Маргарита Малинина
Клуб кладоискателей
Глава 4
– Кать, мне нужна заколка.
Мы собрались раньше положенного срока и теперь, одетые, причесанные и слегка накрашенные, сидели на своих кроватях. Еще одна странность в нашем поведении: стоит переступить порог своей комнаты, как мы снова начинаем величать друг друга так, как девятнадцать лет назад назвали нас родители. Наверно, потому, что здесь мы чувствовали себя в безопасности и знали, что бабе Дусе не приспичит подслушивать разговор через дверь и поправлять.
– Заколи другой, – предложила я трезвое решение.
– Я не брала с собой другую. Мне нужна именно та!
– Почему ты не можешь оставить волосы распущенными? – пристала я к подруге.
– Мне так некомфортно. Да и вообще, сегодня оставлю. Так уж и быть, свидание. Но в остальные-то дни!
Я глянула на часы.
– Сейчас все равно не успеем. Автобусы вечерами ходят редко, так что… Давай быстренько с ними закруглимся и тогда отправимся снова на этот треклятый пляж, идет?
– Идет. Кать, – сменила она тему на более увлекательную, – как ты думаешь, почему мы не нашли карту?
Этот вопрос меня тоже мучил, но из-за навязавшихся спутников не было времени как следует поразмышлять над этим. Я полезла под подушку, где спрятала таинственный прощальный презент Алексея, достала и разложила на покрывале. Юлька тут же переметнулась со своей кровати на противоположную, сев за меня и положив подбородок на мое плечо, чтобы было лучше видно.
Я стала водить пальцем по карте, изучая ее. Правый край был неровно оборван, остальные три линии отреза были прямыми. Это говорило о том, что мы располагаем левой частью карты. Крестик имелся на нашей половинке, это как-то ободряло и успокаивало одновременно, иначе бы у нас возникли логичные сомнения относительно реальности сокровищ. Но здесь-то мы четко видели две пересекающиеся красные черточки, говорящие о том, что клад есть. И зарыт он почти посередине этого аквапарка, план которого и представляла карта, прямо вблизи сооружения под названием «Крокодиловы горы» – оно, как и другие наименования на карте, было написано черным печатным шрифтом. Всего пунктов на нашей части карты было восемь – что и говорить, аквапарк был немаленьким. Немного омрачали впечатление жуткие кровавые пятна в некоторых местах – последние отпечатки пальцев Алексея Корчагина, оставленные за минуту до болезненной кончины.
– Хотелось бы отведать этих «Крокодиловых гор», – мечтательно изрекла подружка, не убирая подбородка с моего плеча. – Я в своей жизни была лишь единожды в подобном месте развлечений, только это был мини-парк, потому как горок было всего две – прямая и извилистая. А здесь, судя по плану, чего только нет.
Вдруг меня поразила одна мысль. Она была такая очевидная, такая заурядная, что я просто потеряла на время дар речи, удивляясь, как мы раньше не наткнулись на нее.
– Юль, подумай и объясни мне кое-что. Как такое возможно, чтобы посреди бела дня человек с сейфом наперевес и лопатой под мышкой отстоял три часа громадную очередь перед кассой, зашел на территорию и стал с наглым видом копать яму, а потом, положив туда так называемый клад, забрасывать ее землей? Как это можно проделать на глазах у сотни людей, под носом у охраны?
Юлька задумалась. Но только на пару секунд, затем она твердо выдала:
– Я не согласна насчет того, что он делал это днем. Не чокнутый ведь этот пират Карибского моря? Думается, свой клад он зарывал ночью.
– Но по ночам аквапарк закрыт! Даже если он не побоялся ночных сторожей, как он умудрился перекинуть через ограду тяжеленный металлический сейф?! Это чисто физически невозможно!
– Ну, может, у него знакомые имеются в будке сторожа. Эти знакомые открыли ему главный вход, помогли затащить поклажу и закопать.
