Маргарита Малинина
Каюта смерти, теплоход любви
Катя
В вестибюле было многолюдно. Казалось, все семьдесят человек жаждали побыстрее оказаться на твердой поверхности земли. Четверо наших кавалеров первыми углядели нас в толпе и подошли вплотную.
– Ну так что? – спросил Юлькин хахаль. – Планы не меняются? Я ее забираю? – И уставился с восхищенным обожанием на мою любимую подружку. Сама Образцова по моему настоянию переоделась в юбку, к которым была не приучена, и, вместо того чтобы строить парню глазки, постоянно тянула подол вниз. Блин, можно подумать, что юбка от этого вытянется! Глупая девица, такие ножки надо показывать!
– Что ты фыркаешь опять? – накинулась на меня Юлька.
– Я? Что ты. Тебе показалось. – Сейчас, при всех, не стоит обсуждать ее скованность. Вечером в каюте проведу ликбез. Научу правильно подавать себя.
Впервые показался директор круиза. Он был примерно одного возраста с капитаном, но вид имел не такой приятный. Вадим Михайлович как-то располагал к себе, может, оттого что имел усы, которые лично у меня ассоциируются с добротой, а Ефим Алексеевич обладал маленькими глазками и острым взглядом. Когда мы сошли с теплохода, он представил нам местного гида, который будет вести часовую экскурсию в Калязине.
– Простите, а где Александра Неваляшина? – спросила его Вероника. Сестры глянули на нее с толикой сердитости, но ничего не сказали.
– Госпожа Неваляшина плохо себя чувствует. Она просила ее сегодня не беспокоить.
Ника заметно расстроилась, я уж думала, что она вернется на лайнер к своему кумиру, но она все же осталась с семьей на берегу. А вот директор, сообщив, что через полтора часа все должны быть на месте, поспешил обратно.
Гид представился и повел нас быстрыми шагами на осмотр достопримечательностей.
– Церковь Вознесения Господня была построена в 1783 году, – начал гид, когда мы пришли на место. – Позднее были построены два придела…
– Простите, – подала голос одна из сестер Вероники (я их пока не научилась различать), – а на затопленную колокольню нас когда поведут?
– Прощаю, – не совсем вежливо ответил высокий мужчина, – на колокольню мы не пойдем, у нас очень мало времени, еще столько всего надо…
– Но как же? – опять перебила женщина в темном свободном одеянии. – Это главная достопримечательность Калязина! Мы ради нее приехали!
– Понимаете… – Мужчина откашлялся. – Тут такое дело… На колокольне пару недель назад трупы туристов нашли. – Все ахнули. – Пока на осмотр мы никого туда не водим.
– А можно самим сходить?
Гид на удивление дал согласие и рассказал, как отсюда быстрее добраться. Предупредил, чтобы были осторожны. Неожиданно эта женщина обернулась ко мне:
– Вы Катерина, да?
– Да, – не понимая, чего от меня хотят, ответила я.
– Я Богдана, сестра Вероники. Ника, встань ровно! – неожиданно скомандовала она девушке, стоящей за мной. Посмотрев через плечо, я увидела, как та послушно расправила спину. – Я хотела спросить, вы пойдете с нами?
– Зачем? – удивилась я. – Не знаю, я еще как-то не ду…
Она снова перебила, видать, сильно любила это дело:
– О, вам понравится! Идемте с нами, я много читала про это, по дороге расскажу. Просто у Ники совсем нет подруг, а к вам она вроде тянется…
Обычно строгое, сейчас лицо средней сестрицы немного смягчилось, и я не сумела отказать в такой трогательной просьбе – стать на время подругой затюканной девушке.
– Хорошо, только Юльке скажу. – Я начала водить головой по сторонам, пытаясь найти подругу.
– А она ушла с молодым человеком.
– Да? – Удивительно, Богдана даже Образцову знала. Впрочем, она имя-то могла и не знать, чисто логические поняла, кто мне нужен – девушка, с которой я всегда ходила.
– Да, минут пять назад.
– Темненький такой, симпатичный, – подсказала Ника, хотя я и так знала, с кем Юлька. Сама же отпустила ее на свидание.
– Меньше бы ты о симпатичных думала, – озлобленно выдала Богдана и повела нас четверых к колокольне. Старшая сестра все больше отмалчивалась, но по недовольно поджатым губам и чуть презрительному взгляду я сделала вывод, что она немногим лучше средней. Эти женщины вообще никогда не улыбались.
