с Гришкой что-то не поделили?
– Да… то есть, нет. Я ушла от него, – дрогнувшим голосом призналась Яна.
– Что? Ты? Ушла? От Гришки? Да не бзди! – Рассмеялась Вера, – разыграть меня решила? Ох, актриииса! И голосок правдоподобно так дрожит! Молодец!
– Вер, я серьёзно, мне не до смеха. Пустишь или нет?
– Божечки ты мой! Да ну на фиг! Не верю. А чего ты к своим тусовщицам не попросишься? У них-то места поболе, чем у твоей скромненькой, нищенькой Верочки!
– Не могу я к ним… я объясню.
– Ну, коли не побрезгуете моими двенадцатью квадратами, милости просим, госпожа Львова! У меня-то всех хором – одна комнатушка.
– Ой, Верунь, спасибо тебе! Я на одну только ночь. К родителям… то есть к маме не хочу. Они папу поминают, а тут я со своими проблемами. И вообще, ты знаешь их отношение… сейчас начнётся – «а мы говорили, а мы предупреждали». А я сейчас не могу… не могу ничего слышать.
– Да брось ты оправдываться, мне что, жалко? Мне ж веселей будет, не одной просиживать вечер. И признаться, очень уж интересно, что там такого Гришка сумел вытворить, чтоб ты ушла от него? Он же постоянно тебя, как кошку, чуть не ногами пинает, а ты всё, как кошка, ластишься к нему. И вдруг! Так что давай, сейчас скачи к нам в магаз, все быстренько расскажешь. А потом ко мне – винишко пить. Не кисни – всё в жизни можно изменить, кроме смерти. Сейчас решим, что делать с твоим пришампуренным Григорием.
Вечером подруги сидели за маленьким столиком, где стояли два полных бокала вина и закуска. Яна ещё в магазине до его закрытия посвятила подругу в обстоятельства и теперь ждала совета.
– Как мне теперь жить? Я не могу без него, – плакала она, – но и вернуться туда не могу. Боже мой, такая грязь! А я не замечала, как слепая! Ещё и наговорил, когда я уходила. «На улице меня подобрал»… Как будто я проститутка какая-то. Из-за него же из дома ушла! Едой попрекал. Разве такое можно сказать, если любишь? У меня чувство, как будто меня помоями облили. И ты знаешь – он даже не извинился. Плёл глупые оправдания. Откупиться хотел ювелиркой, как при обычной ссоре. Если бы попытался извиниться, по-человечески поговорить! С ювелиркой своей полез – не понимает, что ещё гаже сделал! Как будто покупает мою любовь. Юла извинилась. А он нет. И все, наверное, знают, смеются надо мной. Уж эти девочки точно!
– Хорош реветь, все слёзы не выплачешь! Слушай – ты знаешь, я твоего Гришку не люблю, дурака безбашенного, выгораживать не собираюсь алкаша этого, да ещё и блядуна, как выяснилось. Тоже мне, нашла от кого извинений ждать, самовлюбленный хрен! Сама стелишься всё под него, а потом уважения ждёшь! Сделай так, чтобы он тебя слушался! Тогда и уважать будет.
– Как я это сделаю?
– Да очень просто – скажи: ещё раз нажрёшься, ко мне в этот день не подходи!
– Ты что! Я так не смогу сказать! Да и оттолкнуть его не смогу. И вообще – в большинстве случаях я сама и начинаю. И как раз в этих самых, – покраснела она, – ну не могу я без него!
– Хм… Ну вот и результаты твоего «не могу». Ладно, не защищаю его, но все же – может быть, шалава преувеличивает, а? Чтоб её вина меньше? Ты глянь-ка – позвали её, напоили, чуть не силком трахнули! Ну, Красная Шапочка и Серый Волк, как есть! Скажи Алексу этому. Пусть знает, кого на груди пригрел.
– Да ну что ты, Вер, зачем я буду говорить! Он же друг Грегора. Поссорятся. И Юла права – кому от этого станет легче?
– Как кому? Тебе – отомстишь падлюке, и за себя, и за Гришку – за каким хреном она его сдала с головой? То есть не с головой, а… ну не в этом дело. Зачем она девок приплела? Её же вопрос: кому от этого легче стало? Отвечала бы за себя, а не впутывала других. Алексу станет легче, когда ты скажешь – может, нормальную бабу себе найдет. И Гришке урок – выпишет Алекс ему люлей, будет в следующий раз думать головой, а не… ну ты поняла. Надо сказать, вот как хочешь – надо.