– Я не знаю законов, но, по-моему, это подсудное дело. Ведь аквапарк – это частное владение, там нельзя ничего копать без ведома хозяина. Даже если они ничего не побоялись, то должны же были получить какое-то вознаграждение? Представь, что к тебе подходит один твой знакомый и просить помочь закопать поглубже клад! Сразу возникает мысль: есть клад – так поделись! – Я чуть помолчала, подумала и завершила свою собственную мысль: – Значит, он нехило заплатил этим знакомым, сподвигнув их на сие мероприятие. Думается, нелишним будет сходить на разведку в этот аквапарк, приглядеться к охране, сторожам и работникам, короче, сориентироваться на местности.
– Меня волнует другой вопрос. – Юлька пересела обратно к себе и стала теребить покрывало. – Где нам искать эту долбаную карту? Ты, конечно, правильно говоришь, перед тем, как соваться с лопатой в этот комплекс, нужен мудрый план действий. Но на данный момент это задача второстепенная. Мы же все равно не откажемся от этой затеи? Значит, сперва нужно отыскать правую часть плана аквапарка с остальными цифрами кода, а тогда уже начнем думать, как же претворить это все в жизнь – достать сейф из недр земли. Давай будем исходить из того, что Корчагин был в трезвом уме и твердой памяти, когда рассказывал тебе про клад. Почему? Потому что в ином случае нам ничего не остается, как сжечь эту половинку карты и навсегда забыть о ней, ведь он просто-напросто мог все это выдумать. Так вот, допустим, вторая часть карты и сами сокровища на самом деле существуют. Что же это за третья ступень? Спуск на пляж «Нежух» имеет только две ступени, мы обе в этом сегодня удостоверились. Дальше – в воде тоже ступеней никаких нет. Что это означает?
– Ищем не там, – вздохнула я, поняв ход мыслей подруги.
– К сожалению, я того же мнения. Значит, тот «Нежух», о котором говорил покойный, это что-то другое. Вот это задача для нас пока номер один. Задача номер два – это, поняв, что имелось в виду под словом «Нежух», найти эту третью ступень и достать карту. А уже третья задача – пути проникновения на территорию аквапарка в ночное время. Либо придется нарушить закон и, подобно спайдермэну, перемахнуть через забор, либо подружиться со сторожами.
– Нежух, – пробормотала я. – Надо купить в киоске карту города и пригородов со всеми названиями и досконально ее изучить. Вот тебе задача номер один. – Посмотрела на часы. – Ладно, пошли. Не хочу, чтобы они нас долго ждали и мы ощущали себя виноватыми. Тогда мы не сможем отстоять право быстрого ухода домой, так как будем им обязаны.
– Ничего и не обязаны, – отмахнулась подружка, которая, к слову сказать, никогда никуда не опаздывала. – Дамы должны опаздывать и уходить тогда, когда им вздумается. Именно ты меня этому научила. Пошли.
Забор, ограждающий санаторий от посторонних глаз, начинался прямо через три дома от места, где мы обитали, но пропускной пункт находился намного дальше, пришлось идти пешком минут пятнадцать. За это время я решила рассказать Юльке о странном шорохе минувшей ночью. Она и бровью не повела:
– Почудилось. Я тоже боюсь темноты, особенно когда одна. Такие тени мерещатся, ух!
– Но я не боюсь темноты! Я уже выросла из этого возраста, и ты, кстати, тоже. – Образцова насупилась. – Я серьезно! Ладно, не бери в голову. Может, это радио забыли выключить в кухне. Или мыши шуршали.
– Обожаю мышей! – подскочила Юлька. Да, я вспоминаю, что и котят тоже, и цыплят, и утят, и черепашек, и змей, и ящериц, а особенной любовью пользуются у подружки еноты. Доказательство тому – мордашка этого милого хищника на сегодняшней Юлькиной хлопковой майке. – А давай будем их ночью ловить! И подкармливать! – Я аж рот открыла от этакой фразы. Да, подруга умеет эпатировать. Кстати, вот вам еще одно доказательство любви к мышам – излюбленная футболка с Микки. Я еле отговорила Образцову надеть ее сегодня, настояв на том, что ладно уж для бара, но для свидания это слишком по-детски. И вот чем она мне отплатила – енотом.
