bannerbannerbanner
Только не бойся!

Марго Никольская
Только не бойся!

Глава 2
Соло Юкки
или
Игра усложняется


Телефон настойчиво вибрировал до тех самых пор, пока попытка дозвониться не была прервана оператором сотовой связи. Это не остановило упорно звонящего, и только я расслабилась, когда трубка прекратила сотрясать мою подушку, как поступил повторный звонок.

– Я дал тебе поспать, не начинай даже! Но имей совесть, Иа, сутки отсыпаешься. Если сейчас не встанешь, мне придётся ждать аж до завтра! – кипел Густав, следуя тактике «лучшая защита – это нападение».

– Не ори, сейчас поднимусь.

Я cползла с постели, бросила взгляд на своё отражение в зеркале. Волосы, собранные в косу, изрядно растрёпаны. О! Мой загар проявился ещё отчётливее, и в вечерних сумерках блестят одни только зубы и глазные яблоки. Мне нравится. Любимую мягкую пижаму с изображением спящей панды снимать не хочу – накину ветровку, так дойду.

Проходя мимо гостиной, я махнула родным:

– К Густаву поднимусь.

– Лови яблоко, а то убьёшь его своим дыханием. – Я едва успела схватить летевшее мне в лоб яблоко. Папа, судя по его настроению, явно счастлив, что мы вернулись.

– Спасибо, пап. У принцесс изо рта не пахнет, сам говорил.

Закрывая за собой дверь, я не разобрала папину реплику, вероятно смешную, так как до меня донёсся их с мамой смех.



Густав последние три года живёт на два этажа выше нас. Но подружились мы задолго до этого соседства. У наших бабушек рядом дачи, и лет с пяти каждый сезон мы сначала неделю тёрлись на улице, стесняясь друг к другу подойти, так как за долгий перерыв успевали один другого подзабыть, а после были неразлучны всё лето. И только на пятый год, когда Густав начал наш традиционный обряд «знакомства», я, хоть и была младше на два года, за минувшую зиму успела воспитать в себе решимость, посему прервав церемонию, призвала друга, не теряя времени зря, прямиком направляться на поиски приключений.

Несмотря на то, что в городе мы жили друг от друга далеко, дружба бабушек позволяла нам иногда видеться и зимой; в остальное время мы компенсировали отсутствие частых встреч часовыми разговорами по телефону.

Четыре года назад бабуля рассказала родителям Густава о программе, по которой наша семья выгодно приобрела квартиру в строящемся жилищном комплексе, посоветовала и им рассмотреть этот вариант. Всё сложилось в нашу пользу, когда отец Густава инвестировал в новую недвижимость. Которая, к нашему с другом безграничному счастью, оказалась ещё и совсем рядом.

– Посмотрите на неё! Девочка моя, ты волшебна! Это ж надо, как тебе к лицу загар!

Густав был худощавым, немногим выше меня, но благодаря широким плечам хиляком не выглядел. Полгода назад ему взбрела в голову идея отрастить свои рыжие вихры, которые всегда, сколько его помню, были коротко острижены. Теперь, на мой взгляд, ему пора бы уже что-то с этим делать, потому что причёска начинает напоминать клоунскую укладку, а медный цвет волос и обязательная деталь гардероба – подтяжки только дополняют образ. Но он доволен: типа девчонок цепляет его новый стиль. А я не спорю. Рыжий, но не конопатый, мой кареглазый друг. Каждый раз скучаю по нему, когда мы не видимся больше пары дней.

– Иди, я тебя обниму!

Крепко прижавшись к другу, я расслабилась и почувствовала себя, наконец, дома.

– Ты один?

– Оба на смене.

Родители Густава работают в ресторанном бизнесе. Его отец, лучший шеф-повар из всех мне известных, трудится в фешенебельном местечке, которое одним только фасадом сообщает потенциальным гостям о кругленькой сумме чека, что их ждёт, заявись они туда. Мама Густава – управляющая в не менее крутом ресторане. Их род деятельности подразумевает поздние смены, поэтому зачастую квартира в распоряжении одного лишь сына. Чем он, в свою очередь, не стесняется пользоваться, зазывая гостей.

