Маргарита Малинина
Поздравляю со смертью
1785 год
На деревню Черная грязь, где государыня Екатерина Алексеевна распорядилась построить для нее резиденцию, надвигались густые, душные сумерки. Я отпустил извозчика за несколько верст, чем вызвал его недоумение. При себе у меня был объемный мешок, отданный молдавским ведьмаком за несколько золотых, украшенных чеканным профилем императрицы, и извозчик, простой мужик с обветренным лицом и грубыми мозолистыми руками, не мог понять, почему я один его куда-то собрался нести, выйдя посреди поля. Предложил даже свою помощь за скромную плату, но я вынужден был ее отвергнуть. Колдун предупредил, что я должен совершать обряд один. Тем более свидетели в таком черном, бесовском деле крайне нежелательны.
Я шел долго, взвалив тяжелый мешок на плечи, и быстро проникся сочувствием к портовым грузчикам и носильщикам при постоялых дворах. У них вся жизнь такая! А мне осталось лишь немножко еще потерпеть, превозмогая боль в плечах, спине и шее. И вот наконец она – поляна перед дворцом.
Эх, дворец… Мое сокровище, моя гордость. Я вложил всю душу, всю молодость, все силы, все свое время и даже личные сбережения, когда закончились средства, выделенные государыней из казны – и все ради чего? Чтобы она явилась в неурочное время, раньше обговоренного срока, когда резиденция еще не была закончена, и высказала свое высокопочтенное недовольство? «Дворец снести до основания и переделать». Что?! Переделать? Я лишился всего, я лишился даже семьи: женушка моя не выдержала моей преданности делу, которое должно было меня прославить на века, и ушла. Больше десяти лет! Вдумайтесь! Больше десяти лет я проектировал и строил резиденцию. Оперный дом, Хлебный дом, Дворец, оранжереи… Но внешняя красота оказалась для государыни не так важна, как внутреннее убранство и практичность. «Удобства во дворе?!» – возмущалась она своим громким, с надрывом голосом. Да еще и окна слишком маленькие, а потолки слишком низкие, «как в подземелье», сказала она. Разве ж об этом я думал, воздвигая сию красоту? Величие и удобство несовместимы! Неужели она этого не понимает?.. Меня еще и сослать хотели за дело всей моей жизни, хорошо, что граф Потемкин вступился за меня, проект просто отдали другому… Но кому? Моему подмастерью Казакову! Неужто ученик, по их разумению, может превзойти своего учителя? Какое оскорбление! Лучше бы заграничного архитектора вызвали!
Что мне еще оставалось, как не обратиться к местному колдуну за восстановлением справедливости? Я им – все, а они мне – пинком под зад, да еще и унизили, возвеличив моего ученика надо мной. Нет, не бывать этому.
Я развязал тугой узел бечевки на мешке и начал сыпать заговоренную соль вокруг дворца, читая какие-то странные стишки, которые меня заставил выучить наизусть ведьмак. После говорил уже своими словами: «Ничего у вас тут не будет! Ни дворца, ни дома, ни гостей, ни веселья. Камня на камне не останется! Все, что будет воздвигнуто после моего, – превратится в прах! Да будет так!»
Наше время
Желтое на красном. Лимонные тюльпаны, едва колышущиеся на легком летнем ветерке, малыми гроздями рассыпаны на клумбах на фоне алых тюльпанов – таких же невесомых и послушных, но тем не менее выигрывающих по численности, словно армия персов против трех сотен спартанцев (знаю, что это миф и их было значительно больше, но ведь сравнение красивое). Ярко-желтый шарик на серебристой ленточке, отданный мне добрым ребенком с наивно распахнутыми глазами со словами «Тетя, возьми на счастье!», теперь в моей руке на фоне красного с широким подолом платья. Золотистые лучи жаркого солнца, падающие на стены величественных и до боли красивых сооружений усадьбы из красного кирпича. Желтое на красном – сегодняшний девиз Царицына. Или мой собственный?