– Как ты себе это представляешь? Чем ты их ловить будешь, неводом? Удочкой? Голыми руками? И вообще, я не люблю мышей.
– Как это?!
Я лишь отмахнулась. Через полминуты мы пришли на место и остановились.
– Пропуск! – пробасила тетка размера этак пятьдесят восьмого, с громадной родинкой на щеке, бородавками на подбородке и сигарой в желтых зубах. Мы так и подпрыгнули, не ожидая, что у Димки имеются в наличии такие вот знакомые. Я, вообще-то, больше ожидала увидеть молодых, веселых, задиристых ребят в сероватой форме охранников. Они бы играючи козырнули нам, предлагая начать беседу первыми, а мы бы, улыбаясь во весь рот, фривольным тоном сообщили им первую фразу пароля. А услышав от них вторую, спокойно прошли бы мимо, направившись к месту встречи. А тут вот что сидит.
От неожиданности я чуть не забыла слова пароля, а вспомнив, стала немножко заикаться:
– Стал-лин пот-терял… э-э… штаны.
Всего полчаса назад в санатории произошла одна интересная история, о которой мы в том момент, на нашу голову, не знали, но, забегая вперед, расскажу ее сейчас. Директор санатория носит самую ассоциированную с тоталитаризмом и репрессиями фамилию на свете – Сталин (только в его случае это не псевдоним). И небольшой промежуток времени назад он действительно потерял штаны, точнее брюки. Так как мужчиной Сталин является очень-очень крупным, то и брюки ему приходится носить на резиночке и подтяжках, иначе они невероятно быстрым образом сползают с пуза и теряются где-то в районе коленок. Вот как произошло это знаменательное событие. На первом этаже здания случилось небольшое возгорание. Рядом висел огнетушитель, так что пламя быстро погасили, едва оно зародилось, но случилось так, что директор как раз в ту секунду спускался по лестнице и стал свидетелем зародившегося пламени. Он очень дорожил своим санаторием и сильнее всего боялся именно пожара внутри своего детища, поэтому со всей пылкостью и резвостью первым бросился тушить огонь. Однако перетрудился: в связи с неуемной прытью подтяжки свалились с плеч, а резинка на брюках лопнула, и портки по дороге к стеклу с огнетушителем успели кануть в чудную реку под названием Лета. Так как Лета, кто не знает, – это река забвения, то нелишнем будет сказать, что брюки в поднявшейся суматохе просто забылись. А затем испарились, потерялись, исчезли, пропали, улетучились – и прочие синонимы. Все сбежавшиеся на место происшествия могли, ничуть не стесняясь, лицезреть рубашку и пиджак директора поверх семейных трусов в серую полосочку. Директор тут же всех разогнал и на поиск одежды вызвал в подмогу ребят с пропускного бюро, тех самых веселых парней в залихватски сдвинутых набок кепках, которые и водили дружбу с Димкой, а вместо них посадил на пост своего зама. Конечно, можно было и зама попросить посодействовать в поисках, но она все-таки женщина («какая-никакая», думал в этом месте про зама директор), и перед ней как-то неудобно, а вот на воротах сидеть ей в самый раз: все непрошенные гости вмиг перепугаются и разбегутся кто куда.
Логика у Сталина была, конечно, верная, но он не знал таких людей, как мы с Юлькой! Разумеется, зам была в курсе дела о пропавших брюках, как босс ни старался, такие забавные казусы успевают разлететься по территории за мгновение. Но она никак не могла въехать, откуда две девчонки с улицы могут знать про штаны начальника?!
В связи с этим, услышав «Сталин потерял штаны», она решила с любопытными девицами не церемониться. Видите ли, хотят удостовериться, так ли это было! Какое им дело? Собрав всю грозность и суровость на язык, она выплеснула их на нас:
– И что с того?!