– Свари кофе, умоляю. И с сыром, как ты делаешь, пожалуйста. А если яйца пожаришь, вообще, благодарна буду.

– С Кэт общались? – Густав направился в кухню, и, судя по тому, что с порога заговорил о ней, для этого был повод.

– Эм, пару дней не выходили на связь. А что? – Я села на своё любимое место за кухонным островком и приготовилась наблюдать за магией, что творится, когда друг у плиты.

– Просто интересно. Она тебе ничего не рассказывала? – Густав выглядел однозначно подозрительно: знакомая ухмылочка, которую он безуспешно пытался скрыть, интерес в глазах – с чего бы это?

– Гус, что ты натворил?

– Почему сразу я? Чуть что, сразу Густав! – наигранно возмутился он. – Забей! Зря я спросил. Не хочу быть тем, кто проболтался. Просто я был уверен, что она не выдержит до вашей встречи и напишет при первой же возможности… Оправдываюсь… Говорю – забей!

Резко переменившееся настроение друга ясно давало мне понять, что нет смысла выпытывать информацию, а лучше дождаться встречи с подругой и узнать интригующую новость от неё. Надо написать ей и назначить встречу как можно скорее.

– Ну давай, Иа, поведай мне о своих впечатлениях от поездки. Было что-то интересное в этот раз? – Гус мастерски справлялся со сковородой, никогда я так не научусь, у него этот талант точно врождённый.

– Я загорала, плавала, танцевала… – Неожиданно для себя самой я передёрнулась, а по рукам побежали мурашки. Ночь с танцами вернула меня к воспоминаниям, которые я всячески пыталась заглушить в своей голове.

– Колись, подруга! Колись! – Густав расплылся в лукавой улыбке, уловив моё смущение. – Ты, наконец, испытала желание? – Подлец откровенно насмехался.

– Ничего подобного! С чего ты взял?

Он смотрел с таким видом, будто был уверен, что даже уговаривать не придётся, сама расколюсь. Буду молчать, не дождётся. Ждёт. А-а-а, чёрт с ним!

– Нечего особо рассказывать. Забегая вперёд, чтоб ты не тешил себя иллюзиями: ничего не было, мы даже не целовались…

– А ты хотела, – прозвучало не как вопрос, а скорее как утверждение.

– Жарь свои яйца и не перебивай! – Ржёт. – Тьфу! Не свои, жарь, куриные, пошляк! Да, я испытала что-то новое для себя. Начну со знакомства…

Я поведала о нападении морских неядовитых, как позже выяснилось, тварей, чуть не утопивших меня; о том, как встретила парня, чьего имени так и не узнала. Мы условились называть его Грэгом, – не спрашивайте. О клубе, о пляже – музыкальной минутке и нашем молчании на берегу в свете звёзд. Вытерпев пару похабных шуточек, я продолжала рассказ, из которого узнала сама, что голова моя вот так прежде ещё не кружилась, что его загадочность, молчаливость и нескрываемый интерес ко мне заставляют меня всё время думать о нём, а послание в записке – поверить в чудеса и в вероятность нашей встречи с ним когда-нибудь ещё. Более того, я настолько этого желаю, что стала регулярно проверять свои соцсети на наличие новых сообщений. Но в процессе рассказа, услышав себя со стороны, осознав абсурдность своих надежд и предвидя разочарование, списала вспыхнувшие чувства на беспричинное наваждение, возникшее в благоприятных условиях.

Густав, хоть и выглядел в обычной своей манере увлечённым делом и только периодически подшучивал там, где это было возможно, – был внимателен к моему повествованию и верно уловил эмоции и лукавство в финале рассказа. Возможно, поэтому, а возможно, потому что, на самом деле, был страшно самовлюблен, он спросил:

– Выходит, есть на свете человек, что тебе прекрасней и меня милей?

– О, ты неисправим! – засмеялась я. – И отлично знаешь, что я не разделяю всеобщей влюбленности женского пола в твою персону. Будь иначе, мы не общались бы с тобой ещё лет с тринадцати. – Я прыснула нарочито возмущённо.