Я любила гулять здесь. И одна, и в компании подруг. Нас трое – Наташка, невысокая круглощекая энергичная шатенка, Изольда, яркая брюнетка с аппетитными формами, вечно в стиле «женщина-вамп», и я, Инесса Иванникова. Насколько люблю свое изысканное имя, настолько же ненавижу простоватую фамилию. Хуже только Иванова. Еще хуже Сидорова, конечно, но это уже что-то анекдотическое. Не знаю ни одного Сидорова, если честно. Ивановых и Петровых – массу, а Сидоровых нет. Чтобы казаться еще изысканнее и больше соответствовать своему редкому имени, я выкрасила волосы в цвет «Красное дерево» и выбираю теперь в основном бордово-алую гамму в одежде. Иванникову уже никуда не денешь (если только замуж выйти, но с претендентами у меня пожизненные проблемы), однако встречают-то по одежке, это знают все. Да и фамилию при знакомстве редко кто называет, чай не в Америке живем. Поэтому мне вроде бы удалось с ней смириться. Родители периодически извиняются за Инессу. Говорят, что хотели, чтобы все буквы в инициалах были одинаковыми. Но почему-то им не приходит в голову извиняться за фамилию, ведь к имени-то у меня претензий нет, даже к полному. Ах, ну да, я же не сказала про отчество. Нет, не Ивановна, и слава богу, это был бы перебор. Я Игоревна. Инесса Игоревна. Действительно красиво звучит. Если бы не Иванникова. Пару лет назад мне стукнуло в голову сходить в паспортный стол и взять себе что-нибудь экзотическое. Инесса Индезит, к примеру. «Сделано с умом», – сразу будут думать люди. Уж что-то, а мыслить я умею, не просто же так поступила на философский. Без блата, без денег. Учусь на бюджете. Вопрос, куда мне потом деваться с этим дипломом, но, как говорила прекрасная Скарлетт О’Хара, «я подумаю об этом завтра». Мама остановила меня, кстати, от смены фамилии. Сказала, что когда выйду замуж, я все равно замучаюсь менять кучу документов. Зачем же усложнять себе жизнь и менять их дважды, причем, может статься, в короткий период времени? Да, как я говорила, претендентов на мою руку и сердце нет (то есть имеются, конечно, ухажеры, но они мне не нравятся), но мама у меня оптимистка.
Итак, подруги. Именно Изольда предложила мне сменить цвет волос. Я тоже была брюнеткой, имена у нас похожи (на этой почве мы в вузе и сошлись, сразу поняли, насколько мы особенные и отличаемся от большинства), как итог – люди нас частенько путали. Да, фамилия у нее не на «И», а на «Ф», и отчество, кстати, тоже, но это мало что меняет. Я же говорю, по фамилиям люди редко величают друг друга. И вот, когда я ныла в очередной раз о том, что у меня довольно стандартная внешность, да еще и мы сливаемся с Изей (мы так Изольду кличем, правда за глаза, ей этот сокращенный вариант ее экстраординарного имени, понятное дело, не нравится), а ведь имя-то какое классное, и почему же это я ему не подхожу… И так далее. Короче, Изя тогда и предложила мне кардинально сменить имидж. Отрезать волосы, желательно совсем коротко, под мальчика, или побриться налысо (ага, нашла дурочку, у меня волосы лучше, гуще и длиннее, чем у нее, неужели она всерьез думала, что я на это попадусь) или хотя бы покрасить в бирюзовый цвет. Так модно, сказала она. А я подумала-подумала и правда покрасилась, но в багровый. Чтобы как венозная кровь. (Но на коробочке написано «Красное дерево», как я уже говорила.) «Баклажан», – дразнила меня Изя, когда увидела впервые. Но сейчас привыкла, я так хожу два месяца уже. Баклажан, кстати, фиолетовый, если что. Изольда явно страдает дальтонизмом. Наташка же сказала, что ей нравится, да и многие другие отметили, что этот цвет волос мне идет необычайно. Водители стали сигналить, а некоторые смелые мальчики – требовать мой номер на улицах. Так что заклятая подружка своими «добрыми» советами, сама того не ведая, сослужила мне верную службу.
Кстати, у Изольды сегодня день рождения. Точнее вчера, но отмечаем мы сегодня. Вчера она трапезничала со всей своей большой семьей. Звала и нас с Наташкой, но мы скромно отказались.