Они выпили, и Вера долила вина.
– Нет, Верунь, не буду я ему говорить. Ну их. Я не знаю, как мне дальше быть. Ну хорошо, жить буду с мамой, работа есть, но… Верунь, я не хочу жить, – слёзы снова закапали из её глаз, – вообще не хочу, и не могу. Как же так: день пройдет, неделя, месяц – а я его не буду видеть, слышать, обнимать, целовать…
– Хватит, остановись, суть проблемы я поняла, не углубляйся слишком, а то я покраснею, – перебила ее подруга, – что я на это могу сказать? Может, там больше наговоров от этой суки. Ну случается пацану свернуть налево когда-никогда, тем более, что постоянно бухой. А мне ещё дед говорил: где пьянство – там и блядство. Но живет-то с тобой? И уже сколько. В конце концов, не сотрется же. Хватало ведь и на твою долю до сих пор? Закрой глаза, если уж так любишь.
– Да как я их закрою? Думать каждую минуту – может быть, именно сейчас он… А Юла вряд ли врала. Он сам сказал: «у меня очередь из королев стоит… только свистну». Сначала я не обратила внимание, думала – это он так, образно… а теперь. Он же такой красивый! Сексуальный. Я всё это время думала: почему он выбрал меня? Он – бог, а я кто? Ты глянь на его глаза – когда он смотрит в мои, у меня аж в животе все сводит, я дышать не могу! А губы – когда целует, ноги подкашиваются, и голова кругом идет! Я раньше думала, это для красоты в романах пишут, но убедилась, что всё так и происходит! Я готова ему всю себя… А тело… плечи… живот… его кожа… запах… – задыхалась Яна.
Вера рассмеялась.
– Кончила? Можем продолжать разговор? – Спросила она у покрасневшей подруги, – да, тяжелый случай! Черт, мне даже самой захотелось! Как тебя развозит! С виду и не подумаешь! Да видела я Гришку, чего мне на него смотреть. И глаза его в кучу, как накидается до поросячьего визга, и губы, которыми слова внятно сказать не может, мычит только, и спотыкающееся тело – вот именно, что тело, которое висит на тебе, иначе падает, само не в силах себя удержать, – она снова захохотала.
– Зря ты так, – обиделась Яна, – не всегда же он такой. И мне не смешно. У человека проблемы с алкоголем, это болезнь, а ты ржешь.
– Ага, проблемы с алкоголем, с бабами, с наглостью, с работой – некогда туда ходить, успеть бы потусоваться, наклюкаться и натрахаться. Это в двадцать семь лет! Красавец! И ты права, такой он не всегда, примерно в большинстве случаев. Но он красивый, тут ничего не скажешь. Да о чём тут говорить? Ты ведь знаешь, что всё равно вернешься! Ты вон бутылку всего выпила, а уже сидишь, как на иголках, ёрзаешь на стуле – так тебе неймется к нему в постель прыгнуть! Зачем мучить себя? Правильно он тебе сказал: забудь.
– Как ты себе это представляешь, после того, что я увидела и услышала? И вообще, он сказал – назад пути нет. Вернусь к маме, схожу к врачу – пусть выпишет мне какие-нибудь таблетки.
– Во дура! Какие ещё таблетки?! Как зомби будешь от них. От этого нет таблеток. Слушай, Янка, я придумала: тебе надо куда-нибудь поехать, а? К морю, а? Как тебе идейка? Сменишь обстановку, выдохнешь, расслабишься, и на досуге, в спокойной атмосфере подумаешь, чего тебе делать дальше.
– Ага, а деньги где я возьму? У меня ведь богатого папы нет. Не у Грегора же.
– Я тебе займу. Из тех, что на ипотеку коплю. Все равно лежать им ещё долго, успеешь отдать.
– Ой, Верунь, ты серьезно? Мне бы хотелось. Да, побыть одной, прийти в себя. Мама дома же не даст покоя. А так… постараюсь осмыслить все.
– Конечно! Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Лучше покататься по берегу моря, чем сидеть на жопе и глушить свой основной инстинкт таблетками и бухлом – я заметила, у тебя тоже появляются эти проблемы… ну болезнь твоего бога. Полторы бутылки вина вот всадила, как за себя закинула, и ничего, сидишь еще. А всего-то в тебе от силы килограмм пятьдесят будет.