На самом деле, я понимаю, что находят многочисленные поклонницы друга в нём. Он обаятелен, умён, харизматичен и предприимчив, имеет прекрасное чувство стиля. Хоть и невысок, но достаточно силён, чтобы таскать девчонок на плече и быть им опорой и защитой. Правда, на короткий срок, очень непродолжительный, но никто же из них заранее этого не знает. Ну и необычная внешность довершает образ парня-красавчика. Но встреть я его даже сейчас, а не в детстве, всё равно бы не заинтересовалась. Густав – само воплощение непостоянства, чего не скрывает: при первой встрече с ним ясно, что отношения долго не продлятся, а станут лишь очередной галочкой в списке его достижений. Такого рода связи меня никогда не привлекали, я старомодно хочу влюбиться единожды, а не размениваться на пустяки. А для начала втянуться в учёбу в универе, утвердиться там и, лишь потом, где-нибудь на третьем курсе, обратить внимание не на «какого-нибудь», а на достойного парня, с которым мы будем вместе проводить выходные; потом, после окончания… Да, у меня все распланировано! А, может, я просто мечтательница, но я так привыкла, и так мне комфортнее, когда всё идет своим чередом и по плану.

– Друг, брат, почти сестра… я помню! – усмехнулся Густав. – Конечно, знаю, родная моя.

Позавтракав поздним вечером и обсудив последние новости, я распрощалась с Густавом и вернулась к себе.

Домашние уже спали, и, чтобы не нарушать их покой, я легла в постель, хоть и не собиралась спать. Проверила сообщения, два из списка сочла важными: Кэт предлагала встретиться завтра днём, а Лёва, солист группы, в которой я играю, сообщал, что они ждут меня завтра в студии к пяти. Прикинув свои возможности, я написала Кэт с предложением пойти со мной в студию: она любит наблюдать за нашими репетициями, а в перерывах мы сможем пообщаться. Кэт ответила неожиданно сразу, что заедет за мной в четыре. Видимо, тоже ещё не спала. Подумав, я не позволила себе спросить у неё, не хочет ли она мне что-нибудь рассказать. Во-первых, я выдам Густава. Во-вторых, возможно, поставлю подругу в неловкое положение. Дождусь, когда она сама будет готова поделиться новостями.

 

Я отложила телефон и уставилась в потолок. Сна ни в одном глазу. И тишина давит. Обычно я засыпаю под едва уловимый звук работающей посудомойки. Сегодня я припозднилась, и машина, успев доделать своё дело, уже ушла на покой. В отличие от меня.

Поразмыслив, я решила, что, если приму душ в дальней ванной комнате, не разбужу родителей.

Поток горячей воды легко справлялся с бодростью, я медленно расслаблялась, предаваясь воспоминаниям. Как бы я ни старалась не думать о нём, он не покидал моей головы. Нет, я не стану называть его Грэгом даже в мыслях, потому как точно знаю, что это имя совершенно не его и ему не подходит… Волосы еле намылились, предстоит ещё прочесать их завтра, без волшебного эликсира с такими колтунами точно не справиться… Не буду думать о нём больше, пообещала я себе и намеревалась обещание сдержать. Я вернулась в действительность, у меня нет времени на мечты и полёты в облаках, предстоит последняя неделя в родном городе, и ещё многое необходимо успеть.

Горячий душ ли подействовал, или вновь нахлынувшая усталость, но едва моя голова коснулась подушки, как я заснула.


* * *

По карнизу били крупные капли дождя. Обожаю просыпаться от этого звука.

Открыв глаза, я не сразу поняла, который сейчас час. В комнате темно – кажется, это пасмурное небо изукрасило утро в хмурых тонах. Дотянувшись до телефона, я была удовлетворена: 7:35. Отлично! Значит, я не потеряла день, проспав его, и успею сделать несколько дел из списка запланированных.

На кухне я застала папу за чашечкой кофе. Отец пребывал в бодром расположении духа. И мне стало интересно узнать причину.