– Да что вы выеживаетесь? Там и Алка будет.
Алла – младшая сестра Изольды, которую она периодически берет на наши прогулки и посиделки в кафешках. Нормальная, кстати, деваха, не такая вредная, как ее сестра. Нет, вы не думайте, я Изю обожаю, хоть и с характером девочка, но интересная, яркая, дарит эмоции, а рассказчик – вообще чумовой. Любую занудную историю подаст так, что обхохочешься.
– А зачем ты все время пытаешься смешивать груши и оранжевый? – спросила Наташка. Она тоже на философском, если что, и мы трое просто обожаем странно выражать свои мысли, пытаясь то ли запутать собеседника, то ли свести его с ума. – Я же вас не звала с семьей отмечать, я вам отдельно поляну накрывала.
– Ой, ну ты что, образец для подражания? А я вот так хочу. Чтобы все вместе были, так же интереснее и веселее, когда много людей!
– У тебя и так будет много людей, – встала я на сторону Наташи. – К тому же мы не сможем обсудить наши дела, наши любимые темы, понимаешь?
– Да, при взрослых-то!
– При взрослых? – передразнила Наташку Изольда. – Ах, ну да, забыла, что с детками имею дело! Ладно, как хотите. Тогда втроем встретимся и посидим где-нибудь.
Вопрос, где именно, не поднимался: Царицыно – самое удобное место пересечения для всех. Даже наш вуз неподалеку – по этой же линии метро, Замоскворецкой. Изольда приедет на машине, ей еще год назад предки подарили, возможно, и сестру привезет; Наташка на метро; ну а я приехала на электричке, мне так удобнее из Бутова (моя тачка в ремонте). У меня в районе мало пригодных магазинов, в интернете я нашла парочку интересных вещиц в подарок, но сроки доставки оказались неприемлемыми, так как я вечно все откладываю на потом, в итоге я приехала раньше, чтобы пройтись по местным магазинам, и теперь выхаживала по нешироким тропинкам с шариком (передарю Изольде, раз уж она намекала на детский праздник, то как раз будет в тему) и маленьким подарочным пакетом с флаконом ее любимых духов. Так уж получилось, что пакет был золотистым, а флакон и коробочка – темно-красными. И снова желтое с красным…
Пожилая парочка привлекла мое внимание еще издалека. Даже не знаю почему. Они сидели рядом на лавочке, трогательно держась за руки, и о чем-то тихо переговаривались, не глядя друг на друга. Может, дело было в том, что выражения их лиц не соответствовали романтической атмосфере и любовным касаниям? Или в том, что старуха была в желтом плаще, а старик в черно-красной ветровке?
Я села рядом, благо что длина лавочек в Царицыне это позволяла, поставила подарочный пакетик на темно-коричневые перекладины сидения и привязала к нему шарик, дабы он не улетел, а сама полезла в сумочку за телефоном. Наверно, издалека мы выглядели колоритно: я в красном, дедуля в красном, бабуля в желтом, да еще и рядом с ней, точнее между ней и мной, вздымая кверху, качался на легком ветерке надутый озоном желтый шар.
Телефон подсказал мне, что сейчас десять минут пятого. Оставалось пятьдесят минут до встречи, и это при условии, что девчонки не опоздают. Хотя бы одна из них, вдвоем-то ждать веселее.
– Давай напоследок сходим… туда.
Эта фраза прервала мои хаотичные мысли. Я как раз перебирала чаты в мессенджере с мыслями, кому бы написать, чтобы за виртуальным общением скоротать время, а по последним видимым сообщениям пыталась мысленно восстановить нить разговора с каждым из них, и тут… это. Дедок. Я не знаю, что меня так насторожило. Все-таки контраст? Я же говорю, они сидели как парочка влюбленных, держась за руки. Но лица напряженные, а голос, как теперь можно было судить, с надрывом. Они актеры и их заставляют играть роль любовников? Но я не вижу здесь камер и режиссерского кресла. Один из них террорист, заставляет другого сидеть рядом? Но они оба напряжены и будто бы напуганы. Чего может бояться человек с оружием? Нет, что-то не то… А пара в ссоре не будет держаться за руки и то и дело склонять голову партнеру на плечо. Да и пауза эта таинственная, нагнетающая перед словом «туда». Куда – туда?