Колокольня торчала прямо из воды, обнесенная небольшим островком. Это выглядело так необычно, что я остановилась, зачарованная увиденным.
– Да-да! – согласилась со мной Богдана. – Она именно такая, как я себе рисовала! Белокаменная, с серо-голубым шпилем… Екатерина, вы знаете, почему Колокольня Николаевского собора находится в воде?
– Никак нет, – пожала я плечами.
– Когда создавали Угличское водохранилище, вся старая часть города Калязина оказалась затоплена. Столько зданий, чьих-то жилищ, дворов находится теперь на самом дне!
– Прям Атлантида, – хмыкнула я.
Сестра воззрилась на меня с суровостью учителя, но кивнула.
– Именно. Идемте, там должно быть интересно.
– А не опасно? – активизировалась старшая сестра. – Там убивают.
– Ерунда, – отмахнулась та.
Они обе пошли договариваться с лодочной станцией, а мы с Вероникой остались на этой части берега, откуда колокольня наиболее выгодно просматривалась. Достав фотоаппараты, мы стали делать снимки, по ходу девушка объяснила:
– Ты не обращай внимания на сестрицу, у нее не все дома. – Я чуть было не ляпнула: «На какую из них?» – Видишь ли, мне понравился один из матросов, и… мы начали встречаться.
– Быстро, однако! – здесь я уже не сдержалась. – Второй день на теплоходе!
– Я понимаю, но не суди меня строго. После школы я мужчин вокруг себя почти не видела. Сестры меня пристроили к себе на работу. Я училась на бухгалтера, там тоже, как понимаешь, мужчин не было. Вот. А на фирме я под приглядом. И дома тоже.
– А сами-то они замужем были?
Вероника оторвалась от съемок и, с грустью на меня глядя, покачала головой.
– Но я не хочу как они! – добавила эмоционально.
– И правильно, – кивнула я, но вынуждена была прекратить разговор, так как сестры подозвали нас жестами.
На катере мы были довезены до места. Сошли на берег маленького островка. Как сказала Богдана, он рукотворный. Специально сделан для туристов, а раньше здание просто торчало из воды. Перевозчик обещал нас подождать, но не более чем двадцать минут. Тем не менее мы заверили, что успеем.
Колокольня выглядела скверно. Штукатурка во многих местах отвалилась, обнажая кладку красного кирпича. У нее было пять ярусов, первый из которых порос травой и чахлыми кустарниками, которые торчали прямо из щелей и на стыке со вторым ярусом. Выше все смотрелось приличнее. Пока я пыталась взять в объектив всю колокольню со шпилем вместе, что удавалось с большим трудом, точнее, вообще не удавалось из-за отсутствия необходимого простора и большой высоты здания, я не заметила, как осталась одна. Убрав фотоаппарат, я хотела крикнуть им, но заметила сестер с другой стороны острова. Тогда я решила войти внутрь.
М-да… Кирпич, мусор, состояние захламленности и ненужности. Тут я услышала осторожные шаги за одной из голых стен. Видимо, потерявшийся турист. Все три сестры были на берегу, а вход здесь только один.
– Эй! – гостеприимно позвала я.
В ответ тишина. Однако шаги после недолгой паузы продолжились.
– Не хочешь – как хочешь, – пробурчала я, но тут какая-то тень пролегла в проеме и… застыла. От того, что я вижу тень, а самого человека не вижу, мне сделалось не по себе. Обычные люди так себя не ведут. Ни одной лодки и ни одного катера здесь не было, когда мы приехали. Пока мы любовались местом с того берега и пока сюда плыли, никакие люди по острову не ходили. Пока фотографировались, тоже тишина полнейшая, будто мы одни. И вот появляется человек, но ведет себя странно. Голос не подает, на звуки не выходит. Если не хочет общения – пускай, вон Юлька у меня такая же, от незнакомцев шарахается как от огня, но ты выйди просто на улицу или забейся в дальний угол, чтобы я тебя не отыскала. Зачем стоять и молчать? И так, чтобы тебя не было видно? Потому что я уверена: это делалось специально.
В этот момент меня осенило.
– Я убью тебя, лодочник! – крикнула громко, чтобы он слышал и понял: шутка не удалась. Ведь нас на острове пятеро, ему ничего не стоило выйти из катера и начать нас запугивать. Мистические истории расходятся на ура, так он привлечет больше посетителей и получит большую прибыль. Все логично.