Мы растерялись. Юлька, решив, что тетя просто забыла вторую часть пароля, подсказала:
– Как? «Мы их и нашли». Вспоминаете?
– Кого нашли?! – У бабы на лоб полезли глаза.
– Штаны! Шта-ны! Вы что, забыли?
– О чем?
– О штанах! Шта-нах!
Замдиректора выронила сигару изо рта и моргнула пару раз зенками. Что они хотят этим сказать, эти девушки? Что они нашли штаны Сталина? Но как? Где? Этого не может быть! Да нет, они так и сказали: «Мы их и нашли». Не доверяя своей памяти, замдир решила произнести услышанную фразу вслух, чтобы помочь извилинам встать на место:
– Мы их и нашли…
– Ну наконец-то! – обрадовались мы с Юлькой, услышав долгожданный пароль, хоть и прозвучал он неуверенным, сомневающимся тоном, и твердой походкой вошли в зону закрытого санатория.
Красота была неописуемая! Газон, деревья, кустарники – вся растительность была аккуратно подстрижена заботливым и исполнительным садовником, а цветы в клумбах были редкостной красоты и всех цветов спектра, оправдывая свое, в общем-то, название – «цветы». Здания не теснились вплотную друг к другу, а, наоборот, располагались таким образом, чтобы не портить впечатление от тщательно озелененной местности, они были окрашены в кремовый цвет, и это казалось чертовски правильным: если бы строения были белоснежно-белыми, то это было б слишком ярко и отвлекало на себя внимание, и каждая грязь на стенах бросалась бы в глаза, портя первоначальное хорошее впечатление; другое дело, что кремовый цвет не имеет этих недостатков, он к тому же ненавязчив и хорошо гармонирует с садом. Через каждые двадцать шагов в трех метрах от аккуратно выложенной камнем тропинки попадались качели, железные прутья которых были окрашены в зеленый цвет, а длинное, на две персоны, деревянное сиденье – в тот же желтовато-белый, что и здания. Так что всего через несколько минут две подруги поняли, что руководитель санатория был гением. Это явствовало из того, насколько тщательно он следит за своим детищем, насколько его обожает и как сильно в этом человеке развиты вкус и чувство стиля. Однако нам было тогда невдомек, что скоро с этим самым руководителем у нас состоится очное знакомство в довольно комичной ситуации.
Немного поплутав между сооружениями, читая названия: «столовая», «концертный зал», «жилой корпус номер один», «жилой корпус номер два», «бассейн», «административный корпус» и иное, – мы наткнулись на кинотеатр «Никулин» и маячившие возле входа две знакомые фигуры и дружно поздоровались, забыв о том, что за один сегодняшний день это уже ни много ни мало третья встреча.
– Возникла маленькая проблема, – сообщил Димка. – Сегодня премьера, осталось лишь два билета. Мы их купили, и теперь не знаем, что и делать.
– Как что делать? – язвительно парировала я. – Вы идете в кино, а мы с Юлей – домой.
Образцова ткнула меня локтем в бок, дескать, не будь такой стервой. Мишка уставился на друга. Тот слегка покраснел, затем предложил:
– Давайте разделимся. Не все же нам вчетвером ходить, правда? Уступаю свой билет Юлии, идите вдвоем в кино, а Катеньку я приглашаю на прогулку по вечернему Туапсе. Если ее, конечно, так зовут, – прибавил он смущенно.
Мы переглянулись с Юлькой и решили все им рассказать. А то у бабки склероз, а мы, значит, страдай. Нас уже, по-моему, с ее легкой руки стали подозревать в психическом расстройстве, не иначе. Ребята среагировали бурно: начали хохотать, держась за животики. И как только не стыдно потешаться над старыми, больными людьми! Я имею в виду не нас с подругой, конечно, а бабу Дусю.
Отсмеявшись, Мишка внес новое предложение:
– А давайте все вместе прогуляемся. Плевать на билеты, зато наша прекрасная компания не порушится.