Мой папа, Валерий Пожарский, успешный архитектор-проектировщик, фанатик своего дела, готовый трудиться без сна, если потребуется. Крупный проект, над которым он работал, вчера одобрили, что чрезвычайно его радует и позволяет планировать рабочее время на ближайшее будущее. Люблю наблюдать людей, особенно близких, когда у них что-то получается. Бодрость, желание действовать – человек буквально светится счастьем, будучи успешным. В подобной среде безусловно приятно находиться.

Заряжённая отцовским позитивом до приезда Кэт, я переделала львиную долю запланированного. Правда, так увлеклась, что на сборы к встрече с ребятами у меня остались считаные минуты.

Участницей группы мне посчастливилось стать сразу после выпускного концерта в музыкальной школе, куда Лёва пришёл специально, чтобы оценить конкретно меня. Его предложение малость шокировало и не совсем умещалось в мой график. Однако мама была в таком восторге от этой идеи, что я не решилась её огорчать. С тех пор прошло два года, и я очень благодарна маме за то, что она повлияла на моё решение тогда.

В группе я единственная девчонка, что не редкость, если солистка, но это не про меня. Я – девчонка-гитаристка, ещё и с внешностью подростка в группе довольно зрелых парней. Сей факт заставляет меня готовиться к встречам с ними больше, чем я обычно это делаю, выбираясь куда-либо. Может, это глупо и незрело, но, видимо, так и есть. Тем не менее, опаздывать я люблю ещё меньше, чем появляться на репетициях ненакрашенной. Спешно влезая в любимые брюки-афгани, в которых я чуть менее дрыщ, чем обычно, и белую майку, чтобы подчеркнуть загар, я заметила маму, стоящую на пороге моей спальни. За её спиной виднелась гитара, заботливо упакованная ею в кейс.

– Прихвати косуху: погода так и не наладилась. – Я поняла, что мама располагает временем, чтобы проводить меня. – Отлично выглядишь! Рост налицо…

– Издеваешься?

– Ничуть! А в чём дело?

– Не успеваю! Глаза даже не подвожу!

– О! Когда ты это прекратишь? У нас порода такая, Иа. Посмотри на меня! Мне до сих пор даже тридцати не дают.

– Потрясающе, мамуль! – Я проскользнула мимо неё к выходу. Мама последовала за мной до прихожей. – Тебе, вообще, можно не париться: твои радиослушатели не заметят, даже если ты в пижаме будешь вещать.

– Нас снимают для ютюба теперь!

– Ты меня поняла! Да, и до старости у меня ещё целая вечность. К тому же, сомневаюсь, что когда-нибудь состарюсь. Не знаю: или к тому времени изобретут эликсир вечной молодости, и я буду в числе разработчиков, или умру молодой… Не знаю! Но старой себя представлять даже не хочу. – Я взяла у мамы сумку с курткой, наспех чмокнула усмехающуюся её и была такова.

Выйдя из подъезда, сразу пожалела, что не прихватила резинку для волос: сильный ветер мгновенно запутал несобранные волосы.

Машина Кэт уже стояла у ворот.

Чёрная новенькая «Ауди ТТ», ласково именуемая подругой Тотошкой, встретила её, обернутая белой лентой, прямо у дома в её девятнадцатый день рождения. Я присутствовала при этом и, мягко говоря, совсем не ожидала такой реакции от подруги, а то и опешила. Тогда я поняла, что моя бесстрастная, всегда рассудительная Катюша до сих пор крепко держала свои эмоции в узде. И вот она настоящая, действительно не ожидавшая от матери-одиночки такого подарка, прорвалась наружу. Скакала, визжала, обнимала всех, вплоть до проходившего мимо деда, который нельзя сказать что был не рад.

Машина вполне соответствовала внешности и спортивному стилю Кэт. Подруга – натуральная брюнетка, с бронзовой чистой кожей. Карие глаза, эффектно обрамлённые густыми ресницами, и брови, от природы не нуждающиеся ни в каких коррекциях, она унаследовала от отца, о котором могла только догадываться: тема была под запретом в их доме. А вот аккуратные нос и губы достались ей от мамы, как и фигура с ростом выше среднего, позволяющая любой тряпке, какую бы Кэт ни надела, смотреться на ней совершенно. Многие годы подруга занималась карате, что не могло не сказаться на её характере, самодисциплине, манере поведения. Каждое своё достижение, любые победы, даже те, к которым она шла долго и упорно, она принимает, не проявляя особых эмоций. Больше как должное, как результат, к которому она стремилась, и по-другому быть просто не могло.