– Пятьдесят два. Я просто привыкла, Грегор не любит один пить, редко когда делает это.
– Дак я об этом и говорю. Скоро в одной дурке лечиться будете. Итак, мозговой штурм закончен, вино закончилось, решение найдено. Завтра организовывай, а уж я свою Янку-пьянчужку в беде не брошу, помогу, чем смогу.
Они легли спать, но Яна так и не заснула до утра. Когда она думала о Грегоре, а думала она о нём всю ночь, ей хотелось выть.
Глава 3
Утром Яна стояла перед дверью Грегора. Собравшись с духом, она вставила ключ в замок и нерешительно зашла в квартиру. Там была тишина. Она потихоньку прошла в свою комнату и стала собирать вещи в небольшой чемодан.
Случайно обернувшись, Яна увидела стоящего в дверях Грегора в одних плавках. Сразу опустив глаза, она продолжила молча собирать вещи.
– Всё-таки не одумалась? – Спросил он.
– Чего ты так рано встал? – Попыталась она уйти от прямого ответа, так как сама не знала – одумалась она или нет.
– Рано лёг вчера. Так что? Могу дать тебе последний шанс.
Обида снова заполнила сердце Яны. Она вспомнила вчерашние слова Веры и внезапно у неё вырвалось:
– Я пока не готова дать тебе шанс.
Грег явно не ожидал такого ответа.
– Енот, ты чё, совсем прифигела? Знаешь такое выражение: попку поднял – место потерял? Мне нравится твоя попка, но их на свете много, найду другую. А вот ты – найдёшь другого меня?
Руки Яны упали на чемодан. Не поднимая на него глаза, она ответила:
– Грегор, я просто хочу забрать некоторые вещи, которые понадобятся мне на первое время. Я не готова сейчас говорить. Я отдам тебе ключи. Остальное заберу позже, если ты не против. Мне нужно время, чтобы подготовить место для всего этого.
– Чего ты артачишься? Я понимаю, ты обиделась. Но я же сказал: я был пьян. Это случайность. Неужели нельзя просто забыть об этом?
– А с остальными нашими девочками – тоже случайность? – Вдруг подняла на него глаза Яна.
– С какими ещё девочками? – Неуверенно спросил Грег.
– Со всеми. Всё это время, Грегор. Как ты мог. Я так люблю тебя. Ты знаешь это. Как ты мог так поступать со мной?
– Что ты выдумываешь? Ты увидела неприятную сцену – ладно, я признаю, что виноват – но зачем вешать на меня все грехи мира?
– Ничего я не выдумываю. Мне сказала Юла.
Грег закусил губу.
– И ты поверила этой лживой сучке?
– Не только ей. Ты сам сказал, что у тебя очередь стоит, – как ей этого не хотелось, но слёзы сами по себе потекли по щекам, – Грегор, пожалуйста, дай мне собрать вещи и уйти. Я не хочу говорить об этом.
– Подожди.
– Чего ждать? Я шесть лет ждала. И дождалась только вчерашней сцены и откровений Юлы. Она врала? Вчера был единственный такой случай?
– Единственный. Юла врёт, – твёрдо сказал Грег.
Яна захлопнула чемодан. Встала и положила на тумбочку ключи.
– Я пойду, Грегор, – она снова опустила глаза, – позвоню, когда буду забирать остальные вещи.
Грек вошел в комнату и приблизился к Яне.
– Ты же говорила, что любишь меня. Неужели не можешь простить один маленький косяк? – Он смотрел ей прямо в лицо, но она не поднимала глаз.
– Я очень люблю тебя. Поэтому мне сейчас так больно. Но, наверное, что-то во мне не так, раз тебе не хватает моей любви. А простить… как можно простить того, кто не просит прощения?
– А если я скажу, что не хочу, чтобы ты уходила? – медленно произнес Грег.
– Это не те слова, которые я хотела бы, наконец, услышать от тебя.
– Ясно. Не те, значит, – уже другим, циничным тоном сказал он, – посмотри на меня, чего ты постоянно прячешь глаза?