– Да… туда, – как зомби отозвалась старушка.
– Там избавление, – так же тихо молвил пожилой мужчина, то ли отвечая собеседнице, то ли бурча сам себе под нос.
– Там все началось, – невпопад произнесла бабуля. Или она отвечала, я просто не поняла? То есть не могла понять без контекста. – Там и закончится.
Я слушала как зачарованная, делая вид, что увлечена перепиской. Телефон в очередной раз издал позывные: мне отвечали люди, с которыми я только что инициировала общение, а мне и дела до них не было. Я даже звук в телефоне отключила, оставив только вибросигнал, чтобы не мешал слушать пожилую пару.
Но слушать больше было нечего. Они помолчали еще секунд тридцать и вдруг резко, как по команде, поднялись – абсолютно молча, но синхронно. Словно сектанты на черной мессе или верующие на службе в церкви. В общем, люди, чьи действия четко скоординированы. Говорит поп «Во имя Отца и Сына и Святого Духа» – и рука сама тянется перекреститься. Также и здесь. Не было никаких «Пошли, что ли?» или «Ну, идем?». Они молчали-молчали и резко поднялись. Одновременно. Глядя только перед собой. То есть никто никому не кивнул, что могло быть рассмотрено как знак. Меня это почему-то жутко напугало. Оказывается, бояться можно не только ночью с выключенным светом, упиваясь очередным кровожадным ужастиком. Маньяк с бензопилой или призрак маленькой девочки – какая, в сущности, разница? Все эти вещи призваны напугать. И я боюсь. Включаю почти каждую ночь какой-нибудь фильм ужасов даже с не очень высоким рейтингом на «Кинопоиске» и боюсь. А здесь… Среди бела дня. В выходной. В многолюдной усадьбе. При ясной солнечной погоде. Без каких-либо вспомогательных факторов, будь то ураган или банда вооруженных преступников. Нет, просто какой-то коротенький разговор двух людей, которых я видела впервые.
Встав, они пошли вперед по тропе. Что делать? Идти за ними будет запредельно глупо. Я и так уселась к ним и подслушала их разговор. Я, конечно, любопытный человек, но не настолько. Чувству такта и вежливости меня все-таки обучали в детстве. Однако было что-то, что меня насторожило. Да, вся ситуация странная, как я уже сказала, но что-то напугало, а что-то в довесок ко всему насторожило. «Напоследок», «избавление», «все закончится». Они будто прощались с жизнью. Что задумали эти старички? Неужели покончить с собой? Я этого не хотела. Да, они странные, но кто знает, как ведут себя люди, принявшие это страшное решение? Может, я села к ним не просто так? Может, я тот человек, на которого Высшие Силы возложили миссию по спасению невинных душ, пока они не совершили страшный, непоправимый грех? Да, я уже полезла в какие-то теологические дебри, но я же философ как ни крути.
В общем, философия (или любопытство?) победила лень и тактичность, и я пошла следом. Парочка уже удалилась на неплохую для старческой немощности дистанцию, и мне пришлось поднажать, чтобы не потерять их из виду. На этой аллее было много людей, так как она близка к поющему фонтану и главному входу, но чем дальше от центральных ворот, тем пустыннее становится усадьба, даже в субботу. Как любой постоянный посетитель, я знала это. Мы прошли Главный Дворец и Дом Оперы и отправились вдоль Верхнего Царицынского пруда на юг, к дальним постройкам.
На открытом пространстве я их видела хорошо, затем мы углубились в дебри, и на извилистых тропинках, окруженных густой травой и листвой, я на время их потеряла. Я походила туда-сюда, вернулась к развилке, где видела престарелую парочку последний раз, и уже решила смириться – сделаю вид, что просто гуляю для себя, надо же как-то убить оставшееся до встречи с подругами время – как увидела одного из них выходящим из-за угла заброшенного здания. Старик. Красная куртка мелькнула между деревьями, я замерла в ожидании, но… ничего не последовало. Он был один. Где же старушка?