Теперь Тотошка дополняет её на первый взгляд хрупкую, ибо она красивая девушка, на второй – сильную (чемпионка по карате), на третий, – уже при более близком знакомстве, становится ясно, что скорее даже суровую натуру. А Кэт, в свою очередь, сдувает с железного коня пылинки.

Я аккуратно положила кейс с инструментом на заднее сиденье и, упав на переднее пассажирское, расплылась в улыбке. Я бы с удовольствием обняла подругу, но, как я уже отметила, она весьма сдержанна в проявлении чувств.

– Кокосовое масло прекрасно справилось со своей задачей. Тебе очень идёт, – бросила Кэт и завела мотор. – В очечнике посмотри, вроде резинка была.

– О, ты мой спаситель!

В ящичке был настоящий порядок, как и во всем автомобиле. Никаких брелоков, ёлочек, чехлов – абсолютный минимализм. Поэтому несложно было обнаружить маленькую резинку для волос. Я стала заплетать волосы и внимательно смотреть на подругу в ожидании темы для разговора, которую она задаст. Мы тем временем уже выехали на дорогу, заняли центральный ряд и ближайшие пятнадцать минут будем двигаться по нему, медленно и с остановками. Самое время рассказать какую-нибудь тайну или узнать у подруги, то есть, меня, новости. Кэт не спешила. Я сверлила её взглядом.

– Я знаю, что ты делаешь.

– Неужели?

– Также я знаю, что ты знаешь. Он написал мне, что проболтался, – бросила она загадочный взгляд в мою сторону и продолжила смотреть на дорогу. Хотя мы только встали на долгом светофоре и нечего там разглядывать ближайшие восемьдесят секунд.

– На самом деле, я не совсем, как ты выразилась, «знаю». Равно как и он «проболтался», – последнее слово я жестом взяла в кавычки. – Остаётся только догадываться, но мои догадки никак не соотносятся с твоим характером. И я не хочу гадать. Поэтому будь добра, приподними завесу и скажи мне уже эту интригующую новость!

– Никаких интриг. Мы пара.

– Что… – Я чуть не подавилась слюной. – В каком смысле «пара»?

– А какой может быть двойной смысл в этом слове? – невозмутимо спросила Кэт, встретив мой ошалевший взгляд с вызовом и улыбкой.

– А он знает? Родная, прости, но он далеко не всегда вступает в отношения с девушками после постели. Точнее, никогда он так не делает. Даже наоборот… – Я совсем не хотела причинять подруге боль и открывать глаза, но по-другому нельзя: наши отношения построены на прямоте, мы не стараемся беречь чувства друг друга, а прямо говорим, когда укроп в зубах застрял, когда «от тебя дурно пахнет», и когда предполагаемый кандидат для отношений – плохой выбор.

– Ах-ха-ха! А-то я не знаю! У нас ничего не было в этом смысле. Что он тебе наговорил? – Кэт искренне забавлялась, в то время как я начала уже чувствовать непонимание происходящего, а то и неловкость.

– Эм… Как я уже упоминала, ничего. Видимо, просто я не так поняла. Вернее, я поняла в меру испорченности Густава. Но теперь я, вообще, не знаю, что сказать. Давай колись, мне нужны подробности, чтобы распутать этот клубок.