Яна подняла на него налитые слезами голубые глаза, казавшиеся сейчас двумя глубокими озёрами, и сразу же утонула в его горячем взгляде. Он схватил её за скулы и стал целовать, медленно и глубоко. Она сразу громко застонала и обвила его шею. Грег расстегнул её джинсы и грубо сорвал их до колен. Затем просунул ладонь между ног, и стал ласкать пальцами. Стоны Яны сменились криками. Рука Грега намокла, и он засунул её ещё глубже. Она закинула назад голову, подставляя шею и грудь под его поцелуи, и всем телом прижималась к его ладони и телу. Он целовал и покусывал её соски, рука двигалась все быстрее. Яна непрерывно стонала и вскрикивала, гладя его плечи, спину и затылок.
И тут он внезапно резко оттолкнул её, так, что она упала на свою кровать.
– Ну ладно, иди, – спокойно сказал Грег.
Яна, задыхаясь, держась рукой за живот и подтянув к нему колени, завыла:
– Нет, пожалуйста, Грегор… иди ко мне…
– Пошла вон, я сказал.
– Я не могу… пожалуйста… прости меня… иди ко мне!
– Ах, не можешь? Даже без всяких «тех самых слов»? А я предупреждал тебя, дуру! Так вот. Последнее предупреждение. Когда вернёшься – чтобы ползла на коленях. В буквальном смысле. А я ещё подумаю тогда – брать тебя назад или нет. Не захотела по-хорошему – будет по-плохому. Усекла? – Он повернулся и вышел из комнаты.
Яна заревела навзрыд. Боль была везде – и физическая и моральная. Зазвонил телефон.
Она с трудом поднялась и махнула пальцем по экрану.
– Янка, ну как? Всё норм прошло? – Раздался бодрый голос Веры.
– Вера… пожалуйста… забери меня отсюда… я не знаю, куда мне идти… как мне идти… пожалуйста, приезжай!
– Ой, господи, Янка, что случилось? – Испуганно спросила Вера, – Гришка? Побил?
– Хуже… пожалуйста, забери… помоги… на вокзал.
– Ой, господи! Я же в магазе. Ну да ладно, закрою на часок, если что – объясню Игнатичу. Сама выйдешь, иль зайти за тобой?
– Выйду. Прямо сейчас выйду, буду ждать у подъезда.
Она быстро натянула джинсы, схватила чемодан и бегом выбежала из квартиры. Через полчаса к подъезду подъехала Вера. Яна соскочила со скамейки и бросилась ей на шею.
– Верунь, – рыдала она, – я не могу от него уйти! Я хочу быть с ним. Пусть делает, что хочет. Я не могу. Я никуда не поеду, не хочу никакого моря! Всё это было враньё, Юла врала – она сама напоила его, полезла к нему! Он же пьяный… это было один раз всего.
– Что ты мелешь! Ты дурочка? Что там у вас произошло? А ну, садись в машину, расскажешь.
– Нет, я не хочу ехать. Я хочу вернуться.
– Вернуться никогда не поздно. Просто покатаемся полчасика. Меня на черта с магазина сдернула, чтобы лично сообщить, что хочешь вернуться? Не хочешь ты вернуться, ты хочешь, чтобы кто-то тебя удержал от этого.
Яна, вытирая слезы, села в машину и они поехали.
– Ну, рассказывай.
Яна долго молчала.
– Да не о чем там рассказывать, – устало вздохнула она, – ты права, я тебя позвала, чтобы ты меня забрала оттуда. Не вернусь я к нему. Он меня за человека даже не считает. Я для него всего лишь подстилка. Да я и есть его подстилка, так что он прав, что так считает.
– Молодец, Янок! Уважаю! Подстилка, да не подстилка! Пусть он за тобой теперь побегает!
– Как же, разбежался он… у него таких как я… на выбор. Он даже прощения не стал просить, хотя я ему прямо намекнула, что прощу тогда. А он, вместо того, чтобы всего одно слово сказать, поиздевался надо мной, и опять наговорил гадостей. Какое же я ничтожество! Боже, как я себе противна!
– Это он ничтожество, а не ты. Не грузись. Не будет бегать – другой найдется. Ты на себя смотрела когда-нибудь? Ты же красавица!
– Да зачем мне другой? Такого уже не будет, – уныло ответила Яна.
– И слава богу! Ладно, езжай в Крым, там отдохнешь, на экскурсии походишь, отвлечешься, в общем. А там видно будет.