Выдохнув, я успокоилась, но зря: с острова донесся голос перевозчика. Средняя сестра ему что-то отвечала.
– Кто здесь? – сорвалась я на писк, перепугавшись не на шутку. Затем приказала себе быть бесстрашной и твердой поступью вошла в помещение.
Там никого не было. Только что-то темное мелькнуло возле второго проема. Сколько же здесь смежных помещений? Колокольня маленькая, вряд ли та комната выведет куда-то еще. Ты в ловушке, призрак.
Призрак? Я сказала «призрак»?!.. Я сошла с ума… Это просто какой-то дурак, которому вздумалось пошутить.
– А ну выходи! – прикрикнула я грозно и сделала еще несколько шагов, но тут он вышел, в итоге мы столкнулись лбами. То есть фигурально выражаясь. На самом деле я тюкнулась ему в грудь.
– Как приятно, – шутливо изрек он.
– Тьфу ты, Владлен Сергеевич, вы ошалели?! Умеете же пугать!
– Мы на «вы»? – расстроился Громов. – Для тебя я просто Влад.
– Как вы попали на остров?
– Серьезно, Кать, не «выкай», – искренне попросил Владлен. – Мне сорок лет будет на днях, а вовсе не семьдесят.
– Окей.
Мы вышли из здания колокольни. Лодочник загрузил всех пятерых на судно, и мы отправились назад.
– Как печально видеть, когда исторические памятники нашей родины приходят в такое запустение, – поделилась наболевшим Богдана.
– Да, это плохо, – поддержала Варвара. – А все правительство виновато. Думают только о том, как бы денег содрать с народа. А сооружение восстановить – на это им жалко.
– Это вы еще запустений не видели, – поддержал беседу таинственный Громов. – В усадьбе Храповицкого были? В Муромцево? Это во Владимирской области. Один из немногих замков России, бесконечно красивый и величественный, гибнет с каждым годом.
– Что же вы денег не пожертвуете на реконструкцию? – с сарказмом вклинилась я.
– Я работаю над этим, – серьезно ответил он, и я заткнулась. То ли шутит человек, то ли правду говорит – поди пойми. Лучше промолчать.
Когда мы приплыли, мужчина предложил мне прогуляться по улочкам этого старинного города. Я почему-то согласилась, хотя сама ведь решила, что от него нужно держаться подальше. Мой парень Женька часто повторяет, что самая большая загадка в мире – это женщины, я склонна ему верить. Особенно сейчас.
Таким образом мы разделились: сестры пошли направо, надеясь отловить нашу группу с гидом возле какой-нибудь из озвученных достопримечательностей, а мы с Громовым свернули налево, прошлись немного вдоль берега, а затем направились по узкой тропе в сторону домов, находящихся на окраине города.
– Я рад, что ты надела на экскурсию платье.
– Для тебя старалась, – хихикнула я.
– Это очень хорошо, – ответили мне совершенно серьезным тоном.
Ввиду этого я поспешила сменить тему:
– Так что у тебя все-таки за бизнес? Приятной барышне за ужином поведать не захотел, может быть, меня удостоишь ответом?
– Господь с тобой, ничего в ней приятного не было, – хохотнул собеседник. – Если настаиваешь, расскажу. Я возглавляю фирму… скажем так, некоторых услуг.
– Умоляю, скажи, что ты не сутенер!
Мы засмеялись.
– Нет, просто когда люди обращаются за помощью, я помогаю. Вот и все.
– Криминал какой-нибудь?
– Да что ж ты меня во всех смертных грехах подозреваешь? – удивился Влад. – Обычные услуги, ничего особенного.
Мы как раз вышли на самую узкую и грязную улицу, которая вскорости привела двух путников в самый настоящий тупик.
– Ну и дела, – моргнула я, оглядывая местность. Слева дом с забором, прямо канава и заброшенный сарай, кои никак невозможно обойти, справа тоже дом, но ограда здесь шла только до середины. Право, не понимаю, для чего тогда вообще ее устанавливать. Сделал два шага вбок, частокол закончился, и ты беспрепятственно проник на чужую территорию.
– Как романтично, – хмыкнул Владлен Сергеевич. – Купить себе, что ль, здесь участок.