– Да особо нечего рассказывать. Ты уехала. Мне стало скучно. Дело было к вечеру, идея убить время с Густавом казалась не такой уж и плохой. К тому же с ним достаточно легко и весело. – Кэт замолчала, взглянула на меня оценить степень моей заинтересованности. Заметив мой открытый рот, она удовлетворённо принялась рассказывать: – Мы поехали в приёмный покой травматологии. Охота была на симпатичную медсестру, которую он хотел склеить там. Для этого и выдумал нехитрый план, изображая из себя потенциального пациента с возможным переломом руки после падения. Меня в свой план заранее он не посвящал. Просто попросил подыгрывать. Когда всё закрутилось там, мне стало дико смешно. Ясно дело, с трудом удавалось сдерживать смех, местами я ржала в локоть. Он же, к моему удивлению, оставался серьёзным, прямо в роль вошёл. Сложно передать, насколько я была потрясена его воображением, когда он объяснил моё поведение присутствующим. Мол, извиняйте, моя бедная сестра страдает псевдобульбарным синдромом. Такое, вообще, бывает? – спросила Кэт, взглянув на меня, и, не дожидаясь ответа, продолжила: – К сожалению, говорит, справка в нагрудном кармане её джинсовки в машине, брошенной нами на парковке торгового центра, в котором и случилось моё злосчастное падение. Прикинь, как завернул! И всё ж на ходу ещё сочиняет. А так как он не мог эксплуатировать автомобиль, типа, вызвал такси прямо к центральному входу комплекса, не возвращаясь на парковку за оставленными там вещами. И якобы не стоит переживать – сестра в целом адекватная, понимает происходящее, просто, когда переживает, бывают вот такие срывы. А он, мол, меня практически никогда не оставляет, дабы со мной не случилось чего. Я с открытым ртом всё это слушала, самой аж интересно стало. Медсестры, включая и «цель охоты», купились и мигом к нему расположились… Вижу, тебя такие его сценарии не шокируют.

– Это вполне в духе Густава. Ему бы уже давно наскучило клеить девчонок, если бы он просто их вёз домой прямиком из бара. И чем закончилось?

– К счастью, нам не пришлось торчать там кучу времени, проходить регистрацию, осмотр, делать рентген и прочую фигню. Ему удалось разговориться с «целью», забить свидание и заявить, мол, он так рад их встрече, что уже не чувствует боли в руке, и, скорее всего, это был просто ушиб. Я тем временем тоже вошла в роль и подыгрывала ему, как он и просил: местами ржала, местами донимала местных. Короче, я повеселилась от души, – подруга не смогла сдержать смешок.

Я же для себя отметила, как ей пришлась по душе подобная авантюра.

– Что было дальше?

– В тот вечер мы разошлись по домам. Через пару дней он написал мне, что сегодня вечером у нас свидание. Я поспешила отшить его, типа, я ему не по плечу, пускай не зазнается. На что он приземлил меня, мол, я только второстепенная роль в его сценарии, запущенном в приёмном покое. И так как я сестра, без которой он никуда не выходит, придётся мне ещё разок поучаствовать. Подумав мгновение, я решила, что и в этот раз может быть весело. Да и, в конце концов, станет скучно, покину их, выйдя в туалет и не вернувшись. Естественно, я уточнила, что он скажет ей, когда я поеду не с ними к нему домой. Он успокоил меня, что в его спектакле сюжет рождается прямо на сцене, а предварительно обдуманные действия и фразы лишают мероприятие остроты. Меня зацепило, и я отправилась на продолжение этого приключения. События того вечера разворачивались совершенно неожиданно для меня. Начало было великолепным. Он выбрал подходящее место: суши-бар, где роллы заворачиваешь самостоятельно под бдительным контролем опытных поваров. Это было довольно занимательно, тем более ты знаешь, каков он в деле, – усмехнулась Кэт. – Мы с «целью» больше наблюдали, как он мастерски справлялся с ножом, шутил, улыбался и даже тактично поспорил с одним из поваров.

– Как эту цель зовут?

– Это важно?

– Нет.

– Ну тогда не перебивай! Короче, как мне казалось, мы отлично проводим время, и ему удастся добиться желаемого уже сегодня. Но дальше всё перевернулось с ног на голову. Она отлучилась в туалет, а когда вернулась, Густав стал вести себя по отношению к ней абсолютно безразлично, даже по-хамски… Ну, я б подобной грубости терпеть не стала. По её обескураженному виду было понятно, что и для неё такой поворот стал неожиданным и уж точно неприемлемым. Сначала она пыталась понять, с чем связана столь радикальная перемена его настроения. Не поняв, смутилась, потом даже злилась. Я постаралась взять происходящее в свои руки и найти общие темы для беседы с ней. Это было нелегко. Во-первых, она воспринимала меня как умалишённую, что странно: она ж медик, должна бы понимать хоть немного и не относиться к людям с диагнозом столь высокомерно. А, во-вторых, честно сказать, я не нашла тем для разговора с ней, ну да пофиг. Из неловкой ситуации она вышла так: сказала, что вспомнила о – банально! – не выключенной плите, и ей пора. Он не стал её останавливать, холодно распрощался с ней, и была «цель» такова.