– Вер, ну что во мне не так? Почему он так со мной?
– Да с тобой как раз всё так. Это с ним что-то не так. Как ты этого не поймешь? Сама говорила: его родители ругают постоянно, на работу он не ходит, всех подставляет: и своего отца, который пристроил его к своему другу, и этого друга. Наглый, хамло, самовлюбленный. Твой отец сразу понял, что за человек и сколько его дочке придётся с ним говна хлебнуть. Я вот тоже его терпеть не могу. Грегор, блин… Гришка засратый он, а не Грегор.
– Вер, не надо так, – укоризненно сказала Яна, – не при мне.
– Ладно, прости. Просто зла не хватает на него. Какого… ему ещё надо?! Такая девушка его любит! Другой бы пылинки сдувал! А тебе уверенности не хватает и самолюбия. Вот на досуге в Крыму поищи их в себе. Любить себя надо. Тогда и другие будут любить.
Вера высадила Яну на железнодорожном вокзале.
–Ну, вот мы и на месте! Когда ты доберёшься? – спросила Вера.
– После обеда поезд выезжает, в Симферополь придет завтра вечером. Я переночую в гостинице, а утром на автобусе в Форос. Долго, правда. Скучно будет одной.
– Как ты быстро сориентировалась! Я бы не смогла. Понятия не имею, куда там тыкаться, где что покупать, какие-то поезда, какие-то автобусы, – улыбнулась Вера.
– Так мы с Грегором часто ездим… ездили куда-нибудь. Организовывала-то я. Научилась.
– Ну конечно, не его же величество! Ладно, звони, когда приедешь назад, заберу с вокзала.
Яна обняла её.
– Спасибо, Верунь, за всё. Не знаю, что бы без тебя делала!
– Да ладно тебе! Ничего особенного я не сделала, если смогла хоть чуть-чуть помочь – я рада! Лишь бы все устаканилось. Да всё и будет хорошо! Ну, давай – с богом!
Прибыв на место, она остановилась перед своим отелем – «Храмом Солнца». Это было старинное здание, построенное ещё в девятнадцатом веке. Перед фасадом разбрызгивали блестящие на солнце водные струи и капли три фонтана, в центре которых живописно грустили женские статуи. Отель окружал парк, в воздухе плыл аромат хвои, смешанный с запахом моря. Всё это так гармонировало с элегантным особняком, что создавало какое-то умиротворяющее чувство. В уставшей от переживаний за последние три дня душе Яны возникло ощущение, как будто она перенеслась в другое время, и даже в другой мир. И, как ни странно, этот мир был ей знаком. Она никогда не была здесь, но ощущение дежавю было так сильно, что она немного испугалась. Яна определенно видела этот дом. Но где?
В конце концов, она решила – возможно, дело тут в том, что она так себе его и представляла, когда бронировала номер. Или хотела как раз что-то в этом роде. Она подошла и коснулась рукой стены. Она была теплой, но это был не просто жар нагретого южным солнцем камня, а тепло живого существа.
Заселившись в номер, Яна позвонила Вере, рассказала о благополучном прибытии и произведенном впечатлении. Затем стала разбирать вещи и осматриваться вокруг. Виниловые обои со старинными узорами и мебель под старину давали полное ощущение погружения в прошлое. Картины с гусарами и портрет императора Александра II (Яна знала всех русских царей и императоров, благодаря рассказам отца) усиливали впечатление. Деревянные полы, похоже, сохранились со времён постройки и просто освежались декоративным ремонтом.
Вдруг янина золотая цепочка внезапно упала на пол. Из всех драгоценностей, которые дарил ей Грегор, она забрала с собой только её – самый первый его подарок. Они тогда только начали встречаться, и цепочка с золотым кулоном в виде сердца была единственным даром, который он сделал просто так, не в честь дня рождения, и не после ссор. Яна присела, подняла цепочку и осмотрела замок. Он был в полном порядке. Удивившись, она снова надела украшение и хотела было встать, но вдруг под плинтусом, который отошел от пола в этом месте, между стеной и полом увидела корешок тетради. Приподняв ещё больше плинтус, она вытащила старую тетрадь. Яна стряхнула с неё пыль, открыла, и увидела:
«Личный дневник Григория Куломзина, 27-ми лет. 1854 год»
Яна вздрогнула. И стала читать.