– Так не пойдет, – возмутилась Юлька, которая очень бережливо относилась к чужим деньгам. Со своими она тоже всегда обращалась экономно, но что касалось чужих – вообще впадала в крайность. – Как можно выбросить на ветер целых два билета? Это кощунство.
– Хорошо, – сконфуженно произнес оппонент, почувствовав себя виноватым перед Юлькой. – Тогда вы с Катей идите, а мы с Димоном подождем вас здесь, на свежем воздухе.
– Вы будете ждать нас два часа?! – Образцова и к чужому личному времени также относилась с трепетом.
– Миха, – Димка откашлялся, как часто делал, когда хотел привлечь к себе внимание. – Можно тебя на пару слов?
Они ушли в сторону, а подружка, пользуясь случаем, решила со мной пошептаться.
– Как он тебе?
– Димка? Ты знаешь, если честно, то чем дальше, тем лучше. Однако влюбляться я пока не собираюсь.
– Ой, ты так говоришь, будто можешь контролировать это чувство!
– С некоторых пор я действительно это могу.
Образцова умолкла, задумчиво поводила бровями туда-сюда и выдала:
– Женька?
Мне ничего не оставалось, как кивнуть. Евгений Логинов был любовью всей моей жизни уже долгих три года, однако вот уже почти два года минуло с тех пор, как мы с ним, так и не начав толком встречаться, расстались. Дело было давнее, не хочу вспоминать, но в последнее время Женька, ранее стоявший в стороне, в конце этого учебного года начал делать шаги к сближению. Юг – это способ от него сбежать. Пару раз он звонил мне на мобильный, но я не ответила, хотя до сих пор его люблю. Вот такая я нелогичная. Тут нужно было что-то решать, или вернуться к Логинову, или окончательно выбросить его из своих мозгов и своего сердца: пока он там, личной жизни у меня никогда не будет. Его образ просто не позволяет мне это, встает между мной и появившимся на горизонте мужчиной и не оставляет ни малейших шансов на возникновение новой любви. Вот что я имела в виду, говоря, что умею контролировать «влюбляемость». Только контролирую-то, в общем-то, не я, а призрак Женьки. Зато есть плюс – я не опасаюсь потерять голову, познакомившись с мужчиной, а вот подруга этим похвастать не может. Что она и доказала следующей репликой:
– А мне все больше нравится Миша. Сперва он показался мне крайне заурядной и узколобой личностью, но последующие впечатления оказались куда лучше. По-моему, в этого человека я смогу влюбиться. Вдруг он именно тот, кто мне нужен, та самая пресловутая вторая половинка, как думаешь?
Пришлось ответить честно, она имела на это право:
– Юль, не забивай особо голову. Здесь курорт, понимаешь? Вряд ли выйдет что-то серьезное.
Образцова кивнула, но, как мне показалось, обиделась. Что ж, я хотела как лучше. Должна же я уберечь закадычную подругу от возможной ошибки.
Здесь вернулись ребята. Не знаю, как Димке удалось убедить друга, но Михаил безропотно взял у того второй билет и, предоставив Юльке локоть, за который та не преминула ухватиться, увел в кинозал. А мы для начала отправились гулять по санаторию и углядели качели. Первое время Димка медленно раскачивал свою даму, а она чувствовала себя королевой – одна посреди большого светлого сиденья! – а потом, когда качели набрали должную высоту, внезапно вспомнила детство. Точно так же ветер мотал в разные стороны длинные волосы, точно так же в животе что-то приятно щекотало при движениях качелей вперед и вверх, назад и вниз, точно так же подол короткого облегающего тело сарафана норовил задраться, и приходилось держать его руками. Правда, в детстве я носила платья подлиннее, но подол всегда был пышным, потому все равно приходилось его держать, чтобы не улетел.
Когда Димка устал раскачивать и качели сбавили высоту, я, потеснившись, предложила:
– Садись.