Взволновавшись, я кинулась к зданию. Старик шел перпендикулярно к тропе, по которой я бежала, но неужели боковым зрением не заметил меня? Я тоже яркая, и я к нему бегу. Но нет. Ни один седой волос не шелохнулся на его голове под красной кепкой. Он просто шел в сторону от здания. Размеренно, не торопясь, но с легкостью, будто избавившись от какого-то тяжелого груза. Уже подбегая к зданию, я уловила глазами движение справа (а старик ушел налево от меня). Остановившись, я посмотрела в нужную сторону. Точно, желтый плащ. Старушка шла в противоположном направлении, но шла с трудом, медленно, припадая на одну ногу, поэтому я ее увидела позже. Тем более здание было довольно длинным, и она показалась в итоге от дальнего угла, а старик – от ближнего ко мне.
Уже спокойнее я продолжила путь вперед – скорее по инерции, нежели по какой-то надобности. Старуха жива – и то слава богу. А почему они гуляли вместе, держась за руки, а потом вдруг разошлись в разные стороны, как в море корабли, в сущности, не мое дело. Да и не хромала она раньше, ведь я шла за ними столько времени… Стоит предположить, конечно, что она использовала спутника как трость, на которую опираются хромые, поэтому я не заметила ее сложностей с ходьбой.
Я наконец обошла здание и оказалась на той тропе, где старики расстались. Эта тропа была раньше закрыта для моего взора полуразрушенным зданием и зарослями по бокам от него. Итак, что вызвало их ссору? Хотя эта часть усадьбы пуста, и громкую ругань я бы услышала. Получается, они расстались молча? Что ж, тогда…
Мои мысли прервало нечто удивительное. Я как раз повернулась лицом к самому зданию, и на сером бетоне узрела ярко-красную надпись, сделанную, по всей видимости, баллончиком-распылителем. Надпись была сотворена на каком-то неизвестном мне языке и походила скорее на каракули. Однако эти каракули имели законченный вид, будто несколько странных символов решили соединиться в одну семью и стали жить дружно. Я сделала несколько шагов назад, чтобы разглядеть надпись немного издалека. Общая картинка слегка походила на свастику, во всяком случае имела четыре четких зигзагообразных черты, внутри был круг, в котором хорошо себя чувствовал какой-то неизвестный мне символ, а между зигзагами тоже присутствовали разные крючки и непонятные буковки. Я смотрела и смотрела на это произведение искусства, и тут увидела, как картинка пришла в движение. Свастика начала крутиться против часовой стрелки. Я моргнула, потрясла головой и еще раз посмотрела на символы. Нет, все в порядке, мне просто почудилось. Какой-то оптический обман, создающий иллюзию движения, если смотреть на надпись слишком долго.
Не знаю, с чего я решила, что два события – расставание старичков и странные символы на стене – связаны, ведь кроме одного и того же места, ничего общего не находилось. Но пересечения двух точек в пространстве недостаточно для того, чтобы считать их звеньями одной цепи.
Я взглянула на часы. Здание находилось довольно далеко от главного входа, и мне нужно уже двигаться в обратную сторону. Лучше подожду на лавочке возле фонтана, от него до центральных ворот и кафе у входа рукой подать.
Я успела пристроиться рядом с фонтаном, однако ждать пришлось всего пару минут – пришло сообщение от Наташки, она шла от метро и уже подходила к воротам.
– Красавица! – явно польстила мне подружка, когда мы обменялись поцелуями в щечку. – Этот цвет тебе явно идет!
– Цвет волос или цвет одежды? – уточнила я, улыбаясь.
– И то и другое.
Мы пошли в ближайшее кафе на территории усадьбы и заняли столик снаружи, дабы не пропустить Изю, когда она приедет.
– Ты с духами? – бесцеремонно заглянула Наташка в подарочный пакет, который я водрузила на стол, углубившись в меню.
– Они дорогие, – смутившись, будто меня назвали скрягой, заявила я.
Наташка хмыкнула и полезла показывать мне свой подарок, хотя ее никто и не просил, но в этот момент возле столика возникла официантка, неправильно истолковав мое телодвижение с меню.