Мы дружно развернулись, чтобы пойти по неровной неасфальтированной дороге назад, но неожиданно встретили еще одно препятствие. Грозно скалясь, на нас шла вшивая бело-рыжая собака. Мы начали пятиться, пес же, сверкая свирепыми глазищами, начал заливаться лаем, уверенно сокращая расстояние.
– А сзади тупик, – безысходно молвила я тоненьким голоском.
– Я помню, – недовольно отозвался спутник.
Мне стало неописуемо страшно. В отличие от своей подруги, я никогда не боялась собак, но этот пес вселял какой-то нечеловеческий ужас. Он продолжал лаять и наступать, и мы почти уже уперлись в сарай, когда Громов сказал:
– Я думаю, он болен бешенством.
Только тут я заметила, что у животного изо рта выступила пена.
– Боже мой! – лишь оставалось воскликнуть мне, когда я почувствовала задом кирпичную стену. Начав читать про себя молитву, я зачем-то вцепилась в ладонь рядом стоящего мужчины. В следующую секунду глаза собаки засияли поистине зверским пламенем, я отчетливо поняла, что пришел наш конец и она сейчас бросится, и пес действительно сделал какой-то рывок, но тут же странно дернулся в районе шеи и свалился как подкошенный. Я успела закричать, но, видя, что враг повержен, затихла.
– Что с ним? – прошептала я, когда Владлен пошевелился, вроде бы собираясь уходить.
– Мне думается, он мертв. Пора нам возвращаться.
– Но почему?! Как он умер?!
– Какая разница? – нервно пробубнил он и двинулся вперед. Так как я все еще стояла возле сарая, мне пришлось отпустить его руку. Он переступил через псину и пошел по дороге, но через пять шагов обернулся. – Ну ты идешь?
Оцепенение прошло, возродив, однако, любопытство. Я подбежала к животному и села. Меня заинтересовал подозрительный изгиб шеи. Громов со словами «Ты что, совсем?» кинулся ко мне, когда я протянула руку, собираясь проверить догадку. Он перехватил мою ладонь и грубо поднял на ноги. Насильно повел вперед по дороге, приговаривая:
– Еще не хватало заразиться от этой псины! Знаешь, какой там набор? Жить надоело?
Я в ужасе молчала.
Юля
– О, вот вы где! – Обрадованный встречей Руслан подсел к нам на скамейку с моей стороны.
Мы с Максом отъединились от группы почти сразу. Я не успела даже толком поставить в известность Катьку. Впрочем, она знала, что у нас с Нечаевым свидание, должна понять, где я и с кем. То есть с кем. Где – мы и сами сначала не знали. Хотели пойти в кафе, но не нашли их поблизости. Зато нашли сами одну из церквей, к которым собирался водить гид. Мы там сфотографировались и отправились дальше по дороге, которая вывела нас в этот парк. Мороженщик порадовал ценами, так что от идеи найти кафе мы уже отказались. Сели на чистую лавочку в тени высоких ухоженных деревьев и стали поедать пломбир за пломбиром. Тут-то нас и нашел Руслан.
– От тебя не спрятаться, не скрыться! – шутливо пропел Максим.
– Нечаев, ты, как всегда, добр ко мне, – хмыкнул тот, устраиваясь повальяжнее. Положил руку на спинку скамейки и то ли нарочно, то ли случайно коснулся при этом моей шеи. Я чуть вздрогнула, Макс насторожился и, обернувшись, заметил причину.
– Руслик, вот че ты приперся? – миролюбиво фыркнул он. – Свидание нам портить?
– Что ты! Даже в мыслях не было.
– А где Костян с Никитичем?
– Они отправились Катерину искать.
– Зачем? – икнула я удивленно, стараясь, однако, на говорящего не смотреть. Почему? Не знаю. Я вдруг осознала, что очень сильно его стесняюсь. Это из-за шеи? Гороскоп утверждает, что у Тельцов там самая чувствительная зона. А я ведь раньше не верила…
– Видели, как за ней следил какой-то мужик, – пожал Руслан плечами. – Решили подстраховать.
Я еле удержала усмешку. Из Константина и Никиты телохранители так себе. Любимова быстрее сама за себя вступится, да еще и их спасет. Впрочем, я догадывалась, о каком мужике речь, так что спасенной она вообще не захочет быть.
– Страховые агенты, блин, – весело хмыкнул Максим, думая, очевидно, в том же направлении, что и я. Ну, не считая личности «какого-то мужика», полагаю.
– Юль, чем ты по жизни занимаешься? – искренне поинтересовался Руслан.