Он остановил качели и сел рядышком.
– Ну как, не возникло проблем с проходом в санаторий? – осведомился с интересом в голосе.
– Нет. Хотя… Эта твоя тетка такая странная!
– Что? Какая еще тетка? – Я описала ему его же знакомую, а он уверенно покачал головой и описал мне своих настоящих товарищей, должных неотлучно находиться на месте, на воротах. Тут уж покачала я, так как их не видела. – Странно… Что это за женщина там? С сигарой, говоришь? – Я подтвердила. – С настоящей сигарой? – Я снова кивнула. – Непонятно. Если их кто-то подменил, они что, рассказали ей пароль? Но это тайна, их могут уволить за это!
– Знаешь, она сначала сильно удивилась, услышав про штаны. Но потом ответила вторую часть пароля, и мы прошли. Загадка.
Загадка разрешилась через пару минут, когда мы, поднявшись с сиденья, собрались пойти прогуляться на пляж, который находился чуть-чуть дальше, чем от дома бабы Дуси, но все равно близко, и уже сделали один шаг вперед, но замерли, потому что нам навстречу, страшно сказать, бежал господин в трусах, в пиджаке, из-под которого выглядывали рубашка и галстук, в носках и ботинках. То есть странности в нем были две – эти самые семейные трусы, которые ну никак не вязались с импозантным, представительным видом их обладателя, и то, что мужчина бежал именно к нам, такой красный и запыхавшийся. Возле него, к слову добавить, чуть поотстав, вышагивала та самая тетка обширных габаритов, держа в желтых зубах константный атрибут внешности – сигару.
Мужчина затормозил возле меня.
– В чем дело? – спросил его Димка.
– Где они? Как вы их нашли?
– Кто? Кого нашли? – зачарованные происходящим, переспросили мы.
– Брюки! Брюки!
Дмитрий посмотрел на свои летние льняные брюки, немного смятые вследствие недавнего сидения на качелях, и пожал плечами.
– Как и все, на рынке.
– На каком рынке?
– Ах! – Тетка выронила сигару изо рта (сколько же штук в день уходит, если по каждому поводу их ронять?) и прижала толстые, тоже бородавчатые руки к необъятной грудной клетке. – Их уже продали! Вот что народ делает, а? Это все эти, из пропускной будки! Они у вас их из-под носа увели!
– Что вы говорите такое? – набросился дядя на сигарную любительницу. – Кому взбредет в голову продавать мои брюки? И вообще, те, что на молодом человеке, это не мой размер, мои были на подтяжках, с лопнувшей резинкой. Молодые люди, – обратился он уже к нам, – прошу вас, верните мне мои брюки, те, что вы нашли на первом этаже административного корпуса. За вознаграждение, разумеется.
– Да с чего вы взяли, что у меня есть ваши брюки?! – шокированно выкрикнул Димка, начиная терять терпение. Чего они от него хотят вообще?
– Она сказала! – ткнули в меня пальцем.
Такого изумленного лица у Дмитрия ни до, ни после я больше не лицезрела ни разу.
– Ты сказала этим гражданам, что у меня есть их брюки?! – делая ударение на каждом слове, спросил он меня, судя по тону, сам не веря в то, что говорит. – Зачем?!
– Не говорила я про ИХ брюки! Я говорила про брюки Сталина!
– Я, я Сталин! – сказал мужчина в трусах и стукнул себя кулаком в грудь для пущей убедительности.
– Блин, вот влипли, – пробормотала я и прислонила ладонь к щеке. Та горела огнем.
Выходит, что пароль относился не к знаменитому генсеку, а к директору санатория, и был не чисто образным, а конкретным – саркастические товарищи Дмитрия знали, что когда-нибудь их начальник свои брюки точно потеряет.
– Идем отсюда, – рыкнул Димка, взял меня за руку и вывел с территории, а бедный Сталин так и смотрел нам вслед беспомощным взглядом со слезами в уголках очей, понимая, что штаны свои уже никогда не увидит.