– Готовы заказать?
– Нет, мы, наверно, подождем подругу, – ответила Наташа, а я влезла в завибрировавший телефон.
– Пришло сообщение от Изи, они паркуются неподалеку.
Официантка кивнула, хотя я говорила не ей, и отошла в сторонку.
– Они? С Алкой все-таки?
– Скорее всего, – пожала я плечами. Изольда недавно рассталась с парнем и вряд ли бы успела найти кого-то еще. Притом такого, которого уже готова была нам представить.
Так оно и оказалось. Уже через две минуты мы сидели вчетвером и заказывали две пиццы – мясную и «Маргариту» для Аллы, которая была вегетарианкой. Изольда обрадовалась духам, чмокнула меня, заверив, что ее флакон как раз заканчивается, а новые она не успела купить, однако шарик, смеясь, мне вернула. Ну и ладно. Все-таки ребенок хотел, чтобы он был у меня. Вдруг он правда принесет мне счастье? А кто же счастьем с подругой поделится, пусть даже лучшей?
Наташка подарила золотой браслет, Изольда кинулась примерять, но выронила его дважды. Наконец Алка взялась помочь и сама застегнула его, так как сидела рядом.
– Что такое? – спросила я подругу, которая и сегодня не отошла от стиля «вамп», нарядившись в длинное черное платье с таким декольте, что сидящие поблизости мужчины шеи себе выворачивали, дабы на нее полюбоваться (ну, не на нее конкретно, а на лучшую ее часть, скажем так). Но я ее знала. Она никогда не нервничает так, чтобы что-то ронять, тем более дважды. Тем более что-то дорогое и золотое.
Изольда скривила темно-бордовые губы в притворной улыбочке.
– Ничего! Я на высоте! Весь мир – праздник для меня!
– Покажи им, – шепнула Алка и толкнула сестрицу в бок. Алла внешне походила на Изю, вот только стиль одежды был совсем другой. Как сейчас говорят – кэжуал, то есть повседневный. Пуловеры, толстовки и джинсы. Вместо ридикюлей и изысканных маленьких сумочек – рюкзаки. Косметики на лице гораздо меньше, но волосы такие же яркие иссиня-черные.
– Что покажи? – заинтересовалась Наташка.
– Ой, да ерунда! Ерундовина на колесиках! – глядя куда-то в небо, а не на нас, пафосно изрекла подруга.
– Если эта «ерундовина» заставила тебя – саму тебя! – нервничать, то я тоже горю желанием узнать, – сообщила я вполне искренне.
Изольда уставилась на меня тяжелым взглядом. То есть это другие называли ее взгляд тяжелым, но я-то знала, что это притворная злость, я вообще Изю знала как облупленную, поэтому ее кривляния меня никогда особо не будоражили. А если и будоражили, то только в позитивном ключе. Я же говорю, с ней не соскучишься, а моя жизнь слишком унылая и однообразная, чтобы разбрасываться такими друзьями.
В общем, я выдержала взгляд, Изольда первая опустила глаза, вздохнула и сказала уже нормальным тоном:
– Это все открытка.
– Какая? – тут же спросила Наташка.
– Которую мне прислали. Поздравление с днем рождения.
– Кто прислал?
– Кто-кто, енот в пальто! – не выдержала Изольда шквал Наташкиных глупых вопросов. – Если бы я знала кто, это не стало бы историей, правда? Историей, которой нужно поделиться с друзьями, запивая ужас алкоголем и мешая его со снотворным, чтобы легче спалось!
– Та-ак, – протянули мы с Наташкой.
– Покажи, – повторила Алка и снова ткнула сестру в бок.
– О святые Ницше с Кантом! Ладно!
Изольда перестала упрямиться, полезла в сумочку – маленькую, золотистую, в тон туфлям и сотовому телефону – и извлекла на свет божий настоящую открытку из картона в целлофановой обертке – совершенно стандартную, которые раньше, до распространения мессенджеров, все друг другу дарили по праздникам.
– То есть прислали, – решила уточнить я, беря открытку из рук Изольды, – это не в смысле по WhatsApp, а в смысле обычной почты?