Все еще не глядя на него, я лаконично ответила:
– Менеджер по закупкам в муниципалитете. А ты?
– Я? – переспросил он удовлетворенно, словно только и ждал, когда же можно будет рассказать. Однако Максим невежливо хихикнул и закатил глазки, мол, сейчас что-то будет. – Дурак ты, – бросил ему спокойно Руслан, заметив реакцию, однако продолжать как-то сразу расхотел.
За него ответил товарищ:
– Зайцев у нас мануальщик.
– Кто? – не поняла я.
– Я лечу людей при помощи мануальной терапии, – включился-таки в обсуждение своей профессии Руслан.
– То есть врач?
– Ну да, вроде того.
«Везет мне на врачей!» – недовольно проворчала я про себя. То есть думала, что про себя. Потому что:
– А кто еще врач? – спросили оба.
Нет, ну сколько можно, а? Какая противная привычка…
– Да так… один…
– А говорила, что ни с кем не встречаешься! – не то разозлился, не то обиделся Максим.
– Мы и не встречаемся, он просто хороший знакомый, – кинулась я оправдываться, имея в виду Пашу Самойлова. Того самого, который не разрешал Катьке увозить меня из города.
– Конкуренция высока, – констатировал Руслан и наконец поднялся. Я смогла расслабиться и прижаться-таки к спинке, потому что до этого приходилось держать спину на зависть солдатам ровно: боялась опять прикоснуться шеей к его руке. – Может быть, прогуляемся? – предложил он. Мы не воспылали энтузиазмом. Я не успела насладиться позой с прижавшейся и ввиду этого отдыхающей спиной, а Макс… не знаю почему. Просто не воспылал. Тогда Руслан ушел один, и только Нечаев обрадовался и, повернувшись ко мне, стал шептать всякие нежности в мое ухо (я краснела и опускала лицо все ниже и ниже), как первый вернулся.
– Не прошло и года! – с пафосом пробасил Максим.
– Там очень красивые кусты сирени, а под ними тюльпанное поле. Думаю, можно сделать прекрасные снимки.
Здесь я уже воодушевилась, так как за этим и приехала сюда – фотографироваться и наслаждаться местной красотой. Архитектура или цветы – какая разница? Короче, я последовала за Зайцевым, а Максим, горько вздыхая (но не переставая при этом улыбаться), за мной.
Руслан был прав, место реально было красивым. Я восторженно ахнула, но тут же, вспомнив, что фотоаппарат остался у Любимовой, взгрустнула. В этот момент в Нечаеве проснулся рыцарь. Он вкрадчиво осведомился, в чем дело, и, узнав причину, пообещал снять меня на свою камеру в самом лучшем виде, а затем выслать на имейл. Засим мы обменялись электронными адресами, на что Руслан взирал с какой-то тихой печалью, и принялись позировать. Я сфотографировалась и с одним, и со вторым (Максим по-свойски меня обнял перед объективом, но у выдержанного Руслика рука, к счастью, не дрогнула, и снимок вышел замечательный), потом я фотографировала их вместе. Далее ребята провели целую фотосессию, каждый пытался сделать мой портрет на фоне сирени как можно лучше. События стали походить на конкурсное соревнование, в котором единственным членом жюри была я. Только мнение этого члена почему-то никто не спрашивал.
– Нет, мой снимок был лучше! – уверенным тоном говорил Макс, разглядывая новую фотографию на крупном экране навороченной камеры.
Руслан заступался за свое творение:
– У тебя пол-лица в тени было! А у меня хорошее освещение вышло.
– Ну и что, что тень. Зато лицо у Юли естественное получилось, красивое, как и в жизни. А у тебя она какая-то каменная…
– Ну спасибо, – фыркнула я недовольно.
– Как будто чувствовать боится, – продолжал спорить парень, не слушая меня. – Лицо как застывшая маска.
– При чем тут лицо? – возмутился Зайцев. – За лицо не я отвечаю, а природа, которая его таким создала. Я говорю про профессионализм. Его не пропьешь. Экспозиция совершенна.
– Так ты фотограф или мануальщик? – резко выпала я, обидевшись за свое лицо.
Эти слова Максим, однако, услышал и заржал. Руслан, напротив, проигнорировал мой выпад и передал по эстафете камеру снова приятелю – настал его черед.