 

– Жесть!

– Ага! Вот и я так подумала, – согласилась подруга. – Сразу после её ухода Густав стал собой, даже открыл мне нового себя: каким-то был… что ли… искренним. Ну, ты-то его знаешь таким. Мы съели по чизкейку, запили всё это кофе, расплатились и отправились гулять. Много говорили. Практически на каждую поднятую нами тему у нас оказалась кардинально разная точка зрения, это ожидаемо. Но эти возбуждённые споры были, представляешь, увлекательными! Да и, честно сказать, я сама офигела от того, сколько у нас точек соприкосновения и тем для дискуссий, пусть мы и смотрим на всё с разных сторон, это даже прикольно. Короче, мы оба поняли, что нам хорошо вместе. Он озвучил эту мысль и заявил, что считает, якобы именно на этом и строятся здоровые отношения между людьми. Ха! Так мы пришли к идее начать встречаться. Во всяком случае, попробовать. Вот и сказке конец!

Кэт, отвлекаясь от дороги, несколько раз коротко глянула на меня. Убедившись, что я пока не готова комментировать, продолжила:

– Ну и, помимо прочего, таким образом мы сможем минимизировать боль от расставания с лучшей подругой, которая у нас одна на двоих и которая в скором времени нас покинет.

Последняя фраза очень меня растрогала. Я-то ещё не задумывалась, что расстаюсь с самыми родными людьми на долгий срок. Тогда как Кэт уже успела ощутить моё отсутствие и примерить его на мой грядущий перелёт.

– У-и-и, как мило, спасибо, – я прищурилась в улыбке. – И я тоже буду скучать по вам…

– Не будешь! У тебя на это времени просто не будет! Адаптация, универ, новые люди, язык займут всю твою действительность и мысли, – прервала Кэт мой начавшийся было приступ сопливых признаний.

– Я не могу пока сказать, что «ребята, рада за вас». Необходимо всё переварить.

С Кэт, как и с Густавом, я дружу с раннего детства, с песочницы. Разумеется, заочно они много слышали друг о друге, в последние годы даже где-то пересекались: на моих концертах, на праздниках, просто на тусовках. Но представить их вместе…

– Думаю, это может стать чем-то интересным для вас двоих. И для нас – друзей, как для наблюдателей, – засмеялась я, а Кэт поддержала улыбкой.

На этой весёлой ноте мы подъехали к старому четырехэтажному строению, где проходили репетиции группы. Раньше здесь была швейная фабрика. Между этажами вместо привычных двух было аж по четыре лестничных пролёта. Разумеется, студия была на последнем. При быстром подъёме туда успевала закружиться голова.

В студии уже был Лёва. Как правило, именно он появляется первым на любых совместных мероприятиях; это у него всегда есть план на ближайшее, и не только, будущее группы; и именно Лёва занимается организацией всех концертов. Мы застали его за распутыванием паутины из проводов.

Студия состояла из двух небольших комнат без окон. Первая служила местом для обсуждения творческих и рабочих моментов, идей и просто отдыха. Практически все место в ней занимали два дивана, совершенно разных: один старый, обитый чёрной кожей и уже ободранный по углам, но продавившийся, столь точно повторяя силуэт вразвалочку на нём сидящих, что те, кто приходили первыми, старались занять место именно там, и относительно недавно совместно приобретенная ужасно неудобная серая софа. Между ними низкий журнальный столик, покрытый засохшими пятнами колы, пива и… даже не знаю, что там ещё может быть в этом миксе. Ковролин был когда-то светло-серым, сейчас вид его мог многое рассказать гостям, как и вышеупомянутый столик. Второе, смежное помещение – сам музыкальный класс.