– Нет, почта ни при чем, кинули в почтовый ящик, – пояснила за сестру Алла.
На белом фоне цветы – пока ничего устрашающего. Я развернула открытку. Ага, вот оно что…
Посередине крупными буквами без знаков препинания красовалось оригинальное пожелание:
«ПОЗДРАВЛЯЮ СО СМЕРТЬЮ»
А ниже… Господи-боже… Ниже кровь и странные символы. Что интересно и жутко, эти символы до ужаса походили на те, что я видела всего полчаса назад на стене заброшенного здания. Фигура, в которую они соединялись, была иной, но сходства они от этого не утратили.
– Дай мне, дай мне! – видя мое выражение лица, запрыгала на стуле Наташка, а затем просто выхватила открытку из моих рук. – Ой, что за хрень? – она явно осталась разочарована. – А чья кровь? Того, кто прислал? Фу, маньяк.
– Нет, – опровергла Изольда предположение, – это я порезалась, когда открыла ее. Там скоба от степлера была почему-то. Это моя кровь.
– А, ясно. Ну что ж, привет от бывшего! – С этими словами Наталья сложила открытку и стала изучать цветы. Вряд ли они были ей особенно интересны, просто она недолюбливала вид крови, в том числе в качестве пятен.
– Тоже думаешь, что это от него? – с надеждой спросила юбилярша (ей вчера стукнуло двадцать лет).
– А какие еще варианты? – удивилась Наташа.
Я тем временем пристраивала ленточку шарика на перекладину своего стула и на ее серебристом фоне заметила кровь – оказывается, я тоже умудрилась порезаться об открытку. Хорошо, что всегда с собой ношу пластыри.
– Это на него не похоже, – покачала головой Алла, которая обычно была молчалива, а теперь встревала чуть ли не в каждый спор. По-видимому, ее открытка поразила не меньше, чем сестру.
– Откуда тебе знать, мелкая, что похоже на него, а что нет?
– Блин, мы живем в одном доме, ваши встречи все у меня на глазах! Да и он сам тебе изменил, зачем ему писать тебе гадости? Да еще и смерти желать?
Пришло время и мне высказать дельные соображения:
– А вы не думаете, что это связано со службой вашего отца? Вы ему показывали?
– Что? – возмутилась Изольда. – Нет, конечно. Папа – серьезный человек. Зачем тревожить его фиговой фигней?
Их отец был оперативником, но год назад уволился из органов в звании майора. Сейчас возглавляет бизнес, связанный с поставками запчастей для дорогих иномарок, и у него свой магазин.
– Затем, что это может быть месть какого-то преступника, которого он поймал.
Наш разговор прервала давешняя официантка, которая принесла мне коктейль.
– Я не заказывала.
– Это подарок от парня за тем столиком.
Я обернулась. Через стол от нас сидел типичный ботаник. Худой, хлипкий, очкастый. По-моему, даже в прыщах, но с такого расстояния толком не разглядишь. Он неловко помахал мне рукой. Я кивнула в ответ, слегка улыбнувшись. Думаю, этого ему хватит.
Официантка уже ушла, а я решила, что ничего страшного не произойдет, если попробую коктейль, хотя алкогольные напитки в принципе не жалую.
Изольда сидела все это время с широко разинутым ртом.
– Она не ошиблась? – спросила подруга, имя в виду, наверно, официантку. – Это тебе заказали?
– Я что, не могу понравиться очкарику?
– Можешь, конечно. Но ты спиной к нему сидела!
– Ой, ладно, – примирительно сказала Наташка, – он Инесску глазами пожирал все это время. Я все думала, подойдет – не подойдет.
– Я тоже видела, что он пялится на нас. Но… – Изя хотела добавить, наверно, «я думала, что он втюрился в меня, а не в нее», но отмахнулась. – Не важно, улов так себе. Я бы ему даже улыбаться не стала на твоем месте, а то расценит как-нибудь…
– Расценит улыбку как улыбку, – поспорила я.
– Ну, как знаешь… Не говори потом, что я тебя не предупреждала.