Но я больше не могла улыбаться. Мышцы лица болели, а психологическое состояние вместо оптимистично-ликующего, какое должно быть у позирующих, приблизилось к агрессивно-наступательному с садистскими наклонностями. Они тут дуэли устраивают, стараясь выяснить, кто круче, а я должна стоять и растягивать губы два часа. Щас! Дудки.
– Давай, Юля! – видя, что я ушла в тень и прислонилась к дереву, начал подбадривать Максим. – Щас мы такой снимок забабахаем! Руслик над светом поэкспериментирует, а я тебя развеселить попытаюсь. Поймаем нужный момент и – вуаля! – голливудская звезда.
– Спасибо, не надо, – вежливо отказалась я. – Ребят, я устала. К тому же у нас уже есть парочка чудесных фоток. Я там очень здорово вышла.
– Чьих фоток? – в один голос спросили мужчины.
Нет, это невозможно! Я говорю, что устала, а они продолжают соперничать!
– Моих фоток! – зло ответила я и пошла куда глаза глядят. Лишь бы от них подальше.
Они иронии не поняли, побежали следом и продолжили спрашивать:
– Это понятно, что твоих, но кто снимал-то? Я или он?
«Отстаньте!» – так и билось в голове, но я сдерживала порыв, потому что не хотела с ними разругаться. В то же время отдавать кому-то предпочтение я также не могла. Лучшим выходом было просто уйти, оставив все вопросы без ответа, но вот этого мне, увы, категорически не давали.
В итоге я все ускорялась и ускорялась, надеясь либо оторваться от преследования, либо дать понять, что в прямом и переносном смыслах ухожу от ответа, но парни двигались с такой же скоростью, а читать между строк, как и большинство мужчин, не могли, поэтому я все же обернулась на ходу, чтобы ответить что-то резкое, но вместе с тем несильно грубое, и в тот самый момент на меня вылетел бесшабашный велосипедист. Это был мальчик лет одиннадцати, он гонял вместе с другом, который ехал справа и на которого он смотрел, вместо того чтобы глядеть вперед. Я, в свою очередь, так как, повторюсь, обернулась к ребятам, очумелого гонщика тоже заметить не успела. В результате в последний миг Макс схватил меня за руку и дернул на себя, я, оступившись, упала, и уже в полете заметила велосипеды. Их владельцы оказались беспардонными – просто проехали мимо, так же смотря друг на друга, а не на дорогу, никто и не думал извиняться. Однако я даже не поняла, задели меня или нет, потому что все произошло очень быстро, а боли я от шока пока не чувствовала. Оба кинулись меня поднимать, я стала разглядывать чудом не ободранные ладони, которыми тормозила при приземлении. Макс спросил:
– Тебя задели?
– Не знаю, – честно ответила я, пребывая в состоянии растерянности.
Руслан присел возле моих ног и, дотронувшись до лодыжки, сообщил:
– У тебя кровь.
Я посмотрела, куда он указывал. Чуть ниже колена пролегла наискось тонкая кровавая полоса.
– Блин, – только и осталось мне сказать.
– Видимо, на спицах была какая-то зазубрина, вот она и поцарапала.
– Хорошо, что я быстро среагировал, – похвастал Максим. – Иначе бы ей и не так досталось.
– Спасибо, – сердечно поблагодарила я. Все-таки он прав.
– Давай, что ль, морду им набьем, – ободренный моим откликом, продолжил Макс, обращаясь к Руслану. – Так и будут гонять, смертоубийцы. А вдруг старушенция какая-нибудь подвернется? У той сразу тройной перелом. Иль вообще помрет.
– С испуга, – хихикнул тот.
– Вон они, – разглядел их мой спаситель на параллельной тропинке. – Уже полкруга успели сделать. Едут к ларьку с мороженым.
– Такой шанс нельзя упускать, – кивнул Зайцев с серьезным видом. Я испугалась. Что они собрались сделать с пацанами? Это же, как ни крути, просто дети. Неужели правда избить хотят? – Иди останови их, я сейчас подбегу.
Максим бодрой рысью направился к давешнему мороженщику, Руслан повторно присел напротив моих колен. Я вспомнила, что он врач, и только хотела спросить, как он собрался меня лечить без пластыря и зеленки, как вдруг… Новая галлюцинация! Моя шизофрения прогрессирует. Ладно, я десяток лет разговариваю сама с собой, но такое… Второй раз за сутки!.. Короче, Руслан якобы провел рукой по моей царапине, и она якобы после этого испарилась! Сон наяву. Но раньше я, как лошадь, стоя не спала. Это отдых на престижном теплоходе способствует возникновению новых привычек? Или это все-таки не сон?