– Привет! – Я обняла Лёву.

– Привет, дорогуша! Чем маешься? – Вопрос, кажется, обращался к свалившейся на чёрный диван Кэт.

– Ничем. Оттого я и здесь, – ответила она, тоже ощутив себя адресатом вопроса.

Лёва малость глупо поржал, будто Кэт невероятно остроумно пошутила. Напускной равнодушный её вид его остудил. И он, смущённый, обратился уже ко мне:

– Как отдых? Ты загорела.

– Да, в этот раз удалось. Всё супер, это ж отдых!

– Всё так. Посвящу тебя в наши планы, пока остальные подтягиваются, – не затягивая, перешёл сразу к делу он. – Сегодня прослушаем несколько кандидатов на твоё место.

– Оу! Ого! Я думала, поиграем немного!

Нет, я, конечно, предполагала, что рано или поздно это произойдёт, но… уже?!

– Детка, а когда, ты думала, это случится? После твоего отъезда? Мы не можем терять время. Тем более, я бы хотел, чтобы ты участвовала в выборе кандидата, – мастерски вздёрнул густой бровью Лёва.

– Я не детка! И спасибо за… за этот жест, типа. – Сколь бы ни было мне приятно, я предпочла бы свернуть этот момент, не совсем понимая, как реагировать.

К моему счастью, дверь распахнулась, и в неё с шумом влетели Серхио и Влад со своей новоиспечённой, весьма милой женой Алисой.

– Хэ-хэй, привет! Ого! Шоколадка, тебе хоть четырнадцать есть? – воскликнул Серхио (вообще-то он Сергей, и только мне позволяет его так называть, но я работаю над этим) и громко, заразительно заржал. Нельзя устоять и не поддержать его, когда он так смеется. Вот и сейчас все дружно расхохотались. Даже я. Чёрт! С Серхио мы постоянно подтруниваем друг над другом, иногда даже обидно. Но не в этот раз.

– Завидуешь! Ты-то так давно был в этом возрасте, что приходилось бегать переключать каналы телевизора по просьбе родителей, – парировала я. Собравшиеся продолжили смеяться и наблюдать за разворачивающейся перепалкой.

– Хе-хе, малышка не растратила своих саркастичных способностей. А я скучал, иди, я тебе за гривой почешу, – не дожидаясь моего ответа, просто зажал меня и, как и обещал, взъерошил и без того запутанные волосы на макушке. – А если серьёзно, ты без макияжа, что ли? Совсем зелёной выглядишь! Ещё и брови твои, как у Снегурочки, призрачные. Жуть!

– Ну, держите меня, я за себя не отвечаю! – психанула я.

Дав нам немного времени на обмен колкостями и веселье, Лёва счёл момент подходящим для завершения этапа приветствия и перевёл наше внимание к основному:

– Итак, ребят, рассаживайтесь. Я введу вас в курс дела.

Пока все занимали места, Лева начал говорить о насущном – о шести кандидатках, о критериях отбора. Я села слева от Кэт, по правую сторону от неё разместился Серхио. Остальные – на сером диване напротив нас. Серхио тыкнул пальцем мне в колено, протянувшись через Кэт:

– Мы не найдем тебе замену даже из тысяч кандидатов. Ты —одна на миллион! Кто ещё будет мне так настроение поднимать, – вполголоса засмеялся он.

– Ещё раз вот так потянешься, я тебе этот палец так глубоко засуну, что вытащить возможно будет только в операционной, – вполне серьёзно прошептала Кэт. Не думаю, что её высказывание носило юмористичный оттенок.

– Боюсь! – прошептал Серхио в ответ и перевёл внимание на Лёву, напоследок несколько раз обернувшись к Кэт, по его лицу было ясно, что он взвешивал серьёзность её заявления.

– Ну и что касается заключительного выступления с Ионой, – вещал Лёва. А это уже интересно, я прислушалась. – Оно пройдёт в это воскресенье в «Джокере». Вы должны помнить этот бар. Мы уже давали там концерты.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23 
Рейтинг@Mail.ru