Наташка положила на стол открытку, вдоволь налюбовавшись. Изольда уже потянулась к ней, но я первая схватила, с тем чтобы еще раз уставиться на символы.
– Что? Понравилась? Бери себе, – милостиво разрешила подружка.
– Да нет, просто эти странные буковки… Я их видела недавно. На стене здания.
– Такие же? – почему-то заинтересовалась Алла. Изе будто было все равно, хотя открытку с загадочным сообщением прислали именно ей.
– Похожие. Такие или нет – не знаю. Надо еще раз посмотреть.
– А где?
– Да здесь. В усадьбе.
– Поедим – и сходим, – предложила Наташка.
– Очень надо! – фыркнула Изольда, гротескно отыгрывая мимикой. Глаза закатились так далеко, а брови взметнулись так высоко, словно их подгонял невидимый пропеллер внутри ее головы. – Ну, местные бомжи и мой экс общаются на одном марсианском или даже нептуновском языке. Дальше-то что? Я не вернусь к нему после того, что он сделал! Я знаю, кто я и чего заслуживаю!
– Ага, вон того ботаника! – прикололась Наташка. – Ой… – тихо добавила она, что-то заметив через мое плечо.
Я обернулась. Тот самый ботаник шагал в нашу сторону.
– Девушки, вы такие нарядные, что-то празднуете?
– Да, – стервозно отозвалась Изя, – удачное жертвоприношение. Троих мужиков сегодня зарезали на алтаре. Боги приняли жертву, вот и празднуем.
– День рождения, – доброжелательно просветила незнакомца вежливая Наташка. – Вот у этой красавицы, Изольды Федоровны.
– Рад знакомству. Павел. – Та только фыркнула, мол, видели и получше, и не стала принципиально на него смотреть. Тогда парень обернулся ко мне. – Простите, а вас как зовут?
Я внимательно рассмотрела кандидата. По виду лет восемнадцать. Прыщавый, щеки красные. Когда говорит, немного заикается – то ли от стеснительности и непривычки общаться с барышнями, то ли нервное расстройство. Лицо простоватое. Нос слишком короткий, пуговкой. Волосы жирные – настолько, что не спасает даже их довольно короткая длина. Я вообще раньше не думала, что сантиметровые волосинки могут быть такими сальными, что даже блестят, будто от геля. Это сколько нужно голову не мыть? Ладно, когда они реально длинные, свисают сосульками, но это и при трехдневном простаивании ванной комнаты бывает. Как у меня, например. Поэтому мою голову через день, а иногда и каждый. Но у него… просто кошмар. Возможно, у него чрезмерное потоотделение, которое тоже может быть вызвано и заболеванием, и обыкновенным стрессом. Одет как-то странно, в растянутый свитер, из-под которого выглядывает гавайская рубаха. Джинсы сильно заужены книзу, а поверх них – носки с рисунком. Знаю, что так сейчас модно среди молодежи, но «модно» не значит «красиво» и «адекватно», правда ведь?
Короче, подводя резюме: нет, не пойдет. Не такого принца я ждала всю жизнь. Но имя сказать – долг вежливости. Это ни к чему не обязывает.
– Инесса.
– Какое красивое имя! Редкое! – ну это как обычно, ничего нового очкарик не сказал.
– А у меня не редкое, я Наташка!
Алка же молча уткнулась в свою тарелку и видок имела такой, будто она не в ней. В смысле, не в своей тарелке. Изя говорила, что у нее проблемы в общении с противоположным полом. Она утверждает, что у младшей сестренки никогда мужика не было, даже не целовалась ни разу. Смеется над ней. Для меня такое отношение к сестре довольно странное, если не сказать жестокое. Во-первых, Изольда может и не знать, что отношения были, поцелуи во всяком случае. Во-вторых, даже если не было, это повод ею гордиться, а не наоборот. Изольда сама далеко не доступная девушка, но она легко влюбляется (впрочем, так же быстро остывает), поэтому ей невдомек, что у других бывает иначе. Я, кстати, тоже частенько подвергаюсь остракизму на этот счет, ведь я подруг тоже ни с кем ни разу не знакомила, и личной жизни у меня можно сказать что и нет.