Я успела только расширить глаза и открыть рот, как Руслана уже и след простыл. Но он не исчез, как моя ранка, он бросился вслед за другом. Я стояла в ступоре еще полторы минуты, а когда наконец поняла, что надо спасать детей и прибежала к месту стычки, выяснилось, что мальчишкам уже отвесили парочку подзатыльников и отпустили восвояси. Хочется отметить, что, видя, с какой скоростью они улепетывают от двух взрослых дядь-гангстеров, беспрестанно на них оборачиваясь в процессе езды, я в который раз убедилась, что насилие – не метод воспитания, ибо так очень легко сбить кого-нибудь еще.
– Ну что, пойдем? – сказал нам Руслан.
– Я вижу купола другой церкви, наверняка тоже какая-то достопримечательность, – поддержал его Максим, мне ничего не оставалось, как согласиться.
По дороге меня мучили два невысказанных вопроса: как Нечаеву удалось заставить стакан лететь вверх и как Руслан убрал с моего тела царапину? Я не была таким скептиком, как Катька, и все же в сверхъестественное особо не верила. С другой стороны, никто не верит, пока воочию не столкнется, но я же столкнулась! И что мне теперь делать? Как ни в чем не бывало спросить: ребята, вы правда это сделали или мне показалось? Или все-таки сперва посетить определенного специалиста, а уже когда тот даст заключение о моей вменяемости (или невменяемости), делать какие-то выводы? В пользу первой, кстати, говорил тот факт, что на данном распрекрасном теплоходе планировался слет экстрасенсов. Если бы Павел не предупредил нас об этом, я бы точно решила, что спятила, а так… Чем дуб не шутит? А вдруг и впрямь люди со сверхспособностями плывут по соседству с нами? С другой стороны, эти люди особо не прятались и даже выступали на сцене. Эвелина, еще какие-то два мужика, чьих имен я не помню. Я думала, что они и есть те самые, с форума… А если Руслан и Максим их так называемые собратья, почему они не выступали?
– Руслан.
– Да? – с готовностью отозвался он, так как мы шли молча довольно долго и уже подошли к храму.
– Расскажи мне поподробнее про свою работу.
Нечаев задорно хмыкнул, Руслан посмотрел на него недовольно, но промолчал. Обернувшись ко мне, спросил:
– Что конкретно ты хочешь знать?
– Часы приема, – хохотнул Макс, чем меня окончательно разозлил.
– Пофоткай храм, раз мы пришли! Сделай милость, – не слишком вежливо попросила я, но он послушался и ушел в сторонку.
– Я работаю в частной клинике нетрадиционной медицины. Лечу людей руками. Иными словами, делаю массаж, нажимаю на точки силы – точечная акупунктура, заряжаю энергией больной орган. Вот и все, – скромно пожал он плечами.
– Это все, что ты умеешь? Или что-то еще?
– Все, – неуверенно ответил Зайцев, почему-то боясь смотреть мне в глаза. – А почему ты спрашиваешь?
– Да так… Лечить людей руками – это похоже на… хм…
– Шарлатанство? – с хитрецой подсказал он, наконец взглянув мне в лицо и улыбнувшись.
– Нет-нет, – покраснела я. – Я не это имела в виду. Это похоже на целительство.
Почему-то при этом слове он вздрогнул. Или мне показалось? Затем, отрицательно качая головой, опроверг:
– Здесь совсем другое, я сам ничего не делаю. В организме каждого человека скрыта огромная сила. В частности, способность к ускоренной регенерации и самовосстановлению. Я просто помогаю запустить эту систему специальными упражнениями и давлением на определенные точки на теле. Вот и все.
– Ребята, вы идете фотографироваться на фоне? – весело крикнул нам Макс. – А то избушка сейчас убежит!
Вот балагур. Ну как можно сравнивать церковь с избушкой на курьих ножках? И куда ж она денется-то от нас? Века стояла и еще столько же простоит. Тем не менее мы подчинились.
Позируя перед объективом, я думала только об одном: если Руслан, по его собственному утверждению, ничего не делает, что означает, что я сама запустила процесс исцеления своей ноги, то кто все-таки в баре поднял в воздухе долбаный стакан?!.. Неужели опять я?!..
